Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят
Глава 1
Понивилль. Деревня пони. Почти идеальное место с почти идеальным голубым небом, и в этом почти идеальном месте был далеко не идеальный жеребенок, которого преследовало длинное, ужасное чудовище, настолько далекое от совершенства, насколько это вообще возможно. Длинное, похожее на лапшу, чудовище скользило к своей жертве, его длинное тело петляло, хвост вилял из стороны в сторону, а широкая, страшная, зубастая ухмылка разделяла его длинную морду. Из губы чудовища торчал один-единственный клык.
— Почему Сумак Эппл... такой серьезный пони! — сказал Дискорд, спустившись к жеребенку. — В то время как другие жеребята веселятся в этот славный день, ты торчишь на кладбище. Пытаешься откопать друга?
Сумак, стоявший у надгробия, бросил на драконикуса раздраженный взгляд. Он приподнял бровь и прочистил горло:
— Мне здесь нравится. Здесь тихо. Здесь много истории. Всё написано на камнях.
— Что это за жеребенок, который приходит на кладбище и выдергивает сорняки в такой прекрасный день? — Дискорд парил в нескольких сантиметрах над надгробием и смотрел вниз на Сумака Эппл. — Я говорю тебе, Сумак, пони будут говорить. Это не нормальное поведение. — Тон Дискорда был дразнящим, и в его словах слышался слабый смех.
— Мне все равно. — Сумак пожал плечами и посмотрел на свою кучу сорняков. — Мне нужно было попрактиковаться в магии, а за этим местом нужно присматривать. Это особое место.
Дискорд покачивал головой вверх-вниз, слушая его, и когда Сумак закончил говорить, Дискорд усилил своё поддразнивание:
— Знаешь, мне кажется, я знаю настоящую причину твоего прихода сюда... — Драконикус увидел, как глаза Сумака сузились, и его ухмылка стала еще шире. — Пеббл Пай. Она сбивает тебя с толку, не так ли?
— Не твоего твоё собачье дело! — Сумак слегка запыхтел, а затем повернулся и встал в позу, храбро бросая вызов Дискорду. — Уходи и оставь меня в покое!
— Сколько неразберихи, — со знанием дела сказал Дискорд, и по мере того, как он говорил, его улыбка исчезала. Драконикус подошел к Сумаку чуть ближе. — Знаешь, Сумак, это моя вина.
Жеребенок вдохнул так сильно, что из его ноздрей раздался слабый свист. Сумак тряхнул головой, пытаясь убрать с глаз пшеничную гриву. Он посмотрел на Дискорда, стиснув челюсти, и, хотя Сумак знал, что поступать так глупо, он почувствовал необходимость спросить, почему.
— Как эта неразбериха может быть твоей виной? — Зеленые глаза Сумака сузились до тонких щелей. Это не только придавало ему более суровый вид, или так казалось Сумаку, но и позволяло видеть немного лучше. Иногда было трудно разглядеть детали.
Потянувшись когтями вверх, Дискорд стал поглаживать подбородок:
— Видишь ли, это было очень давно, ещё до того, как я исправился. Очень давно. Пони, самцы и самки, жили в гармонии и очень, очень любили друг друга. Маленькие жеребята просто обожали маленьких кобылок, и всё в мире было хорошо. Правда, это было довольно мерзко, и я уверен, что ты с этим согласишься.
Сумак отступил на шаг от Дискорда, и по его позвоночнику, словно сороконожка, поползло странное ощущение. Дискорд ему не очень нравился. До сих пор каждая встреча с драконикусом вызывала у него тревогу, беспокойство, и Сумак обнаружил, что после случайных встреч с Дискордом ему трудно заснуть. То, что говорил Дискорд, заставляло его по ночам лежать в постели и думать, а не спать.
— Так что, будучи Духом Дисгармонии, которым я был, я мог бы в какой-то степени саботировать пони в качестве шутки. — Кончиком одного из когтистых пальцев Дискорд почесал подбородок. — Используя свою самую сильную магию, я наложил заклинание, которое сделало невозможным понимание полами друг друга. Кобылы стали полной загадкой для жеребцов. Маленькие кобылки стали для маленьких жеребят такими мерзкими и отвратительными. Жеребцы стали для кобыл непостижимой головной болью. А жеребята... жеребята стали для маленьких кобылок маленькими крошками, улитками и щенячьими хвостиками. Боюсь, с тех пор род пони не стал прежним.
Сумак, с трудом восприняв всё, что было сказано, сделал еще один шаг назад от Дискорда:
— Я не верю тебе. Ты... ты лжёшь. Эпплджек предупреждала меня о тебе!
— Ах, но я оказал тебе услугу, — сказал Дискорд, пренебрежительно махнув львиной лапой.
— Как это — услуга? — писклявым голосом спросил Сумак.
— Великая неизвестность. Тайна всего этого. Сделав кобыл совершенно неизвестными, я сделал их лучше. Теперь их нужно изучить, чтобы оценить. Загадка, которую таит в себе кобыла... вот что делает ее особенной. Это чувство растерянности и желание понять... Я действительно улучшил любовь, я думаю. Так лучше. Знаешь, я должен спросить об этом Кейденс и узнать, что она думает.
Взглянув на Дискорда, Сумак чуть шире раскрыл глаза, и жеребенок покачал головой:
— Даже если ты это сделал, а я не верю, что ты это сделал, ты должен вернуть всё на место. Если ты исправился, как ты говоришь, ты должен исправить то, что сломал. Ты плохой!
Драконикус вздохнул, потянулся хвостом вниз и смахнул грязь с надгробного камня. Его когти разжались, а крылья захлопали, хотя в этом не было никакой необходимости. Подняв голову, Дискорд повернулся и посмотрел на трели птиц вдалеке.
После минутного раздумья Дискорд повернулся к Сумаку и сказал:
— Тебе нравится Пеббл, потому что ты её не понимаешь. Именно это и делает её особенной для тебя. Она самая интересная пони, которую ты когда-либо встречал. Ничто в ней не имеет смысла. Если бы я всё исправил, как ты говоришь, она перестала бы быть тебе интересной. Она перестала бы быть особенной. В данном конкретном случае путаница делает всё ещё слаще, не так ли? Хаос — это как шоколадные чипсы в печенье, маленькие горько-сладкие кусочки, которые делают всё лучше. Все ваши отношения с Пеббл определяются тем, что ты совершенно не понимаешь её. Она — объект изучения, и как таковой, она удерживает твоё внимание.
— Заткнись! — огрызнулся Сумак. — Ты ничего не знаешь! Прекрати морочить мне голову и уходи, Дискорд! — Когда Сумак поднял голову, его грива рассыпалась и закрыла глаза. Он выпятил нижнюю губу и, пытаясь сдуть гриву с глаз, уставился на Дискорда с вызывающим блеском в прикрытых глазах.
— Я знаю, что у Пеббл сейчас проблемы...
— Что? — Гнев Сумака сменился паникой.
— Она в парке, и Олив нашла её. Бедная маленькая Пеббл слишком мила, чтобы сопротивляться. — Дискорд протянул вниз свою львиную лапу и смахнул гриву Сумака с его глаз. — Уверяю тебя, в этой маленькой стычке нет моей вины. Вы, пони, и сами попадаете в неприятности.
— У Пеббл неприятности? — Сумак повернул голову и посмотрел в сторону парка, который находился на некотором расстоянии.
— О, она вот-вот появится. Олив жаждет драки, и сейчас, я думаю, Олив планирует свой подход.
— Надо идти! — крикнул Сумак и бросился бежать.
Когда Сумак убежал, Владыка Хаоса помахал ему на прощание, а затем, не теряя времени, Дискорд принялся сажать все вырванные сорняки обратно в землю, пытаясь восстановить жуткую атмосферу кладбища, которую трудно было поддерживать без сорняков и запустения.
