← Глава 4 Глава 6 →

FO:E - Схватка в Разломе

Глава 5 - Разрушение Разлома

В главе присутствуют сцены пыток, убийств, и ненормативная лексика героев.

Глава 5

Год 10 со Дня Света и Радуг, Регион Нью-пегас, послевоенное поселение Разлом. Утро.

– Вот ваше кофе, мэм.

– Спасибо, Джо. – Луна сделала маленький глоток. Обжигающая жидкость тонкой струйкой пошла по горлу, оставляя во рту сладковатую горечь. Облизнув губы, кобылица отставила кружку на стойку и сонным взглядом обвела темный зал трактира. В этот ранний час она была единственным посетителем. В углах просторного полуподвального помещения легли густые тени, но сквозь закрытые ставни внутрь просачивались яркие лучики солнца, в которых играли пылинки.

Старик бармен протер еще раз прилавок, и бросил полотенце под стойку телекинезом. Сложив вымытые до сверкания копыта на стойку, он с любопытством глядел на Луну.

– Рановато вы сегодня, мэм.

– Путь по пустоши труден. – Луна тряхнула головой, рассыпая по плечам сверкающую гриву. – Шла с вечера всю ночь, от самого Нью-Пегаса.

– Приключения по дороге? – бармен приподнял бровь.

– А как же без них, – кобылица сморщилась. – НКР может утверждать сколько хочет по своему радио что контролирует Понаве, но рейдеров от этого меньше не станет. Впрочем, шесть подонков уже никому не смогут причинить вреда.

– Такое дело не грех отметить, – старый единорог улыбнулся и вытащил из-под стойки еще одну кружку. – За счет заведения, Нэми.

– Спасибо. – Луна вернула улыбку. – А как насчет ночлега?

– Твоя комната не занята, – единорог опустил в кофемолку несколько зерен и начал со скрипом крутить ручку. – Всё равно в нашем городишке уже никого из приезжих нету, гостиница пуста. Плату, как и прежде, не беру – ты и без того столько делаешь для нашей дыры, что мне с Розой стыдно брать за жилье с тебя крышки. Я сейчас приду.

Бармен отошел к плите и начал варить кофе. Луна поднесла кружку к губам и мелкими глотками стала цедить напиток. Пусть он не шел ни в какое сравнение с той эссенцией, что подавали в Кантерлоте на королевский завтрак, но он был лучшим кофе на много миль вокруг, а приготовивший его Старый Джо – одним из лучших кулинаров Разлома. Лучше него готовила только Роза, хозяйка мотеля наверху. Её пустошные омлеты были лучшим, что Луна когда-либо пробовала.

Даже несмотря на то, что в омлете использовались яйца какой-то клыкастой твари, жившей в сарае Розы на заднем дворе.

Допив кофе, Луна поставила пустую кружку на стойку. Бармен убрал ее, и поставил другую кружку – полную. Подняв ее, кобылица приготовилась отхлебнуть, и вдруг остановилась. Ей в голову пришла странная мысль.

– Слушай, Джо. Ты вроде сказал, что в Разломе уже никого из приезжих нет. Это значит, что кто-то недавно был здесь?

– Да, был тут один курьер, у Розы останавливался, – единорог взял кружку и принялся отмывать ее. – А вы разве незнакомы?

– Нет. Кто он?

– Странно. Он уже четвертый год регулярно проходит здесь. Порой пропадает на несколько месяцев, но всегда возвращается. Недавно мой особый заказ принес. Робота откуда-то из центрального региона. Машина просто цыпочка, я тебе скажу! Эх, видела бы ты ее, Нэми…

– Тебе уже четвертый год кто-то носит припасы, и ты об этом говоришь только сейчас? – Луна недовольно покачала головой. – Не очень-то порядочно с твоей стороны, Джо.

– Эй, да ладно тебе. У вас с ним разные области работы. Ты мне носишь на продажу лекарства и редкие специи, а он – запчасти и технику. Будь у вас с ним конкуренция, я бы сказал тебе. Так что успокойся, и пей своё кофе, пока он не остыл.

– Только на это и надеюсь, – негромко фыркнула Луна. – И что такого он тебе приволок?

– Я ему сделал заказ на робота-помощника. Как ты знаешь, я здесь не только бармен, но и торговец, шериф, и Дискорд еще знает кто! Когда я был моложе, я везде поспевал, а сейчас уже годы мои и здоровье не те, что раньше. Мне нужен кто-то, кто возьмет на себя хотя бы часть моих обязанностей. Так что я попросил его принести мне подходящую машину, а пару дней назад он вернулся с необычным роботом. Никогда такого не видел, но отзывается на команды и программируется он отлично. Наверное, это был когда-то технический робот, у него сварочный аппарат на турели. Я отложил его в подсобку, чуть позже откалибрую, и он будет шерифом вместо меня.

– Любопытно. – Луна подула на кофе, чтобы тот немного остыл. – Значит, Курьер носит тебе посылки из центральных районов?

– Угу, так точно. Говорят, – тут бармен понизил голос, – что он яростный поборник НКР.

– В самом деле? – хмыкнула кобылица.

– Агась. За его спиной какие-то очень серьезные пони из Нью-Кантерлота. Не знаю, почему он постоянно появляется здесь. Может, он никакой и не курьер. – единорог заговорил еще тише, почти шепотом. – Мне кажется, он агент, выполняющий какое-то особое задание, связанное с Разломом.

– Ну ты наговоришь, конечно. – Луна невольно покосилась на потолок. – Какое еще задание?

– А такое. Сильно уж заинтересовало НКР это место. Рейнджеры, проходившие через Разлом неделю назад, всё расспрашивали меня про город, трассу что через него проходит, и в особенности – про базу «Надежда». Смекаешь, чем это пахнет, кобылка?

– Даже так? – усмехнулась Луна фривольному тону бармена. – То, что НКР интересуют обходные пути в пустыню, вполне естественно – им нужны пути снабжения экспедиционного корпуса в Понаве. Так что в скором времени у тебя станет гораздо больше клиентов.

– А ракетные шахты?

– Что ракетные шахты? Даже если энкаэровцы попробуют штурмовать их, у них ничего не выйдет. Потеряв десяток-другой бойцов в катакомбах, они успокоятся.

– Ладно. А как насчет того, что они аннексируют город?

– Да, это будет неприятно – потерять место шерифа спустя столько лет работы. Но это лучше, чем быть расстрелянным за «ненадежность и саботажничество», как они это называют. Если эти ребята придут сюда и потребуют сдать Разлом – лучшее что ты сделаешь, это подчинишься. Лучше быть с ними, чем против них, поверь мне.

– Тьфу, дискордовы оладьи. Умеешь же ты успокаивать, Нэми. – проворчал единорог.

– Только не думай, что мне это самой нравится, – помрачнела кобылица. – Я видела несколько городов на востоке, захваченных НКР. Тебе лучше не знать, в каком навозе они сейчас…

Дзинькнул колокольчик на входной двери. В трактир вошли несколько жеребцов, одетых в одинаковые пыльники темно-коричневого цвета. Незнакомцы были серьезно вооружены – на их боевых седлах висели автоматы, на груди выступали буграми подсумки с запасными магазинами и шариками гранат. Глаза вошедших скрывали защитные очки, на шее висели платки – примитивная защита от пыли в условиях пустошей.

Рейнджеры НКР. Рейдовый отряд.

– Чего изволите? – натянув на морду подобие улыбки спросил Джо.

– Виски. Всем четверым, и побыстрей. – низким голосом произнес один из вошедших, единорог темно-синего цвета, выглядевший немного выше и крепче своих товарищей.

Бармен кивнул и вытащил из-под стойки четыре стакана и бутылку, сноровисто разливая напиток. Подвинув к себе стаканы, вошедшая компания выложила на стойку пригоршню крышек и рассевшись у стойки слева от Луны, принялась молча цедить спиртное.

– Здесь хватает на еще две бутылки. – сказал Джо, считая крышки.

– Значит, тащи их, – произнес единорог, глядя на бармена как на слабоумного. Джо, ничего не ответив, ссыпал крышки в карман жилета и выставил еще две бутылки виски.

Луна отвернулась, допивая кофе.

– Я в подсобку, – сказал бармен, обращаясь к кобылице-аликорну. – Разберусь с машиной, и приду.

Луна кивнула. Джо ушел в дальнюю часть салуна за стойкой и исчез за дверью. Кобылица осталась сидеть за стойкой. Можно было уйти в номер, развалиться на кровати и заснуть до самого вечера, но пока ей уходить не хотелось.

Рассеяно блуждая взглядом по потолку салуна, Луна случайно взглянула на зеркало, висевшее над стойкой. Тут же сонливость пропала, а шкурку защипало предчувствие грядущих неприятностей.

Все четверо рейнджеров, сидевших рядом за стойкой, молча смотрели на нее. Один из спутников наклонился к уху своего командира-единорога, и что-то тихо зашептал ему.

Не подавая виду, что заметила наблюдение, Луна напрягла слух.

– Аликорны… Богиня… Последователи… доверять… республика… задание…

До слуха кобылицы доносились только отрывки слов. Стимулировать уши магией она не стала – такой жест привлек бы внимание и сразу дал понять, что она прислушивается.

Командир рейнджеров кивнул, поднял глаза к потолку – и замер, глядя через зеркало в глаза Луны. Не отводя взгляда, он быстро что-то сказал – и рейнджеры так же уставились на потолок, глядя на аликорна.

Луна медленно повернула голову налево. На нее в упор настороженно смотрели четыре пары глаз.

Несколько долгих секунд посмотрев на рейнджеров, кобылица встала и неспешно пошла мимо них к лестнице, ведущей наверх, к гостиничным номерам, шурша складками плаща. Затылок жгло от буравящих его взглядов.

– Стой.

Луна остановилась и чуть повернула голову.

– Это вы мне?

– Ты из Последователей Апокалипсиса? – спросил командир рейнджеров, игнорируя вопрос.

Кобылица медленно развернулась.

– Нет.

Единорог нахмурился, его товарищи переглянулись.

– В таком случае, что ты здесь делаешь?

– А вам не кажется, что это нескромный вопрос?

Звякнул отставленный на стойку стакан с недопитым виски. Жеребец встал, исподлобья глядя на Луну.

– Еще раз повторяю – что ты здесь делаешь, мутант?

У Луны возникла шальная мысль снять плащ и показать свою метку. Что будет, когда они поймут, что имеют дело с принцессой Эквестрии?

Усилием воли она прогнала эту мысль. Она должна сохранить инкогнито. К тому же маловероятно, что они ей поверят.

– Только что я пила кофе, – кобылица с любезной улыбкой поклонилась. – А сейчас я собираюсь спать. Вас именно это интересует, мальчики, или вы хотите составить мне компанию?

У рейнджера-единорога на скулах заходили желваки. Остальные трое солдат поднялись со своих мест и встали полукругом перед Луной.

– Спрашиваю последний раз, – командир рейнджеров с усилием сглотнул и сплюнул в угол. – Меня интересуют причины, по которым ты находишься в Разломе, мутант. И не вздумай играть с нами в игры, отродье порчи!

– А это уже не ваше дело, – фыркнула кобылица.

– Это наше дело, – оскалился жеребец.

– С каких пор? – глаза Луны зло сощурились.

Короткая пауза.

– Да я тебе… – коричневый земнопони в пыльнике топнул ногой и сунулся вперед, готовясь к броску.

– Оставить! – гаркнул единорог. – К стене, разойтись!

Рейнджеры покосились на командира и расступились, освобождая место для кобылицы-аликорна и ее противника.

– Нам есть дело до всего, – процедил единорог, мрачно глядя на Луну. – Мы – отряд Нью-Кантерлотской республики, выполняющий особое задание на территории Разлома, в свою очередь находящегося на территории НКР. А теперь расскажи мне, какого дискорда ты тут делаешь, иначе я заставлю тебя говорить силой!

– Что ж, попробуй заставь. – Луна покачала головой и подобралась, встав в стойку.

Единорог шагнул вперед с нехорошим огнем в глазах, но резкий щелчок сбоку заставил его вздрогнуть.

За стойкой стоял Джо, удерживая в магическом захвате помповый дробовик.

– Первого, кто начнет драку, я уложу на месте. – старик хмуро смотрел то на рейнджеров, то на Луну. – Я шериф этого города, и я запрещаю вам устраивать в нем разборки! А теперь покиньте моё заведение, джентельпони.

– Командир… – тихо произнес кто-то из рейнджеров.

– Спокойно, – злой огонек исчез из глаз единорога. Резко развернувшись, он и его товарищи вышли из бара. Громко хлопнула дверь.

Джо облегченно вздохнул, и сел на пол спиной к стойке, прижимая к себе дробовик. Его копыта дрожали.

– Нэми... – его голос сорвался, и он закашлялся. – Нахрена ты их провоцировала?!

– Они сами прицепились. – Луна села рядом, вытянув из-под плаща крыло и приобняла им старика. – Успокойся Джо, всё ведь обошлось.

– Щас, ага, – единорог скривился. – Это же энкаэровцы, они этого так не оставят.

– Ну, как придут, так и посмотрим. – Луна погладила его. – Дед, оставь свой дробовик, клиентов ведь всех распугаешь.

Джо покосился на нее и засмеялся, ощерив беззубый рот. Вырвав дробовик из его захвата, Луна захохотала вместе с ним, сидя на грязном полу.

– Дядя Джо! Эй, дядя Джо! – в салун ворвался жеребенок бежевой масти с кьютиметкой шестеренки на боку. – Там энкаэровцы, они в городе!

– Ну и что? – отсмеявшись, фыркнул бармен. – Они же отсюда вышли. Их четверо?

– Нет! – жеребенок замотал головой. – Их много, несколько сотен!

Луна и Джо посмотрели друг на друга.

– Ох дерьмо… – единорог рывком поднялся. – Ну и что я говорил тебе, Нэми? Что за…

Входная дверь с грохотом распахнулась. Луна увидела уже знакомого рейнджера-единорога, вместе с ним вошли еще двое бойцов НКР в обычной форме. Но больше всех выделялся высокий пони-пегас, вошедший последним. На нем была необычная силовая броня – на торчащем из левого наплечника стальном клыке висел снятый шлем, на правом же был выгравирован герб Нью-Кантерлота. Из-под простого оливкового берета смотрели сухие серые глаза, того же цвета что и шкура пегаса.

– Это он? – спросил он у рейнджера. Единорог утвердительно хмыкнул. Пегас вышел вперед.

– Вы Джо, шериф Разлома?

Бармен кивнул.

– Я полковник Ройез. Именем Верховного Совета Новой Кантерлотской республики, вы арестованы. Сдайте оружие.

Джо покосился на лежащий на полу дробовик. Перехватив его взгляд, один из бойцов отшвырнул его копытом в сторону и навел на шерифа свою винтовку.

Рейнджер прошептал что-то на ухо полковнику. Пегас холодно взглянул на вставшую к тому времени на ноги Луну.

– Вы тоже арестованы, – сказал он. – Отведите их обоих на площадь.

– Что всё это значит?! – возмутился Джо.

– Я всё объясню чуть позже. – бесстрастным тоном отрезал пегас. – Идемте.

Рейнджер-единорог телекинезом вырвал у Луны ее револьвер и ехидно улыбнулся ей в лицо. Спокойно выдержав его взгляд, кобылица-аликорн шагнула к выходу вслед за полковником. Джо, рейнджер и солдаты последовали за ними.

Отсидевшийся в темном углу жеребенок, жалобно всхлипнув, помчался галопом на верхний этаж.

Выйдя на улицу, Луна зажмурилась от яркого солнца и замедлила шаг. Проморгавшись, она взглянула вокруг и невольно остановилась.

От дома к дому шныряли двойки рейнджеров в пыльниках, выводивших жителей на площадь перед гостиницей. По дороге, тянувшейся через поселок, медленно шла колонна бойцов НКР в стандартной солдатской экипировке – шлемы и жилеты с наплечниками цвета хаки, на седлах висели вещмешки с припасами и винтовки. В утреннем небе над Разломом барражировало несколько пегасов, на малой высоте патрулировавших окрестности города. В хвосте колонны катилось несколько повозок, забитых доверху армейским имуществом, и нечто огромное, металлическое, выкрашенное в оранжево-черный цвет, ощетинившееся многочисленными пулеметами.

Идущий позади солдат сильно толкнул кобылицу в круп копытом, понукая ее идти. Бросив на бойца ледяной взгляд, Луна пошла вперед.

– Колонна, стой! – скомандовал идущий во главе отряда офицер-единорог. Сдвоенно стукнув копытами, колонна замерла, разглядывая отбрасывающие тень здания и высоченные колонны эстакады, поддерживающие ленту автомагистрали высоко над головой. На них же во все глаза смотрели согнанные из домов жители города.

Луна, Джо, рейнджер, полковник НКР и сопровождавшие его бойцы вышли на площадь. Пегас вспорхнул вверх и завис в воздухе, расправив крылья, усилием воли удерживая себя чуть выше голов пони. Откашлявшись, он заговорил – усиленный техникой его бронированного скафандра голос поплыл над площадью, отражаясь от домов.

– Жители Разлома! – казалось, говорит не пони, а машина. – Ваше поселение аннексировано Новой Кантерлотской республикой! С этого дня я, командир экспедиционного корпуса, посланного в Разлом, являюсь его временным комендантом! От вашего дальнейшего содействия войскам НКР зависит то, как быстро вы получите гражданство и сопутствующие привилегии! Сейчас от вас требуется помощь в возведении оборонительных сооружений на въездах в ваш город, и организации для наших бойцов жилья и питания! Ваша помощь будет достойно оплачена валютой нашей республики! Те, кто будет нам сопротивляться, саботировать наши действия и подвергать угрозе нашу миссию в Разломе, будут жестоко наказаны! У меня всё.

Народ на площади озадаченно загудел.

– А что с нашим шерифом? – выкрикнул кто-то.

– Ваш прежний глава смещен со своего поста и на время задержан, – пегас на миг оглянулся на стоящего с опущенной головой Джо. – Позже суд НКР подробно разберет его проступки перед республикой и вынесет справедливый приговор. Вопросы есть?

Гул усилился. Выждав несколько секунд, полковник фыркнул и взмахнул крыльями, приземляясь на утоптанную землю площади.

– Вопросов нет! Никому не расходиться, ждем команды! Командиры рот, ко мне!

К пегасу в силовой броне, отделившись от колонны, галопом примчались три офицера-единорога – командовавший колонной темно-бурый жеребец в сером пыльнике, и еще два пони черной и белой окраски.

– Капитан Квотербек, начинайте развертывать лагерь на площади. Организуйте караулы и патрулирование местности вокруг лагеря. Также устройте патрулирование улиц поселка из наиболее сознательных бойцов – нельзя допустить грабежи населения. Об исполнении доложите немедленно.

– Есть! – единорог стукнул копытом, отдавая честь, и умчался прочь.

– Капитан Гримдарк, на вас лежит оборона Разлома. – обратился пегас к другому офицеру. – Начинайте возведение блокпостов на всех четырех въездах в город, и соорудите укрепленную позицию на эстакаде. Оттуда во все стороны простреливаются подступы и большая часть территории поселка. Рекрутируйте здоровое местное население на земляные работы, труд оплачивайте расписками, договоритесь чтобы вам организовали питание в ближайших домах. Все необходимое для строительства возьмете у интенданта, также можете использовать всё что пожелаете нужным. Вперед!

Единорог коротко отдал честь и зарысил в сторону выкатывавшихся на площадь повозок.

– На вас же, лейтенант Саншайн, остается организация штаба, и связь с командованием. – Пегас задрал голову, глядя на высокое здание гостиницы, откуда они вышли. – Вот эта халупа вполне подойдет. Поставьте на крышу антенну, и наладьте связь с Центром как можно скорее. Ну и найдите подходящую комнату, где мы можем, так сказать, расположить свой мозговой центр. Приступайте.

– Есть.

Шум толпы на площади затихал – живших в Разломе пони было всего чуть больше пяти десятков, считая детей и стариков, против почти пяти сотен солдат. Поэтому даже когда взрослых пони начали разбивать на десятки и уводить к окраинам, никто особо не возмущался – все понимали, что перечить себе дороже. В воздухе звучали команды и ритмичный топот копыт – большая часть прибывшего в Разлом батальона отправилась сооружать позиции. На площади же закипела работа – два десятка бойцов копытами и телекинезом раскладывали из повозок снаряжение и расставляли палатки. В углу площади пускал пар въехавший на нее бронированный мастодонт – возле него копошились несколько единорогов-механиков.

– Ну и хрень. – пробормотал Джо. – На кой хрен вам эта куча железа?

– Это «Птица-гром», шериф. – фыркнул пегас. – Новейшее изобретение инженеров НКР. Отличное средство разгонять рейдеров, или проводить конвои по небезопасной трассе. Но вы подозрительно любопытны для арестованного, вы не находите, шериф?

Джо что-то невнятно пробурчал.

– Для тебя есть особое задание. – обратился пегас к рейнджеру-единорогу. – Необходимо разведать трассу отсюда до первого поселения НКР в Понаве, и убедиться в том, что дорога безопасна для прохода подкреплений. Эта дорога в случае нашего успеха будет иметь стратегическое значение, и переломит ситуацию на Понавской пустоши в нашу сторону. Сделаешь это?

– Да, сэр. – единорог кивнул.

– Бери всех своих рейнджеров, и прочеши трассу. В бой не ввязываться, в случае наличия противника отправь посыльного. Наш танк с твоими следопытами продавит любую оборону. Удачи, солдат.

Рейнджер еще раз кивнул и шагом направился в переулок. Луна про себя отметила, что отношения полковника и следопыта не были похожи на связку «начальник-подчиненный». Было это связано с тем, что рейнджеры были на привилегированном положении и не подчинялись армейскому командованию, или дело было просто в дружеских отношениях двух офицеров?

Любая мелочь в ее положении может стать полезной.

– Эм… сэр полковник? – раздался старушечий голос. Развернувшись, Луна и пегас в силовой броне увидели ковыляющую в их сторону пожилую земную пони.

