Жидкая тьма

Контроль

В жизни каждой девушки наступает момент, когда она начинает сама себя ослеплять опостылевшими стереотипами. Тогда разум и душа слабнут, иные силы берут страдалицу под свой контроль.

В жизни каждой девушки наступает момент, когда она начинает сама себя ослеплять опостылевшими стереотипами. Например, вдалбливать себе в голову, что парням нравятся только худышки.

Особенно удивляет, когда подобный период начинается у таких личностей, как широко известная в определенных кругах Пинки Пай. У неё просто что-то щелкнуло в голове, и она решила, что срочно должна сравняться в весе с какими-то абстрактными образами супермоделей. При её изначальной комплекции, это было глупой и безрассудной идеей, но мало кто мог вразумить эту пони, если к ней приходила какая-нибудь идея.

Это случилось после, вроде как, совершенно невинного замечания Поки Пирса, с которым она начала встречаться давно, но лишь год назад, наконец, назвала его своим парнем. Он просто сказал, что ему нравится обнимать её за то, что она такая мягкая. Но её девичий разум, затемнённый очень запоздалым переходным периодом, построил логику фразы совершенно иначе. Она решила, что Поки не иначе как укорил её в полноте.

Она обожала своего парня. Она могла говорить о нём в любой момент — рассказывать о том, какой он у неё замечательный, стало её любимым занятием. Пинки уж точно не смогла бы сказать «Нет» ему, даже если это «Да» пришлось бы придумать самой. Так и вышло: решив, что Поки попытался намекнуть на пухлоту, она решила сесть на диету. Просто до безобразия.

Из всех вариантов диеты она выбрала самый безумный, что только смогла найти в книгах – ограничить себя от любой еды, кроме небольшой чашки жидкости и листа салата в полдник. Первый день никто даже не заметил, мало кто обычно видел, как она умещает прием пищи в свой график безумств, но уже на второй день стало ясно, что с ней «что-то не так».

Пинки не привыкла есть мало, она постоянно набивала себя всем, что видела, особенно сладким – отказ от того, что она так любила, был для неё сложным шагом, но она упрямо держалась, становясь всё боле и более раздражительной. Ей казалось, что она теряет вес недостаточно быстро, поэтому уже на четвёртый день она вообще отказалась даже от того самого листка салата. И, как назло, Поки уехал из Понивиля на целый месяц по каким-то рабочим делам, так что вразумить её было некому, она не слушала никаких доводов.

— Пинки, ты уверена, что ты в порядке? – взволнованно спросила Твайлайт, когда розовая пони в очередной раз навестила её, чтобы скрасить свою голодовку.

— Да, я в полном порядке, — после короткой паузы ответила Пинки, — Абсолютно!

Это было явно не так. Она выглядела ужасно. Отощавшая, в таком виде кудряшки её гривы казались совершенно нелепым париком, едва смотрящая вперед, с огромными синяками под глазами, пони не производила впечатления кого-то, кто «в полном порядке».

— Пинки, может, хоть немного перекусишь? – Твайлайт поднесла магией бутерброд с ромашкой к мордочке подруги, — Смотри, он совсем легкий, но очень вкусный!

— Нет, я правда не хочу, — Пинки замотала головой, — Кушай сама.

Розовая пони не пыталась отшутиться, она вообще стала куда меньше улыбаться. А когда улыбалась – казалось, что она строила гримасу, увиденную на какой-нибудь театральной маске.

— Может, расскажешь, как у тебя дела на этом, как говорится, научном фронте? – торопливо попыталась сменить тему земная пони, — Ты же теперь трудишься с лучшими умами Эквестрии, ты же об этом всегда мечтала!

Даже её речь совершенно поменялась, как бы та ни пыталась соответствовать своему старому образу. Твайлайт тяжело вздохнула. Переубедить Пинки было так же нереально, как и раньше. Некоторые вещи не меняются.

— Ну, как бы тебе сказать, — начала единорожка, — Конечно, это так, но, знаешь, — она замялась, не зная, с чего начать, — Тебе правда так интересно?

— О! Конечно! Конечно, мне интересно, как дела у моей лучше подруги! – земная пони попыталась попрыгать на месте, как делала раньше. Но тут же ее спину сковала боль.

— Ну, — Твайлайт понимала, что расстроит Пинки, если укажет ей на фальшь, — Председатель министерства науки Пуэр Скут практически с ума уже сходит. За много лет Эквестрия развивалась лишь магически, отстав технически от окружающих стран. Как ни печально, но с его изречением «если бы правитель Эквестрии не управлял солнцем, нас уже давно решили бы захватить» тяжело не согласиться. Ну, мы там теперь бросаем все силы на создание технологий, подобных тем, что, например, в Джапони. Сейчас у нас есть автобусы, пока, правда, они ездят лишь по дорогам, которые слишком тяжело пересечь по-другому. Нам очень важно, чтобы при своей работе их двигатели не приносили вреда. Еще мы телефонизируем всё постепенно. Ну, здесь, в Понивиле, особой нужды в телефонах в каждом доме нет, все всех знают, поэтому все телефоны расположены лишь там, где они нужны, например, в Сахарном уголке, знаешь же, чтобы Кейки могли созваниваться с поставщиками и внепонивильскими клиентами. С телевизорами и радио Пуэр тоже торопится очень сильно. Здесь мало кому они нужны, ну, особенно телевизоры. Свои технологии в области радио у нас уже были, но теперь всё приходится переделывать.

— Ну, — Пинки явно не была способна сообразить, о чем говорит Твайлайт, — Это хорошо?

— Как тебе сказать, я не знаю. Пуэр Скут действительно производит впечатление маньяка, влюбленного в технологию, при том, что он сам единорог. У него было много исследовательских проектов, о многих не знаю даже я. Ему, очевидно, есть, что скрывать. Понимаешь, ты можешь быть уверена, что пони – безумец, если его таковым называет никто иной, как Дискорд. Они друг друга не выносят. Он даже пытался уговорить Селестию запретить собрания, где должны присутствовать и представители Министерства Науки, и представители Министерства Магии, где состоит Дискорд. Хотя и от него там мало толку.

— Ты все еще не доверяешь Дискорду? – радостно перевела разговор в более понятное для себя русло Пинки, — Я думала, он уже хорошо себя показал.

— Понимаешь, когда-то он был правителем Эквестрии, до Селестии. Некоторые всё еще опасаются, что он, как бы выразиться, «метит» на это место. Конечно, он него есть заметная польза, но с ним тяжело, так что именно толку от него мало.

— Твайлайт! Я дома! – громко оповестил Спайк, открывая дверь, — На улице дождь собирается, сильный такой. Наконец-то, а то от жары уже и моя чешуя расплавится!

— Правда? – единорожка удивленно дернула своими крыльями, которые ей самой все еще казались лишними и неудобными, из-за чего она и продолжала считать себя единорогом, — Пегасы же говорили, что не могут доставить дождь!

— Я знаю! – попыталась блеснуть умом Пинки, — Это особый, «не-пегасий» дождь!

— Да, такое случается в природе, даже за примером далеко ходить не надо, Вечнодикий лес, например, там облака не сгоняются и не разгоняются пегасами, они образовываются сами.

Твайлайт говорила и говорила, но Пинки не слушала ее. Взгляд земной пони был прикован к чистому кофейнику, который блестел и отражал всё вокруг. Пинки стиснула зубы, изучая свое отражение, которое пугало ее. Уже который день, глядя в зеркало, ей хотелось спрятаться, хотелось закричать, но все её тело словно цепенело, она не могла отвести взгляда от того, что видела.

-Нет, — прошептала она.

— Что «нет»? – удивленно осеклась Твайлайт, — Ты не согласна с тем, что пегасы должны помогать создавать дожди для фермеров?

Пинки вздрогнула, вернувшись к реальности. Она посмотрела на подругу и проморгалась, судорожно вздохнула, потерла глаза и только после этого, совершенно не понимая, что теперь ей уже точно не поверят, ответила:

— Нет, я в порядке.

— Она даже не спросила, в порядке ли ты. Пинки, ты точно хорошо себя чувствуешь? – Спайк взволнованно посмотрел на розовую пони, — Тебе кто-нибудь говорил, что ты выглядишь ужасно с тех пор, как села на эту диету?

