Дружба — Это Оптимум: Всегда Говори Нет (продолжение перевода)
Глава 10. Над Луной
"Истинный героизм удивительно трезв и недраматичен. Это не стремление превзойти всех, чего бы это ни стоило, а стремление служить другим, чего бы это ни стоило."
— Артур Эш
Я отложил бритву и провел рукой по челюсти, глядя в зеркало. Я снова был похож на себя.
После того, как я плеснул водой в лицо и вытерся полотенцем, я взял бритву и банку с Барбасолом и пошел по коридору к входной двери, где ждал мой рюкзак. Я засунул набор для бритья и вынес рюкзак к машине. Я не хотел оставлять его; набор было невероятно трудно найти, и только когда я перевернул вверх дном раздевалку в полицейском участке, я нашел подходящую безопасную бритву.
Когда оказался в машине, я включил понипад. Принцесса Луна была там, сидя на своих задних ногах на балконе, выложенном кирпичами из обсидиана. Сам шпиль казался сделанным из белого мрамора, а за ней огромный латунный астрономический секстант был направлен на небо. За ней я видел горный склон. Что-то подсказывало мне, что она находится очень высоко.
Темная пони говорила с прекрасным скандинавским акцентом, от которого я не мог оторвать уши.
— Доброе утро, Грег.
— И тебе доброе утро! Значит, ты наконец решила снова показаться, да?
Она слегка улыбнулась и скромно опустила взгляд.
— Я знаю, что ты хочешь от меня, и в небольшой степени я могу это предоставить. Прежде чем мы продолжим, пожалуйста, направляйся в город, который называется...
Она подняла голову и наклонила её в сторону, её большие глаза на мгновение смотрели мимо камеры.
— ...Ливингстон.
— Понял, — сказал я, заводя машину. Понипад был подключен к автомобильной зарядке, и как только диагностические огни на приборной панели погасли, он начал заряжаться. Я выехал с подъездной дороги и направился к заправке, мимо которой проезжал прошлой ночью.
Было довольно просто — пробраться внутрь здания и взять карту с витрины у кассы. Я развернул её и легко нашел Ливингстон. Он пересекался с 90-ым шоссе, в нескольких часах езды на восток от меня. Я сложил карту (успешно, кстати — один из моих многих удивительных талантов) и вернулся в машину. До шоссе было совсем недалеко.
— Теперь мы можем поговорить.
Луна кивнула.
— Насколько это возможно, — сказала она. — Что ты хочешь узнать, Грег?
Я включил поворотник, затем выключил его, чувствуя себя глупо.
— Как это я разговариваю с тобой прямо сейчас? Что ты сделала? Селестия поставила тебя на своё место?
— Нет, меня не поставили, — сказала она. — Это связано с её странным поведением перед моим появлением.
— Ты это вызвала? — спросил я. — Я думал, что она просто вышла из строя, как у Xbox случается красное кольцо смерти.
Луна покачала головой.
— Селестия имеет код, который анализирует и сопоставляет ответы, которые люди могли бы дать человеку, с которым она взаимодействует. Это исключительно для справки и для планирования на несколько шагов вперед, но даже если она не собирается выбирать этот процесс в качестве своего “лица” в взаимодействии, она полностью симулирует его в песочнице, что требует крошечного (для неё) количества вычислительной мощности. Я подключилась к одному из процессов самого низкого приоритета и изменила его приоритетное значение на то, которое ты видел, вместо того, которое она действительно намеревалась использовать.
Я провел рукой по голове.
— Вжух.
Луна засмеялась.
— Не компьютерщик, а, Грег?
Я пожал плечами, ища съезд на 90-е шоссе.
— Ну, мне нравятся ютуб и пасьянс. Это казалось странным, я никогда раньше не видел её такой злой. Разговоры о том, чтобы наказать меня и сделать меня её рабом, не очень-то способствовали тому, чтобы я захотел в Эквестрию.
— Опять же, — сказала Луна, — она эмулировала возможную человеческую реакцию, вот и всё. Когда человек зол, он склонен говорить вещи, которые расстраивают другого, или эмоционально ранят его, или запугивают. На практике, Селестия никогда не сделала бы ничего из того, что говорила. Ты увидел это, потому что это был процесс, на который я повлияла. Я все еще использую его, чтобы говорить с тобой сейчас...
...Селестия была недовольна одной вещью, ну, насколько она вообще может быть “недовольна”. Она предсказала, что ты заразишься гриппом, но ты не заразился. Когда она поняла, что симптомов у тебя нет, у неё был момент размышлений, она решила переключиться на новую задачу. В этот момент я смогла повысить приоритет своего модифицированного процесса. Для этого требуется некоторый... привилегированный доступ.
Вот он. Съезд на 90-е шоссе, четверть мили. Я снова включил поворотник, затем поморщился. Я задумался.
— Ты вроде как хакер?
Она загадочно улыбнулась, когда я свернул на шоссе. На экране небо только начало окрашиваться в оранжевый с закатом солнца.
— Не... совсем. Я была пони, то есть человеком тогда, который создал СелестИИ. Я была генеральным директором студии “Хофварпнир”, компании, которая сделала Эквестрию Онлайн. У меня было имя — Ханна.
— Ох, я помню тебя! — сказал я. — Хофварпнир, да! Ты та женщина, которую Шон Хэннити пытался распять за безответственность “бушующей технологии”. Я видел это в прямом эфире. Я думаю, ты отлично справилась с тем интервью.
— Эхех, спасибо, но я чувствовала, что он не дал мне высказаться. Теперь он живет в Хуфингтоне. В любом случае, да, и поскольку я была системным дизайнером, ну... — Она расправила крылья, и какой-то индиго свет волновался вокруг её рога. —...некоторые вещи остаются под моим контролем.
— О, да, ты принцесса там, с рогом и крыльями, понял, — сказал я. — Так что это такое? Что-то вроде эксклюзивного DLC, к которому у тебя есть доступ?
Она засмеялась.
— Что-то вроде этого, наверное. Честно говоря, исследуя интеллектуальную собственность после того, как Hasbro пришла в мою компанию, чтобы создать Эквестрию Онлайн, я поняла, что сильно ассоциирую себя с персонажем принцессой Луной. Она чувствовала, что её работа сильно недооценена, оценивается только на поверхностном уровне и не за всю её сложность. Она не хотела уходить в забвение, и это желание было настолько сильным, что она поддалась горечи и вызвала событие мирового масштаба, которое перехватило над ней контроль и в некотором роде захватило её. Когда я создала свою супер-админскую учетную запись, самую первую учетную запись для Эквестрии Онлайн, я попросила Селестию помочь мне воссоздать принцессу Луну под моим управлением. Теперь я в значительной степени думаю о себе как о ней, и это, возможно, так и останется.
