Химера

Глава 23 – На берегах Селины

Тронный зал значительно изменился за те годы, что прошли с правления Моноцероса Третьего. Исчезли отображавшие былую историю гобелены. Магические факела сменили обыкновенные светильники на масле и рыбьем жире. Даже сам трон – прошедший через столетия символ власти арвийских королей, был заменен гораздо более простым, но комфортным креслом, стоявшим во главе длинного стола посреди преобразившегося помещения. Тем не менее, несмотря на добрый десяток предусмотренных для совещаний мест, в этот вечер занятым было лишь одно из них.

– …таким образом фронтовая ситуация остается без значительных изменений. Маршал Бертхуф предполагает, что единороги как и мы заняли выжидательную позицию после провального саммита в Конкорде, в расчете сперва дождаться действий пегасов, прежде чем предпринимать какие-либо значительные шаги.

– И мнение военного министра с этим совпадает? – подняв взгляд на своего собеседника, жеребца землистых оттенков, шкура которого практически полностью была скрыта металлом и мехом доспеха, а некогда вороная грива уже давно стала серо-стального цвета, Пуддингхед, канцлер Арвийской Республики, отодвинул в сторону свиток с очередным отчетом и пристально посмотрел ему в глаза.

– Я считаю, что это слишком простое объяснение. У единорогов граница с пегасами составляет всего одно узкое ущелье, которое они полностью контролируют. Наоборот, понимая, что мы вынуждены отвести часть своих сил на северные рубежи в ожидании потенциального вторжения, на их месте было бы гораздо разумнее предпринять попытку наступления. Возможно, даже выйти к Окстроту или, наоборот, ударить севернее и попытаться взять наши подразделения в клещи. Но, тем не менее, они этого не делают, – сложив копыта перед собой и наклонившись вперед, Мейсон выждал пару секунд, пока его собеседник переваривал прозвучавшие слова, прежде чем добавить: – Либо руководство этого «Священного Войска» окончательно выжило из ума на религиозной почве, либо они задумали что-то иное. Что-то, что поможет им добиться победы гораздо быстрее успехов на поле боя или захвата территории. И лично у меня складывается впечатление, что дело далеко не в первом.

Сидевший во главе стола гнедой жеребец с каштановой гривой, в которой также начали появляться первые ниточки седины, тихо вздохнул и, прикрыв на миг глаза, помассировал виски копытами.

– Даже если это и так, повлиять на подобный сценарий мы сейчас не можем. Возможно они действительно что-то затеяли. Возможно – нет. Но в любом случае Юникорния доживает свои последние месяцы, и единороги это знают. Если ее лидеры считают благоразумным прожигать драгоценное время в погоне за какими-то несбыточными грезами – это их право. Все, что от нас требуется – это пережить оставшийся период, и их королевство развалится изнутри подобно карточному домику, раздираемое голодными бунтами и подковерными интригами. Власть Платины далеко не столь незыблема как раньше, особенно когда моря замерзают, и поставки еды становятся скромнее с каждой неделей.

– Я… надеюсь, что вы правы, канцлер, – склонил голову министр, бывший некогда лишь скромным главой ополченцев.

– Однако пережить нам необходимо не только единорогов, но и соседей с севера. Как обстоит ситуация вдоль Селины?

Мейсон заметно приободрился.

– Мы готовы настолько, насколько это вообще возможно, – слегка улыбнувшись, он прикрыл глаза на миг, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить: – 3-й и 4-й корпуса были развернуты в Верхневодье и в Хейкасле соответственно, под управлением маршалов Трота и Лонгмейна. Общее управление обороной осуществляет маршал Ней, он же рассредоточил силы своего 6-го корпуса вдоль дополнительной линии прибрежных укреплений и редутов, созданной за последние две недели. В случае вторжения его силы будут сдерживать пегасов до тех пор, пока Трот и Лонгмейн не подоспеют с подкреплениями.