— Вы только и говорите мне это, — одернула его Пинки, медленно направившись к выходу, — Я пойду домой.

— Тебя проводить? – осторожно спросила Твайлайт, — Там всё-таки дождь.

— Нет, я дойду сама.

— Я провожу тебя! – Спайк схватил зонт и подбежал к земной пони, уже открывшей дверь.

Та посмотрела на него с явным осуждением и нежеланием принимать его предложение, но дракончик, не растерявшись, быстро нашел другое объяснение:

— Мне хотелось зайти в кондитерскую, купить чего-нибудь на вечер, а то Твайлайт такая обжора, уже съела все конфеты!

— Что? – обиженно вскрикнула фиолетовая пони, но в тот же момент поняла, что двигало ложью Спайка и быстро закивала, — Да, это как-то так, очень увлеклась сладким, Спайку даже не осталось.

— Ладно, пройдемся вместе, — недоверчиво пробубнила Пинки и вместе со Спайком вышла из библиотеки.

Твайлайт вздохнула и начала убирать со стола. Подруга так и не притронулась ни к чему, что она подготовила. Рядом со столом стояла целая стопка книг, которые посоветовал прочесть Пуэр Скут, но ни к одной так и не удалось притронуться, впервые в жизни пони не чувствовала желания читать. Её волновало поведение Пинки, её волновало и то, что Флаттершай отказалась возвращаться в Понивиль, что Рэйнбоу Дэш скрылась неизвестно куда… Естественно, её волновали и новости о том, что кто-то напал на жеребенка, кажется, это была Сильвер Спун, небезызвестная ей из-за хныканья Эпплблум и её подруг. Но все эти мысли она отодвигала на задний план. Всё-таки, всякое случается в жизни, не может же всё быть важным в данный момент.

Раздался звонок телефона, Твайлайт закатила глаза и сняла трубку.

— Да? – коротко бросила она.

— Твайлайт Спаркл? Это вы?

— Да, а кто это?

— Это председатель Пуэр Скут. Я нашел телефон в телефонной книге под «Понивильская Библиотека», рад, что не ошибся.

— Чем обязана такому вниманию? – Твайлайт старалась быть как можно вежливей, это был тот пони, с которым нельзя портить отношения, даже если ты принцесса. Хотя иногда казалось, что его не волновало, что о нём думают.

— Я просто хотел убедиться, что вы в порядке, мисс Твайлайт, — он ко всем обращался исключительно по первой части имени, — Ходят слухи, что над Понивильскими территориями движется мощный циклон, сильные дожди.

— Да, дождь идет прямо сейчас, разве в Кентерлоте его нет? Ну, или хотя бы не видно?

— Я в данный момент в Сталлионграде, нужно уладить кое-какие дела. Кстати, передавайте мой поклон Пинкамине Диане Пай, я недавно общался с ее родней. Они просили узнать, как она там.

— Вы общались с ее семьей? – удивилась Твайлайт, — С чего бы?

— Долгая история. Если коротко, мой поезд попал в… небольшую аварию, поэтому я пару дней пожил на каменной ферме, которая была недалеко от путей, пока за мной не прибыли мои помощники. Приятнейшие пони её родители, скажу Вам. На таких, как они, держится экономка Эквестрии. Говоря начистоту, одна из ее сестер сейчас со мной в Сталлионграде, на саммите по народному хозяйству. Если Пинкамина с вами, можно было бы дать ей трубку.

— Нет, она ушла только что. Я передам ей. Но скажите, что значит «аварию»?

— Ничего особенного, просто перед поездом что-то стряслось с мостом через карьер. Я думаю, гравитация взяла своё.

Твайлайт напряглась – что-то в ней сразу начало подозревать, что на столь неприятного, но всё-таки не ненавистного Пуэр Скута кто-то не иначе как устроил покушение.

— Я вынужден идти, мисс Твайлайт, надеюсь, ваши труды прогрессируют, я хотел бы обсудить с Вами те труды об астрономии и внепланетарном транспорте, что Вам должны были передать. Желаю удачного дня.

Он повесил трубку, и Твайлайт какое-то время слушала лишь гудки.

— С чего он вдруг разволновался за меня?! – раздраженно крикнула она сама себе, бросая трубку на крючок.

— Покуда же я могу знать, мисс Твайлайт.

Она вздрогнула и обернулась. В дверях стоял жеребец-пегас в чем-то вроде формы врача, его глаза были темные и глубокие, под стать голосу. Он тонко улыбался, словно пытаясь выглядеть приветливо.

— Кто вы?

— Я доктор Колд Ронин. Можно просто доктор Колд. Я специализируюсь на лечении пони с, хм, — он помолчал, словно подбирая слова, — С творческим складом мышления.

— Я могу вам чем-то помочь? – Твайлайт подошла к полке с библиотечными записями, доставая бланк, — Судя по тому, что вы дошли сюда даже под дождем, вам серьезно нужна библиотека.

— Нет, это я Вам нужен, хм, не так ли?

— В каком плане? Мне не нужна помощь, у меня ничего не болит.

— Я понимаю, я и сказал, что специализируюсь на лечении пони с творческим складом характера.

Твай пропустила мимо ушей упрек в отсутствии творческого мышления и лишь более подозрительно уставилась на гостя. Он был очень аккуратен. Чистенький костюм, аккуратно причесанная грива, хвост собран в три копны, которые связаны на конце. Он выглядел совсем сухим, несмотря на то, что, должно быть, шел под дождем. В том, что дождь был безумно сильным, сомневаться не приходилось, капли выбивали такую дробь по стеклам, что грозили оставить библиотеку без окон.

— Я всё еще вас не понимаю.

— Всё очень просто, хм, мисс Спаркл. Вам нужна помощь.

— Ну, лично мне не нужна. Вот одной другой пони она точно нужна.

— Я и говорю об этом, — он широко и тонко улыбнулся, — Я думаю, вы согласитесь.

Твайлайт удивленно посмотрела на него, пытаясь сообразить, что ответить, чтобы заставить его уйти, при этом не нагрубив. Она открыла было рот, чтобы попросить этого странного пегаса оставить её одну, как вдруг раздался телефонный звонок.

Пинки и Спайк дошли довольно быстро, так как им пришлось бежать – даже имея зонт, они чувствовали, как дождь хлещет по ним, вокруг были глубокие лужи, брызги от них при падении капель доставали аж до носа дракончику. Пинки под конец пути начала спотыкаться, и, почти у самого порога кондитерской, упала.

Спайк развернулся, чтобы помочь ей встать, но та словно оцепенела. Она смотрела на свое отражение, что-то шепча. Её глаза были широко раскрыты, зрачки невероятно сузились, Она дрожала.

— Нет, нет, нет, — шептала она, — Нет!

Пинки закричала, выгибаясь, словно что-то причиняло ей страшную боль. На крик выбежала миссис Кейк и чуть было не присоединилась к нему. Розовая пони кричала, срывая голос, пытаясь, словно бы, стряхнуть что-то с себя. Спайк и кондитерша затащили брыкающуюся розовую пони внутрь.

— Нужно позвонить Твайлайт! – пытаясь удержать копыта Пинки, крикнул дракончик, — Я воспользуюсь телефоном?

— Конечно, — миссис Кейк пыталась помочь ему удержать дергающуюся пони, — И звони в больницу, ей плохо!

— Я заметил!

Спайк побежал на кухню, где и был телефон, оставив Пинки на попечение кондитерши. Розовая пони не переставала дёргаться, пытаясь сбросить с себя что-то, чувствуемое одной ей, в какой-то момент она поднесла копыто к своей мордочке и внезапно укусила себя. Она впилась зубами в собственную плоть, чуть ли не давясь хлынувшей кровью, стараясь оторвать от себя кусок. От этого зрелища миссис Кейк потеряла сознание, что освободило остальные копыта Пинки, которые она тут же начала кусать, отрывая от себя куски плоти. Она исхудала за время своей диеты, поэтому ей удалось прокусить свою заднюю ногу до кости.

Она взвыла ещё громче, словно наконец-то почувствовала всю эту боль, и начала кататься по полу. Потом остановилась, пытаясь приподняться на передних ногах. Её стошнило кровью и желчью, после чего она обессиленно упала и потеряла сознание.

Вскоре прибежала Твайлайт, прибыли и врачи, увезшие Пинки в больницу.