Стуча копытами, Сумак галопом помчался по тропинке, ведущей в парк. Он не мог понять, зачем Пеббл здесь, ведь она ненавидела парк. Ей не нравилось находиться рядом с другими пони. Единственное, что он мог предположить, это то, что, возможно, Пинки Пай заставила Пеббл пойти и поиграть в парке.
Сумак был маленьким, но быстрым. Годы хождения по многочисленным дорогам Эквестрии сделали его тело худощавым мускулистым, и он был гораздо выносливее, чем большинство жеребят его возраста. Он пронесся мимо Бон-Бон, чуть не врезавшись в неё, но не остановился, чтобы извиниться. Он должен был найти Пеббл и Олив.
Олив была, пожалуй, самой плохой пони из всех, кого знал Сумак. Она была больше его, старше на несколько лет, умнее его, и она была ужасной, ужасной пони. Она была большой, злой и зелёной. Она была властной, громкой и ужасной задирой, которой, казалось, всё сходило с копыт. Сумак ненавидел её больше всего на свете.
Обойдя фонтан, он увидел их. Пеббл сидела в траве и пыталась читать книгу, а Олив стояла рядом с Пеббл с жестокой, ужасной улыбкой на лице. Сумак затормозил и, задыхаясь, подошёл к ним.
— Дебилка! — сказала Олив Пеббл. — Такой уродливый оттенок коричневого... Знаешь, что ещё бывает коричневым? Я тебе подскажу... иногда в нём много кукурузы...
— Заткнись! — Сумак заскользил по траве и чуть не упал. Он оскалил зубы на Олив, и почувствовал, как его шея становится всё горячее. У Пеббл были проблемы с реакциями, как и другие пони, она была похожа на свою мать, Мод. Но у Пеббл были чувства, даже если ей было трудно их проявлять, и её можно было обидеть.
— Сумак Эппл... — сказала Олив, повернувшись, чтобы посмотреть на Сумака.
От того, как она произнесла "Эппл", шея Сумака стала ещё горячее. Он глубоко вдохнул и, стараясь казаться как можно больше, уставился на тускло-зелёную кобылку-единорожку с розовой гривой. Он оскалил зубы и попытался вспомнить все уроки Трикси по обращению с неприятными дикими животными.
— Смотри, Пеббл, твой рыцарь в дурацких доспехах пришёл тебя защитить. — Олив издала насмешливое фырканье, покачала головой и рассмеялась. Глядя на Сумака, Олив сказала: — Я как раз говорила твоей подружке-кобылке, что ей не место в школе для одаренных. Ей место в школе для слабоумных...
— Заткнись, Олив! — огрызнулся Сумак. — Заткнись. А не то!..
— Или что? — Насмешливая ухмылка Олив стала шире. — Ты собираешься на меня жаловаться? — спросила Олив детским голосом. — Ты собираешься стать ябедой, Сумак Эппл? Никто не любит ябед.
— Просто уйди и оставь нас в покое! — потребовал Сумак, чувствуя, как дёргается уголок его глаза.
— Знаешь, Сумак, я не могу понять одну вещь в ваших отношениях с Пеббл... Она не твоя сестра, Сумак Эппл. — Олив издала пронзительный, носовой смех и уставилась на Сумака, не решаясь реагировать.
Прошло немного времени, но Сумак начал понимать нанесенное ему оскорбление. Он был молод, но умен, и эта мысль медленно проникала в его мозг, а о последствиях сказанного было больно думать. Он начал понимать, почему Олив произнесла слово "Эппл" с такой насмешкой. Он подумал о Биг Маке и Эпплджек. Он почувствовал, как кровь закипает в его кишках, и ему стало слишком жарко.
— Я слышала, что настоящей причиной ухода мужа Эпплджек было то, что Хидден Роуз и Амброзия Эппл не были его...
— Заткнись! — крикнул Сумак.
— … а на самом деле были Биг Мака. Весь город смеется над этим, Сумак...
Когда Сумак закричал, его голос сорвался, став пронзительным и писклявым. Он не заметил этого и не смутился, потому что был слишком занят тем, что набросился на Олив. Она зашла слишком далеко, и на этот раз он собирался поквитаться с ней, и ему было всё равно, в какие неприятности он попадет.
Сумак так и не добежал до Олив. Что-то схватило его, обездвижив, и он почувствовал, что его оттаскивают. Раздался приглушенный крик — Олив схватил пегас, поднял и унес. Сумак брыкался и сопротивлялся, находясь в состоянии истерики, и издал болезненный крик, глядя, как Олив уносят в безопасное место.
Рядом с Пеббл в его поле зрения появилось розовое пятно, и на мгновение Сумак был уверен, что слышит Пинки Пай, но из-за колотящегося в каждом ухе сердца расслышать что-либо было трудно. Он брыкался и метался, а потом начал всхлипывать, переполненный гневом, эмоциями, — всё, что произошло, доводило его до кипения.
Мир потемнел, когда ему на глаза что-то набросили, а в ушах раздался успокаивающий шепот, который он не мог услышать. Сумак издал истошный вопль, когда его унесли, не давая видеть, и застонал, так как его тело продолжало сводить судорогой.
Трудно быть таким молодым и полным ярости.
Сумак лежал на чём-то мягком, на какой-то подушке. Он почувствовал, как на шею ему положили холодную влажную ткань. Это успокаивало, и холодная влага приятно касалась его разгоряченной кожи. Повязки, закрывавшие глаза, были сняты, и он ослеп от внезапного света, а когда он зажмурился, к его лицу приложили холодную влажную ткань.
Вздрогнув, Сумак почувствовал, что рыдания усиливаются. По дороге туда, где он сейчас находился, он немного выбился из сил, но болезненные спазмы в животе дали ему понять, что слезы ещё не кончились.
На его сопливый нос положили прохладную влажную тряпочку, и он почувствовал, что его мордочка очищается. Кто-то осторожно вытирал слизь. Сумак чувствовал, как рыдания подбираются к горлу, было больно, как будто слишком большие комки пытались проглотить его, пытаясь выбраться из желудка. Боль, слишком сильная, чтобы ее терпеть, только усиливала потребность плакать.
— Сумак, ты в безопасности, — сказал мягкий голос. — Меня зовут Лемон Хартс... Я буду одним из твоих учителей. — Наступила пауза, и Сумак почувствовал, как ткань вокруг его мордочки оттягивается. — Трикси попросила меня помочь тебе, если возникнут проблемы, и вот я здесь. — Ухо Сумака дернулось, когда в него прозвучали тихие слова.
Это было почти невыносимо. Всё тело Сумака пронзила боль, и он почувствовал, что горит. Он свернулся калачиком на том, на чём лежал, и разрыдался, не обращая внимания на то, что расплакался на глазах у незнакомки.
— Ну вот, всё в порядке, Сумак Эппл. Просто дай волю... дай волю всему этому.
Сумак почувствовал, как мокрая ткань на его шее отстраняется, она стала тёплой на его разгорячённой яростью коже, и мгновение спустя он как бы услышал шум воды на фоне собственных рыданий и рёва в собственных ушах. Ткань вернулась к его шее, она была холодной, даже морозной, и это было так приятно.
— Сумак, я уверена, что если бы твоя мама могла быть сейчас здесь, она бы пришла, — успокаивающе произнесла Лемон Хартс, — но ей нужно работать. Ты такой большой и умный жеребенок. Я уверена, что ты всё понимаешь.
Вздрогнув и продолжая всхлипывать, Сумак почувствовал, как что-то коснулось его бока. Его гладили. Это было приятно, и мягкое прикосновение помогло ему расслабиться. Он почувствовал, что с его глаз, которые он держал закрытыми, чтобы избежать внезапного яркого света, стянули ткань, и через несколько мгновений ткань вернули на место. Холод на лице помог унять боль в теле.
