Родители Флаттершай

Родители Флаттершай

Флаттершай вскочила на ноги и, спрыгнув с постели на пол, подошла к выкрашенному зелёной краской резному шкафу, в котором, как я знал, пони хранила разные ценные и просто милые её сердцу вещи: диплом ветеринара, аккуратно сложенные коробки с мелкими побрякушками, ароматические палочки и свечи, сувениры, альбомы с фотографиями питомцев, золотой билет на гала. И многое-многое другое, чего я не заметил, когда в прошлый раз искал в нём витамины для Энджела. Медленно кружась, на пол опустилось лёгкое жёлтое пёрышко, выпавшее из её крыла. Просунув копытца в отверстия, вырезанные в дверцах в виде сердец, пони распахнула их и углубилась в недра шкафа.

«Ну, где же она? Где… А, вот».- Аккуратно держа зубами фото в рамке, пегаска вынырнула на свет. Сунув фото под крыло, пони закрыла дверцы и направилась ко мне. Я приподнялся на кровати и поудобней поправил подушку.

-Вот, держи,- пегаска приподняла крыло, и снимок упал в подставленную мной ладонь.- Эта фотография была сделана незадолго до их свадьбы.

Пони легла рядом и, поправив чёлку так, чтобы та не спадала на глаза, положила голову мне на плечо. Фотография была сделана где-то высоко в горах: бездонное синее небо, на заднем фоне были видны пики скал, вокруг лежал ослепительно искрящийся на свету снег. Со снимка на меня смотрели стоящие полубоком пегаска и единорог. Пегаска повернула голову и, широко улыбаясь, прижалась носом к щеке жеребца. На улице мороз и из их ноздрей выходит отчётливо видный на холоде пар от горячего дыхания. Неподалёку видны ещё несколько пони в оранжевых комбинезонах, занятых распаковкой обитых металлическими лентами деревянных ящиков с крупными надписями по трафарету «хрупко» и «Королевская почтовая служба». На перевёрнутом вверх дном коробе с надписью «не кантовать – стекло» сидит золотоглазая серая пони-блондинка с кьютимаркой в виде мыльных пузырей. В копытах она держит планшет с бумагой, раздуваемой ветром, в зубах карандаш, шея окутана полосатым шарфом, на голове наушники с микрофоном. Рядом с ящиками лежат потухшие дымовые шашки и парашюты, скрученные и прижатые к земле, на которых, по-видимому, и был сброшен груз. Позади парочки стоит радиовышка и небольшой деревянный домик с затянутыми инеем окнами и чуть припорошенной снегом поленницей дров. Рядом шест с развевающимся наверху полосатым красно-белым чулком, указывающим направление и силу ветра. Оба пони были в форме. Он – фисташковой масти, с гривой цвета лайма и изумрудными глазами – одет в рубашку цвета хаки и галстук, поверх которой наброшен белый халат с двумя нашивками на рукаве: красный крест в белом круге, очерченном жёлтой нитью, и надпись «доброволец». Я не увидел его кьютимарку, которую своим телом скрыла пегаска. Она – лазурного цвета с сиреневой короткой гривой и фиолетовыми глазами – в коричневой лётной куртке с погонами и прорезями для крыльев, большие круглые очки-консервы сдвинуты на лоб, на шее висит цепочка, составленная из металлических шариков, на которой пластинка с выдавленными на ней крупными символами. Левое крыло пегаски механическое, и металлические пластины перьев тускло отражают солнечный цвет. Её кьютимарка – порыв ветра.