– Превосходно, – кратко кивнул Пуддингхед, прежде чем вновь вернуться к чтению свитка, в котором Ампл Харвест, министр экономики, расписывал свое предложение по модификации системы квот, а также приводил текущие сводки по продовольственной ситуации. – Дай мне знать, если возникнут какие-то изменения.

Почувствовав окончание разговора, жеребец землистого цвета поднялся на ноги и направился было к выходу, однако, сделав лишь пару шагов в сторону массивных двустворчатых дверей, он замер, будто в нерешительности.

– Что-то еще? – прозвучал сзади голос. Едва заметно поморщившись, Мейсон все же выдохнул и, обернувшись, встретил цепкий взгляд светло-зеленых глаз своим собственным.

– Многих моих подчиненных напрягает деятельность верховного алхимика, канцлер. Как и меня самого.

Брови сидевшего за столом гнедого жеребца взлетели вверх.

– Арвийская Республика обязана мастеру Флорину самим своим существованием. Без его изобретений даже исход революции был бы под вопросом, не говоря уже об успешном противостоянии фанатикам-единорогам.

– Да, ваше превосходительство, но… мы только что начали получать его новые, видоизмененные заряды для артиллерии. Даже обычные ядра были невероятно смертоносны, но эти… приспособления способны унести жизни сразу сотен противников одним-единственным залпом орудийной батареи. Те же, кто не погибает мгновенно, получают настолько ужасные раны, что быстрая смерть для них становится милосерднее жизни. Каждую неделю мне на стол поступают рапорты о жеребцах, которые не выдерживают этой крови и смертей и сходят с ума, в то время как верховный алхимик продолжает изобретать все более новые и изощренные методы убийства пони. Я прекрасно осознаю его вклад в независимость Арвии, и что военные времена требуют решительных мер, но… насколько далеко мы готовы зайти?

Прервавшись на миг, министр нервно сглотнул и добавил:

– Кроме того, слухи о нем становятся все более громкими. И дело не в эксцентричности или странной манере общения: все больше и больше пони говорят, что верховный алхимик продал свою душу демонам ради этих изобретений. Обычно я бы не придавал особого значения этим сплетням, но… я встречался с Флорином несколько дней назад, ради обсуждения дополнительных поставок взрывчатого порошка. И я совершенно уверен, что раньше в его глазах потусторонний, фиолетовый огонь не плескался.

– …а упырь ему такой и говорил: «Ну я тебя услышал. И что теперь делать будем?»

Взрыв грубоватого смеха на миг заглушил треск полевого костра, уносясь вместе с дымом к пасмурным небесам. Первые снежинки легкого снегопада начинали закручиваться в медленном танце, но жаркое пламя надежно отгоняло холод вечной зимы от пятерых жеребцов-земнопони, бросая красные отблески на стены снежно-земляной насыпи, что обозначала внешний периметр редута. При желании, можно было забраться наверх и увидеть бесчисленное множество таких же укреплений, уходивших вдаль насколько хватало взгляда и надежно защищающих левый берег могучей реки, разделявшей земли пегасов и арвийцев. И стоявшие позади на возвышении пушки без слов гарантировали, что ни одному противнику – ни парящему в небесах, ни идущему по земле – не удастся миновать этот рубеж без потерь.

– А вот еще одна! Эту хохму я слышал еще в Колтчестере, и трактирщик клялся, что… – начал было один из них, крупный жеребец буланой масти, когда в воздухе раздался торопливый цокот приближающихся шагов. Разговор стих, и пару секунд спустя из-за угла уходившей вперед траншеи появился молодой земнопони в легком обмундировании передового дозора, судя по возрасту, лишь пару лет как получивший свою кьютимарку. Заметив пятерых бойцов у костра, он галопом направился прямо к ним, лишь в последнюю секунду успев остановиться.

– Где… где… – хватая ртом воздух попытался было он произнести, но слова упрямо отказывались складываться в предложение.

– Тише ты, отдышись, – добродушно усмехнулся буланый жеребец, однако недоброе предчувствие кольнуло его сердце. Сняв с пояса флягу с водой, он протянул ее молодому дозорному, который лишь благодарно кивнул и всего за несколько глотков ее ополовинил, прежде чем вернуть обратно.