Джо тоже её увидел.

– Роза? – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Тебя ищу, разумеется! – старая пони возмущенно топнула ногой. – Или ты предлагаешь не беспокоиться, когда тебя увели эти наглые солдафоны?!

– Что вам нужно, мэм? – спокойным тоном проговорил пегас.

– Вот что, сударь, не расслышала вашего имени…

– Ройез, мэм. Полковник Ройез.

– Вот что, Райз, или как там вас! – старушка пылала негодованием. – Немедленно освободите Джо! Что, в конце концов, он сделал такого, чтобы его смещать с поста шерифа и заключать под стражу?!

– Во время визита наших рейнджеров он утаил особо ценную информацию об окрестностях Разлома, и особенно о том, что находится под ним. – отчеканил пегас. – Уже одного этого достаточно.

Луна прикусила губу, услышав его ответ. «Под ним. Проклятье, эти плутократы все-таки решили попробовать докопаться до ракет. Какая глупость…»

– А что значит «под ним»? Не говорите со мной загадками! – продолжала бушевать пожилая земнопони.

– Это закрытая информация, мэм. – холодно ответил полковник. – Это заведение, из которого мы только что вышли – ваше?

– Ну да, – от вопроса Роза растерялась. – А что вы…

– В нем расположится наша комендатура, – удовлетворенно кивнул пегас. – Покажите нам ваш мотель.

– Что?! Да как вы смеете?! – закричала старушка. – Это частная территория, сударь!

– Идемте. – не слушая возражений, пегас направился обратно в здание, за ним – Луна и Джо, подталкиваемые бойцами. Позади процессии плелась Роза, бормоча что-то о самоуправстве и хулиганах.

В гостинице уже хозяйничали связисты. По полу змеились кабели, туда-сюда ходили пони в военной форме с проволочными катушками на боках. Со второго этажа был слышен стук копыт и негромкие препирания. За барной стойкой расселась компания грифонов в начищенной металлической броне и с интересом смотрела за творящейся вокруг суетой. К стойке были прислонены три винтовки и ручной пулемет, на дощатой поверхности в беспорядке лежали шлемы, окурки сигарет и две недопитые бутылки виски – те самые, которые купили рейнджеры.

– Я смотрю, вы тут уже расслабляетесь. – пегас в силовой броне подошел к сидящим, встав у них над головой.

– Ну а чё? – фыркнул один из четверых сидевших за стойкой грифонов. Повернув исполосованное шрамами лицо, он с иронией посмотрел на полковника. – Дел никаких нет, вы еще не устроились, надо же расслабиться, пока дают. Тем более, что мы протащились с вами без передышки почти сорок миль, а это не так уж и мало.

– Значит будет вам дело, – пегас смерил грифона взглядом. – Да, и чтобы ты знал – трактир будет закрыт. В боевой обстановке спиртное строго запрещено.

– Спасибо. – грифон издевательски склонил голову в поклоне. – Ни бухнуть, ни отдохнуть. Скажи, полкан, ты всегда такой унылый, или сегодня просто встал не с того копыта?

– И еще. – произнес пегас, игнорируя развязный тон собеседника. – Чтобы ты и твои охламоны не болтались у меня под ногами. Вы частные лица, но это не значит, что я не могу засадить вас за решетку. Заруби себе это на своем тощем клюве, наемник.

– Ладно, ладно. – грифон развел когтистые лапы. – Уже и пошутить нельзя.

– Сэр! – со второго этажа спустился офицер связист и подошел к полковнику, отдавая честь. – Пункт связи развернут. Нужно еще немного времени, чтобы настроить аппаратуру, но основная работа уже сделана. Ваша комната уже готова.

– Хорошо, Саншайн. Заканчивайте, я скоро приду. Да, и еще кое-что. – Ройез обернулся, глядя на стоящих рядом Розу, Джо и Луну. – Мэм, у вас здесь есть запирающийся подвал?

Роза, насупившись, поджала губы, и ничего не ответила.

– Значит есть, – ответил за нее пегас. – Лейтенант, выделите бойцов, пусть отведут аликорна и единорога вниз и посадят под замок. Ключ возьмешь у нее. – он указал копытом на Розу. – Обоим повесить на рога блокираторы и пусть за ними смотрят внимательно, особенно за кобылой. Вопросы?

– Никак нет! Все ясно, сэр.

– Вы свободны, – пегас развернулся и начал подниматься по лестнице. – И осмотритесь тут как следует, мы здесь надолго. Загляните в кладовую, надо будет провести учет запасов еды, лекарств, да и вообще поглядеть что тут есть. Выполнять!

Голос пегаса стих наверху. Луна тряхнула головой и сплюнула от огорчения.

– И почему их не любят? – тихо прошептала она на ухо Джо. – Вот именно поэтому.

Трасса Разлом-Примм. Полдень.

Синий единорог быстрым шагом шел по хайвею, внимательно глядя по сторонам. Огромные небоскребы Разлома виднелись далеко позади, скрытые голубоватой дымкой. Пустошь вокруг была безмолвна – лишь ветер свистел, перегоняя быль и мелкий мусор по дороге. Далеко внизу, насколько видел глаз, простиралась засушливая степь.

Скудный край.

Петляя между остовами автомобилей, единорог смотрел как впереди мелькает коричневый пыльник его напарника. Рейнджер решил не брать с собой большой отряд, как ему советовал полковник – маленькой разведгруппы будет вполне достаточно. В таком месте большая численность отряда будет даже вредна. Кроме того, максимум что может встретиться по дороге – это шайка рейдеров-наркоманов, с которой два обученных рейнджера справятся без особого труда.

Тыловая операция. Так ему сказали, давая это задание в Нью-Кантерлоте. В какой-то мере так оно и было – Разлом находится в глубине территории НКР, отделяя центральные области от региона Нью-Пегас, где идет война. Каким образом он может влиять на ее финал?

Единорог-рейнджер поправил пыльник и ухмыльнулся под своим платком.

Самым прямым. Во-первых, трасса, проходящая через Разлом, позволит доставлять в Понаве подкрепления гораздо быстрее, чем через Трассу 15, которая пока является единственной дорогой из Нью-Кантерлота в Нью-Пегас, и далее к океану. В противостоянии Красному Союзу скорость снабжения передовых войск является одним из ключевых факторов, и безопасные маршруты до линии фронта являются первым шагом к победе.

Но это не всё. Рядом с Разломом находится военная база «Надежда», где на основании украденных у зебр чертежей довоенные пони воссоздали сверхмощное оружие – ракеты с мегазаклинаниями в боеголовках. Если завладеть им, оно даст огромную мощь своему владельцу, а если этим владельцем окажется НКР – война будет завершена в считанные дни. По команде из Нью-Кантерлота шквал ракет уничтожит южные пустыни со всеми анархистами, фанатиками, коммунистами, и прочими врагами НКР, которые успели стать для нее смертельной угрозой. А если это оружие попадет в руки красных – страшно даже представить последствия…

Рейнджер заскрежетал зубами от нахлынувших воспоминаний и помотал головой. Пусть это задание было очень важным, но он должен был быть в другом месте. Ему следовало быть там, за линией фронта – следовать по путям войск коммунистов, брать языков, уничтожать командиров, изучать эту красную заразу в естественной среде обитания. Или стоять насмерть на передовой, беспощадно истребляя вместе со своими боевыми братьями и сестрами эту рвущуюся в цивилизованный мир гадость.

Он вспомнил небо над Понаве в то время, когда Красный Союз впервые пришел сюда. Днем оно было белым от взрывающейся в воздухе шрапнели, а ночью разрываемым в клочья миллионами трассирующих пуль. Рвущиеся в пустыню войска анархистов пробивали себе путь через огромную дамбу в глубоком ущелье, рассекавшем пустыню надвое. Лишь ценой огромных потерь красных удалось остановить в городке рядом с дамбой – когда войска Союза заняли его, командир войск НКР, защищавших его, пожертвовал собой, подорвав арсенал. Город исчез в огромном взрыве вместе с солдатами республики и вторгшимися отрядами Союза. Многие его боевые братья тогда погибли. Развалины городка до сих пор не могут разгрести и достойно похоронить всех погибших в той битве – до сих пор на несущих там службу рейнджеров и немногих проходящих через руины путников из под завалов смотрят поньские черепа…

Да, в отличие от других уголков республики, там идет настоящая война. После битвы НКР и Красный Союз заняли позиции по берегам ущелья и с тех пор ждут подходящего момента, чтобы выбить один другого прочь из Понаве. Битв, подобных первой битве за Понавскую дамбу пока не ведется, но противостояние не останавливается ни на час – ночами вокруг лагерей НКР крадутся разведчики красных, захватывая в плен часовых, а днем снайперы с обеих сторон ущелья ведут дуэли, из-за чего окрестности дамбы в дневное время суток словно вымирают.

Рейнджер внезапно понял, что скучает по всему этому, и тихо рассмеялся.

Он солдат на страже новой нации, поднимающейся из развалин Старого мира. Ему доверена высокая честь защищать ее. И он не посрамит себя – на линии фронта с Союзом, здесь, в тылу Понаве, или где-либо еще.

– Крейг, прием, – произнес он в гарнитуру, свисавшую с уха. Передатчик в ухе пискнул и ответил голосом земнопони, кравшегося впереди.

– На связи. Что такое, командир?

– Как обстановка?

– Пока тихо. Никого на трассе – ни пони, ни монстров. Прямая дорога до самого Примма, как я чувствую.

– Хорошо. Увидишь движение, сразу говори.

– Хорошо. Командир, можно вопрос?

– Давай.

– Над чем ты только что ржал? – из передатчика донесся смех.

– Да так, вспомнил кое-что, – усмехнулся единорог. – Потом расскажу как-нибудь.

– Ладно. Мы уже подходим к Примму. Если верить довоенной карте, то сейчас трасса делает крутой поворот и делает развязку, один рукав которой поворачивает прямо туда, куда нам нужно.

– Отлично, – кивнул рейнджер. – Идем дальше. Как доберемся до городка, поговорим с его главой, и сразу двинем обратно.

– Что, даже без обеда? – грустно пробурчал голос в передатчике.

– Агась. Ничего, в Разломе поедим. Соберись, Криг, тут всего-то девять миль вся дорога.

– Уболтал, языкастый. Только учти, еда едой, но без воды я точно никуда не пойду!

Хихикнув, единорог зашагал дальше между остовами машин. Среди рейнджеров НКР не было принято обращаться друг к другу как в армии – их организация была сплошь неформальной, что порой раздражало некоторых военных чинов. Их же поисковый отряд сработался за многие годы странствий по пустошам, поэтому бывшие поначалу взаимоотношения «по уставу» ушли в небытие, на смену которым пришли дружеские шутки и подтрунивание.

Размышляя об этом, рейнджер шел по хайвею к горизонту…

Разлом, примерно два часа спустя

– Сэр? – Саншайн постучался в дверь.

– Войдите! – Ройез оторвался от лежащего перед ним плана города и поднял голову. В небольшом номер, наспех переоборудованный в его кабинет, вошли единорог-связист, а за ним – грифон-наемник.

– Сэр, мы кое-что обнаружили… – начал было Саншайн, но грифон отстранил его в сторону и вышел вперед.

– Я порылся на местном складе, и нашел робота. Это спрайт-бот Анклава. Я прошу разрешения немедленно передать его мне.

– С какой стати? – нахмурился пегас.

– Этот робот нужен мне для выполнения моего задания, – отчеканил грифон. – Полагаю, ты в курсе, в чем оно состоит, поэтому не буду тратить свое и твое время, рассказывая о нем. Ты тоже заинтересован в том, чтобы оно было выполнено, поэтому отдай мне робота. Всем, что мы извлечем из его памяти, мы сразу же поделимся.

– Лейтенант, подождите здесь. – Пегас встал из-за стола и уставился на грифона. – Откуда он там оказался, ты еще не в курсе?

– Нет. – грифон хмыкнул и пальцем потер себе клюв. – Но я уверен – если допросить местного мэра, он расколется.

– Допрашивать местных – наша забота. Робота ты не получишь. Наши техники разберутся с ним, а ты потом получишь данные.

– Не, полковник, так не пойдет! – грифон ухмыльнулся. – Разбираться с роботом твои техники будут в присутствии моих ребят. А то сломают что-нибудь, или и вообще сотрут всё самое интересное. Как мне потом выполнять задачу? Ведь если я не сделаю того, что мне поручили, нагреют нам обоим по первое число, знаешь ли…

– Ладно, – пегас взмахнул крылом. – Пустят твоих ребят. А до тех пор не трогай его. Скоро вернутся мои разведчики, твой хакер будет изучать робота в их присутствии. Всё понятно?

– Более чем, – кивнул наемник. – Рад что мы договорились.

– Кстати, а что ты делал на нашем складе? – неожиданно спросил пегас.

– Прибарахлиться решил, – пожал плечами грифон. – Если бы нашел что-нибудь ценное, выкупил бы у твоего интенданта. Но кроме того спрайт-бота мне больше ничего от тебя не нужно.

– Будет тебе спрайт-бот. Потом. – Ройез сел обратно за стол. – У тебя всё?

– Да. До скорого, полковник, – грифон развернулся, чтобы выйти, и чуть не столкнулся с входящим в номер рейнджером.

– Здравия желаю, полковник, – темно-синий единорог отдал честь и покосился на грифона. – А что он…

– Докладывай, всё в порядке, я разрешил ему быть здесь, – кивнул пегас.

– Сэр, трасса пройдена и разведана до самого Примма. Командир располагающейся там части уже знает от нас о нашем присутствии здесь, и готов к прибытию подкреплений. Никаких угроз или препятствий перемещению войск по трассе не обнаружено. – Рейнджер перевел дух и негромко договорил: – Первая часть нашей задачи в Разломе выполнена.

– Превосходно, – сдержанно улыбнулся пегас. – Тогда переходим ко второй. Собирай свою команду, но перед этим идем вниз – у меня для тебя кое-что есть.

– Ройез! – процедил грифон, всё это время стоявший у стены.

– Я всё помню, спасибо! – рявкнул пегас, развернувшись к нему всем телом. – Тебя и твоего техника жду внизу, и только вас двоих! Идем, – он поднялся с места. – Лейтенант Саншайн, немедленно доложите в Центр, что Разлом занят и трасса свободна. Пусть начнут переброску подкреплений через наш пункт.

– Есть! – связист козырнул и выбежал.

– Дерьмо! – сидящий за терминалом молодой грифон с взьерошенными перьями и нервно бегающими глазами раздраженно стукнул кулаком по столу и выругался, глядя на экран монитора.

– Что, опять нифига? – поинтересовался стоящий у него за спиной командир наемников.

– Угу, – грифон-хакер сплюнул на пол и с ненавистью посмотрел на лежащий рядом со столом спрайт-бот. От него к терминалу тянулось несколько проводов, соединяя их системы в одно целое. – Перед нами в этом блядском роботе копался какой-то мудак. Он заблокировал доступ администратора, так что теперь я не могу сменить пароль через консоль админа. Вдобавок здесь теперь стоит пароль такой длины, что моя мамаша охуела бы, услышав его. Его брутфорсить придется сто лет, блядь.

– Давайте лучше мы еще раз попробуем. – произнес один из единорогов-техников, стоявших рядом и смотревших как наемник пытается взломать спрайт-бота.

– Если вы тут ебались полчаса и нихрена не сделали, значить толку тут от вас – ноль! – отрезал хакер. – Эта… командир, я ширнусь минталками и снова попробую, ладно?

– Хрен с тобой, давай. – скривился грифон. – Только не переборщи, чтобы тебя снова откачивать не пришлось.

– Не боись! – хохотнул хакер. Достав из подсумка на груди две таблетки, он закинул их в клюв и с хрупающим звуком раскусил. Потом резко опустил лапы на клавиатуру – унизанные когтями пальцы мелко задрожали.

– Щавсёвамбудет! – речь грифона резко ускорилась. Когти с треском замолотили по клавиатуре, которую хакер принес с собой и которая явно не предназначалась для копыт пони. По экрану быстро мелькали строчки машинного кода, но находящемуся под воздействием наркотика грифону явно было нетрудно успевать их читать.

Дело у хакера не ладилось – он раз за разом подбирал пароль, перезагружая систему, чтобы та не заблокировала терминал из-за чужого вмешательства. Повторяя одну и ту же процедуру много раз, грифон явно начинал нервничать, хмурясь все сильнее и с тревогой глядя то на терминал, то на робота. Наконец, когда терминал в очередной раз выдал ошибку ввода пароля, хакер вздохнул и лег на стол, уткнувшись клювом в клавиатуру.

– Я не могу, командир. Слишком сложно. Надо закинуть еще минталок, и тогда я сделаю…

– Нет. Хватит с тебя, – командир наемников покачал головой.

– Но я могу, мне просто надо ширнуться!

– Я сказал – хватит! – рыкнул грифон. – Это в тебе наркота говорит! Иди и отсыпайся.

– Ладно… – глаза хакера потухли, он весь осунулся.

– Да, – наемник хлопнул его лапой по плечу. – Отдыхай, напарник. Я скажу, чтоб тебе замутили отдельную кровать. Да, кстати, когда поставили пароль, ты посмотрел?

– Сегодня утром, где-то часа четыре назад. Прямо перед тем, как мы сюда прибыли.

– Ясно, – грифон кивнул. – Мне нужно поговорить с тем пони, в чьей подсобке нашли этого робота.

– В каком смысле «поговорить»? – нахмурился наблюдавший за взломом Ройез.

– В этом самом. – наемник демонстративно провел кончиками когтей по груди, словно сдирая что-то.

– Мы не пытаем арестованных. – произнес пегас, с неприязнью глядя на грифона.

Наемник сощурился.

– Полковник, можно вас на несколько слов? – он выразительно кивнул на дверь. Пегас фыркнул и направился к выходу. За ним следом направился всё это время молча стоявший в подсобном помещении рейнджер-единорог.

– Без тебя, птенчик, – грифон покачал головой. – Этот разговор не для всех.

Глянув на него как на пустое место, единорог прошел мимо и вышел из комнаты, встав рядом с полковником. Дверь закрылась, оставив их одних в коридоре.

– Говори, что хотел, – процедил пегас, поправив берет на голове.

– Я предлагаю сделать так, – грифон с усмешкой уставился на жеребца в силовой броне. – Я допрашиваю пленного, знающего пароль. По серьезному, с жестким прессингом, пока не получу результат. Вы не можете пытать пленных, потому что вас связывает конвенция о гуманности к военнопленным и прочая хуйня. Моих ребят это не касается, потому что мы частные лица. Таким образом, мы все получим что хотим – ты и я узнаем что хранится в роботе, я выполняю свою работу, а вы остаетесь чистенькими, как и хотели. Идет?

– Не слишком ли много ты на себя берешь, наемник? – оскалился рейнджер.

– Нет. Я не собираюсь никого убивать и калечить, пока это возможно. Всё, что меня волнует – это насколько хорошо я выполню задание, и сколько мне за это заплатят. У вас мотивы иные, но цель у нас одна, поэтому я не понимаю, хрена ли вы кобенитесь.

– А мне кажется, что ты обнаглела, шваль! – зашипел пегас. – Это военный лагерь, а не пыточный застенок! Я не позволю…

– Слушай, полкан! – грифон глухо зарычал, глядя полковнику прямо в глаза. – Меня ни разу не ебут твои моральные терзания, твой долг и прочая хуета! Тебя сюда послало командование НКР? Заебись! А меня сюда послала лично глава республики, верховный арбитр Гаудина Грозноперая! Тебя за провал максимум могут разжаловать в рядовые или выгнать из армии, а меня за неудачу потом найдут и грохнут, где бы я ни лег на дно! Поэтому я выполню задание во что бы то ни стало, любыми методами, и мне насрать, что об этом будешь думать ты, он, или кто угодно! И я предпочту поцапаться с тобой насмерть, чем быть во врагах у той, которая, к слову говоря, может завязать тебя узлом и выебать твоим же собственным наплечником, пернатый! Усек?!

Выхватив из кобуры свой револьвер, рейнджер нацелил его на наемника. Тот был готов к этому, и перехватив оружие из захвата единорога, зашвырнул его в дальний конец коридора, куда не доставал телекинез. Ройез нагнулся за лежащим на бронепластине груди спуском своих винтовок, схватил его зубами, поднял голову – и увидел прямо перед глазами переливающиеся зеленым сиянием иглы плазменного пистолета.

Такое же сияние маячило перед мордой ошарашенного таким поворотом рейнджера.

– Спокойно, птенчики. – расслабленным тоном произнес наемник, сжимая в лапах рукояти своего оружия. – Я не хочу убивать вас. Мне не нужны неприятности с НКР, тем более сейчас, когда мое задание здесь еще не выполнено. Поэтому давайте будем уважать интересы друг друга, особенно когда они совпадают, и не будем тыкать друг другу ножами в спину. Я понятно выражаюсь?

– Предельно. – процедил Ройез, сжимая зубами спуск.

– Устроишь пальбу – и твоих головорезов вместе с тобой разотрут тонким слоем. – оскалившись, сказал единорог.

– Только ты этого уже не увидишь. – грифон придвинул дуло пистолета, рискуя выжечь противнику глаз. – Ну? Может, всё же возьмешь себя в копыта?

Жеребец вздрогнул, ощутив жар на переносице, и попятившись, отвел взгляд. Пылающее магическим огнем дуло было очень близко.

– Чудно. – грифон опустил пистолеты, и убрал их в кобуры на поясе. – Полковник, выплюнь спуск, выстрелить можешь.

Пегас усмехнулся и разжал зубы, выпуская спуск. Пластина из твердой черной резины с вплавленной с внутренней стороны кнопкой для языка с глухим стуком ударилась о корпус брони.

– Хорошо. Так что – вы дадите мне допросить их? Мы договорились?

– Никто из арестованных не должен пострадать. – произнес Ройез, буравя наемника взглядом. – Никто! Если твои отморозки кого-то изнасилуют или замучают до смерти – я арестую вас и сдам военной полиции, как мародеров. Ты понял меня?

