Экспедиция Гилдероя

Капитан Д.Дизайн, 21.01.1005, IV

Из личного бортового журнала Декадента Дизайна, капитана “Её Королевского Высочества “Рассвета Авроры”.

С сожалением сообщаю, что поисковые работы на вечер приостановлены. Семь эскадрилий пегасов прочёсывали местность не менее восьми утомительных часов. Никаких следов экспедиции Гилдероя пока не обнаружено. Охваченная территория намного больше, чем мы ожидали. Я и мой личный состав можем только предполагать, что Гилдерой так и не достиг тех координат, которые, как он утверждал, искал в соответствии с инструкциями университета. Если бы он это сделал, были бы какие-то доказательства: палатки, сани, снаряжение, тела, хоть что-нибудь! Возможно, его сбили с курса, или он сам ввёл всех в заблуждение относительно намерений оказаться на этом огромном леднике. Разведданные определённо описывают его как параноика, способного на последнее! Мысль, которая вызывает у нас самую большую тревогу, — это возможность того, что он так и не выбрался из той ужасной бури Тирека. Могли ли мы пройти мимо него утром, проплывая прямо над их бедными головами, находящимися под угрозой гибели?

Сейчас ничего уже не сделаешь. Стало слишком темно, чтобы ни наши пегасы, ни наша палубная команда не могли ничего разглядеть на льду, а продолжать поиски в таких условиях сопряжено со слишком большим риском пройти мимо экспедиции ночью. Мы закрепили во льду анкерные болты, чтобы удержаться на месте, и возобновим работу утром.

Я начинаю понимать, по крайней мере на эмоциональном уровне, что имел в виду мой двоюродный дедушка, когда писал об этом месте. Это меня безмерно сбивает с толку, но, клянусь, у меня постоянное ощущение, что за мной наблюдают. Даже когда ты один и в тесноте нижних палуб. В лучшем случае это странное ощущение. А самое странное то, что я могу отчётливо почувствовать направление этого призрачного видения: снизу. Такое ощущение, будто сам Матти Тс Айониотитас наблюдает за мной сквозь могучие дубовые обшивки корабля.

Я не хотел говорить об этом другим офицерам или кому-либо из членов экипажа и старался поддерживать жизнерадостный настрой во время ужина с некоторыми из команды. Когда ужин закончился и остальные удалились либо на вечер, либо на свои посты, я с удивлением обнаружил, что один из них остался. Это был Расти Айрон, и он, казалось, был не в духе. Обычно он довольно занудный пони, его представление о хорошем диалоге состоит в том, чтобы похвастаться богатством, родословной и десятью особняками своей семьи («к сожалению», после возвращения Империи только тремя) и так далее. Я приглашаю его на большинство обедов только потому, что наследственное хвастовство основано не на пустом месте, а жеребцу в моем положении следовало бы не задевать чувство собственного достоинства других.

Но сегодня вечером он был встревожен и абсолютно молчал во время еды. Когда он остался, я знал, что у него есть что-то, о чём тот считает важным поговорить наедине, но при этом был необычно нерешителен. Я посмеялся над ним и, должен признаться, почувствовал неподдельное беспокойство. Каким бы надоедливым он ни был, Расти Айрон по-прежнему является членом моей команды, и его знание тех самых законов термодинамики и магии, которые удерживают «Рассвет Авроры» на плаву в этот лютый холод, имеет исключительную важность. Я заверил жеребца, что, как своему капитану, он может полностью довериться мне, и налил ему немного бренди, который, строго говоря по правилам, не должен быть тут во время нашего задания. Я в шутку настоял на конфиденциальности. Неужели мы не были квиты? Конечно, он мог бы поделиться со мной тем, что его так беспокоило.

И он поделился. Хотя сейчас мне бы хотелось, чтобы он этого не делал. Похоже, что я не одинок в своих ментальных испытаниях, поскольку Расти максимально в драматичной форме признался, что столкнулся с тем же чувством подслушивания нечто непостижимым откуда-то «снизу». Но если для меня это было просто неприятное ощущение, наверняка вызванное какой-то временной болезнью моего психического расстройства, то он полагал, что всё это было дурным предчувствием. Для экспедиции. Для “Рассвета Авроры”. Возможно, даже для всего мира. Я продолжал давить на него, надеясь выяснить причину этих опасений. Он высказался, хоть и неохотно, и отказался в дальнейшем от бренди, опасаясь, что духи лишат его способностей в то время, когда от них может зависеть сама его жизнь. Расти Айрон признался мне, что его покойные родители были известными историками ещё во времена Империи. Вскоре после его рождения они стали одержимы исследованиями оккультизма и теорий заговора, касающихся древних, давно умерших цивилизаций.

