Авторучка

Город на краю света

После мрачного и неприветливого Понивилля Брайдлвуд смотрелся очень милым городком!

Да, кладка на улицах была расшатана и пестрила выбоинами, а через непросохшую еще с марта грязь (о чем тут думают погодные пегасы? Ой, а тут есть погодные пегасы?) быи переброшены дощатые мостки. Да, на улицах недоставало клумб и газонов. Да, дома не помешало бы покрасить и украсить повеселее…

Но зато пони вокруг не смотрели на нас со злостью!

От лесопилки доносилось ритмичное жужжание какой-то машины, где-то кудахтала невидимая курица и звонко стучал молоток. На коньке одного из домов прихорашивалась крохотная серая пташка с красным горлом. Несколько жеребят-земнопони скакали по расчерченной меловыми линиями брусчатке на дальней стороне площади. Впрочем, стоило дилижансу отъехать, они бросили игру и заинтересованно на нас уставились.

Я обернулась к Йев’ени.

 – Ну что? Где будем искать Тимбера?

Человек почесал в затылке.

 – Полагаю, надо спросить у прохожих.

Я кивнула. Обернулась к жеребятам.

 – Эй, можете нам помочь?

Трое или четверо сорвались с мест. Звонко процокав по брусчатке, обступили нас.

 – Мистер, а вы кто такой?

 – Я тебе говорю, он алмазный пес!

 – Да нет, он абиссинец! Чем ты слушала, когда миссис Уайт Чалк рассказывала на эквиграфии про Зебрику?!

 – Мисс, мисс, это у вас мэйнхэттенские сумочки? Вы сами из Мэйнхэттена?

 – Тихо, тихо, – рассмеялась я. Опустилась на землю, чтобы быть на одном уровне с малышами. – Так, жеребчики и кобылки! Я и мой друг ищем Тимбера Спрюса. Говорят, он живет в этом городе. Кто может помочь нам его найти?

Жеребята переглянулись.

 – Мистер Тимбер Спрюс? Который из Понивилля?

 – Это который старший лесоруб?

 – Так он же дня два как ушел в лес!

Я оглянулась на сказавшего это серого взъерошенного жеребенка лет восьми.

 – В лес?! – повторили мы хором с Йев’ени.

 – Ну да, – жеребчик тряхнул спутанной гривой. – Папа сказал, у них там горящая кора. Или горелая нора…

 – Горячая пора, голубиные ты мозги! – фыркнула бурая кобылка чуть старше. Отвесила тому легкий подзатыльник, тот насупился и сердито топнул копытом.

 – Так-так, ну-ка не драться, пока мы вас расспрашиваем! – добродушно проговорил Йев’ени, опустившись на колено. – Скажите-ка, а когда он вернется? Тимбер, я имею в виду.

Кобылка ковырнула булыжник копытцем.

 – Мы не знаем! Когда у дровосеков рубка в разгаре, они могут не возвращаться и неделю-другую. Мама говорит, это потому, что им просто не хочется делать хоть что-то полезное по дому…

 – Спросите у мэра Меджи, – посоветовала еще одна кобылка, светло-голубая. – Все же знают, что они большие приятели. Если кто и знает, когда он вернется, так это мэр!

 – У мэра Меджи? А как нам его найти?

 – Ну не в мэрии же, – фыркнула бурая. – Время без четверти семь, значит, он точно в баре. Это вон там, – она ткнула копытом в сторону дома-дерева. На котором я, еще сойдя с кареты, заметила вывеску в виде огромной пенной кружки.

 – В баре, значит? – переспросила я. Поднялась на все четыре. – Что ж, спасибо за совет! Идем, Йев’ени?

Когда в ответ ничего не прозвучало, я вскинула голову. Человек, не отрываясь, смотрел в сторону скобяной лавки.

Я обернулась.

И мои глаза тоже распахнулись от удивления.

Огромные ветвистые рога почти задевали вывеску. На них покачивались на тонких нитях блестящие, словно лакированные, желуди, разноцветные птичьи перья, медные кольца. Все это сплеталось в длинные гирлянды, покачивающиеся и тихо постукивающие при движении.

Массивные головы доходили до плеч Йев’ени, а уж надо мной оба великана нависли бы, словно скалы. Темно-бурая шерсть покрывала головы и шеи, переходя на ноги, спины и бока были серовато-песочными.

Со спины обоих существ свисали массивные ивовые корзины, по одной на каждую сторону. В каждую корзину, пожалуй, поместился бы не очень крупный пони.

Словно почувствовав наши взгляды, один из оленей обернулся. Смерил меня взглядом черных, ничего не выражающих глаз.