– Вполне. – Грифон осклабился и иронично отдал честь. – Приятно с тобой иметь дело!

– Рейнджер, проконтролируйте, – пегас не сводил с него взгляда.

Наемник развернулся и вошел в подсобку, хлопнув дверью. Рейнджер покачал головой.

– Ты уверен, Ройез? Этот бандит…

– Он нам пригодится, – пегас поджал губы. – Как только он добудет сведения, мы избавимся от него. Не подведи меня, дружище.

Рейнджер впервые за всё время разговора улыбнулся.

– Конечно.

Джо ходил в своем углу от одной стены к другой, всё время что-то бормоча. За ним со звоном по полу тянулись цепи, которыми он был прикован к ввинченному в стену кольцу. Шаги шерифа и сопровождавший их металлический грохот сильно раздражали Луну, лежавшую в противоположном углу на куче гнилых мешков и безуспешно пытавшуюся заснуть.

– Ты долго будешь еще бродить? – наконец спросила она, потеряв терпение.

– Не мешай, я думаю! – огрызнулся старик, мотнув головой с надетым на нее шлемом блокиратора магии. – Не видишь?

– Вижу лишь то, как ты ходишь туда-сюда, бормоча себе под нос, – фыркнула черная кобылица. – Ну и как успехи?

– Пока никаких, – сознался Джо.

– Ну так ложись и спи, мыслитель. Бери с меня пример.

– Не могу. – Джо встал на одном месте и уставился на Луну печальным взглядом. – В такой момент бездействовать для меня – смерти подобно!

– Ну так займись делом, только тихо! – Луна подняла голову, глядя на старого единорога. – Ты уже четвертый час звенишь цепями без толку. Ложись и думай, если тебе так проще, но дай мне выспаться!

– Поражаюсь твоему спокойствию, Нэми, особенно с этой штукой на роге. – Джо указал копытом на шлем Луны.

– Ну да, – кобылица-аликорн потерла лямку на подбородке. – Просто в отличие от тебя я не трачу зря нервы, Джо.

– Ну хорошо, – старый единорог лег на кучу тряпья в своем углу. – Что думаешь обо всей этой ситуации?

– Думаю, что мы вляпались в неприятности. – фыркнула Луна, опуская голову. – Но ты уже спрашивал об этом, забыл?

– Ой… точно. Но всё-таки, что делать будем?

– Я – спать. Ты – делай что хочешь, но не шуми.

Единорог топнул ногой.

– А я говорю – бежать надо!

– Тише, – нахмурилась Луна. – Нас могут слушать за дверью.

– Так вот, бежать надо, – единорог послушно понизил голос.

– И как? Мы еще в цепях, с блокированной магией. Дотянуться до меня ты не можешь, как и я до тебя, значит друг друга мы не развяжем. Про компанию снаружи я пока молчу. Мне продолжать?

– Но мы не можем просто так сидеть и ждать пока за нами не придут! Нам надо бежать! А мне нужно обязательно прихватить с собой робота! – Джо встал и заходил от стены к стене, звеня цепями. Луна покачала головой.

– Ты выжил из ума, Джо. Еще и железяку с собой тянуть хочешь. Тебе дай волю, так ты половину Разлома за собой утащишь в пустоши, было бы на чем, – кобылица зевнула и устроилась поудобнее на мешках. – Мы не желаем слушать этот бред. Отдыхай Джо, и не мучай свою голову.

– Ты ни дискорда не понимаешь! – старик-единорог в раздражении топнул ногой. – Робота нельзя оставлять, иначе НКР сможет захватить ракетные шахты!

– Джо, ты опять за своё… – Луна осеклась. – Погоди. Какое отношение имеет робот к «Надежде»?

– Прямое! – единорог подошел к черной кобылице так близко, как позволяли цепи и горячо зашептал: – Когда я залез этой машине в мозги, я нашел базу данных. Нэми, там все коды доступа ко всем стратегическим военным объектам Старой Эквестрии, включая то что находится в Разломе! Это военный робот! Дискорд его знает, для чего всю эту информацию закачали ему в память, но если энкаэровцы до него доберутся, то они смогут добраться до пульта запуска без проблем! Это же будет новый Судный День, понимаешь меня?!

– И это всё – в одном роботе, безо всякого пароля?! – изумилась Луна. – О чем они думали?!

– Не, там был пароль, только слабый. Я его изменил, как только понял, что там за информация, но боюсь, это ненадолго. Проклятье, надо было сразу отформатировать роботу память, как только я узнал! Какой же я идиот! – Джо заскрежетал зубами и зажмурился.

– Ладно, ладно, успокойся! – кобылица встала и подошла к единорогу вплотную. – Ты ни в чем не виноват. А скажи – если всё так, то тот Курьер, который доставил тебе эту посылку… Он ведь тоже должен был знать, что в ней, верно?

– Может знал, а может и нет! – старик тряхнул гривой. – Я бы на его месте не принес такую опасную вещь сюда. Возможно, он не смог взломать пароль.

– Ясно. – Луна задумалась. – А какой пароль ты ставил? Хотя нет, стой. Мне лучше не знать. Давай так – если кто из нас выберется отсюда, он или выкрадет робота, или уничтожит его, как доберется до него.

– Эх, Нэми. – Джо покачал головой, и с сожалением вздохнул. – Я за него выложил круглую сумму… Но ты права – его нужно выкрасть, или взорвать. Так и сделаем.

– Как он выглядит?

– Такой небольшой шар с крылышками и антеннами, размером с голову пони. Под ним небольшая сварка на турели, на «лице» – что-то вроде решетки.

– Спрайт-бот Анклава. – кивнула Луна.

– Наверное, я не знаю. В принципе, он рабочий, я настроил его чтобы он следовал за тем, кто пропишет ему в приоритет протокол напарника. Это дело пары минут.

– Остался последний вопрос – как мы отсюда выберемся.

– Кто-нибудь когда-нибудь придет сюда. – Джо пожал крепкими плечами. – У него будут ключи. А там по обстановке…

– Посмотрим. – Луна оглянулась на дверь. – Тише. Кто-то идет. Ложимся по своим углам.

За дверью раздались голоса, потом заскрипел отпираемый замок. В низкое помещение подвала вошли закованные в броню четыре грифона в сопровождении хмурого и чем-то недовольного единорога-рейнджера. Луна вспомнила, что видела их в баре вскоре после прибытия войск НКР в Разлом.

– Вот и наш объект, – более старый грифон-наемник с исполосованным шрамами лицом подошел к Джо и сев перед ним, доброжелательно улыбнулся. – Привет, дедуля!

Старый единорог что-то проворчал, уткнувшись мордочкой в свое ложе.

– Ты не поверишь, но я очень рад тебя видеть! – продолжал наемник. – Мне бы очень хотелось поговорить с тобой. Понимаешь, меня интересует одна вещь. Мы нашли в твоей кладовой необычного робота. Ты ведь знаешь о нем?

Джо попытался остаться спокойным, но нервно дернувшееся ухо выдало его.

– О! Вижу, знаешь, – удовлетворенно хмыкнул грифон. – Мы очень хотим узнать, что в нем хранится. Перед тем, как встретиться с тобой, я поболтал с хозяйкой отеля и ее внуком – симпатичный парень, кстати, но речь не об этом. Так вот, мне рекомендовали тебя как классно разбирающегося в компьютерах, электронной технике и прочей мишуре, в которой я почти нихрена не понимаю. Ты ведь поможешь нам открыть его, правда?

– Я не понимаю, о чем вы. Я даже пароль не знаю! – Джо повернул голову, глядя на наемника.

– Я ничего не говорил про пароль. – грифон ощерил зубы из-под роговой пластины клюва, отчего его улыбка превратилась в оскал. – Ты прокололся, старик. Это ведь ты поменял пароль на роботе, верно?

– Какой пароль? – Джо задрожал, осознав свой промах. – Я не…

– Слушай. – грифон нахмурился и наклонился ближе, в упор глядя на старика. – Мои приятели думают, что я зря трачу время. Они хотели бы смотреть, как ты орешь и корчишься на открытом огне, и как пускаешь кровь и сопли на пол. Я могу это устроить, поверь мне. Но я не такой. Я добрый. Я хочу, чтобы ты рассказал мне всё это сам, понимаешь? Добровольно! Я хочу чтобы ты был здоров и счастлив и прожил еще много лет. Скажи мне пароль доступа, и я попрошу у местного командира, чтобы он тебя перевел в лучшие условия, чем этот сырой подвал. Я прав? – он обернулся к рейнджеру. Тот поморщился, но кивнул, подтверждая слова наемника.

– Я… мне ничего не нужно. – Джо шумно сглотнул. – Я ничего не скажу.

– Закатывайте столик. – грифон со скорбным видом покачал клювастой головой. – Ты понимаешь, что с тобой сейчас будет? Мы не уйдем, пока не получим пароль. А умереть или потерять сознание мы тебе не дадим – нас специально учили этому. Так что своего мы обязательно добъемся – выбор лишь в том что после этого от тебя останется, ты сам живой и здоровый, или твоя лежащая в луже крови и говна тушка. Отвечай! – тут он рванул его за ухо; Джо охнул от боли. – Я спрашиваю – ты дашь пароль?!

Один из наемников вкатил в комнату медицинский столик на ножках. На нем был разложен разнообразный медицинский инструмент – от скальпелей и хирургических пил до лечебных зелий и стимуляторов. Венчал эту конструкцию небрежно брошенный сверху раструб огнемета.

– Нет. – Джо застыл, заворожено глядя на этот инструментарий. – Никогда.

– Приступайте, – выпустив старика, командир наемников поднялся и встал у двери рядом с рейнджером. – Дантист, учти – он нужен живым, поэтому не увлекайся.

– Ясное дело, – пожал плечами грифон пепельно-серой окраски с повязкой на глазу. – Поднимите его, и зафиксируйте спиной к стене. Я хочу поглядеть на его копыта.

Пара остальных наемников за цепи растянула Джо, прижимая его к стене подвала и в то же время находясь на расстоянии. Грифон, которого командир наемников назвал Дантистом, тем временем взял со столика трубу огнемета и задумчиво присматривался к правой передней ноге единорога.

– Пожалуй, начнем с огня, – он встряхнул баллоны, отчего огнесмесь внутри заплескала. – Вы ведь отослали часовых прочь?

– Да, – процедил рейнждер.

– Это хорошо. – Дантист сплюнул на пол и нацелил раструб на растянутого вдоль стены шерифа. – Потому что сейчас будет очень шумно.

– Может, рот ему заткнешь? – с сомнением хмыкнул командир наемников.

– Зачем? Пусть блюет. Не хватало еще, чтобы он задохнулся.

Огнемет зашипел, посылая струйку горящей жидкости на нежное место подушечки копыта, между роговыми пластинами. В следующий момент Джо дико закричал…

– …Блядь. – потирая лапой воспаленный глаз, Дантист опустился на пол спиной к стене и закурил. – Да отпустите его уже.

В комнате стояла духота и удушливая смесь запахов – пот, кровь, бензино-кислотная гарь и едкая вонь от органических выделений. Несмотря на это, дверь была плотно закрыта, чтобы на верхние этажи не доносились шум работающих механизмов и вопли боли – грифон-палач старался от души, но даже его усилий оказалось недостаточно.

Наемники отпустили цепи. Джо рухнул в расплывающуюся по полу лужу блевотины – в процессе пытки его два раза вырвало. Уставшие грифоны сели в кружок, поглядывая на слабо ворочавшегося единорога. Отлепившись от стены, командир наемников подсел к ним.

– Звиздец. – вытащив из кармана помятую сигаретку, он поджег ее от запальника огнемета, лежащего на полу. – Я хренею.

– Да уж. – Дантист выпустил струю дыма в потолок и мрачно уставился на лежащее на полу тело. – Первый раз вижу, чтобы объект так упорно держался. А ты?

– Аналогично. – грифон жадно затянулся. – Ну а ты, кобылка, что скажешь?

Смотревшая на них Луна отвернулась. Всё это время она смотрела на то, как пытают Джо, и сдерживала эмоции, пытаясь остаться спокойной. Ей это практически удалось – за свою необычайно долгую жизнь ей приходилось не раз наблюдать чужие страдания, а порой и причинять их. Смотреть на то, как грифоны пытают старика, было крайне неприятно, но всё же черной кобылице удалось совладать с собой. Обратив внимание на рейнджера во время пытки, Луна заметила, что жеребец смотрит в стену, не пытаясь вмешаться. Это дало ей понять, что и наемники, и силы НКР в Разломе в сговоре и пытаются достичь одной цели – проникнуть в шахты. И если задача наемников была пока неизвестной, то намерения НКР были вполне очевидны.

Размышляя об этом, черный аликорн смотрела на Джо. Старик держался до последнего, и хотя его пытали огнем и железками, он так и не сказал пароль. Грифоны не рискнули применять к нему более серьезные истязания, опасаясь за его сердце, и в конце концов были вынуждены отступить. Луна была поражена его стойкостью – и хотя кобылица боялась за него, в душе она была восхищена.

– Слушай, может она что-нибудь знает? – хмыкнул Дантист. – Чего мы одного единорога пытаем, давай уже и с ней позабавимся тогда, а?

Луна напряглась, приготовившись к борьбе. Если они сделают с ней то же самое, что и с Джо… нет, не будет никаких «если»!

– Без толку, – скривился грифон. – Пытать аликорна дело неблагодарное, у них порог боли и выносливость выше чем у кого бы то ни было, кроме разве что алмазных псов. Только зря время потратим.

– А может… – грифон наклонился к голове командира и что-то зашептал. Глаза у того расширились, и он изумленно уставился на Дантиста.

– Да ты зверь мля, в натуре, – он покачал головой.

– Я дело говорю, – фыркнул наемник. – Есть еще идеи?

– Пожалуй, нет. Эй, парни! – командир наемников встал, расправив крылья. – А ну-ка, приведите сюда хозяйку мотеля и их жеребенка!

– Чего? – рейнджер вздрогнул и резко повернулся. – Ты что задумал?

– Я знаю что делаю, не боись! – хохотнул грифон. – Живей, живей!

Два грифона поднялись и вышли. Луна нахмурилась. Неужели они… нет, это невозможно. Даже самый страшный злодей не пойдет на такое. Хотя, наемники перед ней как никто доказали, что способны пойти на многое.

Джо приподнял голову и вперил полубезумный взгляд в своих мучителей.

– Очнулся, – заметил Дантист. – Хорошо, не надо снова тратить стимулятор. Их и так осталось немного.

– Угу. – фыркнул командир наемников. – Продолжим.

Покосившись на вопросительный взгляд напарника, он ухмыльнулся, и добавил: – Разговор, не адские игрища.

Подойдя к единорогу, грифон брезгливо поморщился, глядя на него. Старик представлял жуткое зрелище – спина, бока и шея были иссечены порезами и ссадинами от кнута, на передних ногах шкура обгорела и покрылась волдырями от ожогов. Изо рта и нодрей стекали тонкие струйки крови, глаза заплыли от ударов по морде.

– Ты крепкий орешек, мать твою. – произнес наемник, обращаясь к нему. – Но я знаю одно средство, которое с гарантией заставит тебя расколоться. Ты глупец, если думаешь сохранить эту тайну. Будь ты стрелком-одиночкой, я бы занервничал. Но ты долго жил в этом городе, и успел завязать здесь привязанности – а значит и козыри, которые я сейчас выложу.

Губы единорога беззучно зашевелились. Грифон нахмурился, наклоняясь поближе к его морде.

– Ты что-то хочешь сказать?

Вместо ответа Джо плюнул кровью ему в лицо. Зашипев, грифон выдернул из ножен кинжал и занес его над головой. Внезапно замерев, он ощерил зубы и расхохотался.

– А ты хитер. Я чуть не повелся. – отерев плевок, грифон с лязгом засунул кинжал обратно. – Но я заставлю тебя жалеть об этой харкотине очень и очень долго, старая кляча…

На лестнице, ведущей в подвал, послышался шум и крики. Оглянувшись туда, грифон фыркнул и договорил. – …И жалеть ты начнешь прямо сейчас.

– Что вы себе позволяете?! – раздался снаружи старушечьий голос. Джо вздрогнул и попытался подняться на ноги, но рухнул обратно.

– Молчи, старая курица!

Рейнджер, стоявший у стены вздрогнул. Дверь распахнулась – и внутрь вошли два грифона, удерживающие силком брыкающегося жеребенка – того самого, который сказал Джо о прибытии солдат НКР. Вслед за ним в подвал вошла возмущающаяся Роза.

– Отпустите Джонни! Что он вам сделал? Вы… – тут ее взгляд упал на Джо, на столик с инструментами, на огнемет. – О Богини…

– Мэм, выйдите отсюда, прошу вас. – рейнджер был смущен. Роза попятилась к стене, хватая ртом воздух. Казалось, ее сейчас хватит удар.

– Джо… ох, Джо… что они с тобой сделали… – ее голос осекся и земнопони осела на пол, в глубоком ужасе смотря то на бывшего шерифа, то на грифонов.

– Выведи ее, – командир наемников указал жеребцу-рейнджеру на дверь. – Итак, – он повернулся к Джо. – Есть вещи, которые все же разговорят тебя. Ты ведь знаком с этим жеребенком, правда?

– Что вы с ним… изверги… – захрипел Джо, поднимаясь на дрожащие копыта.

– Что мы с ним сделаем? То же самое, что и с тобой – превратим в кучу мяса и дерьма. Прямо у тебя на глазах. Скажи, – грифон отшагнул и встал на задние лапы, сложив передние за спиной. – Тебе доводилось видеть, как жеребенку поджаривают яйца, и как он при этом ревет? А как его трахают раскаленным прутом? Так вот, если ты сейчас не скажешь пароль, ты щас всё это увидишь в натуре!

– Звери!!! – утробно зарычав, Джо бросился на грифона. Но тот, предугадав этот бросок, выбросил из-за спины сжатую в кулак птичью лапу. Единорог, получив удар в челюсть, отлетел к стене.

– Приступай, Дантист. – скомандовал грифон. – И теперь можешь не стесняться.

– Это перебор, наемник! – фыркнул рейнджер, всё так же стоявший у входа.

– Заткнись и не мешай! – последовал ответ. – Давай, подпали ему задницу, и пусть этот старый урод смотрит на это! Давай!

Луна, оцепенев, смотрела на это. «О Селестия, они и впрямь собираются пытать его! Твари! Какие же они твари!»

Пара грифонов растянула на стене кричащего и вырывающегося жеребенка, максимально отстранившись в стороны. Напротив него встал с ухмылкой глядящий на него Дантист. У стены рядом с открытой дверью встал рейнджер, брезгливо наблюдающий за происходящим; у его ног скорчилась стонущая и всхлипывающая Роза. В одном углу бился Джо, изрыгая проклятья, в противоположном стояла застывшая от ужаса Луна. Рядом с рейнджером встал командир наемников, с усмешкой гладящий когтистым пальцем свой клюв.

– Если это не заставит его говорить, то я даже не знаю, что тут делать.

Рейнджер-единорог с отвращением посмотрел на него. И тихо сказал:

– Делай что хочешь.

Дантист поглядел на них. Наемник небрежно взмахнул лапой. Получив отмашку, грифон-палач нацелил раструб в пах жеребенку и нажал спуск.

Огнемет зашипел, выплёвывая огнесмесь. Душный воздух подвала прорезал истошный крик. Удерживаемый наемниками за копыта, жеребенок извивался и верещал; сами же грифоны отвернулись в стороны и закрыли глаза – жар от пылающего загущенного топлива был слишком силен.

– Джонни!!! – вытянув свои цепи, Джо рвался к палачам; по его щекам текли крупные слезы. – О Богини, зверье!!! Чокнутое поганое зверье!!! Пустите меня!!!

Луна скорчилась клубком, зажимая копытами уши. Крик сгорающего заживо жеребенка был самой страшной пыткой, которую она могла себе вообразить. Она бы предпочла какое угодно истязание, быть изрубленной, освежеванной, сгореть заживо или свариться в кипятке, чем услышать этот кошмарный, выворачивающий душу наизнанку вопль боли. Кобылица-аликорн лежала закусив до крови губу, ее тело содрогалось от рыданий. Ужас и гнев переполняли ее не находя выхода – Луна хотела испепелить мучителей и развеять прах по ветру, но ее ноги были скованны, а магия надежно заблокирована шлемом на голове. И чувствуя, что она не может сделать ровным счетом ничего для того, чтобы спасти умирающего совсем рядом страшной смертью дитя, Луна чувствовала ужасающее бессилие, убивающее волю. Сейчас ей как никогда хотелось потерять сознание, и больше ничего не слышать. Визг жеребенка вонзался ледяными иглами в мозг, терзая душу; горло сковал спазм, а из глаз не переставая текли слезы.

– Стойте!!! Не надо!!! – Джо лежал на полу, с присвистом дыша, его морда была искажена страданием. – Я всё скажу! Я скажу пароль! Только оставьте Джонни в покое, прошу вас! Пожалуйста, отпустите его!!!

– Вот так бы сразу. – произнес командир наемников, делая знак Дантисту прекратить пытку. – Вколи ему стимулятор, и влей лечебное зелье в глотку, пусть оклемается.

Грифон подошел к шерифу, не приближаясь, впрочем, слишком близко.

– Ну, говори. Какой пароль?

Джо что-то произнес хриплым шепотом.

– Чего?

Шериф напрягся, кривя рот.

– There is… no escape from the... cleancing fire… [1] Такой там стоит пароль. Латиницей без пробелов, «i» заменить на единицу…

[1] – С этой фразы начинается песня группы Hmkids – Exterminatus.

– Ты – ебаный педераст! – выругался один из грифонов, державших жеребенка, теперь замолчавшего. – А я этот пароль ломал, ломал…

– Зато теперь мы имеем доступ! – засмеялся старый наемник. – «Нет спасения от огня очищающего», значит… Ты знаешь, что в памяти робота, не так ли?

