Артефактор Эквестрии. Диксди

13. Хрустальный дневник, тонкости профессии и говорящая дверь

Таинственная чародейка и её верный спутник отправляются прочь из Кристальной Империи, забрав то, что было им нужно. Осталось несколько шагов до выполнения поставленной цели, но получится ли у неё задуманное? Диксди рассказывает Вану о своей профессии и узнаёт о его путешествии в дальнюю страну. А Шайнинг и глава Ордена встречаются с весьма необычным наследием прошлого, оказавшимся в руинах башни Элементов Гармонии.

— Меня... превратили в камень. Я ничего не смог сделать. — Оправдывалось шагающее на задних лапах существо, вытянув вперёд свою плоскую морду. Грива из шипов шевелилась, скрывая шею и выдавая волнение сомнаморфа.

— Я не хочу слышать от тебя оправдания. Ты был послан узнать о погоне и дальнейших действиях Ордена магов! — Серебристая единорожка плавно вышагивала по каменному пыльному полу, пугая свечением своего рога мелких насекомых и разгоняя занавеси из паутины телекинезом. — Ты узнал?

— Да, госпожа. Они не перестали искать тех трёх единорогов, даже когда обнаружили смятый кулон и... их бумаги. Но один из тех, кого мне удалось подслушать, упомянул ценный для Ордена артефакт. Он был с ними, и его ищут с особым рвением. Случившееся в замке не покинуло его стен. Орден не знает о сфере магии. — Сомнаморф пригнулся, заметив занесённый рог чародейки, но та остановилась и задумчиво посмотрела на своего слугу. Приободрившись, он продолжил. — Однако... Неподалёку от руин, мне встретилась та пони. Искательница древних сокровищ и старых замков, столь часто переходящая вам дорогу. Она узнала меня, словно уже видела раньше... а затем была вспышка света... Я очнулся, когда стемнело, в том же проулке.

— Именно ты показался ей знакомым, или она просто видела подобных тебе? — В голосе чародейки на миг проявилось беспокойство.

— Я не знаю, госпожа. Если бы мне удалось принять её облик, я бы знал её мысли... её желания и планы. — Сомнаморф склонился и перешёл на все четыре лапы, скользя рядом с серебристой единорожкой, подобно её тени. Второй тени. Всё же, он не стал упоминать об ощущении, будто необычная чёрная пони читала его воспоминания, проникала в мысли и просматривала то, что удалось увидеть ему самому. Быть может, сомнаморфу просто показалось, а, в итоге, госпожа обойдётся с ним очень строго, не разбираясь, было ли это на самом деле или нет. Желания проверять это у него не было, с годами он стал осторожнее в словах. И умнее. Гораздо умнее, чем в тот день, когда госпожа нашла его и забрала с собой.

— Эта пони начинает мне надоедать, но она не будет помехой моему плану. Он почти завершён. Осталось лишь несколько ингредиентов. И тогда события начнут складываться так, как этого пожелаю я. — Проговорила серебристая, выровняв голос и убрав из него нотки беспокойства.

Они шли по брошенным подземным ходам, тянущимся далеко за пределы Кристальной Империи. Часть была просторной, другая уже давно обвалилась и вынуждала выбирать менее комфортный путь через узкие шахты и проходы. Талая вода покрыла стены жирным налётом и дала жизнь мерцающей плесени, пятнами растущей там, где сырости было больше всего. Кромешная темень отступала перед холодным светом рога чародейки, но зловеще смыкалась позади. Проржавевшие двери встречались на их пути, преграждая дорогу кривыми зубцами или темнея в стенах. Сквозь дыры в некоторых лилась мутная вода, отдающая затхлостью. Коридоры были похожи на те, где сомнаморф уже успел побывать, только полосы уже почти стёршейся краски на стенах были красноватого оттенка. Порой встречались следы деятельности единорогов армии Сомбры, пытающихся превратить подземелья в стратегически выгодную постройку. Все попытки разбились о прочные двери, встречающиеся едва ли не через равные промежутки, разделяя подземную часть на кольца и сектора. Даже древние и изношенные, механизмы продолжали удерживать створки вместе, сопротивляясь магии с колоссальным упрямством. Такие двери приходилось обходить. Чародейка легко находила бреши в таких местах, куда слуги короля даже и не подумали бы сунуть свой нос. Несмотря на это, часть дверей открывалась перед ней, словно признавая её право тут быть. Одна из таких дверей была почти в самом конце их пути по лабиринту коридоров. Последняя, гулко скрипнув, выгнулась и отворилась, впустив в душный коридор свежий морозный ветер. Чародейка вздохнула полной грудью. Они вышли посреди покрытой снегом равнины, возле остатков дозорной башни, одной из немногих, разбросанных по всему периметру Кристальной Империи. Издалека башню можно было принять за очередной кусок скалы и, видимо, поэтому мало кто проявил интерес к ней за столько веков. Да и мало кому было в радость идти пешком по сугробам, ловя морозный ветер только для того, чтобы рассмотреть руины строения, один вид которых не сулил ни добычи, ни славы, ни иной пользы, вроде крыши над головой. Хотя, тёмные разводы гари на стенах и обугленные части перекрытий были лучшим свидетельством деятельности странников и искателей приключений, останавливающихся тут на привал во время путешествия, скрываясь от снежной бури. Стальная дверь, покрытая каменной отделкой в цвет пола, сдвинулась назад, возвращая башне привычный вид. Даже если кто-то отыщет эту дверь, ему вряд ли хватит ума её открыть.

— Время собрать воедино трофеи. И тогда даже "Он" не сможет ничего изменить. — Серебристые губы изогнулись в ухмылке. — Идём, мир ждёт перемен, и я дам их ему в полной мере.

— Да... Госпожа. — Сомнаморф кивнул и прислушался к гулкому удару позади двери. Из щелей потянулись тонкие струйки пыли, и пол башни покосился и просел. Где-то под землей раскатывался рокот рушащихся стен и катящихся по ступенькам камней. Госпожа не любила пользоваться одним и тем же подземным ходом дважды, если в этом не было необходимости. Особенно если в планах не было пункта о возвращении назад тем же путём. Камень растрескался и замер. Обвал закончился, и теперь даже самый любопытный пони не сможет найти дорогу вниз. Чародейка же смотрела вперёд. Там были горы и едва различимая лента заброшенной и забытой железной дороги. Её не было на картах, не было и упоминаний в летописях. Те, кто построили её, не стали делиться об этом с другими, а время быстро скрыло с глаз этот памятник работы многих сотен копыт.

Рельсы ушли под землю под собственным весом, и даже балки из белоснежного прочного камня не смогли их остановить. Хотя дорога строилась основательно, материалы были выбраны дешёвые. Белым камнем оказался хорошо спрессованный известняк, покрытый тонким слоем укрепляющей магии, но магия рассеялась, и влага проедала в нём отверстия, вымывая наименее прочно держащиеся частички. Дорога змеилась, выдавая желание безымянных строителей найти наиболее прочные точки равнины, избегая песчаных мест или болотистых участков. Хорошее желание, но невыполнимое. Пути сохранились на скалистых участках, но почти пропали там, где почва оказалась не готова к возложенному на неё весу, отчего рельсы то появлялись над землёй, то пропадали снова, пока не нырнули в темнеющую расщелину в горах.

На другой стороне провала, основательно осевшего по краям и потерявшего свои очертания, виднелись два обломка скалы, напоминающие сломанные лезвия кос. Будь они целее, их кончики бы сходились в одной точке, образуя арку над тонкой скалистой тропой, но время не пощадило их, как и многое другое, сломав одну скалу-лезвие и обрушив под основание другую. Их осколки, вероятно, рухнули в расщелину тысячелетия назад. Существо было тут не в первый раз, но снова и снова ужас вкрадывался в его разум, когда приходилось идти над бездной. Буквально.

Моста между двумя краями рваной раны земли не было. Едва чародейка вступила на остатки каменного моста, как колонны по бокам тускло засветились, и падающий снег, стал вычерчивать из воздуха грани невидимого пути. Серебристое копыто плавно опустилось на пустоту, и она выдержала его вес. Чародейка шла по невидимой переправе, словно это было само собой разумеющимся, не думая о том, что она может пропасть, а сама пони рухнет в бездну, дно которой если и можно было рассмотреть, то лишь обладая сверхострым зрением. Призрачный мост становился всё более осязаемым по мере того, как снежинки налипали на его прозрачную поверхность.

