Venenum Iocus

66. Я не чувствую свой

С наступлением утра вновь появилось чувство бодрости. Тарниш вспомнил, что ему снились какие-то сны, но не мог вспомнить, какие именно. Однако ему стало легче, и за это он был благодарен. Это была принцесса Луна? Его собственная природная стойкость? Он не знал. Однако он чувствовал себя бодрее и был достаточно смел, чтобы вступить в молчаливую перепалку с Винил Скрэтч по поводу того, кто будет готовить завтрак.

Теперь, сидя напротив костра, Винил, закутанная в чепрак, злобно смотрела на него, и каждый ее вздох был слышен в морозном утреннем воздухе. Винил не была счастлива, как гласила старая поговорка, и в данном случае она была применима вдвойне.

Сегодня утром никому не хотелось покидать теплые стены Яйца. Можно было не сомневаться, что день потеплеет, но утро было не по сезону холодным. Мод была не только в плаще, но и в свитере голубого цвета, связанном из некрашеной шерсти, и тоже куталась в чепрак. Октавия была одета в пальто и токи — висячую штуковину, нахлобучившуюся на уши, а также закутана в одеяло.

Когда Тарниш поставил кипятиться лед, он достал декоративную жестянку с какао, очень темным. На жестянке, обещавшей, что это греховно темное какао, спереди был вытиснен злобный черно-красный единорог. Черно-красный единорог ухмылялся и злобно подмигивал тому, кто смотрел на жестянку.

Тарнишу показалось, что тот страдает или запором, или чиханием.

— Какие планы на сегодня? — спросила Октавия, с трудом сдерживаясь, чтобы не стучать зубами.

— Я подумала, что нам нужно специально пробраться в Самую Страшную Пещеру в Эквестрии, — ответила Мод. — Нам с Тарнишем не повезло, но я думаю, что вчетвером мы справимся. У Тарниша есть меч и щит, у Винил — ее магия, а мы с Октавией — земные пони. С каких это пор нас стали прогонять из пещер? Это неловко.

— Говори за себя. — Октавия вздрогнула и поплотнее натянула на себя одеяло. — Я городская земная пони. Мне никогда не нравились пещеры. — Октавия несколько раз моргнула, затем покачала головой. — Хотя, должна сказать, что большая ферма с мягкой землей почему-то кажется привлекательной. Я никогда не могла понять, почему.

Улыбнувшись, Тарниш оставил свои мысли при себе. Он знал, что Октавия любит нырять в пещеры, по крайней мере, в одну из них, и посмотрел на Винил, которая, должно быть, думала о тех же грязных мыслях, что и он, поскольку тряслась от беззвучного смеха.

— Что смешного? — спросила Октавия.

Тарниш знал, что лучше не отвечать. Он занялся замешиванием теста для блинов и сосредоточился на собственном выживании, стараясь при этом не смеяться. Однако Винил делала это с трудом. Он бросил на Винил взгляд, и она в ответ высунула свой ярко-оранжевый язык. Он не собирался ничего говорить — у него была не одна, а две матери, о которых нужно было беспокоиться, и он хотел дожить до глубокой старости.

— Думаю, вчетвером у нас есть все шансы на успех. — Мод сделала паузу, покачала головой, а затем ее уши дернулись. — Однако если мы столкнемся с гадами, я предлагаю отступить.

— ФУ! — Октавия закрыла глаза и задрожала, но не от холода.

— В противном случае мы будем продвигаться вперед. Я думаю, если мы используем огонь как предупреждение, большинство существ должны отступить от нас. Мы не должны сжигать их только потому, что они стоят у нас на пути, но я не против того, чтобы немного напугать их. Мы имеем дело с существами, которые могут нас съесть, если им представится такая возможность, так что отпугивать их — это великодушие.

— Мне нравится твоя версия великодушия, — заметила Октавия, когда Мод сделала паузу, чтобы перевести дух.

— Пока Винил и Тарниш держат гадов на расстоянии, я смогу заняться реальной работой. Я смогу снять показания, изучить камни и, возможно, если повезет, лучше понять, с чем мы здесь имеем дело. Или, с другой стороны, я получу данные, которые вызовут еще больше вопросов.

Напевая себе под нос, Тарниш опустил в тесто для блинов несколько сушеных фруктов и ягод, затем отложил его в сторону, чтобы оно немного впитало влагу. Он обдумал план Мод, но ничего не сказал. План был надежным, и он знал, что с Винил он, вероятно, сможет держать оборону. Он чувствовал себя уверенно, и сам не знал почему. Просто по какой-то причине у него сегодня было хорошее настроение. У него были друзья, и все было возможно.

