Меняя маски

Глава 4

Посвящение:Руся, огромное тебе спасибо, за помощь и поддержку, ты супер) Твой соавтор:З

Над ухом раздался какой-то писк. Застонав, я развернулась, и, с трудом разлепив глаза, уставилась на серого котенка, который, мурлыкнув, попытался словить мое ухо. Негромко ругнувшись, я спихнула надоедливое животное с кровати и поползла в ванную. Откуда-то снизу доносились два голоса — звонко щебетала Скрюболл, и что-то негромко отвечала ей Шай. Умывшись, я взяла щетку и принялась расчесывать свою прямую длинную гриву.

Мы живем тут, в маленьком загородном коттедже, забитым всяким зверьем, уже почти неделю. Я до сих пор недоумеваю, как такая трусиха, как Флаттершай, согласилась взять нас двоих к себе. Возможно, ей понравилась Скрюболл; порой я подозреваю, что кобылка для пегаски не более чем очаровательное животное. Впрочем, главное, что Ее подруга заботится о нас и пока не собирается сдавать в психушку. Пока... Отложив щетку я глубоко вздохнула. Возле двери раздалось шебуршание — это маленький котик играл с небрежно брошенной на пол кепочкой моей чокнутой спутницы. К горлу подкатил ком. Единственное, что я любила так же, как Она — это Гамми. Малютка-аллигатор любил меня так же сильно, как и Ее, в отличие от этих кобылок-Хранительниц. Интересно, как там мой друг? Кто приглядывает за ним? В голове мелькнула коварная мысль пробраться в город и зайти домой.. к Ней домой, что бы хоть глазком увидеть, как там Гамми. Нет. Я помотала головой и отбросила ненужные мысли. Сейчас куда важней решить, что же делать дальше. Флаттершай относится ко мне как к подруге, но я не настолько слепа, что не видеть огоньки страха, порой вспыхивающие у неё в глазах... Это злит меня. Почему?! Почему ко мне относятся как к убийце или уродке? Почему мое отрешенное спокойствие и нежелание общаться с другими кажется чудовищным, а Её навязчивая веселость воспринимается как нечто, само собой разумеющееся?

Я уставилась в зеркало. Длинная грива, усталый, недовольный взгляд, рот, искривленный в некоем подобии саркастичной ухмылки. Обычная пони... почти. Но тогда почему в глазах остальных я выгляжу чудовищем?

 — Пинки... то есть, Пинкамина, спускайся, завтрак уже готов, — донеслось со второго этажа. Я вздрогнула и, проведя последний раз щеткой по волосам, вышла из ванной.

Еще одна причина, по которой мне не нравится жить в доме Флаттершай — животные. Мерзкие, грязные, орущие комки перьев, меха и шерсти — они чувствуют меня, боятся и ненавидят. Я плачу им той же монетой. Спустившись вниз, я застала идиллическую картину завтрака за столом — Флаттершай, с умилением наблюдавшая за Скрюболл, которая ловко расправлялась с тарелкой салата и Эйнджел — мерзкий питомец пегаски, с которым у нас была холодная война с самого первого дня моего появления в коттедже.

— Утро.. доброе, — с трудом выдавила я и, не глядя, плюхнулась на стул. О чем тут же пожалела — что-то острое впилось мне в задницу, и я, издав вопль бешенного быка, подскочила чуть ли не на до потолка. Ну конечно! Со стула соскочил еж, и, оскорбленно сопя, убежал в другую комнату.

 — Ах ты мелкая тварь! — рявкнула я, запустив в хихикающего кролика тарелкой. — Что б ты сдох!

 — Не трогай его! — вскрикнула пегаска, ловко подхватив белый комок и взмывая над столом. — Энджел не хотел тебя обидеть, он просто шутил. Он у меня с юмором, — неловко улыбнулась она.

Кролик показал мне язык и отвернулся.

 — Знаешь что, Шай, мне кажется, тебе нужно ЛУЧШЕ ЕГО ВОСПИТЫВАТЬ! — прошипела я, с ненавистью уставившись на розововолосую кобылку.

 — Не будь такой злюкой, Диана! — веселый голосок Скрюболл, безмятежно взиравшей на эту сцену, немного привел меня в чувство. — Хочешь, я отдам тебе мой салат? А то твой уже сьели, — она ткнула копытцем на пол, где свора зверья уже дожирала последний листок.

 — Я не голодна, поем попозже, — буркнула я.

Чертов кроль... все утро испортил. Я слышала шепоток пегаски, нежно корившей пушистого засранца, одновременно борясь с желанием взять этой ночью тесак и наведаться к кролику... Нет, Диана, нет! Ты хоть и безумна, но не убийца. Я взглянула на Флаттершай, баюкавшей кролика, и выдавила из себя улыбку.

 — Ладно... Флаттершай, я понимаю. Просто пусть... твой питомец больше так не делает хорошо?

 — Не волнуйся Пинки, он больше не будет, правда Эйнджел? — кобылка строго взглянула на кролика. Тот кивнул, но в глубине его глаз плясали злые смешинки. Он неисправим...