– Спасибо, – произнес он, все еще тяжело дыша, прежде чем уже более внимательно осмотреться. – Где сейчас маршал Ней?

– В штабе, – ответил один из стоявших рядом жеребец, и второй ему вторил:

– Точно. У него сейчас как раз должно быть совещание с офицерами. Это прямо по траншее, два поворота направо и затем прямо до конца. "Землянка" крупная, не промахнешься.

Вновь благодарно кивнув, молодой дозорный собрался было помчаться вперед, когда его копыто буланого жеребца его на миг остановило.

– Погоди, не кипишуй. Что случилось, где пожар?

Во взгляде обернувшегося дозорного мелькнул полубезумный блеск и неподдельный, животный страх.

– Пегасы, – было единственным, что он произнес, прежде чем вновь помчаться вперед.

В широких кругах маршал Ней был известен своей отвагой (порой, на грани безрассудства) и смелыми, рискованными маневрами. Тем не менее, его решения зачастую приводили к победам там, где иной пони не добился бы ничего, кроме поражения, и именно этим был обеспечен его стремительный рост по военной иерархии новой Гражданской Армии, что была учреждена Пуддингхедом. Однако что было гораздо менее известным фактом, так это то, что помимо склонности к риску, вышедший из простой семьи ремесленников пепельно-серый жеребец также обладал настоящим талантом в организации оборонительных рубежей. И в отличие от многих других маршалов, руководивших издалека, в уюте и тепле «зимних квартир», Ней всегда предпочитал лично контролировать ситуацию на месте, на ходу внося корректировки, если того требовала ситуация. Именно поэтому он сейчас находился здесь, среди промозглых траншей одного из передовых редутов.

– …полностью укомплектованы новыми зарядами. В укреплениях второй линии их меньше, и поставки все еще продолжаются; в настоящее время комплектация завершена на пятьдесят процентов.

Ней кивнул докладывавшему жеребцу, прежде чем вновь склониться над освещенной коптящими светильниками картой, развернутой поперек массивного стола, который занимал добрую половину подземного помещения.

– Благодарю, штабс-капитан. Майор, были ли новости насчет запроса в Хейкасл о… – прежде чем он успел бы завершить вопрос, со стороны входа начал раздаваться какой-то ажиотаж, и миг спустя внутрь ворвался молодой жеребчик со знаками отличия передового дозора на нагрудной пластине доспеха, мгновенно приковав к себе внимание собравшихся офицеров. Кто-то недовольно фыркнул, кто-то дернул ухом или едва слышно пробурчал что-то о совсем потерявших берега юнцах… Ней же лишь молча приподнял бровь.

– Ваше превосходительство, – пытаясь отдышаться, обратился новоприбывший прямо к Нею. – Дозорный… дозорный Скампер, второй батальон, третья рота. Полчаса назад я и мое отделение заметили странное, массивное облако на горизонте, которое двигалось против ветра, медленно приближаясь…

– Он прервал совещание ради разговора об ОБЛАКАХ? – с негодованием прошипел стоявший рядом майор, но Ней лишь жестом призвал к тишине. Слегка стушевались, Скампер продолжил:

– Мы выдвинулись вперед и… это был город, ваше превосходительство! Настоящий облачный город! И вокруг него кружили тысячи, если не десятки тысяч пегасов, которые направляли его к Селине!

Абсолютная тишина воцарилась в помещении, прерываемая лишь тяжелым дыханием дозорного. Несколько секунд маршал молча переваривал информацию, прежде чем все же произнести:

– Где сейчас командир твоего отделения?

– По пути обратно мы попали в засаду пегасов, ваше превосходительство. Возможно, нас заметили заранее и не хотели дать уйти; подпоручик Хеви Сак приказал мне бежать обратно и предупредить вас о происходящем, в то время как остальные попытаются связать пернатых ублюдком боем, – прервавшись на миг, дозорный едва заметно вздрогнул. – Я и бежал.