— Это их единственная горная фотография,- негромко начала свой рассказ пони,- Обычно в тех местах ураганный ветер со снегом и для снимка они использовали погодное окно, предназначенное для сброса груза. Это мои мама – Азурскай, и папа – Ноублсоул,- указала копытцем Флаттершай,- Папа происходит из довольно состоятельной семьи, родился и школу закончил в Кантерлоте. Затем на несколько лет уехал в Грифонье королевство, где поступил в ученики к часовщику. У него в детстве было хобби – любил собирать миниатюрные механизмы, паровые машины, действующие модели паровозов, механических птиц. Когда вернулся, отправился в Сталлионград и поступил на приборостроительный факультет Сталлионградского государственного университета. Проучился несколько курсов, и, посчитав, что узнал всё, что хотел, поступил на хирурга в Кантерлотскую медакадемию, которую и закончил с отличием. После того, как он прошёл интернатуру, папа устроился на работу в престижную частную клинику. Обычная, скучная, как он говорил, жизнь.

А мама родилась посреди леса в избушке лесника. С самого рождения она была окружена природой и животными. Летать она научилась, когда, не послушавшись родителей, убежала к высокому обрыву над озером Гроз, местом, где происходит зарождение всех диких ветров Эквестрии. Озеро покрыто туманом, вклочья раздираемым ветрами, носящимися у поверхности, а небо над ним скрыто пеленой грозовых облаков. Земля осыпалась под ногами жеребёнка, слишком близко подошедшего к краю, и она стала падать вниз. Плавать мама тогда ещё не умела, так что выбор был невелик: либо взлететь, либо утонуть. Почти у самой воды сильные воздушные потоки подхватили испуганную пони и замедлили падение, дав ей время на концентрацию. Так она совершила первый самостоятельный полёт. После этого, получив нагоняй от родителей, мама стала сопровождать своего отца при облёте лесной территории. Летом они предотвращали пожары, сгоняя тучи и вызывая дождь. Зимой оставляли соль на пнях для лосей и оленей, сено для косуль, готовили кормушки для мелких птиц. Помечали деревья, пригодные для вырубки. И много прочих дел, каких хватает в лесном хозяйстве. Ближайшая школа находилась слишком далеко, и мама обучалась на дому. Возможно, это и послужило причиной её некоторой дикости и необщительности, которую потом с большим трудом удалось сломать отцу. Когда пони была совсем маленькой, у неё обнаружился талант в управлении погодой: кобылка умела почти мгновенно из ниоткуда призвать грозовое облачко, совсем как настоящее, чёрное, ворчливое и грохочущее, с молниями, только совсем-совсем крохотное. Оно неотступно следовало за мамой, куда бы она ни пошла или не полетела, пока та не желала, чтобы оно исчезло. С возрастом мама научилась призывать не только дождь, но и ураганные порывы ветра, снег. Однажды она удивила родителей морозным инеем на окнах посреди жаркого лета. С детства привыкшая к физическому труду, целеустремлённая и волевая, мама привыкла рассчитывать только на свои силы. Её папа – мой дедушка, решил, что она достойна нечто большего, чем работа лесником, и когда мама достигла призывного возраста, отправил её в ближайший вербовочный армейский пункт. На распределении у медкомиссии и офицеров не было разногласий по поводу назначения – абсолютно здоровая, физически крепкая и выносливая – только в ВВС. А учитывая способности к нестандартному управлению погодой, её направили на спецобучение. В академию всепогодных разведчиков. Это специально подготовленные пегасы, способные к полёту в любую погоду, на сверхдальние расстояния и на сверхвысотах, где воздух разрежен и мало кислорода, при экстремальных температурах, выдерживающие многократные перегрузки. Навык управления погодой такие пегасы используют не для разгона облаков, а наоборот, для создания грозовых, снеговых туч и торнадо, создающих защиту или маскировку для полёта, в зависимости от ситуации. Рэйнбоу Дэш не рассказывала тебе о Чудомолниях? Она их фанатка и надеется когда-нибудь присоединиться к их команде. Это группа, выполняющая фигуры высшей пилотажа, и она как раз была основана пегасами, прошедшими службу в разведке.

-Что у неё с крылом?- прервал я пегаску.

