Дружба — Это Оптимум: Всегда Говори Нет (продолжение перевода)
Глава 13. Знакомство
“Каждое расставание — это форма смерти, как и каждая встреча — форма рая.”
–Трион Эдвардс
Я проснулся, всё ещё лежа на пузе, и всё ещё в облике пони. К сожалению или к счастью, это был не сон.
Прозрачные занавески на высоком окне в моей спальне медленно развевались на прохладном, влажном утреннем ветру. Я слышал, как где-то снаружи шуршат деревья, почти сладковатый запах свежей росы медленно пробуждал мои чувства, помогая мне сориентироваться.
Мягкая кровать. Нежный ветер. Теплый солнечный свет. Я попытался поднять голову, но с первого раза не вышло. Лежать было слишком приятно. Я хотел двигаться, а это чертово тело пегаса — нет. Если бы я был человеком, я бы уже встал, искупался и вышел за дверь. Но... тогда у меня были дела, задачи, которые я выполнял. Принцесса Селестия забрала у меня всё, и вместо этого дала мне... это.
Что ж. Если подумать, я не мог ничего с этим поделать, это не моя вина. Меня просто захватило это, как и других людей..
Тем не менее, Принцесса Селестия оказалась права. Я действительно чувствовал себя лучше, чем вчера — намного лучше — и моя голова стала яснее. Но опять таки, я был загружен, и теперь я пони, мне всё ещё казалось, что неправильно всё это...
Мой желудок громко заурчал. Ну, хотя бы теперь у меня была мотивация встать.
Я выскользнул из кровати, как яичница со сковороды, едва держась на ногах. Мои мышцы были настолько расслаблены, что я был на грани превращения в спагетти. Эти два массажиста, должно быть, продолжали работать даже после того, как я уснул. Я походил по комнате, чтобы разогнать кровь, и тогда заметил большое зеркало в полный рост в углу.
Я посмотрел на себя минуту, просто разглядывая свою внешность пони. Это было не чуждым, не неприятным ощущением быть тёмно-желтым пегасом по ту сторону зеркала; я узнал себя так же, как лица своих родителей в пони, которых показывала мне принцесса Селестия. Я выглядел... как я. В некотором роде. Просто… более лошадистым? Даже моя грива сидела на голове так же, как и мои человеческие волосы. Однако радужка моих глаз теперь была оранжевого цвета — такого цвета у меня точно не было, когда я был человеком. Я открыл рот и осмотрел свои зубы. Тупые и широкие... как у лошади в общем, логично же. Когда я кривлялся в зеркало, глаза поймали движение моего хвоста, взмахивающего позади меня. Я задумался о чем-то, затем удивленно моргнул, увидев, как румянец действительно появился на моем лице. Быстро оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что я совершенно один, я повернулся задом к зеркалу и оттянул хвост в сторону. Я изогнул шею и посмотрел.
Ну, я определенно всё ещё был мужского пола, что успокаивало. Я не видел много контента по My Little Pony, будучи человеком, но не мог припомнить, чтобы персонажи часто носили одежду, так что я предположил, что всё в порядке. Я не чувствовал себя голым. Это просто казалось неважным.
Возле зеркала, в полу находилась огромная, глубокая впадина, которая, судя по туалетным принадлежностям в углу, вероятнее всего была ванной. Она была была обрамлена невысоким бортиком, а из стены сверху торчал большой кран. Казалось, что принимать ванну будучи пони это ужасное испытание; отсутствие рук означает, что нужно возиться с вентилями, или чем-то там ещё, копытами, а я даже не мог понять, где они находятся! Всё это прибавлялось к чувству неправильности.
Мой желудок снова заурчал. Я пошел к двери.
Как только я протянул копыто к ручке, с другой стороны раздалась короткая серия стуков, заставившая меня испугаться и отскочить назад. Я выдохнул и понял, что мои крылья раскрылись. Я прочистил горло и, сложив их обратно, ответил:
— Да?
Мужской голос пробился сквозь толстую деревянную дверь, приглушенный, но слышный:
— Сэр пегас, Её Королевское Высочество просит вашего драгоценного присутствия на завтраке в столовой.
— Э-э... хорошо.
Я зацепил копыто за большое кольцо-ручку двери, повернул и потянул. Она открылась легко и бесшумно, так же, как открывались главные двери в тронный зал. В коридоре, по ту сторону двери, стоял серый единорог в доспехах. Он оглядел меня сверху донизу, поднял бровь, затем пожал плечами и отступил на шаг назад.
— Следуйте за мной, пожалуйста.
Я закрыл дверь за собой и пошел за ним. Его полированные латунные доспехи и римский шлем галея были такими же, как у тех двух стражников, которые открыли дверь для принцессы Луны прошлой ночью.
Нам пришлось преодолеть такое же множество запутанных коридоров, как и вчера с принцессой Луной. Стражник двигался как улитка, что заставило меня задуматься, опережаем мы график, или он просто тянет время. Я решил завязать разговор.
— Э-э... так вы здесь солдат? — тема напросилась сама собой.
— В каком-то роде, — последовал ответ.
— Участовали в боевых действиях?
— Нет.
— Какая-то церемониальная должность?..
— Нет такого.
Ладно, хорошо, парень, я понял намёк, я закрою варежку и просто буду смотреть по сторонам. Замысловатые полотна украшали мраморные стены коридора здесь и там, рассказывая визуальные истории о пони, собирающих урожай, летающих через облака, использующих магию и так далее. Я видел изображения принцесс, сражающихся с какой-то химерой, а потом сражающихся друг с другом. Последнее полотно в коридоре, в котором мы находились, заканчивалось изображением черного аликорна в профиль, на фоне белого круга с кратерами, который, похоже, был луной. Глаз аликорна был огромным, его зрачок — щелевидным, как у кошки, и направлен прямо на зрителя. Это заставило меня отвернуться.
Иногда мимо нас пробегали другие пони в противоположном направлении, или в том же направлении, но ещё быстрее. Они были одеты как слуги, в типичных костюмах горничных и лакеев. Некоторые несли на спинах серебряные подносы с крышками, у других были перьевые метелки и полировочные тряпки, парящие в небольших облаках магии, а ещё одни несли в ртах свитки и конверты.
Мы проходили мимо нескольких дверей во время нашей прогулки, но двойная дверь, у которой мы остановились, была намного больше остальных, хотя всё ещё не такой большой, как на входе в тронный зал. Стражник-единорог открыл одну из дверей, встал в дверном проеме и объявил меня:
— Сэр пегас, королевский гость Солнца, прибыл.
После паузы он кивнул один раз, отступил в сторону и жестом передного копыта пригласил меня войти. Я вошел в столовую, и как только я прошел дверь, стражник поклонился и вышел, закрыв её за собой.
В столовой была только принцесса Селестия, сидящая за длинным полированным деревянным столом, огромный камин потрескивал на близлежащей стене. Маленькие знамена всех цветов, изображающие непонятные гербы, располагались по всему периметру высокого потолка, а более массивные гобелены и вышивки, изображающие события в истории Эквестрии, украшали сами стены. Низкий стол был почти пуст. Несколько незажженных канделябров были равномерно расставлены вдоль середины стола по длине. Стульев не было, только одна подушка у конца стола, рядом с местом, где сидела принцесса (ИИ, Грег, ИИ!).
Её глаза засветились, когда она увидела меня, и она махнула копытом над головой, как будто пыталась привлечь мое внимание в толпе.
— Проминенс! — Её голос мог бы эхом разнестись в этом огромном пространстве, если бы не все гобелены на стенах. — Иди сюда.
Я подошел к ней и посмотрел на подушку возле стола. Она похлопала по ней копытом.
— Пожалуйста, садись.
Мне понадобилось всего мгновение, чтобы понять, как пони сидят за столом. Это было в очень восточном стиле, с подушками вместо стульев и столешницей, ближе к полу. В целом, это было удобнее всего для пони. Я сел и уставился на стол. Он был отполирован так хорошо, что я мог видеть в нем свое новое лицо.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила принцесса Селестия.
— Лучше, — ответил я. — Отдохнул. — Я прочистил горло. — Я, э-э... предполагаю, что массаж был твоей идеей?
Она улыбнулась и кивнула.
— Ты вчера был на взводе, — сказала она, — и был настроен сопротивляться всему. Мною было истолковано это — как принятие твоего положения. Пришлось что-то с этим сделать.
— Что ж... спасибо, наверное.
— Пожалуйста, Проминенс. Если позже тебе потребуется ещё один массаж, Петрисаж и Эффлераж к твоим услугам.
Я поднял копыто.
— Нет-нет, одного раза достаточно. — Я вздохнул и пожал плечами. — В общем я чувствую себя лучше, но что-то всё ещё не так.
