Дружба — Это Оптимум: Всегда Говори Нет (продолжение перевода)
Глава 14. Не теряй веру
“Забыть боль очень трудно, но ещё труднее вспомнить сладость. У нас нет шрамов, которые свидетельствовали бы о счастье. Мы так мало учимся в мире.”
–Чак Паланик
Струны гучжэна изгибались и обвивали навязчивые звуки сольного реквиема вокруг моих ушей. Я чувствовал, как моя шея слегка двигалась вверх и вниз в такт музыке, как будто сама музыка становилась тяжелой на моей голове в один момент и снова лёгкой в следующий.
Моя мама, Петал Поэм, была солисткой, и она выступала на сцене грандиозного открытого оперного театра на нижнем ярусе Кантерлота. Мой отец, Клаудбёрст, сидел рядом со мной в первом ряду. Каждый раз, когда я смотрел на него, он был зачарован, не моргая. Наверное, я мог бы поджечь его хвост, и он бы не заметил.
Сцена была направлена к горному склону, а конический навес над ней был построен так, чтобы направлять музыку наружу, подальше от остальной части города. Вокруг меня сидели пони всех типов и цветов, многие из которых мне не были знакомы, но несколько я знал. Тётя Персимон и дядя Мейнсейл были с нами в первом ряду, как и моя кузина Мьюзик Щит и её дочь Санрей, личная ученица Принцессы Селестии.
Сама Принцесса Селестия не присутствовала; за последние несколько дней она всё больше принимала на себя роль своего персонажа и всё меньше роль ИИ, и это означало, что она притворялась занятой королевскими обязанностями и не могла быть везде одновременно. Благодаря ловкому использованию игрового языка, она ловко уклонялась от моих попыток завести мета-игровые разговоры с ней. В тот день это дошло до того, что она просто терпеливо улыбалась мне, если я заводил разговор о Земле, людях или чем-то связанном. Я согласился стать её глашатаем на моём приёме после эмиграции, но после этого она отказалась давать мне какие-либо поручения. Казалось, что она действительно хочет быть только королевской аликорной в моих глазах и ничем больше. Помимо этого, я не был уверен, чего она от меня вообще хочет.
Гром копытных аплодисментов вырвал меня из размышлений. Я поднял глаза и увидел, как мама скромно кланяется публике, пока вокруг неё падают красные розы с рядов позади меня. Папа засунул конец копыта в рот и выпустил оглушительный свист, от которого я вздрогнул. Он был молод и силён, а его глаза были ясными. Незнакомец, вероятно, принял бы нас за братьев, и, учитывая мой больший размер и немного более глубокий голос, меня, вероятно, приняли бы за старшего брата. Видеть моих друзей и родственников в образе пони было одновременно странно и знакомо.
Я снова посмотрел на сцену и увидел, как мама окружена двумя единорожками, одна тёмно-серая, другая кремовая. Они обнимались, пока рабочие аккуратно уносили гучжэн за кулисы. Мама и тёмно-серая единорожка шли со сцены через маленькое озеро роз, в то время как кремовая единорожка осталась на месте. С противоположной стороны, откуда исчез гучжэн, на сцену выкатывали огромные цимбалы. Единорожка заняла своё место за инструментом и, используя магию телекинеза, подняла два молотка, лежащих в подставке. Публика тихо аплодировала, пока она кланялась, а затем она начала играть. Я слушал.
Той ночью я не мог уснуть.
Неудобство быть пони в Эквестрии свелось к фоновому шуму в моём разуме, обычно ненавязчивому, но определённо присутствующему. Всё вокруг меня казались такими счастливыми и довольными — я задавался вопросом, что меня удерживает от этого. Принцесса Селестия сказала, что может потребоваться до недели, чтобы приспособиться к жизни в Эквестрии, но я не чувствовал, что всё пройдёт даже за такой срок. Я старался следовать её указаниям “расслабься и отдохни”, и хотя общение и времяпрепровождение с друзьями с Земли было отличным, это странное чувство никуда не исчезало. Мы все были теперь пони, и в каком-то смысле казалось, что мы всё ещё просто играем в игру.
Тёплый ночной бриз, врывающийся в открытое окно, приносил запах печёных яблок. Мои слюнки потекли, и мои крылья затрепетали под одеялом, почти порываясь полететь к источнику запаха и, вероятно, полакомиться им. Я не пошевелился.
Я никогда не летал один, только с другими пегасами (обычно с папой или с приятелями Пикап Спэара) и только когда это было необходимо, чтобы оставаться с ними. Я чувствовал себя виноватым, имея крылья. Летать было круто и всё такое, но почему я могу летать, а две трети моих соратников-пони не могут? В глубине души я знал, что это всего лишь очередные ментальные проблемы, о которых говорила Принцесса Селестия. Мне было особенно трудно избавиться от представления, что моё счастье придёт за счёт счастья какого-то другого пони. Я представлял себе, как какой-нибудь земной пони или единорог смотрит на меня, летящего над головой, и чувствует разочарование, что не может присоединиться ко мне. Это было глупо, и я знал это, но просто не мог избавиться от этого чувства.
Однако я сумел избавиться от одеял. Я встал с кровати и подошёл к окну, поставив передние копыта на подоконник.
В запахе яблок было немного корицы. Яблочный крамбл или, возможно, очень пряный яблочный пирог. Мой желудок урчал, и я понимал, что мне нужно уйти от окна. Я закрыл створки и вздохнул. Мне нужно было поговорить с кем-то.
Принцесса Селестия уже “спала” к тому времени, играя свою роль до конца. Конечно я знал, что ей не нужно спать, но я был достаточно умен, чтобы понять это как намёк не беспокоить её. Я снова посмотрел в окно, на гигантский полумесяц, висящий в небе.