-Несчастный случай. Я расскажу.- Пони запрядала ушами, отгоняя сонного комара, нудно звенящего у головы.

-Ты, наверное, уже знаешь, в Эквестрии происходит ежегодная миграция драконов. О, боюсь их до смерти, как вспомню, так сразу жуть берёт.

— А Спайк? Он же дракон.- Я снова перебил Флаттершай.

-Спайк…ну…он – другой. Во-первых, его вырастила Твайлайт. Он не дикий, а вполне себе милый маленький воспитанный дракончик. Во-вторых, когда дракон взрослеет, то становится более жадным, а от жадности он растёт ещё больше. Вырастает ещё – становится жаднее. Получается замкнутый круг. А Спайк уже переболел этим, однажды он вырос и чуть не разнёс полгорода, но сумел осознать весь ужас происходящего и снова стал нормальным, привычным нам дракончиком. Спайки-Вайки, как называет его Рэрити. Он сможет сдержать себя в лапах. Надеюсь. Но рано или поздно он всё-таки вырастет, и нам придётся с этим что-то делать.

-Я понял, вернёмся к твоим родителям. Как они встретились?

— Хорошо, всё по порядку, – пони продолжила.- Поначалу небольшая, по пути следования стая пополняется всё большим и большим количеством присоединяющихся к ней драконов. Они слетаются отовсюду. Как правило, путь миграции пролегает по одному и тому же маршруту, который не менялся вот уже несколько десятков лет. Даже один дракон представляет серьёзную угрозу, а такое крупное скопление вообще может привести к катастрофе. К счастью, драконы во время пути стараются не задерживаться на стоянках для отдыха, и редко отвлекаются от цели полёта. Но всё же для предотвращения инцидентов Королевским Зоологическим Обществом совместно с Военно-воздушными Силами Эквестрии была создана служба, в обязанности которой вменяется контроль полёта стаи и предотвращение каких-либо задержек на пути её следования, чтобы драконы как можно скорее покинули земли Эквестрии. А ещё обеспечение совместно с гражданской обороной безопасности населённых пунктов, над которыми пролетает стая. На работу в ней, как правило, и привлекаются пегасы, служащие в ВПР.

Весь маршрут полёта поделён на отрезки, за которыми закреплены наземные точки наблюдения, служащие пунктами связи и координации, откуда все сведения поступают в единый информационный центр. Пегасы ведут стаю по своей территории и на границе участка передают её следующей группе, полной сил вступающей в сопровождение. Считай, как эстафета, только палочка злобная и своенравная. Именно на таком пункте они и встретились. Отцу надоела столичная безопасная жизнь, решив хапнуть адреналина и свежих ощущений, он, узнав о сезоне миграции, закончил текущие дела и просто-напросто сбежал с работы, оставив на столе записку: «скоро вернусь». Это был не первый раз, когда он, всё бросив, уносился, одержимый какой-либо идеей. Это «скоро» для него растянулось на два с половиной месяца, которые круто изменили его жизнь. До прилёта стаи точку необходимо было подготовить: обновить припасы, установить оборудование слежения, очистить площадку для сброса грузов и прочие мелкие, но важные дела. Отца доставили первым, затем подтянулись рабочие и инженеры. Когда до предполагаемого пролёта стаи оставалось несколько дней, вместе с военными пегасами прибыла мама. Для неё это всего лишь очередное задание, каких уже было много. Отец, до этого скучающий в кампании техников, оживился при виде красивой, стройной пегаски в форме, но мама посмотрела на него таким холодным взглядом, по сравнению с которым мороз на улице показался весенней оттепелью. «Дверь открылась и из слепяще-белой бездны вьюги в дом шагнула пегаска. Когда она, окружённая клубами морозного пара, в хлопьях налипшего снега и сверкающем серебре инея, покрывавшего меховой воротник лётной куртки, стянула защитную маску и встряхнула гривой, я потерял дар речи. Но её взгляд был так холоден и колюч, что мне, сидящему у камина, показалось, будто по коже мазнули кусочком льда. Впрочем, наверное, это всё-таки был воздух с улицы…»- так папа рассказывал мне о моменте их первой встречи.