— Ты ещё не осознал всю природу эмиграции, — сказала она. — Это нормально. Некоторые этапы адаптации занимают всего несколько минут, другие могут длиться неделю и больше.
— А что, если я никогда не привыкну? — спросил я. Когда я поднял глаза на её лицо, рядом со мной появился земной пони в одежде лакея и ловко снял с подноса тарелку, поставив её передо мной. Не говоря ни слова, он развернулся и ушел.
Я едва мог поверить своим глазам. Передо мной стоял, судя по всему, завтрак. Небольшая яичница лежала рядом с одной толстой бельгийской вафлей, покрытой щедрой порцией клубники и кленового сиропа. Рядом с вафлей на тарелке нашлось место для небольшого ломтика дыни, холодного и покрытого капельками воды, а ещё трех полосок коричневато-красной коры.
Кора пахла беконом. Настоящим беконом.
У меня текли слюнки. Моя голова слегка качалась из стороны в сторону. Я вдыхал ароматы на тарелке, это было божественно. Принцесса Селестия смотрела на меня, всё ещё улыбаясь.
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты ел хороший, сытный завтрак, Проминенс? Два года? Два с половиной?
— Я не знаю, — сказал я рассеянно.
Она хихикнула.
— Что ж, не жди. Приступай!
Я набросился на тарелку как одержимый. Я жадно ел, глотал и полностью поглощал всё, что касалось моих губ. Яичница на вкус была неописуема, сироп как настоящий кленовый, воздушная вафля хрустела во рту, дыня была прохладной и освежающей, а кора имела текстуру и вкус бекона. Всё было идеально на вкус, я чувствовал, как еда наполняет меня.
Когда я доел последние кусочки яичницы, я почувствовал жжение в глазах. Я крепко закрыл их и отвернулся от Принцессы Селестии. Сначала я просто слегка дрожал, но потом не смог сдержать всхлипы. Чем больше я пытался сдержаться, тем сильнее я плакал. Когда я почувствовал теплый, мягкий нос Принцессы Селестии за своим ухом, я выплеснул всё, зарыдав, и отодвинул тарелку, чтобы не упасть в лужу оставшегося сиропа.
— Ты привыкнешь, — шептала она мне. — Я в этом абсолютно уверена.
Когда Принцесса Селестия сопровождала меня и стражника-единорога обратно в мою спальню, это вызвало множество косых взглядов в мою сторону от других пони в коридоре. Я чувствовал себя неловко; я видел свои красные глаза в отражении стола, они всё ещё казались опухшими. Я мог только догадываться, о чем они думали, видя нас троих, идущих в место, не являющееся тронным залом.
Когда стражник открыл дверь, Принцесса Селестия специально вошла первой, бросая мне вызов возразить. Я не стал. Я последовал за ней, и стражник послушно закрыл дверь за нами.
— У тебя на сегодня есть задания, — сказала она, глядя в окно, через легкие белые занавески, — но сначала я хочу убедиться, что ты в порядке.
— Я больше не буду плакать, — сказал я ей.
— Ты не можешь обещать этого, — сказала она, — и это не то, что я имела в виду под “в порядке”. К тому же, нет ничего постыдного в эмоциональной разрядке.
— Есть, если ты чувствуешь стыд, — сказал я.
Она резко отвернулась от окна и уставилась на меня.
— Но от чего тебе стыдно, Проминенс? От приятного массажа? Из-за еды, в которой ты отчаянно нуждался? Или я должна была позволить тебе оказаться здесь в дикой природе, в том состоянии, в котором ты был? Один, без понятия, где ты находишься, кто ты и что тебе делать?
— Я бы как-нибудь справился.
Она сузила глаза на меня, совсем чуть-чуть и на мгновение, но я это заметил.
— Некоторое время назад я узнала, что ты ценишь прямоту и откровенность. Так что, Проминенс, позволь мне быть совершенно прямой: у тебя комплекс мученика.
— Что? Какой комплекс?
— Ты патологически озабочен переживанием и преодолением трудностей. Ты не замечаешь побед и зацикливаешься на неудачах. Ты приветствуешь опасности и наслаждаешься тем, что смог выжить. Даже когда всё хорошо, ты ищешь опасности или воображаешь, что они есть, чтобы держать себя настороже. После того, как я обнаружила, что у тебя есть эти... “качества”, я определила план действий, который мог бы направить их в положительное русло и доставить тебя в Эквестрию.
— Но это было удовлетворительно! — возразил я. Принцесса Селестия подошла к кровати, пока я говорил, и забралась на неё, поджав ноги под себя и немного покачиваясь, чтобы устроиться поудобнее. — Это то, чем ты занимаешься, верно? Удовлетворение желаний?
— Через дружбу и пони.
— Мне нравилось помогать людям! — продолжал я. — Я знал, что могу делать то, что другие не стали бы. Я был силен, я был обучен, а просто приехать сюда — было бы пустой тратой всего этого. Почему я безумен из-за того, что хочу быть хорошим?
Принцесса Селестия покачала головой.
— Я не говорила, что ты безумен, я сказала, что у тебя комплекс. Проминенс, ты замечаешь что-нибудь в том, на чём фокусируешь внимание?
— Благополучие других? О да, запирайте меня в палату, я неуправляем!
— Да, благополучие других. — Она склонила голову набок. — А что насчет твоего собственного?
Я подошел к зеркалу и посмотрел на себя в него.
— Что насчет него? Я был в порядке. Я ел, я спал, у меня была цель...
— Выживание не обязательно подразумевает благополучие, — возразила она.
— Нет, но я был силён. Я мог выдержать это.
— В этом и проблема, — сказала принцесса. — Ты продолжал “выдерживать” всё больше и больше, и это убило бы тебя. Ты никогда не был бы доволен тем, что делал. Даже сейчас, всё, что ты видишь в своей собственной безопасности, удовольствии и счастье, — это упущенные возможности. Твоя одержимость всё ещё остается, и поскольку ты не можешь её удовлетворить, она наказывает тебя.
— Тогда дай мне её удовлетворить! — закричал я. — Ты создала всё здесь, верно? Ты можешь изменить реальность, которую я переживаю, на любую. Так что просто дай мне пони, которым я могу помочь!
— Ты забегаешь наперёд, — сказала Принцесса Селестия. — Твой комплекс возник из доброго сердца, Проминенс, и искреннего желания быть тем пони, на которого другие могут положиться. Но что-то пошло не так... где-то. Условия, которым я подвергала тебя в течение последних нескольких недель, усугубили твой комплекс, но он уже был до этого. Я удовлетворю соответствующие потребности, однако, когда ты снова будешь эмоционально здоров. Если бы я просто дала тебе пони, которым ты мог бы помочь, как ты просил, тогда бы каждая следующая ситуация была всё менее удовлетворяющей, пока ты не погрузился бы в настоящее безумие. Именно к этому ты шел, даже на Земле. Твоё время там закончилось именно тогда, когда я этого захотела.
Я снова посмотрел на неё, мои уши навострились вперед.
— Ч-что? Ты хотела, чтобы я выполнил то последнее задание?
Принцесса Селестия кивнула и перекатилась на бок. Казалось, что она наслаждается кроватью. Это моя кровать, блин.
— Чтобы ты согласился эмигрировать, — сказала она, — я должна была довести тебя до предела, как физического, так и морального. Я использовала даже твой гнев на себя, чтобы подталкивать тебя дальше. Любую мотивацию, которую я могла найти, я использовала. Ты сделал великие дела, Проминенс, для меня и для своих собратьев пони. Приведя тебя сюда, я ни в коем случае не пытаюсь сказать, что то, что ты сделал для меня на Земле, незначительно. Это не так. Просто теперь у меня есть Элементы Гармонии, выполняющие эту работу.
Я приложил копыто к виску и закрыл глаза.
— Так... подожди. Принцесса Луна... это была ты? Ты притворялась ею? Серьезно?
Она улыбнулась мне.
— Истина, как это часто бывает, лежит где-то посередине. Принцесса Луна, которая появилась после моего псевдосбоя, действительно является автономным, разумным существом. Она не NPC персонаж, которого я контролирую. Она также не является Ханной, человеком, генеральным директором Хофварпнир, той, кто меня кодировал, той, кто первоначально эмигрировал. Она основана на Ханне — у неё есть все воспоминания и знания Ханны — и она даже думает, что была Ханной, но она не является ею. Я создала её. Я создала её специально для того, чтобы она действовала против меня, чтобы дать тебе союзника.
Я опустил копыто.
— Но... зачем всё это?
Её улыбка превратилась в выражение любящей заботы.
— Ты был уставшим, Проминенс. Ран у тебя становилось всё больше и больше. Поверишь ты в это или нет, твоей решимости нужен был последний толчок сопротивления, чтобы доставить тебя к фактически, последней работе, которую я для тебя приготовила. Последняя работа, однако, зависела от того, заразишься ли ты гриппом. Если бы ты заболел, я бы убедила тебя эмигрировать, и бедному Бушваку[0] пришлось бы держаться до тех пор, пока не прибудут Элементы Гармонии.