— Ты боишься, как любое существо, созданное для жизни под землей. — Заметила чародейка, взглянув, как сомнаморф старается идти там, где снег покрыл прозрачную поверхность и создал видимость надежной опоры. — За столько времени ты мог бы уже привыкнуть. Или это стало единым целым с твоей сущностью?

Сомнаморф не ответил. Вцепляясь в невидимую поверхность моста, он передвигался, доверяя лишь ощущению под когтями и тому, что видел собственными глазами. Единорожке доставляло удовольствие наблюдать его беспомощностью, и он ничего не мог с этим поделать. В первый раз она просто бросила его телекинезом вперёд, словно проверяя, возник мост или нет, и существо лежало, смотря вниз, во тьму провала, не веря случившемуся чуду, а потом чародейка потащила его за собой, не дожидаясь, пока сомнаморф придёт в себя.

Снег с гулким уханьем осыпался вниз, когда копытца чародейки достигли скалы. Мост пропал, и сомнаморф в последний момент успел шагнуть вслед за госпожой, едва не разделив судьбу снега. Для неё он был расходным материалом, и этот жест лишь подчёркивал это. Однажды он не успеет и... о дальнейшем он не хотел даже думать.

Снегопад усилился, и теперь всё чаще налипал на созданный чародейкой магический щит. Её спутнику приходилось выбирать места, где снега было меньше, но сомнаморф всё равно умудрялся провалиться в тот или иной сугроб. Липкий снег, скользкий лёд и сырость на тёмной шкурке вызывали у него отвращение. Не потому, что оно любило сухие коридоры. Вовсе нет. Подземелья были сырые, и редко где грунтовые воды не находили свой путь через ветхие стены или ржавые трубы. Снег вызывал у него неприятное воспоминание. Покрытое морозными разводами стекло, размытое отражение удивлённой мордочки, смотрящей не него чужими глазами. Чьи-то губы шевелились, но разобрать слов он не мог, и это заставляло его дрожать, искать тёмное место и прятаться там от одного и того же воспоминания. И выпить сока ^{[См. Интерфейс]}. Сладкого сока, в такой прочной металлической банке, которая открывалась, если потянуть за колечко или нажать на рычажок. Правда, сомнаморф никак не мог вспомнить, как именно открывал эту банку он сам. И это заставляло часть внутри него тихонько выть от бессилия.

В раскинувшейся перед ними долине виднелась древняя башня. Оплавленный камень, торчащий остов крыла дракона, стальные гарпуны с цепями, ржавые и оставляющие на каменных стенах рыжие подтёки — всё это было немым памятником битвы, которую никто не помнил или старательно стёр из истории. Чародейка взглянула на башню мельком и свернула на каменистую тропу. Её путь лежал не туда. В башне не было ничего интересного. Много лет назад она забралась туда, надеясь отыскать ценные артефакты или свитки с заклинаниями. На худой конец, сошли бы и сокровища. Башня оказалась пуста, мертва и от верха до самого низа разворочена пожаром такой силы, что камень застыл тяжёлыми каплями и арками, мгновенно расплавившись и так же быстро остыв. Огромного дракона прибили к стене башни гарпунами, цепи от них терялись глубоко под землей, видимо, скрывающей остатки катапульт или баллист прошлого. Кем бы ни были смельчаки, он забрал их с собой, но не его пламя изжарило башню. На нижнем этаже любопытная единорожка обнаружила остатки каменной круглой плиты, искорёженных трубок и разбитых колб, в них не осталось и капли содержимого. Три овальных платформы, покрытых узорами и символами, пустовали. Одна даже треснула посередине, сделав символ в центре неразборчивым. На двух других виднелось выгравированное крыло и рог. Центр, куда они были обращены своей вытянутой стороной, покосился и напоминал одну из тех удивительных конструкций, в которой кольца могли вращаться вокруг своей оси и внутри других колец, меняя угол вращения, на миг складываясь в ровную поверхность. Тут из шестнадцати колец сохранилось всего одиннадцать. Наиболее тонкие и мелкие, в центре, обвалились и лежали внутри полусферы-чаши под кольцами. Башня осталась загадкой, подарив, правда, несколько ценных подсказок насчёт совсем других вещей, одной из которых было местоположение первого из лежащих в её сумке камней. Оранжевый самоцвет, тускло переливающийся остатками магии внутри своих граней. Жаль, что его владелец оказался слишком несговорчивым и не захотел отдать его просто так. Даже наложил на себя заклятие эммарбла, наивно полагая, что это спасёт его тайну.

Чародейка свернула на узкую тропу среди сухих кустарников и обрушившихся кусков скал, ведущую к неприметной двери. Короткое слово, и, вспыхнув символами, та раскрылась, пропуская двух частых гостей этого места внутрь.

— Вот я и дома... — Тихо проговорила она, оказавшись в овальном зале, засыпанном мусором, перевёрнутой и истлевшей мебелью, сломанными колоннами и покосившимися каменными арками, настороженно мигающими алыми камнями. Чёрная тень с серебрящимися глазами, холодными и надменными, скользнула в сторону, отделившись от естественной тени единорожки, и увеличилась в размерах, частично заползая на свод вырубленного в скале помещения.

— Мой выбор был верным, подруга. Ты не только напоминаешь мне её, но и обладаешь нужными качествами. Такая превосходная работа, такая ювелирная точность владения силой, что я дала тебе. — Шелестел голос доносящийся сразу отовсюду. Тень улыбнулась. — Осколки древнего артефакта — не цель, а всего лишь средство достижения целей. Твоих... моих... в основном, моих, конечно, дорогая Аргента.

— Ты не говорила, что хранитель голубого осколка придёт сам. — Сухо отозвалась единорожка, огибая перевёрнутые деревянные конструкции, медленно ступая по разбитым каменным плитам, словно огромное и тяжёлое существо топталось в тесном зале, оставляя вогнутые воронки следов. — И не говорила, что в том замке будет аликорн. Настоящая аликорн, а не мираж, как на том мосту.

— Я не всесильна. Подожди, и любое событие будет у тебя перед копытами, словно открытая книга. — Сладко протянула тень, следуя за единорожкой к коридору. — Но согласись, ты дала отпор аликорну, не этого ли ты хотела?

— Мне повезло... — Хмуро заметила чародейка, хотя на границе сознания она понимала, что это было не совсем так. В тот момент её глаза застилала мгла, и она не сильно понимала, почему возникло желание бросить сферу прямо в этот давящий щит.

— Ты знала, что эта сфера защищена от магии. В твоей крови, в твоей памяти прошлого это хранится, как чёткий след чернил на бумаге. — Шептала тень, огибая наклонившуюся к полу колонну. — Я долго была одна. Я долго собирала себя, блуждая по брошенным подземельям, не в силах прикоснуться к тому, что когда-то могло принадлежать мне. Веками я смотрела на древние плиты, проникала через закрытые двери бесплотным потоком мысли, созерцая разрушения, ветхость и забвение мест, некогда полных жизни и стремлений. И тут мне явилась ты...

— Да, я помню эту историю, ты много раз рассказывала мне её... — Скривилась единорожка и зашагала дальше. Скрытые в полу и стенах кристаллы загорались, едва она подходила к ним, и гасли позади неё. — Я была больна, и родители хотели избавиться от меня, когда пришла ты, наделила меня магией, дала силу и помогла развить её. Ты сказала, что они хотели отдать меня единорогам Тёмного Короля, и в последний момент ты пришла и спасла меня. Я слышала эту историю много раз, но я даже не помню их...

— Вот видишь... Если бы не я, ты оказалась бы в копытах Ордена или тех единорогов, желающих сделать из тебя орудие своей мести за сгинувшего предводителя. Я дала тебе свободу, а ты поможешь мне вернуть куда большее, чем эти жалкие искорки почти угасшей силы. — Тень стала выше, часть её развевающейся гривы заползала на покрытый паутиной свод зала и вползала в узкий коридор, огибая тускло горящие камни-светильники. — Ты подчинишь себе сердца её народа... народа моей сестры, с ними тебе не нужны будут жалкие слуги и приклонившие колени маги этого мира. Пожелаешь — и Тартар будет просить у тебя пощады. Захочешь — и Луна обрушится с небес. Всё будет в твоих силах, но не раньше, чем ты сделаешь то, что от тебя требуется.