К тому моменту она словно бы вернулась в сознание. Её глаза были открыты, но взгляд казался пустым, она судорожно дышала и на каждом выдохе шептала что-то. Понять её речь оказалось невозможно – это была какая-то бессмыслица. Твайлайт всю дорогу до больницы, куда она отправилась вместе с врачами, которые на укрытых носилках везли туда едва живую розовую пони, пыталась разобрать эту речь.

Пинки по прибытию тут же отвезли в палату в восточном крыле здания, где помещались больные с какими-либо серьёзными травмами. Немедленно был вызван и доктор Стэйбл, чтобы сказать своё мнение о психическом состоянии Пинки.

Он стоял рядом с ней и внимательно слушал её шёпот, наклонив голову.

— Что с ней? – осторожно спросила Твайлайт, — Исключая, конечно, кровопотерю.

— Я не знаю, — медленно, пытаясь скрыть волнение, ответил доктор, — Странно, я дважды сталкивался с подобным. Один раз вообще вчера.

— Правда? Что же это?

— Я понятия не имею. Но оба раза пациент успокаивался быстро, и это были лишь лёгкие приступы, ну, это длилось не более четырёх-пяти минут, и повторялось пару-тройку раз, после чего пациент приходил в сознание, и такие приступы больше не повторялись. Но врачи, которые привезли её и Вы сами говорите, что она в таком состоянии всю дорогу и была уже до того, как за ней прибыли. Это очень странно.

— Ей ведь ещё можно помочь, правда?

— Для начала ей нужна физическая помощь. После того, как её приведут в порядок, её можно будет уже как-то вернуть в нормальное состояние морально. Она такая исхудалая. Что с ней произошло?

— Она села на диету. Очень безумную, — Твайлайт вздохнула, — Совершенно невероятную для организма. Особенно её. Никто не мог её переубедить.

— Это неприятно, могу сказать.

Он замолчал, через пару минут в палату беззвучно вошел уже знакомый Твайлайт пегас. Он всё еще улыбался.

— Доктор Колд! – обратился к нему Стэйбл, — Мне кажется, это ещё один ваш пациент. Вы уже имели дело с двумя такими.

— Да, определенно, хм, это работа для меня, — кивнул пегас, — Я сделаю всё в лучшем виде, но прошу не мешать мне.

— Кстати, а почему вы отказались от работы с последним своим пациентом? – спросил Стэйбл, выталкивая тем временем Твайлайт из палаты.

— Ей уже не нужна моя помощь, да и теперь, хм, у меня есть более важный пациент.

С этими словами он закрыл дверь за вышедшими. Твайлайт не осталось ничего другого, кроме как отправиться домой – было много дел, которые никак нельзя было откладывать в долгий ящик.

Когда Пинки очнулась, она не сразу сообразила, где находится. В её передней ноге торчала иголка с трубкой, ведущей к капельнице. Постепенно её взор прояснялся, и она увидела черно-синюю плитку, которой были вымощены стены палаты и какой-то прибор, стоящий рядом с нею, и дверь…

— Доброе, хм, утро, мисс Диана.

Давно, даже никогда, к ней никто не обращался по этому имени. Она повернулась. Рядом с кроватью стоял пегас в костюме врача. Он улыбался, но такая улыбка как-то не понравилась Пинки.

— Кто вы? – хрипло спросила розовая пони, — Я в больнице?

— Можете звать меня доктор Колд. Да. Вы в больнице. Вы совсем замучили себя и, что более важно, окружающих вас, своей идеей о диете.

— Замучила, — Пинки прикрыла глаза, — Они просто не хотели понять.

— Зато я прекрасно понимаю, мисс Диана. Я ваш лечащий врач. Точнее, я буду помогать вам в вашем выздоровлении моральном, — он улыбнулся еще шире, — Вы прекрасно выдержали операцию, но ходить нормально вам пока будет трудно. Я доставлю вам всё, что вам понадобится для лечения.

— А что мне понадобится? – Пинки попыталась присесть, она не чувствовала задних ног, но прекрасно ощущала, как почти всё её тело замотано бинтами.

— Для начала, я думаю, нам пригодится печатная машинка…

— Но я не люблю писать, — оборвала пегаса розовая пони, — Я пыталась, но это так скучно!

Колд нервно дернул бровью и почти оскалился, но в последний момент придал себе невозмутимый и спокойный вид.

— Хорошо, так и быть, но, в таком случае, я предлагаю вам другой инструмент. Мольберт и краски.

— Я буду что-то рисовать?

— Да, мисс Диана, вы нескончаемо проницательны.

— И что же? – Пинки наклонила голову набок, — И, главное, зачем?

— Вы будете рисовать, чтобы встретиться со своим страхом, — Колд приблизился к ее лицу. От него веяло неестественным жаром, явно не под стать имени, — Тем самым страхом, который гнал Вас всё это время, Вы же понимаете меня? — Колд достал из-под кровати маленькое зеркальце.

— Не надо, — вздрогнув, прошептала Пинки, — Я не хочу видеть это!

Не слушая мольбы розовой пони, Колд поставил зеркальце на полку напротив кровати и улыбнулся.

— Скоро вы сможете приступить, мисс Диана.

С этими словами он вышел, оставив Пинки одну в палате. Блестящее от света лампы зеркальце пугало розовую пони, не способную даже встать с кровати, она куталась в одеяло, лишь бы не смотреть на этот квадратик, где скрылось то, от чего она все еще пыталась убежать. С того самого момента как до неё дошло, что она не симпатичная, когда её Поки намекнул ей. Он всё равно любил её, даже толстой, поэтому она должна была ответить тем, что станет лучше. Она должна была стараться. Потому что иначе она была ужасна.

Она приоткрыла один глаз и бросила быстрый взгляд на зеркальце. Оно всё еще там. Оно всё ещё в отражении. Пинки не понимала, поему она увидело это так поздно, почему всю жизнь, глядя в зеркало, она не видела себя такой.

Существо в зеркале было огромным. Его ноги едва доставали до земли, грива и хвост безвольно болтались и были едва заметны. Оно заплыло жиром, он стекал с боков, оставляя грязные полоски на шкуре, словно бы редеющей в некоторых местах. Шеи у существа почти не было – лишь огромные гротескные складки, переходящие в столь же гротескную голову, которая была покрыта мерзкой смесью пота и просачивающегося через кожу жира. Зубы существа были желтые и прогнивающие, глаза впавшие и мутные.

-Нет, — прошептала Пинки, зарываясь назад в одеяло, — Я не хочу тебя видеть!

— Очень плохо, потому что я всегда с тобой. Ближе. Чем ты думаешь. Всегда. Всегда очень близко.

Пинки заплакала. Не многие знали, почему она так усиленно взялась за эту диету. Она просто не хотела, глядя в зеркало, видеть это существо. Она хотела, чтобы все, и она в том числе, видели в ней стройную и милую кобылку. А для этого надо было избавиться от веса и жира. Она ведь была близка! Ведь вызывать рвоту оказалось хорошей идеей, почему она до сих пор толстая? Этот монстр, пожирающий тортики и всё, что только попадется под эти коротенькие мерзкие копытца, исчезнет, как только она станет стройной! Да!

Но что ей делать?

Она не могла заставить себя вылезти наружу из укрытия, даже здесь чувствуя, как её пробирает до костей. Что-то темное словно обтекало её, утаскивая куда-то. Ей стало жарко, тело окончательно онемело.

Пинки вылезла из-под одеяла, судорожно глотая воздух. Кажется, она там заснула на какое-то время.

Прямо рядом с кроватью стоял мольберт, в держателе было несколько кисточек и тюбиков с краской. Что тут у нас? Чёрная, тёмно-зелёная, красная, фиолетовая, синяя, какая-то непонятно-оранжевая… Не густо.

Но что-то заставило её взять кисточку в зубы. Перед глазами плавал какой-то чёрный туман, не дающий сосредоточиться, в голову лезли непонятные мысли, стремящиеся занять всё сознание. Вся дрожа, Пинки выдавила прямо на кисточку немного чёрной краски и провела по холсту. Краска легла неравномерно, но очень мягко и чисто. Пони сделала ещё несколько мазков. Вышло что-то, напоминающее силуэт жеребёнка. Уже не маленького, скорее подростка. Она потянулась к тюбику с синей краской и выдавила его на холст, начав тут же размазывать по силуэту, придавая этой пони синий цвет. Цвет ложился превосходно, мягкость, с которой кисть ходила по холсту заставляла слегка забыть о других проблемах.

