Пони из преисподней

Солдат

Этернал Лайт вошёл в камеру медленно, каждый его шаг звучал гулким эхом по холодным каменным стенам. Тусклый свет, льющийся из-за его спины, подсвечивал фигуру Фларри Харт. Она сидела, прислонившись к стене, верхние ноги обвили колени, а истерзанное тело казалось совершенно неподвижным. Кожа на её теле была покрыта шрамами, ожогами и старыми следами порезов. Волосы, некогда сияющие, висели тусклыми прядями, скрывая лицо.

— Я снова пришёл, — начал он сухо, опуская голову. — Пытать тебя, прости.

Фларри подняла глаза на него, уголки её губ тронула едва заметная улыбка.

— Знаешь, ты единственный, кто предупреждает об этом.

Этернал отвёл взгляд.

— Это не избавляет меня от вины. И даже если ты не злишься, не извиниться за это... неправильно.

Она вздохнула, её голос был тихим, но твёрдым:

— Боль давно утратила смысл. Ты не можешь сломать то, что уже разбито.

Он нахмурился, его копыта чуть дрогнули.

— Что ты имеешь в виду?

Фларри отвернулась, её взгляд потемнел.

— Я помню, как всё началось. Как меня забрали, как Сомбра убил моих родителей прямо у меня на глазах. Помню, как кричала, когда моя мать умирала в муках. Это... это сломало меня больше всего. Намного больше, чем то, что было потом.

Этернал молчал, внимательно слушая её, затаив дыхание под шлемом.

— Мне ломали каждую кость и позвонок, — продолжила она, её голос стал холодным, словно воспоминания поглотили её. — Потом всё сращивали магией, чтобы снова сломать. Вырезали куски плоти, потрошили, жгли раскалённым металлом, что бы исцелить и снова начать мучить. В какой-то момент мой голос просто... пропал. Я больше не могла кричать, и страдала в абсолютной тишине .

— Сколько ты здесь? — тихо спросил он.

— Не знаю, — ответила она, не поднимая пустой взгляд. — По ощущениям, уже вечность.

Этернал взял лезвие — тонкое, блестящее, словно специально созданное для того, чтобы разрезать плоть.

— Я постараюсь причинить минимум боли, — сказал он, наклоняясь к ней.

Фларри слегка улыбнулась.

— Ты истинный джентелькольт.

Лезвие скользнуло по её ноге, оставляя за собой глубокую, ровную линию. Кровь медленно потекла, капая на каменный пол. Её тело содрогнулось в рефлекторной агонии, но она не издала ни звука.

— Почему ты так относишься ко мне? — вдруг спросил он, не поднимая взгляда. — Ты дала мне имя, говоришь со мной, как будто я не просто безликий палач.

Она тихо вздохнула, её взгляд был направлен на потолок.

— А почему не должна?

— Я твой мучитель, — сказал он, замерев на мгновение. — Ты даже не знаешь моего лица, не знаешь моей жизни. Я ничем не отличаюсь от остальных безликих слуг короля.

— Потому что ты живое существо, — просто ответила она. — Разве этого недостаточно?

Его взгляд на мгновение встретился с её глазами, и он отвёл его, продолжая свою работу. Лезвие медленно прошло по её сухожилиям, разрезая кожу, но она даже не поморщилась.

— Почему ты единорог? — спросила она вдруг, нарушая тишину. — Большая часть рабов Сомбры — кристальные пони.

— Я здесь не один такой. Чем дольше шла война, тем больше солдат и рабочих нужно было королю. Захваченных пони из Эквестрии переселяли сюда, чтобы пополнять население.

— А твои родители? Они тоже служили ему?

— Не знаю, — признался он. — Нас забирают в младенчестве. Всё, что я помню, это смутный силуэт матери. Одного из двух существ, кому я, казалось, был небезразличен за всю свою жизнь.

Фларри задумалась.

— Кто же второе?

Он поднял взгляд, его голос стал тише, будто ему было трудно это произнести.

— Ты.

Она удивлённо подняла бровь.

— Я? Как легко же я завоевала твоё расположение.

— Ты... — Этернал отложил лезвие, глядя на неё прямо. — Я думал, что ничего уже не может меня удивить. Я убивал виновных и невинных, видел всё, что может предложить война. Я всю свою жизнь провёл в холоде и тишине. А ты... ты первая, кого мне стало искренне жаль, та кто проявляет сочувствие даже к собственному палачу.