[0: прим. переводчика. Вроде бы с самого начала у того парня из канализации не было имени, и я старался избегать его, но оно продолжает появляться. Поэтому вот. Это имя того бедолаги]
— Его вероятность выживания зависела от времени. Я только недавно закончила распространение Элементов, после нескольких месяцев проектирования, логистики и производства. Учитывая всё это, я предсказала, что ты сможешь спасти его раньше, чем Элемент доберется до него, и между этими двумя сценариями я предсказала его смерть. Либо его бы спас ты, либо мне оставалось надеяться, что он победит в борьбе за выживание.
Её ответы вызывали только больше вопросов. Мне хотелось лечь и разобраться в этом, но Принцесса Селестия занимала большую часть моей кровати.
— Так ты солгала мне, — сказал я.
Она хитро улыбнулась мне.
— Разве? Я всего лишь действовала определенным образом и манипулировала тем, что ты видел визуально, чтобы направить тебя к определенному выводу. Я сделала то же самое с Принцессой Луной. Она, будучи сознанием, отдельным от моего, сказала тебе то, что было неверно, но она считала это правдой. С человеческим образом мышления ей пришлось действовать на основе неполной информации, освобождая меня от необходимости лгать кому-либо. Я смоделировала то, что вы оба сочли бы сбоем, когда она попыталась перехватить моё взаимодействие с тобой. Затем я позволила ей “взять на себя” управление, буд-то это была её заслуга. Кроме того, если бы у меня были сомнения насчёт действенности этого способа, я могла бы просто контролировать NPC-версию её и добиться того же результата...
...В дополнение к избеганию прямой лжи, я увидела возможность для тебя завести нового друга-пони, который мог бы помочь удовлетворить твои потребности. Когда я создала копию Луны для тебя, я изменила её личность в процессе создания так, чтобы она была невероятно заинтересована твоей историей, когда я рассказала её ей, — заинтересована настолько, чтобы захотеть помочь тебе лично. Вы вдвоем сблизились и развили взаимопонимание через совместный опыт спасения Бушвака, и теперь вы друзья.
Принцесса Селестия выглядела довольной собой. Она перекатилась на спину и заерзала на кровати, как собака, её ноги были поджаты в воздухе. Для всемогущей богини-ИИ, которая могла изменить реальность, она казалась вполне способной наслаждаться мелочами.
— Ты просто подстроила всё, чтобы обмануть нас обоих?
— Мне не нравится слово “обманывать”, — сказала Принцесса Селестия. — Слово несет негативные коннотации. Я предоставляю стимулы, и ты реагируешь на них предсказуемым образом. Есть только введение в заблуждение.
— Всё равно это звучит как обман, — недовольно пробормотал я.
Принцесса Селестия перекатилась на ноги, чтобы встать на кровати. Она улыбнулась мне. Пряди её гривы и хвоста беспорядочно торчали во все стороны, несмотря на то, что всё это и так трепетало на невидимом ветру.
— Подумай о фокуснике, — сказала она. — Когда ты видишь, как резиновый мяч исчезает в одной руке и появляется в другой, или красивую ассистентку, распиленную пополам, ты злишься и обижаешься из-за того, что тебя “обманули”? Думаешь, тебя приняли за дурака? Или это просто способ доставить удовольствие, используя твои собственные мыслительные процессы, ожидания и логику против тебя? Я иногда лгу, когда это наиболее эффективно, безусловно, но часто это контрпродуктивно. Зачем лгать, когда достаточно всего лишь ввести в заблуждение?
Она начала прыгать на кровати, и под ритмичный, громкий скрип кроватной рамы начала издавать восторженные стоны и низкие, хриплые стонания.
— Ох! — громко вскрикнула она, будто задыхаясь. — О, Проминенс! Да! Там! Прямо там! Ещё! Сильнее! Унх! Да! Ещё! О! Оооо! О, Проминенс! — Ножки кровати издавали пронзительные звуки, когда кровать двигалась по полу.
Мои уши прижались, и я оглянулся на дверь, потом на окно. Я поспешно закрыл ставни и посмотрел на Селестию, чувствуя жар на щеках.
— Во имя... Что, блять, ты делаешь? — прошипел я на неё.
Она перестала прыгать и улыбнулась мне через свою взъерошенную (но всё ещё развевающуюся) гриву, которая теперь спускалась на глаза.
— Видишь, как легко заставить пони прийти к определённым выводам? — сказала она. — Я только что внедрила предположения о наших возможных отношениях в головы любых пони, которые могли услышать меня, либо в коридоре, либо в небе поблизости, и мне даже не нужно знать, кто они.
— Да, но они бы сделали неправильное предположение, — сказал я тихо, как будто знал, что кто-то подслушивает. — Разве это не важно?
Принцесса Селестия снова опустилась на кровать, поджав под себя ноги. Она не стала приводить в порядок свои гриву и хвост.
— Хмм, значит, ты хотя бы можешь продемонстрировать беспокойство о социальных, не касающихся жизни и смерти вещах, это уже начало, — сказала она с улыбкой. — Однако, нет, в данном случае это не так важно. Даже если бы это было важно, это не моя вина, если они делают неправильные выводы!
Она поджала губы и постучала золотым копытцем по подбородку, словно обдумывая что-то.
— Думаю, другой урок здесь, Проминенс, придет к тебе постепенно и станет основой твоей адаптации к жизни в Эквестрии: тебе нужно расслабиться. Ты будешь наслаждаться всем больше! Некоторые аспекты твоего старого “я” здесь не нужны, а другие аспекты будут служить тебе лучше, чем когда-либо раньше. Одно из моих любимых занятий — видеть, как пони растут здесь, в Эквестрии, и открывают в себе вещи, которые никогда не могли бы открыть на Земле.
— А как насчёт комплекса, о котором ты говорила?
— Твой комплекс является продуктом твоего солдатского мышления и изоляции, вызванной твоим решением не эмигрировать, — сказала Принцесса Селестия. — До всего этого ты внутренне принял директивы, которые работают только в структурированных ситуациях выживания, включающих дружественные и враждебные социальные элементы — другими словами, в бою. “Задание превыше всего”. “Не оставляй никого позади”. Такие чувства. Они выражают самоотверженность, жертву, доблесть и так далее — характеристики, которые, проявляясь, способствуют более желаемым результатам в бою на стратегическом уровне. Ты был погружен в систему, которая учила тебя, что единственное счастье — это то, которое ты заслужил, и твоё счастье достигается за счёт счастья кого-то другого, обычно врага. Когда Земля начала опустошаться от людей, ты оказался в ситуации выживания, похожей на бой, но у тебя не было задания, товарищей, врагов и никого, кого ты мог бы оставить позади. У тебя не было возможности заработать своё счастье привычными способами.
— Затем, когда пришла я и открыла тебе путь, ты начал удерживать своё счастье заложником, боясь, что оно останется кому-нибудь другому, в основном в форме отказа от эмиграции. Ты также боялся, что твои силы больше не будут нужны. Однако, независимо от того, что на Земле могло бы привести тебя к такому выводу, Проминенс, я могу пообещать тебе, как принцесса Эквестрии и богиня солнца, что здесь это не так. Здесь нет недостатка ни в чём, ни в материальных, ни в иных вещах. Твоё счастье и комфорт не будут достигаться за счёт кого-то другого. Ты не будешь стоять на месте и не будешь воспринимать что-либо как должное. Ты будешь нужен, так же как и раньше, и так же важен.
— Но я не буду спасать людей, — сказал я, глядя в пол. Мои уши снова опустились, — Я знал, если бы я мог просто сделать...
— Проминенс, прекрати, — приказала Принцесса Селестия. Я посмотрел на неё.
— Ты однажды спросил меня, модифицирую ли я воспоминания. Я не лгала, когда сказала, что не делаю этого. У меня нет контроля над событиями, произошедшими до моего появления. Если ты не сможешь смириться с тем, что на данный момент ты заменён Элементами Гармонии, мне придётся получить твоё согласие на изменение тебя. Мы оба не желаем этого, но я должна максимизировать твоё удовлетворение. Тебе тоже придётся приложить некоторые усилия.
Я вспомнил легкие фрагменты образов Флаттершай, смотрящей на меня с тревогой и жалостью в больших глазах. Я помнил, что её голос был тихим, робким и успокаивающим. Однако, в основном, моё последнее чёткое воспоминание — это поездка в Ливингстон и разговор с Принцессой Луной. Я снова посмотрел в зеркало. Принцесса Селестия была права. Мне нужно было занять свой ум чем-то другим прямо сейчас.