– Там… ваша… смерть. – Джо закашлялся. – Вы… сгорите в огне…

– Ха, ну это нам не грозит. – грифон щелкнул зажигалкой. – Ладно, идем к полковнику, получаем коды доступа и валим отсюда. Хватит с нас этой…

– Командир! – Дантист оторопело всматривался в обмякшего жеребенка, выпавшего из хватки наемников и теперь лежавшего на полу. – Кажися пони этот… того!

– Что?! – грифон отбросил зажженную сигарету и одним скачком очутился рядом. – А-а, дискорд… Да еб же твою мать! Дантист, кура летающая, ты куда смотрел?!

– Я не виноват! – палач стукнул себя в грудь. – Я ему только слегка припек писюн, но кто знал что он от этого копыта отбросит?!

– Бля! – командир наемников с размаху врезал под челюсть незадачливому дознавателю, отбросив того в сторону. – Ну и чё мы теперь делать из-за тебя будем, птичий потрох?!

Джо тоскливо завыл, вытянув свои цепи.

– Командир, валить надо! – быстро произнес грифон-хакер, растерянно шаря глазами вокруг.

– Куда валить, придурок? Мы еще не выполнили задание, нам нужен робот! А энкаэровцы нам теперь не дадут уйти просто так! Блядь, где этот рейнджер, кстати?!

Грифоны ошарашено переглянулись. Рейнджера нигде не было видно. Выскочив в коридор, ведущий к лестнице, наемник-главарь не увидел его и там.

– Так, парни, быстро собираемся! – вернувшись, резко скомандовал он.

На лестнице застучали шаги. В комнату вошел отряд рейнджеров НКР, в их главе шли единорог в пыльнике и полковник-пегас. Наемники замерли каждый на своем месте.

Не произнося ни слова, Ройез подошел к мертвому жеребенку. Тронув его шею копытом, он взглянул на воющего в истерике шерифа, на глядящую с ненавистью на наемников Луну, и наконец – на их главаря, в растерянности переминающегося с ноги на ногу.

– Это недоразумение… – наконец выдавил из себя грифон.

Пегас подошел к нему вплотную и взглянул ему в глаза. Через несколько мгновений командир наемников, глядящий на него, отвел взгляд и опустил голову.

– Арестовать, – процедил полковник.

– У нас есть пароль… – пробормотал грифон.

– Нет спасения от огня очищающего, – пегас покачал головой, глядя ему в глаза. – Слишком поздно, наемник. Взять их!

Наемники не сопротивлялись, когда их обезоруживали – внезапная смерть и арест деморализовали их. Вскоре их всех четверых прицепили за лапы к висевшим под потолком крючьям. Тело жеребенка и потерявшую сознание Розу вынесли наверх.

– Уберите это. – Ройез указал копытом на пыточный инструментарий. – Поставьте охрану. Не спускайте с них глаз, они очень опасны.

– Я поставлю своих рейнджеров. – кивнул единорог. – Они не сбегут.

– Хорошо. Идем отсюда. Больше здесь нечего делать.

Дверь захлопнулась за выходящими пони. Лампа под потолком погасла, погрузив подвал в темноту. В душной комнате повисла мертвая тишина.

– Пароль принят. – произнес единорог-техник, глядя на бегущие по экрану строчки текста. – Сэр, понадобится некоторое время, чтобы разобраться здесь. Как только я найду то, что вас интересует, мы сразу сообщим.

– Отлично, действуйте, – произнес пегас.

Полковник и рейнджер вышли из подсобки, где временно расположились инженеры, колдовавшие над спрайт-ботом. Выходя, единорог заметил, что его начальник чем-то обеспокоен – на шерстистом лбу легла складка, взгляд был необычайно мрачным. Казалось, пегасу не дает покоя какая-то мысль.

– Полковник, всё в порядке?

– Как бы тебе сказать… Я думаю кое над чем. Скажи, когда ты услышал пароль и поднялся наверх чтобы позвать караул, что ты подумал, увидев меня и своих ребят в холле наготове?

– Что вы знали, чем это закончится, сэр.

– Верно, – пегас кивнул, прикрывая глаза. – Я знал, чем это кончится. Впрочем как и ты, дружище. Когда ты понял, что они не выдержат и перейдут рамки?

– Я понял это, когда грифон предложил пытать пленных. Правда, я в тот момент не предполагал, что погибнет жеребенок.

– Да. Грифон не выдержал, и решил ударить ниже пояса… в прямом смысле. И я собрал рейнджеров, зная, что он это сделает. В итоге мы имеем код, наемники сидят в подвале, а ни в чем не виноватый пацан мертв – и пусть мы формально чисты, но погиб он при нашем попустительстве. Вот это меня и беспокоит.

– Военная полиция НКР не сможет доказать нашу вину, – единорог пожал плечами.

– Возможно. Но дело в другом. Скажи мне, солдат – что отличает нас от тех грифонов в подвале?

– Идея, сэр. Они наемники, и проливают кровь за вознаграждение. Мы же проливаем ее во имя той Республики, которую защищаем. И все те деяния, все великие подвиги и великие злодеяния – они сделаны во благо Республики, сэр. – отчеканил рейнджер.

– Скажи – для чего мы здесь?

– Мы здесь, чтобы защитить интересы Республики, и сделать так чтобы она стала еще более великой, и смогла победить Красный Союз, или любых других злых пони, которые находятся по ту сторону линии фронта и желают, чтобы мы пали.

– Верно. Наша граница – наша линия фронта, так говорит Сенат. А зачем нам шахты с боеголовками? Объясни мне.

– Сэр, мегазаклинания дадут НКР одним ударом расправиться с Красным Союзом. В войне с коммунистами погибнут тысячи граждан Республики. Ракеты помогут нам сберечь их жизни, и избежать потерь. Наша страна окружена множеством врагов, и каждый рог, пара копыт или крыльев понадобятся, чтобы создать новый мир. Бросать такую возможность победить – глупо. Всё, что мы делаем здесь для достижения этой цели, оправдано тем, что это делается на благо почти миллиона граждан Новой Кантерлотской Республики… и решение выбить из шерифа пароль – тоже.

– Ты прав. – кивнул с закрытыми глазами Ройез. – И всё же я спрошу тебя еще о кое-чем. Тебе знакомо выражение «слезинка ребенка»?

– Я не совсем понимаю, сэр.

– Ладно, забудь.

Рейнджер-единорог недоверчиво покосился на полковника, подозревая что тот недоговаривает. Но выражение его морды было невозмутимым. Какое-то время они оба молчали, но в конце концов следопыт решил нарушить неловкую паузу:

– Мне незнакомо выражение «слезинка ребенка», но я знаю другое, – единорог прямо взглянул на пегаса. – Это выражение – «допустимые потери».

– «Допустимые потери»? – повторил пегас, вопросительно подняв бровь.

– Да, сэр. Мне тоже жаль того жеребенка, но он погиб не напрасно – потому что его жизнь была против жизни и счастья всех граждан НКР. На его месте мог оказаться любой из жителей Разлома, или даже все они – но против счастья и процветания Республики их жизни ничего не стоят. Наемники, которые сидят в цепях внизу, лишь помогли нам сделать этот непростой выбор, только и всего.

– Не зря я рекомендовал тебя в рейнджеры. – пегас грустно усмехнулся. – Ты слишком умен, чтобы быть простым пехотным офицером. Но я хочу сказать еще кое-что. Возможно, эта гонка за оружием былых времен обернется для нас более страшными жертвами, чем тот жеребенок. Путь в ад выложен благими намерениями, слышал такую поговорку?

– Слышал, сэр.

– И всё же ты верен НКР и готов сделать всё, чтобы выполнить нашу задачу здесь в Разломе?

– Да, сэр. – твердо ответил единорог.

– Я не сомневался в тебе. – улыбнулся Ройез. – Приказ нужно выполнить. И мы это сделаем, любой ценой – какой бы высокой она не была.

– Сэр…

– Да?

– Я не совсем понимаю – для чего вы затеяли со мной этот разговор?

– Я проверял тебя, – усмехнулся пегас. – Рад, что не ошибся в тебе. Ты свободен. Отдохни, у тебя был трудный день.

Рейнджер иронично улыбнулся, показывая что думает об этой проверке, и пошел по коридору.

– Охотник!

Единорог вздрогнул. Это был его позывной, данный ему очень давно… ставший вторым именем.

– Но когда мы говорили, я убедился еще в кое-чем. Всё же, несмотря на все наши высокие мотивы и идеи, мы такие же куски мяса как те грифоны, что ждут суда в подвале внизу. Это всё, что я хотел сказать тебе.

Рейнджер покачал головой и медленно пошел прочь. Проводив его взглядом, пегас повернулся чтобы направиться в свой номер, но распахнувшаяся дверь подсобки остановила его. Оттуда выбежал белый единорог-связист.

– Сэр! Коды Разлома получены! Этот робот оборудован мощной голографической станцией, мы можем связаться с мейнфреймами шахт и расконсервировать любую из них в этих местах!

– Расконсервируйте все, какие сможете. Через час доложите мне о состоянии ракетных шахт, и их готовности к пуску. Приступайте.

Шифрованная радиограмма

«Силы НКР заняли поселение Разлом [и] трассу Разлом Примм [тчк] Существует угроза беспрепятственного захвата ракетных шахт [c] последующим целевым использованием против ВС Красного Союза [тчк] Прошу разрешения покинуть район [по] схеме Исход Два [тчк]»

Понавская пустошь, к югу от Разлома, высота над уровнем моря 10000 футов [2]. Авиадесантный транспорт ВВС Красного Союза «Стремительный», четыре часа дня.

[2] – Около 3 км

В тесном пассажирском отсеке самолета шум от четырех двигателей был едва слышен, сливаясь в негромкий монотонный гул. Под это мерное гудение, сидя на скамьях вдоль борта и свесив копыта на решетку палубы, дремало девятнадцать десантников. Два отделения.

Двадцатый, пожилой земнопони коричневой с проседью расцветки, в это время задумчиво смотрел на них. Как и все десантники, он был затянут в песочного цвета обтягивающую униформу, скрывающую под собой гриву и хвост, которые могли бы зацепиться за что-нибудь при десантировании. На спине поверх боевого седла с закрепленными на нем бесшумными автоматами в чехлах был пристегнут горб парашюта. Из-под жесткой ткани десантного костюма на груди виднелся краешек полосатой тельняшки, а под капюшоном на голове можно было увидеть черный берет с нашитой на него эмблемой.

Глядя на спокойные выражения мордочек пони, десантник задумался о том, что их ждет там, внизу. Они элитнейшее подразделение народно-освободительной армии своей родины, в сотнях боев заслужившее право именоваться лучшими бойцами Красного Союза – и потому им поручались наиболее опасные и ответственные задания. Вроде сегодняшнего.

Подготовка к сегодняшней операции была сработана наспех, что говорило о жесточайшем цейтноте, в какое попало командование. Десантников подняли по тревоге, загрузили в самолет, ему дали карту городка, в котором предстоит действовать его отряду, а штабной офицер полка рассказал о том, что ему предстоит сделать.

Тогда он и узнал о находящейся в Разломе базе ракет с мегазаклинаниями. Подобное оружие было и у Красного Союза, которое тот получил благодаря случаю – уцелевшие после Судного Дня бомбардировщики зебр направлялись в южные пустыни, где и совершали посадку. Некоторые не сумели или не стали отстреливаться по городам Эквестрии, и самолеты вместе с боеголовками благополучно простояли в ангарах заброшенных аэродромов в консервации, пока на них не наткнулись разведчики. Примерно в то же время Красный Союз принял конвенцию, по которой обязался не применять оружие столь разрушительной мощи. Бомбы отправили в арсеналы на длительное хранение, а бомбардировщики переоборудовали в транспортные самолеты – вроде того, на котором они сейчас находились. Много пони на нем увезти было нельзя, но другой альтернативы у анархистов не было.

И теперь плутократы из северных земель готовятся захватить шахты, чтобы запустить ракеты – а сомнений в том, что они это сделают, нет. Также как и в том, по кому будет нанесен их первый удар.

Вот уже год их народ героически сражается с армией НКР. В самом начале, когда их посланцы только появились в их стране, Красный Союз хотел заключить с ними мирный договор. Объединение двух держав стало бы важным шагом в восстановлении территории Эквестрии и построения нового государства – которое уже не повторит ошибок, поставивших мир на грань вымирания. До последнего момента оставалась надежда, что пришельцы поймут их стремление и примут их дружбу.

Но увы – имперские амбиции политиков НКР взяли верх. Нью-Кантерлот не хотел видеть в Красном Союзе кого-то еще, кроме своего нового подчиненного. Считая себя прямыми наследниками Старой Эквестрии, они выдвинули предложение, оскорбившее рабочий народ пустынь до глубины души – принять наместника, который станет править Союзом от имени народа, но в интересах НКР. Стать их вассалом, отдавая долю в металле и угле на север, а армию – разоружить.

Без того натерпевшиеся в своё время от работорговцев, пони Союза ответили категорическим отказом. И тогда началась война. Враг был очень силен и безжалостен, но бойцы пустынь отбросили их армию вторжения и в свою очередь ответили ударом, стремясь разгромить врага в его же логове. План не увенчался успехом, и обе противостоящие друг другу армии застряли в пустоши Понаве, разделенные глубоким каньоном и соединяющей его дамбой – единственным путем к центральным областям Эквестрии.

Плутократам нужно сверхмощное оружие, чтобы переломить ситуацию в войне. Если они нанесут удар ракетами, будут сотни тысяч жертв – бессмысленных жертв. Погибнет множество пони, и тогда правительство Союза будет вынуждено в свою очередь применить зебринские бомбы. Будет новая война, и новый Судный День – который наверняка добьет цивилизацию пони.

Этого позволить нельзя. Именно поэтому они летят сейчас, чтобы спустя часы начать схватку с НКР в глубине их территории.

Глядя на выбивающийся из-под униформы бойца напротив уголок тельняшки, пожилой земнопони невольно вспомнил историю того, как этот предмет одежды стал неотъемлемой частью образа десантника.

Двести лет назад, на полуострове где ныне располагался Красный Союз, шла война – отголосок противостояния Эквестрии и империи зебр. Но в отличие от грохочущих на северо-западных границах баталий, на юге она представляла собой бесконечные стычки малочисленных, но хорошо экипированных зебрийских диверсантов против расквартированных на южной границе войск береговой охраны. Своего пика эта борьба достигла в Судный День – когда целый полк войск специального назначения на легких судах и десантных самолетах высадился на полуострове и просочился в пустыню защищать посадочные площадки, куда должны были отходить отбомбившиеся по крупным городам бомбардировщики, а также устраивать хаос на подконтрольной принцессам территории.

Когда бомбы упали, диверсанты уже не смогли покинуть превратившийся в огромную ловушку полуостров. Зажимаемые со всех сторон на какое-то время сохранявшими структуру и контроль войсками, они несли тяжелые потери, и в конце концов были вынуждены рассеяться по пустоши, выслеживаемые и отлавливаемые поодиночке. Но тем не менее, урон от их действий был ужасающим – высокотренированные, обученные сражаться и выживать в самых невыносимых условиях, десантники зебр получили славу грозных и фанатичных бойцов. Даже под угрозой смерти ни один из них не сдался в плен. С величайшим трудом, теряя тысячи бойцов и практически исчезнув с лица земли, войска принцесс Эквестрии смогли избавиться от диверсантов, истребив их всех до единого.

Когда встал вопрос о создании собственных войск, способных выполнять специальные задачи, кому-то в голову пришла в голову идея – нарядить их в полосатую униформу, имитирующую шкуру зебр, и таким образом придать им ореол легендарных воинов древности. К тому времени былая ненависть к зебрам умерла вместе с теми, кто с ними сражался, и они стали частью жутких и захватывающих легенд. Таким образом, идея была принята «на ура». С тех пор у десантников Красного Союза была характерная особенность – вне зависимости от того, какая форма была на них надета и где бы они не находились, они всегда носили под ней потник со спускающимися длинными рукавами в белую и иссиня-черную полоску, ставшую для их рода войск талисманом.

Знак уважения к давным-давно павшему врагу.

Сидящий напротив молодой земнопони с выбившейся из-под берета льняной выгоревшей прядью пошевелился и открыл глаза. Обведя салон самолета мутным спросонья взглядом, он сфокусировал его на пожилом десантнике и улыбнулся.

– Доброе, командир.

– Доброе. – он усмехнулся в ответ. – Выспался?

– Агась. – молодой десантник по-детски потер глаза ногой. – Солнышка бы…

– А ты его нарисуй.

– Красок нет. – улыбка светлого земнопони стала еще шире. – Как самочувствие, батя?

– Неплохо.

– А то смотри, может я твой автомат поношу?

– Нет, сынок. – пожилой десантник подмигнул. – Я еще и тебя могу понести.

Это была их обычная шутливая перепалка. Старый вояка и молодой командир разведгруппы выясняли настроение друг друга в этих легких стычках. Сейчас измерительный прибор боевого настроя показывал полный порядок – как и должно быть. Родственниками они не были, но с начала совместной службы между ними установились полушутливые отношения «отец-сын».

– Не страшно? Всё-таки твой первый боевой выход.

– Нет, бать, – стараясь не будить соседей по отсеку, тихо ответил земнопони. – Всё нормально.

Самолет летел, гудя моторами. Десантники замолчали, погруженные в свои мысли. Молодой земнопони хмыкнул и недовольно тряхнул головой, глядя на своего командира.

– Что такое, Тарас?

– Всё-таки об одном жалею. Надо было солнце нарисовать и с собой взять, теплее было бы.

Пожилой земнопони фыркнул и тихонько засмеялся, прикрывая нос копытом. К нему присоединился молодой десантник, сверкая в полумраке салона белыми зубами.

Заскрипела открываемая дверь. Из кабины пилотов вышел одетый в летный комбинезон единорог.

– Товарищ Волонтир! – негромко позвал он. Пожилой десантник поднял голову.

– Я.

– Мы в десяти минутах от цели. После высадки мы сможем прикрывать вас еще в течение трех часов до темноты, после этого возвращаемся на базу, иначе нам не хватит энергии.

– Хорошо, – командир десанта кивнул и взглянул в проход. Восемнадцать молодых бойцов спали на своих местах. Глядя на умиротворенные выражения их мордочек, пожилой земнопони на миг почувствовал укол жалости. Скоро им предстоит сражаться в тылу врага, превосходящего числом, и не все из них вернутся обратно.

Набрав в грудь воздуху, он громко скомандовал:

– Взвод! Подъем!

Пони на скамьях зашевелились. В боевой обстановке мозг спит чутко, реагируя на любой значимый внешний раздражитель. Пожилой командир десантников был уверен – если перед этим они все спали, то теперь они уже проснулись, и были готовы к выполнению боевой задачи.

Земнопони вообще отличались прекрасной приспособляемостью. Быстро адаптирующийся к разнообразной обстановке мозг, неприхотливость к условиям, склонность к подчинению авторитету и упрямый характер делали из них прекрасных солдат. По этой причине некогда в войсках Эквестрии основой костяк вооруженных сил составляли именно земнопони, способные воевать одинаково хорошо в любых условиях – на суше, на море, в жарких пустынях или в субарктической тундре. По этой же самой причине их раса выжила и после Судного дня на территории нынешнего Красного Союза – за счет своей работоспособности и упорства став костяком всей нации.

А впоследствии – и основой армии анархистов, в частности первого авиадесантного полка. Пегасов на юге жило очень мало, но кто сказал, что земнопони не способны воевать и в воздухе?

От размышлений десантника оторвал звуковой сигнал. У входа в салон замигала оранжевая лампочка, показывавшая готовность.

– Товарищи бойцы! – Волонир встал в проход, привлекая к себе внимание. – Нам сегодня предстоит очень трудная задача. Мы будем штурмовать хорошо укрепленный населенный пункт противника. Нам необходимо ликвидировать располагающийся в нем батальон НКР, и захватить в плен его командира. Это будет тяжелый бой, но мы будем не одни – в выполнении нашей задачи нам поможет наш доблестный летающий грузовик. – с дальних мест послышались одобрительные смешки. – Кроме того, к нам на помощь уже летят наши братья, но мы оказались ближе всех, и именно нам суждено начать атаку. Мы высадимся неподалеку от городка, подберемся поближе, и по сигналу ворвемся в него при поддержке сверху. У наших врагов нет тяжелой пехоты и серьезного вооружения, поэтому бояться нам особо нечего – отрабатываем стандартную схему – «обнаружение – пометка – зачистка – продвижение». Отмечаем сильные очаги сопротивления дымами, наш транспорт их зачистит. Приготовьтесь, сейчас мы десантируемся, дальнейший инструктаж на земле.

Договорив, он повернулся к сидевшему на скамье молодому земнопони и достав из-за пазухи комбинезона бумажный сверток, протянул его, держа в зубах:

– Это карта. – подождав, пока Тарас примет его, земнопони договорил. – Второй экземпляр у меня. На ней отмечено то, на что стоит обратить внимание.

Лампочка над дверью замигала красным. Зуммер ритмично загудел. Под решетчатой палубой раскрылись створки бомболюка, впуская внутрь ледяной воздух. Пол подался под копытами – самолет снижался для десантирования.

– Всем пристегнуться! – скомандовал Волонтир, перекрикивая рев моторов.

Десантники встали в две колонны вдоль стен, цепляя вытяжные тросы. Пройдя в конец недлинного салона, командир группы встал у обрывавшегося в пустоту края решетчатой палубы.

– Подошли!

Стоявший ближе всех земнопони подошел ближе к проему. В гуле двигателей почти не было слышно скользящего по поручню конца вытяжного троса.

– Приготовился!

Десантник чуть пригнулся, готовясь прыгнуть.

– Пошел!

Десантник исчез в проеме бомболюка, его место тут же занял следующий.

– Пошел!

– Пошел!...

Вскоре салон опустел. На поручнях справа и слева остались висеть две связки вытяжных тросов, гремевших концами о корпус самолета. Пристегнув к поручню свой тросик, пожилой земнопони бросил прощальный взгляд на мигавшую в салоне лампочку – и прыгнул вниз.