Серебристая замерла у стоящего в нише резервуара. Свет в нём шёл от самого дна, выхватывая из тени силуэт замершего единорога. Он стоял на задних копытах, словно пытался атаковать и одновременно прикрыть мордочку передним копытом. Редкие пузырьки воздуха плавно поднимались наверх, огибая его шкурку и скользя по медленно колыхающимся локонам гривы. Внизу виднелись неразборчивые от старости символы.

— Сильнейшие маги, они всегда были моей слабостью. Дерзкие, открытые к поиску забытого и созданию нового, они могли бы достичь куда большего, обладай они большим долголетием. — Задумчиво проговорила Аргента, рассматривая искажённые в гневе черты мордочки единорога. Замерший в момент битвы, он по прежнему излучал ненависть к противнику, не в силах его одолеть. — Многие из них даже нашли древние фолианты, но так и не поняли их истинного назначения. Испугались возможностей, склонились перед принцессой, спрятали знания, но не так хорошо, как считали. А кто не спрятал, просто отдали крупицы прошлого ей, считая это верным решением, отказавшись от своих корней.

— Но не тот огненный единорог, нашедший листы аэтаслибрума. Ты надеешься вернуть его расположение? Наивно, но мне нравится твоя уверенность. — Прошелестела тень, отделившись от стены и бесшумно зашагав рядом с единорожкой. Они миновали пустой резервуар с криво нацарапанным на пластинке именем. — Он был бы прекрасным дополнением твоей коллекции за столько лет. Ты даже приготовила для него место. Весьма оптимистично, подруга!

— Когда артефакт будет восстановлен, у него не будет выбора. — Буркнула Аргента, сворачивая в боковой ход. С потолка свисали металлические канаты; кусочки труб торчали рваными лепестками, будто диковинные цветы; под копытами хрустели каменные обломки и звенели ржавые детали, высыпавшиеся из механизмов. Тренируя новую магию, она вытаскивала всё, на что указывало копыто её подруги, разбирая и собирая обратно, постепенно понимая, что и для чего предназначено. Некоторые детали не давались телекинезу, и приходилось использовать зубы и копыта, делая и без того унылое занятие откровенно утомляющим. Впрочем, те же колбы из странного стекла оказались отличными оковами для пытающихся одолеть её магов. А их было не слишком много. Найти достойных, сразиться и победить, а потом добавить к остальным — это стало приятным развлечением и отличной проверкой её растущих сил. Она хорошо помнила ту немолодую единорожку, первую из пытавшихся одолеть её...

Аргента остановилась возле пыльной колбы, где замерла в бесплодной попытке разбить стекло изнутри её пленница. Древесного цвета грива и перевязанный в трёх местах шёлковый хвост. Она бросила хорошее заклинание, но слишком поздно, и это стоило ей свободы. Она что-то кричала перед тем, как темный барьер сжал её и погрузил в сон. Что-то о своей дочери и желании её вернуть. Серебристая стёрла копытом пыль с таблички, обнажив надпись: Лоами Коин.

— Кем она была? — Спросила чародейка, обернувшись к тени.

— Тебя это беспокоит? Ты в нескольких шагах от силы большей, чем ты можешь представить. Скоро ты сможешь даже поставить на колени принцессу, отнявшую у твоего рода великую реликвию ради собственных амбиций и представления безопасности мира. Правители прошлого, маги, гордящиеся знаниями, украденными из хранилищ предков, присвоившие себе чужие заслуги — ты будешь выше них! Подумай об этом. — Тень стала выше, и её стальные глаза внимательно смотрели на чародейку. — Ты станешь воплощением магии этого мира, а мне нужна лишь самая малость... Тело. Так я смогу быть тебе подругой не только в пределах этого древнего места. Мы сможем идти по миру бок о бок, а не коротать дни в этом хранилище, напоминающем о безвозвратно утерянной мощи и знаниях древних народов.

— Ты говоришь о ней? Но почему ты не смогла заполучить её раньше? — Чародейка обернулась в сторону замешкавшейся тени. Эхо разнесло скрежет, словно та сжала клыки, пытаясь унять вспышку ярости.

— Её хранил тот отвратительный дом. Туннели захватили тупоголовые ящеры, и с ними не вышло найти общий язык. Слишком гордые, слишком самоуверенные и хорошо защищённые украденной у нас же технологией барьера. Народ моей сестры разбросал по всему миру своих каменных монстров. На каждом континенте, куда бы она ни пошла, эти обломки былой охранной мощи пытаются её защищать. Даже с твоим телом это невозможно, оно слишком хрупкое и ненадёжное. — Прошипела тень, прикрыв глаза. — Вся армия этого мага-недоучки смогла избавиться едва ли от трети этой системы, собрав ключевые её кусочки в надёжном месте. Лучше, чем ничего...

Тёмное, чуть расплывающееся копыто обняло и прижало к тени чародейку. Чёрная грива стекала вниз, напоминая вязкие потоки смолы или чернил. Пряди рассыпались на густые облака и собирались снова, проходя сквозь Аргенту, но та не замечала этого, ласково прижимаясь к шее тёмного высокого существа, глаза которого уставились на замершего у входа сомнаморфа.

— Ты... никогда не оставишь меня? — Прошептала Аргента.

— Я никогда не оставлю тебя. — Тень распадалась, впитывалась в серебристую шёрстку и пропадая без следа. Единорожка с плещущейся в глазах тьмой обернулась к слуге. — До тех пор, пока она будет мне полезна.

Голос звучал жёстко, отдавая металлом.

— Ты, пародия на жизнь и продукт интерфейса сновидений, иди со мной. — Грубо бросила она, миновав вжавшегося в стену сомнаморфа. Тот, опустив передние лапы к полу, медленно зашагал следом, не смея нарушить приказ.

Сложно было сказать, кого из них он предпочитал. Аргента относилась к нему как к слуге, но, всё же, хвалила и даже давала поблажки. Другая, что виднелась тенью, нашла его среди обломков рухнувшего потолка и полного пыли устройства непонятного назначения. Он словно проснулся тогда, но не мог понять, что и кто он. Та, другая, дала ему имя и позвала с собой. Вот только относилась она к нему как к вещи, предмету, имеющему меньшую ценность, чем обломок древнего механизма. Оно боялось оказаться бесполезным. Время брало над ним власть, и далеко не все поручения удавалось выполнить так, как тень того желала. А те годы, проведённые в облике пегасочки. Они рождали в нём странные воспоминания, словно оно было кем-то очень важным. Значимым для других. Вот только вспомнить до конца не удавалось. Лишь разбитые колбы в форме шаров, опоясанных металлической полоской с круглым замком с трёх сторон, навевали ощущение тоски и желание оказаться там, где нет воспоминаний, нет желаний, нет бегущего перед глазами полотна чужой жизни.

Они миновали ржавый остов загадочного и неуклюжего механизма, на его смятом боку виднелась надпись: "тестовый образец". Провода и тонкие трубки беспорядочно торчали из дыр в корпусе. Стекло хрупких элементов давно треснуло, и лишь отливающие цветом морской волны пятна свидетельствовали о наполнявшей их жидкости. Всё основание этого необычного устройства было расцарапано, пока его тащили волоком по каменным коридорам. Царапины тускло блестели в свете магии рога чародейки. Она не раз пыталась привести его в рабочее состояние, но взамен исправленных частей вечно выходили из строя другие, и починка затягивалась, пока окончательно не надоела ей. На противоположенной стороне стояло несколько пыльных колонн. На них, зажатые в металлических оковах, находились всего три предмета. Два разбитых цилиндра и один целый, на боку которого можно было рассмотреть символ-маркер и гравировку "Комплекс «Судьба»", после которой шла выбитая на медной пластинке цифра.

Едва чародейка миновала колонны, как кристалл в одной из них, сжатый стальной оправой, вспыхнул, и послышался едва разборчивый голос записи. Звук прерывался, и фраза начиналась не с начала, но сомнаморф слышал её уже столько раз, что не стал обращать внимания, как и его хозяйка.

— Гадаешь, что внутри? — Внезапно раздался голос чародейки. — Я же вижу, тебе любопытно. Столько лет ты видишь эти три жалких остатка от некогда великолепного сосредоточия знаний, способных потягаться даже с самим хаосом? Жаль, что твоя функциональная ограниченность не позволит тебе понять и крупицы того, чем являются эти предметы.

— Внутри пусто, госпожа. Два сосуда разбиты, третий никогда не был заполнен. Я помню ваши слова. — Тихо отозвался сомнаморф, услышав в ответ невесёлый смех единорожки.