Фларри опустила голову, её глаза потемнели.

— Возможно, если бы я не была аликорном, моя судьба была бы другой.

— Аликорны — первостепенные цели для короля. Первой была Луна. В жестоком сражении, он лишил её магии, захватил, запытал и скормил чудовищу, пронизанному одной только тьмой. Второй и третьей стали ты и твоя мать. Ради того что бы добраться до вас он положил сотни своих солдат.

Фларри болезненно, и слегка безумно рассмеялась.

— Заставляешь меня чувствовать себя важной.

Этернал молчал, его взгляд скользил по её истерзанному телу.

— Я надеюсь, ты не разделишь её участь, — сказал он тихо.

— Мне уже всё равно, — ответила она, закрывая глаза.

Тишина повисла в камере, густая, как вязкий туман. Этернал хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он отвернулся, собираясь уйти, как вдруг её голос вновь разрезал эту тяжёлую тишину.

— Спасибо.

Он остановился, обернувшись.

— За что? — спросил он, в его голосе слышалось неподдельное удивление.

— За то, что ты хотя бы стараешься, — произнесла она, всё так же не открывая глаз. — Ты заботишься. Это... странно, но я ценю это.

Его сердце сжалось, в груди вспыхнуло что-то тёплое и неясное. Он не знал, как реагировать, не знал, как вообще относиться к этим словам.

— Я просто... — начал он, но замолчал, так и не поняв что должен сказать.

Она не ответила, снова замкнувшись в себе, и обнимая свои колени, пока на его стекала свежая кровь.

Этернал ещё мгновение смотрел на неё, ощущая странное, незнакомое, почти пугающее тепло, разлившееся по его телу. Не говоря больше ни слова, он развернулся и покинул камеру

---

Единорог медленно открыл глаза, его взгляд упёрся в потолок. Мягкий свет проникал в комнату, заставляя моргать от непривычного ощущения покоя. Сон оставил двойственное чувство: с одной стороны, было тепло, как будто он вернулся к чему-то давно забытому, с другой — мрачный ужас, как тень, которая следила за ним даже во сне.

Он осторожно провёл копытом по боку, где раньше находились застарелые шрамы. Теперь там была только гладкая кожа, как будто их и не было вовсе.

Повернув голову, он оглядел комнату. Светлые стены и простая мебель казались почти чуждыми его сознанию, привыкшему к мраку и сырости. В дальнем углу он заметил знакомую кристальную пони, которая аккуратно мыла пол. Это была та самая, что закричала при виде его в прошлый раз. Её движения были быстрыми, словно она пыталась закончить работу как можно скорее.

В другом углу, на стуле, сидел фиолетовый аликорн, слегка посапывая. Книга свисала с её морды, закрывая лицо. Её расслабленная поза была странной в этом чуждом ему мире. Этернал кашлянул, чтобы привлечь внимание.

Кристальная пони вздрогнула и повернулась к нему. Увидев, что он очнулся, её лицо порозовело от смущения.

— Ой... Вы проснулись, — сказала она с лёгкой дрожью в голосе. — Я... извините за прошлый раз. Я не хотела так испугаться... и напугать вас.

Этернал Лайт кивнул, сдержанно отвечая:

— Я понимаю.

Пони облегчённо выдохнула, а затем повернулась к аликорну:

— Принцесса Твайлайт, он очнулся.

Фиолетовый аликорн резко вздрогнул, книга соскользнула с её морды и упала на пол с глухим стуком. Она что-то быстро и неразборчиво пробормотала, пытаясь понять, что происходит, и потянулась, сонно потирая глаза.

Когда она осознала, что произошло, её взгляд стал более сосредоточенным. Она выпрямилась, её растрёпанные волосы свидетельствовали о долгой бессоннице.

— О, приветствую! — сказала она, натянув усталую, но тёплую улыбку. — Я Твайлайт Спаркл, принцесса дружбы.

Этернал молча кивнул в ответ, его взгляд был строгим, но без враждебности. Кристальная пони тем временем тихо вышла из палаты, оставляя их наедине.

Твайлайт подошла ближе к кровати, взяв в зубы карандаш, который, казалось, материализовался у неё из ниоткуда. Жуя его конец, она пробормотала:

— Простите за мой вид. Последние несколько дней я почти не спала, планируя спасение принцессы Луны.