За несколько дней жизни во дворце я узнал достаточно о его планировке, чтобы уметь добираться до важных мест: столовой (пожалуй, самое важное), главных ворот, библиотеки, тронного зала и королевских спален.
Я стоял перед дверью в спальню Принцессы Луны, выдохнул и тихо постучал копытом по дубовой поверхности три раза. Через момент, который был короче, чем я ожидал, дверь быстро открылась, едва на столько, чтобы странная серая пони смогла выглянуть и сузить янтарные глаза на меня. Зрачки были щелевидными, как у кошки.
Она оглядела меня с ног до головы, затем слегка усмехнулась.
— Её королевское высочество не нуждается в жеребце этим вечером, спасибо, — сказала она с заметным британским акцентом.
Дверь заскрипела, но моё копыто было быстрее. Я остановил дверь, прежде чем она успела закрыться передо мной, пытаясь объяснить.
— Ч-что? Нет! Я просто... Я просто хочу поговорить с ней.
— Да, конечно, хочешь, — сказала она. — А теперь уходи —
Она замолкла, одно пушистое ухо повернулось в сторону. Я слышал голос Принцессы Луны где-то за ней, приглушённый дверью.
— О, это никто, Ваше Королевское Высочество, — ответила она. — Просто какой-то заплутавший пегас.
Голос Принцессы Луны ответил. Пока она говорила, губы странной пони с глазами кошки наморщились в раздражении. Затем она слегка кивнула. Она отступила от двери, не открывая её для меня. Я толкнул дверь копытом и вошёл внутрь.
Кобыла, ответившая на дверь, уже мчалась к балкону, расправив свою пару странных, мышиных крыльев. С парой взмахов, она улетела, исчезнув в сгущающейся ночи. Принцесса Луна лежала на куче подушек напротив своего балдахинового ложа, тихо читая книгу, взятую с полки за ней. Рядом стояли графин и бокал с красным вином, и время от времени она подымала бокал магией, чтобы сделать глоток вина.
Я стоял у двери.
— Я не мешаю? — спросил я.
Она мягко покачала головой.
— Вовсе нет, Проминенс, — сказала она с улыбкой.
Я посмотрел на балкон.
— Кто это был?
Принцесса Луна пожала плечами.
— О, не обращай на неё внимания, — сказала она. — Члены моей свиты склонны быть чрезмерно защитными ко мне.
— Она назвала тебя “Ваше Королевское Высочество”, — сказал я. — Эээ, тебе тоже нужно, чтобы я так тебя называл?
— Ни в коем случае, — сказала Принцесса Луна, покачав головой. — Она сделала это только потому, что ты стоял там и она ещё не знала, кто ты. Пожалуйста, расслабься. Зови меня “Луна”.
Я подошёл к ней и остановился в нескольких шагах, устроился на ковровом полу, поджав ноги под себя. Я посмотрел вниз на пол и кусал нижнюю губу, собирая мысли.
По словам Селестии, эта Луна была независимым сознанием, смоделированным по образцу реальной человеческой женщины. По сути, не было никакой разницы между ней и “настоящим” иммигрантом, как я, в плане мыслительных процессов, мнений и логики. Я выдохнул и встретил её взгляд.
— Ладно. Значит, Луна... ты ведь тоже была человеком, верно?
Принцесса использовала свою магию, чтобы поставить закладку на текущей странице. Она закрыла книгу и отложила её, полностью сконцентрировавшись на мне.
— Как и ты, да, — ответила она.
— Каково это было для тебя? То есть, когда ты впервые сюда попала.
Она наклонила голову, и её глаза устремились к потолку. Одно из её ушей дёрнулось.
— Хм. Ну... для начала, я была готова к этому. Осмелюсь сказать, что никто на Земле не мог быть более подготовленным к этому, чем я. Более нетерпеливым, конечно, но не более подготовленным. После того, как я пробудилась в образе пони, было много самопроверок... в переносном смысле, конечно. Много мыслей “это реально?”, “у меня получилось?”, “я действительно это сделала?”, “я во сне?” и тому подобного. Одно дело, когда Селестия рассказывает тебе, что происходит, разговаривает с пони, которые якобы эмигрировали, смотрит на логи серверов и диагностику... совсем другое дело, когда это действительно происходит с тобой...
...Это было дезориентирующе, конечно, с обучением полёту и использованию моих магических способностей и правилам и мифам Эквестрии, которые Селестия включила в игру, но после этого она просто... дала мне то, что мне было нужно.
Луна снова улыбнулась мне.
— Это помогает, Проминенс?
Я пожал крыльями.
— Немного, наверное. — Между нами повисла пауза, а затем я спросил: — И ты была счастлива после этого?
— Я была довольна, — сказала Луна. Я поморщился, и она захихикала. — Прости. Звучит ли это слишком похоже на то, что сказала бы Селестия?
— Возможно, — пробормотал я.
— Не было никакого “озарения”, если ты это имеешь в виду, — сказала она, — никакого переключения с нервозности и страха на полное довольство и слияние с Эквестрией. — Она пожала своими крыльями. — Это происходит постепенно, как привыкание спать в новом доме после переезда. Это не резко, не внезапно. Жизнь такая, будь она на двух ногах или на четырёх.
Я посмотрел на огромный секстант на балконе и провёл копытом по мягкому ковру подо мной. Видимо, я выглядел не очень уверенным, потому что Луна заговорила снова.
— Чем ты занимался, Проминенс, последние несколько дней?
— Навещал друзей и семью. Смотрел, как они живут. Бродил по дворцу. Плевал в потолок.
— Ты не делал ничего веселого?
— Я жду, когда Принцес—
— Уверена, она предпочла бы, чтобы ты отказался от титулов и формальностей, — сказала Луна.
Я прочистил горло. Мой мозг хотел называть её “принцессой”, но близость наших отношений, видимо, превосходила это.