Окраина Разлома, юго-восточный въезд в город.

Стоя на крыше одноэтажного дома, капитан НКР смотрел на копошащуюся внизу живую массу. Солдаты и согнанные сюда из поселка жители рыли в сухой земле траншеи и стаскивали камни и бетонные блоки, выстраивая цепочку укреплений на выходе из поселения. Их работой управляли сержанты и младшие пехотные офицеры, изредка подгоняя нерадивых руганью и тычками. Часть бойцов была занята тем, что раскидывала перед окопами плоские коробки мин.

Дорога, проходившая через поселок, в этом месте делала крутой поворот и поднималась вверх, соединяясь с висевшей над головой огромной лентой эстакады. Слева возвышались высотные дома Разлома, за многие годы запустения полуразрушенные и никем не заселенные, позади же – невысокие двух– и трехэтажные домики поселка. Справа и впереди тянулась унылая песчано-глинистая пустошь с чахлой порослью, и тянувшаяся над ней небесная дорога, уходившая на восток – в НКР. Позади первой линии окопов возвышалось одноэтажное здание дорожной стражи, такое же заброшенное как и всё вокруг, но тем не менее всё еще крепкое. В нем командир расположившихся на окраине войск и решил устроить свой КП.

– Господин капитан! – перед офицером возник земнопони, служивший у него ординарцем. – Мины по переднему краю расставлены, земляные работы по установке заграждений и строительству укрепленных точек будут закончены через час! Разрешите наведаться в город!

– Нет. – Гримдарк фыркнул. – Иди и проконтролируй, как там роют окопы.

– Но…

– Выполнять!

– Есть!

Ординарец скрылся. Офицер-единорог с иронией подумал о том, что на месте земнопони он бы сам смылся в город чтобы как следует надраться алкоголем, а потом и завалиться на уютную кровать с какой-нибудь местной кобылкой. Но увы – если его застукают за этим делом, пока укрепления еще не возведены, то ему здорово нагорит. Вот потом – пожалуйста, а сейчас нельзя.

Он с тоской поглядел на работающих внизу пони. Ну что же вы, бездельники, работайте быстрей!

Внимание единорога привлек странный звук. Он становился всё громче, доносясь с запада. Оглянувшись со своего наблюдательного поста на крыше, офицер недоуменно нахмурился. Звук был ровным, и напоминал чем-то работающую газонокосилку.

Несколько минут единорог размышлял, пока до него не дошло, что звук доносится сверху. Он поднял голову.

Над городом на небольшой высоте кружил большой самолет. Он был военным – даже отсюда были видны турели у него под брюхом. Но особое внимание капитана привлекли огромные красные звезды, намалеванные на белых крыльях.

Пони внизу, побросав работу, задрали головы и зачаровано смотрели на бомбардировщик.

– Всем в укрытие! – опомнившись, крикнул единорог. – Рота, к бою!

Его крик произвел эффект разорвавшейся бомбы. Солдаты торопливо разбежались, прячась в окопах и за сложенными из камней укрытиями. Гражданские же в панике помчались в поселок, толкая бойцов и друг друга, тем самым увеличивая сумятицу.

Самолет продолжал нарезать круги на небольшой высоте. Затрещали выстрелы – кто-то открыл огонь по крылатой машине из легкого пулемета. Ему вторили загрохотавшие винтовки рядовых бойцов.

– Отставить! – изо всех закричал капитан. – Не стрелять, вы ему ничего не сделаете!

Стрельба усилилась – теперь по транспорту красных палила вся рота. Бомбардировщик молчал, не отвечая на обстрел. Единорог смотрел на него, в душе удивляясь – почему тот не стреляет?

Гримдарк вспомнил рассказы и жутковатые байки, которые его сослуживцы рассказывали об ударных самолетах коммунистов, а также официальные документы, в которых было написано о тактике их применения и способах борьбы с этой угрозой. Бомбардировщики, переделанные в мобильные огневые платформы поддержки наземных войск никогда не использовались по прямому назначению. Участок фронта, на котором они применялись, тут же объявлялся зоной высшей угрозы из-за наносимого крылатой машиной урона. Повредить бомбардировщик зебр мог лишь шквальный огонь зенитных пушек и крупнокалиберных пулеметов, или массированный налет авиакрыла пегасов, вооруженных плазменным оружием. Но несмотря на всё это, бомбардировщики зебр до сих пор не удавалось сбить. Ни одного.

Бомбардировщик как правило используется для высадки элитных бойцов красных. А это значит…

Капитан НКР закрыл глаза и помотал головой.

Это значит, что где-то поблизости находится целый отряд вооруженных до зубов головорезов. Бомбардировщик недавно сбросил десант и кружит в небе и ждет удобного момента для начала атаки. Как только десантники приблизятся, он начнет атаку на Разлом.

Что делать?

Его рота не имеет тяжелого вооружения – только винтовки, мины, гранаты и легкие пулеметы. Да и весь батальон тоже – есть лишь пара станковых пулеметов в лагере, несколько гранатометов, у некоторых рейнджеров и командира экспедиционного корпуса есть плазменные пушки, но на такой дистанции они бесполезны. И еще есть «Птица-Гром» с ее четырьмя автопушками.

Но всё же силы неравны.

«Помоги нам богини», – про себя взмолился единорог, не подозревая что одна из них находится совсем неподалеку. – «Нам нужно чудо, чтобы выстоять».

Взглянув на блокпост из бетонных блоков возле дороги, офицер вздрогнул от пришедшей ему на ум мысли. Она была чудовищной, но это был выход. В противном случае коммунисты просто сметут его роту ураганным огнем сверху – а потом примутся за остальных.

За спиной послышались шаги. По топоту копыт капитан узнал своего адъютанта.

– Сэр…

– Возьми одно отделение, и собери пару десятков гражданских. – не оборачиваясь, бросил единорог через плечо. – Их должны приковать к колючим заграждениям перед нашими позициями.

– Сэр! – в голосе молодого земнопони послышалось изумление и ужас. – Вы…

– Делай, что я сказал! – рявкнул Гримдарк.

– Господин капитан, но так же нельзя!

– Коммунисты не станут стрелять по гражданским. – единорог резко развернулся, вонзив в своего помощника яростный взгляд. – Выполнять!

– …Есть. – земнопони отдал честь и вышел на негнущихся ногах. Проводив его взглядом, единорог развернулся, глядя на линию холмов впереди. Пытаясь разглядеть их получше, он достал из чехла на груди бинокль и встал передними копытами на край крыши, вглядываясь в росшие на гребне чахлые кусты.

Капитан был абсолютно уверен в правильности отданного приказа. Если во время обороны Разлома пострадает несколько местных жителей, это ничего не значит – они не являются гражданами НКР, их не обязательно защищать. А вот то, что они своими жизнями закроют его бойцов, совсем другое дело. Коммунисты строят из себя чистюль и не станут убивать гражданских – по крайней мере, так случалось при столкновении с их регулярными частями. Само собой, бывают исключения, но Гримдарк от всей души желал чтобы сегодня было не так.

Его внимание привлек странный блик на гребне одного из холмов. Единорог приподнялся, чтобы разглядеть его получше – и вздрогнув, замер. Почти сразу же эхо донесло тихий щелчок одиночного выстрела.

Единорог выронил бинокль и медленно сполз на каменный пол, вперив стекленеющий взгляд в небо. Между глаз появилась маленькая аккуратная дырочка, из которой на лоб вытекла капля крови.

– Хороший выстрел, – одобрительно кивнул Волонтир снайперу отряда. Земнопони одними губами улыбнулся и вновь приник к окуляру своей поставленной на треногу винтовки, разглядывая в прицел позиции противника.

– Товарищ командир! – вдруг встревожено выдохнул он. – Смотрите!

Волонтир увидел странную процессию, приближающуюся к траншеям из поселка. Около десятка бойцов НКР конвоировали нескольких пони в гражданской одежде. Выведя их к протянутой на самодельных «козлах» колючей проволоке, несколько солдат стали попарно привязывать их к заграждению, остальные держали их на прицеле.

– Какого сена?! – пробормотал Тарас, тоже наблюдавший за этим.

– Они их привязывают перед своими позициями, собираясь прикрываться ими от нашего огня. Обычный трюк плутократов. – пожилой командир десантников с отвращением скривился.

– Разрешите освободить заложников. – Тарас стукнул копытом.

– Нет. – Волонтир отрицательно качнул головой. – Я запрещаю.

– Мрази. – молодой земнопони заскрипел зубами. – Что делать будем?

– Выходим на позицию для атаки, ждем отставших.

– Есть.

Через минуту пони скрытно рассредоточились вдоль передовой позиции, укрываясь в складках местности и за кустами. Рядом с большим камнем, за которым залегли командир группы и его помощник, примостился сигнальщик со своим гранатометом. Получив его утвердительный кивок, Волонтир приподнялся на копытах.

– Всем группам, приготовиться к атаке. Сигнал – красная ракета. Доложите готовность.

Рация на груди тихо пшикнула несколько раз – командиры звеньев подтвердили приказ. Тарас осторожно подполз к своему наставнику.

– Товарищ капитан. Разрешите освободить заложников! Мы справимся!

– Нельзя. – Волонтир покачал головой.

– Но они ведь все погибнут!

– Уложить в могилу два десятка разведчиков – дело нехитрое. – земнопони грустно посмотрел на своего товарища. – Мы ничем не можем им помочь.

Тарас потупился. Волонтир достал зубами одноразовую ракетницу из кармана на ноге и повернул голову к сигнальщику.

– Давай.

Десантник вскинул свой «сполох». Три 25-миллиметровые ракеты с шипением ушли в сторону укреплений. В местах попаданий повалил красный дым, заволакивая позиции НКР, и привязанных к колючей проволоке жителей. Раздались тревожные крики – солдаты заметили дым и заподозрили неладное.

Пожилой земнопони взял в зубы ракетницу. За его спиной два десантника со «сполохами» вскинули свои ракетометы, чтобы двумя длинными очередями расчистить проход в минных полях. Оглянувшись на них, Волонтир покачал головой и уставился на привязанных к колючей проволоке и что-то кричащих пони.

«Простите меня, если сможете».

Прошло не больше полминуты, когда небо загрохотало. Сверху вниз на блокпост НКР полился поток огня, пронзивший красный туман над траншеями. Из клубов дыма раздались крики ужаса и боли, почти неслышные в реве турелей бомбардировщика.

Земнопони отвел взгляд и зажмурившись, нажал языком на спуск. В небо взмыла красная ракета. Выплюнув опустевший тубус, Волонтир поймал горький взгляд Тараса, и встав во весь рост, прорычал:

– Взвод! За мной! Гранатометчики, огонь!

Штаб, помещение гаупвахты.

Луна спала на ворохе тряпья, поджав под себя ноги. Понимая, что в сложившейся обстановке она всё равно пока не может ничего сделать, кобылица-аликорн решила ждать удобного случая, который поможет ей сбежать. А до тех пор лучше было хорошенько отдохнуть и собраться с силами, благо темнота и тишина этому как нельзя располагали. Впрочем, бдительности она не теряла, вполуха слушая, что происходит вокруг.

Соседи по камере, грифоны-наемники, тихо шушукались. Как Луна ни старалась, она не смогла разобрать ни единого слова. Ее очень интересовало, о чем они говорят – понятно было что они готовят свой план освобождения, и она хотела знать, что же они для этого предпримут. Но увы – ничего услышать она не смогла. Раздраженно засопев, кобылица улеглась поудобнее и задремала.

Джо лежал в своем углу, ко всему безучастный. Жеребенок, погибший у него на глазах, был внуком Розы, и его любимцем. Луна переживала за здоровье старика – ничто так не ломает, как смерть дорогого пони, к тому же такая мучительная и такая близкая.

Тем временем перешептывания грифонов стихли. Ближайший к двери птицелев потянулся, зазвенев цепями – и с размаху ударил в дощатую панель ногой. Дверь гулко грохнула. В тусклом свете, проникавшем сквозь доски в подвал, силуэт грифона был едва различим, и кто это, Луна пока не могла понять.

– Эй, там! – раздался голос часового. – Чего надо?

– Дневальный, мля! – неприятным голосом прогундосил наемник. – Выведи-ка меня посрать!

– Не положено!

– Прихватило сильно, едрена мать! Ща наложу тебе прямо здесь, будет тебе «не положено»! – взвыл грифон. – Отцепи, мля!

– Да чтоб тебя… – за дверью раздалось сочное ругательство. – Пристрелю тебя нахрен, если насрешь!

– Пристрелишь – под трибунал пойдешь! Открывай! Совесть у тебя есть?!

– Нет у меня ключей, урод! Терпи давай!

– Да открой же ты, сволочь! – грифон забарабанил в дверь обеими ногами.

Луна сквозь прикрытые веки с интересом наблюдала за происходящим. Через пять минут препирательств часовой сдался и крикнул, что идет к дневальному. В коридоре застучали уходящие шаги.

Кобылица усмехнулась, разгадав план наемников.

Через несколько минут шаги вернулись. Вместе с часовым вниз спустился кто-то еще, видимо – тот, у кого были ключи.

Щелкнул замок. Дверь со скрипом открылась и в комнате зажегся свет.

– Кому тут приспичило? – буркнул вошедший в подвал земнопони. – Тебе?

– Командир! Не могу больше! – грифон скривился в ярком свете из коридора. – Выведи, а? Прошу блин, как пони, командир – выведи, я щас обдристаюсь!

– Ладно, дискорд с тобой. – начальник караула передал ключ стоявшему на часах рейнджеру и вынул из нагрудной кобуры какое-то оружие странного вида. – Отстегивай.

И тут Луна удивилась по-настоящему: начкар, с виду опытный рейнджер, встал спиной к другому грифону, стоявшему у стены и прикованному за крылья и передние лапы. Он что, идиот?

Кобылица отвернулась к стене, ее губы прорезала злая усмешка. Даже если земнопони допустил ошибку случайно, то она не будет его поправлять. Сам виноват.

– Ну? – земнопони фыркнул, удерживая в зубах оружие и сделал небольшой шажок назад, в сторону грифона.

Тот немедленно подпрыгнул, и ухватил задними ногами незадачливого стража за шею. От неожиданности рейнждер выстрелил; сгусток плазмы ушел в потолок. Тут же второй наемник набросился на часового, только что расстегнувшего ему цепи.

Закинувший лапы на шею начкару грифон, оказавшийся командиром наемников, уверенно душил его, а его запросившийся в туалет напарник наседал на быстро опомнившегося часового. Тем не менее, никто не кричал – часовой был либо слишком уверен в своих силах, либо слишком ошарашен, а начальник караула был слишком сосредоточен на том, как бы ему наконец вдохнуть. Воздух прорезали еще несколько вспышек оружия, оказавшегося плазменным пистолетом, но они не достигли цели. Извернувшись, командир наемников вышиб пушку изо рта земнопони вместе с несколькими зубами, и та шлепнулась на пол рядом с Луной. Сам же начкар вывернулся из захвата и заорал, пришепетывая разбитым ртом:

– Тфвефоха!!!

Все на секунду замерли. Луна услышала наверху громкие и частые хлопки – словно кто-то, развлекаясь, бил сразу несколькими молотками по деревянному пню. Растерянно переглянувшись, грифоны забились в своих цепях, пытаясь вырваться. Освобожденный же наемник, высокий и тощий грифон черного цвета, подхватил с пола связку ключей и начал с ее помощью отбиваться сразу от двух противников.

Луна же была занята тем, что пыталась отстрелить цепи с ног. Взяв оружие в рот, черная кобылица жала на спуск, плавя звенья. Пистолет был большим и очень неудобным, но выхода не было – оставался лишь последний шанс вырваться из заключения.

Загрохотала осыпавшаяся штукатурка. Луна на секунду подняла глаза – командир грифонов каким-то чудом вырвал свою цепь вместе с куском стены, и сейчас помогал своему соседу выдергивать свою. Стоявший же у дальней стены наемник-палач упирался всеми четырьмя лапами в стену, пытаясь повторить подвиг своего напарника, но у него ничего не получалось.

– Помоги мне! – завопил он.

Четвертый грифон в одиночку сражался против двух рейнджеров. Он явно изнемогал – удары его становились всё более редкими, блоки пробивались всё часто. Один из ударов копытом разбил ему лицо, в результате чего наемник прижался к стене, отбиваясь почти наугад – кровь из рассеченного лба заливала ему глаза.

Последняя цепь с шипением расплавилась и стекла раскаленными каплями на пол. Оставшиеся на ногах кольца были очень горячими, но Луна, сжимая зубы, терпела боль. Поднявшись, она быстро огляделась, и подскочив к ошарашено глядящему на схватку Джо, сделала несколько выстрелов по его цепям, освободив его. Старый пони недоуменно поглядел на кобылицу, но затем в его глазах отразилось понимание.

– Бежим! – Луна развернулась на одной ноге – и увидела, что минуту назад дравшиеся пони и грифоны смотрят на нее. Рейнджер-часовой же не просто смотрел – он целился. На его боевом седле были закреплены две винтовки, и обе они смотрели ей в грудь. Не медля, Луна навела пистолет на него, и нажала спуск.

Оружие выплюнуло несколько разрядов, поразивших обоих рейнждеров и стоявшего за ними оглушенного наемника. Все трое разлетелись в облаке зеленого дыма и растеклись по полу вязкой жижей.

Скосив глаза, кобылица-аликорн увидела с очень нехорошим выражением в глазах глядящих на нее двух грифонов, уже отцепивших свои цепи от стены. Машинально она нажала спуск, но пистолет не выстрелил – батарея села.

Наемники переглянулись, и бросились на Луну, размахивая цепями на лапах.

Отпрянув от жихнувшей в воздухе железяки, кобылица закрылась передними ногами, прикрывая голову и в особенности рог. Намотав цепи на лапы, грифоны плечом к плечу шагнули к ней. Кастовать заклинание не было возможности – проклятая нахлобучка всё еще висела на роге, удерживаемая ремнями, и любая попытка колдовать травмировала бы его. Оставалось рискнуть и подставиться под удар с шансом быть серьезно раненой – и надеяться, что удар будет нанесен не кулаком, а острыми когтями.

Командир наемников прыгнул, замахиваясь передней лапой. Луна изогнулась, защищая копытами грудь и шею – и внутренне содрогнувшись, подставила под замах висок с протянувшимся через него узким ремешком шлема-блокиратора.

Удар был очень сильным. В глазах кобылицы засверкали звезды, голова закружилась – и она едва не лишилась чувств. Хватая ртом воздух, она судорожным движением копыт скинула с рога шлем с оборванными ремнями.

Фигура грифона со сжатой в кулак для следующего удара лапой застыла в воздухе. Мир остановился, лишившись всех звуков. Чувствуя нахлынувшую волну почти физического наслаждения и экстаз от ощущения вернувшихся магических сил, Луна завизжала, не слыша собственного голоса. С трудом продираясь сквозь ставший твердым воздух, она встала на все четыре ноги, усилием воли соткала из магии длинный клинок и ударила им вокруг себя по широкой дуге.

Мир дрогнул – и разом вернулся к своей обычной скорости. На кобылицу брызнула теплая и липкая струя, смешиваясь с сочащейся из развороченной щеки кровью. Перед Луной возник крылатый силуэт, и она с размаху перечеркнула его мечом. Хрипло заклекотав, силуэт начал проваливаться куда-то вниз, разваливаясь надвое, а в глаза кобылице ударил настоящий фонтан кровавых брызг, ослепив ее. Пытаясь промигаться, не видя ничего перед собой, Луна вслепую ударила перед собой несколько раз, чувствуя на острие клинка податливое, с хлюпаньем распадающееся сопротивление, затем попятилась назад, в любую секунду ожидая удара, открыла глаза…

…И поняла, что больше сражаться не с кем. Два изрубленных на куски грифона громоздились на полу в огромной кровавой луже. В одном углу комнаты стоял шериф, молча смотревший на картину побоища, в другом стоял уже освободившийся от цепей грифон. Луна с трудом вспомнила его кличку – Дантист.

Она подошла к нему. Здоровенный наемник попятился, с ужасом глядя на кобылицу. Выглядела Луна действительно устрашающе – с ног до головы вся в потеках своей и чужой крови на черной шкурке, с ощеренной клыкастой пастью и с нездоровым блеском в зеленых глазах. Грифон уперся спиной в стену.

– Я… я… Н-не… Не убивай меня! – он закричал, балансируя на грани истерики. – Я не сделал тебе ничего плохого! Пожалуйста, не убивай меня!

Луна подняла глаза от залитого кровью пола и взглянула ему в лицо. Увидев ее взгляд, грифон-палач мелко задрожал и попытался отодвинуться, вместо чего лишь сильнее вжался в стену. Клюв его раскрылся, казалось, он хотел что-то сказать, но не мог выдавить ни единого слова.

– Да. Ты не сделал мне ничего плохого. Но есть одна проблема. – Луна слышала свой голос словно издалека.

– Ты замучил до смерти жеребенка.

Глядя в ее глаза, грифон понял, что пощады не будет.

Луна быстрым и точным движением прочертила клинком линию через грудь грифона и развернулась, потеряв к нему всякий интерес. Наемник расширенными глазами глядел ей в затылок, не в силах сдвинуться.

– Идем, – лишенным эмоций голосом бросила она Джо и направилась к выходу.

– Д-да, сейчас, – шериф встал, и стараясь не смотреть на стоящего у стены грифона, похромал вслед за ней.

Грифон опустил взгляд на свою грудь. От горла до паха тянулась широкая прореха. Из нее, как из драного одеяла, на пол тянулся перевитый сосудами клубок кишок, густо посыпанный остатками полупереваренной еды и залитый кровью. С минуту палач тупо смотрел на него, затем его ноги подкосились и он рухнул на пол, корчась от нарастающей в чреве дикой, раздирающей изнутри боли.

Через полчаса болевой шок его доконал.

Атака с суши и с воздуха не стала для гарнизона Разлома неожиданностью. Перед тем, как начать обстрел, «Стремительный» кружил над поселком не меньше десяти минут. За это время солдаты НКР успели занять посты и мало-мальски приготовиться к сражению. Почти сразу же после прибытия бомбардировщика лагерь пришел в полную боевую готовность.