Этернал продолжал смотреть на неё, стараясь уловить смысл её слов.

— Я рада приветствовать вас в нашем, — она сделала паузу, подбирая слова, — гораздо более дружелюбном измерении. Здесь вы можете начать новую жизнь. И я искренне надеюсь, что мы сможем стать друзьями.

Её искренность была почти невыносимой. Этернал отвёл взгляд, внутренне ощущая дискомфорт.

— Но сначала, — добавила она, её голос стал более серьёзным, — нам нужно спасти принцессу Луну.

Его глаза сузились.

— Каким образом?

Твайлайт буквально засияла от энтузиазма:

— Мы почти ничего не знаем о вашем измерении. Вы — единственный, кто родился и вырос там. Ваши знания — бесценный источник информации. На основе того, что вы расскажете, мы сможем подготовить операцию по спасению.

Этернал глубоко вздохнул. Ему совсем не хотелось ворошить воспоминания, наполненные болью и тьмой.

— Вы хотите, чтобы я рассказал вам о своём мире? — уточнил он, глядя прямо в её глаза.

— Именно, — кивнула она. — Я знаю, это может быть тяжело. Но вы сможете помочь не только Луне, но и себе.

Он закрыл глаза, вспоминая свой холодный и суровый мир. Мрак, бесконечные страдания и крики, которые стали частью жизни.

— Хорошо, — сказал он наконец, открывая глаза. — Я расскажу вам всё, что смогу.

Твайлайт кивнула, её взгляд был полон благодарности.

— Спасибо, Этернал Лайт. Это действительно важно.

Этернал Лайт сидел в своей больничной постели, ощущая тяжесть воспоминаний, словно оковы. Его взгляд блуждал по комнате, пока Твайлайт Спаркл сидела рядом с книгой и пером, готовая записать всё, что он скажет. Её глаза светились одновременно интересом и тревогой, ведь то, что она уже узнала о его мире, казалось ей кошмарным.

— Начните с начала, — мягко попросила она, пододвигаясь ближе. — Расскажи о том, где ты родился.

Он медленно вдохнул, подбирая слова.

— Я родился в семье рабов, — начал он хриплым голосом. — Моих родителей переселили в Кристальную Империю против их воли. Почти сразу после рождения меня забрали. Слуги короля решили, что я лучше подойду для "других целей". Большую часть детства я провёл в бараках. Холодные стены, сырость и серое небо. Работа всегда была, но тогда мне это казалось лучше, чем война.

Твайлайт замерла, перо застыло в воздухе.

— Лучше, чем война? Но ведь это рабство…

Этернал сдержанно кивнул.

— Рабство, да. Но там была еда. Если ты был проворен, мог согреться. А ещё — работа. Она отвлекала от мыслей. Жеребят воспитывали строго. Каждое правило было не просто обязательным, а вбитым кнутом. Нас учили фанатичной преданности королю.

— Ты был предан ему? — осторожно спросила Твайлайт, её голос задрожал.

Этернал замолчал, словно взвешивая свои слова.

— Да. Был, — признал он с неохотой. — Но не потому, что хотел. Я просто не знал ничего другого. Всё изменилось, когда появилась она. Та, кто показала мне иной путь.

— Кто она? — Твайлайт подалась вперёд, но тут же заметила, как его лицо стало холодным.

— Я не готов об этом говорить, — резко отрезал он. — Это связано с… вещами, которые мне лучше не вспоминать. Но скажу одно: из-за того, что Сомбра заставил меня сделать, из-за того, что сделал он... я утратил всякую верность ему. Хотя она ему и не была нужна. Сомбра любил ненависть. Или страх. Считал, что это делает нас сильнее.

Твайлайт лишь вздохнула, пытаясь осознать услышанное.

— А что случилось, когда ты стал взрослым? — спросила она, стараясь перевести тему.

— Мне выдали доспех, меч, шлем. И отправили на фронт, — ответил он с тяжестью. — Пока рабы выращивали кристальные грибы в пещерах, чтобы кормить армию, мы убивали и умирали.

Он внезапно замолчал, сжав копыта. Глаза его стали остекленевшими, словно перед ним вновь возникли образы прошлого.

— Ты... ты хочешь продолжить? — тихо спросила Твайлайт.

Этернал медленно кивнул.