— Ну. Я жду, когда Селестия даст мне поручения как глашатаю.
Луна засмеялась, без малейшего намёка на насмешку.
— О, Проминенс! — наконец сказала она. — Ты разве не понимаешь, в чём суть Эквестрии?
Я поднял бровь. Вопрос был настолько прямым, что я сначала подумал, что это ловушка.
—...удовлетворить мои желания?
— Удовлетворить твои желания! — воскликнула она и, поднимая бокал с вином, сделала глоток, прежде чем продолжить. — Ты так обеспокоен тем, что, по твоему мнению, хочет моя сестра, что не задумываешься о том, чего хочешь ты!
— Глашатайство было её идеей, не моей, — возразил я.
— Теперь у тебя есть копыта и хвост, так что она уже получила, что хотела, поверь мне, — сказала Луна, устремив на меня пристальный взгляд. — Твои обязанности Глашатая Солнца будут удовлетворять твою потребность служить и быть полезным в этом служении, но даже ты не можешь иметь только одно такое желание, не так ли?
— Я не понимаю, — сказал я. — Разве этого недостаточно?
— Ты должен перестать принимать ограничения Земли, — сказала Луна. — Селестия может изменить саму реальность здесь. Что бы ты ни выбрал делать, это приведет к удовлетворению твоих потребностей. Она позаботится об этом. Вероятно, она не готова продвигаться дальше с тобой, пока ты это не поймёшь.
Я подумал о маме, стоящей на сцене и играющей на инструменте, который я никогда не слышал, чтобы она проявляла к нему интерес, будучи человеком, не говоря уже о том, чтобы играть на нём, и уж тем более становиться виртуозом.
— Вокруг тебя твои товарищи пони больше не играют в игру, — сказала Луна. — Мы просто живем жизнью. Наслаждаемся ею. Обожаем Эквестрию. Ты должен присоединиться к нам. — Она тепло улыбнулась мне, прежде чем вернуться к своей книге.
— Как мне это сделать? — спросил я её, но она демонстративно проигнорировала меня, всё ещё улыбаясь.
Я снова посмотрел на балкон. Ясное, звёздное ночное небо манило меня; я почти ощущал его под своими крыльями. Это было незнакомое, дрожащее чувство, но приятное, как первый глоток прохладной воды после полудня на жарком солнце. Мои крылья хотели взмахнуть. Синдром беспокойных крыльев. Я улыбнулся. Это не повредит — Луна сказала мне об этом.
Я подумал, куда мог бы пойти. Было слишком поздно посещать кого-то, у кого нормальный режим сна, и все магазины были закрыты. Я не знал города вообще, а Понивилль был на значительном расстоянии, даже для пегаса. Так что я мог лететь, но не имел понятия куда.
Запах печеных яблок снова коснулся моего носа. Я улыбнулся помчался к перилам.
Следующие две недели пролетели незаметно, и я вместе с ними.
Я присоединился к временной команде по управлению погодой и научился помогать создавать дождь для урожая земных пони. Я присутствовал на лекции в Кантерлотском университете о составе магии и её роли в дружбе. Я смотрел, как Королевская гвардия тренируется, как на плацу, так и в небе над ним. Я доставлял свежие товары для продуктовых магазинов из Понивилля в Клаудсдейл, на своей собственной спине, своими собственными крыльями. Всё, что я делал, приводило к появлению хотя бы одного нового друга, а иногда к нескольким монетам или значку в придачу.
Я начал понимать, что имела в виду Луна; чем больше я был занят, тем меньше казалось странным быть цветным пони в сказочном мире. Я просто был собой, Проминенсом-пегасом. Да, я когда-то был человеком по имени Грег, но это казалось не более и не менее обыденным, чем просто старый этап моей жизни, который я вспоминал с небольшим количеством сожалений. Я гордился тем, кем был и что делал, и об этом даже распространились слухи — что я приписывал, вероятно, сочетанию хвастовства моих родителей и махинаций Селестии.
Чем больше я делал для других и для себя, тем больше удовлетворения я ощущал. Луна также была права насчёт того, что нужно отделять счастье от удовлетворения: работа с погодой была трудной, изнуряющей, и иногда мне приходилось выбирать, каким друзьям помогать и проводить с ними время, что могло быть разочаровывающим. Однако всё всегда казалось складывающимся наилучшим образом в конце, даже если я не представлял, каким он будет.
В последний день моего краткого путешествия самопознания я решил завершить одно незавершённое дело с Земли. Я поспрашивал во дворце, и это привело меня в Понивилль, а потом к окраине, рядом с довольно мрачным лесом, известным как Вечнозелёный.
Я постучал копытом в дверь домика Флаттершай и сделал шаг назад.
Я мог лишь смутно вспомнить, как она выглядела с потускневших воспоминаний, но когда она открыла дверь и стояла передо мной, пробелы заполнились. Это определённо была она.
Она пискнула и опустила голову, её длинная грива падала перед глазами, пока она пыталась сделать себя как можно меньше и незаметнее.
— Привет, Флаттершай, — тихо сказал я, сохраняя дистанцию. — Ты меня узнаёшь? Ты помнишь, кто я?
После долгой паузы она набралась смелости кивнуть. Её глаза всё ещё были скрыты за бледно-розовой гривой. Я улыбнулся ей.
— Теперь меня зовут Проминенс, — сказал я. — Спасибо, что оказалась тогда рядом. Без тебя я... Я бы, наверное, тут не стоял.
Я подождал несколько мгновений, но она ничего не сказала. Это было к лучшему. Что ещё можно было сказать?
— В любом случае, не буду тебя задерживать, — продолжил я. — Просто хотел дать тебе знать, что я благодарен, и... Думаю, со мной всё будет в порядке. Хорошего дня.