Пару секунд маршал продолжал сверлить его взглядом, прежде чем оглядеть собравшихся вокруг подчиненных. Казалось, в воцарившейся тишине можно было услышать даже биение их сердец. Слишком частое биение, свойственное липкому, сковывающему движения и лишающему рассудка страху.

– Приготовиться к обороне, – наконец, прозвучал голос маршала, и хотя невольный трепет точно так же сковывал его вены льдом, ни его тон, ни осанка не выдавали ни единой эмоции. Склонившись над картой, он продолжил: – Визерс, отправь гонцов в Верхневодье и в Хейкасл с запросом подкреплений. Пастерн – вытаскивай наших горе-чародеев с их собрания и тащи на передовую. Миллер – на тебе контроль артиллерии. Применение новых зарядов санкционировано. Остальным действовать согласно разработанным планам; через пять минут весь личный состав должен проснуться, протрезветь и быть без дрожащих копыт.

Когда замершие офицеры никак не отреагировали, Ней вновь поднял глаза.

– Чего ждем, господа? Мы еще попьем крови у пернатых ублюдков, и если они считают, что переправа через Селину будет легкой прогулкой, то их ждет большое разочарование. За работу!

Когда помещение опустело, и маршал Ней остался один, он едва слышно добавил:

– Я очень надеюсь, что эта хваленая «картечь» себя оправдает.

Когда-то каменные мостовые и узкие улочки небольшого города, приютившегося на берегу горного озера, были полны жизнью. Торговцы нахваливали свои товары, студенты Коллегии Аэромансеров спешили на лекции или же просто сновали вокруг в поисках приключений, а убеленные сединами мудрецы стекались со всего света в поисках знаний или ответов. Да, кто-то мог сказать, что Геликонская Академия была древнее и почетнее. Но в Озерном Городе пергамент никогда не предавался огню из-за религиозных предрассудков, и потому многие тексты можно было найти лишь здесь, на берегах Ледоводья. В том числе и те, оригиналы которых были старше любого из трех государств, и за обладание которыми даже сейчас в столь кичащейся своей магической традицией Юникорнии легко можно было угодить на костер.

Но эти времена остались позади. Теперь лишь снег, да мороз населяли опустевшие улицы. Не поднимались больше столбики дыма к небесам из печных труб. Некому было смазать петли жалобно скрипевшей на ветру двери или закрыть одиноко хлопающие ставни. Только вьюга тоскливо завывала среди каменных стен заброшенного города. Один день пролетал за другим, постепенно переходя в недели, но каменные стены не ведали печали; безразлично взирая на окружающий мир, они продолжали оберегать внутреннее убранство своих домов от непогоды, даже если это убранство было оставлено позади прежними хозяевами, которые уже никогда не вернутся. И именно поэтому когда хлопок крыльев разорвал тишину, он прозвучал подобно громовому расскату.

Выйдя из крутого пике, странное существо замерло над одной из крыш и огляделось. Что-то манило его в это место. Что-то странное, что-то неуловимо знакомое… но в то же время память упорно отказывалась подчиняться своему владельцу. И, учитывая состав его самого раннего и единственного воспоминания до того, как оно проснулось в глубинах подземного замка на севере, возможно это и к лучшему.

Ледяной озноб невольно пробежал по его спине, и существо против воли зажмурилось. Даже сейчас стоило ему лишь на миг закрыть глаза, как этот образ снова и снова вставал перед взором: как оно было сковано на металлическом столе, и как пугающие, уродливые двуногие фигуры в прозрачных масках и белых одеяниях сновали вокруг, о чем-то воодушевленно щебеча. Металлические лапы перемещались над головой, периодически кусая его шею и круп. Ног существо уже не чувствовало, и почему-то оно было совершенно уверено, что только ими дело не ограничится. Чувство обреченности… абсолютной, беззащитной обреченности сковывало его сердце, и возможно потому существо даже слегка обрадовалось, когда одна из двуногих фигур заметила его взгляд и начала что-то кричать другой. Миг спустя очередная металлическая лапа вновь укусила его в шею, и сознание поглотила милосердная тьма.