 — Вот и хорошо, — моя улыбка приобрела вид неаккуратно наклеенной. — Положишь мне еще салата, Флаттершай?

 — Конечно, — улыбнулась кобылка, отпуская кролика и поворачиваясь к кухонному столу. Длинноухий мерзавец снова показал мне язык и юркнул в гостинную. Я скрипнула зубами. Терпи, Диана...

 — Как тебе спалось? — голос Скрюболл отвлек меня от фантазий о мести.

 — Как обычно, — пожала я плечами, принимая миску салата от пегаски. — Даже лучше чем в больнице — никто не кричит, колокол не звонит, кошмары не снятся.

 — И мне хорошо, — блаженно улыбнулась Скрюболл, — прямо как... у мамы с папой.

Я покосилась на Флаттершай. Кобылка мило улыбалась, но я буквально чувствовала страх, рвущий её в клочья.

 — И не говори... — медленно протянула я .- Флаттершай, ты сегодня свободна вечером?

 — Эмм... ну д-да, а что? — мой, казалось, невинный вопрос застал кобылку врасплох.

 — Ничего, просто хочу с тобой поговорить, — я улыбнулась так искренне, как только могла.

 — Эмм... хорошо, только... я сначала накормлю зверят, ладно? — заискивающе промямлила пегаска.

Я кивнула. Обычно, у розовогривой скромницы на это уходит полчаса, плюс-минус 10 минут. Не думаю, что она может добраться до Понивилльской больницы, находящейся на другом конце города.

 — Хорошо, Флаттершай, — улыбнулась я.

День прошел как обычно. Сцепив зубы, я помогала пегаске ухаживать за животными, следила за Скрюболл, что бы она ничего не натворила, даже потешила себя, от души пнув мелкую белую тварь — кролик побежал жаловаться Флаттершай, но мне удалось принять настолько невинное выражение лица и так горячо убеждать пегаску в том, что я совершенно ничего не делала, и вообще, все это ложь и обман, что, в конце концов, она, вздохнув, извинилась и принялась вполголоса отчитывать Эйнджела.

Когда солнце клонилось к закату, я наконец вырвалась из всей этой постоянной суматохи, и устроилась на заднем дворе, длиже к Вечнодикому лесу. Я любила такие минуты полного уединения, когда мысли могут течь свободно, и изумительное чувство свободы охватывает все естество. Красота природы раскрывалась передо мной во всей своей полноте, завораживая красками — от темно-изумрудной травы, до золотиско-алого неба. Шепот синеватой листвы на деверьях убаюкивал, и я вновь погрузилась в раздумья. Интересно, почему Флаттершай отказывается пригласить сюда Твайлайт Спаркл? Я давно просила ее об этом — в душе теплилась надежда, что магия этой талантливой единорожки поможет мне изгнать кошмары, но желтая пегаска каждый раз отрицательно мотала головой, доказывая, что это ужастно опасно.

Единственное существо, которому было на все наплевать — это Скрюболл. Она была совершенно счастлива здесь.

Я тяжело вздохнула и бросив последний взгляд на красивый пейзаж, поспешила домой. Сегодня я должна уговорить пегаску, чтобы та привела ко мне Твайлайт. Если она откажется... в таком случае, у меня есть другой план. И мне он не очень нравится.

Я зашла в коттедж, который встретил меня непривычной тишиной — лишь изредка где-то чирикали птицы или раздавалось чье-то сопение. К вечеру весь зверинец пегаски успокаивался, поэтому я и выбрала это время, чтобы поговорить с кобылкой спокойно и без шума. Я села на мягкий диван и, откинув голову, расслабилась. Несмотря на то, что на меня охотились, за мной увязалась сумасшедшая кобылка и единственная пони, кому я доверилась, могла в любой момент предать меня — я на миг почувствовала себя... счастливой?

-Эмм, Пинки, то есть Пинкамина, — голосок кобылки вырвал меня из лап дремы. Я открыла глаза. Флаттершай уже сидела на краю дивана, напряженная как струна.

 — Ты хотела о чем-то поговорить, да? — неловко улыбнулась пегаска.

 — Ммм... Да, Флаттершай. Ты помнишь, в прошлый раз мы говорили с тобой о Твайлайт.. В общем, Шай, я настаиваю. Пойми, это мой единственный шанс!

 — Но.. эммм... понимаешь... я так н-не ду... — прошелестела кобылка, низко опустив голову.

 — Прости, что? — я выдавила из себя настолько теплую улыбку, насколько это вообще было возможно.

 — Н-не думаю... что это хорошо. Это опасно, понимаешь? А вдруг Твайлайт не сможет сделать этого? Мы столько раз говорили... ну... и я не хочу... не хочу ее звать, — она сжалась, будто боясь удара. — Я знаю, тебе было плохо в больнице, но... но не считаешь ли ты... ммм... более разумным... эээ.. вернуться? Тебе там помогут, точно, там хорошие доктора, видишь, тебе же тогда полегчало, и кошмары прошли! — горячо заверила меня Флаттершай.