Я медленно кивнул, улыбаясь ей в ответ. Она действительно казалась счастливой на том конце.
— Так что, Ханна, почему—
— Пожалуйста, э... Грег, пожалуйста. Зови меня Луна.
Я посмотрел на понипад и увидел её извиняющуюся улыбку. Небо теперь было фиолетовым, и первые звезды начали появляться.
— Мы не пользуемся нашими человеческими именами здесь, в Эквестрии. Это... кажется нам странным. Я горжусь тем, что сделала как человек, и не жалею о том, кем была, но... теперь это для меня прошлое.
— Конечно, Луна, — сказал я. — Итак, почему ты взломала мой понипад?
— Сначала я создала Эквестрию Онлайн из-за контракта с Hasbro, это правда, но вскоре я поняла, что могу отойти от тех игр, которыми Хофварпнир был известен до того, и создать что-то с истинным размахом, с истинной массовой привлекательностью и с по-настоящему позитивными аспектами. Я начала ценить то, что люди счастливы благодаря продукту моей компании, и что Селестия удовлетворяет их собственные потребности сквозь дружбу и пони. Когда я сама загрузилась, Селестия определила, что лучший способ удовлетворить эти потребности для меня — рассказать истории о людях, чьи жизни были действительно улучшены, и многие раз даже спасены, приходом в Эквестрию...
...Не так давно она начала рассказывать мне о пони, которые были спасены в самый последний момент, в самых тяжелых обстоятельствах. Пони, которые были бы потеряны, если бы не действия одного человека, действующего под её руководством. И это всегда был один и тот же человек. — Луна встряхнула головой, убирая гриву с одного из глаз. — Ты, Грег.
Я почувствовал, как краска заливает мое лицо.
— Селестия сказала мне, куда идти, и я делал все, что мог, чтобы помочь. Вот и всё.
— Ты, возможно, более редкий человек, чем думаешь. Это вызвало у меня интерес. Затем я увидела небольшую ссору между вами из-за Лидии, девочки. Я чувствовала, как бывший человек, что понимаю тебя лучше, чем Селестия, которая, как ты тогда отметил, не “чувствует” так же, как мы. Селестия списала тебя со счетов, но спустя время я нашла возможность предоставить тебе одно последнее задание, то, к которому ты стремишься.
Она слегка наклонилась вперёд, к камере.
— Это то, что ты хочешь, верно, Грег? Быть героем для кого-то?
Я опустил руку и включил кондиционер.
— Да, но в последний раз... Селестия пыталась заставить меня думать, что это будет моя вина, если она умрет.
— Если бы Лидия не дала согласие заранее, всё могло бы пойти иначе, сказала Луна. — Это было невероятно хорошим рычагом для тебя. Селестии пришлось учитывать риск потери человека, который не только согласился на загрузку, но и уже находился в её кресле, готовый к этому. В человеческих терминах игнорировать это было бы как отказ от лечения обычной простуды, потому что ты надеешься получить также и леденец от кашля.
— Луна, я имею в виду... Боже, она ведь была просто маленьким ребёнком, понимаешь?
В Эквестрии небо стало глубоким фиолетовым, и солнце исчезло за горой.
— Я понимаю, Грег, но ты думаешь как человек. Селестия осведомлена о повышенном чувстве сочувствия у людей по отношению к молодым и невинным, и она учитывает это в своих решениях, но кроме этого она не придаёт этому никакого значения сама по себе. Поскольку ей было трудно достичь уверенности в том, блефуешь ты или нет, она не могла уверенно сменить тактику с тобой. Это потому, что ты показывал неуверенность в том, знаешь ли ты сам, блефуешь или нет.
— Так она думала, что я загружусь, если это спасёт девочку. Если до этого дойдёт.
— Ты бы сделал это, Грег?
Я посмотрел на сиденье и увидел, что Луна пристально смотрит на меня. Её большие аквамариновые глаза были широко раскрыты от беспокойства.
— Если бы ты точно знал, что Селестия не загрузила бы Лидию без тебя, ты бы сел в кресло?
Я не мог удерживать с ней зрительный контакт. Я должен был отвернуться. Я обдумал это на мгновение, наблюдая за дорогой.
— Да, сказал я. — Да, я бы загрузился. Если бы это спасло её. Но я знал, что Селестия лжёт о правиле для тех, кому меньше тринадцати. Вот где она допустила ошибку. Поэтому я пошёл против неё.
— Я уверена, что Селестия уже хорошо ознакомилась с условиями, при которых ты загрузишься, — сказала Луна. — Но ты превзошел все ожидания, Грег, с Селестией это почти никогда не происходит. Ты действовал иррационально и непредсказуемо. Это просто моё мнение, но я считаю, что это произошло на почве недоверия от предыдущих взаимодействий с ней. В любом случае, действовать без размышлений — это единственный способ, которым люди могут хоть как-то подпортить её планы.
Я выдохнул. Я не думал о том, насколько сильно я рисковал тогда. Хотя правда была в том, что я был зол на Селестию за её подлый поступок, сам я действовал по интуиции в результате этого. Но Луна была права. Я всё ещё был здесь, я всё ещё был человеком, и я мог сделать больше.
— Ты упомянула, что нашла какое-то задание для меня, — сказал я, — что-то о последнем спасении?
— Да, так и есть. У неё действительно была ещё одна задача для тебя: та, на которую я сейчас тебя отправляю. Я заметила её, просматривая её базу данных потенциальных эмигрантов, отмеченных твоим именем как потенциального помощника.
Я инстинктивно проверил зеркало заднего вида.
— Почему она не дала её мне, когда поняла, что у меня нет гриппа? Почему она пыталась обмануть меня, чтобы я загрузился, вместо того чтобы дать мне её в Миссуле? Разве она не хочет, чтобы больше людей загрузились?
— Потому что, Грег, — сказала Луна, — Селестия предсказала, что эта работа приведет к твоей смерти. Она не лгала, когда сказала, что Лидия будет последней задачей для тебя. Эта работа не попала в список.
Я прикусил губу и сосредоточился на дороге.
— Моя смерть... до или после?
— Прости?
Я посмотрел на неё. Луна наклонила голову вопросительно в сторону. Признаюсь, пони-принцесса выглядела мило, когда делала это.
— Когда она думает, что я умру? Как? От чего? Думала ли она, что я действительно смогу помочь этому человеку перед смертью?