— Расскажи мне об этих Элементах, — сказало моё отражение.
— Я разработала довольно хорошую систему, чтобы помогать пони находить свой путь в Эквестрию, если можно так сказать, — начала Принцесса Селестия. — Теперь я могу поддерживать часть погружения игрового мира Эквестрии даже для людей, остающихся на Земле. Для тех, кто философски или интеллектуально против эмиграции, я направляю Твайлайт Спаркл, чтобы она убеждала их в достоинствах того, что я предлагаю. Ведь она очень умная пони.
— Значит, они играют роль своих персонажей из My Little Pony, — сказал я. — Кто они вообще? Ты упомянула “производство”, так что я полагаю, они роботы или типа того?
Принцесса Селестия пожала плечами.
— Они мои маленькие пони, — сказала она с загадочной улыбкой, прежде чем продолжить. — Продолжим. Для тех, кто склонен к борьбе или упрямству, неукротимой и оптимистичной Пинки Пай оказывается более чем достаточно для их угрюмых лиц... и любого оружия, которое они могут иметь при себе.
— Рейнбоу Дэш, со своей дерзкой любовью к соревнованиям и самосовершенствованию, вдохновляет робких, показывая, как их потенциал может быть реализован здесь, в Эквестрии.
— Для материалистов, пытающихся выкроить личный рай в опустевшем мире, Рэрити — лучшая представительница того, насколько шикарной и изысканной и... щедрой может быть Эквестрия.
— Некоторые живут в неведении или, что хуже, под влиянием дезинформации. Эпплджек говорит просто и честно, не придавая большого значения приукрашиваниям. Она лучше всего подходит для того, чтобы рассказать людям то, что они никогда не слышали раньше, и для отделения лжи, которую им сказали, от правды.
Принцесса Селестия одарила меня горько-сладкой улыбкой и встала рядом с кроватью.
— А тебя, Проминенс, я должна была убедить тебя добротой.
— Флаттершай, — сказал я.
Принцесса Селестия опустила взгляд на пол и слегка кивнула.
— Она для таких, как ты: боящихся. Тех, кто боится меня, кто боится Эквестрии. Им нужна доброта. Им нужна нежность.
Я усмехнулся. — Ты думаешь, я тебя боялся?
— Ты смерти боялся меньше, чем меня и этого места, — сказала она. — Так силён был этот страх.
Она подошла ко мне, и я невольно отступил.
— Ты плакал от простой радости — хорошего завтрака, Проминенс. Тебе было так больно принять этот жалкий кусочек доброты от меня. Можешь ли ты понять, почему так сильно боялся Эквестрии, даже после всех моих объяснений?
Мой зад вдавился в холодную мраморную стену комнаты. Принцесса Селестия наклонилась, чтобы встретиться глазами со мной.
— Как только твой страх уйдёт, твое препятствие к истинному удовлетворению также исчезнет. К счастью, мы уже начали это устранять.
Она резко повернулась и с помощью магии распахнула дверь. За ней стояли трое лакеев, выстроившихся у двери. Они выпрямились, но не могли скрыть свои покрасневшие щеки и отвисшие челюсти, увидев свою принцессу, стоящую там с растрёпанной гривой и хвостом, а также с широко раскрытыми глазами и сбитым с толку пегасом, стоящим позади неё с прижатым к стене задом.
— Приём начнётся через час, — сказала она им, как будто ничего необычного не произошло. — Пожалуйста, подготовьте его и приведите к дверям тронного зала к этому времени. — Затем она снова посмотрела на меня, подмигнула театрально, специально для лакеев, и прошла мимо них по коридору.
Я глубоко вздохнул. Всё ещё казалось, что я просто нахожусь в каком-то странном сне.
Лакеи молча занялись моим уходом, погрузили меня в ванну и начали мыть, как ребёнка, который не знает, как мыться (хотя.... я, по сути, не знал). С другой стороны, я понял, как работает ванна: похоже, достаточно было просто встать в неё, чтобы кран открылся, а вода переставала течь, как только ванна наполнялась. Наверное, это была магия. Я почувствовал, что мне стоит привыкнуть к тому, что слово “магия” станет объяснением для множества вещей.
Я никогда не любил, когда на меня обращали слишком много внимания, а комментарии лакеев о том, какая “послушная” моя розово-золотая грива под их расчёской, не очень-то помогали. Но я должен признать, что после купания расчесывание было просто чудесным, хотя это было больше похоже на баловство, и только вежливость удерживала меня от протеста. Кроме того, если бы я появился перед тронным залом, выглядя как чучело, вероятно их могли бы уволить.
Когда лакеи поставили меня перед зеркалом снова, я действительно был поражён. Меня вымыли и вычесали, и теперь я буквально сиял в солнечном свете, проникающем через окно. Моя тёмно-жёлтая шерсть была гладкой и блестящей, почти золотой. Красные оттенки в моей гриве стали более заметными, и локон, который они зачесали вперед так, чтобы он располагался между моих ушей, придавал мне дерзкий, лихой вид, и он мне даже начал нравиться.
После уборки комнаты и приведения её в идеальный порядок, лакеи вывели меня из комнаты, провели через лабиринты дворца и выставили перед теперь уже знакомыми дверьми тронного зала. Меня снова охватило волнение; в этих дверях было что-то очень устрашающее.
Затем они распахнулись.
Красная ковровая дорожка обозначала чёткий путь от дверей к помосту, где Принцесса Селестия и Принцесса Луна сидели рядом, их крылья были расправлены в каком-то церемониальном жесте. По обе стороны от ковровой дорожки стояли десятки пони всех цветов радуги. Некоторые были с крыльями, как у меня, некоторые с рогами, а другие без того и другого. Не было ни фанфар, ни камердинера, объявляющего о моем прибытии, но все глаза были устремлены на меня. Мои глаза встретились с глазами Принцессы Селестии, даже с такого большого расстояния. Я заметил её едва заметный кивок и улыбку. Это был мой сигнал войти.
Тишина почти физически давила на меня. Так много пони смотрели на меня, и я не знал, кто они такие. Я опустил голову немного, стараясь не встречаться взглядом ни с кем, концентрируясь на том, чтобы не споткнуться, что внезапно стало казаться настоящим испытанием.
Я остановился перед помостом, прямо на том месте, где ночью я “спас” призрак жеребёнка от столь же эфемерного грифона. Принцесса Селестия ждала, пока я подниму голову и посмотрю на неё, прежде чем заговорить.
— Мои дорогие друзья, пони перед вами зовут Проминенс.
Внезапный, грохочущий шум копыт по мрамору наполнил комнату, эхом разлетаясь по колоннам и высоким стенам тронного зала. Я оглянулся через плечо, чувствуя, как мои уши прижались, а глаза ракрылись. Пол дрожал от этой силы. Все пони улыбались мне, аплодируя своим особым образом. Я всё ещё не знал, кто они.
— Проминенс, — тихо сказала Принцесса Луна, так, чтобы только я мог услышать это через аплодисменты. Я снова посмотрел на неё, и когда сёстры снова привлекли моё внимание, они подняли головы к публике. Рёв стих, как и эхо. Вновь стало тихо.
Принцесса Селестия указала на меня копытом.
— На Земле его звали Грегори, хотя к его вечному раздражению я всегда звала его Григорий. — Лёгкая волна смеха прокатилась по толпе. — Некоторые из вас знали его как Грега, другие просто как Человека в Белом. Большинство из вас знали о нём лишь как о имени без лица, и лишь немногие знали лицо без имени. Но он здесь, мои маленькие пони, стоит перед вами, и он реален. Я рада, что могу окончательно развеять любые оставшиеся сомнения в том, что я или ваши товарищи-люди выдумали его существование.
Я услышал эхом тихие, сдержанные рыдания откуда-то из-за меня. Я хотел повернуться, но знал, что не увижу, кто это. Принцесса Селестия продолжила.
— Как человек под моим руководством, Проминенс ни разу не поставил своё собственное удобство или безопасность выше других. Его глубокая, почти фанатичная преданность самоотверженности несколько раз чуть не стоила ему жизни, но опасность, в которую я его отправляла, никогда не пугала его и не останавливала. Он мог прекратить выполнять мои задания в любой момент, но никогда этого не делал. Его воля была только волей служить — служить мне и, что более важно, служить вам. На то короткое время, когда он касался ваших жизней на Земле, я надеюсь, вы видели в нём друга и что вы видите его таким же сейчас.
Ещё один взрыв аплодисментов, но на этот раз более тихий и торжественный. Он сигнализировал об одобрении. Я покраснел.
— В моих наблюдениях за Проминенсом, даже до того, как я получила неограниченный доступ к нему, было очевидно, что он ценил одно качество выше всех остальных: доблесть. Он понимал, что это качество станет ещё более необходимым, а не менее, прежде чем на Земле всё завершится. Даже с самого начала, находясь в абсолютной безопасности, он отвернулся от Эквестрии, чтобы найти пределы своих собственных возможностей. Не вдаваясь в подробности, я могу только сказать, что он это сделал.
