Мир Сио: О монстрах
Часть 5: Мир Земля Нерожденных, Стольный Град
Стольный Град, Вокзал Номер Один, Секция Пассажирских Порталов, зона ожидания.
Огромный зал розового мрамора, чью крышу поддерживают подчеркнуто массивные конструкции из нержавеющей стали. Отделанные деревом, украшенные пейзажами и зеркалами стены пестрят от надписей на всевозможных языках, что высвечивают плоские кристаллы-экраны и информатории. Роботы-носильщики, роботы-провожатые, роботы-буфеты, роботы-что-угодно снуют туда-сюда по мраморному полу. Множество пассажиров, ожидающих своего времени отправления на низких лежаках, излюбленных хозяевами этого мира, креслах, более привычных “эквестрийским” пони, или просто стоя — привычные и непривычные существа из сотен миров, связанных портальной сетью “нерожденных”. Тут и “эквестрийские” пони, и грифоны, и кирины, и алмазные псы, и сами хозяева этого мира-”нерожденные”, и их не менее долговязые кузены из мира “Предел”, и механические подобия эквестрийцев из совсем уж отдаленных уголков спектра, и горстка синтетов “Кривого Зеркала”, неверяще взирающих на все это столпотворение. Кого здесь только нет.
— Принцессы! Мэтр Сио! Мы тут! — сверкнув рогом, окрикнула других пони “нерожденная”-ночная единорожка фиолетовой масти.
— О! А вот и Мелоди! — заметив ее, подпрыгнула в воздух серая пегаска того же племени, и, расправив крылья, ловко спланировала поверх голов менее летучих сородичей, — Спрайт! Шейд! Пошевеливайтесь! Милый, шевели своими бессмертными пархалками!
Приземлилась она точнехонько посреди группки из пяти нагруженных седельными сумками и чемоданами "нерожденных". Первым из них была элегантно одетая статная ньяти, на чьем крупе красовалась метка в виде зажатого в слесарные тиски понячьего мозга. Рядом с ней тянула через соломинку какой-то напиток синяя единорожка, загруженная всевозможными сумками и пакетами чуть ли не по самые уши. Не меньший груз нес на себе свинцово-серый пегас, к чьему боку прислонилась рыжегривая перевертышем самого легкомысленного вида. Последней из пятерки была та самая ночная единорожка, что и привлекла внимание серошкурой летуньи.
— Диззи, заметь, ты нас сама провоцируешь, — подле пегаски во вспышке магии возникла троица аликорнов: огромный белоснежный и златогривый дневной жеребец и парочка звездногривых ночных кобылиц черной масти, похожих друг на друга как две капли воды (если не считать крыльев: у одной — фестральих, у второй — пернатых), — Ай! За что?!
— За все! И за глупость в первую очередь! — обфыркала бессмертных серошкурая пегаска, только что крыльями отвесившая каждому из понячьих божеств по ушам. После чего обратилась к ньяти, — Майнд, ну, ты моих сотабунниц в зубах держи. Я на тебя надеюсь.
— С бессмертными иначе нельзя, — смерив звездногривых кобылиц взглядом, хмыкнула ньяти, — Косоушка, не беспокойся, я нашим богиням спуску не дам. Создатель, тебе я тоже обещаю, что верну твоих кобылиц в целости и сохранности. И, нет, я не много на себя беру — как раз столько, с чем справлюсь.
— Майнд! — возмутилась синяя единорожка.
— А наша Стервочка все еще обижается, — хихикнула мышекрылая аликорна. За нее продолжила ее пернатая копия, — Милый, не волнуйся, мы за твоей ученицей и Бедствием присмотрим. Никто ни в какие проблемы не попадет.
— Вот от этого-то мне и тревожно: четверка самых непутевых пони во всем Стольном Граде друг за другом присматривать обещают, — покачал головой жеребец-аликорн, с чьих губ не исчезала улыбка, и обратился к ньяти и аликорнам, — Майнд, ты — за главную. Отвечаешь за всех. Сама, тоже, ни во что не влипай. По-понячьи прошу, прояви самоконтроль. Пакостницы, слушайтесь нашу Стревочку. Но без “белых бунтов”! А то будет вам от нас с Косоушкой за пакости, а нам с ней — от Пухового Шарика, за политику.