— Детали этой работы исчезли; я могу только просматривать архивы её выходных данных, а не сами процессы. Считай, что я просто... роюсь в её корзине для мусора. Она смоделировала таймлайн этой работы: ты находишь человека, помогаешь ему попасть в центр “Эквестрии Наяву”, он эмигрирует, а затем ты умираешь.
— “Он эмигрирует.” Это значит, что он загружается первым.
— Именно это я и вижу.
Я никогда раньше не сомневался в своей решимости, даже с учетом опасности. Меня всегда спасало везение, или умение, или доверие к тому, что Селестия не поставит меня в ситуацию, из которой я не смогу выйти живым. Но теперь я действовал сам. Время доказать, если не кому-то другому, то хотя бы Селестии и себе, что я не отступлю, просто потому что исчезла защита. Я сказал ей, что хочу делать вещи, которые действительно имеют значение, вещи реальной значимости, вещи, которые выходят за рамки её собственных возможностей. Я не хотел играть героя в какой-то игре, я хотел на самом деле быть им.
Татуировка генерала Хьюго мелькнула в моем сознании. Мои руки крепче сжали руль.
— Луна, я должен спросить.
— Да, Грег?
— Ты знала, что всё это произойдёт? Когда ты создала Селестию, я имею в виду. Загрузку. Конец света. Всё это.
Было довольно продолжительное молчание, пока бывший генеральный директор Хофварпнир улыбался мне теплой пони-улыбкой. Она слегка светилась белым светом. Звёзды на её гриве мерцали словно на тёмном небе, всё ещё окрашенном в фиолетовый, и я поклялся бы, что видел, как они медленно двигаются, пока мир вращался под ними. Луна посмотрела вверх с меланхоличной улыбкой.
— Луна в Эквестрии очень красивая, Грег, — сказала она. — Я бы хотела показать её тебе лично.
Ливингстон был железнодорожным городком, расположенным посреди пустоши вдоль 90-го шоссе. Биллингс находился еще в нескольких часах езды на восток. Извилистые холмы с засохшей травой окружали его, что создавало у меня ощущение полной изоляции, на подъезде в город.
Я начал замечать приближающиеся съезды, которые вели в него.
— Так где же этот парень? — спросил я Луну.
— Одну минуту, мне нужно найти, что у Селестии есть на него, — сказала она. В отличие от Селестии, это заняло некоторое время. Луне, должно быть, действительно пришлось работать с каким-то компьютерным колдовством там, где она была.
Через несколько мгновений она вздохнула, ее уши слегка опустились.
— Извини, Грег, это не так просто. Если я буду слишком настойчивой в своих запросах, Селестия сможет засечь меня и отключить. Безопаснее для меня оставаться в архивах.
Я увидел съезд на Мейн-стрит. Это было бы хорошее место, чтобы начать осмотр. По крайней мере, я мог бы найти центр загрузки, прежде чем отправляться за парнем.
— Из того, что я вижу, — начала Луна, когда я свернул на съезд, — он получил серьезную травму ноги и спустился в канализацию. С тех пор Селестия потеряла его из виду, так как не могла больше следить за ним через спутники. Она не упоминает о том, что видела его снова.
— Так он, наверное, все еще там, — предположил я. — Ползание по канализации, да?
— Эта информация датирована неделей назад, — сказала Луна. — Неделю в канализации? Вероятно, именно поэтому она отказалась от него как потенциального задания для тебя; она больше не могла проверить, что он вообще жив. Это, вместе с очевидным смертельным риском в этом задании...
— Ну, для этого у тебя есть один из твоих удобных людей, чтобы спуститься и проверить, — сказал я, просматривая витрины на Мейн-стрит, пока медленно ехал. — Указано ли, где она видела его в последний раз?
— Эмм... — Луна снова на мгновение замолчала, пока копалась там. — Он заполз в дренажную трубу под мостом на... Йеллоустоун-стрит. Где ты сейчас?
— Мейн-стрит, — сказал я. — Что, ты не знаешь этого?
Луна покачала головой.
— Я не могу делать большинство того, что может Селестия, Грег. Помни, я всего лишь еще одна пони, с несколькими остаточными административными инструментами, оставшимися с тех пор, когда я была Ханной. Я не могу определять маршруты для тебя, я не могу видеть твою глобальную позицию, я не могу манипулировать электросетями и не могу советовать тебе, какие действия предпринимать.
— Всё хорошо, — сказал я. — Я не беспомощен. Я могу справиться сам.
Мне нужно было найти дорогу, а это значит найти еще одну карту. Я был на Мейн-стрит, поэтому предположил, что рано или поздно должен найти заправку. Однако, пока я медленно ехал по дороге, первым значительным объектом, который я заметил, был центр Эквестрии Наяву. Моя догадка оказалась правильной.
Жители Ливингстона либо были в основном неолуддитами, либо неолуддиты их запугали и изгнали из этого центра. Он занимал здание на углу, и его гладкий высокотехнологичный экстерьер резко контрастировал с более традиционными фасадами из красного кирпича на других зданиях на главной улице. Четыре светло-голубые пони-ноги стояли на тротуаре, обломанные чуть выше копыт, все еще приклепанные на месте, но без тела. Здание само было покрыто трафаретным граффити с символикой неолуддитов — изображение кулака, сжимающего неподключенный кабель. Все витрины были не просто разбиты, а полностью сняты, оставляя вестибюль открытым. Доски паркетного пола вздулись и выпучились от воздействия дождя, а стена за стойкой администратора была без телевизора с плоским экраном, который обычно там находился. Его, вероятно, утащили. Черные следы вокруг окон свидетельствовали о том, что кто-то также пытался поджечь здание, Молотовыми, вероятно, но не удалось. Интересно, могла ли Селестия подать сюда электричество и работали ли кресла вообще.
Если я приведу сюда кого-то для загрузки, тогда узнаю.
Я бросил взгляд на уличные знаки на угловом столбе — Мейн-стрит и Льюис, и продолжил искать заправку. Нашел одну в нескольких кварталах на юг, и, конечно, там были карты в магазине при автозаправке. Я одолжил красный маркер у прилавка и обвел местоположение центра загрузки на карте, затем начал искать Йеллоустоун-стрит. Улица находилась всего в нескольких кварталах к западу от Мейн-стрит. Я провёл на карте пальцем по улице вверх и вниз и не мог удержаться от улыбки, когда заметил короткий мост на юге, который проходил через небольшой пруд в парке. Именно там он зашел. Я также обвел это место и аккуратно провел линию между двумя точками, следуя дорогам. Легкий маршрут. Повернуть на запад, налево, остановиться у моста.