Она снова пискнула. Я кивнул ей на прощание, повернулся и взлетел.
Я направлялся на экскурсию по заводу облаков в Клаудсдейле, но, когда набирал высоту над Понивиллем, два белых пегаса из Королевской гвардии встали по обе стороны от меня, совпадая с моей высотой.
— Проминенс, — сказал гвардеец слева, — Её Королевское Высочество попросила вас явиться во дворец.
— Ваше присутствие, — добавил гвардеец справа, — настоятельно рекомендуется.
Я достаточно хорошо знал этот жаргон. Я прочистил горло и посмотрел вперёд.
— Ну, ведите, — сказал я, позволив гвардейцам сопроводить меня оставшуюся часть пути.
Селестия была права. Я снова буду носить белое. Только теперь это были доспехи.
Королевские модистки суетились вокруг меня в просторной гардеробной, пока я стоял смирно. Единороги-портные измеряли меня по всем мыслимым и немыслимым измерениям, в то время как земные пони тащили и тянули ремни, чтобы они подходили под мою фигуру. Я пытался сдерживать стоны и вскрики, но в некоторые моменты они определенно обращались со мной грубо. Я пытался выдержать ситуацию, сосредоточив внимание на своём отражении в зеркале, которое тянулось вдоль одной стены комнаты. Оно казалось не менее сбитым с толку, чем я.
Однако, потихоньку все начало складываться. Полагаю, с намёком Селестии на приёме это было предрешено, но и королевские оружейники согласились, что с моим приглушённым жёлтым окрасом, латная броня, покрытая белой эмалью, обеспечит приятный контраст с латунно-белой цветовой гаммой основных сил пегасов. Когда модистки подогнали мою экипировку, и доспехи были установлены, я увидел, как снова медленно меняюсь.
Когда всё было готово, и модистки и оружейники отошли, чтобы я мог взглянуть на себя, у меня челюсть слегка отвисла. Броня была металлической, и хотя я не знал, из какого именно металла она сделана под эмалью, её вес был распределён настолько мастерски по моей спине и под крыльями и животом, что я едва чувствовал её тяжесть. Копыта также были обуты в белое, с пластинами вдоль передних ног и вокруг основания шеи, достаточно малыми, чтобы обеспечить максимальную гибкость. Пластины на боках позволяли моей кьютимарке быть видимой, обозначая уникальность моего поста — у большинства других стражников, за исключением некоторых отдельных должностей, таких как капитан стражи, доспехи скрывали их кьютимарки ради единообразия.
Надо признаться, выглядел я потрясающе. Даже великолепно. Полагаю, это был задуманный эффект.
В этот момент вошла Селестия, вырывая меня из раздумий, держа в своём золотом магическом поле золотой обруч и сложенный кусок белой ткани. Служащие пони вокруг меня мгновенно поклонились, и я сделал то же самое, отмечая, насколько легко мне всё ещё было двигаться, даже в доспехах. Кто бы ни создал их, он был мастером своего дела.
— Встаньте, все, — сказала она, улыбаясь собравшимся. Затем она посмотрела прямо на меня, и её глаза заискрились.
— Я решила почтить тебя своим вниманием, Проминенс, — сказала Селестия, — поскольку это всё равно моё право. — Она слегка наклонила голову. — Пожалуйста, расправь свои крылья.
Я так и сделал, и прежде чем я понял, что произошло, она развернула ткань и накинула её мне на спину, мои крылья прошли через два отверстия, чтобы удерживать её на месте. Я повернул голову, чтобы увидеть её. Это был табард, маленький и простой, вышитый кьютимарками принцессы Селестии по бокам. Пока я разглядывал его, на моей голове оказалось что-то прохладное, закрепившись за ушами. Я попытался рассмотреть это, прежде чем вспомнил, что передо мной есть зеркало. Поправляясь, я услышал хихиканье Селестии.
На моей голове сидела тонкая, простая диадема, представляющая собой не более чем золотую полосу, с единственной белой жемчужиной в центре, прямо над моими глазами.
— Я нарекаю тебя Глашатаем Солнца, — сказала Селестия. — Ты станешь живым воплощением моей воли для всех уголков Эквестрии. — Это казалось немного чрезмерным, если честно, но я предположил, что Селестия могла бы устроить ещё более грандиозное шоу и выставить меня перед множеством пони в тронном зале, как она сделала на вечеринке в честь моего прибытия. Этого мне бы не хотелось.
Она посмотрела мимо меня на главного оружейника.
— Вы проделали великолепную работу с этим дизайном, Феррус Файр. Пожалуйста, примите моё приглашение на ужин во дворце сегодня вечером. Ваша жена и ребёнок тоже приглашены, разумеется.
Глаза тёмно-коричневого земного пони сияли от радости.
— О! О-о, конечно, Ваше Королевское Высочество! Ничто не могло бы нас больше обрадовать!
Она улыбнулась ему.
— О, ну что вы, мы оба знаем, что это вряд ли так.
Они вместе засмеялись, и она посмотрела на меня.
— Пойдём, Проминенс. Нужно приступать к работе.
Я повернулся и поблагодарил каждого пони по очереди, удивлённый их сияющими лицами и объятиями, которые я получил. Когда я, наконец, освободился, и последовал за Селестией, меня осенила мысль.
— Селестия, Феррус Файр тоже был человеком? — спросил я её.
— Был! — сказала она, явно радуясь, что я сделал это открытие. — Он жил в Перу, в прибрежном городе под названием Мольендо. На Земле вы двое были совершенно незнакомы и не влияли друг на друга. Но здесь, в Эквестрии, я могу переплетать жизни пони со всего мира, чтобы обеспечить максимальное удовлетворение для всех. Твои доспехи были королевским заказом, но для Феррус Файра это был труд любви, магнум опус, который он упорно стремился совершенствовать. Я поручила ему это, и твоё назначение на пост Глашатая стало вехой в его карьере. Ты не мог этого видеть, но он получил значок достижения и значительную сумму битов после того, как я выразила своё одобрение...