 – Мисс! Эй, мисс! – услышала я. Опустив голову, обнаружила одного из давешних жеребчиков, темно-зеленого. – Не пяльтесь так. Они этого не любят.

Я с трудом оторвала от невиданного зрелища взгляд.

 – Кто это? – спросила я шепотом.

 – Эти-то? – жеребчик покосился в ту же сторону. – Это туземцы. Они порой заходят в город, за посудой и прочим барахлишком. Биты у них обычно не водятся, но они его выменивают на всякие там корзинки, лесные травы и все такое прочее.

Йев’ени хмыкнул.

 – Они не опасны?

 – Да нет, что вы. Так-то они мирный народ, просто у них считается невежливым вот так вот разглядывать незнакомца.

Я еще раз покосилась на крыльцо лавки. Оба оленя уже исчезли за ее дверями. Должно быть, им пришлось здорово пригнуться, чтобы пройти в рассчитанный на пони вход!

 – У нас в Нью-Хейси есть оленья деревня. Я там даже как-то была. Но тамошние олени выглядят… по-другому!

Жеребчик кивнул с важным видом.

 – Нью-Хейси? Это на востоке? Ну так тамошние олени под Селестией живут почитай что с Очага, всех отличий от пони – рога на голове да двойные копыта. А эти ребята сами себе хозяева, живут в лесу по своим собственным порядкам, – мне показалось, что он повторяет слова кого-то из взрослых.

Йев’ени снял шляпу, пригладил взъерошенные волосы.

 – Ладно, пойдем искать этого вашего мэра. Спасибо за помощь, ребята.

 – Мистер, а вы сами кто? – выпалила каштановая земнопони. – Вы выглядите постранней, чем олени… ой, простите!

 – Да ничего страшного, – тот усмехнулся. – Я приехал из очень далекой земли, такой далекой, что у вас тут про нее не слышали.

Жеребята закивали с недоверчивым видом. Должно быть, объяснение их не очень устроило. Я крупом чувствовала любопытные взгляды, пока мы шли через площадь к огромному дубу.

Йев’ени покосился на вывеску.

 – В баре, значит? Похоже, местный мэр – любитель заложить за воротник.

 – Ну… надеюсь, он будет достаточно трезв, чтобы ответить на наш вопрос! – неуверенно проговорила я.

Огромный дуб укоренился в ложбине между двумя пригорками, раскинув ветви едва ли не до середины площади. Его основание поросло диким виноградом, обвивающим узловатые корни и цепляющимся за вывеску. Дуб служил опорой соседнему дому – длинному, двухэтажному, одним концом упершемуся в склон холма, а вторым – прислонившемуся прямо к могучим ветвям толщиной с пони. Виноградные лозы свешивались вниз, оплетали стрельчатую дверь, притаившуюся между корнями. Рядом виднелось витражное окно необычной треугольной формы.

Йев’ени запрокинул голову, рассматривая дерево. Покачал головой.

 – Красиво, ага, – согласилась я, без слов угадав его мысль. – Такие дома редко встречаются. Нужна магия единорога, чтобы заколдовать семечко, и магия земных пони, чтобы оно выросло. И даже с ней дом растет несколько лет.

Человек лишь чему-то улыбнулся. Приоткрыл двери.

Внутри стоял тихий и уютный полумрак. Я ожидала, что бар будет полон захмелевших кобыл и жеребцов, но в нем оказался лишь один пони – белый единорог с синими гривой и хвостом, довольно высокорослый и объемистый, словно бочка. Он сидел за барной стойкой, задумчиво разглядывая на просвет бутыль темно-зеленого стекла.

Да и в целом обстановка не слишком походила на мое представление о питейном заведении! Вместо длинных лавок и изрезанных ножами столов – несколько округлых столиков с самого обычного вида табуретками, правда, явно сколоченные вручную. Вместо люстры на несколько сотен свечей – стоящие в открытом шкафу три светлячковых лампы. Вместо кобылок легкого поведения, отплясывающих в центре зала… я фыркнула своим собственным мыслям. Меньше читай Дэринг Ду, глупая пони!

Короткая лестница вела на небольшую галерею под потолком бара. С нее пара дверей вела куда-то вовнутрь дома, похоже – в ту пристройку слева, что мы видели с улицы.

Барпони при нашем появлении обернулся ко входу. Задумчиво рассмотрел нас. Отставил бутылку в сторону.

 – Чем могу помочь, уважаемые пони и…?

 – Человек, – ответил Йев’ени, вежливо приподняв шляпу. – Мы ищем мэра Меджи. Не подскажете, где его найти?