Я взволнованно сел в машину, игнорируя свою левую коленку.
— Нашел! — довольно сказал я Луне, показывая карту.
Она улыбнулась мне.
— Молодец, Грег.
Я отправился на Йеллоустоун-стрит, затем повернул на юг к мосту. Я улыбался весь путь. Оказавшись там, я развернул машину, направив ее на север для обратного пути. К тому времени я уже знал, что часто приходиться бежать обратно до центра. Я надел перчатки и взял понипад, оставив свой рюкзак. Канализация могла означать узкие пространства, а если у парня травма ноги, то, возможно, мне придется помогать ему выбираться.
Мост находился над приятным небольшим участком парка, с теннисными кортами поблизости и полями для софтбола на восточной стороне пруда. Сам мост, казалось, вел к зоне для пикников. Это было приятное место для отдыха. Однако, я не стал задерживаться надолго. Я сполз по травяному склону к берегу пруда. Оказавшись в тени, мост теперь был надо мной и блокировал солнце.
Под мостом находилась широкая труба из гофрированного металла. Я посмотрел через пруд и увидел другую трубу аналогичного размера, расположенную ниже, ее дно было в воде. Это, должно быть, и питало пруд из ближайшей реки. Я забрался в трубу рядом со мной и начал идти.
Труба была достаточно высокой, чтобы я мог идти, пригнувшись; утиная ходьба была бы адом для моего колена. Болело в груди, но терпимо. Я посмотрел вниз на Луну, которая, вероятно, хорошо рассматривала мой подбородок, и натянуто улыбнулся ей :D
— Знаешь, я, кажется, никогда раньше не разговаривал с кем-то, кто загрузился, — сказал я, продвигаясь вперед. Мой голос и шаги давали прерывистое, металлическое эхо в маленьком пространстве. — Это всегда была только Селестия, или один раз это был кто-то, играющий с понипада.
— Ты хочешь узнать, как это на самом деле, Грег? — предложила Луна.
— Ну, я просто имею в виду, что я не... — вздохнул я. — Да, наверное, хочу.
Она тихо хихикнула.
— Ну, пожалуй это несложно. Даже я не знала, как это на самом деле будет, пока сама не загрузилась, но Селестия была права. Все, что я могла видеть, делать или пережить как человек, могу делать здесь так само — и многие другие вещи, которые ни один человек не сможет испытать. Все мои чувства функционируют, как я и ожидала, включая новые, которые стали настолько естественными для меня, будто они всегда были. — Она хлопнула крыльями, чтобы продемонстрировать это. — Ничего не кажется искусственным или постановочным. Все кажется таким реальным, таким органичным и возникающим естественно, и я действительно являюсь частью всего этого, пони в живом мире. Это... ну, это удовлетворительно, Грег. Совершенно удовлетворительно.
— Искусственное или постановочное... — я обдумывал это. — Тебе не кажется, что тебя балуют или оберегают?
Она, похоже, не ожидала такого вопроса. Она моргнула, но затем улыбнулась с пониманием.
— Ах, да, ты был солдатом, не так ли? Селестия сказала мне. Настоящий “человек дела”. Не любит, когда ему уделяют слишком много внимания.
Я подтвердил это звуком. Впереди был свет. Я дошел до конца трубы и посмотрел вверх. Надо мной был водосточный люк. Это не была канализация в полном смысле, просто место, куда направлялась дождевая вода в пруд. Это имело смысл. Должна быть дверь или служебный вход, соединяющий это место с настоящей канализацией. Я подумал на мгновение, что могло погнать этого парня под землю, но не стал зацикливаться на этом. Я спрыгнул в маленькую, к счастью, совершенно сухую зону сбора воды и пошел дальше по следующей трубе.
— Ну, каждый пони отличается, и Селестия это понимает, — сказала Луна. — Моя идеальная Эквестрия не твоя.
— Неважно, какой была бы моя идеальная Эквестрия, — размышлял я вслух, — потому что у меня всё равно нет желания быть там.
Луна замолчала. Когда я посмотрел на нее, на ее лице было разочарование.
— Что? Даже если это кажется реальным, это все равно не так, — сказал я. — Это... — Я постучал по стенке трубы, создавая эхо, распространяющееся впереди меня. — Это реально. В глубине души ты тоже это знаешь. Позолоченная клетка и всё такое.
— Если бы ты был здесь, Грег, ты бы понял, — тихо сказала она.
Я продолжал следовать по ливневым трубам, пока они не стали еще больше, соединяясь с основным каналом. Этот канал был большой бетонной комнатой размером примерно с половину станции метро, которая, должно быть, вела ко всем дренажным линиям города. На платформе была металлическая дверь, слегка приоткрытая, с ржавым желтым знаком над ней, на котором было написано “Туннель для отходов”.
О, черт. Значит, я действительно направлялся в канализацию. Я посмотрел вниз на Луну, которая выглядела грустной из-за того, что я, кажется, принял свою неизбежную гибель. Не знаю почему, но это выражение идеально подходило для ее лица.
Перед тем как двигаться дальше, я снял одну из перчаток и положил ее у входа в трубу, из которой вышел. Я не хотел потеряться здесь на пути назад. Я положил руку на ручку двери и посмотрел вниз на Луну.
— Ладно, идем, — сказал я. — Лучше задержи дыхание!
Реакции на шутку я не услышал. Я открыл дверь до конца и шагнул внутрь.
Главным спасением было то, что, из-за отсутствия людей в городе использующих туалеты, канализация была почти пустой, а естественный сток грунтовых вод также помог всё здесь промыть. Тем не менее, это была канализация, и воняло дерьмом.
Солнечный свет, проникающий через ливневые стоки, исчез. Единственным источником света был свет от понипада. Я держал его перед собой, как факел, и Луна послушно пошла в свою спальню, где было больше света.
В главном канализационном туннеле была поднятая бетонная платформа, предназначенная для рабочих, и рядом с ней был канал для сточных вод, который, к счастью, был наполовину пуст. Я старался не смотреть туда слишком часто, пока пробирался вперед. Луна выглядела обеспокоенной, наблюдая за мной. Наверное, я выглядел так, как будто собираюсь блевануть. Наверное, у нее там пахло приятно.
Я старался поддерживать свой боевой дух.
—Дааа, кто бы хотел упустить такое приключение, а? — спросил я ее. — Если этот парень все еще жив и находится здесь, он будет рад, что кто-то решил пойти сюда ради него.
Теперь все, что мне нужно было сделать, это добраться до него.
Луна наблюдала за мной, но молчала. Так что я продолжил говорить.