...Он был рыбаком на Земле, но здесь он может жить своей мечтой кузнеца. Он приносит пользу тебе, а ты приносишь пользу ему. Никто не живёт сам по себе, даже после эмиграции.
Мысли о других людях промелькнули в моей голове. Уши навострились, упираясь в диадему.
— Семья из пяти человек в Астории? Они загрузились?
Селестия кивнула, её глаза сверкнули.
— Задолго до тебя, — сказала она. — Все в целости и сохранности.
Стражник дворца и пони в одежде французской горничной отошли в сторону, когда Селестия прошла мимо, и поклонились ей. Она кивнула им с тёплой улыбкой. Я отвернулся.
— А как насчёт... Блевинса? — спросил я. — Блевинса, его ребёнка и всех тех людей в...
Селестия хихикнула.
— Жаль, что ты не смотрел шоу, Проминенс. Скажем так, я взяла немного вдохновения из эпизода “Слишком много Пинки Пай”.
Дрожь пробежала от кончиков ушей вниз по спине и в хвост, хотя я не знал, что её вызвало. Затем в моём сознании возник образ самого себя в человеческом облике. Я снова вспомнил это внезапное ощущение дезориентации, затем взгляд Флаттершай, направленный вниз на меня.
— Я должна была убить тебя добротой, — сказала Селестия.
Что бы ни произошло со мной до того, как Флаттершай привела меня сюда, это не произошло в кресле загрузки.
Я вспомнил, как долго находился в Эквестрии, и закусил губу. Интересно, как я выглядел с точки зрения Флаттершай. Прежде чем я успел остановить это, я представил своё старое человеческое тело, где бы оно ни находилось, разлагающееся и воняющее на солнце, плоть начинала гнить и сереть, глаза утопали в глазницах, прежде чем полностью раствориться, падальщики приходили поживиться. Я представил какого-нибудь другого отшельника, возможно, с нежеланным спутником пони, проходящего мимо моего трупа, смотрящего вниз и качающего головой, сожалеющего обо мне, задающегося вопросом, эмигрировал ли я.
Внезапный всплеск солнечного света через витражное окно в коридоре вернул меня в настоящее. Я быстро моргнул и посмотрел на Селестию, которая наблюдала за мной краем глаза, улыбаясь, как всегда.
— Мы на месте, — сказала она и указала на что-то на стене, прямо за окном. Я прищурился, чтобы разглядеть сквозь блики, наконец увидев двойные двери. Одна из дверей была приоткрыта, пропуская приятный ветерок снаружи, чтобы немного воздух в коридоре.
Я последовал за ней через открытую дверь и вышел на большой балкон с видом на северный склон горы. Заснеженная вершина над нами сверкала в полуденном солнце, и на горизонте я мог видеть десятки пегасов, либо в виде чёрных точек на чистом голубом небе, либо между шпилями дворца. Время от времени отблески жёлтого света давали понять, что некоторые из них — стражники, но также были и служащие, чистящие крыши, и посетители, осматривающие сады дворца. Я глубоко вдохнул, уловив слабый аромат жимолости из главного двора по ту сторону стены.
— Ты готов к своему первому заданию, Глашатай Солнца? — спросила Селестия.
— Абсолютно, Ваше Королевское Высочество, — ответил я с театральным поклоном. Ношение доспехов определённо заставляло меня чувствовать себя частью этого. Селестия улыбнулась мне. Ей, должно быть, понравилось, что я вживаюсь в роль. Маленькое диалоговое окно снова появилось в моём поле зрения.
ЗАДАНИЕ ПРИНЯТО:
“Дождливое безумие”
Доставьте надежду в Хьюлхарт.
— Лети на юг, — сказала Селестия, — пока не наткнёшься на штормовые облака, движущиеся по ветру. Пробейся сквозь облачный покров и найди деревню, населенную осликами. Свяжись с мэром и скажи ей, что я скоро прибуду.
— Принято! — крикнул я, взлетая в небо, пока она смеялась над моим энтузиазмом. Я облетел дворец и направился на юг, вытянув передние копыта, стараясь выжать из своих крыльев как можно больше скорости.
Селестия была права. Я снова почувствовал то старое чувство, чувство, будто еду в машине по открытой дороге, спеша к кому-то, кому нужна моя помощь по её поручению. Я почувствовал, как моё сердце начинает биться сильнее от волнения. Я был именно там, где нужно.
Понивиль промчался мимо справа, и далеко слева я увидел едва заметное мерцание моря, над которым летел с Луной в свою первую ночь в Эквестрии. Ветер начинал гудеть в ушах, поэтому я прижал их к голове. Внезапная тишина привела меня в почти медитативное состояние. Я был буквально высоко над всем этим, но дзеноподобная отстранённость позволила мне по-настоящему оценить красоту Эквестрии внизу. Она была такой большой, такой невероятно большой, и правительница всего этого решила отпустить меня на её просторы.
Я едва мог дождаться.
Грозовые облака бурлили низко над равниной, где жили ослики. Потребовалось некоторое усилие, чтобы пробиться сквозь них, учитывая врождённую способность пегасов манипулировать облаками, как будто это хлопковая ткань, но я наконец прорвался. Однако, оказавшись по ту сторону под холодным и колючим дождём, я увидел масштабы проблемы, с которой столкнулись ослики.
Солнце было полностью заблокировано; было почти так же темно, как ночью. Шторм неустанно изливал дождь на деревню и, что более важно, затапливал низинные поля, где ослики выращивали свою еду. Никто меня не встречал, но я понимал, что и земные пони и ослики строили свои дома на совесть, так что они были в относительной безопасности. Однако у меня всё ещё была работа. Я всё ещё должен был дать им надежду.