«Интересно, у этой пони есть друзья? Надо сделать ее милой, чтобы были!» Пинки начала рисовать лицо смешивающимися чёрной и синей красками. Глаза получились какими-то непонятными, словно вдавленными слишком глубоко внутрь, мордашка слегка квадратной. Шипя на неудачи в попытках сделать нарисованную пони «милой», Пинки начала подмешивать к синей краске по чуть-чуть каждого цвета, разводя их по всему тельцу своего творения. Эти цвета казались ей очень странными, а в свете лампы они были еще более невероятны.

«Ей определённо нужна пышная грива! Так можно спрятать недочёты!» Пинки сделала несколько контуров для гривы и начала их закрашивать. Грива вышла очень пышной и закрыла даже не только голову, но и часть тела, скрывая неестественный выгиб спины. Снова пришло время вернуться к глазам. Она все мазала и мазала, то зелёным, то чёрным, то получившимся в процессе серым, в конце концов стало казаться, что глаза были прозрачными стеклышками, под которыми было что-то вроде волнующейся черноты. Она так и не смогла придумать метку для своего творения, поэтому просто намазюкала какие-то линии. Если доктор спросит, то можно ответить по-умному: «А вы вглядитесь! Вы должны прочувствовать! Но это на самом деле не важно».

Рисование увлекло Пинки, отвлекая от мыслей о зеркальце. Черный туман в глазах всё нарастал, в голове метались самые разные картины, которые она всё больше и больше хотела нарисовать. Она сорвала с мольберта лист и обнаружила под ним еще один, чистый. Торопливо отбросив изрисованный листок, она принялась за новый холст. Куча неаккуратных движений — и ей удалось изобразить что-то, похожее на голову, ещё несколько — и она нарисовала глаза и рот. Вышло ужасно, но она продолжила, она добавила пару мазков, превращая пустую мордочку в каменную маску, наполненную интересом во взгляде. Пинки гордо посмотрела на глаза своего второго творения. Куда лучше, куда чище, хоть и такой странный и полупустой взгляд. Ну ничего! Ведь он наполовину наполнен интересом! Верно?

Этот лист тоже был отброшен, Пинки входила в раж, не замечая, как упустила иголку от капельницы и как желудок стискивает от нарастающего голода. Сейчас это было не важно. Пинки судорожно думала, что бы ей ещё нарисовать. Вспомнились автобусы. К этому моменту все краски смешались в чёрную, единственной более или менее чистой осталась та, оранжевая. Хорошо, будет оранжевым! Очертив черными линиями то, что будет автобусом, Пинки быстро закрасила его оранжевой краской. Но автобус был очень маленький, на холсте всё ещё было слишком много места. Она быстро нарисовала той же оранжевой краской рядом с автобусом одинокую пони. Но вышло так, что фантазии на гриву не хватило. Ничего, побудет лысой! Может, это её стиль!

Ещё один свежий листок, и Пинки уже лишена цветов, которые могла бы использовать, лишь чёрный остался на её кисточке, лишь чёрный цвет, разбрызгавшийся вокруг. «Нарисую-ка я что-нибудь поинтереснее!» Она быстро начала вырисовывать силуэтики нескольких пони. Идеи шли в её голову сами, словно что-то пропускало их туда. Чёрный туман сгущался, но это было не важно, слишком много картинок в голове, слишком мало из них нарисовано.

Потасовка нескольких пони с одной, так, что еще? Точно! Автобусу нужна автобусная остановка! Пусть там кто-нибудь ждет! Пегасик, к примеру! О! Осталось немного разных цветов под слоем чёрного на кисточке! У пегасика вышла разноцветная грива! Что дальше? Хм, может быть… Точно! Дождь над облаками! Это же так, как это сейчас говорится, артхаусно! И пусть на облаке кто-то стоит! На нижнем облаке, на которое идет дождь! Дальше! О! Осталось немного зелёной и оранжевой краски! Пусть будет оранжевая пони за деревьями! И плевать, что пропорции совсем сбиты! Темнота чёрной краски все скроет! А ещё больше черноты! И больше её!

Пинки засмеялась. Видеть она уже почти не могла, чернота в глазах, словно расширившиеся слепые пятна, покрывала и скрывала всё, что было в комнате, кроме мольберта и зеркала. Страх перед существом в зеркале подгонял розовую пони, она продолжала рисовать.

Так! Немного экшна! Как в крутом фильме! Точно! Рядом с каменной фермой был карьер, через который вёл мост для поездов! Что, если мост бабахнется? Красок на хороший взрыв нет, поэтому взрыв будет чёрным, словно сама тьма!

Это так круто!

Пони чувствовала усталость, не просто от долго сидения за мольбертом, но, казалось, что-то высасывает её силы.

— Умница, — раздался неразборчивый шёпот, — Продолжай, ты делаешь прекрасную работу. Теперь включи фантазию.

А что же было до этого, если не её фантазия? Не важно! Что бы еще придумать? Точно! Надо нарисовать Твайлайт! И Эпплджек… Да вообще всех! Как-нибудь интересно нарисовать. Пусть Твайлайт обступают крутые тени, а она стоит между ними, а Эпплджек прячется в амбаре от… тоже тени? Что ещё можно нарисовать чёрной краской? Да почти всё, но всегда выйдет тьма. Эти краски словно были сделаны из концентрированной тьмы, она уже давно не макала кисть в краску, но до сих пор рисовала.

Настал черед нарисовать себя! Тени… Больше теней! Они обступают её! Одна тьма! Словно океан! Нет спасения даже в маленьком блестящем светом квадратике зеркала. Нет, даже так – из зеркала сочится тьма, заполняя всё вокруг, присоединяясь к той тьме, что уже наполнила океан вокруг! Тьма, которая высасывает все силы, которая убивает. Пинки закашлялась. Ей было больно. Тьма оплела её, сжимая, не давая дышать. Сейчас тьма решала, что ей надо рисовать. Тьма впускала в голову идеи, которые были настолько ужасны, что Пинки уже начинала плакать. Откуда-то появилась красная краска. И вместе с чернотой она стала заполнять рисунки. Тьма заставляла ослабшую пони рисовать настоящие ужасы. Пожары, смерти, мучения… Ко всему этому добавилась фиолетовая краска.

Пинки чувствовала, как что-то внимательно смотрит на неё. Что-то было сзади неё, что-то было очень внимательным и ужасным.

Надо было как-то спастись.

Но бежать было невозможно. Ее лишили возможности идти и бежать. Кричать не получится, легкие сдавлены, едва ли получается дышать.

Она не могла ничего сделать. Всё, что она могла сейчас – держать кисть.

Кисть, которая была покрыта тьмой. Но, можно ли?..

Она до боли сжала зубы и нашла единственное не темное пятнышко еще не засохшей краски на одеяле. Тьма еще не поняла, что жертва собралась сделать, этим ей и предстояло воспользоваться. Не было права на ошибку и исправление. В пару движений Пинки нарисовала силуэт пони зелёной краской. Было жарко, глаза уже ничего не видели, лишь разорванные темным туманом образы, но она решила держаться за жизнь.

Ей нужен спаситель.

На рисунке, где её, ослабленную Пинки, окружила тьма, появился новый персонаж. Это должна была быть яркая, светлая своим цветом пони. Она была зелёной. Ее грива была чуть темнее, немного аквамариновой. Так она будет заметна во тьме. Ей нужна добрая метка. Но она не должна выдать тьме всю идею этой пони. Меткой будет чашечка с сердечком. И ещё ей нужно будет как-то перемещаться побыстрее. Она уже земная пони, не пегас и не единорог. Пусть у неё будет прибор, принцип работы которого понятен только ей самой. Пусть он будет… будет… Она выловила немного коричневой краски, получившейся из оранжевой и других примесей. Пусть её приборчик выглядит, как кремешок на передней ножке, она ударяет в него и уже в другом месте, может даже времени. Тьма в конце концов догадалась, что задумала Пинки, но та смогла завершить рисунок. Посреди тьмы зелёная пони казалась пятном света. Пусть она будет создана такой… Такой… парадоксальной! Да. Это умное слово!