Однако им это не помогло. Дождавшись сигнала от наземной группы, пилоты снизили высоту, после чего самолет открыл шквальный огонь по передовым позициям НКР. Защиты от него не было – крупнокалиберные зачарованные пули дырявили бетонные перекрытия блиндажей и деревянные накаты над окопами как бумагу, а в любом месте, куда они попадали, возникал пожар. Шесть спаренных турелей стреляли, сменяя друг друга, и со стороны казалось, что бомбардировщик льет на землю сплошной поток ослепительно-зеленого огня. Ярко сверкали вспышки пулеметов, небо пронзали огненные нити трассеров, и в том месте внизу, куда целились наводчики, землю заволакивало дымом и пылью.

О да. Самолет пытались остановить. С начала боя батальон стрелял по нему из всего наличного оружия. Но пули ручных винтовок и пулеметов, выпускаемые вверх, попадали в бомбардировщик на излете, рикошетируя и застревая в алюминиевой обшивке. И хотя плоскости самолета уже покрылись рябью от сотен прорех, ни одному важному узлу не был нанесен урон. Несколько выстрелов из седельных ракетометов также не достигли цели – ракеты прошли мимо, после чего упали и разорвались о землю.

Уничтожив блокпост на юго-восточной окраине города, «Стремительный» перенес огонь на палаточный лагерь, находившийся в центре Разлома на площади. В считанные минуты тот был сожжен дотла – заряженные заклятием пламени, пули легко поджигали брезент и ящики с боеприпасами. Впрочем, почти никто не пострадал. Большая часть прибывших в Разлом пони находились на блокпостах или в укрытиях внутри зданий, также как и местные жители, и в лагере никого не было.

Сделав круг, бомбардировщик немного поднялся, отслеживая на земле среди занимающихся пожаров сигнальные дымы десантной группы. Отряд продвигался в город, имея перед собой четкую цель – захватить штаб на площади, и взять в плен командира прибывшего в Разлом корпуса. За два сеанса связи шпион из числа связистов батальона передал все сведения и точное расположение сил НКР в городе, и сейчас уходил из района по заранее подготовленной схеме. Поэтому экипаж бомбардировщика и десант точно знали, в кого и где стрелять, не боясь попасть по своим.

Битва за Разлом началась.

Я двигаюсь по тротуару. Следом за мной идет первая пятерка моего отделения. Вторая пятерка двигается параллельно нам через дорогу. Отделение Тараса движется по соседней улице – я решил разбить отряд на две группы. Если одно отделение встретит серьезное сопротивление, то вторая группа зайдет им в тыл. Если сопротивление будет сильным, то сигнальщик выстрелит дымом, и бомбер расстреляет их всех сверху. Переговорники включены, все молчат. Сопротивление пока слабое. Очень слабое. Похоже, о нашем присутствии даже не подозревают. Они всё внимание сосредоточили на большой белой машине, парящей у них над головами.

Я не испытываю к «ним» ненависти. Я бы хотел не испытывать к ним никаких чувств. Но увы, я не робот. Я всего лишь пони. Но я их не ненавижу. Единственное чувство, которое я испытываю по отношению к ним – лишь отвращение. И презрение.

У «них» в армии служит всякое отребье. Говорят, что их вербовщики берут в призыв даже бывших рейдеров. Я верю этому – однажды мне пришлось сражаться с отрядом рекрутов, одетых в «их» форму, но сохранивших племенную раскраску, пирсинг, и вооруженных чем попало. Я видел их кьютимарки. Даже если это не рейдеры, то нож и отвертка однозначно символизируют то, что их обладатель – бандит по призванию.

Впереди движение. Двое. Два земнопони с винтовками, жеребцы. Я целюсь – луч от лазерного прицела скользит в пыльном облаке, затянувшем улицу, и упирается в фигуры солдат. Я жму на спуск, и два сдвоенных выстрела отправляют «этих» к их богиням. Мы движемся дальше.

Да. Я не испытываю ненависти. Их можно лишь презирать. Они вербуют рейдеров и головорезов в свою армию. Они выжимают все соки из захваченных поселков, жестоко подавляя любой мятеж, и не дают взамен ни продуктов, ни чистой воды – лишь свою «власть», которая ничего не стоит. Они поклоняются каким-то мифическим «Богиням», которые исчезли множество лет назад, но даже в этом они лишь притворяются. Их истинный бог – деньги, и власть над живыми существами. И во имя этого они готовы посылать на смерть сотни, тысячи пони – вроде тех двух несчастных, которых я только что убил.

Их нельзя ненавидеть. Можно лишь презирать.

Очередной перекресток. Здесь уже ощущается сопротивление. В двух домах дальше к центру города засели стрелки – окна второго этажа заложены мешками с землей и за ними видны каски на головах. Эти пони приготовились к серьезному бою, но они нас не ждут. И они напуганы.

Я щелкаю языком, отдавая приказ остановиться. Рядом со мной встает гранатометчик, и наводит свой «сполох» на окна правого здания. Не спеша, но и без медлительности он замирает, расставляя ноги, и несколько раз нажимает на спуск, одновременно смещая ствол оружия. Выхлоп фыркает ему в лицо, на секунду блеснув в стеклах защитных очков. Очередь из нескольких ракет с шипением срывается с направляющих, веером разлетается в воздухе, и с грохотом разносит огневую точку в пыль. Тут же гранатометчик поворачивается, и добивает остаток магазина в здание через дорогу. На пыльную землю падает искореженный ручной пулемет и заляпанная кровью каска. Я дважды щелкаю языком. Это приказ – «продолжаем путь».

Я не боюсь открывать огонь. Я знаю – под мои выстрелы не попадет никто из местных жителей. Они сейчас все сидят в подвалах и ждут, когда стрельба закончится. Если же кто-то из них выйдет на улицу и схватит пулю – что ж, это будет только его вина. Ни один пони в здравом уме не подставит свою голову в перестрелке, если только того не велит долг, или придурь. Правда, бывают случаи, о которых я не хочу думать. Такие, подобный которым случился всего пять минут назад назад. Когда под огонь попадают гражданские, и когда ты ничего, совсем ничего не можешь сделать.

В такие моменты я ощущаю нечто большее, чем презрение. Это еще не ненависть, но весьма близко к ней. И мне становится стыдно – даже несмотря на бессчетное количество боев и боевых выходов я не смог погасить его в себе полностью. Когда на меня бежит, от ужаса потеряв голову, обвязанный взрывчаткой табун пленников, или когда рейдер, прикрываясь от моих пуль кричащей от страха кобылкой целится в меня, это чувство вновь возвращается ко мне. Я чувствую ослепляющую злость – потому что я, выросший и состарившийся на войне жеребец, должен убивать невинных, чтобы защитить свою жизнь. Я не святой. Но это не значит, что мне не бывает иногда горько от того, что я делаю.

Еще один перекресток. И баррикада. Это серьезно – за наваленными в кучу ящиками, разбитыми автомобилями и просто вбитыми в землю штырями на которых нанизана проволока, я вижу автоматический гранатомет. Мы рассредоточиваемся, укрываясь за стенами зданий от смотрящего в нашу сторону широкого дула. Мы пока не понесли потерь – и я очень не хочу, чтобы кто-то из нас остался здесь. А эта штука может похоронить всё мое отделение, причем для этого понадобится всего одна хорошая очередь гранатами.

Скрывшийся за мусорным баком напротив меня сигнальщик ловит взглядом мой кивок, и осторожно высунувшись, выпускает одну дымовую гранату. «Их» гранатомет тут же доворачивается в его сторону и выплевывает порцию взрывающегося железа, но он уже в безопасности. Шальные осколки барабанят стенку рядом со мной, и я прикрываю глаза. Это можно. Это ничего.

Через двадцать секунд на очередном витке «Стремительный» от души поливает баррикаду из своих турелей. Расстреливаемые сверху, «их» бойцы кричат – недолго.

– Встать! – я кричу. Мы бежим вперед, навстречу нам хлопает одиночный выстрел, и я не целясь, режу воздух перед собой длинной очередью. За баррикадой раздается крик боли, переходящий в захлебывающийся вопль. Не останавливаясь, я стреляю еще два раза одиночными, и бегу по улице, слыша позади стук копыт моего отряда. Время, время, время! Скоро «они» очнутся, и начнут стягивать все силы к своему штабу на площади с других направлений. Их нужно опередить!

Нам встречается еще одна линия сопротивления на следующем перекрестке. Скорее, это даже не линия – поперек дороги опрокинулась батальонная кухня, и вокруг нее суетятся повара и пони из охраны. Это ничего не меняет – передо мной враг, и он тоже опасен. Но на этих глупцов мы не тратим дым и дорогой боеприпас нашего бомбардировщика – с этой целью вполне справятся наши гранатометчики. Что и происходит – в две хорошие очереди ракет пробка на дороге рассасывается. Мы рвемся вперед по чьим-то внутренностям и расплескавшейся по дороге овсяной каше. До центральной площади остался один квартал.

Прошло всего десять минут с начала сражения, а гарнизон Разлома уже попал в очень серьезное положение. Серьезных сил ПВО у батальона не было – из всего имевшегося оружия какой-либо внятный урон бомбардировщику могла нанести только «Птица-гром», и сейчас самодельный танк огрызался длинными очередями, задрав стволы автоматических пушек в небо. Сектор обстрела у него был весьма ограничен – мешали построенные по краям площади здания.

Выходы на площадь перегораживали выкаченные в переулки и перевернутые повозки, за которыми прятались стрелки. Перед зданием временного штаба построились пегасы – авиакрыло экспедиционного корпуса. Собравшиеся пони нервно косились на небо и гудящее пламя позади себя – палаточный лагерь пылал, протянув к небу черный жирный столб дыма.

– Друзья! – к строю пегасов вышли полковник Ройез и командир рейнджеров. Глаза командующего батальоном были хмурыми, губы были сжаты в тонкую линию.

– Мои братья по оружию. Над Разломом кружит самолет красных, расстреливающий наш отряд. Мы должны сбить его! Многие при этом погибнут, но нам придется это сделать! Всё ясно?

Отделение пегасов дружно стукнуло копытами. Мордочки крылатых пони были мрачными – все они понимали, насколько трудная и опасная задача им предстоит.

– Две минуты на проверку оружия и снаряжения. Всё лишнее бросьте – оно вам не понадобится. – Ройез снял с наплечника шлем и нацепил его на голову. – К бою!

– Ты полетишь с ними? – нахмурился рейнджер.

– Да. – пегас в силовой броне хвостовым жалом подцепил боевое седло и спустив его на землю, принялся перезаряжать плазменные винтовки. – Ты остаешься за старшего. Не подведи меня.

– Слушаюсь. – единорог коротко кивнул.

– Найди лейтенанта Саншайна. – зеленоватые окуляры шлема повернулись к рейнджеру, разглядывая его. – Он и его техническая команда должны были уже активировать все ракетные шахты в этом районе. Скажи ему – пусть вводит координаты городов Красного Союза, и готовится к запуску. Это мой приказ.

Единорог невольно вздрогнул.

– Вот так сразу?

– Я чувствую, что Разлом мы не удержим. – Ройез покачал головой. – У нас нет выхода. Прощай, Охотник.

Рейнджер-единорог склонил голову и протянул вперед копыто.

– Прощай, Ройез. Жаль, что так вышло.

– К Дискорду. Да, и не забудь собрать уцелевшие роты с окраин к штабу. С бомбардировщика должны были высадить десант, и он находится где-то здесь, в Разломе. Встреть его как полагается. – Ройез слегка стукнул копытом в копыто единорога. – Ну, удачи тебе.

– Тебе тоже.

Закинув седло себе на спину, пегас развернулся к строю.

– «Птица-гром», это Первый. Мы вылетаем к птичке комми, нужна поддержка огнем.

– Понял. – сквозь треск эфира донесся голос командира танка. Бронированная машина вздрогнула, и завывая двигателями выкатилась из-за прикрытия домов в центр площади.

– Всем приготовиться! – голос полковника загремел, усиленный динамиками. – Внимание, взлет!

Захлопав крыльями, отряд пегасов взмыл в воздух, и набирая скорость, понесся к окраине поселка, обходя кружащий в воздухе бомбардировщик. Проводив их взглядом, рейнджер развернулся и ушел в дом. Едва его пыльник скрылся в дверях, из окна второго этажа на крышу соседнего дома выпорхнул силуэт крылатой пони, сжимавшей в копытах единорога.

Приземлившись на истрепанную бурями черепицу, Луна встревожено огляделась. Их побег оказался незамеченным. Поначалу она удивлялась, почему их никто не преследует, но оказавшись на улице, кобылица поняла, что солдатам НКР нет до них дела – у них появилась проблема посерьезнее.

Над городом на небольшой высоте кружил большой самолет. На его крыльях виднелись огромные красные звезды, турели на крыше и под брюхом пламенели зелеными вспышками, изливая вниз строчки изумрудно-белого огня. Перед мысленным взором Луны на миг встала вдруг картинка из недавнего прошлого – выжженная солнцем пустыня, взлетное поле, и разворачивающийся на нем такой же бомбардировщик нации зебр, шквальным огнем истреблявший бегущих прочь рейдеров… [3]

[3] – Событие из повести «В далеких песках юга», действие которой происходит примерно за год до текущего момента.

Кобылица встряхнула головой, отгоняя воспоминание, и поморщилась от боли. Щека и висок пульсировали огнем.

– Анархисты атакуют Разлом, – констатировала она очевидный факт. – Джо, нам нужно уходить отсюда, слышишь?

Старый единорог, лежавший рядом с ней на крыше, фыркнул.

– Нэми, сперва хотя бы перевяжись. У тебя щека разодрана, ты кровью истечешь.

– Потом. – Луна осторожно прикоснулась к рваной ране копытом, оставив на нем зеленоватые потеки. – Это подождет. Сейчас надо где-то спрятаться и переждать до ночи, а потом покинуть поселок.

– Я без Розы никуда не уйду. – отрезал Джо. – И не забудь, у них робот!

– Да Дискорд с ним, с роботом! – Луна едва не ляпнула «с ними», но вовремя исправилась. Шериф Разлома был очень привязан к пожилой земнопони и ни за что не оставил бы ее одну. – Сейчас бы копыта унести!

– Я найду ее.

– Нет, ты никого не будешь искать. – Луна покачала головой. – Ты и ее подставишь, и себя погубишь. Я тебе говорю – дождись ночи, и делай что хочешь, хоть весь поселок выводи.

– Я не могу! – крикнул единорог и стукнул в крышу так, что разлетелась черепица. – Внук Розы… мой приемный сын… Умер из-за меня! Я не могу допустить, чтобы и Роза…

– Тише, не так громко. – Луна подняла копыто. – Видишь ли дело в том, что… Стой, что это было?

Стрельба на некоторое время стихла, и кобылица явственно услышала совсем рядом щелчок передергиваемого затвора. Взглянув в окно, откуда они выпрыгнули, Луна увидела в нем офицера-единорога НКР, торопливо взводящего курок на своем накопытном пистолете-пулемете.

– А, Дискордия! – толкнув Джо в ближайшее слуховое окно, кобылица-аликорн изо всех сил рванулась через гребень крыши дома, ускользая из поля зрения стрелка. – Прыгай! Прыгай вниз, Джо!

Зазвенело разбитое стекло. Одновременно загрохотала очередь, разбивая керамические плитки черепицы. Перескочив на другую сторону покатой крыши, Луна заскользила копытами по скользким плиткам, не в силах затормозить. Лишь у самого края крыши ей удалось остановиться.

– Нэми!

Луна прислушалась. Крик доносился с чердака под ее копытами. На этой стороне окон не было, а значит – присоединиться к Джо она пока не сможет.

– Я в порядке! – кобылица переступила ногами, выправляя равновесие. – Ты как?

– Нормально! – донесся голос шерифа. – Слушай, я понимаю, что ты не хочешь чтобы я рисковал, но я должен! Я найду Розу, и вместе с теми, кого встречу по дороге направлюсь к северо-западному выезду, и дальше по трассе. Встретимся там, если нам повезет.

– Поняла! – Луна сгруппировалась, готовясь прыгнуть. – Удачи!

– И тебе, – под черепицей зацокали удаляющиеся шаги. Кобылица-аликорн прыгнула, раскрыв крылья, и приземлилась на заднем дворе гостиницы Розы. Перескочив через забор, она поскакала в лабиринт извилистых переулков, уходивших в сторону от площади, а значит – и от возможных преследователей.

Авиакрыло пегасов набирало высоту. С километровой высоты Разлом выглядел лабиринтом из возвышающихся друг над другом темными коробками довоенных многоэтажек, над которыми сходились светлые линии автострад. В стороне от этого нагромождения протянулся сам поселок, некогда, еще до падения бомб, бывший пригородом растущего мегаполиса. Город был зажат с двух сторон невысокими горами, за которыми тянулась бесконечная пустынная равнина, освещенная светом склоняющегося к закату солнца. Его блики играли на серебристом металле обшивки самолета, который нарезал круги над поселком, обстреливая его.

Летевший во главе крыла Ройез размышлял о том, как же сбить бомбардировщик. Он понимал, что шансов на то, что его пони сумеют справиться с тяжеловооруженной машиной, было немного. Ни у кого кроме него самого нет тяжелого вооружения и защитной брони. Только у него есть плазмоливы, которые могут на близком расстоянии прожечь броню самолета – у остальных легкие пулеметы и револьверы, сравнительно неплохое оружие для схватки с красноармейцами, но никудышное против бронированной машины. Хуже того – они толком не обучены. Из всего авиакрыла только Ройез мог совершить Радужный Удар, но сейчас он был в тяжелой броне, в которой не разгонишься. Хотя…

Полковник нахмурился под своим шлемом, лихорадочно думая. Десять слабых ударов не равны одному сильному, но в любом случае терять нечего. На их стороне внезапность – он и его группа сумели кружным путем вылететь за пределы поселка и набрать высоту, не привлекая внимание стрелков бомбардировщика. Если же это не так, то их в момент атаки ждет встречный огонь десятка пулеметов, что означает конец. Впрочем, если не убрать самолет, то им в любом случае конец…

Есть всего одна попытка. Он не должен ошибиться.

– Крыло, внимание! Заходим от солнца, занимаем позицию над бомбером, по моей команде атакуем, стреляем по всему, что попадет в прицел! Надерем им задницу!

Пегасы отозвались яростным ревом, в котором, тем не менее, прозвучала нотка страха.

Самолет всё кружил, периодически открывая огонь. Сейчас он был похож на грифона, который охотится с воздуха. Он не торопился, нанося точные, хирургические удары. Красные стараются не разрушать без нужды поселения, это их фетиш – не причинять вреда гражданским…

Пегас в силовой броне почувствовал, что его скулы сводит от ярости. Какие сегодня они понесли потери – всего от одной-единственной крылатой машины!

Он быстро глянул на солнце. Вроде бы его крыло заняло подходящую позицию. Стрелки бомбардировщика не увидят их – пока они не спикируют и не нанесут удар.

– Крыло, внимание! Атакуем!!!

Полковник бросил своё тело вниз, ощущая ветер на чувствительных мембранах под броней крыльев. Силуэт самолета стал быстро приближаться. Пегас напряг зрение, пытаясь увидеть в какую сторону направлены турели. Только бы не в них… только бы не в них… В душе стал накапливаться липкий, противный страх – что вот сейчас, в глаза брызнет зеленый огонь, и тебя не станет.

Ройез судорожно стиснул зубами гашетку, подождал пока бомбардировщик не будет прямо перед ним – и языком вдавил спуск. Плазмоливы на седле заухали, посылая сгустки огня в фюзеляж, пробивая крылья, дырявя корпус, мгновенно покрывшийся десятками пробоин…

Ответного огня не было. Крыло обрушилось на крылатую машину, опутав ее сетью пулеметных трассеров и сгустков плазмы. На скорости проскочив мимо, пегасы закрутились вокруг, разворачиваясь для повторной атаки. Страх сменился эйфорией.

– Сбит! – завопил кто-то. – Сбит, сбит, сбит!!!

Полковник удивленно оглянулся. Самолет летел по прямой, не отвечая на выстрелы. Убит пилот, убиты стрелки? Мы вынесли в один залп весь экипаж? Не может такого быть!

Крыло рассыпалось, не помня себя, с азартными кличами, налетело на бомбардировщик, терзая его из пулеметов. Ройез же недоумевая, завис в воздухе, наблюдая за происходящим.

«Не может быть такого. Нет. Что-то не так. Нет. Нет. Нет!»

– Нет! – пегас закричал, смотря на атаку своих подчиненных и заскрипев зубами от осознания того, что происходит. – Уходите! Ныряйте вниз, он вас сейчас разнесет!

Но его никто не услышал. Бойцы авиакрыла с криками неслись вперед – прямо на турели, уже развернувшиеся для залпа. Еще миг – и самолет расцвел вспышками зеленого пламени, выплевывая в упор стальную смерть.

Внезапный удар ошеломил экипаж, но не вывел из строя. Ничего важного не было повреждено, и хотя летные качества «Стремительного» снизились из-за сотен дырок в корпусе, падать он не собирался. Операторы турелей отключили систему наведения для стрельбы по наземным целям, собиравшего турели в фокус, и позволили им в автоматическом режиме наводиться по воздушным целям – выполнять свое первоначальное назначение: защищать машину от массированных авианалетов.

Пуля крупнокалиберного пулемета при вылете из ствола имеет скорость, почти втрое превосходящую скорость звука. Энергия ее при этом такова, что она с легкостью пробивает противопульную защиту бронемашин, строительные плиты из армированного бетона, и все типы противопульных бронежилетов. При попадании в живое тело она отрывает конечности, разрывает туловище, причиняя раны, не совместимые с жизнью. Даже единственной пули достаточно для того чтобы убить, попав в любую точку тела на дистанции прямого поражения. Тяжелая пуля крупнокалиберного пулемета сохраняет свою убойную силу на расстоянии до двух километров – а на расстоянии уже трехсот метров нет такой немагической брони, которая выдержала бы попадание такого выстрела.

