Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят
Глава 16
Обед состоял из тарелки с бутербродами с яблочным повидлом, приготовленными на свежеиспеченном хлебе. Сумак не мог насытиться ими — он обожал яблочное повидло, считая его одним из самых сладких и вкусных продуктов, которые пони может запихнуть в рот.
На кухне было тускло, прохладно и тихо. У Хидден Роуз и Амброзии был первый учебный день, и они обошлись только половиной дня, как Сумак и Пеббл. Шляпа Эпплджек лежала на столе, ближе к концу, а сама она увлеченно поглощала свои бутерброды.
— Нам с Биг-Маком пора поработать, — сказала Эпплджек, проглотив последний кусочек бутерброда. — Скоро сезон сидра, нужно сделать кое-какие дела, да и насос надо починить…
— Я могу починить насос, — сказал Сумак, обращаясь к Эпплджек.
— Нет. — Глаза Эпплджек сузились. — Нет. — Она покачала головой. — Роуз и Амброзия не проучились и полдня в школе, и ты тоже. Твоя сумка полна учебников, и у тебя полный день покоя. Бабуля Смит уехала к друзьям в город.
Сумак опустился на пол, удрученный, а Бумер начала атаковать его тарелку языком, чтобы полакомиться сладкими, вкусными крошками. Он взглянул на Пеббл, гадая, как она к этому отнесется. Наверное, ей это понравится, потому что она очень странная.
— У меня много работы, — сказала Эпплджек, вытягивая шею и наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. — Было весело помогать Твайлайт, но теперь я отстаю. Пеббл Пай, не позволяй Сумаку халтурить. Я уже знаю о договоренности, которая была достигнута. Следи за тем, чтобы он выполнял задания, ведь он единорог, а значит, должен быть непоседливым. — Эпплджек улыбнулась, потянулась и погладила Пеббл.
— Не волнуйтесь, я очень серьезно отношусь к своим обязанностям, — сказала Пеббл ровным тоном, лишенным всяких чувств. — У меня в сумке лежит список моих обязанностей и список книг, которые я должна взять в библиотеке. Я уверена, что какое-то время смогу обойтись без книг.
Услышав слова Пеббл, Сумак опустил уши. Он был обречен. Обречен, обречен, обречен. Обреченности у него было в избытке. Жеребенок вздохнул и смирился со своей участью. Он смотрел, как Бумер длинным фиолетовым языком слизывает с его тарелки яблочное повидло. Когда тарелка была очищена, Бумер принялась вылизывать его лицо своим шершавым, как наждак, языком, а ее дыхание было горячим и дымным. Он не хихикал, ни разу.
— Не унывай, Сумак… все будет не так уж плохо. — Эпплджек надела шляпу, поднялась со стула и встряхнулась. — Знаешь, я сказала Биг-Маку, что пора обедать, а он, дурень, до сих пор не пришел… Пойду-ка я выскажу ему все, что думаю!
И с этими словами Эпплджек ушла.
Сгорбившись над учебником по математике, Сумак пытался понять, на что он смотрит. Это была тарабарщина, все это была тарабарщина. Единственным утешением его страданий была Пеббл. Она была замечательным учителем. Если Трикси была хорошим учителем, по крайней мере, в том, чему она его научила, то Пеббл была лучшим учителем.
Пеббл была терпелива, спокойна, сохраняла хладнокровие, никогда не проявляла признаков разочарования, не повышала голос и, казалось, не беспокоилась о том, что ей приходится объяснять что-то снова и снова, чтобы Сумак мог разгадать это и понять. Что касается Пеббл, то она, похоже, получала удовольствие, но Сумак не мог этого утверждать. Она знала, когда нужно помочь, и, что еще важнее, знала, когда нужно оставить его в покое, чтобы он сам разобрался в ситуации.
Все шло так хорошо, а потом случилась арифметика. Сумак не имел ни малейшего представления об этих вещах. Дроби были для него загадкой. Он никогда не знал о них раньше и не мог понять ничего из учебника, как не мог понять и того, что говорила ему Пеббл.
— Сумак… все очень просто. Представь, что это яблоко…
— Хорошо. — Сумак кивнул, подняв глаза от учебника. Он услышал низкое сонное фырканье возле своего уха, но не обратил на это внимания. — Я понимаю яблоки.
— Сумак, чтобы упростить задачу, представь, что у тебя есть два яблока, и ты разрезаешь их на восемь частей. Каждая часть будет равна одной восьмой. Правильно? — Пеббл наклонила ушки вперед и прижалась к Сумаку, пытаясь донести до него свою мысль.
— Так… два яблока — восемь штук, значит, будет шестнадцать частей.
— Правильно. А теперь представь, что если ты возьмешь пять ломтиков от первого яблока и семь от второго, то сколько у тебя будет яблок? — Пеббл моргнула и стала ждать.
— Хм, двенадцать? — ответил Сумак.
