Цикл

Вы помните те моменты, когда ещё были маленькими и внезапно просыпались посреди ночи? Вспоминаете то гнетущее чувство неизвестности, когда вы ничего не видите, кроме кромешной тьмы, а поблизости никого нет? За исключением того, что вы на самом деле знали, и понимали, что совершенно одни в своей комнате, вам все равно казалось, что рядом кто-то есть. Вы знали, что этот кто-то был совсем близко и всегда скрывался от вашего взгляда, но вы знали, что он был где-то там. И даже если в вашей спальне был ваш брат или сестра, вы всё равно могли бы ощущать чьё-то присутствие, от которого у вас бежали мурашки по спине и кровь стыла в жилах; казалось, сам воздух кричал о затаившемся невообразимом монстре. Может быть, вашей первой мыслью было спрятаться под одеялом — за щитом, или стремглав ускакать к своим родителям — за мечом. Любого из них было достаточно, чтобы прогнать таинственное нечто и обезопасить вас ещё на одну ночь. Но... у меня больше нет моего меча, а мой щит давно заржавел с тех пор, как я выросла.

Теперь я взрослая кобыла, сидящая в своей постели. Лунный свет из моего окна не сильно помогает и едва освещает чердак, что служит мне спальней. Спайк крепко спит в корзинке у моей кровати, но я и не думаю его будить. Дискорд побери, я даже думать не могу о том, чтобы заговорить или зажечь свой рог. Когда вы становитесь старше, обычно кажется, что страх темноты со временем проходит сам собой. Ведь теперь, когда жеребячество осталось позади, вы сами становитесь мечом, разрубающим пугающую тьму, используя свой здравый смысл, чтобы понять, что в темноте нет ничего страшного. Никто не является откуда ни возьмись с наступлением ночи. Это нелогично и противоестественно. Но... у меня, к сожалению, нет такой роскоши.

Я не получаю утешения от осознания того, что там ничего нет, потому что я знаю, что это не так. Там определённо что-то есть. Что-то впившееся в меня своим холодным немигающим взглядом. Я чувствую как тот скользит по мне. Ситуация, в которой я оказалась, кажется почти сюрреалистичной и похожей на сон. Вначале я даже подумала, что это и вправду был сон, когда проснулась и огляделась, но ощущение, что за мной наблюдают, было слишком уж реальным. И я знаю, что это не игры моего сознания. Я не двигалась с тех пор, как проснулась, потому что боюсь, что если я пошевелю хоть одним мускулом, он поймёт, что я здесь, и что я его очень боюсь. Это нечто затеяло со мной игру, и я, став её невольным участником, должна была следовать правилам.

Мои уши напрягаются и поворачиваются, когда я вглядываюсь вниз со своего чердака на комнату под моей кроватью. Свет из окна почти не проникает в те глубины; небо затянуто чёрными облаками, и новолуние не даёт ничего, кроме ощущения издевки, поскольку льющийся свет слишком тусклый, чтобы помочь мне. Ночные оттенки, которые украли уют моего дома, не ограничиваются пределами моей спальни. На пустоту, которая поглощает лестницу, ведущую в библиотеку, тоже неприятно смотреть, даже больше. Прищурившись я могла поклясться, что разглядела там чьё-то... лицо? Воздух застывает в моём горле, а тело холодеет. Мысль о том, что я не могу различить контуры этого лица из-за игры теней, настораживает меня и заставляет мою шерстку вздыбиться. Затем мне пришла в голову мысль, что мне просто нужно включить свет. Но... тогда я разбужу Спайка. И он предсказуемо спросит меня, почему я так поступила, а я не готова была лгать своему помощнику или, ещё хуже — сказать правду.