Никто из круживших вокруг самолета пегасов не успел отвернуть. Семь спарок – четыре вверху, две внизу и хвостовая турель – прочертили пространство вокруг бомбардировщика огненными пунктирами. Когда стрельба прекратилась, в воздухе остались парить лишь подхваченные ветром облачка окровавленных перьев и пуха. Выживших не было.

Ройез закрыл глаза. Теперь всё кончено. Без пегасов бомбардировщик не остановить, а на «Птицу-гром» слишком мало надежды. Теперь, что бы он и его солдаты внизу не делали – Разлом удержать не получится. Подкрепления подойти не успеют – а если и подойдут, то их раздолбит с воздуха вот эта вот машина, в считанные секунды уничтожившая его авиакрыло.

Оскалившись, пегас взмыл в воздух. Оказавшись над самолетом красных, он завис на секунду в небе – и спикировал на него, ведя огонь из плазменных винтовок. Приблизившись, он увидел нацеленные на него стволы, а затем зеленый огонь, выплеснувшийся ему в глаза.

«Вот и всё…»

Тяжелые пули с грохотом ударили в бронепластины крыльев, сгибая и выворачивая их. Сорвавшись в штопор, с переломанными в нескольких местах крыльями и выплеснувшейся из-под брони кровью, оставляя за собой дымный след, пегас закружился в своем последнем полете, падая все вниз, вниз и вниз – на землю.

Земля дрожала от гулких выстрелов «Птицы-гром». Танк палил в воздух как в копеечку, высоко задрав дула пушек. Одна из гусениц была сбита, лишив его подвижности, но экипаж продолжал отчаянно сражаться, не прекращая огня.

– «Сполох» его не берет! – закричал Тарас, высовываясь из-за кирпичной кладки превращенного в руины дома. Мордочка десантника была перепачкана сажей, капюшон сбился на голову, открыв взгляду черный берет с красной полосой. Под глазом кровенела ссадина. – Надо как-то разобраться с ним, он не даст нам пройти!

Волонтир оглянулся. Бронированная машина развернула одну из турелей в тот переулок, где скрывались десантники. Крайний дом, откуда гранатометчики пытались поразить танк, горел, превратившись в огромный костер. Из окна второго этажа свешивался труп одного из гранатометчиков, не успевших вовремя покинуть позицию. В воздухе отвратительно пахло горящей резиной и обугливающимся в огне мясом.

– Залп дымом по цели. – Командир хлопнул стоявшего рядом пони с трубой «сполоха». – Всем остальным – приготовить плазменные гранаты, атакуем по моему сигналу. Приготовились.

Сигнальщик кивнул, и высунувшись на миг из-за угла дома, выпустил по танку несколько ракет с дымом. Пушечная турель развернулась, обстреляв двадцатимиллиметровыми снарядами укрытие и разнеся его на куски, но десантник успел ускакать прочь. Изрешеченный угол дома обрушился, раскатывая по переулку кирпичи.

В небе заревели турели бомбардировщика. Шквал огня обрушился на затянутый в красный дым танк, рикошетируя от брони во все концы площади. Крупнокалиберные пули не пробили броню, но это было и не нужно Волонтиру. Экипаж танка был оглушен грохотом пуль о металл, и не успеет среагировать на атаку десантников, да еще в условиях плохой видимости. А больше их сдержать некому – отряды на баррикадах, защищавшие подходы к штабу, были сметены ураганным огнем турелей самолета и залпами гранатометов несколько минут назад.

Старый земнопони взглянул на здание штаба, покрывшееся оспинами от попаданий пуль и осколков. Вы за это заплатите, подумал он. Дайте только время…

– В атаку! Гранатами – огонь!

Десант помчался за своим командиром, ведя на скаку огонь. Дым впереди начал развеиваться, открывая взгляду «Птицу-гром». Достав зубами из подсумка цилиндр плазменной гранаты, десантник наколол запал, и подкинув ее в воздух, точным ударом копыта послал ее в цель. О броню танка загремели почти два десятка брошенных гранат.

– Ложись!!! – земнопони бросился на пыльную землю и зажмурил глаза.

По ушам ударил вой синхронных взрывов. Мордочку и шею опалил жар близкой плазменной вспышки. И внезапно стало очень тихо – лишь треск пламени нарушал тишину.

Волентир открыл глаза. Танк горел, выбрасывая струи огня из распахнутых люков и башенных погонов. Сами башни лежали тут же рядом, оплавившиеся и закопченные.

Земнопони обернулся. Его бойцы поднимались с земли, оглядываясь по сторонам. По выражению их мордочек читалось удивление – наступившая вдруг тишина казалась немыслимой.

Но один из них остался лежать на земле. Подойдя к нему, Волонтир увидел, что это Тарас. Молодой командир отделения смотрел куда-то вдаль, и казалось, что он просто прилег отдохнуть. Но огромная рана на груди говорила об обратном.

Первый боевой выход для него стал последним.

Волонтир копытом откинул капюшон и сорвал с головы берет. Постояв какое-то время над мертвым, он повернулся к стоящим вокруг десантникам. Те молча смотрели на него, ожидая приказаний.

– Продолжаем выполнение задачи, – глухо произнес земнопони. – Наша цель – этот дом. Занять позиции для атаки, приготовиться к штурму.

Кивнув, десантники так же молча разошлись. Волонтир бросил прощальный взгляд на лежащего в пыли Тараса.

Еще один друг, которого он потерял на этой войне. Выросший в пустыне, ставший из жеребенка жеребцом, затем солдатом, а потом его учеником и его боевым товарищем – чтобы вот так, по глупому погибнуть в чужой стране, за сотни километров от родного дома.

Сжав зубы, земнопони развернулся и пошел прочь, оставив тело лежать на земле.

Рейнджер отшатнулся от разлетевшегося осколками окна. Теперь он не сомневался в том, что расстрелявший лагерь бомбардировщик был лишь прикрытием для сил анархистов, атаковавших Разлом. И рассредоточившиеся по площади десантники были тому абсолютным подтверждением.

Штаб находился под интенсивным обстрелом. Два десятка красных держали под прицелом выходящие на площадь окна, прижимая плотным огнем его защитников и не давая вести ответный огонь. Уже несколько гвардейцев из охраны штаба поплатились за свою самоуверенность, разорванные на куски залпами «сполохов» вместе со своими огневыми точками. Уцелевший состав укрылся в глубине здания, куда не доставали ракеты и пули красных.

Быстрым шагом рейнджер-единорог вошел в подсобное помещение, где разместились остатки штаба. Смотря в глядящие на него глаза, он почувствовал себя скверно. Все, или почти все, кто находился здесь, были растеряны и откровенно боялись.

– Сэр, здесь лейтенант Саншайн, разрешите…

– Отставить! – рявкнул рейнджер. – Что с ракетами?

– Программирование траектории последней было завершено пять минут назад. – отрапортовал единорог-связист. – Ракеты готовы к запуску, нужна лишь команда.

– Что с помощью?

– Сэр, связи с Центром нет… Наверно, внешние антенны разрушены. Наш передатчик не может достучаться ни до Примма, ни до Пятнадцатой трассы. Мы не можем вызвать помощь.

Следопыт выругался.

– Ладно. Начинайте инициацию протокола запуска, или что там у вас. Чтобы через минуту все ракеты были запущены по Красному Союзу!

– Сэр, я не уверен, что это оправдано в данной ситуации…

– Сынок, – рейнджер ухватил копытом за шею связиста, и повернул его к двери. – Наши друзья и братья по оружию лежат снаружи, убитые красными выродками. А сейчас они ворвутся сюда и перестреляют всех нас, и тебя тоже. Но я это сделаю еще быстрей, если ты не выполнишь мой приказ. Запускай все ракеты, еб твою мать, или я тебя сейчас с говном сожру! Выполнять!!!

– Э… да, сэр! – связист вытянулся. – Запуск, Разлом, код чрезвычайный, все три дивизиона!

– Есть! – откликнулся один из техников.

Рейнджер-единорог подошел к пульту консоли, которая соединялась с одиноко лежащим на столике спрайт-ботом. Техник торопливо набирал на клавиатуре какие-то символы, строчки которых тянулись по экрану. Следя за его работой, следопыт в то же время прислушивался к звукам перестрелки, боясь услышать выстрелы уже не снаружи, а внутри здания.

Он боялся не успеть.

Динамик спрайт-бота захрипел и заговорил женским голосом.

– Активирован чрезвычайный протокол. Режим – ракетный, боевой. Выполнение – установки номер три, шесть, семь, восемь, десять, одиннадцать, двенадцать, шестнадцать, восемнадцать. Статус установок – заправка, готовность к запуску – три минуты. Для продолжения процедуры запуска выберите – «подтверждение».

– Сэр, еще три минуты, – техник покачал головой. – Если они ворвутся раньше…

– Делай свое дело и не думай о постороннем! – рейнджер прошипел, начиная нервничать.

Сидевший за терминалом жеребец вздохнул и чем-то щелкнул на клавиатуре.

– Благодарю вас, – отреагировал женский голос.

– Теперь только ждать. – техник сжался на своем сиденье и беспокойно повертел головой.

В помещении установилась тишина. Все тревожно прислушивались к выстрелам снаружи. Вот грохнуло несколько разрывов, и дом слегка вздрогнул.

– Заправка закончена. Статус установок – готов к запуску. Для продолжения процедуры запуска введите командный код.

Техник защелкал клавишами, вводя требуемую комбинацию. Следопыт встал за его спиной, смотря на экран. Все, кто стоял в комнате, тоже придвинулись к столику, пытаясь разглядеть, что там происходит.

– Код принят. Благодарю вас. Инициируется стартовая процедура. Пожалуйста, подождите. – динамик пшикнул и смолк.

По экрану прошел ряд символов, и неожиданно он выключился.

– Стартовая процедура инициирована. Для продолжения процедуры запуска требуется подтверждение одной из правящих Принцесс Эквестрии. В противном случае будет инициирована процедура самоуничтожения.

– Чего?! – у единорога отвисла челюсть.

– Не знаю, сэр! – техник постучал по клавиатуре, и грохнул по ней копытом. – Терминал не реагирует, какой-то сбой в системе связи. Наверное, это нужно вводить с центрального командного пункта управления ракетной базой!

– Так, а что за подтверждение? Выведи информацию!

– Сейчас! Э-э… – техник нахмурился. – Терминал вырубился, я не могу включить его!

– Внимание, до введения подтверждения осталось тридцать секунд. – женский голос оставался всё таким же доброжелательным.

– Блядь. Мне кто-нибудь объяснит, что за подтверждение нужно?! – рейнджер резко развернулся к стоявшим за его спиной пони. – Саншайн?

– Кажется… я понял, сэр. – единорог-связист поник головой. – Это та же система, что и на Проекте Одного Пегаса. Там нужен отпечаток души для прохождения авторизации. Эту систему не обманешь, ее может активировать только сам носитель, и только при непосредственном контакте!

– А теперь попроще – что ты имеешь в виду?! – следопыт напустился на лейтенанта.

– Нам нужна одна из Богинь, чтобы запустить ракеты.

– Ты ебнулся?! Они все мертвы, нам никто не поможет! – рейнджер с размаху дал копытом оплеуху Саншайну, тот вскрикнул и осел на пол. – Дерьмо… Что делать-то будем?

– Внимание, время на введение подтверждения истекло. Попытка связью с Генеральным штабом Эквестрийской армии. Внимание, попытка связи не удалась. Попытка связи с кабинетом Царствующей Принцессы Луны. Внимание, попытка связи не удалась. Внимание, обнаружен несанкционированный доступ к центральному мейнфрейму ракетной базы «Надежда». Внимание, активирован протокол самоуничтожения. Внимание: всему лояльному персоналу базы – немедленно покинуть базу. Внимание: всем остальным – принять удобную позу и приготовиться к смерти. До активации системы самоуничтожения – пятнадцать секунд. Благодарю за внимание.

– Нам пиздец. – кто-то произнес в наступившей тишине мертвым голосом.

Единорог-рейнджер невидящими глазами уставился в темный экран терминала. В его мозгу звенела одна-единственная мысль – «Почему?»

Почему всё должно кончиться вот так?

За стеной раздалась короткая трель очереди, но единорогу было всё равно. Возникшее в душе чувство гнева, растерянности и обиды собрались в один комок, ища себе выход. И нашли его.

– Система уничтожения активирована. Да смилуются над вами Принцессы.

Рейнджер задрал голову, и выкрикнул в потолок фразу, преисполненную ненависти. К красным, к отправившим их в Разлом на смерть генералам, но в особенности – к сыгравшим над ними такую злую шутку Богиням:

– Будьте вы прокляты!!!

Луна оторвала от щеки набухший и пропитанный кровью тампон, и приложила к ране чистый. Зажимая телекинезом моток ваты, она смотрела вниз, на поселок.

Уйдя от площади, кобылица-аликорн лабиринтом переулков и проходов между домами добралась до высокого здания, возвышавшегося над пригородом словно огромная башня. Пробежав по лестнице пятнадцать этажей, Луна вышла на крышу и остановилась передохнуть – после бега по переулком и резкого подъема сердце стучало как паровой молот, гулко отдавая в висках.

Выйдя на карниз, Луна легла на ровную бетонную плиту и устало выдохнула. Следовало заняться своими ранами, а потом уходить в руины Праха. Большой довоенный город был отличным местом, чтобы спрятаться и отдохнуть несколько дней. Пусть анархисты или НКР прочесывают развалины – им ее там никогда не найти.

Кобылица поморщилась и недовольно шевельнула плечами. Пропитавшийся кровью плащ высох и задубел, покрывшись твердой коркой. Расстегнув застежку, Луна сбросила его с себя, позволив ему упасть вниз. Почерневший кусок ткани понесся к земле и исчез в полумраке между домами.

Проследив за ним взглядом, Луна осознала что обстановка вокруг неуловимо изменилась. Замерев, она почувствовала, что камень под ее копытами дрожит мелкой дрожью. Оглянувшись, она увидела, что подрагивает всё здание, причем с каждой секундой всё сильнее. И не только оно – видневшийся невдалеке на окраине Разлома небоскреб вдруг зашатался и с грохотом осел, рассыпаясь на куски. Несколько хрупких зданий внизу тоже обвалились. Стрельба внизу стихла – не только одна Луна заметила странное явление.

Что происходит?!

Луна рывком встала на ноги, отбросив ватный тампон. Крыша под ногами колебалась всё сильнее, здание начинало угрожающе раскачиваться. Не дожидаясь пока оно упадет, Луна вспорхнула в воздух. Зависнув на крыльях, кобылица огляделась по сторонам, пытаясь понять причины странной тряски.

Глаз ее зацепился за подозрительное зеленое зарево на окраине Разлома. Развернувшись на месте, она увидела еще несколько таких же вспышек в разных концах долины, выстроившихся в одну линию. И внезапно ей всё стало ясно.

– Глупцы!!! – зарычала она, догадавшись что происходит. – Невежественные идиоты!!!

Земля внизу под ней раскололась, открывая темноту, расползавшуюся трещинами в разные стороны. Ослепительно полыхнуло зеленым, вверх ударила волна нестерпимого жара. Задрожав от страха, Луна изо всех сил замахала крыльями, рванувшись к видневшейся невдалеке эстакаде. Затапливаемый паникой мозг выбрал эстакаду в качестве укрытия лишь потому, что взгляд зацепился за нее. Она была готова мчаться куда угодно, лишь бы подальше от разверзающегося внизу ада.

На эстакаде никого не было. Единственный расположившийся на трассе блокпост НКР был буквально сметен пулеметным огнем в пропасть. О когда-то располагавшейся там позиции напоминали лишь изодранные мешки с песком, да тлеющие в асфальтовом покрытии зачарованные пули.

Луна была уже над эстакадой, когда произошло страшное. Бомбардировщик анархистов всё еще кружил над Разломом. Следящие системы самолета заметили крылатую пони, согласно заложенной в ИИ бомбардировщика опознали ее как угрозу и в автоматическом режиме отдали команду на турели. Развернув одну из спарок, самолет дал по аликорну длинную очередь.

Тяжелая пуля с тянущимся вслед за ней пламенным шлейфом ударила в эстакаду, прочертив в ней длинный шрам, отскочила в бетонный бордюр, и потеряв почти всю свою силу, бесформенным комочком металла срикошетировала вверх – впившись Луне в мякоть левого плеча.

Завопив от кошмарной боли, кобылица рухнула на асфальт трассы, прокатившись по ней несколько метров. Пуля с наложенным на нее заклятием драконьего пламени, засевшая в плече, причиняла поистине адские муки. Укусив себя за рану, Луна забилась в корчах на асфальтированной дороге, не в силах думать о чем-либо другом кроме одного – в прямом смысле сгоравшего в огне своего тела, терзаемого попавшим в него на излете крохотным кусочком металла.

Активировав магический клинок, кобылица принялась кромсать им свое плечо, пытаясь добраться до источника боли. Из широкой раны хлынула кровь, но Луне было на это сейчас наплевать – страшная боль в плече не давала мыслить о чем-то еще, и ощущения от рассекаемой плоти на ее фоне воспринимались лишь как слабый зуд. Из последних сил пытаясь остаться в сознании, Луна старалась делать разрезы по возможности аккуратными, чтобы травмировать себя как можно меньше. Перед глазами стояла серая пелена, сгущавшаяся с каждой секундой все сильнее, рассудок плыл, и было невероятно трудно сконцентрироваться на том, чтобы вытащить пулю.

Наконец силовое поле клинка нащупало и с чавканьем выковыряло из плеча чужеродный металл. Неприятно запахло паленым мясом. Подхватив пулю телекинезом, Луна несколько секунд тупо вглядывалась в нее, и затем отбросила в сторону. Искрящийся зеленым огнем искореженный кусочек металла запрыгал по асфальту, укатившись прочь. Опустив голову, Луна зашаталась и без сил упала на дорогу, дрожавшую под ее боками. Повернув голову с тянущимися по щекам дорожками слез, она уставилась бессмысленным взглядом в небо.

Кровь вытекала из плеча, стекая в небольшую лужицу. Луна чувствовала, что слабеет из-за кровопотери, но собраться с силами и встать, чтобы сделать перевязку у нее не было. Единственное, на что ее хватило – достать из кармана разгрузки на боку стимулятор и сделать себе укол. Уронив пустой шприц, Луна уткнулась щекой в асфальтовое покрытие и растворилась в забытьи.

Обморок был недолгим. Вскоре кобылица-аликорн пришла в себя и смогла подняться. Пошатываясь, на трех ногах она доковыляла до огораживающего трассу бордюра и встала, тяжело опираясь на него всем телом. Вздохнув, она посмотрела вниз.

Разлом пылал. Располагавшиеся в своих шахтах баллистические ракеты в разных концах долины взорвались одна за другой прямо на своих стартовых позициях. Образовавшийся в результате исскуственного землетрясения каньон перечеркнул город, разделив его на две неравные части. Большинство домов были обращены в руины, или были испепелены и разрушены до основания; эстакада подверглась не менее серьезным разрушениям. Разлом затянуло пылью и мерзкого вида зеленовато-гнилостным сиянием, которое было особенно ярким в каньоне. Над долиной колыхалось девять зеленовато-серых дымных грибов, в глубине которых мерцало изумрудное свечение. Налетевший ветер принес с собой запахи – едкий дух гари, безвкусный и сухой запах земляной пыли, и кисловатую горечь праха, который некогда был живым существом.

Луна задрала голову. Самолет красных набрал высоту и довернул на юг, с каждой минутой удаляясь всё дальше от выжженного взрывами мегазаклинаний Разлома. Больше ему было здесь делать нечего.

Битва за Разлом закончилась.

Ройез приоткрыл глаза. Он лежал на дне глубокого ущелья. Вокруг громоздились обломки – обгорелые кирпичи, бетонные блоки, целые куски от обрушившихся зданий. Воздух вокруг был пропитан зеленым ядом и скверно пах, в зеленый цвет же было выкрашено небо, а трещина в земле, где он валялся, была обрамлена угловато возвышающимися руинами зданий, словно зубы давно умершего доисторического чудовища.

Пегас понял, что видит всё это потому, что шлем с его головы сорван. Попытавшись встать, он застонал. Казалось, тело превратилось в жидкий кисель. Голова кружилась и была тяжелой, дышать было трудно – казалось, на грудь давит тяжелая гиря, не давая вдохнуть полностью. С огромным трудом Ройез извернул шею и посмотрел на своё тело.

Его ноги, неестественно изогнутые, лежали на каменистой земле. Крылья распростерлись по земле, переломанные в нескольких местах – в одну массу смешались кровь, плоть, металл и изломанные остатки маховых перьев. Пегас не чувствовал боли – тело ниже шеи как будто перестало существовать. Медицинская система брони функционировала, иначе бы он не выжил после падения с большой высоты. Но тем не менее, конец был предрешен.

Он уже никуда отсюда не пойдет.

Откинувшись на спину, пегас посмотрел в небо. Даже затянутое дымом и выкрашенное в зеленый цвет, оно было прекрасным. И тем прекрасней было видеть его сейчас – зная, что делаешь это в последний раз, перед тем как умереть.

Но почему он лежит на дне ущелья? В Разломе нет оврагов. И откуда эта зелень?

Затуманенный медикаментами мозг напрягся, анализируя ситуацию, в то время как взгляд бесцельно бродил по гребню ущелья. Вот на глаза попался какой-то непонятный объект, повисший на самом краю каньона. Пегас нахмурился, вглядываясь в него, и удивленно раскрыл глаза. Это была «Птица-гром» – опаленная, лишенная башен и почерневшая.

Всё встало на свои места. Объяснение получил и зеленый туман вокруг, и ущелье, и руины наверху, и разбитый танк. Он всё еще в Разломе – но изменившемся, изуродованным землетрясением, пропитанном радиацией. Разрушенном в своей основе.