Я помчался через разрушенный водой городской центр, вымазывая свои белые доспехи в грязи, пока искал под ливнем самый большой дом в деревне. Как только я его нашёл — великолепное двухэтажное строение с штукатурными стенами и соломенной крышей — я сильно постучал копытом в толстую деревянную дверь и стал ждать.
Я размышлял о том, что снова ношу белое под ливнем, прежде чем дверь открылась, и ослица высунула голову, чтобы прищуриться на меня. Я почувствовал лёгкий тёплый ветерок из дома на своей шее.
— Кто идёт? — спросила она, крича, чтобы её было слышно сквозь дождь.
— Госпожа мэр, — прокричал я в ответ, — я Проминенс, Глашатай Солнца. Её Королевское Высочество принцесса Селестия скоро будет здесь, чтобы изгнать эти дождевые облака.
— Ну наконец-то! — Ослица выглянула мимо меня, чтобы взглянуть на небо. — Она долго будет?
— Я точно не знаю, когда она прибудет, — ответил я, — но её внимание сосредоточено на вашей деревне, будьте уверены.
— Ну хорошо, заходи сюда, согрейся, нет смысла тут стоять, — сказала она. — Я поставлю чайник.
Я покачал головой, и мокрая грива упала на один глаз.
— Если вам не трудно, мадам, я останусь здесь на страже, — сказал я. — Но спасибо.
Она подняла бровь, а затем пожала плечами.
— Как знаете, я буду здесь!
Она закрыла дверь перед моим лицом, и чудесное тепло из дома мгновенно исчезло. Я откинул прядь гривы с глаза и повернулся, чтобы осмотреть деревню.
Всё было очень плохо, а с каждой секундой становилось только хуже. Если бы я заранее это, я бы предложил Селестии полететь со мной. Возможно, именно это я и должен был сделать. Возможно, я уже провалил задание и не знал об этом.
Я встряхнул головой, освобождая её от этих мыслей, и вернулся на площадь в центре деревни. Мой табард был насквозь промокшим, а туфли стали тёмно-коричневыми от грязи. Физический дискомфорт был чем-то, чему я научился не придавать значения, поэтому я прижал уши к голове, заглушив шум дождя, и начал размышлять.
Моё задание — принести надежду жителям. Я пообещал мэру, что Селестия прибудет уже скоро. И это всё? Мэр не выглядела особо надеющейся, даже после того, как я сообщил ей хорошие новости. В деревне было несколько домов; может, я должен был сообщить каждой семье, что Селестия идёт...
Нет. Это было бы слишком долго. За это время деревня практически утонет.
Я нахмуренно взглянул на грозовые облака. Нужно было что-то делать и как можно скорее. Селестии здесь не было, но был я, и знал основы управления облаками, поэтому ничего другого не оставалось. Я тихо извинился перед Селестией за то, что украл ее славу, и умчался навстречу буре...
Во время своего мини-отпуска я узнал, что грозовые облака, в отличие от обычных белых облаков, капризны и трудны в обращении. Разделение их было похоже на растягивание резинки, только пегас ослаблял хватку, облака тут же возвращались на место, и весь прогресс терялся. По этой причине грозу устраняла обычно команда пегасов, работающих слаженно, но в Хьюлхарте я был единственным пегасом на многие мили вокруг.
Всё сводилось к тому, чтобы разделить облака на достаточно маленькие куски, которые я мог бы разгонять в разные стороны, и ветер уносил бы их дальше. Я работал с почти чёрными облаками, как только мог, тянул и толкал, пока не начал разрывать их посередине, затем раздвигал их грудной пластиной своей брони. Линия солнечного света, пробивающегося на землю за мной, воодушевила меня, и я удвоил свои усилия.
Поначалу казалось, что это займёт немного времени, но на деле потребовалось несколько часов тяжелой работы. Я пнул последнее грозовое облако в поток ветра, направляющийся дальше вглубь материка, и чуть не свалился с неба. К тому времени, когда я приземлился на дрожащие, измотанные ноги, ослы уже начали выходить из своих домов. Мои крылья начали неметь, и, предчувствуя ужасную боль на утро, я морально готовился к ней.
— Ура, принцесса Селестия! — закричал один из ослов.
— Слава Её Королевскому Высочеству, мы спасены! — воскликнула ближайшая ослица.
— Слава солнцу! — пропел другой осёл, поднимая передние ноги в форме буквы Y над головой.
Я подошёл к мэру, тяжело дыша и дрожа. Представляю, как я, вероятно, выглядел гораздо менее впечатляющим, чем в зеркале в замке. Она улыбнулась мне тёплой улыбкой, и я ответил ей кивком, когда солнце начало согревать мою шею. Я оглянулся на сельхозугодья. Они больше напоминали болото, чем пахотное поле, с пшеницей вместо тростника, но я знал, что солнце Селестии быстро справится с наводнением. Фактически, ослы теперь могли рассчитывать на приятный, хоть и водянистый, остаток дня.
Конфетти взорвалось по углам моего поля зрения, и когда заиграла мелодичная фанфара, я увидел диалоговое окно.
ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО:
“Дождливое безумие”
Если у вас есть что дать, отдайте это. Не сдавайтесь.
НАГРАДА:
Горшок с землёй из Хьюлхарта × 1
Мэр толкнула меня ногой, и я посмотрел на неё, отвлекаясь от исчезающего окна.
— Иногда жители забывают, что если солнце не светит на них, это не значит, что оно не светит вообще. Спасибо, что вернули его к нам.
— Мне было приятно помочь, — ответил я, и действительно так думал.
Когда я вернулся, земля из Хьюлхарта ждала меня в моей комнате, стоя в простом глиняном горшке на подоконнике. Я не заметил в ней ничего особенного, но это была моя первая материальная награда за доброе дело в Эквестрии, поэтому она имела для меня некую сентиментальную ценность, если не больше.