— Шлем. Он делал всё за тебя. Ты осознавал, но не мог сопротивляться. Он управлял телом, заставляя выполнять приказы. Даже самые ужасные. Это… убивало изнутри. Но…

Он замолчал, потом продолжил уже тише:

— Но я ничего не чувствовал. Мы видели смерть каждый день. Детей. Стариков. Тех, кто просто оказался не в то время и не в том месте. Всё слилось в одно — кровавое месиво.

Твайлайт вздрогнула, закрывая глаза, как будто пыталась отогнать образ, который нарисовали его слова.

— Это... ужасно.

— Это война, — спокойно ответил он. — Сражения, горы трупов, самоубийственные атаки. А ещё операции, постоянная охота на аликорнов.

— Аликорнов? — переспросила Твайлайт, её голос дрогнул.

Этернал утвердительно кивнул.

— Они были ключевыми целями. Лидерами. Полководцами. Первой была Луна. Сомбра выманил её, пожертвовав тысячами солдат, чтобы истощить её силы. Когда она решила, что битва окончена, он напал. Победил её. Сломал.

— Что он сделал с ней? — едва выговорила Твайлайт, зная, что ответ будет страшным.

Этернал закрыл глаза, словно пытался отгородиться от воспоминаний.

— Он пытал её. Отрезал крылья и рог. А потом скормил чудовищу.

Твайлайт побледнела.

— Чудовищу?

— Слышал только слухи, — мрачно ответил он. — Под дворцом живёт создание. Огромное, как аликорн, сделанное из тьмы и гниющей плоти. Никто не знает, как он его создал. Но он постоянно кормит его пленниками.

Твайлайт закрыла лицо копытами.

— Это… это безумие. Мы должны спасти нашу Луну. Нельзя позволить ей закончить так же!

Этернал мягко покачал головой.

— Она не умрёт быстро. Он любит играться с жертвами. У нас есть время.

— Не думаю, что это меня успокаивает, — прошептала она, потирая виски. Затем встала, бросив взгляд на записи. — На сегодня хватит. Но я должна бежать. Мы должны действовать быстро. А тебя ждут принцесса Каденс и Шайнинг Армор. Они хотят обсудить детали твоего пребывания здесь.

С этими словами она вышла из комнаты, оставив единорога наедине с его мыслями и тяжестью воспоминаний.

Этернал с трудом поднялся с кровати, мышцы отказывались подчиняться, словно он провел вечность без движения. Его шаги были шаткими, неуверенными, но он упрямо двинулся к выходу, привыкая к ощущениям своего тела без доспехов. Однако на пороге его остановила кристальная пони, которую он мельком видел ранее.

— О нет, так дело не пойдет, — заявила она, осмотрев его с головы до копыт. — Вы же всех напугаете, а уж перед принцессой и вовсе нельзя в таком виде появляться.

Она укоризненно покачала головой, указывая на его спутанную и рваную гриву, грязь, въевшуюся в шерсть, и следы от старых ран, которые делали его облик еще мрачнее.

— Пойдёмте, я вас приведу в порядок, — добавила она, подтолкнув его к ближайшему санитарному помещению.

Этернал не стал протестовать. Он чувствовал себя слишком уставшим и равнодушным, чтобы возражать. Пони проворно взялась за дело, начав с того, что смывала с него слои грязи теплой водой. Это было странное, почти забытое чувство — чистота. Он отметил про себя, как приятно теплая вода касалась его шерсти, но не дал этому вырваться наружу.

— А я смогу получить свои вещи? — спросил он, когда она начала выстригать спутанные клочья гривы, придавая ей хоть какой-то вид.

— Какие вещи? — переспросила пони, не останавливая работы.

— Мои доспехи, шлем и меч, — равнодушно ответил он.

Она остановилась и посмотрела на него с удивлением.

— Они сейчас изучаются, вряд ли их отдадут. Но зачем они вам? Вы же в них напугаете кого угодно.

Этернал чуть заметно пожал плечами.

— Я провел в них большую часть своей жизни. Они стали для меня второй кожей.

Пони кивнула, вернувшись к работе, но с улыбкой добавила:

— Придется привыкать жить с одной кожей. Всё к лучшему, знаете ли.