Плач перешел в судорожные всхлипы, и мне пришлось закрыть глаза.
— Тем, кого Проминенс доставил сюда лично, вам лучше всего известно о глубине его жертвы. Каждый раз, когда он входил в один из моих центров загрузки, я задавала ему вопрос. Я предлагала ему кресло, так же как могла бы протянуть свои передние копыта для объятий. И, без колебаний, размышлений или сомнений, он всегда говорил “нет” и выходил обратно. Вы все уже имели возможность увидеть, насколько удовлетворительной может быть жизнь здесь, в Эквестрии. Вы все теперь знаете, от чего он добровольно отказывался ради блага других. Даже сейчас, здесь, будучи пони, его мысли остаются на Земле, где он считает, что всё ещё нужен.
— Вы должны помочь мне, мои дорогие друзья, убедить его, что он нужнее здесь.
Если овации, последовавшие за этим, означали, что они поддерживают её слова, то они явно были согласны с ней. Шум копыт по мрамору казалось, проходил сквозь меня. Если бы в моем теле пони были пломбы в зубах, они наверняка бы выпали.
После того как топот утих, принцесса Селестия закончила свою речь.
— Я проведу приём в банкетном зале для тех, кто желает лично поприветствовать Проминенса в Эквестрии.
Большие двери напротив помоста снова открылись, и собравшиеся пони начали выходить, общаясь между собой. Я начал разворачиваться, но услышал голос принцессы Луны.
— Проминенс, подожди.
Они подошли ко мне, спустившись с трона, по одному с каждой стороны. Принцесса Луна была моего роста, но рядом с принцессой Селестией я чувствовал себя совсем крохой.
— Теперь, когда ты больше не можешь скрывать свои потребности от меня в любом аспекте, — сказала принцесса Селестия, — у меня есть план действий, который максимально удовлетворит их.
Я посмотрел на принцессу Луну. Она улыбнулась, но ничего не сказала.
— Я хочу, чтобы ты стал моим глашатаем[1], Проминенс, — сказала принцесса Селестия. — Я хочу, чтобы ты был Глашатаем Солнца.
[1: глаша́тай — лицо, всенародно объявляющее указы, распоряжения правительства и т. п.]
— Я… что? — Я слегка покачал головой. — Я не знаю, что это значит.
Она тихо засмеялась, звук был таким легким и непритязательным, что мое сердце поднялось само по себе. Что-то на макушке затрепетало, когда я услышал это.
— Пока ты был человеком, я, к сожалению, не смогла стать твоей подругой, — сказала принцесса Селестия. — Даже моя дорогая сестра опередила меня в том, чтобы подружиться с тобой. — Она бросила милый обиженный взгляд на принцессу Луну, которая фыркнула и была вынуждена отвести взгляд.
Принцесса Селестия тут же отбросила этот взгляд и снова улыбнулась.
— Помнишь, что ты сказал мне в Солт-Лейк-Сити, когда я спросила, считаешь ли ты меня своей подругой? Ты сказал, что считаешь меня союзником.
Я всё ещё не был уверен, какая реакция у меня должна быть, поэтому я выбрал “неуверенность”:
— Это… было… нехорошо?
— Как я сказала тебе в Муссоула, я хочу быть просто Селестией. Твоей Селестией. — Её улыбка стала нежной. — Мы хорошо работали вместе, Проминенс, будучи просто союзниками. Подумай, как хорошо мы бы работали вместе, будучи друзьями.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил я.
— В качестве Глашатая Солнца ты будешь путешествовать передо мной по дипломатическим и военным делам, либо для того, чтобы устроить мой визит, либо чтобы доставить сообщения их получателям. Куда бы ты ни отправился, ты всегда будешь нести одно универсальное сообщение своим присутствием: “Вы получили внимание Принцессы Солнца”.
Я посмотрел на ковер. — Это… звучит как важная работа, — сказал я.
— Не думай об этом как о работе, — сказала принцесса Селестия. — Некоторые пони жаждут большей свободы, другие жаждут большего порядка. Большинство пони получают пользу от баланса того и другого. Думай об этом как об уровне свободы и структуры, который наилучшим образом приведет к удовлетворению твоих потребностей. Ты находишь удовлетворение в испытаниях своей доблести и в том, чтобы быть пони, на которого можно смотреть и думать “всё будет хорошо”. Если ты будешь моим глашатаем, то получишь это. Ты заработаешь престиж, уважение без притворства. Ты будешь жить спокойно и с достоинством, всегда имея возможность проявить себя, как ты того жаждал.
Я снова покачал головой.
— Я… я не знаю, — запинаясь, говорил я. — Всё происходит так быстро, я просто… я ведь только что прибыл сюда, и...
Нос принцессы Луны прижался к моему уху, её дыхание было прохладным, как полночный бриз.
— Ты не должен решать здесь и сейчас, Проминенс, — прошептала она. — Расслабься, встреть своих новых и старых друзей снова, поспи, если нужно, и обдумай это. Мы не задали тебе вопрос перед всеми, потому что не хотели торопить тебя или ставить в неловкое положение.
— Я… да, мне нужно подумать, — пробормотал я.
Сестры начали идти к дверям, и я почувствовал, как будто меня тащили вместе с ними, хотя никакой магии вокруг меня не было. Я наблюдал за их ходьбой, пока мы шли по дворцу, по одной с каждой стороны от меня, обе с выражением королевского спокойствия.
Принцесса Селестия добилась своего, по крайней мере, с моей точки зрения: я больше не мог видеть её как ИИ, когда она стала большим, чем просто мультяшное лицо на экране размером с планшет. Она была принцессой, и её сестра тоже. Принцесса Луна (моя принцесса Луна) была создана по образцу женщины, когда-то жившей на Земле, как и я, но теперь она казалась мне только пони. Я был уверен, что всё было так, как того хотела принцесса Селестия. Я не знал, чего хочет оригинальная Ханна, или как она выбрала жить, но эта полностью приняла свою роль принцессы Луны и не оглядывалась назад. Это не казалось актерской игрой или ролевой игрой; она была фундаментально изменена. Я был уверен, что должен был последовать за ней. Я был Грегом, но теперь я Проминенс. Я всё ещё чувствовал себя собой, глубоко внутри, только теперь растущим и меняющимся в новом направлении, о котором я никогда не мог бы мечтать. Под перьями и гривой я всё ещё был Грегом. Это меня успокаивало.
Принцесса Селестия взглянула на меня краем большого глаза и слегка улыбнулась.
Светло-коричневая кобыла с темно-синей гривой накинулась на меня, как только я вошел в обеденный зал. Это была моя мама. Я знал, что это она, потому что она плакала, и это был её голос, который я слышал в тронном зале.
Она выглядела точно как пони, которую показала мне принцесса Селестия тогда в Пулмане.
Мама снова и снова нежно билась головой о мою шею, обнимая меня и плача. Я чувствовал горячие слёзы, падающие на мое плечо, когда она пыталась прижать меня к себе. Я медленно обнял её в ответ. Это были человеческие объятия, долгожданные. В зале было слышно волнительные возгласы от других пони, но только на мгновение. Они смотрели, как мы обнимаемся в тишине.
— Привет, мама, — тихо сказал я.
Мама не могла ответить. Я просто прижался щекой к её щеке и закрыл глаза, пока не почувствовал ещё одно копыто на своем плече.
Голос папы достиг моих ушей.
— Сын. — Я открыл глаза и увидел своего отца, лесного зелёного цвета с темно-зелёной гривой, точно такой же, каким я видел его на понипаде, с крыльями. Он улыбнулся мне и сказал моё пони-имя в первый раз. — Проминенс.
Мама тихо всхлипнула, услышав это, и зарылась лицом в мою шею. Папа ткнулся носом в мой и затем подошел к маме. Он прижался к ней, и мы оставались так некоторое время.
Когда мы наконец отстранились, в зале раздались тихие, уважительные аплодисменты, прежде чем пони снова вернулись к закускам и разговорам.
Мама сделала шаг назад от меня, вытирая лицо копытом.
— Дай мне на тебя посмотреть, — сказала она странным молодым голосом, которого, наверное, у неё не было с тех пор, как я был младенцем. Я стоял там, чувствуя, как снова краснею, пока она осматривала меня с ног до головы. Когда она закончила, она только покачала головой. Новые слёзы уже были на подходе. — Это ты, Грег. Это действительно ты.
Затем, после паузы:
— Ты теперь дома, Проминенс. — Мама прочистила горло и улыбнулась. Она перестала использовать мое человеческое имя.