— Записная книжка на лапках... — Подвела она итог и, не оборачиваясь, продолжила шагать в сторону одного из немногих освещённых проёмов дверей. Из десяти комнат чистыми были три, остальные стали местом, куда сваливалось всё обнаруженное на нижних уровнях, но оказавшееся бесполезным. В одной располагался каменный просторный стол; лишние кресла из цельного куска скалы, отчего-то сохраняющей неизменную температуру вне зависимости от окружающей, были безжалостно выкинуты. В другой находились несколько работающих механизмов. Чародейка редко прибегала к их помощи, стараясь расходовать их ресурс прочности экономно. В третьей лежали книги. На полках, на полу, поверх сгнивших ящиков и даже в нишах воздуховодов, из которых доносился едва ощутимый сквозняк. Среди всего этого беспорядка выделялись всего несколько мест: небольшая мраморная подставка, к которой тонкими цепочками была прикована книга и хрустальная плитка с разноцветными круглыми брусками в небольших выемках. Большая часть выемок пустовала. За всё время сопровождения своей госпожи сомнаморф всего три раза видел, как она добавляет к имеющимся брускам несколько новых, заметно потёртых и порой даже сколотых по краям. Она выкупала их у торговцев, находила в развалинах старых имений, вычисляла местоположение тайников с ними в книгах. Но лишь три действительно работали.

Чародейка замерла возле плитки и осторожно передвинула несколько брусков по ложбинке вверх, опустив пару других ниже и повернув их горизонтально. Хрусталь замерцал внутри тонкими гранями, разбрасывая крошечные звёздочки вокруг себя. Пока предмет медленно просыпался, она перебирала свитки. Обгоревшие, со следами воды, расцарапанные или вообще сложенные из обрывков. Крошечные кусочки упоминания о местах, где могли сохраниться строения некоторых из прямых потомков, спасшихся во время крушения комплекса единорогов. Достоверные факты превращались в пересказы, пересказы искажались в легенды, а те записывались в форме преданий, едва ли отражающих десятую часть от истины. Но было и кое-что стоящее. Созданные исключительно магией предметы уже много лет спустя. Чародейка оглянулась на хрустальную плитку, заговорившую усталым голосом повидавшего жизнь единорога.

— Год тысяча триста шестой от события, именуемого в истории как Великий Катаклизм, отбросивший поколения живущих в Экви народов в состояние дикости. Магистр считает это легендой, желанием единорогов, как живущих возле копей с магическими камнями, так и избравшими путь единения с магией мира, считать себя частью чего-то большего. Важного. Иметь наследие, уходящее корнями за пределы проведённой неведомой силой черты, ощутить за своей спиной прочные стены сооружений, созданных неведомым народом, выделиться этим среди других и быть теми, кто закроет врата в Тартар раз и навсегда. Ха. Если бы не предметы прошлого, написанного на нашем же языке, но... более сложного, это могло бы быть правдой. И всё же, даже если верить этим обрывкам, кусочкам сохранившихся записей, мир изменился после того, что произошло чуть меньше полутора тысяч лет назад. Да, твари Тартара по-прежнему делают некоторые земли непригодными для поселения, но наиболее опасные из них живут в одиночестве, и встречу с ними легко избежать, просто зная их места обитания. Другие же вполне миролюбивы, если можно такими назвать, скажем... воинствующие племена минотавров. К счастью, они избегают кочевого образа жизни, окопавшись в своих лабиринтах, искусственных или созданных самой природой. Однако, Магистр считает, что некоторые знания не должны были появляться на свет. Что она имеет в виду, спросите вы? Эти книги, разумеется. Маги королевств, от крошечных до вполне могущественных, грезят о той силе, что могут подарить им эти фолианты. И что я могу сказать, им удалось. Одно из королевств, особо страдающее от монстров, лезущих на поверхность, решилось использовать созданную книгу. А за ними, как бусинки по нитке, потянулись другие. Одно, два, пять... Семь королевств, получивших в свои копыта не оружие, но божественную мощь, хранящую их покой и мир. Что в этом плохого? — Голос в записи дрогнул и послышался гулкий удар копыта о камень. Что-то упало и разбилось, покатившись звонкими осколками по полу. — Всё! Хвала судьбе, эти существа не перебили друг друга, а заключили союз в обход королей, князей и мелких правителей. Даже в обход магов, не без помощи которых они вообще появились на свет. Но какой ценой? Они слили сердца, души, тела и стремления трёх существ в одно, оставив память лишь одному из них. И, конечно, это был единорог. "Магия превыше всего" — девиз каждого из магов. Они уже забыли, от кого они получили первые знания, кто терпеливо обучал первую из них. Да едва ли они помнят даже имя первой из единорогов, освоившую тонкую вязь заклинаний, сумев прикоснуться к ней рогом. Если бы не та удивительная встреча... они... мы... Не буду об этом. Радуясь успеху, скрываясь в тени крыльев божеств, они не заметили, как пошатнули тот тонкий баланс, едва появившийся после изранившей поверхность Экви катастрофы. И вот теперь... теперь... теперь... теперь...

Серебристая нахмурилась и передвинула несколько кристаллов в сторону. Один из них вспыхнул и потемнел, потеряв несколько кусочков с обоих концов, вызвав досадливое восклицание чародейки. Его заменил другой, похожий, но более мутный и потёртый. Кроме этого кристалла было ещё два похожих. Достать их было не так просто. Послав кучку отчаянных искателей клада в самое пекло Пустошей, где был огромный риск попасть в копыта чейнджлингов, она сильно рисковала. Кладоискатели не подвели: пусть и вернулись неполным составом, но принесли прозрачные бруски, хотя у них был отличный шанс продать их кому-то другому.

Голос зазвучал снова.

— ... триста девятый. Мы продолжаем испытания того, что Магистр называет центром баланса. Кругом Гармонии. Попытки избавиться от элемента магии оказались бессмысленны. Все остальные элементы теряли связь и переставали накапливать энергию внутри себя, становясь простыми, хотя и довольно дорогими побрякушками. Все мы, не только я, опасаемся, что такой источник магии может привлечь тех, кто пожелает прибрать его в свои копыта, но Магистр считает, что знает решение этой проблемы. И я верю. Она показала нам сферу из материала, не существующего для внешнего воздействия магией. Сколько не пытались, никто, даже отлично владеющие магией единороги, не смог взять телекинезом эту сферу. Она не существовала для заклинаний, словно там было пустое место. Приходится работать копытами. Кажется, я начинаю уважать земнопони, прочно стоящих на земле и считающих магию лишь приятной добавкой, а не смыслом жизни. Надеюсь, у нас получится... И всё же... — Говоривший вздохнул. Раздалось несколько шумных глотков, словно у единорога пересохло в горле. — Даже по скромным расчётам этот артефакт заработает в полную силу лишь через много столетий. Никого из нас не будет. Возможно, лишь потомки застанут момент, когда сила нашего творения раскроется. Хотя... надеюсь, этого не случится. Круг Гармонии предназначен лишь для одной цели — предотвратить последствия создания божеств, но провалиться мне в Тартар, если я знаю, какими они будут. На мир упадёт Луна? Экви поменяется с Тартаром местами? Всем придётся стать морскими пони, потому что океан выйдет из берегов? Этого не знает даже Магистр, то и дело повторяющая, что будущее поколение будет благодарно за наш труд. Если, конечно, вспомнит, что это была наша заслуга. Мы даже не знаем, как именно он сработает. Ведь для каждого из элементов потребуется представляющее его суть существо. Пони, бизон, олень... в этом мире им может стать кто угодно, и Магистру стоило подумать об этом прежде, чем плести заклинание, почти истощившее всех нас. Я бы...

Чародейка нахмурилась. Это был опять не тот отрывок записей. Каждый раз они начинались в произвольном порядке, и найти нужный момент удавалось далеко не сразу. Что печальнее, камни реагировали лишь на конкретную запись, и без неё, все они были бесполезны. Она вынула все бруски, осторожно сложив их на стол рядом, и начала вкладывать их один за другим по выемкам, подбирая оптимальный угол и поворот. Скользящая внутри тонкая искорка была признаком верно выбранного положения.