— Истерики — это ужасно, не правда ли? Такое ощущение, что тело предает тебя. Так трудно быть таким злым. Просто постарайся дышать, Сумак, и через некоторое время тебе станет легче. Когда тебе станет лучше, я принесу тебе сок, хорошо?
В этот момент Сумак решил, что Лемон Хартс ему нравится. Она была хорошей пони. Ее голос был мягким, успокаивающим, и от него уходила тупая боль в голове. Она всё ещё гладила его. И что самое приятное, она не пыталась пристыдить его за то, что он закатил истерику.
— Я знаю, каково это — быть таким злым и закатывать истерики. Надо мной издевались в школе. — Голос Лемон Хартс немного смягчился, и она продолжила: — Я училась в школе принцессы Селестии для одарённых единорогов. Я была умной, но не настолько. Я была достаточно одарённой, чтобы просунуть копыто в дверь. В обычной школе я могла бы быть одной из самых умных жеребят в классе, но там я чувствовала себя одной из самых глупых жеребят в школе, и меня так часто дразнили.
Икнув, Сумак попытался сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
— У меня было несколько друзей, которые помогли мне справиться с этим, — сказала Лемон Хартс, продолжая растирать всё ещё подёргивающегося в конвульсиях Сумака. — Но я была очень злой маленькой кобылкой. Мне не требовалось многого, чтобы сорваться, и нашлись очень злые жеребята, которые воспользовались этим. Они знали, что сказать, что сделать, на какие кнопки нажать, чтобы у меня случился срыв и я закатила истерику. Это было очень, очень тяжело для меня.
Прошло некоторое время, но Сумак смог подобрать слова. В горле у него пересохло и саднило, и говорить было трудно:
— Трикси. Она сделала это с тобой, не так ли? — Сумак, не видя, услышал вздох.
— Трикси предупреждала меня, что ты умный, — сказала в ответ Лемон Хартс. — Да, Трикси была одной из моих мучительниц.
— Так почему же ты помогаешь мне? — спросил Сумак.
— Потому что Трикси Луламун принесла мне искренние сердечные извинения. Мы с ней поговорили... мы сделали это в тот день, когда ты ушёл в Свит Эппл Эйкрс. Мы уладили все наши старые разногласия. — Лемон Хартс кашлянула и прочистила горло. — Мне показалось, что она изменилась, когда она заговорила о тебе. Знаешь ли ты, как тебя любят, маленький Сумак Эппл?
Не в силах ответить, Сумак икнул и схватился за живот.
— Трикси, моя бывшая мучительница, была совсем другой пони. Она пыталась исправиться. Вскоре после того, как мы с Трикси помирились, появилась Твайлайт, и мы все очень приятно провели время друг с другом.
Сумак отдёрнул ткань, закрывавшую лицо, и прищурил глаза, готовясь к свету. Через мгновение он понял, что в комнате приглушен свет, а шторы задернуты. Он находился в почти не обставленной гостиной. Здесь было несколько коробок, побитый диван и мало что ещё. Он лежал на подушке на полу, а рядом с ним сидела Лемон Хартс. С места, где он лежал, была видна кухня — кухня и гостиная представляли собой одно большое общее пространство.
Мордочку снова протёрли, на этот раз влажной салфеткой, которой вытирали глаза. Когда сопли были убраны, Лемон Хартс погладила его по щеке и улыбнулась. Сумак, всё ещё чувствовавший себя несчастным, каким-то образом нашёл в себе силы улыбнуться в ответ. Салфетку бросили в раковину.
— Дискорд такой услужливый, — негромко сказала Лемон Хартс. — Он появился и сказал, что в парке вот-вот начнутся неприятности. Приятно осознавать, что он исправился.
Ничего не ответив, Сумак промолчал. Ему не хотелось говорить или делать что-либо, требующее чувств. У него болел живот и всё тело. Он поднял голову и посмотрел на лицо Лемон Хартс. Она была жёлтой, очень солнечной, с голубой гривой, а глаза у неё были цвета малинового сиропа. У неё был добрый взгляд, а в глазах — добродушный блеск.
— Из всего этого можно извлечь урок... Трикси изменилась, и я её простила. Дискорд очень старался искупить свою вину и заслужить наше доверие. — Лемон Хартс сделала небольшую паузу и посмотрела в зелёные глаза Сумака. — И однажды Олив может измениться. Ей понадобится, чтобы кто-то из пони простил её.
Сумак нахмурился, сочтя слова Лемон Хартс слишком кислыми на его вкус. Его мордочка сморщилась, и он откинул голову назад. Уши опустились, и он угрюмо покачал головой. Олив была ужасной пони, и он не хотел её прощать.
Потянувшись, Лемон Хартс погладила Сумака по щеке:
— У тебя такая выразительная, очаровательная мордочка. Я могла бы просто расцеловать тебя в щёчки, но это, наверное, смутит тебя. Может быть, даже до смерти. Разве это не ужасно? Хочешь сока? У меня в хлебнице есть несколько бананово-ореховых кексов. Но молока нет.
Моргая, Сумак осмыслил всё, что было сказано. Его поникшие уши приподнялись, а затем снова прижались к черепу. Почему так много кобыл говорили, что он такой очаровательный и что они хотят его поцеловать? Он не понимал этой потребности целовать то, что "мило". Ему не очень нравилось, когда с ним нянчились, но он был недостаточно велик, чтобы это прекратить. Казалось, всё, что он мог сделать, это терпеть.
— Волнуешься, когда начнется школа? — спросила Лемон Хартс.
Это был очень интересный вопрос. Сумак внимательно обдумал его, отвлекшись от своих предыдущих проблем. Лемон Хартс собиралась стать одним из его учителей. Она ему нравилась, очень нравилась. Пока он лежал и размышлял, с его шеи стянули тряпку и бросили в раковину. Теперь он не чувствовал себя таким горячим и несчастным.
Через несколько долгих минут Сумак кивнул:
— Я немного рад школе.
— А я рада, что ты у меня учишься, — ответила Лемон Хартс, поглаживая одно из ушей Сумака. — Твайлайт наняла меня в качестве учителя. Я никогда раньше не занималась преподаванием. Раньше я занималась организацией мероприятий в Кантерлоте и играла в группе с пони по имени Пеппер Дэнс. Музыкальная карьера не совсем удалась, и было несколько неудачных выступлений в качестве свадебной певицы. Они были настолько плохими, что это повредило моему бизнесу в качестве организатора мероприятий. Так что... я начинаю всё сначала... в Понивилле.
Сумак моргнул и продолжил смотреть в глаза Лемон Хартс.
— О, Боже, Трикси не шутила, когда говорила, что ты тихий и серьёзный тип. Хочешь сока? — Лемон Хартс встала, тряхнула задом, чтобы распушить хвост, и протянула Сумаку одну переднюю ногу.
Потянувшись, Сумак ухватился за переднюю ногу Лемон Хартс своей щеткой, подтянулся и встал рядом с ней:
— Спасибо. — Сумак глубоко вздохнул, ещё раз вздрогнул и постарался не обращать внимания на тупую боль, пронизывающую всё его тело.
Когда он начал идти за Лемон Хартс на кухню, раздался стук в дверь. От испуга мышцы Сумака напряглись настолько сильно, что он взвизгнул. Он повернулся и уставился на дверь.
— Извини, малыш, — сказала Лемон Хартс, направляясь к двери. Через несколько шагов раздался ещё один стук. — Я иду!