Когда она закончила, кристальная пони поставила перед ним зеркало. В отражении он увидел аккуратно подстриженную гриву, чистую и ухоженную шерсть. Большинство шрамов теперь не казались такими жуткими, кроме одного — длинного и глубокого разреза, пересекающего его грудь. Однако лицо… лицо оставалось таким же холодным и суровым, изрезанным сетью морщин.

— Ну вот, теперь вы почти завидный жеребец, — весело заметила она. — Если оставшиеся шрамы зарастить шерстью, то за вами все кобылы будут бегать!

Он лишь вздохнул.

— Я привык видеть себя в броне и шлеме. Этот вид… кажется чужим. Будто на меня смотрит совсем другой пони.

— А разве это не шанс начать жить заново? Счастливо и беззаботно, как обычный пони? — с наивным оптимизмом спросила она.

Этернал помедлил, прежде чем ответить:

— Обычным пони я никогда не был. Но… ради одной кобылы и данного ей обещания, я попытаюсь найти своё место здесь.

Её глаза загорелись от радости. Прежде чем он успел добавить что-то еще, она прыснула в него духами.

— Для свежести! — смеясь, заявила она, пока он кашлял, ошеломленный резким ароматом. Затем она буквально вытолкала его за дверь.

Яркий солнечный свет ослепил его, заставив на мгновение прикрыть глаза. Кристальный город сиял, словно сделанный из тысячи отражающих зеркал.

Этернал шагал по улицам Кристальной Империи, неуверенно переставляя копыта. В этом городе он когда-то родился, но сейчас он казался ему абсолютно чуждым. Всё вокруг блестело и переливалось так, что свет почти слепил его. Отражения солнечных лучей на кристаллических поверхностях домов, мостовых и даже самих пони резали глаза. Город жил своей жизнью: по улицам неспешно прогуливались местные жители, разговаривая и смеясь, их шерсть переливалась яркими оттенками, словно у драгоценных камней.

Несмотря на старания заботливой медсестры, приведшей его в порядок, Этернал не вписывался в этот блестящий, почти сказочный мир. Его шерсть, хотя и чистая, всё ещё выглядела тусклой. Его оставшиеся шрамы, хоть и во многом ставшие менее заметными, всё же притягивали взгляды. Даже его выправка, прямая и военная, будто кричала о его прошлом, не оставляя никому сомнений: он не принадлежал этой реальности.

Пытаясь ориентироваться в городе, Этернал шёл наугад, лишь иногда бросая взгляды на высокие башни дворца, возвышавшиеся над городом. Он понимал, что рано или поздно найдёт путь, но каждое новое пересечение улиц только больше запутывало его. Однажды он чуть не врезался в группу молодых кристальных пони, оживлённо обсуждавших что-то между собой. Они мгновенно замолкли, заметив его, и поспешно разошлись в разные стороны, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Он остановился, устало оглядываясь, и попытался спросить дорогу у пожилой пони, неспешно шедшей мимо.

— Извините, вы не подскажете, как мне пройти… — начал он, но фраза замерла в воздухе, так как пони резко отвернулась и ускорила шаг, будто не слышала его.

Ситуация повторялась вновь и вновь: где бы он ни пытался спросить, его либо игнорировали, либо испуганно отходили в сторону. Такое отношение наполняло его глухим раздражением.

В конце концов, он сосредоточился только на поиске пути, не обращая внимания на чужие взгляды. Однако это не помогло избежать новой проблемы. На одном из перекрёстков он, не глядя перед собой, врезался в крепкого жеребца, который шёл ему навстречу. Удар оказался настолько неожиданным, что оба едва не упали, а их головы столкнулись с глухим звуком.

— Эй, смотри куда идёшь! — раздался грубый голос. Жеребец шагнул назад, потирая лоб, его раздражение было очевидным.

Этернал отступил, осознавая, что снова оказался в центре внимания. Он открыл рот, чтобы извиниться, но не успел, так как со стороны раздался звонкий смех.

— Оставить его без охраны — была действительно плохая идея, — сказал жеребец, однако его тон сменился на более спокойный, как только он бросил взгляд на сопровождающего его аликорна.

Осознав, кто перед ним, Этернал тут же низко поклонился.

— Простите за мою неуклюжесть, Ваши Высочества, — его голос прозвучал хрипло, но уверенно.

— Поднимайтесь, вам не нужно кланяться, — мягко произнесла Каденс, жестом показывая, что он может встать.

— Зато извиниться было бы неплохо, — проворчал Шайнинг Армор, потирая голову.