Тьма взбесилась, Пинки почувствовала, что вот-вот задохнётся, жара сковала её, кисточка упала на пол.

— Обслуживание палат! – внезапно крикнул кто-то, широко открывая дверь. Прямо напротив двери в коридоре было окно. Оно было открыто. В палату ворвался яркий солнечный свет. Раздался оглушительный визг, Тьма извивалась, пытаясь спрятаться от палящего её света. Но у неё не было защиты, поэтому ничто не спасло её. На какой-то момент всё заполнилось льдом, словно тёмная жидкость замёрзла от света. Однако довольно быстро лёд рассыпался и растаял.

В палату вошла пони в костюме медсестры. Подойдя к едва дышащей Пинки, она приподняла рукавчик и показала ремешок на передней ноге.

— Ты в безопасности, — тихо сказала она, поцеловав Пинки в лоб, — Ты теперь в безопасности. Пока.

Пони подошла к мольберту и лягнула его, выбив в коридор. Потом она положила на кровать стопку чистой бумаги и кучу карандашей. Они были яркими. Среди них даже не было черного – только серый.

— Ты можешь продолжать свое лечение, если тебе это надо, а тебе это надо, — от зеленой пони веяло холодом, вокруг нее плясали маленькие снежинки, — Рисуй дальше, не бойся теней, они не могут тебя больше мучить.

— Кто ты? – прохрипела Пинки, — Это правда… Я тебя только что создала?

— Кто знает, кто знает, — зеленая пони улыбнулась, показывая свои белые зубки, совсем чистые.

— А те ужасы… Тьма заставила меня…

— Хватит о тьме, — пони подошла к Пинки и погладила. — Теперь лучше думай о свете.

Больше Доктор Колд не появился, уже вечером, как ни в чем ни бывало, за Пинки приглядывал Доктор Стэйбл. Розовая пони попыталась как бы между прочим спросить, куда делся тот пегас, но встретила лишь непонимание. «Какой Доктор Колд? Пегасы тут никогда не работали»

Её перевели в другую палату. Тут было огромное окно, никаких зеркал и даже двое соседей. Пинки начала пытаться вернуться к обычной пище, но желудок упрямо сопротивлялся, поэтому капельница не покидала своего места рядом с её койкой.

Твайлайт, стоило ей узнать о переводе подруги, прибежала так быстро, как только могла. Мало кто узнал, что ради этого она нагрубила Пуэр Скуту и всему министерству науки, когда те требовали обязательного присутствия Принцессы-ученого, как ее звали в газетах.

— А знаешь, что самое странное? – спросила Пинки после того, как рассказала всё, что у неё успело накопиться, — Никто даже не слышал о Докторе Колде! Об этом монстре, или чем он там оказался!

— Да, это удивительно, — странно ёжась, ответила Твайлайт, — После такого он бы точно был известен, где надо. Прошло уже почти три недели, как ты здесь, тебе не стало лучше?

— Как три недели? – Пинки подскочила на кровати, тут же поёжившись от боли в задних ногах, — Я не очень следила за временем, но не могло пройти больше двух!

— Ну, вообще-то, с тех пор, как тебя сюда привезли, прошло две недели и шесть дней, — чуть-чуть отстраняясь, уточнила Твайлайт, — Ты могла быть без сознания недельку, это возможно, так что не переживай. Я отлучусь на минутку, хочу узнать у доктора, когда тебя отпустят.

— Да! Не забудь мне сказать!

Фиолетовая пони торопливо, нервно подрагивая, вышла в коридор и отправилась искать Стэйбла. Коридор был пуст, поэтому она решила, что все врачи спустились вниз, на обеденный перерыв. Ничего, можно чуть-чуть подождать. Но, всё-таки, надо побыстрее узнать кое-что. Так что сначала придётся спросить, где искать доктора.

Твайлайт спустилась на первый этаж и подошла к двери в комнату отдыха для врачей.

— Простите, можно мне поговорить с доктором Стэйблом? – громко спросила она, постучав.

Дверь приоткрылась, и из комнаты выглянула медсестра Свитхарт, если верить бейджику. Она выглядела помятой и слегка взволнованной.

— Доктор Стэйбл здесь? – напрямую спросила Твайлайт, — Мне очень нужно с ним поговорить.

— Он на консилиуме, его тут нет. Вы можете подождать в приёмной, — вздрагивая, ответила она, — Он освободится через часик-полтора.

— Простите, с Вами всё в порядке?

— Да, я в порядке, — медсестра торопливо закрыла дверь, запираясь внутри, — Я тоже немного занята.

Твайлайт закатила глаза. Бурча себе под нос все слова недовольства таким отношением со стороны врачей, пони развернулась и пошла назад к Пинки. Ей надо поддержать подругу, особенно сейчас, когда она сбивчиво рассказывает небылицы про живую тьму, зеркала и злых докторов-пегасов. Имя доктора Колда было чудовищно знакомо, но никого, кто бы подходил под данное Пинки подробное описание, не было. И чем дольше она размышляла, тем больше странных мыслей появлялось. Она помнила, что Пинки очень подробно описывала ей своего обидчика, но, как бы ни старалась, не могла вспомнить, как же этот пегас должен выглядеть. Все эти подробности словно бы выпадали из её памяти одновременно с тем, как она их узнавала.

Помотав головой и решив, что всего-навсего сказывается усталость и волнение, Твайлайт пошла побыстрее, словно убегая от лишних ей мыслей.

— Ну что? – радостно спросила Пинки, — Меня отсюда уже скоро выпустят? Я думаю, надо будет устроить вечеринку по поводу моего выздоровления!

— Я не нашла его, он занят. Слушай, врачи тут вообще стали какими-то странными, все на собраниях, а которые не на собраниях, те заняты.

— Ну, по крайней мере, они не страшные, — улыбнулась Пинки, — Как же я устала тут лежать, я начинаю понимать Дэши, когда она…

Розовая пони замолчала и потупила взгляд.

— Она так и не вернулась?

— Нет, — покачала головой Твайлайт, — И я до сих пор понятия не имею, куда она могла деться. Конечно, это Рэйнбоу Дэш, наверняка с ней всё в порядке, но она так резко исчезла, что я серьезно переживаю за неё. Она может постоять за себя, но она могла хотя бы поговорить с нами, всё-таки мы друзья.

— Это на неё мало похоже, — Пинки грустно вздохнула, — А Флаттершай?

— Она отвечала на письма, но очень уклончиво. Говорит, что много работы, если я поняла верно, она теперь пишет книги, уже скоро должна выйти вторая.

— Хох! Когда это она первую успела? – раздался голос Эпплджек.

Земная пони стояла при входе в палату, переминаясь с ноги на ногу и неловко улыбаясь. На шее она носила канцелярский нож на старой верёвочке, словно это был какой-то амулет. Её не смущали укоряющие и удивленные взгляды, вела себя она так, словно носить такие «амулеты» стало модно.

— Я смогла немного выбраться из дел, прости, не получалось никак навестить раньше, — виновато пробубнила Эпплджек, — Как ты тут?

— Есть жутко хочу, — честно ответила Пинки, — Но не получается. Беру вот, смотрю – хочется, начинаю есть – сразу не хочется

— А я принесла тебе яблоко, попробовать. Если тебе можно, — фермерша вытащила из маленькой седельной сумки немаленьких размеров фрукт и положила его на тумбочку рядом с кроватью подруги, — Оно мягкое, недавно сорт вывели, решили засеять в прошлом году, а на этот уже такие плоды. Будешь хоть не первой, кто попробует, но уж второй точно.

— Это те, Сталлионградовские? – улыбаясь, спросила Твайлайт.

При упоминании Сталлионграда Эпплджек вздрогнула, но быстро пришла в себя и закивала. Твайлайт в очередной раз сделала вид, что не заметила, борясь с желанием картинно закатить глаза.

Надолго Эпплджек не задержалась – обсудив с Пинки совершенно сторонние вещи, она ушла. Розовая пони снова переключила внимание на свою фиолетовую подругу. Твайлайт терпеливо слушала поток мыслей Пинки, улыбаясь в ответ. Было радостно чувствовать, что подруга приходит в норму, уже явно отбросив идею диеты.

