Музыка вызывает.

Глава 6

Рассвет. Как же он замечателен. Уже и не могу вспомнить, когда последний раз наблюдал за восходящим солнцем. Мы с Октавией смотрели на него, будто завороженные. Молчаливое созерцание продолжалось где-то около 10 минут. За это время стало относительно светло, и свечу уже можно было задуть. Октавия ещё раз посмотрела на меня. По её взгляду я полностью осознал — она испытывает ко мне чувства. Её глубокие, полные романтики сиреневые глаза... В них можно смотреть вечно. Её прелестная чёрная грива...
—Максим?—её голос был таким сладким, это просто неописуемо.
Я продолжал тонуть в глубине её обворожительного взора. Её глаза... Они просто прекрасны.
—Максим?!—громче спросила Октавия, но её голос по-прежнему был очень мягок.
После этого я опомнился и, шире открыв глаза, выпрямил спину. Она мило захихикала. Я тоже улыбнулся. Окончательно прийдя в себя я прокрутил в голове сложившуюся ситуацию: только что я, потеряв разум, смотрел на Октавию, боготворя её полностью. Если раньше у меня и были догадки, то теперь я полностью понял: я влюбился. Осознание этого факта вызвало учащенное сердцебиение. Октавия продолжала молча смотреть. Мне кажется, что всё очевидно. Мы оба знали о чувствах, которые испытываем друг к другу. Поэтому, никто из нас не знал, как прервать тишину молчания. Да и нужно ли это делать?

Позже, всё-таки обсудив этот прекрасный рассвет, мы зашли в комнату. Тави села на кровати, а я, уже по привычке, сел за фо-но и начал играть. Я импровизировал медленные, приятные и тихие мелодии. Отключив разум, я просто наслаждался музыкой. Играя красивые гармонии в верхнем регистре, я обратил внимание на Октавию: она спала. Да, трудно сдерживать сон после бессонной ночи, к тому же под такую музыку. Я, перестав играть, накрыл спящую Тави одеялом, так как в комнате было довольно прохладно. После чего я сел рядом, и просто смотрел на неё. О, как же это мило! Я наблюдал за сном самого прекрасного создания. В этот самый момент мне пришла в голову идея сделать ей какой-нибудь подарок. Обдумывая эту мысль, я зашёл в соседнюю комнату, и лёг на диван. Через несколько мгновений я благополучно заснул. Мне снилось, как я, в полдень, иду по проспекту. Цвета были удивительно яркими. Было такое чувство, будто всё вокруг радовалось миру: люди ходили весёлые, и звучала приятная музыка. Но внезапно появились огромные чёрные тучи. Стало темно, начался ливень с жуткой грозой, и после очередной вспышки молнии я проснулся. Звенел будильник.
Я, поняв, что это был лишь сон, выключил его. И тут я вспомнил то, что забыл ещё три дня назад: у меня же сегодня репетиция с оркестром! Таксс, сколько времени? Блин! Я опаздываю. Тихо зайдя в другую комнату, я видел, что Октавия ещё спала. Также тихо выйдя, я начал в спешке одеваться и собирать ноты, которые валялись по всей комнате. Взяв скрипку и деньги, я пошёл на остановку. Маршрутки, почему то, долго не было. Да ещё и на плотине была пробка. Вот так всегда, когда ты спешишь — всё идёт против тебя! Однако мне повезло, и я приехал вовремя. Успокоившись, я снова окунулся в мысленный поток, посвященный Октавии.

—Так, Максим, какой такт ты играешь?—спросил у меня дирижёр. В этот момент я пришёл в себя и заметил, что все смотрели на меня.
—Что? А какой такт мы играем?—участники оркестра немного захихикали.
—Мы играем двадцатый такт. Не отвлекайся.—сказал он, после чего мы продолжили играть. Не отвлекаться было довольно сложно, так как чувство влюблённости полностью фокусировало мысли только на той, в кого ты собственно и влюбился.

Через полтора часа, когда репетиция закончилась, я поехал назад домой. Выйдя на несколько остановок раньше, я пошёл на небольшую полянку, которая была неподалёку. Дело в том что там росло много ромашек, и я решил подарить Октавии букет. Я вспомнил, что однажды она оговорилась о том, что любит ромашки, и вопросы относительно того, что б ей подарить, отпали сами собой.
Собрав довольно большой букет, я пошагал домой. Ах, какой сегодня замечательный день, небо красивое, птицы поют. Поглощённый приступом неконтролируемой радости, я шёл, и мне всё вокруг казалось красивым.
—О, надо ещё и тортик купить!—подумал я, и также радостно побрёл в магазинчик. Сделав покупку, я снова направился домой.

Я, тихо открыв дверь, зашёл, и так же тихо закрыл её. Если она спала, мне не хотелось бы её разбудить. Поставив тортик на стол, я сперва зашёл в комнату, которая не была моей. Удивление приятное я почувствовал. Когда я уходил, в комнатах был жуткий бардак, а сейчас всё чисто и убрано: кровать заправлена; ноты, которые валялись на полу, лежали на пианино; одежда, которая до этого была просто везде, сейчас была аккуратно сложена на стуле. Очевидно, Тави уже проснулась, и решила убраться в квартире, пока меня не было. У меня было несколько версий такой инициативы. Первая — она хотела сделать мне приятно (и у неё получилось). Вторая — ей надоело жить среди такого бардака. Третья — ей просто было скучно, и она, от безделья, решила убрать в комнатах. Почему то, первый вариант был мне больше приятен.

Итак, где же сама хозяйка? Я прошёл по дому, но её не было. Это вызвало у меня тревогу, и я, сжав букет в кулаке, ещё раз внимательно осмотрел все комнаты.
—Октавия, где ты?—довольно громко спросил я. Но ответа я так и не услышал...