Испуганный и встревоженный Сумак начал отступать. Что, если родители Олив были снаружи? Вдруг у него будут неприятности из-за того, что он вышел из себя? Он почувствовал, как его желудок сжался, и на мгновение Сумак был уверен, что его сейчас стошнит. Спрятаться было негде.
Лемон Хартс распахнула дверь и издала радостный визг:
— Твайлайт Спаркл! Заходи! Я только что присматривала за гостем, но могу присмотреть ещё за одним.
— Спасибо, — ответила Твайлайт, входя внутрь. Царственный аликорн улыбнулся Сумаку. — Как раз этого жеребенка я и искала. Насколько я понимаю, в парке произошла ссора? Ты в порядке? Ты выглядишь немного взволнованным. Сумак?
Сумак стоял на месте, его желудок подрагивал, и он смотрел на Твайлайт. Он был покойником и знал это. Твайлайт знала о парке. Она была здесь, поскольку он попал в переделку. Возможно, она пришла, чтобы получить его признание. Сумак сглотнул, почувствовал, что его колени шатаются, и решил, что лучше всего будет просто признаться во всем, что он сделал не так.
Но слова не шли с его губ, у них не было шанса. Вместо этого содержимое его желудка, частично переваренный завтрак решили появиться, и Сумака вырвало на пол, забрызгав и передние ноги.
— Бедняжка очень взвинчен, — сказала Лемон Хартс, вытирая мордочку Сумака горячей тряпочкой. Ей пришлось использовать свою магию, чтобы удержать корчащегося жеребенка, и она посмотрела на Твайлайт. — Он как раз приходил в себя, когда ты пришла. Олив нагрубила ему в парке.
— Я слышала, — ответила Твайлайт, убирая беспорядок на полу. — Сумак, у меня есть кое-что, что, я думаю, поможет тебе почувствовать себя лучше. Как только мы все уладим и приведём тебя в порядок, ты можешь пойти со мной?
— Зачем? — приглушенным голосом спросил Сумак, потирая морду. — С Пеббл всё в порядке?
— Насколько я знаю, Пеббл сейчас с Пинки, а Пинки Пай умеет читать настроение Пеббл, как книгу... так что да, я бы сказала, что Пеббл в порядке, — ответила Твайлайт.
— Извини, что меня стошнило на пол. — Уши Сумака поникли от стыда, когда он заговорил, и он с трудом встретил взгляд Лемон Хартс. Он чувствовал, как дёргается каждый мускул его тела, и чувствовал себя несчастным. Живот болел, во рту было сухо и неприятно. У него было что-то вроде головной боли.
— Сумак, как ты думаешь, ты можешь пойти со мной? Твоя мама будет там... она ждёт нас. — Твайлайт мягко улыбнулась Сумаку. — У меня есть кое-что, что сделает этот плохой день лучше.
— Что? — спросил Сумак, когда Лемон Хартс бросила испачканную тряпочку в раковину.
— Это сюрприз, — ответила Твайлайт. — Эй, давай принесем тебе что-нибудь попить и посмотрим, сможем ли мы улучшить твое самочувствие. Но нам нужно торопиться... времени остаётся всё меньше и меньше.
Кристальный замок принцессы Твайлайт Спаркл возвышался над ним и заставлял Сумака чувствовать себя еще меньше, чем он был. Он придвинулся поближе к Твайлайт, прижавшись к ее задней ноге, и почувствовал очередной приступ тошноты. Ему было нехорошо.
— Ты уверена, что у меня нет проблем? — спросил Сумак.
— Ты не сделал ничего плохого, — ответила Твайлайт. — Что касается Олив, то ей будет сделан выговор. Сумак, у неё большой потенциал, как и у тебя. Она умная, одаренная, способная, ей просто нужно время, чтобы повзрослеть, и у неё есть некоторые проблемы с поведением, над которыми ей нужно поработать.
Сумак ничего не ответил. Он только болезненно хмыкнул.
— Я знаю, что это очень, очень трудно, но ты должен быть терпелив с ней, если можешь. Я знаю, что она может быть ужасной, но ей просто нужен шанс расцвести. — Твайлайт повернула голову и посмотрела на жеребенка, идущего рядом с ее левой задней ногой.
— Сорняки тоже цветут, но умные пони выдергивают их из своих садов, пока они не задушили овощи, — ответил Сумак.
Твайлайт фыркнула, а затем с трудом сглотнула смех, и ее бока вздулись от усилий. Она сделала несколько глубоких вдохов, на мгновение прикусила губу, а затем отвернулась от Сумака и покачала головой.
— Что смешного? — спросил Сумак.
— О, ничего. — Твайлайт продолжала качать головой, ее бока вздымались.
Сумак хотел сказать Твайлайт то, что сказала Олив, но не мог вымолвить и слова. От одной мысли о них ему снова стало плохо. Он на мгновение заколебался, сделал глубокий вдох и выпрямился.
Вместе они поднялись по ступеням, ведущим к массивным двойным дверям замка Твайлайт, который теперь был еще и школой принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят. Когда они подошли к дверям, Сумак поинтересовался, как поживает Трикси. Быть библиотекарем было гораздо легче для ее ног, чем тянуть повозку.
В этот раз Сумак не стал сопротивляться, когда Трикси прижалась к нему. Он сжал ее в ответ, радуясь, что видит ее, и, оказавшись рядом с ней, чуть было снова не расплакался. Он слегка фыркнул, глубоко вдохнул и попытался стать взрослым. Но он не отпустил ее... нет, он прижался к шее Трикси, испытывая тайное удовлетворение от того, что он жеребенок.
— Спайк, как она? — Твайлайт опустилась на пол, когда Спайк внес в комнату корзину, сжимая ручку в когтях.
— Думаю, она готова появиться, — ответил Спайк, одарив Твайлайт радостной улыбкой.
— Сумак Эппл, — начала Твайлайт, — сегодня я привела тебя сюда, чтобы предоставить тебе уникальную возможность.
Сумак, все еще находясь в объятиях Трикси, повернулся и посмотрел на Твайлайт.
— Будучи таким серьезным и ответственным жеребенком, я подумала, что ты идеально подойдёшь. Я подумала, что тебе не помешает друг. — Пока Твайлайт говорила, Спайк откинул одеяло и показал яйцо, лежащее в корзине. — Я подумала, что ты мог бы по достоинству оценить наличие особого друга... особого компаньона.
— Что это? — спросил Сумак.
— Яйцо карликового дракона, — ответила Твайлайт.
Сумак повернул голову и посмотрел на яйцо. Домашнее животное? Нет, не домашнее животное. Спайк не был домашним животным. Спайк был гораздо больше, чем домашнее животное. Глядя на яйцо, Сумак понял, что он еще недостаточно взрослый, чтобы стать родителем. Так кем же ему быть?
— Твайлайт, почему я? — Сумак посмотрел на улыбающегося аликорна, сидящего на полу.
— Потому что Твайлайт подумала, что тебе не помешает особенный друг... Ты не совсем вписываешься в компанию других жеребят твоего возраста, а Твайлайт знает, что это такое, — ответила Трикси, прежде чем Твайлайт успела что-то сказать.
— А кем бы я был для нее? — спросил Сумак.
— Что ты имеешь в виду? — ответила Твайлайт.
— Я слишком молод, чтобы быть родителем. — Сумак покачал головой, не зная, что еще сказать.
— Со временем вы сами определите свои отношения, как это сделали мы со Спайком. — Твайлайт посмотрела на Спайка, улыбнулась, а затем снова повернулась к Сумаку. — Это шанс для твоего настоящего роста и развития, Сумак.
Спайк, сверкая глазами, подбежал к Твайлайт, обхватил ее шею своими короткими передними ногами и обнял. Он так и остался сидеть, прижавшись к ней примерно так же, как Сумак прижимался к Трикси.