— Винил, не забудь свой фотоаппарат. Я уверена, что в Самой Страшной Пещере в Эквестрии есть отличные возможности для фотографий. — Октавия вздрогнула, надулась, а потом добавила: — Ох, как бы я хотела, чтобы скорее потеплело. Это просто ужасно!

— Мы находимся на большей высоте, чем лагерь алмазных собак. Прошлой ночью было прохладно, но здесь, наверху, наверное, было холодно. Нам лучше привыкнуть к этому. — Мод придвинулась поближе к огню. — У меня нет толстой шерсти, чтобы защитить меня от солнца и холода. Это действительно ужасно.

Мод и Октавия посмотрели на Тарниша, у которого была густая шоколадно-коричневая шерсть. Октавия подняла бровь, а Мод просто сидела без выражения. Опустив взгляд, Тарниш сосредоточился на завтраке. Ему было холодно, но он не был таким несчастным, как эти двое.

Со звуком “пуфф” появилась грифельная доска Винил, на которой она что-то написала ярко-оранжевым мелом. Она подняла грифельную доску, и краем глаза Тарниш увидел, что она написала одно слово, которое выражало ее отношение к ситуации и холоду.

— Винил, это вульгарно! — ныла Октавия. — О, убери это!

Вытерев доску, Винил покачала головой, а затем написала что-то еще, и ее мел заскрипел от нажима на грифельную доску. Тарниш не мог разглядеть, что это было, но она подняла ее, чтобы Мод и Октавия могли его увидеть, и ему стало любопытно и захотелось узнать, что же она написала.

Октавия в шоке раскрыла рот.

— Какое совпадение, — сказала Мод, глядя на послание Винил. — Я тоже не чувствую свою куньку.

Закрыв глаза, Октавия покачала головой и издала вздох разочарования и отвращения. Сидя у костра, Тарниш делал все возможное, чтобы вести себя прилично, но из его уст то и дело вырывались фырканье и смешки. Дошло до того, что Тарниш издал жеребячий визг, пытаясь удержать все в себе.

Доска Винил с хлопком исчезла, и Тарниш продолжил готовить завтрак.

Перед ними зиял проем пещеры. Они подошли к западному входу — стороне, ближайшей к лагерю, той, где Тарниш столкнулся с гадами. Тарниш держал наготове свой щит, Винил — фотоаппарат, а Мод — новый считыватель тауматона. Октавия служила вьючной пони, перевозящей припасы.

Немного потеплело, но не сильно. Утреннее солнце только-только начало проглядывать из-за высоких хребтов и деревьев, но большая часть дна долины была темной, погруженной в тень. Часть реки, впадающей в пещеру, замерзла, и на берегах лежали куски льда.

Темнота в пещере казалась почти сверхъестественной. Всего в паре метров от пещеры было черно как смоль. Винил наложила на них заклинание света, но вместо того, чтобы рог загорелся и непрерывно черпал энергию из магических запасов, над ее головой появился плавающий шар неоново-розового света. Она произнесла заклинание еще раз, и на этот раз появился плавающий неоново-голубой шар. Вместе эти два источника света казались вполне достаточными.

— По одному или по двое? — спросил Тарниш.

Мод ответила:

— По двое.

Пока Мод говорила, Винил пристроилась рядом с Тарнишем, и на ее лице появилась бесшабашная ухмылка. Тарниш понял, что Винил получает удовольствие. В то время как Октавия выглядела совершенно несчастной, Винил веселилась от души. Возможно, настроение Октавии улучшится, когда потеплеет.

— Не подскользнитесь на льду, — предупредил Тарниш. — Камни скользкие, и мы будем идти прямо у кромки воды, когда войдем в пещеру. Если мы ввяжемся в драку, она будет коварной.

— Фантастика, — пробормотала Октавия.

Все вместе они двинулись вперед.

Пробив своеобразную завесу темноты, четверо спутников вошли в пещеру, где их освещали плавающие световые шары Винил. Тарниш и Винил почти вплотную прижались друг к другу на узкой тропинке: слева от Тарниша текла река, справа от Винил — склизкая стена пещеры.

Примерно в пятидесяти шагах на стенах виднелись светящиеся грибы, которые светились слабым голубым биолюминесцентным светом. Среди светящихся грибов резвились странные существа — маленькие монстры, похожие на головы птиц с двумя ногами, торчащими оттуда, где должно быть тело. Головы были луковицеобразными и неправильной формы, а клювы еще больше. Они шныряли вокруг, выклевывая червей и слизней из ила на берегу реки.