У эквестрийцев, таких как мисс Коксвейн и господин Фёрст Стар, есть свои собственные понятия об оккультизме. Когда они слышат об этом термине, они думают о последователях Найтмэр Мун или, возможно, о какой-нибудь зебре, практикующей странную, но в целом безвредную магию, являющуюся чисто продуктом незнакомой культуры. Их ещё не было на свете в те тёмные дни задолго до того, как более чем тысячелетнее правление Селестии по-настоящему объединило земли в гармонии и мире. В те времена оккультизм не означал несколько масок вуду или магов низшего класса в открытых клубах, вместе обсуждающих зло современного общества.

Было время, когда оккультизм был гораздо более губительным занятием, когда пони исследовали вещи, непостижимые для столь ограниченных умов. Признаюсь, я сам никогда не был свидетелем подобных вещей, поэтому не могу вдаваться в подробности, даже если бы у меня было желание. Однако я до сих пор помню слухи о неких судебных делах и запрещённых текстах.

О последнем Расти Айрон знал не понаслышке, поскольку его родители были среди тех, кто верил в такие неприятные вещи и искал их. Его мать, как он утверждает, умерла от инсульта, подтверждённого практикующими врачами того времени, несмотря на то, что ей было всего лишь чуть меньше тридцати. Расти не верил в это ни на мгновение, поскольку он помнил книгу в тёмном кожаном переплёте, которую читала его мать, и пахучие смеси, которые она готовила и пила, используя инструкции, спрятанные на её многочисленных неразборчивых страницах. Его отец, с другой стороны, был признан сумасшедшим и заключён в тюрьму ради его собственной безопасности незадолго до того, как Расти достиг совершеннолетия. А потом сбежал, когда чёрный тиран получил известность, присоединившись к этой грязной душе в его порабощении нашей кристаллической расы. Его тело было найдено после возвращения Империи. Предполагается, что он погиб в первой битве между Сомброй и Королевскими сестрами. Хотя Расти отказывается исключать возможность того, что его нечестивый отец мог попытаться напрямую вмешаться в этот великий конфликт.

Ничего из этого я не знал о своём аристократическом товарище, что вызвало у меня определенную жалость, а может быть, даже уважение к жеребцу. Да, у Расти Айрона есть свои недостатки, но кто их не будет иметь после такого ненормального семейного наследия? Хоть я и не психолог, подозреваю, что большая часть его хвастовства направлена на то, чтобы стереть чёрную метку, которую его родители поставили на это наследие. То, что он до сих пор преуспел в жизни, как в своих умственных способностях, так и в своей карьере, несмотря на эту ужасную историю, многое говорит о нём, как о сильном пони, и заслуживает похвалы.

Тем не менее, хоть я и развлекался его бредом, я никогда по-настоящему не верил в эту оккультную чепуху. Да, я верю в оккультизм так же, как и любой хорошо образованный кристальный пони. И пусть эквестрийцы над этим смеются. Но думать, что что-то из этого имеет какое-то отношение к этой миссии в этом покрытом льдом месте, всё это немного смешно. Я не отрицаю этих странных ощущений, будто за мной наблюдают, равно как и не сомневаюсь, что если я могу это почувствовать, то и другие смогут это ощутить на себе. Но это всего лишь нервы, вызванные стрессовым путешествием на непроверенном судне. В конце концов, разве ледник, над которым мы сейчас плывём, не называется «Оком Вечности»? Наше воображение убегает вместе с нами, не более того.

Я заверил Расти, что он может принять все необходимые меры предосторожности, чтобы защитить себя от оккультных опасностей, при условии, что они не помешают кораблю и его обязанностям офицера Королевского Воздушного Флота Её Высочества. Это, кажется, его успокоило, и мне удалось отправить того на ночь в койку, если и не в приподнятом настроении, то, по крайней мере, в более спокойном состоянии, чем в начале нашего разговора. У меня не хватило духа сказать ему, что я не имею ни малейшего представления о том, в чём заключается «должная мера предосторожности» против оккультизма. Учитывая историю его семьи, он мог бы гораздо лучше разбираться в таких вещах, чем я. Но если это облегчит ему жизнь и позволит адекватно выполнять свои обязанности, то я не вижу никакого вреда в обещании.

Думаю, мне нужно выпить ещё один бокал, прежде чем погаснет свет. Все эти оккультные разговоры не приносят мне пользы.