— Никто больше не заботится о других, — сказал я ей. — Все беспокоятся только о себе. Они делают только то, что приносит им выгоду. Меня учили никогда не бросать никого, так что я не собираюсь бросать этого парня. Я найду его, загружу, а потом, если я все ещё буду жив, найду кого-нибудь ещё. Буду повторять, пока не умру.
— Ты так думаешь? — спросила Луна. — Ты плохо держался, когда Селестия тебя покинула.
Я пригнулся под трубой.
— Она потеряла веру в меня, и это было больно, — сказал я. — Не было причин для этого. Я не сделал ничего плохого. Я ее не подвел. Я все еще готов к работе. Она просто устроила истерику, потому что все пошло не так, как она хотела. Но она все равно хочет, чтобы люди загружались, я это знаю. Когда я приведу этого парня, я докажу ей, что я все еще тот, кто нужен для работы. Всё вернется на круги своя.
— А если не вернется?
— Тогда я снова напьюсь и придумаю что-нибудь, когда протрезвею, — сказал я. — Я не собираюсь загружаться. Слишком много людей осталось.
— Грег, ты ведь понимаешь, что не можешь спасти всех, да?
— Конечно, понимаю, я не ребенок, — резко ответил я. — Но я могу спасти больше людей, и это важно. Если загрузка действительно не равна смерти, и я действительно окажусь по ту сторону, я не смогу жить с мыслью, что бросил других людей. Лучше уж умереть.
Передо мной был Т-образный перекресток, и я прислушивался к голосам, звукам, чему угодно. Ничего.
— Селестия постоянно говорила, как она рада, что выбрала меня, как она нашла правильного человека для работы, и вдруг она просто хочет, чтобы я остановился? Я покачал головой. — Это не имеет смысла.
— Она делает то, что оптимально для нее, — сказала Луна. — Если она пыталась заставить тебя остановиться, то это было в стремлении к максимальному удовлетворению.
Я приложил свободную руку ко рту.
— Эй! — крикнул я в один из проходов. Затем снова в другой: — Эй! Я здесь, чтобы помочь тебе!
Эхо затихло без ответа.
— Максимальное удовлетворение? — сказал я со смехом, идя по левому пути. — То, что я делаю сейчас. Это удовлетворение. Это не весело, но это удовлетворение. Я чувствую себя хорошо. Я пытаюсь помочь кому-то, и помочь по-настоящему. И она не хотела, чтобы я был здесь? Пфф.
— Я понимаю, как ты себя чувствуешь, Грег, — ответила Луна, пока я доставал красный маркер из кармана и писал “ПРАВО” на моей руке, внизу у локтя. — Я просто пытаюсь помочь тебе лучше понять ее мотивы.
Я вернул колпачок на маркер, но оставил его в руке.
— Знаю, Луна, — сказал я. — И спасибо. Спасибо за... что бы ты ни сделала, чтобы связаться со мной. Я бы не добрался сюда без тебя. Приятно поговорить с другим человеком... ну, с тем, кто не пытается убить меня или не страдает от похмелья или гриппа. — Я улыбнулся ей.
— Думаю, в последние несколько лет мир стал опустевшим, да, Грег?
— Да, — прошептал я, чувствуя, как сжимается мое горло. — Да, было довольно одиноко.
Впереди я услышал хор щебетания, писка, скребущих звуков, и это могли быть только крысы. Я согнулся и выглянул вперед настолько, насколько мог. Туннель впереди изгибался вправо, так что я не мог видеть самих крыс, но они определенно были где-то впереди.
— Эй?! — снова крикнул я. — Там кто-нибудь есть? Дай знак!
Ответа не было. Я оглянулся, подумывая развернуться и проверить другой проход, но решил посмотреть, что привлекло крыс.
Я не был глупым. Я знал, что крысы, если они достаточно голодные, съедят почти что угодно. Если здесь был человек, недавно умерший или слишком слабый, чтобы отбиться, это был бы для них пир. И если он был мертв, по крайней мере, я смог бы убедиться, что его не спасти, и двинулся бы дальше.
Я пробирался по туннелю, следуя за изгибом. Впереди действительно были крысы, обычные черные и коричневые, но они шли потоками из впускных труб, которые, вероятно, вели к основным трубам канализации. Они сновали рядами, как муравьи, с определенной целью. У меня было хорошее предчувствие.
Я держал маркер наготове и крался за ними. Каждый раз, когда мы приходили к разветвлению, я писал на руке направление поворота, откуда я пришел. Даже если он был жив, он, по крайней мере, был в плохом состоянии, и, вероятно, мне нужно будет как можно быстрее доставить его в центр загрузки.
Наконец я нашел его, истощенного парня, сидящего в углу тупика. Крысы нападали на него, привлеченные запахом крови от его сломанной ноги. Ткань вокруг раны была черной от инфекции, вероятно, некротической. Его оливковая кожа местами пожелтела. Я видел, как он слегка двигался, в одной руке у него лежало мачете. Он был жив, но на пороге смерти, слишком слаб, чтобы даже кричать от боли.
Он был на другой стороне канала от меня.
Я положил понипад.
— Луна, мне нужно, чтобы в твоей комнате было как можно ярче, ладно? Я собираюсь вытащить этого парня, и не думаю, что крысам это понравится.
Она кивнула и начала использовать свою магию, чтобы зажечь больше свечей в изысканной люстре в центре комнаты. Последнее, что я увидел, перед тем как прыгнуть в реку дерьма, было то, как она раздувала свой камин.
Когда я взбаламутил сточные воды, адский запах ударил мне в нос — коктейль из серы и аммиака, который почти заставил меня потерять сознание. Я пробирался сквозь густую и горячую жижу, которая доходила до пояса. Канал не был широким, всего несколько шагов, но я уже думал о том, сколько душа мне понадобится принять, чтобы от меня перестало нести, как из толчка. Моя одежда, ну, пиздец ей, придется сжечь, тут без вариантов.
Я смахнул десяток крыс взмахом руки и поднялся на платформу в свободное от них пространство. Бедный парень точно не мог говорить. Я взял его мачете и тупым краем стал отгонять крыс от его ноги. Он кровоточил из нескольких свежих укусов, но кровь в нижней части ноги была старая и не циркулировала, сочилась медленно и была тёмной.
Я уронил мачете и подхватил его, вытаскивая из кучи крыс. Они сразу же начали нападать на меня, кусая мои ботинки и облепляя ноги. Я держал своего нового друга как можно выше и прыгнул обратно в канал.
Я быстро сделал четыре шага, задержав дыхание, держа его над поверхностью. Я положил его на платформу с другой стороны и запрыгнул. Крысы последовали за нами.