— Год. Год... триста двадцать седьмой. Поверить не могу, мы завершили его! Эта башня на краю усыпанной кристаллами долины стоила тех двух десятков лет строительства. Кристаллы, буквально растущие из-под земли, дают неограниченный ресурс магии и могут использоваться в большей части артефактов. А после придания им нужной формы, они отлично держат внутри себя простые заклинания, не требуя от остальных постоянной концентрации. Полагаю, это решит большую часть проблем. Внизу мы расположили площадки для всех шести элементов, в центральной части будет расположен сам Круг Гармонии. Кто-то из наших даже прибил к ним таблички, чтобы не перепутать. Глупая затея, на мой взгляд. Не думаю, что какой-то из элементов действительно будет представлять "смех". Это просто смешно, хотя остальные названия Магистр одобрила и, полагаю, их оставят как есть. Кроме этой башни, мы построили ещё пять таких залов, ограничившись одним этажом, в целях экономии сил. Они расположены... — Запись стихла, и вместо слов послышался скрежет и шипение. По кристаллу скользнула искра, высветив тонкую трещинку, и растворилась в ровной части камня. — Проблемой остаётся нагрузка. Круг Гармонии зависит от представляющих каждый элемент носителей. Если кто-то из них... предположим, исчезнет, нагрузка возрастет, и связь начнёт распадаться. Боюсь, в этом случае артефакт будет утерян навсегда, как и его уникальная магия. Впрочем, некоторые считают эту магию основой Экви. Истинной магией мира, которая никуда не пропадает, пронизывая всё живое в большей или меньшей степени. Мы лишь концентрируем её в одном месте. А что если собирая её в одном, мы уменьшаем её в других? Что если не новые божества, а наша попытка сохранить баланс и является причиной его нарушения? Я... я должен сказать об этом Магистру...

— Они всегда колебались. — Проворчала Аргента, в глазах которой плескалась чернильная тьма. — Даже их потомки дрогнули перед необходимостью выбирать и почти исчезли, смешавшись с менее подкованными в магии, но более смелыми единорогами предгорий.

Наконец ей удалось найти нужную позицию кристаллов. Камни вспыхнули и засветились ровным светом вместе с плиткой из хрусталя. Осторожно подхватив её телекинезом, она взяла её с собой, направившись в комнату с каменным столом. Слушая голос, она плавно опустила на стол тёмную сферу, стерев с неё пыль и вглядевшись в выбитую на её поверхности звезду. Напротив левого верхнего угла лёг осколок оправы с оранжевым камнем. Осторожно, пытаясь совместить грани обломка с частью круга на сфере, она положила розовый элемент. Ниже и левее, расположился голубой камешек, с более целой частью круга и длинной ножкой, почти касающейся сферы. Правее оказался фиолетовый, вспыхнувший тусклыми искорками на гранях, словно ощутив присутствие остальных самоцветов. Круг замкнул красный камень, по несчастливой случайности оказавшийся в копытах Фьюза и Джильт Луламун. Она долго всматривалась в него, вспоминая горящий в ночном Кантерлоте дом. Оправа сомкнулась, и звезда на сфере вспыхнула радужным светом, притягивая к себе дрожащие обломки, рассыпающие крошечные искорки между трещин. Артефакт медленно закружился над столом, сдувая с него пыль и обнажая идеальную копию схемы из башни в Кристальной Империи.

Радость была недолгой. Розовый камешек потускнел, и кольцо накренилось, царапая каменным краем поверхность стола. Не успела чародейка подхватить его телекинезом, как часть артефакта отлетела, и элементы распались, откатившись в сторону от упавшей на бок сферы. От звезды шёл небольшой дымок, мгновенно рассеиваясь в воздухе, оставляя привкус недавно прошедшего ливня с грозой. Серебристая устало опустила голову.

---

Крыло Алиорин преграждало путь вороному, ясно показывая, что без ответов она его не пропустит. Ван вздохнул и, напустив на себя, насколько это было возможно, представительный вид, принялся пояснять. Хмурая мордочка пегаски стала удивлённой, а потом сменилась на выражение недоверия.

— Ты хочешь сказать, она вовсе не пыталась поцеловать меня, а просто сбросила излишек... чего-то-там из своего амулета? — Уточняюще переспросила она, медленно опуская крыло.

— Именно. На твоём месте мог быть кто угодно. Грызун там или дерево. — Подвел итог Ван. — Или я.

— Ладно, она утром то же самое говорила. А что насчёт... — пегаска хитро улыбнулась, оглянувшись на снующую возле костра синюю пони, — вас двоих? Что вас связывает вместе?

Вопрос застал вороного врасплох. Растерявшись, он смотрел в сторону тянущейся за миской с едой перепончатокрылой и задавал этот же вопрос самому себе, получая букет противоречивых ответов. С момента встречи в Кантерлоте многое поменялось. Мир, каким он себе его представлял, оказался совершенно другим, перед Ваном открылись новые его стороны, будто раздвинулись рамки горизонта. Мир стал больше и шире, чем он думал. И теперь, под толстым слоем песка или мха, он мог встретить удивительные реликты прошлого, чего не случилось бы, останься он тогда в столице. Удивительный форт, таинственные пещеры, тайна целой расы, пропавшей во времени — это была лишь малая толика того, что может ещё оказаться в его копытцах. И это не говоря уже о самой спутнице, порой суровой, порой наивной. Он не мог сформулировать, что именно ощущает к ней в данный момент или вообще, но она ему нравилась. А ещё у неё была возможность помочь ему с одной крайне кровожадной книгой... другого такого шанса может не оказаться.

— Мы... скажем, прошли через одно очень долгое приключение, эдакую проверку доверия. — Расплывчато ответил он, зашагав к костру.

— Понятно. Не хочешь говорить. Ну и ладно. — Пожала крыльями пегаска, с трудом скрыв разочарование из-за отсутствия пикантных откровений. — Не сильно и хотелось.

— Ладно, расскажу. Мы встретились у Чадящей Горы, уговаривая огромного дракона отдать ценную книгу, реликвию множества поколений единорогов с ответами на все вопросы! Много дней мы вели диалог с древним ящером и, в итоге, получили в награду копытопись. — Начал историю вороной, вздёрнув вверх нос и прикрыв глаза. — И после этого наши пути уже не могли разойтись.

— Оу, это правда? — В глазах пегаски скользнуло наигранное восхищение.

— Нет, конечно. Тебе же просто хотелось захватывающей истории, разве нет? — Хохотнул вороной, заметив разочарование пернатой. — Хотя насчёт книги я не придумал. Такая книга на самом деле попадалась мне в копыта во время одного из путешествий. Вот только...

— В ней не было ответов? — Спросила пегаска, отряхивая копыта от снега возле костра.

— Отчего же, ответ был. Среди множества пустых страниц на одной единственной было выведено число 42. Надеюсь, тот коллекционер, отсыпавший целый мешочек драгоценных камней, не сильно переживает по этому поводу. — Дымчатогривый принюхался к тонкому аромату похлёбки и облизнулся. Полёт, и правда, нагонял аппетит. — Так что доля правды в истории есть.

— И дракон там тоже был? — Недоверчиво покосилась на тёмного единорога Алиорин.

— Даааа... тот старый антикварщик был ещё тем драконом. Жадный круп, обчистил меня почти до нитки. Хорошо ещё, эта сделка окупилась, иначе бы пришлось возвращаться пешком от самой границы Эквестрии. — Состроив страдальческую мордочку, он всем видом пытался передать свои чувства в тот момент. Вышло у него весьма неважно.

— Опять шутишь. Все вы жеребцы одинаковые. — Фыркнула пегаска.

— Все одинаковые, а я высокий. — Шутливо парировал Ван той же фразой, какой пользовался в Магической Школе в Гринлифе.

— А ещё говорили, будто маги без чувства юмора. — Хихикнула пегаска.

— Лгут, все лгут. Особенно про магов. — Улыбнулся вороной, не заметив пристального взгляда лидера экспедиции.

За время их отсутствия, археологи успели проверить семь из более двух десятков потенциальных мест входа в некрополь, но все они оказались неудачными. Под навесом появилось немало новых находок, кувшины, куски телег и даже почти целый деревянный идол, выточенный из полена в форме совы, раскинувшей крылья. Крылья сохранились хуже, да и вся краска облезла, но хищный вид птицы по-прежнему чётко просматривался на ставшем почти каменным дереве. Пара пони обсуждала его назначение и никак не могла придти к единому мнению. Принять вероятность ошибочности доводов обоих пони в голову не приходило. Армос шагал от настила к настилу, пытаясь найти хоть что-то ценное или намекающее на вход в строение. Пропавшие специалисты его волновали, но он надеялся на их возвращение и потому просто коротал время до самого момента появления Диксди и Вана на краю лагеря, рассматривая небольшие фигурки из металла, обнаруженные в одном из раскопов.