— Трикси подумала, что забота о маленьком дракончике может помочь тебе определить свои отношения с ней. Знаешь, разобраться во всем и почувствовать, что такое семья. Думай об этом как об учебном опыте. — Твайлайт перевела взгляд на Трикси и кивнула кобыле, прижимающей к себе Сумака.
Моргнув, Сумак отполз от Трикси и подошел к низкому столику, на котором стояла корзина. Ему послышалось, что внутри яйца что-то происходит. Он навострил уши, услышав маленькие мяукающие писки.
— Как я буду его кормить? — спросил Сумак, подходя к столу. — Разве драконам не нужны драгоценные камни? Мы бедные... Она будет есть то, на что можно купить дом... — Сумак замолчал, глядя на яйцо расширенными, пристальными глазами.
— Ты их получишь, — ответила Твайлайт, — Спайк с нетерпением ждёт возможности поделиться. Для него это тоже важный момент. — Твайлайт потискала прижавшегося к ней дракончика. — Она — карликовый древесный дракон. В основном она ест жуков, мышей, всякую мелочь. Флаттершай сможет рассказать тебе о ней всё.
Яйцо, лежавшее в корзине, слегка покачивалось вперед-назад. Сумак увидел в нём трещину. Завороженный, он подошёл ближе, пока его нос не коснулся яйца. От него пахло тухлыми яйцами и лесным дымом. Ему захотелось чихнуть. Все переживания и стресс, вызванные произошедшими событиями, улетучились, и все мысли о том, что сказала Олив, были забыты. Он сделал глубокий, спокойный вдох и сел, навострив уши.
— У тебя будет очень особенный друг, — сказала Твайлайт, крепко обнимая Спайка. — Мы со Спайком доверяем тебе большую ответственность. Я знаю, что ты нас не подведёшь. Сумак, ты согласен?
Ответа не последовало. Сумак был околдован. Он сидел, прикоснувшись носом к яйцу, и чувствовал мягкое тепло, исходящее от яйца, и это успокаивало его. Ему казалось, что всё в мире правильно. Всё было хорошо, и в глубине души Сумака зажглась слабая искра счастья.
В жизни бывают волшебные моменты, и они не имеют ничего общего с заклинаниями или единорогами. Яйцо двигалось. Твердая скорлупа, похожая на драгоценный камень, светилась слабым светом. Драконье яйцо само по себе было ценным, драгоценным камнем, но это ещё не считая магической ценности яйца для недобросовестных алхимиков и изготовителей зелий.
Яйцо было живым существом, сделанным из какого-то кристаллического драгоценного камня или чего-то в этом роде; Сумак не имел опыта общения ни с чем подобным, за исключением, пожалуй, жеодов. Скорлупа яйца гладко прилегала к мясистой подушечке его носа, словно отполированный гранит.
Этот день начался как любой другой, стал одним из худших в жизни Сумака, а теперь... в этот момент, возможно, это был лучший день в его жизни. Застыв на месте, он уставился на яйцо, почти не отрывая глаз, его маленькие брови сосредоточенно сошлись вместе.
— Как же мне о ней позаботиться? — вздохнул Сумак.
Твайлайт, всё ещё сжимая Спайка, вытерла крылом что-то с глаза. Она посмотрела на Спайка, потом на Трикси, а затем вернулась к Сумаку. В маленьком кабинете, где они сидели, становилось все теплее, и его наполняла дымная атмосфера.
— Кем я буду для неё? Насколько большой она станет? Как мне сделать ее счастливой? Как сделать так, чтобы она меня любила? Как мне сделать то, что правильно для неё? Я пони, а не дракон... Я не понимаю, почему ты выбрала меня. — Уши Сумака наклонились вперед над его мордой. На мордочке появились маленькие морщинки, а глаза сузились. — Мама?
Трикси поперхнулась, эмоции момента захлестнули ее. Сумак не всегда называл ее "мамой" или "мам", чаще он называл ее "Трикси". Она слегка захрипела, и в ее глазах заблестели слезы.
— Сумак?
— Мама, а как это было, когда ты взяла меня к себе? — спросил Сумак.
— Ну, Сумак, как ты знаешь, — ответила Трикси, — мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Но как только я открыла тебе своё сердце, ты стал мне очень дорог. — Трикси потерла глаза передней ногой, переместила вес и вздрогнула, когда колено подкосилось.
— Любовь не знает видов, — негромко сказала Твайлайт. — Тарнишед Типот и Мод Пай знают дракона по имени Горгонзола, а у драконицы Горгонзолы есть кобылка-пегас по имени Грей Оул. Тарниш и Мод спасли Грей Оул от гигантских пауков и вернули её матери.
Уши Сумака дёрнулись, когда яйцо лопнуло. Появилась длинная трещина, и вверх поднялся клубок дыма. Сумак на мгновение откинул голову назад, широко раскрыв глаза, а затем, успокоившись, вновь принялся наблюдать за яйцом, прижавшись к нему носом. Само яйцо было маленьким, не больше гусиного.
— Что это за блестящие штучки на скорлупе? — спросил Сумак.
Прочистив горло, Твайлайт ответила:
— Дракон-мать, прежде чем отложить яйца, съедает много драгоценных камней и минералов. Скорлупа драконьего яйца состоит из смеси драгоценных камней: алмазов, рубинов, сапфиров, изумрудов, аметистов — всего, что мать может найти, чтобы съесть. Маленькие блестящие кусочки — это непереваренные дробленые драгоценные камни, которые мать передает своему потомству. После вылупления дракон съедает свою первую пищу — скорлупу яйца.
Кивнув, Сумак продолжил разглядывать скорлупу:
— Это девочка?
— Да, — ответил Спайк, — Твайлайт немного поколдовала.
— Какого размера она будет? — Сумак поднял одно копыто и приложил мягкую часть стрелки к яичной скорлупе.
— О, когда она вырастет, она будет размером с пони, наверное. Зависит от обстоятельств. Некоторые древесные драконы крупнее, другие меньше. Она совсем другой вид дракона, чем Спайк. — Твайлайт почувствовала, как Спайк выскользнул из ее объятий, и посмотрела, как маленький дракончик пробирается к столу, чтобы сесть с Сумаком.
В яичной скорлупе появилась еще одна трещина, и Сумак прижал уши к черепу, когда из новой трещины повалил дым. Он протянул переднюю ногу, обхватил ею Спайка и притянул дракона, который был примерно такого же размера, как и он сам, чуть ближе, чтобы они могли разделить этот момент.
— Твайлайт?
— Да, Спайк?
— Почему принцесса Селестия забрала мое яйцо и почему тебе пришлось наложить заклинание, чтобы вылупить его? — спросил Спайк.
У Твайлайт открылся рот, и она на мгновение уставилась на Спайка, Сумака и яйцо пустым взглядом:
— Это было сделано для того, чтобы я могла пройти испытание... вступительное испытание... на твоём яйце была связующая печать, Спайк.
— Почему?
— Я не знаю, Спайк, прости... я никогда не задумывалась об этом, — ответила Твайлайт.
Рядом с Сумаком глаза Спайка сузились, и было видно, что маленький дракон сосредоточен. Спайк повернулся, чтобы посмотреть на Сумака, а затем снова сосредоточился на яйце. Маленький дракончик вздохнул, из его носа вырвалась струйка дыма, а крошечные пальчики и когти на мгновение сжались в кулачки.
— Я рад, что ты высидела мое яйцо, Твайлайт. — Спайк прислонился к Сумаку и наблюдал, как в яйце появляется еще одна трещина. — Я счастливый дракон... и она тоже будет счастливым драконом.
— Почему у пони есть драконьи яйца? — спросил Сумак.