— Простите, — внезапно обратилась одна из соседок, — Нельзя ли потише? Я хочу вздремнуть!

Твайлайт пришлось уйти, да и темнело уже, приёмные часы заканчивались, врачи сами начинали разгонять засидевшихся друзей и родственников больных

Выйдя на улицу, она вспомнила, что так и не поговорила с доктором Стэйблом. Решив отложить это на завтра, фиолетовая пони зевнула и отправилась к библиотеке. Наверняка предстояла разборка с Пуэр Скутом по телефону. Погода не располагала к активности – облака окутали всё небо, очевидно ночью пегасы решили устроить дождь, чтобы возмещать ту длительную засуху, листва шелестела от ветра, складывая какие-то убаюкивающие ритмы.

— Я дома, Спайк! – крикнула она, закрывая за собой дверь, — Мне звонили?

— Нет! – ответил дракончик, выходя из кухни и вытирая лапы о полотенце. Судя по запаху, поспевал ужин

— Прости, я припозднилась. Почему ты не поужинал без меня? Я бы и сама себе что-то приготовила или, — пони зевнула, — Или разогрела.

— Я то поужинал. Но кое-кто решил, что тебе точно надо поесть, — Спайк многозначительно показал большим пальцем куда-то назад.

— «Кое-кто»? – удивилась Твайлайт, входя в кухню.

— Мисс Твайлайт! Рад, что вы решили хотя бы не ночевать в больнице.

— Пуэр Скут?

Твайлайт застыла с отпавшей челюстью, не зная, что именно заставляет её удивиться – то, что председатель лично пришел к ней, чтобы удостовериться, что она будет сыта, или то, что на нём был абсурдный синий фартук с узорами в виде радуги.

— Вы как раз вовремя, мисс Твайлайт, — магией единорог поставил на стол две тарелки и перенёс большую кастрюлю с, судя по запаху, «цветочной запеканкой», как это блюдо обычно звалось.

— Эм, — Твайлайт помялась, — Председатель Пуэр Скут, правда, не стоило.

— Вы так ломанулись, что мне показалось — конец света начинается, а у Вас билеты в первый ряд. Хорошо, что вы просто решили проведать подругу. Конечно, никто не остался доволен Вашим поведением, даже я. В особенности я, но я думаю, эта маленькая оплошность быстро забудется. Я поговорю с остальными в Министерстве Науки.

— Вы в порядке? – внезапно спросила фиолетовая пони, заметив, что ухо собеседника было явно порвано и еще даже немного кровоточило.

— Это мелочи. На пути сюда попал в маленькую аварию.

Твайлайт вопросительно приподняла бровь. Пуэр Скут вздохнул и нехотя ответил:

— Когда я переходил мост через реку, он обвалился. Забавно, уже второй раз у меня проблемы с мостами. Стоит заняться мостостроительными проблемами в Эквестрии, не думаете?

— Да, возможно. Но Вам самим это странным не кажется?

— Ну, если бы это был не второй раз, а второй десяток раз, тогда бы я задумался.

Фиолетовая пони начала тем временем есть. Пуэр Скут, как оказалось, неплохо готовил. По крайней мере, настолько неплохо, насколько может готовить пони, всё время занятый государственными делами.

— Ей лучше? Я имею в виду мисс Пай.

— Да, она уже начала приходить в норму, — кивнула Твайлайт, — Правда, есть некоторые странности.

Председатель, видимо из вежливости, не стал мучать расспросами и лишь кивнул.

— Вы, я надеюсь, не собираетесь просить одинокую девушку приютить Вас? – Твайлайт почему-то расслабилась, начиная говорить с Пуэром, словно он был просто знакомым.

— Нет, что вы, — то ли не поняв шутки, то ли притворяясь, что не понял, ответил тот, — Я остановлюсь у родных. Я достаточно давно не видел мою двоюродную сестру. Думаю, я сделаю им сюрприз, объявившись в последний момент.

— У Вас есть родственники в Понивиле? – удивилась фиолетовая пони.

— Да у меня родных пруд пруди по всей Эквестрии и за её пределами. Правда, большая часть работает с чайными плантациями или производствами. Меня родители назвали в честь чая, если Вы не замечали.

Он замолчал и посмотрел на часы, висящие на стене, потом на свои, что носил на передней ноге.

— Хм, мне пора. Надеюсь, завтра вечером я отправлюсь в Кэнтерлот, наделённый Вашей компанией, поэтому можно будет вернуться к прерванному обсуждению уже послезавтра.

Пуэр встал, вежливо кивнул Твайлайт, потом Спайку, и направился к двери.

— Председатель, — окликнула его Твайлайт, виновато отворачиваясь, — Простите за сегодняшний срыв. Мне, правда, очень неловко.

— Со всяким бывает. Но пообещайте мне, что такого больше не повторится. Будьте вы хоть трижды принцессой, это не дает Вам прав отворачиваться от государственных дел и оскорблять своих коллег.

Пуэр еще раз кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.

— Мне кажется, у него к тебе что-то есть, — усмешливо сказал Спайк, — Ты ведь чувствуешь это, но все равно клянёшь его всеми грехами. Таких, как ты, называют…

— Если ты опять проведёшь параллель с Джапонийскими комиксами и мультиками, я тебя стукну! Представляешь, какая неразбериха будет, если кто-то вдруг решит, что между нами есть что-то? Или, чего хуже, что он уже мой жених! Так что помалкивай лучше об этом всём!– огрызнулась Твайлайт, отворачиваясь. Её взор тут же упал на стопку листов, неаккуратно сцепленных степлером, — А это что?

— Пришло днем. Судя по обратному адресу, откуда-то из Клаудстэйла. К этому прилагалось еще вот это, — Спайк показал средней толщины книжку в темной обложке, на которой золотистыми буквами было написано «Рожденная для покорности». Автором книги значилась…

— Флаттершай? – Твайлайт тут же вырвала книгу из рук дракончика, — Она даже расписалась на ней!

— Ты так и радуешься любой новой книге, как и всегда? Да. Некоторые вещи не меняются.

— Но это ведь книга от Флаттершай! Я читала короткую рецензию в газете, но так и не купила саму книгу! Похоже, это что-то очень сильное, если молодому автору отвели место в самой известной литературной газете!

— А что же тогда с этими листами?

— Наверное, она решила поделиться со мной наработками по второй книге! О! Это так волнующе! Я, пожалуй, начну со второй, надеюсь, она не продолжает сюжет первой!

— Я спать, — коротко вздохнул Спайк и ушел на второй этаж, — Не забудь погасить свет, когда закончишь.

Твайлайт же потеряла и даже мысль о сне. Удобно улегшись на подушку рядом с любимым круглым столиком и прихватив чашку чая, который, видимо, тоже принес Пуэр Скут, принялась читать, как и решила, манускрипт второй книги.

Пинки рисовала до самой ночи. Ей нравились яркие цвета, рисование таких же ярких пони увлекло её. Не желая идти на компромиссы ради одной картинки, она взялась за комикс. Одним из главных героев тут же стала та зелёная пони, которая представала перед ней спасительницей. Пинки хотела нарисовать что-то вроде истории о супергероях, только более мягкой и полной неловких случайностей. Начала она с того, что зелёная пони была из будущего, могла путешествовать во времени. Предыстория получалась не очень хорошо, поэтому после трех панелей, где Ти Лав, как она прозвала своё творение, сама рассказывает это о себе, пошло действие. Она потерялась во времени и попала в скучный и мрачный город, где случайно столкнулась с яркой, но одинокой пони. Это в будущем окажется вторая главная героиня. А пока Ти Лав начнёт путешествовать по разным другим городам и помогать другим пони. И странно вести себя по отношению к кобылкам. Почему-то это, как показалось Пинки, было важно для общего образа.

— Пинки Пай, — прервал ее голос доктора Стэйбла, — Пожалуйста, закругляйтесь, пора спать.

— Но у меня вдохновение! – обиженно заныла Пинки, — Нельзя останавливаться сейчас!

— Я ничего не знаю, — отнимая у пациентки листы и карандаши и кладя их на тумбочку, ответил доктор, — Я, например, не прописывал Вам никакой творчество-терапии.

— Я знаю, мне ее прописал доктор Колд, но дал мне только черные краски, которые использовали меня! Но меня спасла Ти Лав, поэтому я должна отблагодарить её, нарисовав красивую историю о ней! Она, к тому же, сказала мне продолжать рисовать, но теперь с яркими карандашами.