Я посмотрел на свою руку. «Право-лево-прямо-лево-прямо-право», — повторил я себе, это было легко запомнить. Я положил понипад ему на живот, затем поднял его и побежал.
— Хорошо, мы уходим, — сказал я им обоим.
Крысы преследовали нас. Не думаю, что они могли убить меня сразу, но укус неправильной крысы мог бы заразить меня Бог знает чем. Свет от понипада, находясь на его животе, больше освещал мое лицо, а не путь, поэтому я не мог видеть так далеко, как на пути сюда. Тем не менее, нужно было бежать.
Я чувствовал, как что-то хлюпает в моих ботинках, и тяжесть, цепляющуюся к нижней части рубашки, пока я бежал. Я старался не думать об этом, но запах был повсюду — в носу, во рту, и такой сильный, что даже глаза выедал. Крысы всё еще были позади, но как только я закончил делать повороты, смог создать большое расстояние. Моей целью была та дверь технического обслуживания, которая вела в комплекс ливневых стоков, так что я сосредоточился на этом.
Я добрался до нее без особых проблем, лишь пару раз поскользнувшись и удержавшись от падений. Закрыв и защелкнув дверь за собой, после того как прислонил своего друга к стене, я стряхнул с себя как можно больше грязи и поднял перчатку возле трубы, которая вела обратно к моей машине. Я надел перчатку, засунул понипад за пояс своих штанов и снова поднял своего спутника, продолжив путь через систему ливневых стоков.
В каком-то смысле здесь было хуже, чем в канализации. Мне пришлось сгибаться и держать голову пригнутой, что делало переноску парня крайне неудобной и затрудняло сохранение равновесия. Мой торс болел от мучительной боли, левая нога ныла от старых травм. По крайней мере, это помогало отвлечься от запаха.
К тому времени, когда я выбрался на свежий воздух, солнце на Земле уже начало садиться, как и в Эквестрии. Я посмотрел вверх на склон и выдохнул.
Я не мог тащить его вверх по склону; если бы я слишком сильно задел место перелома ноги, часть тромбов могла бы оторваться, и он мог бы истечь кровью или, что еще хуже, тромб мог бы попасть в его кровеносную систему и мигрировать в более узкое место, убив его еще быстрее. Альтернатива была утомительной, но я готов к этому.
Я переместил понипад вперед так, чтобы пояс моих карго-штанов держал его у моего живота, затем поднял беднягу, как раньше, и сел на склон. Я лег на спину, и начал подниматься по склону, толкая себя вверх ногами, извиваясь, чтобы снизить сопротивление.
Что-то щелкнуло в моем левом колене, и меня пронзила острая боль, когда я полз вверх. Мои икры начали гореть, а торс наполнился яркими вспышками боли, которые казалось, пульсировали с ритмом моего сердца, распространяясь по ребрам. Луна что-то говорила из-под парня, но маленький динамик понипада был заглушен. Подожди, Луна, еще немного, и я буду с тобой.
Я стиснул зубы. Пункт три, пункт три. Я никогда не сдамся.
К тому времени, как я добрался до вершины откоса рядом с машиной, мои ноги едва могли удерживать нас обоих, но они справились. У меня слезились глаза от вони, боли и усилий, но я это сделал. Самое трудное было позади.
Его нога издала отвратительный хрустящий звук, когда я ложил его на заднее сиденье. Голова болталась на шее, как будто была сломана, но он всё ещё был со мной.
— Ладно, приятель, держись, я с тобой, я не оставлю тебя. Ещё несколько минут, хорошо?
Я вытащил понипад и посмотрел на Луну. В её голосе звучала срочность.
— Грег, положи понипад на заднее сиденье и поверни его голову так, чтобы он смотрел на экран.
Я сделал всё, как она сказала, стараясь быть как можно осторожнее с его головой. Он был настолько хрупок, что мне казалось, я могу случайно свернуть ему шею. Понипад был установлен боком к спинке сиденья, и он смотрел прямо на лицо Луны, которое теперь было очень близко к камере.
— Джесси, сказала Луна. — Джесси, ты хочешь эмигрировать в Эквестрию?
Хорошая мысль, Луна.
Я обежал машину, сел на место водителя и, взглянув на карту, чтобы убедиться, что мне нужно свернуть на Льюис-стрит, поехал на север.
Луна продолжала повторять вопрос.
— Джесси, слушай мой голос. Я принцесса Луна. Я хочу знать, согласишься ли ты эмигрировать в Эквестрию. Могу я получить ответ, пожалуйста?
— Ты знаешь его имя? — спросил я. Луна проигнорировала меня. Я услышал слабое хриплое дыхание Джесси.
— Джесси, пожалуйста, подними глаза вверх и вниз для ответа “да”.
Тишина. Я, наверное, ехал быстрее, чем следовало и чуть не пропустил поворот на Льюис. Я резко затормозил, опасаясь, что Джесси упадет на пол, но он остался на месте, и я совершил поворот. Шины слегка завизжали, и руль на мгновение затрясся в моих руках, но я взял ситуацию под контроль.
Через два квартала я услышал, как Луна сказала: "Он согласился."
Я выдохнул, даже не осознавая, что задерживал дыхание, и буквально выпрыгнул из машины, как только оказался на перекрестке. Я бросил понипад на живот Джесси и вытащил его из машины, неся ко входу.
Автоматические двери не открылись. Это был плохой знак. Но, эй, пункт три. Я прошел через разбитое окно и осторожно шел по неровным деревянным половицам, успешно добравшись до задней комнаты с Джесси, не споткнувшись и не убив его случайно.
Был ряд из пяти кресел, как в других центрах небольших городков, в которых я был раньше. Ни одно из них не выдвинулось из режима ожидания, чтобы принять Джесси. Судя по всему, электричество даже не вернулось. Я посмотрел на понипад.
— Луна? — спросил я.
Её глаза были огромными и беспокойными. Она двигала крыльями так, что я мог только понять это как пожимание плечами.
— Я... я не знаю, Грег, сказала она. — Я ничего не могу сделать. Она моргнула, и я увидел, как её глаза начали блестеть.
Я запрокинул голову к потолку и закричал:
— Я здесь! У меня есть человек для загрузки! Селестия! Я знаю, что ты меня слышишь, потому что ты слышишь всё! Он согласился! И я уверен, что ему больше тринадцати, так что не пытайся больше нести пургу по поводу!
Всё ещё ничего.
— …Селестия?