Барпони выпрямился на стуле. Убрал бутыль в шкаф, оттуда же извлек шляпу. Распрямил ее копытом.

 – Вы к нему по официальному вопросу? – поинтересовался он.

 – Скорей, по частному.

Шляпа скрылась обратно в шкафу.

 – Омегадитл Блоссомфорт, хотя здесь все зовут меня Меджи, – представился барпони. – Мэр города и владелец этого заведения. Чем могу вам помочь?

Мы переглянулись.

 – Мы собирались построить мэрию, – ответил Меджи на наши недоуменные взгляды. – Но средств в городском бюджете вечно не хватает. К тому же, к чему лишние расходы, когда все уважаемые пони города и так по вечерам собираются в моем баре? Итак, джентльхуман и фелледи, я к вашим услугам.

Йев’ени прокашлялся.

 – Мы ищем Тимбера Спрюса.

 – Тимбера Спрюса? – переспросил мэр. – Тогда вы не очень удачно выбрали момент. Его не будет в городе еще несколько дней. Позвольте спросить, а что у вас за дело к нему?

Человек ухмыльнулся.

 – Он заказал кое-какой товар у нас в Мэйнхэттене, но вынужден был уехать до того, как он будет готов. Мы доставили ему заказ. Вот, взгляните, – он водрузил чемодан на стойку.

Крышка чемодана поднялась. Меджи заинтересованно уставился на ровные ряды стиломехов.

 – Какой-то инструмент, что ли?

Вместо ответа Йев’ени вытащил из отдельного гнезда демонстрационный образец.

 – Ничего, если я испачкаю вам стойку?

Барпони лишь махнул копытом.

 – Валяйте.

Быстрым движением Йев’ени оставил на дереве изящный вензель.

 – Этот образец предназначен для письма. Удобный, легкий, не нужно носить с собой чернильницу или затачивать карандаши. А вот эти – для пометок на дереве. Собственно, их мистер Тимбер Спрюс у меня и приобрел.

 – Надо же, до чего дошел прогресс, – восхищенно проговорил единорог. – Сколько стоят такие игрушки?

 – Пятьдесят шесть бит за письменный, восемьдесят за маркер.

Уши Меджи дернулись.

 – Прилично.

 – Поверьте, они себя окупают. Между прочим, если нанести на них эмблему вашего заведения – из них получаются не только отличные сувениры, но и превосходное средство рекламы!

Мэр улыбнулся.

 – Вот теперь, мистер, я и впрямь верю, что вы странствующий торговец. Мой бар сам себя рекламирует, впрочем, если старина Тимбер считает, что эти игрушки ему нужны – что ж, ему виднее. В любом случае, вам придется обождать с недельку. Он сейчас на дальних вырубках, готовится со своими к сезону.

Мой хвост дернулся. Недельку? Мне понравился Брайдлвуд, и я с удовольствием познакомилась бы с городом поближе… Но такой срок мы просто не можем себе позволить! Что скажут Бронз, Стил и Реми?!

Судя по выражению человеческого лица, Йев’ени подумал о том же.

 – А далеко до этих самых дальних вырубок? – медленно произнес он.

Меджи покосился на висевшие на стене часы с кукушкой.

 – Засветло точно не успеете. Лучше оставайтесь здесь, а с утра пошлете кого-нибудь с запиской. Комната наверху как раз свободна, восемь бит за ночь.

Мы переглянулись. Тяжело вздохнули.

 – Ладно, по рукам, – Йев’ени развязал кошелек.

 – Не желаете ли чего-нибудь выпить с дороги? – поинтересовался барпони. – Сидр, эль, виски? Или блюдечко соли?

 – Соли? – переспросил Йев’ени.

 – Осторожно! – шепнула я, дернув его за рукав. – На не-пони эта гадость действует очень по-разному!

Йев’ени посмотрел на стоявший за спиной бармена ряд солонок, заполненных крупными желтоватыми кристалликами. Поморщился.

 – Знаете, Меджи, нам бы отдохнуть и помыться с дороги. Есть тут у вас какие удобства?

 – Разумеется, – единорог протянул нам ключи. – Душевая в том крыле, по лестнице вниз. Бак для воды наполнили с утра, сейчас водичка как раз согрелась для мытья.

Йев’ени кивнул. Защелкнул крышку чемодана. Повернулся ко мне.

 – Подожди! – вмешалась я. – А как же обратные билеты! Если мы задержимся на два дня, то и на поезд не успеем!

 – На два дня? – единорог наморщил лоб. – А, Инклайн и Роки? Да не волнуйтесь, в ближайшее время никто из наших в Уэст Терн не собирался. Так что они все равно постоят в ожидании попутчиков. На крайний случай, доплатите им бит-другой, чтобы без вас не трогались.