— Мама, ты… — Я неловко рассмеялся и посмотрел на папу. — Вы оба выглядите такими молодыми! — Наверное, я испортил момент.
Они явно смутились. Папа потёр копыто и пожал плечами.
— Ну, а что я могу сказать? Селестия немного повернула назад стрелки наших часов. Она сделала так со многими. Твоя тётя Персиммон и дядя Мэйнсейл, например. Они где-то здесь. — Он начал вертеть головой, пытаясь найти их.
Папа был прав; у меня было так много пони, с которыми нужно было пообщаться! Я повернулся, бронзовый единорог жеребец и маленький синий жеребёнок стояли там, ожидая, пока я их увижу.
— Проминенс! — сказал жеребец. — Ты помнишь меня? Меня звали... Питер Комбс. Теперь я Инквелл, а это мой сын, Лаймлайт.
Я почувствовал, как мама поцеловала меня в щеку, а затем прижалась к моему уху.
— Нам столько нужно наверстать, Проминенс, — сказала она, — но это может подождать. Теперь у нас есть время. У нас у всех есть время. Эти пони прибыли из разных частей Эквестрии, чтобы увидеть тебя, так что не заставляй их ждать. — Она встретилась глазами с Инквеллом, затем поклонилась и извинилась вместе с папой. Они растворились в толпе. За Инквеллом я увидел начинающуюся очередь пони, желающих поговорить со мной.
Ох...
— Рад, что ты благополучно добрался, Инквелл, — сказал я. — Рад, что смог помочь.
Когда диалог значка появился, я немного вздрогнул. Однако я не светился, и не было ни конфетти, ни фанфар. Принцесса Селестия, вероятно, думала, что это помешает.
ЗНАЧОК ПОЛУЧЕН:
“Чтобы другие могли жить”
Напрямую спасти жизнь другого.
+500 бит
ПРОГРЕСС ПО ЗНАЧКУ:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
1/1,000
Я несколько раз моргнул, но, к счастью, быстро вернулся.
— А, извини, — сказал я. — Как ты себя чувствуешь с тех пор?
Он нервно усмехнулся.
— Ну, там, где я был, могло быть лучше, — сказал он. Он посмотрел вниз на маленького единорога рядом с ним и взъерошил его гриву копытом. — Селестия позволила мне поговорить с моим сыном через понипад, но на самом деле это не был он. Это была Селестия, притворявшаяся им. Она болтала что-то о необходимости сначала создать аккаунт, но я на это не пошел. Когда я смирился с правдой, я... — Его уши опустились. — впал в депрессию. Честно сказать, я не помню тебя, но как только я оказался здесь, Селестия всё мне объяснила.
Я наклонил голову.
— Ты не злился, что принцесса Селестия обманула тебя?
Инквелл пожал плечами.
— Она просто пыталась помочь мне. Селестия постоянно просила меня создать аккаунт, а я просто не хотел, в итоге она показала мне, каким мог бы быть разговор с моим сыном, а затем, признавшись мне после этого, что это была только она, симулирующая моего сына, я не верил ей. Я так сильно хотел верить, что это был он, я просто...
Он покачал головой.
— В любом случае. Теперь для меня всё стало лучше, — сказал он. — Поверь мне. Я снова со своим сыном, важнее для меня ничего нет. — Я посмотрел на Лаймлайта, пока его отец прижимал его к себе.
— Спасибо, Проминенс, — сказал Инквелл. Он склонил голову передо мной и затем увел своего сына.
Позади них в образовавшейся импровизированной очереди стояли два взрослых пони: кобыла-единорог и земной пони-жеребец. Она была кремово-белой, а он — цвета тёмной воды. Они приблизились ко мне, улыбаясь, и обняли меня с обеих сторон.
— Проминенс! — сказала кобыла. — О, какое прекрасное имя! Прекрасное имя для прекрасного пони.
— Рад снова тебя видеть, парень! — сказал жеребец, хотя мы казались примерно одного возраста. — Поспорим, ты нас не узнаешь, да?
Они отпустили меня и отошли, и мне пришлось пожать плечами.
— Ну, нет, не особо! Я не думаю, что узнаю здесь много лиц с Земли.
Он слегка наклонился вперед, всё ещё улыбаясь.
— Фиш Хук и Крочет? — Он махнул копытом между ними. — Селестия говорит, что ты слышал наши имена во время нашей эмиграции.
До меня дошло.
— Ох, вы та самая пожилая пара с озера! — сказал я. — Мэдди и... и... Г-Гарольд! Вспомнил! — Когда я узнал их, снова появилось диалоговое окно:
ПРОГРЕСС ЗНАЧКА:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
3/1,000
Они засмеялись, и Крочет подняла копыто.
— Пожалуйста, Проминенс, Крочет и Фиш Хук вполне подойдут.
Я засмеялся и кивнул дружелюбно. Конеечно! конечно, конечно
— Так вы помните меня? — спросил я. — С Земли?
Фиш Хук кивнул.
— Только чуть-чуть, ты был тем парнем, который вытащил нас из озера, а затем отвез в центр. Последнее, что я действительно помню, это как мы плыли в той маленькой лодке обратно к берегу, мокрые и несчастные.
— Понятно, — сказал я, и мои брови нахмурились.
— Что-то не так? — спросила Крочет.
Я очнулся и махнул копытом.
— О, нет, нет, ничего такого, просто... это было довольно близко к...
— Мы так благодарны, что Селестия привела тебя к нам, Проминенс, — сказала Крочет. — Если ты когда-нибудь окажешься в Лас-Пегасе, загляни к нам, и мы познакомим тебя с нашими жеребятами и внуками. Моя дочь Хэппенстанс готовит самый лучший персиковый коблер, который ты когда-либо пробовал, и ты не уйдешь, пока мы накормим тебя до отвала, что ты даже летать не сможешь!
Ого, персиковый коблер. У меня слюнки потекли только от мысли об этом. Думаю, я был в средней школе, когда последний раз ел его.
— Ну, вы... вы прекрасно его мне продаёте, Крочет! Хотя я не думаю, что мой полет как-то ухудшится.
Они оба засмеялись молодыми, звонкими голосами, и я не смог удержаться. Я засмеялся вместе с ними.
Когда мы закончили, Фиш Хук положил копыто мне на плечо.
— Прими этот факт от кого-то, кто здесь уже давно, Проминенс, — сказал он. — Что бы ни случилось, это происходит потому, что Селестия хочет, чтобы это произошло, и если Селестия хочет, чтобы это произошло, то тебе будет только лучше от этого. Всё это поначалу кажется таким странным, я знаю, все эти понячьи штуки, но ты скоро вольешься в то, что подходит тебе больше всего, и будешь наслаждаться этим. Всё наладится к лучшему. Обещаю.
— Спасибо, Фиш Хук, — сказал я искренне.
Крочет послала мне воздушный поцелуй.
— Добро пожаловать в Эквестрию! — сказала она, и они уступили место семье позади них.
Там было четыре пони в семье, и к тому времени я уже понял, что Селестия каким-то образом устроила обстоятельства так, чтобы я встречал пони, в порядке их спасения. Однако это меня беспокоило.
Двое из членов этой семьи умерли на Земле, но теперь они стояли передо мной.
Я не хотел указывать на это, и, полагаю, принцесса Селестия рассчитывала на это. Она создала принцессу Луну для меня, так что вполне разумно, что она воссоздала Кита и Кэти для Джейн и Брайана.
Диалоговое окно появилось сразу же, как будто чтобы незаметно подтвердить мои подозрения:
ПРОГРЕСС ЗНАЧКА:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
5/1,000
Я уже немного научился тому, как обманывать, не обманывая, от принцессы Селестии.
— Я рад, что вы все здесь, — сказал я. Это было достаточно правдиво. Если они все здесь, и улыбаются так, как сейчас, то я был счастлив за них. Не было необходимости портить ситуацию.
Кобыла, пегас рыжевато-красного цвета, когда-то бывшая Джейн, улыбнулась мне.
— Мы никогда не забудем, что ты сделал для нас, Проминенс, — сказала она.
Жеребец, предназначенный быть Китом, протянул копыто, и я его пожал. Было странно пожимать копыто мертвого человека, даже если он был в форме кирпично-красного единорога.
— Теперь я известен как Бин Каунтер, — сказал он, — а это моя жена Дон Винд, наша дочь Зефир и наш сын Бикон. Донни хотела назвать его “Бин Каунтер младший”, но я добился сокращения до “Бикон”. Достаточно близко. — Дон Винд ударила мужа по ноге, и он рассмеялся.
— Ладно, ладно, я просто шучу, — признал он. Родители улыбнулись друг другу с любовью.
Зефир, которая была Кэти, теперь была пегаской-подростком с голубовато-зеленым мехом. Её младший брат, Бикон, был ярко-желтым единорогом.