— Нет… это дробь. У тебя есть пять восьмых от одного яблока и семь восьмых от другого. — В блестящих голубых глазах Пеббл не было признаков гнева или разочарования, только решимость. У нее было терпение камня.
— Я ничего не понимаю в этой модной математике, — ворчал Сумак. — Ответ должен быть двенадцать.
— Сумак, если разрезать яблоко пополам, то получится половина яблока. Но если сложить две половинки вместе, то получится одно яблоко, хотя их было две штуки. — Пеббл подождала, пока разумное объяснение дойдет до него.
— Значит… один и один — это не всегда два? — спросил Сумак, сбитый с толку.
— Нет. — Пеббл потянулась и похлопала Сумака по передней ноге. — Ты делаешь успехи.
— Я чувствую себя глупо. — Сумак нахмурился и оттолкнул учебник по математике, отдернув другую переднюю ногу от Пеббл. Она снова стала обидчивой. Она всегда была такой обидчивой. А иногда и хваткой. Она была обидчивой пони.
— Ты не глупый, ты просто необразованный, — сказала Пеббл Сумаку.
Сумак осмелился заставить свой мозг начать работать и попытался понять, что один плюс один не всегда равно двум. Иногда, похоже, это равнялось одному. Его мозг сопротивлялся самому понятию. Но один кусочек яблока и другой кусочек яблока составляли целое яблоко, так что, по его мнению, все зависело от того, какой формы были эти кусочки. Возможно.
— Если у тебя есть семь из восьми кусочков от одного яблока и пять из восьми кусочков от второго яблока, и ты собрал их вместе, чтобы получилось целое яблоко, сколько у тебя будет яблок?
— Что? — Сумак моргнул, а затем его глаза сошлись, когда он замолчал.
Пеббл вздохнул и попробовал еще раз:
— Представь, что у тебя есть одно красное и одно зеленое яблоко. Ты разрезал их оба на восемь частей. Теперь ты берешь пять долек от зеленого яблока и семь долек от красного яблока и складываешь их вместе. Сколько у тебя яблок?
— Я ем дольки, чтобы избежать вопроса…
— Сумак. — Пеббл моргнула. — Пожалуйста, попробуй.
— Ладно, хорошо. — Сумак закатил глаза и попытался подумать о красных и зеленых ломтиках яблока. Он отвлекся и подумал о яблочном пироге. Яблочно-коричневые бетти. Яблочный кекс. Яблочный штрудель. Яблочные шарлотки. Вкуснейшее яблочно-пеньовое желе, любимое лакомство эппллузианцев.
От одной мысли о сладком, пряном вкусе яблочно-пеньового желе у него перехватило дыхание.
— Отлично, у меня в учениках числится слюнявый идиот, — сказала Пеббл. — Жеребчики такие противные.
— Эй! — Сумак облизнул губы и, отстранившись от Пеббл, и старательно сделал вид, что обижен. — Я отвлекся… ладно? Извини. Дай мне минутку, и я попробую еще раз.
На этот раз Сумак сосредоточился и попытался представить в голове два яблока, разрезанных на части. Это было трудно представить. Он немного растерялся, потому что Пеббл назвала его "идиотом", но он, в общем-то, заслужил это. Пеббл хорошо справлялась с ролью учителя, но плохо справлялась с ролью ученика. Это создавало еще более серьезную проблему — если он станет чьим-то учеником, что, если он окажется плохим подмастерьем? Что, если он не сможет уделять внимание урокам магии?
Эта мысль действительно была весьма тревожной. Об этом стоило задуматься. Для пони было важно уделять внимание заданию, которое он выполняет. А тут такая головоломка. Потянувшись вверх, Сумак почесал копытом подбородок, нахмурив брови.
— Я чувствую запах дыма, — сказала Пеббл, и она говорила не о Бумер. Она опустилась на стул и вздохнула, ожидая, пока Сумак обработает свою причудливую яблочную математику. Она посмотрела на Бумер, которая свернулась вокруг рога Сумака и зарылась головой в его гриву. Пеббл, тоже отвлекшаяся, мысленно представила себе, как выросшая Бумер пытается вскарабкаться на рог Сумака и сшибает его.
Это было довольно забавно.
Задняя дверь открылась, и на кухню вошла Эпплджек.
Сумаку нечего было сказать, пока Пеббл объясняла ему его неспособность разобраться в сложной математике. Он молча сидел, пока она объясняла Эпплджек задачу про яблоко. Ему нечего было сказать в свое оправдание, нечем было защищаться, и он знал, что в присутствии Эпплджек лучше не говорить о том, какой он глупый. Она прочитает ему лекцию, а он не хотел, чтобы Эпплджек читала ему лекции.
Или Биг Мак, если уж на то пошло.
Он сидел на стуле, чувствуя, как его прожигают зеленые глаза Эпплджек, которые были зеркальным отражением его собственных. Она выглядела задумчивой. Не злой, не разочарованный, не расстроенный, не обеспокоенный, не какой-то еще, а просто задумчивой. Ему было интересно, о чем она думает.