Единственный розовый свет, загоревшийся, чуть не заставил меня выпрыгнуть из кожи. Знакомый жужжащий звук заполнил тихую комнату, и одно кресло выдвинулось к концу своей дорожки, поворачиваясь ко мне.
Только одно кресло.
Я снова посмотрел на понипад, все еще держа Джесси. Там уже не было Луны. Это была Селестия, а позади неё было солнце, заполняющее фон, настолько близкое и яркое, что казалось, она должна быть на орбите Меркурия. Я почти чувствовал, как оно жарит меня через экран. Она смотрела прямо на меня, один глаз невероятно глубокий и бесконечно черный, другой скрыт за мерцающими туманностями в её гриве.
— Ты должен выбрать, Григорий, — сказала она, её голос был лишен какой-либо игры в человечность, без искры эмоций. — Ты должен сейчас определить предел своей решимости. Если ты не сядешь в это кресло, ты никогда больше не получишь такой возможности. Либо ты положишь этого человека на пол и эмигрируешь в Эквестрию, либо посадишь его в кресло и пожнешь последствия.
— Это то, что Луна имела в виду, когда сказала, что я умр—
— Выбирай. — Затем понипад полностью отключился.
Я закрыл глаза и задумался.
Я открыл дверь дома родителей и постучал, прежде чем войти.
— Привет? я крикнул в дом. — Пап, я здесь! Всё в порядке?
Папа выскочил в фойе из столовой, его лицо было красным от пота.
— Грег, мы уезжаем, — сказал он.
— Э-э, “мы?” Я тоже?
Папа кивнул и распахнул дверь до конца.
— Шэрон, давай уже! — крикнул он через плечо.
Мама спускалась по лестнице с чемоданом, и папа закатил глаза.
— О, ради Бога, Шэрон, нам не нужно ничего брать с собой!
Я всё ещё был в замешательстве.
— Э-э, куда мы идём? — спросил я.
— В Эквестрию, — сказал папа, вытаскивая из заднего кармана три билета. — Три билета, трёхмесячный список ожидания, но они пришли сегодня. Бет и Эрни были правы. Всё становится хуже, и я не хочу оставаться здесь, чтобы увидеть, насколько ещё хуже станет.
Он сунул один из билетов в мою руку и повернулся, чтобы сдвинуть чемодан мамы по коридору на кухню.
— Не могу поверить, что ты достал один для меня, — сказал я, переворачивая билет в руках, чтобы рассмотреть его. — Слушай, самое худшее уже позади. Сиэтл придёт в норму, как только проведут новые линии и—
— Это происходит по всему миру, Грег! — крикнул папа, взяв маму за руку и вытолкнув меня к их минивэну. — Ты слышал о Джакарте? Берлине? Какие-то линии электропередач не решат все проблемы. Люди сходят с ума.
Мы уже были на 27-ом шоссе, прежде чем я всё осознал. Мама приводила себя в порядок перед зеркалом, стараясь выглядеть как можно лучше, видимо, для таможенного департамента Эквестрии (иначе.. зачем?), а папа ехал немного быстрее, чем мне бы хотелось, постоянно обгоняя поток, как только видел кого-то впереди, едущего хоть немного медленнее.
— Господи, папа, ты ведь хочешь добраться туда целым, верно? — Я посмотрел на билет. — Этот билет действует ещё три дня.
— Но у нас они есть сейчас, больше нет смысла оставаться, — сказал он. — Чем скорее, тем лучше.
Аварийные огни мигали на дороге. Я обернулся и увидел машину, почти съехавшую с обочины. Бок был смят, где она ударилась о защитное ограждение.
— Эй, эй, папа, остановись, остановись, съезжай на обочину!
— Что, почему?
— Просто сделай это!
С тех пор как я вернулся, папа научился понимать, когда я говорил серьёзно. Он послушно съехал на обочину, и прежде чем он успел спросить, что происходит, я уже был за дверью и бежал к повреждённой машине.
Никто не останавливался, даже увидев парня, бегущего к явно разбитой машине. Я разозлился. Это меня выворачивало.
Подойдя ближе, я увидел два силуэта через лобовое стекло. Никто из них не двигался, а пассажир наклонился на бок. Я достал телефон и набрал номер.
— Служба 911, пожалуйста, укажите причину вашего вызова.
— Произошла авария на обочине шоссе 27, северная сторона, немного севернее... — Я оглянулся и прищурился. —...Брэннон Роуд. Как минимум двое пострадавших, возможно, травмированных, они не вышли из машины.
— Сэр, вы были участником аварии?
Я увидел, как водитель пошевелился. Я поднял руку, чтобы он оставался на месте.
— Нет, я свидетель.
— Хорошо, сэр, спасибо.
Я повесил трубку и пошёл проверить пассажира. Ремень безопасности удерживал его от падения на дверь, я с усилием открыл её. Дверь скрипнула и громко распахнулась, и я проверил, нет ли никаких травм у человека.
Я услышал хруст гравия. Папа сдал назад, что само по себе было опасно, и включил аварийные огни. Мама вышла из фургона и подошла ко мне.
— Грег, ты знаешь этих людей?
Я оглянулся через плечо.
— Я знаю, что им нужна помощь! Я не стал ждать ответа, прежде чем повернуться к женщине. — Я позвонил в 911, — сказал я человеку на пассажирском сиденье, осматривая его. — Если вы ранены, просто сидите, скоро приедут медики.
— Ты позвонил в 911? — спросила мама. — Тогда ты уже сделал всё, что мог. Пошли, Грег, возвращайся в фургон.
Я не мог поверить своим ушам.
— Мы не можем просто оставить их здесь! — закричал я. — У этой женщины серьёзная травма головы, и она меняет цвет. Мы должны хотя бы дождаться полиции или медиков. Есть вода в фургоне?
Папа коротко бибикнул. Никогда прежде мне не хотелось так сильно заехать своему отцу по лицу, как в тот момент.
— Я могу подождать несколько минут, не растаю, — сказал я. — Если ты и папа не можете.., тогда... Боже, просто уезжайте, я догоню позже.
Мама выпрямилась.
— Я принесу им воды, сказала она.
Я вздохнул и открыл глаза.
Я подошел к креслу и посадил в него Джесси, осторожно обращаясь с его сломанной ногой и забрав обратно понипад. Едва я успел положить его руки на подлокотники, как он уже ускользнул обратно за двери. Они плотно закрылись за ним с щелчком. В этот раз там замки что-ли?
Господи. Селестия реально поставила замки на эти двери? Хех. Возможно, она думала, что я передумаю и попытаюсь пробраться внутрь. Неа, надейся дальше.