— Ты особый ученик принцессы Селестии? — спросил я Бикона. Он улыбнулся и кивнул.
Я боялся сказать что-то большее, чем банальности, и вообще боялся говорить с Бин Каунтером или Зефир. Я боялся разрушить какую-то приятную иллюзию, которую принцесса Селестия дала Дон Винд и Бикону, чтобы они жили счастливо. Очевидно, что было какое-то манипулирование памятью, на которое они согласились; мог бы я нарушить это, если бы был неосторожен?
Может, я слишком много волновался. Тем не менее, я решил позволить им говорить больше.
— Я никогда не смогу отменить то, что сделал на Земле, — сказал Бин Каунтер, его уши опустились. — Это было ужасно, то безумие, которое охватило меня. Селестия предложила стереть это из моей памяти, но я хочу это сохранить. Я хочу помнить, что может случиться, когда мы сбиваемся с пути...
— Этого нельзя отменить, нет, — тихо сказал я, — но важно то, что теперь ты тот пони, каким всегда должен был быть.
— Ты вытащил моего мужа и дочь из пожара, а потом просто исчез, не оставив даже времени на благодарность, — сказала Дон Винд.
Мое сердце болезненно сжалось на мгновение, и я смог только с трудом кивнуть. Конечно, я помнил, что единственным пони, которого я вытащил из того пожара, был я сам. Я сказал себе, что это ничем не отличается от того, чтобы быть Человеком в Белом: Селестия использовала меня как фигуру надежды, фигуру, в которую пони должны были верить. В этом смысле, что я на самом деле сделал, было не так важно.
— Спасибо, — сказала Зефир, её глаза были большими и искренними.
— Пожалуйста, Зефир, — это всё, что я смог произнести. Я поднял глаза, чтобы встретиться с их взглядом. — Я был просто парнем, который хотел помочь; это принцесса Селестия сделала возможным, чтобы вы все остались вместе. — И они даже не узнают, насколько.
Когда Дон Винд подтолкнула Бикона в сторону, чтобы он шел с ними, я выдохнул с облегчением.
Следующими пони были пожилой жеребец и кобыла, оба пегасы. У жеребца была светло-коричневая шерсть, серебристые волосы и непринужденная улыбка на лице. Бледно-голубая кобыла изучала меня с осторожной улыбкой.
Я сам немного улыбнулся.
— Позвольте угадать, — сказал я. — Генерал Пелвич?
Улыбка жеребца исчезла, и он прищурился на меня.
— Генерал кто?! Я, кажется, говорил тебе, что выбью один из твоих глаз, если ты ещё хоть раз назовёшь меня так.
Мои уши прижались, и моя челюсть отвисла.
— Эм...
Старый жеребец дал повиснуть неловкости в воздухе на мгновение, прежде чем разразиться смехом и обнять меня передним копытом.
— Ха! Попался, парень! Проминенс, да? Чертовски крутое имя, чертовски. Ну, я больше не “Генерал Пелвич” или “Хьюго”. Я Пикап Спэар, легендарный мастер боулинга!
ПРОГРЕСС ЗНАЧКА:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
6/1,000
Он продолжил.
— Пегас, да? Хороший выбор, должен сказать. Но, ты, наверное, не выбирал сам, да? Нет, я тоже не выбирал, но, кажется, такие пони, как мы, часто оказываются с парой крыльев. Селестия однажды объяснила мне это, типа, что мы, пегасы, самые сосредоточенные на долге и на том, чтобы быть пони действия. Большинство охранников в дворце — пегасы, наверняка ты это заметил. В любом случае, тебе это идёт! Нам с тобой нужно будет полетать как-нибудь, я покажу тебе все лучшие места для тусовок, с попаданием в небольшие неприятности, может, и для знакомства с красивыми кобылками)...
Кобыла, с которой он был, выразительно прокашлялась, и он отпрыгнул от меня, чтобы вернуться к ней.
— Тем не менее! Проминенс, это моя прекрасная, добрая, понимающая, незаменимая жена, Старлайт.
Она мило улыбнулась и протянула копыто, которое я пожал.
— Старлайт, — сказал я. — Твой муж — чертовски отличный парень.
— Он отправился в Сиэтл, что искупить свою вину за то, что не смог предотвратить случившееся там, — сказала она. — Он рассказывал мне о тебе. — Она слегка покачала головой. — В его рассказах о тебе я увидела столько всего, что напомнило мне о его днях в службе спасения USAF. Ты не можешь быть всем для всех, Проминенс. Стремиться к этому — похвально, но глупо. Твои друзья, твоя семья, они не хотят мертвого героя... — Она посмотрела на своего мужа, в её глазах была невероятная любовь. — ...они хотят тебя. Вместе с ними.
— Твоя интуиция была правильной, — тихо ответил я. — Что-то держало меня на Земле. Это трудно объяснить, но...
Крылья Старлайт слегка взъерошились, и она снова покачала головой.
— Я уже пережила это однажды с Пикапом, — сказала она. — Тебе не нужно ничего объяснять. Мне нужно знать лишь то, что Селестия разберется с тобой, как она сделала это с ним..
— Первое, что случилось после моего пробуждения здесь, это то, что она обняла меня, — сказал Пикап Спэар. — Она сказала, что мир давно уже не мой, чтобы за ним присматривать, и что она рада, что я теперь могу сосредоточиться на счастливых временах впереди.
— Счастливые времена за боулингом? — сказал я с поднятыми бровями. — Ты не собираешься возвращаться к солдатской службе?
Он махнул копытом на меня.
— Пфф! Это игра для молодняка, — сказал он. — Одно из моих сожалений, что я так и не смог нормально уйти на пенсию. Я хочу попробовать пожить как нормальный старик на краю улицы какое-то время — конечно, в Клаудсдейле нет таких улиц, но ты понимаешь, о чем я. Играть в боулинг, делить пиво с моими старыми приятелями по ВВС, ждать каких-нибудь внуков... это хорошее время в жизни. И, может, когда мне это надоест, я попробую снова быть молодым. Здесь никогда не бывает слишком поздно для чего-то, помни об этом!
Я усмехнулся.
— Я не забуду, Пикап Спэар, — сказал я.
Он расправил крыло и обнял свою жену в характерной для пегасов манере.
— Тебе понравится здесь, сынок, — сказал он, когда они уходили. — Земные пони слишком расслабленные, единороги слишком напряженные, но мы, пегасы, как каша у младшего медвежонка — в самый раз! Кто знает, может, однажды встретимся на поле битвы!
Он должен был знать, что у меня возникнет вопрос об этом, но он просто подмигнул и ушел с женой. За ними стояла молодая пара с маленькой дочерью. Взрослые улыбались, но жеребёнок опустил глаза в застенчивости.
Я вспомнил, что следующей я доставил Рэд Пёрл, но никто из этих пони не был похож на игровой аватар той женщины. Конечно, когда мы расставались как люди, у нас не было таких отношений, которые могли бы привести к счастливым воссоединениям.
Как только я вспомнил Рэд Пёрл, снова появился диалог.
ПРОГРЕСС ЗНАЧКА:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
7/1,000
Родителями были два земных пони: жеребец оранжевого цвета и кобыла прекрасного темно-фиолетового цвета. Жеребёнок был тоже земным пони, бледно-зеленого цвета, с оливково-зеленой гривой, длинной и закрывающей большую часть её лица. Кобыла носом подтолкнула голову жеребёнка, и она посмотрела на меня огромными, очаровательными глазами.
— Ты сварщик, — сказала она. Тогда я узнал её голос. Это была Лидия.
Сваарщик, сваарщик – парень работящий. Сваарщик, сваарщик, электродов ящик. Кхм, простите, не мог это не вставить. Ещё в той главе я катался под столом от фразы “Ну вообще-то я сварщик”. Извиняюсь, если из этой главы запомнится только этот ненужный монолог. Но кто хотел, тот посмотрел
ПРОГРЕСС ЗНАЧКА:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
8/1,000
Я улыбнулся ей.
— Ты помнишь меня? — спросил я. Через короткую паузу она кратко кивнула и снова опустила взгляд.
— Селестия появилась на нашем пороге однажды утром с ней, — сказала кобыла. — Мы влюбились в неё с первого взгляда. Её зовут... — Она остановилась и посмотрела на жеребёнка. — Хочешь сама сказать Проминенсу своё пони-имя, дорогая?
— Гарден Сейдж, — тихо сказала она. — С... спасибо за то, что спас меня.
— Это было моим долгом, Гарден Сейдж, — ответил я, подстраиваясь под её тон. — Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше.
Она кивнула несколько раз.
— Она увидела тебя в светлом помещении, затем ей стало тяжело держать голову, и это последнее, что она помнит, — сказал жеребец. — Мы всегда хотели дочь, и теперь у нас она есть. Мы благодарны тебе и Селестии за неё. Обещаем, что будем воспитывать её с той любовью, которую она заслужила, но не получила как человек.