— Пинки Пай, у нас никогда не работал никакой доктор Колд. Ни, тем более, Ти Лав.

— Но он был тут!

— Да нет же! – Стэйбл начинал терять терпение, — Его нет и не было! Спросите кого угодно! Что с ним могло случиться? Он был, как Вы это назовете? Был отредактирован из жизни?

— Именно! – оживилась Пинки, — Тьма, окружавшая его, могла создавать истории в жизни!

— Да, конечно, а теперь спать!

— Но я не хочу!

— Но Вам надо! Я не знаю, что это за Колд, но он, видимо, был убедительнее, чем я. Спать!

— Ладно, — Пикни шмыгнула, — Как скажете, док.

Свет погас, и вскоре раздалось мерное посапывание соседки справа, которая и прогнала тогда Твайлайт. Пинки было не по себе от постепенно сгущающейся темноты. Она уставилась на полоску света под дверью, сожалея, что нельзя уменьшиться и лечь в неё.

— Эй! Ты спишь?

Пинки чуть было не подпрыгнула от внезапности. Как оказалось, к ней обращалась соседка слева. Единорожка светло-желтого цвета с синеватой гривой. Цвет шкурки этой пони напоминал Пинки о взбитом ванильном креме.

— Я Электрик Скай. А ты Пинки Пай, да?

— Электрик кто? – еще не оправившись после маленького шока, переспросила Пинки.

Единорожка тихонько захихикала.

— Скай, — притворно серьезным голосом ответила она.

— А. Да. Я Пинки.

— Ты рисуешь комикс?

— Да, есть немного. Если хочешь, утром покажу! Я, правда, только начала.

— Но это всё равно круто! Я чуть подглядела. Пока ты рисовала. У тебя милые рисунки.

— Да. Куда милее, чем сочащиеся черной краской монстры, которых меня заставлял рисовать доктор Колд.

— Ты вот, кстати, говоришь о докторе Колде. Извини, я подслушала твой разговор с подругой. Но знаешь, мне кажется, я знаю его.

— Правда? Ты же скажешь всем, что он существует? Мне кажется, все не верят мне, хотя сами его видели!

— Понимаешь, он очень подходит под твое описание и даже назвался Колд Ронином. Но он не был доктором. Он был кем-то вроде редактора текстов песен для одной моей знакомой. Я видела его, когда настраивала аппаратуру. Мне кажется, я ему не понравилась, а на следующее утро я проснулась со сломанной ногой. Ночью на меня упала вся стереосистема, которую я собрала.

— Вся стереосистема оказалась у тебя дома? Это точно его работа!

— Нет! Я просто спала на улице, заснула прямо во время работы. Но лучше уж я полежу в больнице с переломом, чем это всё бы рухнуло во время концерта.

— Но я не могу поверить в такое совпадение! – Пинки стукнула по кровати, — Может, этот Колд и не доктор вовсе? Он точно не доктор!

Электрик Скай зевнула и зарылась в одеяло.

— До утра тогда. Пинки? Я просто наконец-то высыпаться могу.

— Да, — дрожащим голосом ответила розовая пони, — Спокойной ночи. Наверное.

Потеряв отвлечение от страха, Пинки снова словно-бы провалилась. В коридоре уже тоже выключили свет, всё вокруг было покрыто тьмой. Пони казалось, что что-то надвигается на неё. Как в таком состоянии спать? Схватив лампу и бумагу с карандашами, Пинки накрылась одеялом с головой.

Лампа была старой и света давала мало, но как раз столько, сколько надо в таком маленьком пространстве. Взяв в зубы карандаш, Пинки продолжила рисовать. Кадр за кадром, она дошла до момента, где хотела показать злодейку.

Розовая пони пожевывала карандаш, размышляя, как бы изобразить её. Нужно что-то неприятное. Но такое, обычное, чтобы не слишком невероятное. Невероятное будет позже. Пусть пока невероятности хватит и с главной героини.

Пинки взяла чистый лист и нарисовала на нем силуэт пони, попутно размышляя над деталями. Злодейка выходила очень худой, еле держащейся на тонких ногах и неуклюжих копытах.

«Почему ты напала на клан конфетных пони» — спрашивает Ти Лав.

«Потому что я хочу есть» — не подавая никаких эмоций, кроме чистого безумия, отвечает злодейка.

Есть.

Пинки подняла взгляд от листа и взглянула на постепенно затухающую лампу. В блестящем железном колпаке она увидела своё отражение.

Впалые щеки, под глазами мешки, в глазах заметны полопавшиеся сосуды. Ушки не торчком, как были раньше, грива поредела… Очень худая шея. Вся она очень худая.

Есть.

Живот громко заурчал.

— Нет, — прошептала она.

— Да, — прошипело отражение, — Я с тобой, правда прекрасно? Наконец-то т именно такая, какой хотелось быть. Мы. Мы такие.

— Уйди, — прохрипела Пинки, — Откуда ты взялась?

— Я всегда рядом с тобой. Ближе, чем ты думаешь. Всегда за тобой.

Пинки зажмурилась.

— Всегда близка к твоим очаровательным розовым ушкам.

Розовая пони задрожала, давясь подкатившими слезами страха.

— Всегда тут. Всегда голодна.

Пинки почувствовала, как что-то обнимает её. Что-то горячее и тёмное.

— Не сопротивляйся мне, Диана. Я хочу есть. Я голодна.

Розовая пони медленно, дрожа, слезла с кровати. Тело не слушалось её. Что-то иное двигало ею, разрывая изнутри и обжигая при каждом движении.

— Голодна, — прошептало отражение.

— Голодна, — прошелестела тьма.

— Голодна, — прохрипела Пинки, медленно подходя к кровати, где лежала желтоватая пони. Её копытце торчало из-под одеяла. Такое милое. Такое мягкое. Словно сделанное из крема. Наверное, такое вкусное.

Пинки впилась в него зубами. Тут же раздался визг Электрик Скай. Пони проснулась и не сразу поняла, что происходит. Она попыталась стряхнуть напавшую, но ничего не выходило. Вкус мягкой кремовой булочки расползался по рту Пинки, она кусала все сильнее, закатывая глаза от удовольствия. Наконец-то она могла что-то есть! И что-то такое вкусное!

Живая булочка верещала и сопротивлялась, но Пинки извернулась и укусила её за другое копыто, ближе к груди. Электрик Скай кричала, но её не слышала даже спящая в этой же палате соседка.

— Пикни, что ты делаешь?! Прекрати!

Но Пинки была занята. Булочки не разговаривают! Никакие пирожные не разговаривают! Особенно когда их едят! Розовая пони вцепилась в шею жертвы. Булочка приятно дергалась, из неё текла начинка. Это утоляло голод. Было невозможно оторваться.

Электрик Скай захрипела, переставая дёргаться. Пинки вскарабкалась, преодолевая боль в своих конечностях, на кровать и, улегшись на жертву, начала примеряться к двум странным зефиркам, которыми булочка моргала.

Розовая пони облизнулась и наклонилась, чтобы продолжить трапезу.

— Стой сейчас же!

Дверь распахнулась, и палату залил свет.

Но тьма лишь ехидно взвилась клубами.

Пинки повернулась к вошедшим, вытирая крем с мордочки.

— Я не буду делиться!

Вперед выступила зеленая пони, позади неё дрожала розовая маленькая кобылка.

— Почему ты напала на неё? – спросила зелёная, выпячивая вперёд грудь. Тьма дёрнулась, обвиваясь вокруг Пинки, словно готовясь атаковать пришедших.

-Я голодна, — прошептала розовая пони, — Я хочу съесть эту булочку, — её голос отражался эхом и переливался.

— Булочку, говоришь?

— Да. Булочку. Конфетку. Зефирки.

— Прости, Пинки, — прошептала зелёная пони, — Мне придётся это сделать. Тиара!

Кобылка бросилась к окну и в одно движение сорвала шторы вместе с карнизом. Пинки взвыла от странной боли. Ей стало холодно, вся тьма, что защищала её и добычу секунду назад, начала гибнуть, извиваясь и превращаясь в лёд.