Так медленно, как только позволяло моё завёрнутое одеялом тело, я повернула голову к тёмной массе в корзине под покрывалом. Дракончик тоже был окутан тенью и выглядел почти чёрным как смоль. Я наблюдала за ним несколько долгих мгновений. В темноте было трудно сказать, дышит ли он вообще. Я поймала себя на том, что смотрю на его фигуру, которая постепенно расплывалась и начинала сливаться с окружающей меня чернотой. И только когда он сделал особенно глубокий вдох во сне, похожий на приглушённый зевок, это успокоило мой разум. Моргнув, я осторожно повернула голову в исходное положение и ещё раз оглядела комнату подо мной. А затем опять к лестнице. Меня до сих пор не отпускало ощущение, будто там что-то было. Чьё-то присутствие. То самое, которое заставило меня снова почувствовать себя кобылкой, вернувшейся в свою старую спальню. Я едва слышала своё чуть бьющееся сердце в сдавленной груди, и ещё меньше — своё дыхание. Я снова задумалась. Может быть, мне стоит проверить лестницу? А потом заглянуть в библиотеку? Так, на всякий случай. Да, тогда я смогла бы унять свой страх и уже потом опять попытаться уснуть.

Преисполненная решимостью, я вылезла из-под одеяла, тем самым убрав свой щит и оставив тело без защиты. По коже тут же прокатился лёгкий холодок, заставивший меня почувствовать себя уязвимой, после чего я медленно подняла своё непослушное тело и встала с кровати. Приглушённый скрип кровати заставил меня насторожиться и я осознала, как сильно стискиваю свои зубы. Замерев на месте я смотрю на Спайка. Он даже не шелохнулся с тех пор, как я в последний раз смотрела на него. Не отрывая от него глаз, я продолжаю медленно соскальзывать с кровати, и позволяю одному из своих копыт коснуться деревянного пола, затем следующему, потом ещё одному и наконец полностью опускаюсь на пол. Моё дыхание всё ещё напряжённое — я только в начале пути. Мои ноги немилосердно покалывает, когда я начинаю двигаться. Я чувствую себя кобылкой, которая крадётся тёмной ночью из своей комнаты за стаканом воды, стараясь никого не разбудить. Пока я продвигаюсь вперёд и спускаюсь по лестнице, каждое моё копыто двигается мучительно медленно. Каждый отдельный стук моих копыт по дереву вызывает во мне новый приступ тревоги. Я молюсь, чтобы Спайк меня не услышал. Одна ступенька особенно громко скрипит под моим весом, и я замираю на месте. Шёрстка на моей спине встаёт дыбом, и я чувствую, как плечи покалывает от ожидания голоса моего помощника. Я не двигаюсь, как насекомое, ожидающее, не заметит ли его кошка. Напряжение не покидает меня, когда я ничего не слышу, и заканчиваю спуск. Теперь я смотрю в тёмный тоннель лестничного колодца, широко раскрыв глаза и навострив уши. Лицо исчезло. Моё сердце на мгновение замирает. Но... как только я поднимаю копыто, чтобы вернуться в постель, я слышу шум. Чью-то поступь. Звук веса, опускающееся на старое дерево у подножия тёмной лестницы.

Моё сердце проваливается в желудок, как огромная глыба льда. Однако мне хочется верить, что мне это просто послышалось. Что мой мозг, всё ещё затуманенный сном, создал весь этот шум. Что у меня просто галлюцинации из-за моей паранойи. Я пытаюсь придумать любое рациональное объяснение случившемуся, чтобы успокоить своё тело, которое почти заледенело. Какое-то время я не решаюсь даже громко дышать. В темноте нет никакого представления о времени. Долгое мгновение которое тянется целую вечность, пока я стою одна в пугающей и непроницаемой темноте. В конце концов самая очевидная и пугающая мысль пробивается на передний план моего сознания: мне нужно проверить библиотеку. Одной этой мысли достаточно, чтобы у меня по спине пробежали мурашки. Но это необходимо, что если в библиотеке действительно кто-то есть, я должна проверить это, не так ли?