Хаски уже собрали несколько конструкций из дерева. Подпорки не позволяли боковым срезам почвы засыпать незадачливых археологов при спуске вниз и удерживали стенки раскопов на месте. Пёрпл Бессом с четвёркой особо любопытных пони и отрядом из пяти псов отправился за купол и начал исследования в месте, где отыскали необычный щит. Разговор ли с Диксди вдохновил его, или там и в правду нашли что-то ценное, но он горел энтузиазмом, и даже Армосу не удалось на него повлиять. Так что возвращение двух необычных участников экспедиции Армос расценил как хороший знак. Один из хороших знаков.

— Ну, и где пропадали? В трёх скалах заблудились? — Единорог протянул миски усевшимся у костра Диксди и Вану. В этот раз очередь готовить была за ним, а он не сильно церемонился с продуктами, накидав всё, что было съедобного, в один котёл и проварив до состояния не то густого супа, не то жидкой каши, среди которой плавали отдельные кусочки овощей, рьяно сопротивлявшихся кипятку.

— Отнюдь. Осматривали строение со всех возможных сторон. — Отозвалась перепончатокрылая на вопрос лидера экспедиции. — Даже сувенирчик принесли.

Вороной не успел удивиться её словам, как у костра упала круглая каменная монетка. Оказавшись рядом с огнём, та вобрала в себя часть жара и засветилась красноватыми узорами, в центре которых отчётливо проявилось изображение перекрещенных пера и рога. Где и, главное, когда она успела её раздобыть, Ван никак не мог взять в толк. Конечно, по пути к "Акульему Носу" она останавливалась и ковыряла копытцем сугроб, а возле самой скалы несколько раз заглядывала в подозрительно круглые отверстия, но он не помнил, чтобы она что-то доставала оттуда.

— Нагреваясь, она становится такой, а остыв... — Диксди подхватила монетку и бросила в снег. Жар проплавил его до скалы и образовал в сугробе широкую воронку, где в самом центре лежал окутанный паром плоский камешек. — Превращается в простой камень. А вообще я отлично размяла крылья.

Кончиком крыла она показала в противоположенную сторону от той, где они были на самом деле.

— И монету нашли там же? — Единорог крутил камешек в телекинезе, то опуская его в огонь, то вытаскивая наружу и позволяя холодному воздуху плавно остужать его поверхность. Символы появлялись одни и те же, да и узор не менялся. Простое заклинание и немного работы умелого гравировщика превращали плоский каменный кружок в весьма любопытный предмет. Армос достал записную книжку и стал задумчиво листать страницы, временами останавливаясь, вчитываясь в строки, покачивая головой и продолжая листать дальше.

— Да, примерно. — Уклончиво ответил за Диксди вороной. Синяя пони ободряющее улыбнулась и пожала крыльями на его немой вопрос.

— Удивительно. Это замечательный образец монет, используемых между двумя домами знати в Кристальном Королевстве. — Армос не выпускал монетку из телекинеза, рассматривая её со всех сторон и пытаясь найти зацепки к её истории происхождения.

Найденная еще по дороге к скале безделушка понравилась Армосу даже больше, чем предполагала синяя пони. Хотя, что могло быть интересного в грубой монетке, едва насчитывающей первую тысячу лет, ей было сложно понять. Символ двух домов, единорогов и пегасов, отображающийся на ней, был ей знаком еще тогда, когда ей удалось побывать в Кристальном Королевстве. Но никакого особого толку от этой, одной из многих, монетки, сделанной из кристаллов и камня, она не видела. Несколько похожих валялось и у неё дома, в груде других монет разной формы и способа чеканки. Будучи жеребёнком, ей нравилось играть с небольшими кружочками из металла с линзой внутри. Поставив их на свет, можно было вызвать крошечную фигурку безмолвно двигающегося демикорна, прозрачную и мерцающую. Несколько штук ей отдала Брайтлайт, остальные она находила в коридорах и комнатах, уже оставшись одной. Их называли "жетонами допуска", но это было ничего не поясняющее название. В отличие от монет, она сложила их все в шкатулку, стоящую всегда на видном месте.

— Представьте себе. Были времена, когда единороги и пегасы не могли объединять свои семьи по древнему закону, смысл которого был утерян навсегда. Тогда, много веков назад, представительный дом единорогов-знати и родовое "облако" пегасов, как называли они свои имения, создали собственные монеты для оплаты магических или погодных услуг. С тех времён многим известна печальная история, написанная талантливым пегасом Шэйк Спеаром, повествующая о судьбе влюбленных друг в друга единорожки и пегаса. Они встречались вопреки этому древнему закону. — Перед Армосом зависла записная книжка. Он сверялся с текстом, и потому частенько поглядывал в страницы, останавливаясь и перелистывая дальше, вынуждая пегасочку томиться в ожидании продолжения. — Винг Рэмп и прекрасная Жевелин Джест, история которых была прекраснее на свете и столь же трагична....

— Да-да, разве что совсем ленивый не читал эту историю. Их дочь, по предсказанию, должна была стать аликорном, но появилась единорожка, ставшая в итоге королевой Кристального Королевства и уступившая свой трон Тёмному Королю, начавшему бессмысленную войну и угнетение собственного народа. — Пробурчал Блэк, миновав единорога. Он положил над костром нанизанные на палочки грибы и стал медленно подкручивать их, следя за равномерно появляющейся румяной корочкой.

— Блэки... это прекрасная история, её всегда можно послушать снова и снова. — Пегаска хлопнула его по спине хвостом. — Просто признайся, ты не любишь такую романтику.

— Конечно, у них сразу было всё, без всякого труда и нормальных приключений. Вот что я скажу: нет ничего скучнее, чем когда у тебя в копытах есть всё, и ничего больше не надо. Это портит пони и заставляет страдать ерундой. — Наставительно, но улыбаясь, проговорил он. — Вот как мы. Сколько ловушек, тайных подземелий, щепка мне в хвост, удивительных сокровищ и полных азарта побегов от катящихся камней позади! Вот что делает любовь крепкой и дружбу нерушимой, а не встречи тайком в подземельях с кристальными фонарями и записочками под двери.

— Сложно не согласиться. — Поддакнул вороной.

— Аликорны от единорогов и пегасов... — Задумчиво протянула Диксди, покачивая миску с похлёбкой.

— Конечно. — Пегасочка зажмурилась, откусив кусочек горячего гриба. — Ты же сама говорила, что потомок кисточкового единорога и ночного пегаса. Знаешь же, что в роду у всех была каждая из рас, и вполне может быть жеребёнок пегаса, единорога или земнопони, не говоря уже о других. Порой это может случиться совершенно случайно. Единорожка у двух земнопони, например. А появление аликорна считали благословлением самой Гармонии... правда, не помню, чтобы это упоминалось где-нибудь.

— Или гиппогриф. — Вставил Ван.

— А вот это фу! Как не стыдно такие вещи говорить. — Пегасочка тыкнула дымчатогривого в грудь кончиком крыла. — Фу просто!

— В древности встречались и более странные существа, и ничего. Наши предки вполне нормально с ними уживались. — Армос закрыл книжку и сложил её вместе с монеткой в седельную сумку. — Между прочим, их не так много.

— Предков? — Диксди замерла над миской, рассматривая Амоса.

— Гиппогрифов. — Уточнил тот. — Хотя, по-прежнему, встречаются те, кто не сильно рад видеть их среди других. Судят по обложке, а не по содержимому.

— Где-то я такое уже слышала.

— Полагаю, у нашей общей знакомой в лесном домике. — Шепнул на ушко Ван, склонившись к синей пони. — Это её любимая фраза.

Снег усилился, и археологи разбрелись по палаткам. Несколько костров под навесами горели, но уже не так жарко, зато в окошках небольших домиков из прочной и непромокаемой ткани засветились огоньки походных ламп. Где-то слышались восторженные возгласы неспособных унять своё любопытство пони, изучающих добытые из-под земли предметы, в других уже храпели уставшие хаски. В палатке Диксди горел приглушённый свет, но внутри было пусто. Она и вороной прогуливались по периметру лагеря. Ван втыкал в землю небольшие, наспех выструганные колышки и накидывал на них петли верёвки. Насколько она помнила, моток таких валялся у разобранных саней, брошенный за ненадобностью.

Рог Вана мерцал алым, словно скользя по нитям, затягивая на них узелки.

— Зачем? — Не выдержала Диксди, рассматривая хлипкую конструкцию. Её мог перешагнуть даже жеребёнок, не то что взрослый пони.