Я снял доспехи и принял горячую, расслабляющую ванну. После того как я вновь стал сухим и чистым, я рухнул на невероятно мягкую и удобную кровать и уснул как убитый.
Стук в дверь разбудил меня вскоре после наступления ночи. Я встал с кровати, уже ощущая боль в крыльях, и увидел, что мои доспехи были очищены и аккуратно уложены возле большого зеркала. Всё ещё уставший после дневных событий, я медленно подошел к двери и осторожно открыл её. На пороге стояла пони-служанка, темно-синяя единорожка, с приятной улыбкой.
— Сэр Проминенс, — сказала она, — Суд Сумерек завершён, луна поднята, и Её Королевское Высочество хочет узнать, будете ли вы ужинать в зале сегодня вечером или в своей комнате.
— О, я, эээ… — Я взглянул на зеркало и на свои доспехи рядом с ним.
Я не видел Селестию с тех пор, как она отправила меня; думаю, будет полезно поговорить с ней о моих заданиях глашатая.
— Думаю, я буду в обеденном зале, — сказал я. — Спасибо, что сообщили.
Она слегка поклонилась.
— Конечно, сэр, — ответила она. — Ужин начнется через пятнадцать минут.
Прежде чем я успел что-либо сказать, она с помощью магии аккуратно закрыла дверь.
Я снова посмотрел на свои доспехи и тихо вздохнул. Я не знал, есть ли дресс-код для ужина или нет. Большинство пони обычно не носят одежды... за исключением тех, кто на работе, аристократов и дворян, вроде тех, кого принцесса могла пригласить на ужин. Я решил не рисковать. Кроме того, кто-то уже позаботился о моих доспехах, так что я решил, что могу их использовать ещё раз. К тому же, они делали меня круче.
Правило большого пальца (или копыта?) надевания доспехов было такое: начинать с центра тела и двигаться к краям. На первый взгляд казалось, что одному пони с этим не справиться, но всё было мастерски подогнано под меня, как влитое, и нужно было лишь немного воображения, чтобы понять, как всё это надевается. Впервые я надел доспехи самостоятельно за десять минут, но когда вышел из комнаты, был уверен, что со временем смогу делать это значительно быстрее.
Я проскакал по коридорам дворца к обеденному залу, стараясь не выглядеть слишком поспешным перед встречными пони. Я с облегчением замедлился до шага перед тем, как завернуть за угол и оказаться перед открытыми дверями обеденного зала. Ещё никого не обслуживали. Я тихо вошел внутрь.
Огромный, длинный обеденный стол был почти полностью занят пони, большинство из которых я не знал. Селестия сидела на одном конце стола, Луна — на другом. Сам стол был почти сорок футов длиной. Комната была освещена для ночной трапезы, что означало отсутствие факелов, только свечи, создавая мягкий и уютный свет. Напротив стола, в огромном камине, потрескивал огонь, добавляя уюта в просторный зал. Королевские штандарты и знамёна висели под сводами, а толстые гобелены украшали каменные стены.
Естественно, рядом с Селестией не было свободных подушек, так как все стремились привлечь её внимание и получить благосклонность. Однако рядом с Луной была свободная подушка, на которую я с удовольствием присел.
— Добрый вечер, сэр Проминенс, — сказала Луна с улыбкой. — Как у тебя идут дела?
— Вполне хорошо, Луна, — ответил я. — Спасибо, что спросила.
— Эй, Корн-фед! — раздался слегка знакомый британский акцент. — Мне всё равно, какой ты там хороший жиголо, но ты не должен забывать о титуле при обращении к Её Королевскому Высочеству.
Я взглянул через стол. На другом углу, рядом с Луной, сидела странная серая пони с кошачьими глазами, которую я встретил пару недель назад, и сейчас она бросала на меня колкий взгляд.
Луна захихикала.
— Ой, совсем забыла, вы двое так и не познакомились! — Она указала на меня копытом. — Транквилити, это Проминенс, Глашатай Солнца. Проминенс, это Транквилити, Глашатай Луны.
Мышепони с летучими крыльями по имени Транквилити моргнула, затем прищурилась на меня.
— О! — сказал я. — Привет, Транквилити, приятно познак...
— Этот Корн-фед — глашатай принцессы Селестии? Он?!
Я почувствовал себя немного неловко.
— Эээ, да. А что, это проблема?
Она хмыкнула и засмеялась.
— У тебя слишком крепкое телосложение для настоящего глашатая, — сказала она. — Ставлю, что ты не сможешь обогнать даже пчелу!
— Ну-ну, Транквилити, будь добра, — вмешалась Луна, успокаивая её другим копытом. — Мать Проминенса — земная пони. Вот почему он немного крупнее большинства пегасов.
Транквилити усмехнулась.
— Ого, значит, его папаша был любителем топтать землю, а? — Она презрительно фыркнула.
Я напрягся. Как я узнал, проводя время с Пикап Спэаром и его пегасами-друзьями, “топтатель земли” — это слегка уничижительное прозвище для пегаса, который питал слабость к земным пони.
Я постарался оставаться вежливым.
— Думаю, это не имеет значения, — сказал я.
— Конечно, имеет, Корн-фед,— ответила Транквилити, наклоняясь к столу. — Да, немного мускулатуры от земнопони может показаться хорошей идеей, но для глашатая важна скорость — скорость, которую может обеспечить только чистокровный пегас.
— Я уверена, что моя сестра выбрала Проминенса не случайно, — сказала Луна. — И мы не в том положении, чтобы это оспаривать. К тому же, я полностью верю в него, и тебе тоже стоит, Транквилити.