Так же медленно, как и раньше, мне удаётся заставить свои ноги двигаться. Дерево, которое я называла своим домом, сейчас кажется мне другой планетой, когда я вхожу в тёмный коридор лестницы, ведущей в библиотеку. У меня перехватывает дыхание, когда я пытаюсь стать как можно незаметней и медленно спускаюсь. Я не хочу, чтобы меня услышал... кто бы там ни был. Мои уши напрягаются и поворачиваются, когда я углубляюсь во тьму. В библиотеке ещё темнее из-за отсутствия окон. Если бы не маленькие окошки, расположенные по краям потолка, здесь была бы кромешная тьма. Я напряжённо вглядываюсь во мрак, когда добираюсь до последней ступеньки, и на мгновение задумываюсь о том, насколько широки должны быть мои зрачки при таком освещении... или его отсутствии. Я осматриваю круглую комнату в поисках чего-нибудь неуместного, когда мои глаза, наконец, привыкли...

Селестия милосердная! Моё сердце упало в живот, когда вглядываясь перед собой, я вижу чьё-то застывшее лицо, которое едва не заставляет меня вскрикнуть от шока. Мой рог непроизвольно вспыхивает, и заливает часть комнаты размытым пурпурным светом. Наконец-то я снова слышу, как моё сердце колотится о тугую грудную клетку, однако у меня перехватывает дыхание, когда я понимаю, что я увидела — резную деревянную лошадиную голову на центральном столе. Я тихо вздыхаю и пытаюсь унять своё сердцебиение. Оно барабанит внутри меня так, будто хочет вырваться из груди. Я чувствую, как звук отдаётся эхом во всём моём теле, в позвоночнике, оттесняя мои лёгкие в сторону. Я осторожно приближаюсь к голове и поворачиваю в её сторону, чтобы взгляд деревянного истукана более не был направлен в сторону лестницы. Я стараюсь объяснить себе, что это просто сувенир, своей резьбой похожий на живое существо, но мысль на краю моего сознания почему-то настойчиво твердит мне, что она будет наблюдать за мной, если окажется повёрнута ко мне лицом.

Я ещё раз осматриваю библиотеку, теперь успокоенная тусклым светом своего рога. Я обхожу стол и осматриваю полки. Мне приходит в голову мысль также заглянуть под него, однако я не могу заставить себя сделать это. Тень под столешницей таит в себе слишком много тайны, слишком много неизвестного. Я стараюсь не смотреть в сторону тени и не рискую приблизится, опасаясь, что копыто, или коготь, а может другой придаток из ночных кошмаров попытается схватить меня. Но в самой библиотеке я не вижу ничего противоестественного. Ничего. Беспокоиться не о чем. В этих уютных стенах нечего бояться. Я пытаюсь убедить себя, что мне просто что-то показалось сквозь сон, но всё равно понимаю, что тщетно себе это повторяю. Я говорю себе, что этой проверки было достаточно, что тяжесть сна просто обманула меня, заставив поверить в то, что было...

Тень! Краем глаза я заметила... движение. Чёткое, очерченное движение. Мне это никак не могло показаться. Моё тело замирает. Я снова чувствую себя статуей. Моя грудь сжимается от беспокойства, и в то же время в ней как будто пустота, словно мои лёгкие набиты ватой. И я знаю, куда оно юркнуло. Тоннель, ведущий на кухню находится достаточно далеко от меня, либо просто слишком широк, так что я не могу полностью разглядеть его. Магический свет от моего рога не достигает пределов кухни. Паралич в моём теле заставляет мой разум метаться в панических мыслях; стоит ли мне вызвать стражу? Или позвать Спайка? Должна ли я вернуться наверх и надеяться, что кто-то или что-то в стенах моей библиотеки потеряет ко мне интерес? Смогу ли я убежать, если мне хотят причинить вред? Как...

Перед глазами мелькают искры и свет меркнет. Мой рог гаснет. Запутавшись в собственных мыслях я просто забываю поддерживать свет магии. Теперь я чувствую себя ещё более одинокой в своём доме, но понимаю, что это не так. Я тут не одна, тут кто-то есть, и этот кто-то не Спайк. Селестия милосердная, как мне быть? Когда вокруг сгущается темнота, моим глазам требуется минута, чтобы снова привыкнуть к ней, а уши напрягаются в поисках звука. Я стою за аркой, наблюдаю, прислушиваюсь. Мне нужно что-то, что угодно, чтобы подтвердить, что я не одна. Но... тот факт, что я ничего не слышу и не вижу, пугает меня ещё больше.