— Позже, Сумак, я расскажу тебе историю о том, как это яйцо оказалось в моём распоряжении, — ответила Твайлайт. — А что касается яйца Спайка, то я не знаю.
Уши Сумака растопырились в стороны, он смотрел на яйцо, и в его голове роилось множество вопросов. Ему было интересно, будет ли дракон счастливее с другими драконами. Ему было интересно, будет ли Спайк счастлив с другими драконами. Но, с другой стороны, Спайк вырос с Твайлайт и был счастлив — но, с другой стороны, Спайк был счастлив, потому что вырос с пони. Сумак боролся с мыслями, которые пытался донести до него его мозг. Они были слишком большими, слишком сложными, они выходили за рамки того, на что он был способен.
Дракон мог быть счастлив, когда его воспитывали пони, и, вспоминая предыдущий разговор, казалось, что пони могли быть счастливы, когда их воспитывали драконы. Возможно. Сумак ничего не знал о Грей Оул. Сумак повернулся, чтобы посмотреть на Трикси, кобылу, которая решила стать его матерью. Она усыновила его, официально, и была его матерью во всех смыслах.
Кусок скорлупы отслоился, и наружу высунулась крошечная когтистая кисть. Сумак увидел маленькие пальчики, три из них и большой палец. Он был покрыт липкой слизью, и маленькие пальчики сгибались. Сумак услышал, как Спайк сказал:
— Она просто пробила себе путь наружу.
Сумак кивнул. Маленькая рука была оранжевой, с маленькими коричневыми когтями. Появились новые трещины, и скорлупа раскрылась. Из отверстия хлынули дым и слизь, продолжая нарастать. Через секунду Сумак увидел лицо, изменившее его жизнь.
Голова детеныша высунулась из яйца. Она была маленькой, хрупкой, с щуплой шеей, которая когда-нибудь станет длинной. Её голова по форме напоминала наконечник стрелы. Чешуя была в основном оранжевая, с несколькими жёлтыми чешуйками тут и там, а сразу за любопытными жёлтыми глазами росли два маленьких роговых рожка. Она моргнула, глядя на Сумака, пытаясь очиститься от слизи. Она вытянула одну ногу, переднюю, и Сумаку стало любопытно, что же он видит.
Переднюю лапу соединяла с телом тонкая прозрачная мембрана, почти как у летучей мыши или, может быть, белки-летяги. Она смотрела на него, и в её сверкающих жёлтых глазах сверкало что-то умное. Она кашлянула, выплюнула сгусток слизи, а затем, прежде чем Сумак успел среагировать, вылетела из скорлупы.
Её крошечные коготки щекотали ему лицо, когда она вцепилась в его морду и начала карабкаться. Она была склизкой, скользкой, липкой, и Сумак насквозь пропитался слизью драконьего яйца. Она была маленькой, худенькой, небольшого роста, а её хвост был раза в три длиннее туловища. Подбрюшье было бледно-жёлтого цвета, а от передних лап к задним тянулись тонкие перепонки, очень похожие на белку-летягу.
Она мгновенно вскарабкалась на его лицо и, тихонько вскрикнула, обхватила своим крошечным тельцем его рог, вцепившись маленькими коготками в торчащий на лбу колючий нарост. Её длинный хвост обвился вокруг его правого уха, и Сумак почувствовал, как слизь стекает по его лицу и шее.
В этот момент Сумак рассмеялся от радости. Все прежние неприятности были забыты. Он перевёл взгляд на маленькую ящерицу, прижавшуюся к его рогу, и попытался сосредоточиться на ней, блаженно ухмыляясь.
Сумак едва не испугался прикосновения Трикси, когда почувствовал, что она прижимается к нему. Он даже не заметил, как она подошла. Больше всего на свете ему хотелось разделить с ней этот момент счастья. Спайк тоже... да все пони, в общем. В этот момент Сумак хотел, чтобы каждый пони почувствовал то счастье, которое испытывал он.
Сверкнула вспышка фотоаппарата, и Сумак не сразу понял, что Твайлайт сфотографировала его. Он всё ещё пытался рассмотреть маленького дракончика, прижавшегося к его рогу. Она казалась счастливой, и Сумак решил оставить её там, где она была.
— Как мне её назвать? — спросил Сумак.
— Ну, — ответила Твайлайт с досадой, — я была совсем маленькой, когда назвала Спайка...
— Эй! — Спайк прервал разговор, посмотрев на Твайлайт. Он поднял свой коготь и указал на неё. — У меня потрясающее имя. Спайк — отличное имя для дракона.
— Кому-то из пони понадобится ванна, — сказала Трикси, подталкивая Сумака. — И я подозреваю, что маленькому дракончику тоже понадобится ванна.
— Уф, — проскулил Сумак, опустив уши. Всё было испорчено. Его не волновало, что он был слизким и липким. Всё было не так уж плохо. Однако Сумак был слишком счастлив, чтобы долго дуться. Он сразу же оживился. — Она идеальна.
— Я говорила то же самое о Спайке, — сказала Твайлайт, глядя на него туманными глазами. — Он был таким удивительным... таким маленьким. И он использовал свой хвост в качестве пустышки... это было так мило.
Спайк хмыкнул, закатил глаза и покачал головой. На мгновение он попытался принять суровый вид, но не смог. Он встал с места, где сидел рядом с Сумаком, и вернулся к Твайлайт, чтобы обнять её.
— А как насчёт еды? — спросил Сумак.
— Дай ей немного времени, она только что вылупилась. — Твайлайт обняла Спайка. — Мы сохраним только маленький кусочек её яйца, чтобы у тебя была память. У меня всё ещё есть маленький кусочек яйца Спайка. Это одна из немногих вещей, которые мне действительно дороги... Я никогда не была приверженцем собственности.
— Спасибо тебе, Твайлайт... за всё... Ты подарила мне мать, ты подарила нам дом, а теперь ты подарила мне нового друга. У меня был худший день в жизни, а ты сделала его лучше. — По слизистой щеке Сумака скатилась слеза. — Это очень много для меня значит.
— Не за что, — ответила Твайлайт. — Просто будь добр к ней. Будь хорошим, добрым, сострадательным пони, каким, я знаю, ты можешь быть.
— Я могу это сделать. — Сумак, глядя вверх, почувствовал, что на глаза наворачиваются слезы. Счастливые слезы. Ему не терпелось показать Пеббл. Это заставит её почувствовать себя лучше. А ещё лучше — показать Пеббл немного яичной скорлупы; Пеббл это понравится, даже если она этого не покажет. Повернувшись, он обхватил передними ногами переднюю ногу Трикси и обнял её.
Сумаку не терпелось показать своему другу его новую подругу, и он надеялся, что они смогут подружиться. На мгновение он забеспокоился за Пеббл, надеясь, что с ней всё в порядке. Он прижался к Трикси, а Сумак Эппл закрыл глаза и стал считать свои многочисленные благословения.
Глава 2
Для кого-то домом был маленький милый домик или уютный каменный коттедж, для кого-то — сверкающий кристальный замок, резко выделяющийся на фоне города, в котором он находился. Для Сумака Эппл и Трикси Луламун домом было вардо — повозка, в которой можно жить, дом на колесах. В этой повозке было две кровати, откидывающиеся от стен, место для хранения вещей, куча подушек в одном конце, а на двери красовалась большая яблоня — результат творческих способностей Биг Макинтоша.
Повозка была еще блестящей и новой, только что сделанной. С одной стороны стояла простая уличная кухня, с другой — бочка для воды, а над небольшой зоной отдыха и импровизированной кухней был натянут брезентовый тент.
Трикси Луламун сидела под навесом за небольшим переносным деревянным раскладным столиком и усердно резала картошку. На столе стоял стакан с лимонадом — роскошь, которой она очень дорожила. Теперь у неё было достаточно денег, чтобы купить сахар и свежие лимоны; кислый напиток был достойной привилегией. Нарезая картофель, она не сводила глаз с двух маленьких жеребят и одного маленького дракона, сидевших в траве неподалеку.