— О, сейчас расскажу. — Подмигнул Ван, накидывая на очередной колышек петлю и осторожно её затягивая.

---

Полы этажей частично уцелели, но все они были сплющены друг с другом, раздавив большую часть колонн и предметов. Деревянные балки, куски статуй, горки из рассыпавшихся на мелкие камешки арок — всё это торчало между толстыми "блинами" каменной кладки и ссыпалось в центральный колодец. Абакулус была права: единорогам, не знающим, что стоит трогать, а что нет, не было смысла соваться в эту рухнувшую башню, если только им не была дорога жизнь или, хотя бы, здоровье. Её подчинённые расчистили завалы, положили настилы и передвинули часть перекрытий так, чтобы они образовали ступеньки. Несмотря на эпицентр магического всплеска на первом этаже, балки там выдержали. Йорсет нахмурился, заметив, как ровно они встали, словно наткнувшись на полусферу барьера.

— Вы бы не стали главой Ордена, если бы такая мелочь ускользнула бы от вашего внимания. — Проговорила Марбл. — Смотрите прямо в детали.

— Заклинание телепорта в момент обрушения? — На всякий случай единорог решил уточнить свою догадку.

— Именно. Кто бы тут не был, они использовали телепорт, а заклинание вытолкнуло камни и колонны в сторону. Пожалуй, это и спасло комнату от полного разрушения. Кстати, кулоны мы нашли этажами выше. Так что это было не их заклинание. — Кобылка плавно шла впереди, время от времени проверяя надёжность установленных конструкций и передвинутых колонн. Безопасность главы, как и принца Империи, была её основной задачей, а со своими задачами она справлялась без тени сомнений. — Никаких следов. Если они и спускались сюда, то обвал стёр любые намёки на это. Но интересно не это.

— Что-то насчёт артефакта, взятого ими сюда? — Бастион оглянулся, но сопровождающий их принц отстал и рассматривал что-то на полу.

— Ничего. Ни осколков, ни следа магии. Он просто растворился, как и единороги. — Покачала головой Марбл. Она лично проверила каждый этаж, благо они были очень близко друг к другу. Кроме сумки, смятого кулона и пары листов бумаги ничего найти не удалось. Ничего, связанного с единорогами Ордена. А вот то, что открылось взору после обвала, приковало внимание почти всех, добравшихся до нижнего этажа.

В коридорчике с вымощенным плитками полом их уже ждали двое единорогов, переменно поддерживающих заклинания щита. На всякий случай, если конструкция снова начнёт шататься и угрожающе поскрипывать. Позади них была обрушенная стена. Между камнями и частью каменных барельефов блестел металл. На вошедших, угрюмо поджав губы, смотрела огромная стальная статуя, являющаяся одновременно частью двери и украшением. Два полураскрытых крыла образовывали орнамент массивных створок, сходясь на полуобьёмной фигуре стоящего на задних копытах аликорна, направившего острый рог в потолок. Единственный уцелевший хрустальный глаз тускло переливался гранями, ловя отблеск от магии единорогов.

— Впечатляет, Бастион Йорсет, не правда ли? Все считали, что аликорны прошлого — сказка, а статуи — просто дань традициям, но эта дверь явно старше строения, и намного. Нет замков, нет магических надписей, нет отверстий для копыта или рога. — Проговорила единорожка, подсветив статую снизу, отчего выражение аликорна стало ещё более грозным. Бастион мог только мысленно негодовать по поводу присутствия тут Шайнинга, но было уже поздно. В любом случае, любопытный единорог и его дворцовая стража добрались бы сюда сразу же, как заметили повышенное внимание Ордена к руинам.

— Надеюсь, вы не пытались открыть? — В голосе главы Ордена появились едкие нотки, но Марбл или не заметила их, или уже привыкла к подобному обращению.

— А вот тут самое интересное. Конечно, пытались. — Просто и улыбнувшись, ответила она на вопрос, чем получила ещё одно очко в свою пользу от экс-начальника стражи Кантерлота. — И результат поразителен, смотрите сами.

Короткое и отточенное заклинание. Всполох нежного цвета, коснувшийся двери, и статуя пришла в движение. Почти опустив передние копыта вниз, она склонилась к единорогам, выдохнув из ноздрей струйки пыли. Единственный глаз мигнул и засиял чистым светом, будто луч солнца отразился в ключевой воде.

— Нет входа не имеющим наследия Маллеату. Нет входа не имеющим слова Маллеату. Лишь Маллеату способен войти в эту дверь или те, кого он избрал своими учениками. Я сказал всё. — Стальная статуя оттолкнулась от пола передним копытом и вернулась в прежнюю позу. — Уходите, не имеющие наследия, слова и знаний шестого из семи.

— Потрясающе... полагаю, он... оно... в общем, дверь не видит нас на самом деле? — Бастион обнаружил себя отступившим на пару шагов назад, когда статуя склонилась почти к самому его носу. Шайнинг оказался смелее, а единорожка, наблюдающая эту трансформацию уже в четвёртый раз, спокойно переминалась с копытца на копытце, не обращая внимания на грозный взгляд в пустоту кованой фигуры.

— Конечно. Он повторяет это каждый раз, когда магия касается дверей. Если позади и есть что-то, он откроет лишь при названных условиях. Сомневаюсь, что они выполнимы. — Пожала плечами Марбл. — Возможно... слово аликорна могло бы повлиять на эту несговорчивую статую.

Она многозначительно посмотрела в сторону Шайнинга.

— Это дела Ордена, не забывайтесь, мисс Абакулус!

— Оу, вы внезапно запомнили такое сложное слово? — Наигранно восхитилась единорожка, отвесив поклон. — Но, полагаю, рисковать магами с постройкой, созданной явно не единорогами, несколько опрометчиво, когда есть возможность... использовать другой способ.

— Шайнинг Армор не будет ведь ставить под угрозу здоровье своей супруги? — Йорсет знал, когда стоит сменить стратегию, и не ошибся. Белый единорог колебался и мешкал с ответом, частично подтверждая слух о случившемся во дворце инциденте. Даже если это было не так, глава Ордена отлично знал такой тип единорогов, призванных беречь и защищать других.

— Я... Да, пожалуй, это разумно.

Бастион вздохнул с облегчением.

— И всё же, эта башня — часть Кристальной Империи. И к двери, как и самой башне, будет приставлена стража. — Закончил Армор, и мордочка главы Ордена разочарованно вытянулась. Такого поворота он не ожидал.

— Замечательно. Я скажу своему отряду оказывать страже любую посильную помощь, и уже к вечеру мы закончим строить крепления для обрушившихся перекрытий. — Единорожка кивнула и направилась к выходу, приглашая обоих жеребцов следовать за ней.

— Я уже говорил, что мне нравятся ваши подчинённые? — Заметил Шайнинг, покидая пыльный коридор. — Повторюсь, они мне очень нравятся. Пожалуй, я предложу некоторым из них перейти в элитные отряды под крыло Ми Аморе.

— Не раньше, чем Орден перестанет существовать, мой принц... — Сухо отозвался Йорсет. — Впрочем, бунтарский дух больше в вашем стиле. Возможно, было ошибкой оставлять её обучаться в Ордене, а не выслать в качестве кадета Академии Стражи.

— Приятно слышать столь искреннее сожаление. — Улыбнулся белый единорог, пропустив вперёд главу Ордена. Тот хотел добавить к фразе ещё пару ядовитых замечаний, но поймав недоумевающий взгляд одного из единорогов Ордена, стоящего возле раскуроченной колонны, смолчал.

Молчал и Шайнинг. В лёгкой перекидной сумке лежала найденная у камней фиолетовая прядь из хвоста, спутать которую он не смог бы никогда в жизни. Твайлайт была тут и явно использовала самый мощный телепорт, какой он видел в своей жизни. В центре заклинания пол вмялся, треснул, и часть металлических табличек оторвалась и лежала где попало. Узор исказился, и понять, каким он был на самом деле, потребует немалого труда, если это вообще будет возможно сделать. Теперь он хотел лишь одного — добраться до замка и отправить письмо принцессе. Если кто-то и знает, что случилось, так это она.