К тому времени, как я добираюсь до порога кухни, я даже не помню, как туда попала. Мои глаза пристально вглядываются в пустоту комнаты, напрягаясь, чтобы уловить любой признак движения. Несмотря на огромное окно, освещение в этой комнате ничуть не лучше, чем в библиотеке. Мне в голову приходит мысль, о том как редко я сюда захожу; ведь эта комната почти всегда занята Спайком. И в те моменты она более светлая и не такая тихая. Я останавливаюсь, чтобы мельком взглянуть на фотографии на стене рядом со мной, прямо над камином. По крайней мере, я пытаюсь это сделать, прищуриваясь. Каждая из них посвящена моему помощнику — Спайк с яйцом Пиви, день вылупления Пиви, Спайк и Пиви едят мороженое, и на соседней фотографии я неодобрительно смотрю на Спайка, когда у него болит живот, когда он неосторожно уронил тарелку с мороженым мне на голову, а на последней фотографии дракончик возвращает уставшего Пиви в гнездо. Солнечные воспоминания отвлекают меня от беспокойства, хотя бы на мгновение. Теперь я чувствую, что мне было бы гораздо лучше, находись дракончик сейчас рядом со мной, или хотя бы Совелий. Но... их нет и мне приходится полагаться лишь на саму себя.

Я оглядываюсь назад, в темноту, и вхожу на кухню. Это кажется почти сюрреалистичным, когда я прислушиваюсь, как тихо ступают мои копыта. Будто я от кого-то скрываюсь. Я чувствую нервное покалывание в позвоночнике. Я снова чувствую себя маленькой и беспомощной кобылкой, которая вопреки всему пошла за стаканом воды. У меня пересохло в горле. Не помогает и то, что ориентироваться становится ещё труднее, когда сама комната отделана деревом более тёмного оттенка, чем остальная часть библиотеки. Мои глаза пробегают по полкам, столешницам, холодильнику, шкафчикам, снова ничего не находя. Ни один предмет не упал на пол. Я смотрю в окно, в которое до этого очень редко смотрела. Почему-то это вызывает у меня ещё больший дискомфорт, когда я вижу с той стороны притихший Понивилль. Я подхожу немного ближе, стараясь ни на что не натолкнуться в темноте, ориентируясь только по свету звёзд. Подойдя ещё немного ближе, я задаюсь вопросом, видит ли меня в этот поздний час хоть кто-нибудь? Я останавливаюсь, когда подхожу к столешнице под окном, любопытствую, был ли здесь кто-то незадолго до моего прихода...

Я чувствую, как моё сердце подскакивает к горлу, когда я в вижу чьё-то лицо с противоположной стороны окна, и издаю тихий сдавленный крик удивления и страха, только для того, чтобы осознать... что это всего лишь моё отражение. Если бы я могла рассмеяться в тот момент, я бы, возможно, даже поняла, когда я боюсь того, чего, вероятно, и вовсе не было в моей библиотеке. Но... я не могу притворяться, мне действительно страшно. Мои скулы скованы ужасом, чтобы я могла рассмеяться. Несколько мгновений я просто смотрю на своё встревоженное отражение, чувствую онемение в копытах и слабость в плечах. Волосы у меня на спине встают дыбом, когда я чувствую, что позади меня что-то есть, и я резко поворачиваюсь, чтобы увидеть прежнее окружение кухни. Это уже становится глупым, не пора ли мне вернуться в постель и не играться в прятки с тем, чего на самом деле не существует.

Но тут я слышу... чей-то вдох. Совсем близко. Он раздался в темноте прямо передо мной. На кухне кто-то есть! Но мне трудно сказать, жеребец это или кобыла. Он просто где-то... здесь. Я снова пытаюсь собрать остатки логики. Может быть, это моё копыто соскользнуло по полу и издало этот звук? Нет, я не шевелилась. Меня сковал ужас. Тогда, возможно, в библиотеку забралось животное... Ведь животные тоже могут вздыхать. Всё логично. Однако, я всё равно почему-то в это не верю.