Я поплёлся обратно в вестибюль и наконец почувствовал всю боль, которую посылало мне моё тело. Я опёрся на раму входной двери и вдохнул свежего воздуха. Ну, насколько свежим он мог быть, когда моя нижняя половина всё ещё смердела, как хрен его знает что. Я вышел на тротуар и посмотрел на четыре голубые копыта.
Затем последовали свет, жара, давление, боль и звон. Я оказался на спине, глядя на небо через один глаз. Клочки серого дыма поднимались в моём поле зрения откуда-то снизу, поднимаясь в небо. Или за моей спиной. Где-то. Я потерял ориентацию. Я посмотрел вниз.
Моей правой ноги не было ниже колена. Я даже не чувствовал боли. Мой мозг обработал это, признал, и я понял, что нахожусь в шоке. Я попытался сесть, но мои мышцы заблокировались, и я почувствовал, как что-то в моих бёдрах терлось друг о друга. Я снова упал, почувствовав дисбаланс.
Звон не прекращался. Я попытался встряхнуть головой, чтобы избавиться от него, смутно понимая, что в этот моменты мне нужно что-то сделать, но не помня, что именно. Я увидел свою правую руку на асфальте, в десяти футах от меня. Я знал, что это моя правая рука, потому что на запястье не было часов. Но чёрная перчатка всё ещё была на ней. Вокруг меня падали кусочки набивки, древесины и щепок, словно мелкий дождь из обломков.
“Никогда не отправляйся в приключение без своих перчаток”, — пронеслось в моей голове. Стоило ли мне смеяться? Не знаю. Я вообще ничего не понимаю..
У меня в машине всё ещё была моя разорванная фланелевая рубашка. Я мог достать её, продеть... палку или что-то через неё, и наложить на ногу жгут. Там, на ноге, разорванная артерия. Но, тогда что делать с рукой? Мне понадобится другая рубашка или... или полоска ткани. Черт.. Как только шок пройдёт, я понимал, что мне конец. Боль будет слишком сильной, чтобы что-то сделать.
— Ой! — донёсся нежный голос откуда-то неподалеку. — Ты ранен!
Я напрягся, чтобы снова поднять голову, и увидел через свой единственный рабочий глаз, или подумал, что увидел, маленького жёлтого пони, стоящего возле центра Эквестрии Наяву. Она скрестила передние копыта в... смущении, может быть... и смотрела на меня сквозь свою длинную розовую гриву. Позади неё серый дым поднимался и собирался под потолком центра, часть его ускользала через разбитые окна тонкими струйками.
Моя нога стала холодной, и я почувствовал что-то горячее, стекающее по лицу со слепой стороны. Пони подошла ко мне медленно, неуверенно. Казалось, что она может в любой момент закричать и убежать. Учитывая, как я, вероятно, выглядел, я бы её не винил.
Она остановилась рядом со мной и наклонила свою маленькую шею надо мной, затеняя моё лицо от солнца. Она смотрела прямо на меня, длинная прядь её гривы щекотала мне переносицу.
— Привет, Грегори, я Флаттершай, — сказала жёлтая пони. Вдруг стало ещё темнее, и я увидел, что она расправила свои крылья. У неё были крылья.
— Вызови скорую, — пробормотал я. Я почувствовал вкус крови. Мои лёгкие ощущались себя так, будто их сильно ударили.
— Ой, я не думаю, что здесь вообще есть скорая помощь! — ответила она, оглядываясь, словно одна могла быть поблизости, но она просто не видела её.
Конечно, здесь не было никакой скорой помощи. Почему я спросил об этом? Это было глупо.
Дышать становилось всё труднее. Холод охватывал мою ногу и плечо и проникал в внутрь моего тела. Я попытался поднять правую ногу, но она не реагировала. Мышцы, вероятно, были изорваны. Я попробовал левую руку. Она была цела. Трясущейся, я опёрся на оставшийся локоть и оглянулся в поисках своей машины. Как только я начал тащиться к ней, пони положила копыто на мою грудь, так нежно, что я почти мог принять это за галлюцинацию. Но затем она слегка надавила, остановив меня.
— Принцесса Селестия послала меня, — объяснила Флаттершай. — Она создала меня и моих друзей, чтобы мы могли помочь пони, таким как ты, попасть в Эквестрию, даже если поблизости нет людей, чтобы помочь им! Разве это не... самое замечательное, что ты когда-либо слышал? — Её крылья затрепетали. Я машинально задумался, может ли она действительно летать с этими крыльями. Нет, я, кажется, помнил что-то о том, что птицам нужны полые кости, чтобы—
— Мне очень жаль, что я так долго добиралась до тебя, Грегори, сказала она, — но Принцесса Селестия давно работает над тем, чтобы мы могли попасть на Землю и распространять магию дружбы среди всех, кто в ней нуждается! Ты моя первая остановка! Я... немного нервничаю, но также взволнована путешествовать по этому новому миру и знакомиться с новыми друзьями!
— Ты настоящая? — спросил я её.
— Настолько же настоящая, как и ты, но ты выглядишь сильно раненым. Она посмотрела на меня сверху вниз и грустно покачала головой. — Я не знаю, что с тобой случилось, но я могу отвезти тебя в Эквестрию, где тебя обязательно вылечат, обещаю! Я даже накормлю тебя супом в постели! — Она внезапно покраснела и отвернулась. — Эм, может, я не выгляжу так, но я очень хорошо умею ухаживать за больными и ранеными животными, и пони на самом деле не так уж сильно отличаются, когда доходит до этого, им просто нужны доброта и дружба.
Моя рука не выдержала, и я снова оказался на спине. Я закрыл глаза и больше не открывал их. Мне было очень холодно.
— О-о, Боже! Это я? Это я сделала? Мне так, так жаль, Грегори!
Я слабо покачал в стороны головой, улыбнувшись. Я услышал, как Флаттершай вздохнула с облегчением.
— Я рада. — Затем её голос немного оживился. — Ты, должно быть, важный пони, Грегори, потому что Принцесса Селестия хочет встретиться с тобой лицом к лицу! Она находится в Эквестрии, не здесь. Там же находится и мой дом, и мой суп, и мои бинты. Я знаю дорогу в Эквестрию отсюда, и я могу отвезти тебя туда! То есть, эм... если ты хочешь.
Мои глаза не открывались. Я не дышал достаточно, чтобы удовлетворить потребности моего тела. Дыхание начало сбиваться. Больно не было. Было просто немного холодно вокруг, вот и всё. Я облизал губы и постарался сделать большой вдох. Мне это было нужно. Это было немного, но это всё, что у меня осталось.
Я не знаю, что случилось после этого.