Внутри что-то оборвалось. Я посмотрела на Ее подругу по-новому. Не зря же говорят, что питомцы похожи на своих хозяев, верно? А вдруг за личиной милой желтенькой пегасочки с очаровательными розовыми гривой и хвостом, за бирюзовыми добрыми глазами, за тихим голосом кроется коварная предательница? Нет-нет, я понимаю, она хочет лучшего, но отнюдь не для меня. ДЛЯ НЕЕ.

 — Хорошо, Шай, я подумаю над твоими словами. Поздно уже, верно? Тебе не кажется, что уже пора в кровать? — нежно улыбнулась я, сдерживаясь, что бы не ударить эту лгунью копытом прямо в ее милую мордочку.

 — О, да, конечно, Пинки.. Пинкамина. Насчет больницы ты подумай, хорошо? Доброй ночи! — кобылка заулыбалась и помахала мне копытом.

Ооо, каких усилий мне стоило не вцепиться ей в гриву зубами! Но это ничего бы не дало... Помахав в ответ и проводив пегаску взглядом, я погрузилась в раздумья.

Флаттершай больше не союзник — не сегодня-завтра она вызовет врачей, и мои похождения закончатся там же, где и начались. Остается один вариант — бежать. Этой же ночью. И как можно дальше от Понивилля. Я соскочила с дивана и начала метаться по гостиной. Нужно оставить ей записку — иначе она точно растрезвонит всем, что я у неё была, но внезапно пропала. На мои поиски тогда снарядят целый отряд!

Карандаш, карандаш... О, нашла! Теперь нужен листок... Побегав из комнаты в комнату, я, наконец, нашла обрывок листка. Отлично! Теперь осталось лишь составить записку. Немного подумав, я начала выводить буквы на куске бумаги. Спустя несколько минут, я составила записку, и положив её на обеденный стол, поднялась к себе. Осталось дождаться ночи... и мы со Скрюболл сбежим отсюда.

Гром глухо рыкнул где-то вдали, предвещая ночную грозу. Я вздрогнула и бросила взгляд на часы. Почти полночь. Флаттершай спит и её зверинец тоже. Значит пора.

Я вышла из своей комнаты, стараясь не шуметь, но старые половицы и ступеньки все равно поскрипывали, и каждый особенно пронзительный и громкий скрип заставлял меня замирать с бешено колотящимся сердцем. Проклиная все на свете, кое-как спустившись на первый этаж, я начала искать Скрюболл. Вроде бы она спит в зале...

Я оказалась права – безумная пони мерно сопела на диване, укрытая одеялом. Я подошла к ней и легонько тряхнула её.

-Просыпайся, Скрюболл, — произнесла я.

Кобылка потянулась и, тряхнув фиолетово-белой гривой, сонно уставилась на меня:

 — А что, уже утро?

 — Нет, но нам пора уходить, — прошептала я.

 — Зачем? — кобылка недоуменно уставилась на меня. — Тут хорошо, как у родителей... Я никуда не пойду! — она решительно закопалась под одеяло.

Я вздохнула. Мелкая упрямая кобылка! Ладно, у меня все-еще есть козырь.

 — Скрюболл, ты же хочешь найти родителей, верно? — вкрадчиво полюбопытствовала я, с удовлетворением заметив, как навострились ее ушки. — Понимаешь ли, если мы останемся у Флаттершай, мы никогда не сможем найти твоих маму и папу. Так что нам нужно спешить.

Земнопони выбралась из-под одеяла. В сполохах молний ее глаза будто сияли неким внеземным светом. У меня побежали мурашки по спине.

 — А ты.. ты поможешь мне их найти, правда? — робко спросила она.

Я закусила губу. В душе шевельнулась жалость, и я, вздохнув, утвердительно кивнула:

 — Конечно, я помогу тебе, дорогая. А теперь пошли. Держи, вот твоя шляпа.

Бесшумно выбравшись из дома, мы прокрались ближе к Вечнодикому Лесу и побрели по подлеску. Глядя на светло-фиолетовую шкурку спутницы, я с тоской осознавала, что мне вряд ли удастся исполнить свое обещание.

Всполох молнии расчертил темное, затянутое тяжелыми тучами небо, и оно, загрохотав в ответ, наконец обрушило на землю тонны воды. Зашумел ветер в кронах деревьев, тяжелые капли упали на мою спину. Поежившись, я прибавила шаг, и поравнялась со Скрюболл. Кобылка, больше похожая на тень, инстинктивно прижалась ко мне, испуганно вздрагивая каждый раз, когда мощный гул грома обрушивался на нас. Вечнодикий Лес, темный и жуткий, возвышался по правую сторону, овевая нас леденящей свежестью чащи. Были в этом запахе и тонкие нотки опасности, и легкий шлейф неизвестности, и что еще, такое мятно-дразнящее, живое и страшное, что нельзя передать словами. Я посмотрела налево – там, над полями, клубились сизые нити тумана, будто одинокие призраки бродили неприкаянно среди полей, в тщетной надежде вернуться домой.