Так же как я не верю в привидений, хотя мои мысли упорно перескакивают на них, несмотря на все мои попытки держать их подальше от подобных глупостей. Ведь всё это выдумки. Истории для маленьких жеребят. Но я ловлю себя на мысли, что безуспешно пытаюсь прогнать этот страх, потому что сама мысль о духе лишает меня самообладания. А что, если это правда, каковы будут последствия и что мне делать с этим открытием? Поэтому я прогоняю эти домыслы, чтобы сосредоточится на очевидном. Рядом со мной осязаемое существо или пони. Может, это чей-то розыгрыш? Да, в Понивилле этого нельзя было исключать. Я бы расстроилась, если бы узнала, что кто-то решил провернуть со такую злую шутку мной посреди ночи, но это всё равно было лучше гнетущей неопределённости. Дискорд побери, я бы заплакала, если бы Пинки Пай или Рэйнбоу Дэш выпрыгнули из ниоткуда, чтобы посмеяться над своей мнительной подругой, а потом сразу обнять меня и сказать, что всё будет хорошо. После чего я смогла бы вернуться обратно в постель.

На самом деле, у меня и сейчас не было иного выбора. Я и так достаточно дров наломала со всеми этими глупыми предположениями. Самое время вернуться в постель и укрыться своим мягким щитом. И, хотя это было глупо, но может мне удасться убедить Спайка поспать сегодня в моей постели. Я осторожно поворачиваюсь и снова смотрю на фотографии. Да... я так и сделаю. Я прокрадываюсь обратно под арку в библиотеку, ещё раз оглядывая всю комнату. По-прежнему ничего не было сдвинуто с места. Резная лошадиная голова смотрела в другую от лестницы сторону, книги не были опрокинуты. Я завернула за угол, чтобы начать подниматься обратно по ступенькам в похожий на пустоту тоннель, глядя вперёд и держа голову прямо, но...

Краем глаза я заметила, как закрылась дверь. Это заставило меня замереть. Дверь в кладовку. Я даже не подумала заглянуть туда, когда шла на кухню... Хм, а проходила ли я мимо неё? Она не была заперта, оставляя зазор в двери ровно настолько, чтобы кто-то мог туда проскользнуть.  Я рассматриваю возможность просто проигнорировать это, предоставив тем, кто был там, уйти по собственному желанию, украсть или сделать то, что они хотели и не доводить и без того жуткую ситуацию до столкновения. Но... мне нужно это проверить. Просто убедится, что ни мне, ни Спайку ничего не угрожает.

Я ускоряю шаг, направляясь к двери, надеясь, что звук моих копыт отпугнёт незваных вторженцев. Мне не требуется много времени, чтобы добраться до двери. И хотя я стою перед ней всего несколько долгих мгновений, в темноте времени не существует. Она непостижима и неизменна, словно чёрная дыра. Дверная ручка насмехается надо мной, глядя на меня искажённым выражением моего перепуганного лица. Чего бы не скрывалось за дверью, оно знает, что я напугана. Селестия милосердная, мне и правда страшно. Но поздно поворачивать назад, мне необходимо проверить. Я оглядываюсь через плечо, всё по-прежнему на своих местах. Я оглядываюсь на дверь, на чёрный зазор между стеной и дверью. В темноте зал библиотеки позади меня кажется шире. И в то же время я чувствую себя меньше, как будто стены смыкаются надо мной. Напряжённое, опустощающее чувство в моей груди ещё сильнее сжимает моё замирающее сердце. Я чувствую болезненный комок в животе, когда моё копыто тянется к золотой латунной ручке. Хочу ли я вообще видеть, что находится по ту сторону? Моё тело становится холодным и одеревеневшим, когда я думаю о том, чтобы отказаться от своего намерения. Но я уже зашла слишком далеко и если я отступлю сейчас, то этот кошмар не оставит меня никогда. Мне просто нужно осмотреть кладовку. Я медленно открываю дверь, морщясь от мягкого, ноющего скрипа, издаваемого петлями.