— Мне кажется, у него проблемы с вниманием, — сказала Пеббл Эпплджек.
— Яблочки, может быть, ему нужно быстро привести себя в порядок, — ответила Эпплджек. Она встала и быстрыми легкими шагами пересекла кухню, подрагивая гривой и хвостом. Она открыла шкаф, сунула голову внутрь и стала рыться там.
— У меня есть то, что нужно, — сказала Эпплджек, выходя с банкой, балансируя ей а мордочке. Банка светилась странным радужным светом. — Мы черпаем это средство, когда работа становится тяжелой. Ничто так не поднимает настроение, как вольт-яблочный джем. Он действует на всех пони, но на нас, Эпплов, почему-то всегда действует особенно.
Эпплджек вернулась к столу, села и открутила банку копытом. Кухня наполнилась запахом озона, отчего Бумер проснулась и чихнула. Эпплджек взяла со стола ложку, воткнула ее в банку и зачерпнула огромную ложку странного яблочного джема цвета радуги.
Затем, без предупреждения, она засунула ложку с джемом в рот Сумаку. На мгновение ничего не произошло, но потом глаза Сумака стали как булавочные уколы. Его рог засветился. Бумер испуганно пискнула, спрыгнула на стол, а затем с поскуливаянием убежала.
Жеребенок вздрогнул, все его тело свело судорогой, а затем он сел на стул, выпрямившись во весь рост. Сумак чмокнул губами и сказал:
— Полтора яблока!
В момент совершенного понимания все стало понятно. Сумак открыл учебник и посмотрел на задачи по математике в главе о дробях. Он читал текст, легко вникая в него, и все понимал. Но просто читать было недостаточно. Нет, он взял свой карандаш, но и этого было недостаточно. Дрожь пробрала его, когда он достал из сумки еще несколько карандашей.
Вооружившись четырьмя карандашами, он принялся за работу, раскладывая бумаги так, чтобы работать с максимальной эффективностью. Его мозг горел от странного понимания, а глаза слезились. Он не замечал ни Эпплджек, ни Пеббл. На одном листе он начал выводить сложение для дробей, складывая все подряд. На другой странице он начертал вычитание дробей. На третьей странице он начал работать над умножением дробей, теперь, прочитав инструкции в книге, он совершенно ясно понимал, что нужно делать. На четвертой странице он работал над делением с дробями.
Его работа была безупречной… Он мог вспомнить каждую задачу для каждой контрольной работы, просмотрев страницы всего один раз. Его карандаши двигались одновременно с жутким постоянством. Математические задачи стали появляться на четырех листах бумаги как по волшебству.
Сумак никогда не задумывался о том, насколько нагружен его телекинез, если он использует сразу четыре карандаша и пишет на четырех листах бумаги. Четыре карандаша даже не напрягали его магические способности. Его тело тряслось и дрожало, когда он рвался к школьным заданиям.
— Пеббл, дорогая…
— Да?
— Я пойду позову Твайлайт Спаркл… Я вернусь, как только смогу, хорошо?
Пеббл кивнула и продолжила смотреть, как Сумак продолжает работать. Она не смела пошевелиться. Ее стул был подвешен высоко в воздухе, как и стол, и почти все остальное на кухне. Она наблюдала, как Эпплджек спрыгнула вниз и легко приземлилась на копыта. Пеббл не любила высоту, ей нравилось, когда копыта не стоят на земле. Такая высота ее пугала. Она могла бы спрыгнуть и вниз, но эта мысль пугала ее. Ей нравилось, когда копыта стоят на чем-то твердом, либо на земле, либо на чем-то, что связано с землей. Она постоянно прыгала вниз с высоких мест, но эти высокие места были хорошо закреплены на земле. В тех редких случаях, когда папа подхватывал ее своей магией, она чуть не писалась от испуга. К счастью, папа был очень любящим и с пониманием относился к ее страхам.
— Эпплджек…
— Да, Пеббл?
— Помоги мне спуститься, пожалуйста… Мне страшно, — сказала Пеббл с нехарактерным хныканьем в голосе. — Мне так страшно, что я не могу пошевелиться. Пожалуйста, спусти меня. Пожалуйста, спусти меня.
Поднявшись на задние ноги, Эпплджек уперлась передними копытами в бока Пеббл, приподняла ее и опустила на пол. Она знала Пеббл очень, очень давно. С самого рождения. И хотя Пеббл была очень похожа на свою мать Мод, у нее бывали моменты, когда она проявляла эмоции, как сейчас, когда Пеббл убегала в ванную.
Сумак все еще был сосредоточен на своей домашке. Эпплджек пригнулась, когда стул пролетел мимо ее головы. Она проскочила под парящим столом, который был сделан из цельного дерева и весил, должно быть, не менее ста килограмм. Сумак парил над ним как перышко. От легкости, с которой он удерживал все, пока делал уроки, у Эпплджек свело поджилки. Сумак и сам парил, сидя на стуле.
Она выскользнула через заднюю дверь и побежала за Твайлайт Спаркл.