Самостоятельная и независимая, мама не особо доверяла незнакомым пони. «Есть только я и моя семья»- это был её принцип. А семья это ВВС и ближайший круг сослуживцев. И отец не входил в их число. Она выполнит задание и вернётся, ни к чему новые знакомства и привязанности. Всё их общение сводилось к проверке рефлексов, давления и пульса, назначению витаминов перед выходом на полёт. Но в день пролёта случилось непоправимое.

Драконы весьма склочны, эгоистичны и своенравны. Иногда во время полёта они начинают драку в воздухе, задерживая стаю. Если по каким-либо причинам происходит отклонение от курса, угрожающее безопасности наземной и воздушной территории Эквестрии, тогда несколько пегасов создают грозовой фронт, окружающий стаю со всех сторон, при этом оставляя свободным воздушный туннель, стенами которого служат насыщенные разрядами молний тучи. Если дракон влетит в такое облако, его ждёт болезненный удар электричеством, и поэтому стая вынуждена лететь в нужном для пони направлении. Вот как раз во время такого инцидента мама и лишилась крыла. Звено не успело отлететь далеко от их пункта связи, расположенного на вершине одной из покрытой ледниками гор, когда мама, вызвавшая снежную бурю, чтобы повернуть стаю, и отвлечённая напарником, слишком сильно приблизилась к дракону. И получила от него струю пламени. Дракона почти сразу же уничтожили множественными ударами молний, вызванных пегасами. А мама, оставшись без перьев, вмиг обгоревших на охваченных пламенем крыльях, с огромной высоты упала в плотную пелену облаков, сразу же скрывшую её. Никто не заметил, куда она упала, и её, потерявшую сознание, успело занести снегом. Когда её, наконец, нашли и доставили на пункт наблюдения, оказалось, что вдобавок к ожогам и переломам она отморозила левое крыло.

Отцу пришлось принять нелёгкое решение: шансов спасти крыло почти не было и у мамы могло начаться заражение крови. Крыло пришлось ампутировать. Для пегаса, жившего небом, это оказалось тяжелейшим ударом. Мама приняла решение отца и не винила его ни в чём, но она не хотела больше жить. Впала в апатию, потускнела, ничего не ела, раны и переломы очень долго заживали. Маму и отца, как её лечащего врача, эвакуировали в госпиталь Филлидельфии. Папа, принявший свалившееся на неё горе как своё собственное, поддерживал, чем только мог. Всё свободное время проводил с ней, боясь, чтобы она не навредила себе, не отходил ни на минуту. Сам усталый и измотанный, он пытался вернуть ей интерес к жизни. И к нему пришла идея. Он построит для неё крыло, механическое, но не протез, а совсем как настоящее, только из металла. Наложит на него заклинание, чтобы мама могла управлять им, как своим собственным, и она снова сможет обнять небо. Отец заразил её этим. Мама оживала на глазах: стала улыбаться и принимать пищу, вновь заблестела поблекшая за время апатии шёрстка. Она стала доверять папе, пришла открытость. Отец понял, что на самом деле этой ледяной пони не хватает самого элементарного – тепла и общения. Когда она выздоровела, они вдвоём отправились в Сталлионград, где друзья отца по университету, работавшие инженерами, совместно с ним спроектировали крыло, подогнанное и сделанное специально под маму. После месяца проб и испытаний они смогли создать идеальный вариант. Когда мама совершила первый за послеоперационный период полёт, она вернулась с глазами полными слёз, а потом села на землю и ещё долго плакала от счастья. Ей вернули небо. Маме пришлось привыкать к новому балансу и управлению полётом, ведь даже сделанное из самых лёгких материалов, крыло, где перьями служили металлические пластины, а мышцами и сухожилиями – искусственные волокна, было тяжелее обычного, но она упорно тренировалась, почти доводя себя до истощения, и вскоре летала, как прежде. После этого они направились каждый в свою сторону. Мама – в Виндзор, в штаб командования ВВС, расположенный в облачном городе, а отец в свою клинику в Кантерлоте. Перед тем, как посадить отца на поезд, мама на прощание подарила ему поцелуй. Когда она прибыла в Виндзор, оказалось, что её готовят к демобилизации и отправляют на комиссию, которая должна была определить способность нести дальнейшую службу. Ещё никогда прежде пегас, получавший такую травму, не оставался в рядах ВВС, и тем более не допускался к полёту. Максимум, что ей светило- служба в наземных войсках, обеспечивающих координацию полётов, или почётная, но всё-таки пенсия. Мама не сдалась, наземные войска – это плевок в душу, ей, служившей в элите. И она потребовала проверить её способности и мастерство. Скептически настроена комиссия, решив отвязаться от неё, устроила проверку. Они были поражены. Пегаска перевыполнила все нормативы. Комиссия признала свою неправоту и маму восстановили в звании и допустили к полётам без ограничений.