Существо не знало, сколько прошло с тех пор времени, но в какой-то момент оно вновь проснулось. Не было больше вокруг двуногих фигур, а вместо металлического стола под спиной его окружала лишь стеклянная емкость. Ноги вновь начали подчиняться ему – передние даже оканчивались когтями, которыми оно могло свободно шевелить – и хотя было в этом какое-то странное ощущение неправильности, ему без особых усилий удалось пробить брешь в прозрачной клетке и выйти наружу. Десятки, если не сотни других таких же емкостей окружали его собственную в огромном помещении: какие-то были пустыми, в каких-то находились лишь изуродованные трупы, но во многих других были такие же невезучие узники этого проклятого места. Их птичьи головы и верхняя часть туловища были покрыты перьями, но остальное тело словно принадлежало огромной кошке. Довершали картину массивные крылья, и они были пожалуй единственным, что вызывало у него хоть какое-то ощущение привычного. Как и само существо, остальные узники также очнулись; кто-то из них сумел выбраться наружу самостоятельно, кому-то же потребовалась помощь. Но лишь когда последний из его собратьев был вызволен, а помещение дважды проверено, существо все же отправилось на поиски выхода. В тусклом свете красных огней каждый коридор был неотличим от предыдущего, и хотя ему пришлось сделать пару кругов, оно все же смогло вывести своих собратьев к огромным, массивным металлическим дверям, что преграждали путь к свободе. К счастью, крупная, оплавленная дыра посреди вполне позволяла протиснуться наружу. Тогда им была неведомо, что именно могло проделать подобное отверстие в столь толстой стене; увы, это неведение продлилось недолго.

Новый хлопок крыльев возвестил о своем владельце позади, и существо обернулось. Приземлившись рядом на черепичную крышу, одно из выведенных им созданий переложило из клюва в лапу свою немудреную добычу и протянуло ему. Телосложение этого создания было гораздо более стройным, чем у него самого; даже грациозным, по его мнению, и перламутровое оперение изящно сочеталось с бархатно-черной шкуркой. Благодарно кивнув, существо приняло предложенную тушку какого-то маленького грызуна и неловко впилось в нее клювом. Что-то было в этом неправильное, даже противоестественное, но за последние дни оно привыкло к этому ощущению, и потому не придавало ему слишком много значения. Когда тушка полностью исчезла, существо посмотрело на перламутрово-черную спутницу и с трудом, ломая язык и горло, выдавило из себя гортанные звуки совершенно незнакомым ему голосом.

– Спа… си… бо.

Та успела лишь слегка улыбнуться, прежде чем рев с небес заставил обоих существ резко сорваться с места в поисках укрытия. К их удаче, вариантов вокруг было с избытком, и вскоре деревянная дверь впервые за три недели хлопнула не из-за ветра. Осторожно выглянув через окно наружу, существо увидело, как прилетевшие вслед за ним собратья точно так же скрывались в покинутых своими прежними владельцами строениях. Но оно все равно продолжало вглядываться в небеса, до рези в глазах, и через несколько, казалось, бесконечно долгих секунд его усилия были вознаграждены: тень огромного, крылатого ящера мелькнула среди небес, но к счастью ее обладатель либо их не заметил, либо просто не пожелал преследовать. Когда эта тень вновь скрылась за облаками, а пару минут спустя новый рев раздался уже гораздо дальше к востоку, существо не смогло сдержать вздоха облегчения. Обернувшись к своей спутнице, оно увидело, что та уже вовсю с любопытством оглядывала помещение, в котором они нашли убежище, а через пару секунд, не сдержавшись, даже начала обходить одну комнату за другой, разглядывая подвешенные на стенах картины, открывая разные ящики и иногда тихо воркуя себе под клюв. Тихо усмехнувшись, существо с легкой улыбкой сопровождало движения ее движения, незаметно любуясь точеной фигуркой. Лишь одно коробило его взгляд: странная, рубленная вязь незнакомых символов на туловище спутницы.

«D-06 #1203».