Один жеребенок, маленький, с коричневой шёрсткой и фиолетовыми гривой и хвостом, был одет в зеленое платье. Другой жеребенок, только что из ванны, имел кремовую шёрстку и характерную гриву пшеничного цвета. Дракон, которого тоже искупали, был в основном оранжевым с оттенками жёлтого.
Трикси Луламун, нарезающая картошку, была очень счастливой пони.
— Пинки Пай некомпетентна и глупа, — сказала Пеббл, усаживаясь на зад и складывая передние ноги на животе. Она сидела, устремив взгляд на дракона, вцепившегося в рог Сумака.
— Пеббл, не говори так, — ответил Сумак, вздрогнув. Он беспокоился, что Трикси может услышать, а если услышит, то расстроится. Сегодня и без того хватало неприятностей из-за издевательств и купания. На сегодня с Сумака было довольно беспокойств.
— И даже не начинай говорить о моих родителях... они тоже глупые. — После этих слов Пеббл слегка выпятила нижнюю губу — это был максимум эмоций, на который она была способна, и почти предел ее выразительности. Она сделала глубокий вдох и продолжила: — Я не могу поверить, что они бросили меня, чтобы попытаться снова завести лучшего жеребенка.
— Эй, Пеббл, все было не так, и ты это знаешь. — Сумак почувствовал тяжесть, навалившуюся на холку, и ему стало трудно дышать. — Твои родители любят тебя. Тебе просто нужна лучшая школа... Они оставили тебя с Пинки, потому что она — семья.
— Да... Пинки... которая просто идиотка. — Пеббл фыркнула.
— Пинки не идиотка, — сказал Сумак, покачав головой и надеясь, что этот разговор не доставит ему неприятностей.
— О, выйди на улицу и понежься на солнышке. Все жеребята любят солнце. Солнце полезно для тебя. Солнечный ожог? Что значит "солнечный ожог"? О, с тобой все будет в порядке, перестань жаловаться. А теперь иди в парк и веселись". — Голос Пеббл был монотонным ровным гулом, и она делала паузы только для того, чтобы перевести дыхание. — Не беспокойся о задирах, просто не обращай на них внимания, и они уйдут, я обещаю. Ты делаешь из этого большую проблему, чем она есть на самом деле. Может, хватит жаловаться на солнце, никто не любит нытиков...
— Ладно, Пеббл, ты высказала свою точку зрения. — Сумак поднял одно копыто и покачал головой. — Но это не делает ее идиоткой, и ты вроде как подлая, раз так говоришь.
— А она была подлой и глупой, когда отправила меня из дома на страшный дневной свет, где Олив могла прийти и мучить меня. — Пеббл моргнула, покачала головой, а затем вздохнула. — Я не хочу с ней жить. Она ужасная. Она раздражает. Она мне не нравится. Она не уважает моё личное пространство, мою частную жизнь и всё такое.
— Но она твоя семья и она любит тебя. — Голос Сумак был немного писклявым и слегка дрожал. — А семья — это важно. Лучше иметь кого-то, кто любит тебя, даже если он всё испортит, чем никого, кто бы тебя любил. — Пока Сумак говорил, он взглянул на Трикси и, посмотрев в ее сторону, на мгновение вернулся к Пеббл.
— Всё было прекрасно. У меня была мама, у меня был папа, и мы были счастливы большую часть времени, и была ферма камней, а теперь у меня нет ничего из этого. Все исчезло. Мои родители бросили меня... наверное, потому что Пинки Пай была права. Я слишком много жалуюсь, а никто не любит нытиков. — Пеббл замолчала, закрыла глаза и стала неподвижной, как камень.
Сумак на мгновение задумался, но потом понял, что, судя по тому немногому, что он о ней знал, Пеббл была близка к тому, чтобы заплакать. Он прошёлся по траве и прижался к её боку, пытаясь утешить, хотя это было очень странно, и от этого он чувствовал себя мерзко и противно.
Мгновение спустя он почувствовал, как её передние ноги обхватили его за шею и сжали. Он чувствовал ее дыхание, тяжелое, глубокое, неровно входящее и выходящее, она вздрагивала, ее грудь подрагивала. Она плакала, по-своему. Не было ни слёз, ни всхлипываний, ни звуков, ничего, кроме её вздрагивающей груди, что говорило бы о том, что что-то не так.
— Всё будет хорошо, Пеббл, — прошептал Сумак, чувствуя себя немного скрюченным и очень смущённым от того, что Пеббл его обняла. Пони будут говорить и ещё долго будут дразнить Пеббл, что она его подруга-кобылка. Сумак вздохнул с покорностью: Пеббл нуждалась в нём прямо сейчас, и ему оставалось только терпеть издевательства. Отчасти он был рад, что только что принял ванну. Он не хотел вонять рядом с Пеббл по непонятным причинам. Обычно его не беспокоило то, что от него воняло.
Сумак почувствовал, как дракончик, покоившийся на его макушке, зашевелился. Теперь она была сухой, гладкой, кожистой, ее чешуя была гладкой и ровной на ощупь. Она была маленькой и легкой, почти ничего не весила, и ее движения щекотали его. Пеббл прижалась к нему, и он изо всех сил старался не засмеяться.
Маленький детеныш издал трубный визг и спрыгнул с рога Сумака. Он смотрел, как она прыгает, и сердце у него замирало, и было странное чувство тревоги, что она упадёт и поранится. Но она не упала и не ушиблась. Она приземлилась в траву с приглушенным хлюпаньем и помчалась прочь, ее длинный хвост раскачивался из стороны в сторону, казалось, на манер бескостной змеи.
Она была такой крошечной, ее тело было таким тонким и легким. Она появилась на свет из яйца размером с гусиное. Она съела довольно много яйца, и часть его была отложена для того, чтобы она могла съесть его позже. Крошечный кусочек остался у Твайлайт, которая пообещала, что сделает с ним что-то особенное.
Когда Сумак сидел, наблюдая за своим карликовым драконом, Пеббл повернула голову и тоже посмотрела на него, ее передние ноги все еще находились на шее Сумака. Пара жеребят наблюдала, как дракончик бегает кругами по траве.
— Что она делает? — спросил Сумак.
— Понятия не имею, — ответила Пеббл. Кобылка чуть слышно фыркнула, глубоко вздохнула и отпрянула от Сумака. Она остановилась на середине действия, ее копыто все еще оставалось на шее Сумака, она погладила его, а затем убрала копыто, откинувшись на плед.
Маленький детеныш поднял хвост, издал писк, хрюкнул, а затем топнул правой задней лапкой. Издав пронзительный крик, она отползла в сторону, а затем обернулась, сверкнув желтыми глазами. Она оставила после себя в траве маленькие блестящие камушки.
— Она покакала, — сказал Сумак тихим шепотом.
— Похоже на камни. — Пеббл наклонился вперед и попытался рассмотреть все получше.
Поднявшись вверх, детеныш поднял голову, встал на задние лапы, используя хвост для равновесия, надул свою крошечную грудь, вдыхая, а затем с хриплым вскриком выдохнул огонь на собственные экскременты.
Раздался звук, похожий на громкие хлопушки. Каждая маленькая дробинка выскочила и взорвалась с ярким треском, и от каждого взрывного разрыва у Сумака и Пеббл дернулись уши. Пеббл откинула голову назад, глаза ее расширились, и она, не раздумывая, потянулась и схватила Сумака за переднюю ногу. Сжав ее в шетке, она с удивлением смотрела, как детеныш взрывает свои экскременты.