Лестница вела в узкий тамбур, одна стена которого состояла из сбитых досок – а вторая была покрыта живой древесной корой с глубокими прожилками. Дощатый пол скрипнул под нашими шагами. За следующей дверью обнаружился коридор, в который выходило семь дверей и один лестничный пролет, ведущий вниз.

Йев’ени приостановился, поджидая меня, перед крайней правой дверью, которую указал нам Блоссомфорт.

 – Милое местечко, а? – спросил он меня.

 – Ну да, – согласилась я. – Хоть и на краю света.

Левитировала ключ в замочную скважину, повернула. Осмотрела комнату.

Обстановка была скудной, но по-своему уютной. Дощатый шкафчик напротив входа, столик и скамейка, две застеленные одеялами койки по обе стороны комнаты. На подоконнике стояли светлячковая лампа и будильник. Рядом со шкафом висела довольно аляповатая картина, изображающая то ли восход, то ли заход солнца над лесным пейзажем.

Я подошла к окну. Принцесса уже опустила солнце, и Брайдлвуд окутывал вечерний полумрак. Окна домов светились тусклым светом светлячковых ламп и свечей. Внизу, в свете светлячкового фонаря, прошел земнопони, толкающий перед собой какую-то железную конструкцию – выглядящую, словно переплетение металлических рам между двумя здоровенными колесами.

 – Две койки – явный перебор, – задумчиво протянул Йев’ени, тоже оглядывая обстановку. – Мы ведь и на одной вполне поместимся. Надо было просить скидку.

 – Эй! – я деланно фыркнула. – На что ты намекаешь?

В следующую секунду меня подхватили сзади, опустили на кровать и слегка прикусили ушко.

 – Намекаю? – прошептал Йев’ени мне в ухо. – Я ни на что не намекаю. Я предлагаю открытым текстом…

 – Эй!.. Эй, да постой же ты! – я крутнулась и вывернулась из объятий. – Дай хоть сумки снять! И вообще, я грязная и пыльная с дороги!

 – У нас вообще-то медовый месяц или типа него, – заметил Йев’ени, откидываясь на стену и заложив руки за голову.

 – Ничего не знаю! – топнула я копытом. – Сначала в душ!

 – Сначала? – человек выпрямился. – Мне нравится ход твоих мыслей…

Вместо ответа я извлекла из переметной сумки полотенца и бросила на спинку койки. Йев’ени поймал одно в полете.

 – Пойду разведаю, где здесь мраморные ванны с джакузи, – сообщил он. – Ты со мной?

 – Я пока разложу вещи, – покачала я головой.

Впрочем, расстановка вещей заняла не слишком много времени. Я убрала в шкаф стиломехи и кошелек, водрузила на стол оставшиеся пару сэндвичей (уже порядком подзасохших), положила на подоконник зеркальце и косметичку – и, в общем-то, на этом уборка кончилась. Ах да, перед этим смахнула с подоконника и стола тонкий слой пыли – Меджи явно не утруждал себя регулярной уборкой в номере.

После чего выбралась за дверь и по лестнице спустилась вниз, на первый этаж, занятый частично – огромными корнями, частично – здоровенными колоннами из цельных бревен, подпирающими потолок.

А частично – двумя туалетами и душевой, скрытыми за отдельными дверями.

Сейчас закрытой на крючок. Из-за двери слышался плеск воды и немузыкальное негромкое пение себе под нос.

Я усмехнулась. Аккуратно толкнула дверь, чтобы разглядеть крючок в щель. Сосредоточилась, направляя энергию…

Беззвучно прокралась внутрь и откинула парусиновую занавеску.

 – Эй! Кто здесь? – Йев’ени провел рукой по лицу, стирая с глаз мыльную пену... – Старгейз?

Я нырнула в душ. Поднялась на задние ноги и обхватила его сзади.

 – Тебе помочь потереть спинку? – прошептала я, мягко подавшись вверх. Затем вниз. Еще раз и еще, ощущая, как скользит шерсть по влажной коже.

 – О… – голос человека дрогнул. – Да. Пожалуй, да…

Я медленно провела копытом по животу, ниже, еще… Йев’ени сдавленно охнул. В следующую секунду я ухватила его копытокинезом за руку и потянула, заставляя повернуться – и толкая спиной на дощатую стену.

 – Старгейз? Что ты… – голос человека прервался, когда я опустила голову, вновь сосредотачивая энергию в роге.

 – Знаешь, – мурлыкнула я, заставляя полутемную душевую озариться мерцающим светом поля. – Я никогда еще не использовала телекинез таким образом…