Что-то скользило в реке, и Тарниш настороженно следил за этим, пока Винил фотографировала странных птицеголовых монстров, у которых не было тела, только головы и ноги. Мод собирала образцы, валявшиеся на земле. Она опускала их в мешочек, висевший у нее на шее.

Когда Тарниш ступил в ледяную воду реки, он издал шипение. Ледяной холод вонзился в его нежные стрелки. Сердце бешено заколотилось, пытаясь разогреть ноги. По стене рядом с Винил проползла гигантская сороконожка, и тут же раздалась вспышка фотоаппарата. В мандибулах сороконожки находилось одно из птичьих существ. Оно слабо дернулось, но, несомненно, попало под действие яда сороконожки.

Пещера немного расширилась, и теперь в ней было больше места. На спине Тарниша выступил ледяной пот, и он задрожал. Ему не очень нравилось это место. Ему не нравилось рычание, которое он слышал впереди. Ему не нравилось, что он больше не видит выхода. Должно быть, это какой-то обман света.

— За нами следят, — объявила Октавия холодным, спокойным и собранным шепотом. — Сейчас, в этот самый момент, за нами наблюдают хитрые глаза. Я бы советовала быть осторожными.

Окинув взглядом окрестности, Тарниш попытался понять, кто за нами наблюдает. Островок света резко заканчивался впереди и позади. Он пожалел, что у него нет большего радиуса света, чтобы оттеснить тьму. Взглянув на воду, он увидел, как что-то большое проплывает мимо в мутной глубине. Он почувствовал холодную колючку страха в своих яйцах, и от этого они заболели. Мышцы его живота сжимались в узлы и судорожно сокращались. Облизав губы, Тарниш почувствовал, что во рту у него пересохло.

В этот момент Тарниш вспомнил, что он ненавидит природу, и что природа может пойти на хрен. Он так испугался, что его уретра болезненно сжалась, и он был уверен, что в любую секунду может потянуть или порвать мышцу сфинктера в заднице. Когда он услышал звук струйки воды, которая не была рекой, он чуть не выпрыгнул из шкуры.

— Я не смогла удержаться, — прохрипела Октавия, отворачивая лицо от своих спутников.

Посмотрев вниз, Тарниш увидел лужу вокруг задних копыт Октавии. Он повернулся, чтобы посмотреть на Октавию, опустил голову и попытался успокоить подругу:

— Эй, никто не смеется. Нам всем сейчас страшно. Я знаю, что мне страшно. Не расстраивайся, Октавия. Не унывай.

Подняв голову, Октавия слегка фыркнула, а затем одарила Тарниша жалкой полуулыбкой. Она пошевелилась, пытаясь выбраться из своего беспорядка, и прижалась к склизкой стене. Лужа уже впиталась в пол пещеры и стекала в реку.

В воздухе рядом с ее головой появилась грифельная доска Винил и кусочек ярко-оранжевого мела. Она начала писать на грифельной доске, и ее буквы не были в своем обычном идеальном состоянии.

“Этот страх волшебный. Я не могу отогнать его, я пыталась”.

— Что ж, — сказала Мод ровным голосом, — это все усложняет.

— И что теперь? — спросил Тарниш, пытаясь удержать от стука колени.

— Единственный вариант, который у нас есть. Мы отступаем. Октавия в полном беспорядке, и ей нужно будет привести себя в порядок, у меня самой вот-вот случится серьезный казус с мочевым пузырем, а ты едва можешь стоять, Тарниш. Я вижу, как у тебя дрожат ноги. — Мод огляделась вокруг, и заметная дрожь заставила содрогнуться все ее тело. — Что-то ужасное приближается, нам нужно уходить. Сейчас же.

Возможно, Тарнишу показалось, но он был уверен, что Мод сделала ударение на слове "сейчас". Пора было уходить. Обе кобылы начали отходить, а он и Винил прикрывали их отступление. Почувствовав растущее чувство срочности, Тарниш легонько подтолкнул Мод и Октавию, чтобы поторопить их.

Позади него что-то взревело, вызвав ужасную какофонию, сдавливающую мочевой пузырь. Тарниша прорвало от страха, и он испустил истошный вопль. Без всякого предупреждения он каким-то образом подхватил всех трех кобыл своей магией — он понятия не имел, как ему это удалось, но он это сделал, — а затем, пользуясь преимуществом своих длинных ног, Тарниш помчался, как гонщик на дерби. Он бежал, как летят Вондерболты. Он не пропустил ни одного шага на скользких камнях, не споткнулся, когда карабкался, и помчался к выходу из пещеры.