Мои глаза остаются широко раскрытыми, и я чувствую, как сжимаются мои зубы, когда я вглядываюсь в чернильно-темную комнату. Свет звёзд, льющийся из окон позади меня — единственный свет, что проникает внутрь, но его, конечно же, недостаточно и внутри ужасающе темно. Вокруг кромешная, опустошающая чернота. И мои копыта интуитивно не хотят туда ступать — дерево в комнате на ощупь неестественно холодное, а воздух какой-то затхлый. Мои трясущиеся копыта едва удерживают меня на ногах, когда я пытаюсь вглядеться в мрачную картину перед собой. Но даже мои глаза, уже более менее привыкшие к полутьме не могут приспособится к этому бесцветному и чуждому миру. У меня такое чувство, что мне даже не положено смотреть на это место, не говоря уже о том, чтобы входить в него. Но... я знаю, что я здесь не одна...

У меня перехватывает дыхание, я знаю, что не должна этого делать. Но... я всё равно отпускаю дверную ручку и отваживаюсь войти в комнату. Я волочу непослушные копыта по полу, чтобы удержаться на ногах, и прищуриваюсь в поисках любого признака того, что здесь находится… как вдруг на что-то натыкаюсь. Вы когда-нибудь наступали на мышь? Вам знаком этот пронзительный писк? Тёплое пушистое тельце, извивающееся под вашим копытом? Ощущение покалывания, которое начинается от копыт и доходит до макушки? Ну... я подумала, что это была мышь. Селестия, я бы испытала облегчение, узнав, что это была она. Даже если бы это была ложь, самоубеждение, это дало бы мне хоть какое-то утешение, хоть немного спокойствия. Увы, это была не мышь.

Я поднимаю копыто, когда чувствую, что что-то пытается выскользнуть у меня из-под ног. Эта тварь была явно больше мыши, я знаю это потому, как двигается та часть, что она прикреплена к чему-то большему. Я отступаю назад и смотрю на дверь, чтобы убедиться, что путь к отступлению открыт... и у меня замирает дыхание. Двери больше нет. Я не увидела даже полоски света под дверью, чтобы сигнализировать о том, что та просто закрыта. Там, куда я смотрю должно быть голая стена. Я одна, в пустоте, с этой... тварью. В панике мой рог самопроизвольно зажигается, освещая комнату. Я понимаю, что это была самая большая ошибка, которую я совершала до сих пор. Представшее моим глазам зрелище заставляет мою кровь застыть в жилах, чувство, которого я никогда раньше не испытывала. Всё моё тело немеет, когда я понимаю, на что вообще смотрю... хотя я всё ещё не уверена, что именно предстало перед моими глазами.

В комнате была измождённая, отвратительно тощая фигура, похожая на скелет. Создание из ночных кошмаров сидело ко мне спиной, и я, затаив дыханию, смотрю на него, переводя взгляд от хвоста и вверх по спине, следуя по вершинам и впадинам её выступающего как горная цепь позвоночника. Из-за цвета моей магии невозможно сказать, какого цвета была "кожа" существа. Свет моего рога окрашивает нас обоих в бледно-пурпурный цвет. Моё сердце замирает, когда я наблюдаю за еле заметным движением чудовища. Осознание того, что эта тварь живая заставляет меня оцепенеть. Сухие, длинные, веретенообразные волоски прилипают к почти лысому хвосту и голове, а на некоторых участках тела отсутствует кожа. Мои глаза округлились как блюдца. Я чувствую, как холодные слёзы, вызванные страхом, собираются в уголках моих глаз. Мне не удаётся более оставаться незаметной и существо поворачивается ко мне, открывая осунувшееся лицо. Оно похоже на маску трупа: губы отсутствовали, нос был слишком широким, а радужки глаз занимают слишком много места, как будто эта тварь веками жила в этой комнате, в этой родной для себя стихии бесконечной тьмы. Даже её закрученный спиралью рог выглядит истощенным. Я слишком напугана, чтобы испытывать жалость. Вместо этого я думаю о том, как это существо наблюдало за мной из темноты, скребясь за стенами моего поля зрения.