Крем показался очень странным на вкус. Пинки сплюнула. Её дыхание тут же спёрло, подкатила тошнота. Красное месиво вырвалось из её рта прямо на одеяло и шкурку Электрик Скай.

— Что? – прохрипела розовая пони, — Что я наделала!?

— Ты не смогла прогнать Тьму. Это моя вина. Даже свет не излечит тебя, если тьма хоть раз прикоснулась к тебе. В твоем же случае тьма сделала тебя своим рабом.

— Спаси её! Спаси Электрик Скай!

— Ей ничего не угрожает, у тебя всё равно переломаны зубы после того, как ты грызла себя. Но мне нравится твой способ поедания.

— Пинки, что это? – желтоватая пони едва дышала, — За что? Зачем?

— Я была голодна, — хрипло ответила Пинки и тут же зажала свой рот.

Пинки зарыдала и прижалась к покусанной пони, сквозь всхлипы моля о прощении.

— Успокойся, Пинки, — прошептала Электрик Скай, — Ты не глубоко прокусила, было просто больно и страшно.

— Почему ты не кричишь на меня? Почему не отталкиваешь?

— У меня затекли копыта от того, что ты на них лежишь, — честным голосом ответила жертва, — А ещё я не понимаю, что вообще произошло.

— Это всё Тьма, это она заставила меня это сделать!

— Не совсем, — помотала головой зелёная пони, — Ты сама сделала себя злодеем своей истории. Признаться, ты злодей — не самая новая идея, но теперь ты сама вступила в эти события.

— Что? – Пинки силилась понять хотя бы слово из объяснений этой пони, но в голове было пусто.

— Я не могу объяснить тебе всё. Ты, конечно, сделала меня парадоксом, прям как ты, но моим возможностям тоже есть предел. Как выбраться тебе придется думать самой. А ещё как-то оправдать две вещи.

— Какие? – тяжело дыша, спросила розовая пони.

— Почему твоя соседка покусана и почему ты лежишь на ней в такой манере. Удачного общения с доктором Стэйблом. И да. Одна важная деталь.

Зелёная пони нахмурилась, вокруг неё начали появляться крошечные снежинки.

— Жидкая Тьма вырвалась наружу. Она уже научилась скрываться. И научилась нападать.

Мордочка Ти Лав исказилась, превратившись в гримасу гнева

— Не оглядывайся!

Пинки вскочила. Она была в другой палате, уже с одной кроватью. Рядом стояла взволнованная Твайлайт.

— Пинки, ты в порядке? Доктор Стэйбл рассказал, что нашел тебя…

— Лежащей на искусанной соседке? – закончила за нее Пинки, — Да, было такое.

Голова раскалывалась, на языке был мерзкий привкус крови и рвоты.

— Она в порядке?

— Кто? Соседка? Да. Пинки, она вполне в порядке, она даже сказала, что не сильно злится на тебя.

— Но она злится! Она не станет моим другом! И все из-за меня! И Тьмы!

— Пинки, успокойся! Какой еще тьмы?

— Жидкой! Жидкой Тьмы! Она ухватывает истории и воплощает их в жизнь. И все самые мрачные истории! Где погибают и страдают!

— Пинки, мне кажется, тебе надо найти психолога.

— Нет! Мне надо выйти отсюда! Я не хочу здесь больше оставаться! Я не могу спать без света! А они его выключают! Хотя, видимо, эта тьма боится не всего света. Я не знаю, что мне делать!

— Пинки, я с тобой. Успокойся. Я приеду назад сразу после саммита, это всего через пару дней. А завтра приезжает Поки Пирс, ты же ждёшь его?

— Он не должен видеть меня в таком состоянии! Я выгляжу ужасно!

— Я думаю, он всё равно тебя примет. Он любит тебя.

— Не в этом дело! Я просто ужасно выгляжу! Я выгляжу как монстр! Я… Я так голодна…

Пинки зажмурилась и замотала головой. Что-то хмыкнуло прямо рядом с её ухом.

— Я тоже голодна, Пинки, — прошептало несуществующее существо.

— Нет, я в порядке, — прошипела Пинки, — Я в порядке.

— Хорошо, — растерявшись, ответила Твайлайт, — Тебе что-нибудь нужно?

— Моя бумага, мои карандаши и много света. И, хотелось бы, чтобы подальше отсюда.

— Я могу лишь дать тебе бумагу и карандаши. Могу еще принести ночник.

Пинки потерла глаза и, преодолевая боль, слезла с кровати, несмотря на протесты Твайлайт.

— Мне нужен весь свет, что ты мне можешь принести. И бумаги. Много. Как и карандашей. Пусть они будут поярче. И мне нужны какие-то книги о рисовании комиксов. Для изучения.

— И когда тебе это нужно? – невольно отстраняясь от чрезмерно воодушевленной Пинки, спросила фиолетовая пони.

— Как можно быстрее.

Твайлайт кивнула и боком вышла из палаты, закрыв за собой дверь. Она была вся в поту, что тут же заметил стоявший в коридоре Стэйбл.

— С Вами всё в порядке? Она на вас напала?

— Нет, она держит себя под контролем. Она просит бумагу, карандаши и лампочки.

— Гм, — доктор задумался, — На самом деле, она такая не первая. Одна пациентка тоже требовала листы бумаги, карандаши и не выключать свет на ночь. С недавних пор она не спала ночью, только днём, постоянно держала шторы открытыми.

— Могу я с ней поговорить?

— Вряд ли, она сегодня выписывается. Возможно, уже ушла.

Твайлайт шикнула и торопливо пошла домой. Вечером надо уезжать, до этого надо принести Пинки всё, что она просила. Зачем это было нужно, она не понимала, но решила не задавать вопросов. Возможно, так Пинки будет лучше.

Интерес к рисованию в Пинки был столь же внезапен, как и интерес к написанию книг со стороны Флаттершай. Конечно, всё это могло быть совпадением, как себя убеждала Твайлайт, просто Пинки измучила себя диетой и что-то щёлкнуло у неё в голове, поэтому она и придумала себе какую-то эмпирическую угрозу в виде тьмы. Флаттершай, видимо, тоже искала утешения.

Фиолетовая пони замотала головой, прогоняя непонятные мысли и сонливость. Она не выспалась из-за того, что всю ночь провела за чтением будущей второй книги Флаттершай. После того, что прочла, было уже страшно браться за первую, которая была закончена. Читать что-то вроде этого, зная, что написала это та скромная и забитая пегаска, коей была Флаттершай, было, по меньшей мере, странно. Это была история о том, как у кобылки-подростка появилась мачеха. Многое было описано с ужасающей подробностью, в особенности страдания главной героини и сцены жестокости. Счастливый конец показался каким-то натянутым, словно Флаттершай написала его в последний момент. Конечно, он не был совсем счастливым, но был неожиданно хорошим для главной героини после всего, что происходило до этого. И это всё ещё не отредактировано и не собрано в нужном для книги порядке.

Еще среди страниц было спрятано приглашение на литературный вечер в одном из крупнейших издательств Эквестрии, где эта вторая книга и увидит свет впервые.

Твайлайт торопливо собрала всё, что просила Пинки, и побежала назад в больницу, через час надо было уже быть на станции, чтобы ехать в Кэнтерлот.

— Это приключенческая история, — шептала Пинки, — Значит, неизбежны катастрофы, неизбежны частые стычки героев. Неизбежно возвращение злодеев, неизбежны случайные жертвы. Злодей может встать на одну сторону с героем, к этому мне надо стремиться, но это не может случиться быстро. Это риск — быть злодеем истории, но так я смогу контролировать ход истории лучше, чем будь я героем. Ти справится со мной. Ей понадобятся помощники, кто-то, в ком я уверена.

Розовая пони прошлась по палате, глубоко дыша.

— Я всё еще упускаю что-то. Тьма ведёт себя странно, она слишком слаба, чтобы быть высшим злом. Над ней ещё много ступеней. Но пока я знаю только о ней. Всё равно будет неправильно сразу показывать источник всех зол. Нужно быть внимательной, Тьма расшевелилась и уже выбралась наружу. Она уже не боится живых. Она ищет новых жертв. Она всегда рядом со мной и ждёт, пока я расслаблюсь.

Пинки остановилась перед окном, вглядываясь в мутное серое небо и Кэнтерлот, который было видно вдали.

— Нельзя оглядываться. Тьма рядом.