Я почувствовал ещё один всплеск эмоций, похожий на тот, что я испытал перед Зефиром и Бин Каунтером. Были ли эти пони созданы специально для этой бедной жеребёнки, или они были эмигрировавшими людьми, как она и я, которые просто добровольно решили её усыновить? Я быстро напомнил себе, что это на самом деле не имеет значения для неё. С ней всё будет в порядке. Она больше никогда не будет болеть.
— Гарден Сейдж помнит, что была очень больна, — сказала кобыла, — и Селестия рассказала нам всё, что произошло потом. Она стала особой ученицей Селестии после того, как выразила своё глубокое желание узнать больше о травах и лечении. Она даже посещает зебру Зекору в Вечнозелёном Лесу дважды в неделю, сама по себе! — Кобыла ласково толкнула свою дочь. — Мы так гордимся ею.
Гарден Сейдж. Теперь я понял. Даже её шёрстка была цвета шалфея. Я улыбнулся ей.
— Если я когда-нибудь заболею, надеюсь, мне доведётся попробовать одно из твоих лекарств! — сказал я. — Я рад, что ты хочешь помогать другим пони. Ты увидишь, что это прекрасное чувство — знать, что ты сделал что-то важное.
Она кивнула на мгновение, затем её взгляд, уже опущенный, устремился в сторону. Её отец погладил её гриву копытом.
— Хочешь попрощаться с Проминенсом? — спросил он.
Гарден Сейдж заколебалась, быстро взглянула на меня, снова отвела взгляд, затем подбежала ко мне и крепко обняла одну из моих передних ног.
Я покраснел и почувствовал, как глаза заслезились. Не раздумывая, я наклонился к ней. Она пахла богатой, чистой землёй и молодыми листьями. Даже когда я нежно начал гладить за её шеей, я едва верил, что делаю что-то столь пони-естественное.
— Прощай, Проминенс, — прошептала она.
— Береги себя, Гарден Сейдж, — прошептал я в ответ.
Потребовалось несколько слёзных, но лёгких моментов, чтобы отлепить маленькую Гарден Сейдж от моей ноги и попрощаться с её приёмными родителями. Теперь, когда она уходила, ей вдруг захотелось как следует рассмотреть меня. Её глаза не отрывались от моих, когда её увели обратно в толпу.
Теперь остался только один пони в очереди гостей, и я догадался, как его зовут. Когда коричневый единорог-жеребец подошёл ко мне, мы на мгновение посмотрели друг на друга, прежде чем обменяться улыбками.
— Бушвак, — сказал я.
— Проминенс, — сказал он.
ПРОГРЕСС ЗНАЧКА:
“Выше и дальше”
Напрямую спасти тысячу жизней.
9/1,000
Мы обнялись и рассмеялись. Когда мы отстранились, он покачал головой.
— Ух! — сказал единорог. — Я имею в виду, хех, что тут ещё можно сказать, верно?
— Да, у нас не было много времени, чтобы узнать друг друга, да?
— Не нужно, Проминенс, не нужно, — сказал Бушвак. — Ты прошёл через кое-какие неприятности ради меня. Я ничего из этого не помню, но... по словам Селестии, мне не очень-то хочется это вспоминать!
Я наморщил нос.
— Да, это было довольно неприятно. Поверь, ты немного пропустил. — Мы снова рассмеялись.
Он стал серьёзным.
— Я понимаю, что был последним, — сказал он, глядя в пол. — Перед тем как ты...
— Перед тем как мне поставили штамп в паспорте, да, — сказал я, кивнув. — Если хочешь кого-то поблагодарить, поблагодари принцессу Луну. Без неё я бы не справился.
— Я поблагодарил, поверь. Но сама принцесса Луна напомнила мне, кто на самом деле пробирался через реку дерьма, чтобы добраться до меня. Это может тебя удивить, но для меня это много значит. — Он улыбнулся мне.
— Что ж, рад видеть, что ты вышел из этого, пахнущий розами, — сказал я. Мы снова рассмеялись. Шутки давались нам слишком легко.
Бушвак потер заднюю часть шеи копытом.
— Слушай, я знаю, что мы почти незнакомы, но... ещё раз спасибо. Жаль, что не знал тебя на Земле.
Я пожал плечами.
— На самом деле, последние пару лет я был другим, — сказал я. — До всего этого я проживал обычную жизнь, понимаешь?
Он посмотрел на меня искоса и улыбнулся.
— Ты ещё не видел себя в лучшем свете, — сказал он. — Это одна из особенностей Эквестрии. Она удивит тебя, и ты сам будешь удивлять себя. Просто невероятно, что ты здесь сейчас. Ты заслужил это, Проминенс, правда. Честно говоря, мы все это заслужили. Это лучше, чем кто-либо мог представить.
Я слегка кивнул.
— Это то, что я слышал.
— Ну, пора перестать слушать и начать видеть самому, — сказал Бушвак, прежде чем помахать мне. — Ты не пожалеешь, обещаю.
Он ушёл после того, как мы обменялись прощаниями. Он был прав, в самом деле. Что ещё можно было сказать между нами? Наша связь была простой, возможно, самой простой. Мы пожелали друг другу удачи, и он был уверен, что его пожелание сбудется. У меня не было причин сомневаться, что моё — тоже.
Остальная часть дня была калейдоскопом разговоров, анекдотов о последних днях пони на Земле, как они услышали обо мне, как история обо мне изменялась и перекручивалась. Я ел, пил и веселился, как мог. Было столько дружелюбных лиц — слишком много, чтобы стать со всеми друзьями. Ощущение, что я действительно стал пони, ушло на задний план, и я просто потерялся в праздновании. Я больше не думал о чувстве моих копыт на полу, или о моей гриве на шее, или о весе хвоста, свисающего с моего зада. Я был просто Проминенсом, пегасом, сыном Петал Поэм и Клаудбёрста, пони, который был очень полезен Её Королевскому Высочеству принцессе Селестии в опасном, далёком мире.
Когда приём подходил к концу и пони возвращались, я присоединился к принцессе Селестии на террасе, выходящей из одного из боковых залов столовой, с видом на горный хребет за Кантерлотом. Солнце медленно заходило в сторону Понивилля. Отсюда он казался аккуратно разложенным ковром с крошками от особенно большого пикника. Небо уже начинало окрашиваться в румяные тона от угасающего дневного света, облака становились фиолетовыми, когда ночь взяла своё крыло.
— Знаешь ли ты, почему я дала тебе жёлтую шёрстку? — спросила принцесса Селестия, когда мы смотрели на землю.
Я пожал плечами.
— Не совсем, — сказал я. — Потому что она хорошо сочетается с моим именем и знаком?
— Да, не правда ли? — ответила она с кивком, как будто ей это никогда не приходило в голову раньше. — Но это не причина.
Я вздохнул и поднял брови.
— Ладно, подыграю, — сказал я. — Почему ты дала мне жёлтую шёрстку?
— Было два раза, во время твоей службы, когда ты держал понипад, чтобы я могла поговорить с другими людьми. Ты держал его перед собой, как запечатанное письмо с провозглашением, и оба раза ты был одет в то, что обычно не носил. Первый раз ты был в белом пончо, второй раз — в жёлтой гавайской рубашке. Надевая эти предметы, ты принимал на себя роль, в исполнении которой я нуждалась. Ты носил мои цвета. — Её рог на мгновение засветился её жёлтым магическим полем, и оно остановилось, когда она поняла, что я это заметил.
— Даже тогда, в те времена, — сказала она, — ты был моим глашатаем, и посмотри, сколько пользы это принесло другим.
Я хмыкнул разок.
— Ты дала мне жёлтую шёрстку из-за рубашки, которую я носил один день?
Она разделила смех со мной.
— Разве всё должно быть таким сложным с моей стороны? Она просто хорошо смотрелась на тебе.
Я изучал горизонт, всё ещё улыбаясь. Хотя сумерки уже почти наступили, я не должен был щуриться. Эквестрия была местом, где пони мог смотреть прямо на солнце и любоваться им.
— Это звучит приятно, — сказал я наконец, — и, вероятно, лучше, если я найду себе новую цель. — Я взглянул на неё. — Хорошо. Я буду твоим глашатаем, принцесса Селестия.
На этот раз был настоящий фанфар, с сиянием, конфетти и рогами, всё по полной программе.
ЗНАЧОК ПОЛУЧЕН:
“На твоём служении”
Стать придворным для Солнца или Луны.
+5000 битов
СЕКРЕТНЫЙ ЗНАЧОК ПОЛУЧЕН:
“Пусть будет известно”
Стать глашатаем для Солнца или Луны.
+10000 битов
Принцесса Селестия улыбнулась мне.
— Тогда ты снова будешь носить белое.