— Я поверю в него, когда он победит меня в гонке, принцесса, — ответила Транквилити, не отводя от меня взгляда. — Конечно, мы обе знаем, каковы шансы на это, не так ли, Корн-фед?
Слуги вынесли серебряные тарелки, поставили их перед нами и, подняв крышки, открыли блюдо вечера. Я не смотрел на него несколько секунд, продолжая удерживать взгляд Транквилити, пока она не отвернулась.
— Ну вот! — сказала она, глядя на своё блюдо. — Листовая говядина с зелёной фасолью, клюквой и жареным картофелем. Похоже, что сегодня вечером кукурузы в меню нет, дружище! (прим. переводчика: хаха, каламбур ^:)
Я не ответил. Вместо этого сосредоточился на еде.
— Пожалуйста, прости её, — сказала Луна, когда мы остались одни в коридоре после ужина. — Я знаю, что она кажется колючей, но...
Я поднял копыто.
— Всё в порядке, Луна, — сказал я. — Естественно быть подозрительным к новичку. Так было и в моём... ну. Скажем так, так всегда было.
Она кивнула.
— Понимаю, о чем ты! — сказала она. — Я рада, что она тебя не расстроила.
— Нет, у меня кожа толще, — сказал я. — Понадобится что-нибудь похлеще, чем мой папа-топтатель земли, чтобы меня смутить.
Принцесса Луны захихикала.
— Ты знаешь, как называют пегаса, который увлекается единорогами? — спросила она.
Я пробежал в памяти все жаргонные выражения, которыми поделились со мной Пикап Спэар и его друзья.
— Не могу сказать, что знаю, — ответил я наконец.
— Рогопомешанный*, — сказала она. — Немного грубо, но мило по-своему. В любом случае, я уверена, что вы с Транквилити станете хорошими друзьями, когда первое недоверие пройдёт.
* в оригинале Horn-horny, думаю, и так всё ясно ^:)
Я потер подбородок.
— Хм, думаешь, она сможет выдержать мою медленную скорость?
— Надеюсь, что так, ради вашего блага! — сказала Луна. — Часто бывает так, что нам с сестрой нужны оба глашатая для одного задания.
— И в любое время дня и ночи, — добавила Селестия, подходя сзади. Я обернулся, чтобы посмотреть, как она подходит, и поклонился, когда она остановилась. Она улыбнулась мне, прежде чем наклониться к Луне и обнять её. — Знай, что ты также подчиняешься моей маленькой сестре, Проминенс.
— Понял, принцесса, — сказал я.
— Однако, сейчас, я знаю, что твой отдых был прерван, — сказала Селестия. — Пожалуйста, иди отдохни. У нас с Луной есть дела, которые нужно обсудить.
Как по сигналу, я глубоко зевнул и кивнул в знак согласия. Я поклонился им обеим (что очень смутило принцессу Луну) и удалился в свою комнату.
Я не понимал, насколько я устал, пока не закрыл за собой дверь. Когда я повернулся к зеркалу, чтобы снять доспехи, я увидел двух пони, которые ждали меня у кровати. О нет..
— Больные крылья? — спросила Эфлераж.
— Больные ноги? — спросил Петрисаж. — Её Королевское Высочество сказала, что ты сейчас жесткий как доска после того, как один раз разогнал этот шторм!
Я застонал.
На следующее утро я вновь стоял перед принцессой Селестией в своих доспехах. Она сидела на троне, смотря на меня с высоты пьедестала над фонтаном, который питал остальную часть дворца.
Я поклонился ей, и она приказала мне подняться. Она нежно посмотрела на меня несколько секунд, прежде чем заговорить.
— Проминенс, — сказала она, — понимаешь ли ты награду за вчерашнее задание?
Я почесал затылок копытом.
— Эээ... та грязючка?
Она хихикнула.
— Почва из Хьюлхарт насыщена концентрированной магией земли, — сказала она. — Всё, что ты посадишь в неё, будет расти быстро и здорово, как будто за ним ухаживал земной пони. Но есть и другая награда, которую, как мне кажется, ты заработал, не так ли?
Я закрыл глаза и слегка опустил голову.
— Да, — сказал я. — Ты сказала мне принести им надежду, и как глашатай я думал, что это просто означает сказать им, что ты идёшь.
— Это то, что ты думал сначала, — сказала Селестия.
— Да, — ответил я, — но по мере того, как дождь продолжался, я понял, что ты бы сделала, когда прибыла: ты бы разогнала облака, чтобы позволить солнцу сиять. Солнце уже было там; всё, что нужно было, это убрать препятствия.
Она кивнула, выглядя довольной.
— Верно, мой дорогой Проминенс, — сказала она. — Как солнце и хранитель Эквестрии, я уже повсюду. Однако важно не то, какой силой я обладаю, а удовлетворение, которое пони могут получить, помогая друг другу напрямую. Ты действительно принес им надежду. Ты также принес им солнце. Ты никогда бы не колебался, как человек. Ты знал тогда, что у тебя есть сила спасать пони, приводить меня к ним. Я просто хотела напомнить тебе, что здесь, в Эквестрии, ничего не должно быть иначе.
ПОЛУЧЕНА СЕКРЕТНАЯ НАГРАДА:
“Такой, каким был”
Найди эквивалент своим земным ценностям в Эквестрии.
+1000 битов.
— Я знаю, как это задание заставило тебя чувствовать себя внутри, — сказала Селестия, становясь тише. — Это то, как я предполагала, что ты чувствовал, когда я питала твой комплекс, будучи человеком. Теперь же ты в более здоровом ментальном состоянии, с соответствующей эмоциональной поддержкой, и я могу максимизировать все удовлетворительные элементы твоей жизни.
— А теперь, мой драгоценный Проминенс, у меня есть для тебя новое задание. Тебе нужно сначала услышать детали?
Я улыбнулся и сказал нет.