— За семейные репрессии, — хихикнула серая пегаска, чьи ушки, действительно, никогда не стояли симметрично, придавая владелице вид лихой и бесшабашный.
— Создатель, мне не нравится, когда вы меня используете. Но обещаю, что приложу все усилия к тому, чтобы эта командировка прошла без происшествий, — в ответ недовольно тряхнула гривой ньяти, — Тем не менее, я не даю вам никаких гарантий: вы сами прекрасно знакомы как с нравом ваших кобылиц, так и с тем, насколько вы, бессмертные, легко обманываете нас, смертных.
— К Майнд в подчинение?!.. Пфр!.. Милый, умеешь ты испортить настроение, — фыркнула пернатая аликорна, а мышекрылая продолжила, — Обещаем, обещаем! Все хорошо будет. Да и связываться Майндфлейер… С матерью дело проще иметь, чем с твоей дискорднутой ученицей!..
— Мы опять почти опоздали! Ну, Пакостницы, обнимемся? — снова вмешалась в беседу серая пегаска, вклиниваясь между звездногривыми кобылицами и приобнимая их крыльями. Жеребец-аликорн тут же шагнул ближе, и присоединил свои крылья к этим проявлениям понячьей нежности, — Удачи.
Троица бессмертных и серошкурая пегаска образовали один большой клубок из крыльев, и так замерли на пару мгновений.
— Мелоди, обойдемся без наставлений? — теперь пришел черед ньяти. Рогатая зебра повернула голову к ночной единорожке, и вопросительно приподняла бровь.
— Обойдемся. Хватит и слова, что ты дала мэтру Сио, — кивнула мохноухая, — Береги всех… И Синтету, в первую очередь.
— А что, так я всегда сразу виновата?! — тут же надулась синяя единорожка, от возмущения даже забыв про свой напиток.
— Отэм, помоги нам, — проигнорировав рогатую, скомандовала пегасу ньяти, и развернулась к нему боком. Стоящая рядом перевертыш поступила точно так же.
Свинцово-серый пегас споро перебросил перевязь с седельными сумками со своей спины на спину ньяти, и, стараясь не помять ее наряд, зафиксировал замки. Потом он проделал все точно то же с перевертышем, удостоившись смешка изменчивой кобылки, — “Удачи с Аметрин, Безрогий.”
— Удовлетворительно, — осмотрев перевязи единорожки и перевертыша, кивнула ньяти. После чего сверилась со своим “комом”, — Менее минуты.
— Внимание, отбывающие! Объявляется подготовка к переходу Е37! Просьба пройти к зоне перехода Е37! Портал будет активирован через пятнадцать минут! — раздался голос вокзальной системы оповещения.
— Ну, вам пора, — оторвалась от объятий серая пегаска, одновременно своим телом разделяя жеребца-аликорна и звездногривых кобылиц, — Свежего ветра! Мягких облаков! И всего такого… Кшу! Кшу! Кшу! Хватит уже прощаться! А то я вас не отпущу!
— Пегасня безголовая! — в унисон полуфыркнули-полухихикнули обе аликорны, и, решительно развернувшись крупами к жеребцу и пегаске, двинулись по направлению к рядам проходов, над которыми то высвечивались, то гасли различные буквы и цифры, — Про письма не забывайте! Хи-хикс!
Жеребец-аликорн хитро взглянул на пегаску. Та картинно закатила глаза, и тоже проследовала прочь от места только что завершившейся встречи. Ее спутник, кинув последний взгляд вслед удаляющимся богиням, двинулся за сероперой. Быстро нагнав ту и умерив свой шаг, он зашагал бок о бок с небесной “нерожденной”.
— Нам тоже пора, — кивнув спутницам, двинулась за божествами ньяти, — Мелоди, Отэм, счастливо оставаться. Синтета, Харт, не отставайте! Ждать не буду.
— Пока, Мелоди. Пока, Мелкий, — по очереди лизнув в носы жеребца-пегаса и ночную единорожку, поспешила за полосатой однотонная рогатая пони, — Не скучайте без нас!
— Удачи с холмоградскими, Безрогий. Повеселись хорошенько! И Мелоди с собой захвати! — подмигнула крылатому перевертыш, и тоже поскакала вслед за ньяти.
Вся пятерка пони скрылась в проходе, на табло над которым горело "Е37".