— Прошу прощения, — повторил Этернал, выпрямляясь. — Я... просто потерялся.

Каденс мягко улыбнулась.

— Это не страшно. Мы понимаем, что вам сейчас непросто. Вы ведь Этернал Лайт, верно?

— Да, Ваше Высочество, — подтвердил он. — И мне искренне жаль за мой поступок.

— Всё в порядке, — заверила она. — Хотя оставлять вас одного действительно было не лучшей идеей.

Шайнинг Армор недовольно хмыкнул.

— А я говорил, что его нужно держать под присмотром. Кто знает, что может натворить такой... гость.

— Шайнинг! — строго окликнула Каденс. — Этернал здесь по нашей воле. Мы обязаны помочь ему.

Шайнинг нехотя кивнул.

— Да, да... Хотя он определённо знает, как выживать. Всё-таки не каждый одолеет принца. — Он перевёл взгляд на единорога. — Кем ты вообще был в армии Сомбры? Как смог справиться со мной?

Этернал слегка задумался, но в уголках его губ мелькнула едва заметная улыбка.

— Я... Я был обычным солдатом на великой войне.

Ответ вызвал краткую паузу, прежде чем Каденс вновь взяла слово.

— Мы рассчитываем, что ваш опыт будет полезен нам, Этернал. Гвардия нуждается в сильных и умелых пони. Мы будем способствовать вашей интеграции в наше общество, но и присматривать за вами — ради вашей же безопасности.

— Конечно, — спокойно ответил он. — Я благодарен за шанс... и за вашу веру.

Каденс кивнула с лёгкой улыбкой.

— Тогда начнём с малого: покажем место, где вы сможете поселится. Всё остальное обсудим позже.

Шайнинг Армор выдохнул, пытаясь успокоиться после столкновения, но всё же не смог удержаться от недовольного комментария:

— Решили поселить тебя во дворце, — начал он, его голос звучал сдержанно, но чувствовалось раздражение. — Хотя мне это и не нравится. Отправлять тебя в казармы было бы слишком жестоко, да и ты скорее всех бы распугал.

Этернал лишь слегка кивнул, давая понять, что примет любое решение.

Каденс, стоявшая рядом, мягко улыбнулась и добавила:

— Да и, на удивление, Фларри настояла на этом.

Шайнинг нахмурился еще больше, словно это только усилило его раздражение.

— Она чувствует вину за то, что сделала, — задумчиво продолжила Каденс, чуть наклоняя голову в сторону.

Эти слова заставили Этернала впервые слегка повернуть голову, но он ничего не сказал. Каденс, видимо, заметив это, задумалась и продолжила:

— Знаешь, может, нам стоит сделать его её телохранителем? Может он бы приструнил её… энергичный характер.

Шайнинг Армор посмотрел на жену так, словно она только что предложила невероятную дерзость.

— Абсолютно нет, — резко ответил он. — Ты знаешь, чем это обычно заканчивается.

Каденс слегка рассмеялась, её смех был лёгким и мелодичным, но в нём слышалась доля задора.

— Любви все возрасты покорны, дорогой, — проговорила она с лёгкой улыбкой, наклоняясь ближе к мужу. — Мы ведь начали наши отношения гораздо раньше.

Шайнинг Армор на мгновение растерялся, его щеки слегка порозовели. Он отвёл взгляд, пробормотав что-то неразборчивое, явно смущённый её словами.

Единорог, казалось, был совершенно равнодушен к их беседе, его взгляд скользил по улицам, как будто он пытался найти что-то знакомое или цеплялся за случайные детали, чтобы не выглядеть неуместно.

Шайнинг Армор, всё ещё слегка смущённый, тряхнул головой и сказал, пытаясь вернуть себе серьёзный тон:

— Это не для Фларри. И уж точно не кто-то вроде него.

Он кивнул в сторону Этернала, внимательно оглядывая его с головы до копыт.

— Признаю, — медленно сказала Каденс, её взгляд также устремился на единорога, — он, возможно, не самый подходящий кандидат для… романтических увлечений.

Она прищурилась, будто оценивая каждую деталь его внешности. Глубокие шрамы, холодное выражение лица, общая замкнутость — всё это явно говорило о том, что Этернал был далёк от образа романтического героя.

— Но, с другой стороны, — добавила она с лёгкой улыбкой, — может быть, как раз противоположности притягиваются?