— Она какает петардами! — восторженно воскликнул Сумак. — Ты это видела? Она какает петардами! Всё, что связано с драконами, просто потрясающе!
Детеныш, довольный тем, что его работа выполнена, пробрался по траве к Сумаку, вскарабкался по его ноге, отчего жеребенок захихикал, схватил его за шею, вцепился в гриву и подтянул свое крошечное тело к рогу Сумака — своему любимому месту для отдыха.
— Мой маленький бумер сделал бум-бум! — Сумак корчился от смеха, хвост детеныша все еще щекотал его шею и ухо. Сумак был так занят смехом, что даже не заметил, что Пеббл все еще держит его за переднюю ногу, и не заметил, когда она отстранилась.
— Что взорвалось? — спросила Трикси.
Сумак посмотрел на свою обеспокоенную маму, на его лице все еще играла широкая ухмылка:
— Она покакала и обожгла их своим огнем, и они взорвались! Она сделала бум-бум!
— О. — Через мгновение Трикси начала улыбаться, вспоминая, насколько маленький дракончик был идеальным спутником для жеребенка. Приятно было видеть Сумака улыбающимся и счастливым, он часто бывал слишком серьезным и угрюмым.
— Бумер — хорошее имя для дракона, — негромко сказала Пеббл.
— О, не знаю. — Трикси, все еще улыбаясь, посмотрела на маленького детеныша, который цеплялся за рог Сумака.
— Спайку нравится имя, которое дала ему Твайлайт. — Сумак замолчал, пытаясь рассмотреть свой колючий рог. — А мне нравится Бумер.
Трикси вздохнула, покачала головой и смирилась с мыслью, что теперь у нее есть маленький дракончик по имени Бумер. Она посмотрела на Пеббл, которая уставилась на Сумака, а затем на Сумака, у которого на лице появилось недоверчивое выражение. Она засмеялась, снова покачала головой, а затем развернулась хвостом, чтобы вернуться к нарезке картофеля на ужин.
— Тебе нравится имя, которое я придумала? — спросила Пеббл, когда Трикси уходила.
— Конечно, нравится, — ответил Сумак.
Маленькая кобылка на мгновение замолчала, глядя в глаза Сумаку:
— Спасибо. — Наступила пауза, и она глубоко вздохнула. — Мне стало легче. Сумак, как ты думаешь, ты сможешь поделиться со мной своим драконом?
Маленький жеребенок замер, его скрещенные глаза расцепились, и он посмотрел на Пеббл. Он заглянул в ее блестящие голубые глаза и почувствовал, как по позвоночнику поползли мурашки. Он сглотнул и попытался заставить свой мозг работать, но его органы чувств только что вышли на пятиминутный перерыв.
— Я не хочу ни удерживать ее, ни отнимать у тебя. Она должна быть с тобой. Но она мне нравится... и ты мне нравишься... и я подумал, что, возможно, это то, что мы могли бы сделать вместе. Может быть, мне нужно сосредоточиться на чем-то другом, а не на том, что мои ужасные родители бросили меня. — Пеббл моргнула, подняла переднюю ногу и откинула с лица свою прямую, примятую гриву. — Мы могли бы быть... как... друзья... которые... воспитывали бы ее вместе.
Сумак сглотнул и постарался не паниковать. Пони могли бы болтать об этом. Или споют эту дурацкую песню о том, как они с Пеббл сидели на дереве и дарили друг другу отвратительные поцелуи. С другой стороны, Пеббл было больно, и сейчас ей, наверное, очень нужен был друг. Она была в плохом положении. Ей казалось, что родители ее не любят, и она действительно была сейчас очень несчастным жеребенком. Конечно, он мог бы смириться с небольшим дискомфортом, чтобы она была счастлива, верно?
Он попытался подумать о том, как мог бы поступить Биг Мак. Что бы сказал Биг Мак о том, что два жеребенка объединились, чтобы вместе воспитывать дракона? Сумак не знал. Он даже не мог представить, что Биг Мак попытается дать ему совет по этому поводу. Моргнув, Сумак понял, что ему нужно что-то сказать, и поскорее, иначе он обидит Пеббл. У неё были чувства, и они были важны для него по причинам, которые он не мог понять или объяснить.
— Я думаю, это было бы замечательно, Пеббл, — негромко сказал Сумак. — Наверняка будут моменты, когда я не смогу взять ее с собой. Мне нужен кто-то, кому я могу доверить заботу о ней. Ты — единственная пони, которую я знаю, и которая достаточно умна, чтобы понять, насколько это важно и серьёзно. Я могу тебе доверять.
Пеббл несколько раз моргнула, ее длинные ресницы на мгновение слипались при каждом открытии и закрытии глаз:
— Спасибо, Сумак Эппл.
На мгновение показалось, что Пеббл хочет сказать что-то еще, но она промолчала. Сумак, снова ставший серьёзным и торжественным, посмотрел на кобылку и кивнул ей:
— Твайлайт дала мне ее, чтобы помочь найти друзей. Может быть, если мы оба будем заботиться о ней, то сможем подружиться вместе.
Кобылка ничего не ответила, но уставилась на Сумака. Немного подумав, она кивнула головой в знак согласия. Она подползла поближе к Сумаку, глубоко вздохнула, расслабилась и поудобнее устроилась на траве.
— Хочешь остаться на ужин? — спросил Сумак.
Пеббл кивнула:
— Я не хочу пока возвращаться домой к Пинки Пай. Я не хочу, чтобы она хватала меня, сжимала, обнимала и пыталась заставить меня чувствовать себя лучше. Я не могу сейчас с ней справиться. Мне нужно побыть в тишине, а Пинки Пай не может быть тихой.
Вздохнув, Сумак попытался придумать полезный, осмысленный ответ, но не смог. Ему было жаль Пеббл, но он не знал, как ей помочь. С Пинки Пай иногда было трудно справиться, но розовая пони хотела как лучше. Было ясно, что Пеббл любят, но Сумак не знал, как заставить ее понять это и примириться с этим. Он взглянул на Бумер и увидел, что она уже спит. Малыши-драконы много спали.
Сегодня был самый важный день в жизни Сумака, возможно, самый важный день в его жизни. Он достиг дна своей ярости и взлетел на вершину счастья. У него появился друг, который был ему очень дорог, хотя он и не понимал ее. Ему был преподнесен драгоценный подарок, который, как он знал, изменит его жизнь. Он подумал о том, что Трикси постоянно твердила о его потенциале. Возможно, Бумер поможет раскрыть его потенциал. Бумер уже немного сблизил их с Пеббл. Решив вместе воспитывать дракона, они сблизились по-особому. Сумак не знал, как это определить, но знал, что это нечто особенное, то, чем стоит дорожить.
— Эй, Пебс, — сказал Сумак.
— Не называй меня Пебс, — ответила Пеббл.
— Я просто хотел сказать... — Сумак сглотнул и обнаружил, что у него внезапно пересохло во рту. Он прочистил горло и усилием воли заставил себя произнести остальные слова. — Я просто хотел, чтобы ты знала, что я рядом с тобой. Ты помогла мне, ты спасла меня, и без тебя я бы никогда не поступил в школу и не реализовал свой потенциал, и я очень многим тебе обязан, и я очень рад, что мы друзья, и я всегда буду рядом с тобой, если я тебе понадоблюсь, и я не могу остановиться, потому что сейчас я чувствую себя очень глупо, и мне кажется, что нет способа закончить это, чтобы не выглядеть глупо, и я просто не могу...
Приложив копыто к губам Сумака, Пеббл заставила жеребенка замолчать. Она посмотрела ему в глаза и ровным монотонным тоном произнесла слово:
— Спасибо.
Когда Пеббл отдернула копыто, Сумак облегчённо вздохнул и замолчал.