Мама была безумно счастлива. Только вот чего-то не хватало. Чего она никогда ещё не испытывала. Такого же важного, как, она боялась признать, небо. И даже больше. Отца. Точно такие же чувства испытывал и папа в Кантерлоте. Жизнь вошла в привычное русло. Работа в клинике, потом театр, ипподром по выходным, походы на балы и приёмы. Успешный и популярный, окружённый красавицами, живущий в достатке, он не мог забыть тот поцелуй. И был готов отдать всё в обмен на новый. Да, мои родители расстались. Расстались, чтобы понять, что не могут жить друг без друга. Папа оставил практику в столице и подал запрос на приём его в медицинскую службу Виндзорской военно-воздушной базы. Для единорога не проблема наложить заклинание, позволяющее ходить по облакам, а причин для отказа не было, и его запрос одобрили. В первый же день он встретил маму у ворот базы с огромным букетом красных роз. Они вместе съели их, но оставили один цветок, который засушили на память. После этого они уже не расставались. В папины обязанности входил контроль медицинских показателей пегасов перед полётом, и отец отправлял маму в полёт и встречал после. Лазал к ней ночью в общежитие для кобылок. Его ловили и наказывали, но ничего не могли поделать. Наконец, им выделили отдельное жильё. На все задания, где могла понадобиться помощь врача, и где это было возможно, их отправляли вместе.

На фотографии заснят их второй, и он же последний сезон миграции драконов, где они принимали участие. Причём тот же самый участок, что и в первый раз. Мама сама попросилась на него, чтобы преодолеть свой страх и довести дело, начатое ею в прошлом году, до конца. И отца прихватила. И, нужно сказать, стаю она провела на отлично, драконы нигде не были такими смирными, как на её отрезке пути. Вскоре они поженились, родилась я, и им стало не до драконов. Когда я немного подросла, меня направили в Клаудсдэйл, в детский лётный лагерь, где я познакомилась с Рэйнбоу и где определилась моя дальнейшая судьба. Мамины надежды, что я тоже стану военной, не оправдались. И слава Селестии, как сказал отец. Хватит нам в семье и одной взбалмошной, упрямой и дикой пони. Я взяла от мамы любовь к животным, а от папы – медицину. В общем, я стала ветеринаром. После пятнадцати лет службы маму отправили на военную пенсию, и они с папой вернулись в Кантерлот, где он вновь устроился в клинику, а мама стала тренером в центре реабилитации инвалидов-пегасов. Вот уже несколько лет как они уехали в Зебрику с экуунитарной помощью местным племенам зебр. Вот и всё, что они мне рассказали. В принципе, у меня самая простая семья, ничего особенного.