Что означало только одно. Рейнджер, заменивший его на посту, выполнил приказ. Запустил ракеты. Но вместо того, чтобы они уничтожили Красный Союз, они все повзрывались в шахтах – уничтожив всех, кто находился в Разломе.

Его миссия потерпела неудачу.

Полковник задумался о своих солдатах. Сейчас они или мертвы, как и их товарищи из авиакрыла, или умирают сейчас – от ран, лучевой болезни, либо бегут из Разлома, превратившегося в ловушку. Кто виноват в этом поражении? Лидеры, отправившие их корпус сюда? Коммунисты, против которых было бессильно их оружие? Или же он сам, по самонадеянности решивший, что сможет с помощью ракет в одиночку решить исход войны?

Ройез закрыл глаза. В гибели своих бойцов был виноват только он. Он не справился. Он подвел своих товарищей, обрекая их на нечто худшее, чем смерть от пули. Вздумав играть с силой, которая была умнее его, он поплатился за свою ошибку.

Но несмотря на всё это, в этой ситуации был единственный светлый момент. Ракетами Разлома больше никто никогда не воспользуется в качестве оружия. Под удар попал только он сам и его ребята – но не жители Нью-Кантерлота, Эплузы, или какого-либо другого города НКР. Вся гадость Разлома останется в нем – и никуда больше не полетит.

Раздался грохот. Ройез открыл глаза. Танк, стоявший на краю обрыва, потерял равновесие и начал сползать по пологому склону, скатываясь к лежащему на дне ущелья пегасу.

Глядя на приближающуюся многотонную смерть, пегас не испытывал страха. Единственным чувством, которое он испытывал, было сожаление. Он мог сделать всё иначе, и конец не был бы вот таким. Но увы, у истории нет сослагательного наклонения.

Бронированная машина скатывалась с нарастающей скоростью. На торчавшей из корпуса радиомачте развевался флаг НКР – закопченный и иссеченный осколками. Ройез закрыл глаза и от всей души пожелал, чтобы конец был коротким, без агонии. Раз – и готово…

Танк достиг дна каньона, и обрушился своей массой на изломанное тело пегаса в силовой броне.

Великий Разлом. Три часа спустя.

В долине установилась тишина. Правда, она была весьма относительной – в сгущавшихся сумерках был слышен треск пламени и раздававшийся порой грохот обвалов. А также тоскливый вой ветра, обрушившегося на Разлом и теперь поднимавшего облака пыли и пепла. Лучи скрывшегося за горизонтов солнца пронизывали дымную тучу над долиной, из-за чего небо было окрашено в алый цвет. Казалось, небеса были вымазаны кровью произошедшей недавно бойни.

Цепь сверхмощных взрывов радикально изменила рельеф местности. Сдетонировавшие в горной гряде боеголовки разворотили скалы, открыв широкий проход ветрам Пустоши. Погодный баланс над Разломом полностью нарушился – в долине и в новообразованном каньоне бушевали жестокие ветра, несшие с собой мириады песчинок и радиоактивной пыли. Они зло завывали в руинах, медленно стирая все следы некогда существовавшего здесь поселения, и битвы, уничтожившей его. Особенно сильны они были внизу, в глубокой трещине, расколовшей землю.

Освещая перед собой путь, Луна медленно шла сквозь шторм по каньону. Ее мордочку закрывала защитная маска, висок и плечо закрывал слой бинтов. Кобылица шла на трех ногах, сильно хромая и помогая себе крыльями держать равновесие – левая передняя нога висела в полусогнутом положении на подвязке. Обутые в металл копыта увязали в черном песке, наметаемом сверху. Закусив губу, Луна вздрагивала от падающих на беззащитную шкурку песка и мелких камешков.

Она чувствовала себя лучше, чем до этого. Сильная радиация стимулировала заживление ран. Лекарств и оружия не было, так что какое-то время придется обойтись своими силами.

Она искала Джо. В сильно изменившемся городе, да еще и в надвигающейся темноте ориентироваться было трудно, поэтому Луна спустилась в каньон, который должен был вывести ее в примерно нужную сторону к точке встречи, и заодно подлечить. Можно было бы остаться в нем до утра и уже потом начинать поиски, но это означало бы предательство по отношению к старику-шерифу. Если он, а с ним и другие выжившие нуждаются в помощи, то будет преступно не оказать ее – ведь они не могут выживать в радиоактивной зоне, в отличие от нее.

Ущелье сделало очередной поворот. Завернув за угол, Луна увидела стоящую посреди каньона обгорелый танк без башен, с сорванными гусеницами. Это была «Птица-гром», прибывшая в Разлом вместе с батальоном НКР.

– Нет спасения от огня очищающего. – пробормотала кобылица под своим респиратором. – Достойный памятник глупости и невежеству.

Подойдя поближе, она вздрогнула и прислушалась. Нет, она не ослышалась – сквозь шум ветра донесся слабый стон. Он доносился от танка.

Щуря глаза от встречного ветра, Луна обошла танк, осматривая его со всех сторон. Где-то здесь был пони, которому требовалась помощь. Вот только как ее оказать – нет ни стимуляторов, ни обезболивающего, ни целительных зелий…

Стон повторился. Опустив взгляд, кобылица увидела высовывающееся из-под переднего катка тело в силовой броне. Раскинув в стороны крылья, под танком лежал пегас. Шлем его был сорван.

Луна с трудом узнала Ройеза. Выглядел пегас ужасно. Шерсть сползла с его мордочки, обнажив покрытую омерзительного вида язвами кожу. Рот оскалился, показывая поредевший ряд зубов. Само же тело пони было изломано и помято, придавленное тяжестью бронированной машины. Ройез тут лежал уже довольно долго – и медленно умирал, сгнивая от лучевой болезни заживо.

Пережив в первую секунду нечто вроде злорадства, Луна устыдилась и с жалостью смотрела на него. Кем бы он ни был – он не заслуживал такой смерти.

– Ты слышишь меня? – позвала она.

Пегас пошевелился и с трудом разлепил глаза, затянутые бельмами. Скорее всего, он уже не мог видеть, лишь по звуку догадываясь, что рядом кто-то есть. Шелушащиеся губы раздвинулись.

– Прошу… Убей… – чуть слышно прошептал он.

Луна печально кивнула, и встала над пони, с мольбой смотрящим в пустоту. Серебристой иглой блеснул сотканный из магии кинжал. Прицелившись, кобылица аккуратно вонзила его пегасу в лоб.

Ройез всхрапнул, его глаза закатились. Оглянувшись вокруг, Луна заметила развевающийся над головой изодранный флаг НКР. Сорвав его с танковой антенны, она накрыла им тело пегаса.

– Покойся с миром. И прощай…

Уходя от танка, Луна думала, можно ли было предотвратить катастрофу. Ей было известно о системе защиты, охранявшей шахты от использования. Когда-то, столетия назад, она сама настояла на ее установке – чтобы без ее прямого указания никто не смог нанести ракетный удар куда-либо. Всегда была вероятность того, что свихнувшийся от сидения в бункере командный офицер может применить находящуюся под его контролем мощь – или это сделают захватившие шахту зебры. Дополнительная страховка была очень кстати, и Луна была спокойна, будучи в уверенности, что шахты никто не сможет взять под контроль. Многочисленные роботы и турели остановят захватчиков, а дистанционный взлом пусковой системы был нереален… если только не получить код на блюдечке.

Катастрофа могла бы не произойти, если бы пони-техники НКР были достаточно умны, чтобы обнаружить систему самоуничтожения и не ломиться в ловушку.

И еще – если бы робот не оказался в Разломе, ничего бы не случилось.

Мысли кобылицы-аликорна снова и снова возвращались к курьеру, принесшему в Разлом этот ящик пандоры. Знал ли он, что за ношу несет? И если знал, то почему всё же сделал это? Была ли это неосторожность – или же злой умысел?

Луна потрясла головой, отгоняя непрошенные мысли. Сейчас не это главное. Надо найти Джо, и остальных, кто выжил в этом аду. Остальное может подождать.

Каньон начал подниматься вверх. Зуд кожи подсказал, что магический фон усиливается. Луна слегка занервничала – излучение негативно действовало на центральную нервную систему, угнетая мозговую деятельность. Если она задержится здесь слишком долго, то радиация может превратить ее в сумасшедшего дикого гуля, подобного многим другим монстрам на пустоши. Следовало поторопиться.

Кобылица поднялась вверх по пологому склону, заваленному мусором, и вышла наверх. И замерла, пораженная.

Каньон тянулся еще примерно сотню метров, сужаясь всё сильнее. Из его отвесных стен торчали остовы высоких зданий, гнилыми зубами вонзаясь в вечернее небо. Некоторые из них завалились набок, упав поперек каньона словно гигантские деревья. Прямой как стрела проход упирался в крутой склон, над которым стоял покосившийся небоскреб. И от того места где стояла Луна, до самого тупика каменистую землю каньона покрывали тела – десятки трупов пони, как в форме НКР, так и без нее.

Луна сглотнула, расширенными глазами смотря на открывшуюся ей жуткую картину.

– О Селестия… – невольно попятившись, она дернула раненой ногой и охнула от боли. – Что здесь произошло?!

Никто не ответил ей. Лишь ветер выл нескончаемую песню над мертвецами.

Помедлив, Луна пошла вперед, останавливаясь через каждые несколько шагов и всматриваясь в затягивавший каньон зеленоватый туман. Постепенно ей стало ясно, что здесь случилось.

Фон нарастал. Когда Разлом разрушался, многие пони бросились сюда – к выезду из города, стремясь как можно быстрее его покинуть. В их числе были и бегущие бойцы НКР – никто из них не хотел умирать. Проникнув в образовавшийся каньон, они направлялись к тому месту, где ранее была развязка, выводившая на эстакаду. Но вместо нее они нашли лишь выжженную пламенем долину с экстремально высоким уровнем радиации. Многие, не имея антирадина и защиты, умерли почти сразу. Другие выбирались прочь, ползя по горящим в невидимом огне камням, выблевывая желудки, ослепнув от лучевой болезни. Путь к спасению обернулся могилой.

Ощущая пронизывающую ее тело заразу, Луна дрожала. Если Джо направился сюда, то он наверняка погиб. Может, он где-то в другом месте? Нет, она должна убедиться!

Взмахнув крыльями, кобылица полетела над землей сквозь отравленный воздух. Смотря на застывших внизу в скрюченных позах пони, она чувствовала что ее мутит. Вот ее глаз зацепился за лежащую отдельной кучкой груду тел, и она спикировала к ним.

– Джо! Джо, отзовись! Джо!!!

Их было около тридцати. Среди них были жеребята. Они лежали кругом, тесно прижимаясь друг к другу. Рядом с ними, словно защищая их покой, привалившись к камню лежал старый единорог-шериф, рядом с ним, доверчиво уткнувшись в облезающую гриву, лежала Роза. Под копытом единорога тускло блестела металлом винтовка.

– Джо… – Луна осеклась, глядя на тела.

Шериф едва дышал. Позвав его еще раз по имени, кобылица легонько потрясла его за плечи. Вздохнув, единорог приоткрыл глаза и уставился на аликорна.

– Радиация… – прохрипел он. – Тупик… Смерть… Беги, Нэми… Это конец…

– Джо! – Луна принялась его тормошить. – Погоди, Джо! Я тебя вытащу!

Шериф уперся взглядом в ее бедро и вдруг хрипло засмеялся, выплевывая кровь. Проследив его взгляд, Луна поняла, что он смотрит на ее кьютимарку.

– Слава Богине… Она услышала меня… Пришла чтобы отнести меня очень далеко… Где ждет Роза… – его речь становилась всё тише. Единорог медленно сполз по камню, выпав из копыт кобылицы. Взглянув в его стекленеющие глаза, Луна поняла, что уже поздно что-либо менять.

Она застыла, скользя взглядом по лежащим вокруг телам. В себя ее привела нарастающая боль в голове, сигнализирующая что уже пора бежать отсюда. Взмыв в воздух, Луна полетела в ночь, смотря перед собой неподвижными глазами, полными слез.

Почти каждого из пяти десятков пони, живших в Разломе, она знала по имени. Сделав за год очень многое для существования общины, она была желанным гостем. В каждом доме у нее были друзья. Для местных жеребят она была кумиром. Она любила их – и они любили ее…

После возвращения в Эквестрию и известия о том, что ее сестра жива, Луна захотела заботиться о ком-то. Гибель ее страны тяжело отразилась на ней, и спустя почти двести лет, мучимая комплексом вины, она захотела перебороть его. Прибыв в Разлом и обнаружив там небольшое сообщество пони, Луна решила дать им будущее – и сделать это место своим новым домом. Участвуя в жизни общины, привыкая к ней, деля с населявшими Разлом пони простые радости и защищая их от врагов, Луна постепенно привязалась к ним – как хозяин привязывается к своему дому и живым существам, о которых он заботится. Друзья, которых она нашла в Разломе, стали ей родными. Она нашла место, куда могла возвращаться.

Чтобы в один прекрасный день лишиться его.

Каково это – видеть, как то, о чем ты заботилась, защищала, любила, умирает на твоих глазах? Какую боль должно породить это зрелище? И какой гнев, какая безудержная ненависть может родиться в ответ, способная затмить эту боль, и превратить ее в оружие возмездия?

Долго летела Луна или нет – она не знала. Очнулась она на дороге, бывшей когда-то юго-восточным въездом в Разлом. Перед ней были остатки блок-поста, выставленного здесь НКР. В обе стороны от дороги тянулась линия проволочных заграждений, на которых…

Кобылица напрягла зрение, всматриваясь в висящие на проволоке распятые фигуры. И затряслась от рвущейся наружу ярости. На проволоке висели привязанные в качестве живого щита несколько пони из числа жителей Разлома. Луна узнала нескольких пони из числа «ушельцев» – ополченцев Разлома, и членов их семей.

Вглядываясь в почерневшие, опаленные огнем мордочки, Луна чувствовала как по щекам текут слезы, а в груди нарастает жар. Пройдя баррикаду с распятыми на ней телами, кобылица-аликорн направила на нее рог. Заграждение с фырканьем лизнула струя колдовского пламени. За несколько минут в импровизированном погребальном костре сгорело всё – и деревянные доски, и тела, и проволока, стекшая ручейками металла на землю.

Закрыв глаза, Луна некоторое время стояла на одном месте. Затем она повернулась, и полетела к тому месту, где некогда располагалась площадь. Она собиралась найти спрайт-бота, содержавшего коды ракет и просмотреть его логи. Курьер, принесший робот в Разлом – была ли его вина в случившемся?

Она должна была знать правду.

Под потолком на ветру раскачивался зажженный химический светильник. Пол был наклонным – здание накренилось в сторону обрыва, проходившего по бывшей площади, угрожая рухнуть от мало-мальски серьезного толчка. Содержимое подсобки скатилось к полуразрушенной внешней стене и по большей части высыпалось вниз, в темноту каньона. Внутри остались лишь пара стеллажей, стол, терминал на нем, множество попадавшей с полок мелочей и спрайт-бот, лежавшие в одной большой куче.

Луна сидела за терминалом, опираясь спиной на один из упавших стеллажей. Маска лежала в сложенном виде на столе, вместе с несколькими упаковками антирадина, шприцами стимуляторов и разложенной упаковкой ИРП. Кобылица с отвращением жевала галету из армейского сухпайка, запивая ее водой из бутылки. Сухой коричневый брикет был жестким и безвкусным, но это была единственная еда, которую удалось раздобыть. У Луны внутренности завязывались в узел от голода – за весь день она ничего не ела.

Грызя галету, кобылица-аликорн смотрела на мерцающий экран монитора, по которому скользили строчки символов. Джо говорил, что получил робота около двух дней назад. Внутренний журнал спрайт-бота это подтверждал, исправно записав историю посещения и просмотра данных, а также дату взлома и смены пароля. Шериф Разлома некоторое время читал записи, после чего поставил на базу данных новый пароль, куда сложнее предыдущего.

Луна печально кивнула. После всего произошедшего, его опасения подтвердились полностью.

Она начала просматривать историю до текущего момента. Путь от Нейварро до Разлома долог – пегас налегке может одолеть его в два дня. Пешком дорога будет гораздо длинней и дольше. С учетом того, что Курьер делал остановки на ночлег, он должен был затратить на дорогу до Разлома из центрального региона не меньше недели. Купить спрайт-бота он мог только в том случае, если никто не догадывался о скрытой в нем информации. Взлом пароля журнал должен был зафиксировать в любом случае – а это будет именно тем знаком, который искала Луна. Если такого сообщения не обнаружится – Курьер невиновен. Но если же это не так…

Откусив еще кусочек галеты, кобылица вгляделась в строчки лога. На минуту оторвавшись от экрана, она открыла упаковку с антирадином и принялась запивать еду лекарством. Глянув на экран, она вздрогнула.

Сообщение. Дата за пять дней от сегодняшнего. Взлом пароля, замена его на более легкий. Журнал зафиксировал множество просмотренных страниц базы данных за этот день. Одна из просмотренных относилась к Разлому, и находившейся на его территории ракетной базы «Надежда».

Луна закрыла глаза, черты ее мордочки исказились, рот оскалился.

Курьер всё знал. Он внимательно прочитал информацию, содержавшуюся в спрайт-боте. Он не стал ее удалять, копировать, прятать лучше – вместо этого он облегчил доступ к ней. И понес в Разлом – прекрасно зная, что там находится оружие Старого Мира. Ящик пандоры, с нетерпением ожидающий, когда его откроют…

– Виновен. – прошептали губы. Ветер взвыл, орудуя в разрушенном здании. Луна некоторое время неподвижно сидела, осмысливая полученную информацию, а затем протянула копыто – и выключила терминал.

Великий Разлом. Полночь.

Ветер неистово дул, проносясь по каньону. Он трепал высокое пламя погребального костра, разложенного на дне ущелья, раздувая из него искры.

Недалеко от костра стояла Луна, глядя на пламя. Ветер трепал развевающийся за ее спиной пыльник, найденный в гостинице. Брови сошлись у переносицы, в налившихся бирюзовым огнем угрюмых глазах отражались блики от пламени. Нежные губы под маской были сжаты в тонкую линию, под шерсткой на скулах ходили желваки.

За прошедшие несколько часов гнев и бессильная ярость в душе Луны преобразились в другое, полузабытое чувство – всепоглощающую холодную ненависть. На своей памяти, она очень давно не была в таком состоянии. Последний раз это было больше двенадцати столетий назад – как раз перед ее изгнанием на ночное светило. Тогда это чувство, такое сильное и такое негативное, было направлено на ее сестру. Подкрепленное обидой, завистью, страхом, затмившего разум и сделавшее из ее любимой сестры злейшего врага – в ее глазах. Сейчас эта ненависть сконцентрировалась на республике, чье прибытие ознаменовало разрушение Разлома, и в особенности – на Курьере, который погубил всё, что здесь ей было дорого.

В огне, пожирающем тела мертвых пони, кобылице чудилась сгорающая дотла столица НКР. Ей вспоминались все те преступления, которым она была свидетельницей, проходя через захваченные армией Нью-Кантерлота города и поселки. В ее памяти всплывали самые ужасные казни и пытки, которым она подвергнет лидеров этой «новой плутократии», заставляя их ответить за свои дела. Чем дольше она размышляла, тем сильнее убеждалась, что Нью-Кантерлотская республика в своем нынешнем обличье не заслуживает существования, и должна быть уничтожена. И за всеми этими потоками огня и реками крови, которые должны быть пролиты, маячила фигура Курьера – единственного пони во всем мире, которого она ненавидела сейчас больше всего.

Журнал, который вела хозяйка гостиницы Роза, подсказал ей имя. Глядя на аккуратно выписанную синими чернилами запись, Луна почувствовала, что внутри нее всё кипит. Вырвав листок из журнала, кобылица свернула его и спрятала в карман пыльника. Имя – это зацепка к личности Курьера, зная имя можно получить описание, вместе с описанием узнать личность, характер, сильные и слабые стороны врага, а зная личность, ее можно выследить в пустоши. А уже когда настанет время…

Луна коснулась копытом своего револьвера, конфискованного утром, и найденного в руинах штаба. По пути копыто случайно коснулось висящих в петлях патронташа на груди рогов – большого и малого. Губы кобылицы-аликорна изогнулись в слабой, вымученной улыбке.

– Прости, сестрица. – она вздохнула. – Но ты можешь подождать. Я слишком долго была доброй. Теперь для меня настал час – мне придется вновь быть злой…

Нет, просто убить Курьера нельзя – это будет слишком легкая смерть. Кроме того, виновен не он один – вина лежит и на флаге, поборником которого Курьер является. Она должна показать ему, из-за чего свершится месть. Он должен увидеть Разлом. Увидеть, что случилось его стараниями. Пусть бури, и штормы, и радиация терзают его на пути сюда. А когда он дойдет, она приготовит ему испытание – которое разрушит его дух и волю к жизни. Он вновь пронесет свою посылку через Разлом, до самого конца, в которой ждет своего часа пусковой код баллистической ракеты. Когда он осознает, что это ловушка, будет уже слишком поздно. Он узнает, что своими руками разрушил свой флаг, и это знание убьет его столь же верно, как и пуля.

Если он продолжит свой путь к ней, она победит его. Она даст ему уйти. Но куда бы он не пошел – он больше не будет знать покоя. Разлом останется с ним навсегда, повсюду напоминая о том, что он сделал. О, она покажет ему, что значит быть терзаемым виной!

Боль будет с ним, пригибая к земле, сокрушая волю, убивая желание жить. Рано или поздно, он начнет желать смерти, и станет искать ее.

И тогда, сполна насладившись его страданиями… она даст ему умереть.

Снеговик

The Conversion Bureau: Письма из дома

Лира, Бон-Бон и агенты УМОРА

Наследие Богини. Диксди

Укрощение монстра

Великие и Могущественные Трикси

За Флаттершай!

Тот, кто поддерживал огонь

Архетипист

Мигрени

FO:E - Схватка в Разломе

Глава 5 - Разрушение Разлома

Глава 5 - Разрушение Разлома

Осторожно, экстремальные фетиши!