Мой страх превращается в ужас. Как только я мельком вижу лицо твари, я убегаю. Разворачиваюсь и спасаюсь, освещая дорогу светом магии. Комната кажется слишком большой. А дерево под моими копытами становится похожим на бетонные плиты. Это либо иллюзия, либо игра моего воображения, ведь пол подо мной превращается в бетонные плиты. Этого не может быть, всё это нереально — у меня перед глазами родные деревянные стены библиотеки превращаются в гладкий, холодный камень. Такое чувство, что этой комнате или тоннелю никогда не будет конца. Но отсюда должен быть выход, иначе в этом не будет никакого смысла. Где же...

Дверь! Частица родной библиотеки в окружении могильного камня. Магия моего рога заставляет блестеть медный набалдашник. Отчаяние и адреналин, известные только загнанным хищным животным, толкают меня вперёд. Мне во что бы то ни стало необходимо выбраться из этой темницы. Чем ближе я подхожу к двери, тем меньше, как мне кажется, я приближаюсь к своему спасению. Несмотря на то, что я скачу что есть мочи, мне кажется, что я неспешно гарцую, после чего ускоряюсь, и только потом начинаю бежать. Я не оглядываюсь назад. Я не хочу знать, что делает эта тварь. Я тянусь к двери и распахиваю её, почти срывая ту с петель. Библиотека была такой же, какой я её оставила. Моё сердце радуется впервые, как мне кажется, за несколько часов. Мне всё равно, сколько шума я произведу, когда громко захлопываю дверь, зажмуриваю глаза и прижимаюсь к ней всем телом на случай, если эта тварь попытается вырваться наружу. Но... ничего не происходит.

Я вздрагиваю и решаюсь открыть глаза. Аура моей магии исчезла, но я никогда не была так счастлива находиться в своём собственном доме, погружённом во мрак. Странно, но теперь мне хорошо знакома эта тьма. Она гораздо приятней, чем чуждая неестественная чернота комнаты-ловушки за дверью. Медленно, я ослабляю давление своего веса на дверь. Мне кажется... что всё кончено. И правда, этот кошмар не должен был продолжаться вечно. У меня появляется идея, чтобы успокоить свой рассудок. Быстро соображая или не думая вообще, я левитирую книжный стеллаж и со стуком подпираю им дверь. Мне всё равно, сколько шума я произведу. Я вздыхаю, отпуская его, теперь дверь как под замком.

Усталость овладевает моим разумом, и я чувствую, как моё тело изнемогает от недостатка сна. Я зеваю и опускаю голову. Моё тело почти не подчиняется мне и я с трудом подтаскиваю его к ступенькам, тащу его так, словно это мёртвый груз. Но чем ближе я подхожу к выходу с лестницы, тем слабее и беспомощнее я себя чувствую. Мне хочется верить, что своим импульсивными действиями я не разбудила Спайка. Молча я добираюсь ко входу в спальню и мысленно готовлюсь подняться по ещё одной лестнице, однако, когда поднимаю голову, чтобы посмотреть на свою кровать... я замираю. Окутанное тенью, как незваный гость, моё тело снова холодеет. В поле моего зрения очерченный лунным светом неясный силуэт... кто-то сидит на моей кровати и смотрит прямо на меня. Я не могу пошевелиться, когда смотрю в ответ. Я не могу сказать, видела ли меня та фигура. Мысль приходит мне в голову, немыслимая, невообразимая, фантастическая. Мысль, которая вызывает у меня беспокойство, словно в безмолвный пруд метнули большой камень... я не верю своим глазам.

Мы долго смотрим друг на друга. В темноте времени не существует. Затем незнакомка, отчего-то я была уверена, что это она, двигается. Я поджимаю хвост и спешно пробираюсь по тоннелю в библиотеку. Я осторожна, меня не слышно и скоро этот ужас должен был прекратится. Как вдруг последняя ступенька издаёт предательский скрип под моим весом. Селестия, что мне теперь делать? И охваченная паникой, я словно маленькая кобылка бегу к ближайшему укрытию и прячусь под стол.