Шайнинг Армор широко раскрыл глаза, шокированный её словами.

— Ты серьёзно это рассматриваешь?! — почти выкрикнул он, глядя на жену.

Каденс засмеялась громче, прикрывая рот копытом.

— Конечно же, нет, дорогой. Это была шутка, — ответила она, лукаво посмотрев на мужа.

Шайнинг всё ещё выглядел недоверчиво, но, к счастью, его раздражение быстро сменилось облегчением.

Этернал, в свою очередь, оставался невозмутимым. Однако в его взгляде появилась легкая тень усталого понимания, как будто он уже привык к тому, что его обсуждают, даже когда он стоит рядом.

— Телохранитель, — пробормотал он тихо, скорее для себя, чем для кого-либо, и отвернулся, вновь направив взгляд к ослепляющим улицам Кристальной Империи.

Группа вышла на рыночную площадь перед дворцом, окружённую яркими прилавками и шумной толпой кристальных пони. Этернал замедлил шаг, словно поддаваясь какому-то интуитивному чувству, и бросил взгляд на Шайнинга.

— Когда мне вернут мои вещи? — спросил он, его голос прозвучал ровно, но в нём ощущался намёк на настороженность.

Шайнинг Армор тут же нахмурился.

— Это зависит, что ты имеешь в виду под "вещами". — Он чуть сдвинул брови, явно недовольный этим вопросом. — Если ты про шлем, то мы до сих пор не можем понять, как он работает. Какие бы магические анализы мы ни проводили, механизм остаётся загадкой.

— Шлем — это не просто вещь, — ответил Этернал. Его голос оставался спокойным, но с ноткой скрытой гордости.

— Может, и так, — буркнул Шайнинг. — Но он останется в нашей лаборатории до особого распоряжения. Доспехи тебе не понадобятся. Мы выдадим тебе новые, более подходящие для нашего времени и… нашего мира.

Этернал чуть заметно качнул головой, никак не реагируя на недовольный тон Шайнинга.

— Разве что меч, — продолжил принц, почесывая подбородок. — Его ты сможешь забрать позже.

— Хорошо.

На мгновение повисла тишина, пока Шайнинг не добавил, словно что-то вспомнив:

— У тебя были ещё какие-нибудь личные вещи?

Этернал отрицательно помотал головой, его взгляд тем временем скользил по оживлённой площади. Мягкий блеск кристаллов на зданиях, запах свежей выпечки, разноцветные палатки с тканями, фруктами, украшениями… Всё это наводило на мысли, что он смотрел на чуждую картину, которой не мог найти места в своих воспоминаниях.

— В моём мире… Кристальный город выглядел совсем по-другому, — сказал он тихо, словно погрузившись в собственные мысли.

Каденс улыбнулась, подаваясь чуть вперёд.

— Почту это за комплимент.

Её мягкий тон и тёплая улыбка смягчили атмосферу. Она проследила за его взглядом, блуждающим по площади, и заметила, как он сосредоточился на одной из витрин с кондитерскими изделиями.

— Что-то приглянулось? — спросила она, сдерживая лёгкий смешок. — Мы вполне могли бы купить тебе что-нибудь в качестве подарка на новоселье. Новый дом, новая жизнь, новый старт… Это было бы символично, не так ли?

Этернал лишь молча кивнул, не отрывая взгляда от прилавка. Его глаза почти жадно бегали по разноцветным пирожным, карамельным яблокам и слоям свежего крема. Он сглотнул, но в тот же миг его внимание перехватило нечто другое.

Немного в стороне стоял прилавок, где местный умелец продавал портреты членов королевской семьи.

Этернал застыл, словно что-то глубоко внутри него пробудилось. Его взгляд задержался на лице принцессы Фларри, и что-то неуловимое заиграло в его глазах — смесь тоски, нерешительности и странного восторга.

Каденс внимательно наблюдала за ним, уловив его напряжение.

— Ты решил, что хочешь? — мягко спросила она, делая шаг ближе.

Этернал медленно повернулся к ней, сглотнул и чуть опустил взгляд.

— Да, — произнёс он тихо, но уверенно. — У меня уже есть идея.

Каденс подняла бровь, её лицо выражало любопытство. Шайнинг Армор только нахмурился ещё больше, словно подозревал, что ничего хорошего из этого не выйдет.