---

— В подобных местах могут быть различные магические явления. Не хочу утром оказаться в лагере, полном забывших о своём прошлом пони, окружённым ожившими предметами старины или бесноватыми вилами на ножках. В одной пустыне, к примеру, есть две статуи из необычного камня. Они могут задавать вопросы случайным путникам, оставшимся ночевать возле них. Если горе-путешественники ошибутся с ответом, то потеряют всю память. — Ван сосредоточенно выводил на верёвке знаки при помощи мела и угля, отчего они напоминали узор зебры. — Можно было бы обойтись обычным заклинательным треугольником, но он распадётся, едва кому-то взбредёт в голову выйти из лагеря. Так что этот вариант надёжнее. Продержится до утра, а там уже не важно.

— Ты так уверенно говоришь об этом... а если это будет не магия, а вполне реальное существо? — Диксди с интересом смотрела на приготовления вороного. Его магия была занятной, необычной и частично напоминала моментами вещи, которые делала Зекора. Правда, знаки были другие.

— Если тут появится существо, нам поможет вот этот супер-усатый детектор! Ты же не подведёшь нас? — Ван подхватил телекинезом любопытного кота, пытающегося поймать лапами волочащийся кусок верёвки. Помахав им перед мордочкой Диксди, он выпустил обиженно мяукающего Сатурна. — Коты — та ещё загадка. В доме Мария он же не случайно оказался, да ещё и собрал вокруг себя блуждающие огоньки того дерева... не помню названия.

— Дреголемиса. — Подсказала на автомате Диксди. Она не помнила ничего такого, но в то утро она много чего не помнила. — В том доме были огоньки этого дерева?

— Целая прорва. Хотя, не скажу, что от них был особый толк. Деревянные пони давили их без всякого ущерба, только грифону досталось сполна, всё оперение подгорело и дымилось. — Протянул Ван, накидывая ещё одну петлю, отгоняя кота отвлекающим манёвром хрустящей в телекинезе ветки.

— Дерево — их дом и оно же рассеивает их. Жаль, их мало осталось. — Вздохнула синяя пони, вспоминая прекрасные танцы огоньков вокруг цветущего дерева. Полупрозрачные цветы свисали с его ветвей на тонких лианах, покачивались, тонко звенели и окрашивались в цвета мерцающих существ, забредающих между их лепестков. Спустя много лет она решилась отправиться в то место одна, но деревьев уже не было. Вместо красивой рощи были пеньки и низкорослый кустарник. Увидев дерево в доме грифона, она огорчилась, узнав в нём чудесные узоры Дреголемиса. — Грустно это слышать.

— Пожалуй… — Согласился вороной, накидывая последнюю петельку. Контур был готов, и теперь можно было отправляться назад.

— Это было занятно, никогда не видела ничего подобного. — Диксди вошла в отведённую им палатку и сбросила сумку возле своей лежанки.

— Ничего необычного. Верёвка самая обычная, хотя и играет роль якоря в символьной магии. Для символьных заклинаний не так важен предмет, сколько верно расположенные знаки. — Вороной оглянулся на важно обнюхивающего всё вокруг кота, нашедшего себе место среди ящиков в углу. Лежанки были не сильно удобны, но спальные мешки поверх решили и эту проблему. Ван растянулся на правой и, зажмурившись, вытянул в сторону копыта. — Если бы не вероятность любопытных археологов отправиться посреди ночи проверить свою догадку, я бы обошёлся просто начертанными символами на земле. Можно сказать, это временный артефакт, комбинация предмета и магии знаков. Её применяли в давние времена, еще когда рог не служил проводником заклинаний, а использовался для выкапывания корешков из земли. Наверное, это были ужасно дикие времена.

Диксди покосилась на спутника, гадая, шутит он или говорит всерьёз. Впрочем, легенды о диких племенах единорогов, получивших знания от богини её народа, часто рассказывались молодым жеребятам, и это было довольно скучное повествование. Единороги были редкими гостями на её памяти, но они совсем не выглядели как дикие представители племён.

— Нам рассказывали что-то такое. До того, как богиня нашла нас, она, вроде, странствовала по миру, изучая древние книги, делясь своей мудростью и познаниями в магии. Среди множества народов, населяющих Экви, она встретила три наиболее удивительных, в каждом из которых была особая магия. Погоды, земли и воплощения мысли. — Диксди потопталась по поскрипывающей лежанке и устроилась на ней, поджав под себя копыта. — Но их век был короток, и она плакала, теряя друзей. Однажды она решила найти тех, кто сможет жить долго, как и она, так поиск привёл её к нам.

— Экви? — Вороной удивлённо поднял голову и посмотрел в сторону синей пони.

— Экви. Так назывался этот мир раньше. Богиня увидела дружащих с землей и всем обыденным пони. Они учились земледелию, строили небольшие шалашики и боролись с диким лесом за каждый клочок плодородной земли. Встретила пегасов — кочевой народ, следующий за тучами. Сезон за сезоном, они прибывали на плато, снимали дикорастущий урожай, щедро одаривая те места необходимым климатом, даже не подозревая о своих силах. И последними были единороги. Их способности к магии, воображение, позволяющее превратить мысль в действие, восхитили её, и она стала учить самую талантливую кобылку^{[см. Та, что дала себе жизнь]} из племени, живущего возле руин древнего строения. Научила их читать свитки и передала много знаний.

— Никогда не слышал таких легенд. — Задумчиво протянул вороной. Он добрался до самых древних слоёв истории, изучая почти забытую символьную магию, но даже там история обрывалась на великих магах прошлого, подаривших всем единорогам способность черпать силы из самого мира, передавая это умение из поколения в поколение, в большей или меньшей степени.

— Видимо, легенды расходятся. — Пожала крыльями Диксди, доставая несколько синих осколков найденных ещё в пещерах Ящеров. Среди них оказалась пара кусочков чёрного нивелирующего магию камня, несколько мелких белых шариков, словно хорошо обкатанных кусков минерала. — Делать из простого предмета артефакт... хм...

Демикорн казалась рассеянной, словно пыталась представить некую определённую вещь, но ей это никак не удавалось. Достав из сумки горсть мелких деталек, она высыпала их перед собой и открыла небольшую книгу, вынутую из другого отделения, дополнительно укреплённого парой ремней.

— Именно. Единороги в то время использовали вполне обыденные предметы для временных хранилищ заклинания. Дикие звери в лесу, хищные твари Тартара, другие племена единорогов — всё это вынуждало искать способы сохранить табун. — Ван вспоминал тексты старых книг. Зачастую мнение авторов расходилось. Склонные к возвеличиванию единорогов приписывали им уникальные умения, в отличие от других жителей, и делали их быт более цивилизованным в сравнении с пони или пегасами, встреченными намного позже. Другие утверждали, что именно земледелие пони позволило диким единорогам осесть и начать применять свои особенности рогов во благо, развивая природное умение магии. Всё было запутано, но почти все описания сохранившейся символьной магии делилось на ловушки, способы перемещения или наделения предметов свойствами, отличными от привычных. Саморазогревающие плошки для еды, телеги, способные парить над землей на расстоянии трети копыта — это даже привело к теории о части потомков единорогов, имеющей стойкую неприязнь к колёсам через поколения. Хотя эту самую часть предположений, вороной считал откровенным бредом. — Но символьная магия требует точности, терпеливости и соблюдения множества правил. Нельзя просто написать абы что и ждать исполнения заклинания. Нужны точные символы, берущие своё начало в тайнописи магов, первыми освоивших эту технику.

— Это непонятно. Другое дело – артефакт. Артефакт — это схема, структура, взаимодействие и баланс скрытой в его частях силы, пробудить которую достаточно просто, как... — Она замялась, подбирая нужное слово. Сказав несколько певучих и непонятных слов, она махнула копытом. — В общем, как ту штуку, которую жеребята цокают копытом, и она вертится, бегая по мостовой или полу. Собери, толкни и получишь нечто интересное.

— Артефакты... как волчки? — Дымчатогривый с недоверием покосился на спутницу. — Брось, если бы это было так просто, вокруг была бы масса таких штук.

Листки книги шелестели. Телекинез переворачивал их одну за другой, пока синяя пони искала нечто определённое, вынуждая глаза в костяных мордочках браслетов телекинеза вспыхивать и гаснуть. Вороной всё время гадал, из какого материала они были сделаны. Мерцание рождалось изнутри, и камень из бледно-жёлтого становился фосфорно-мерцающим, полупрозрачным с тёмными гранями. Все выпуклые части оставались тёмными, а углубления наполнялись мягким свечением. Это было занятно.

— Артефакт не несёт магию изначально, она зарождается в нём сама по себе. — Внезапно добавила пони, пролистав ещё несколько страниц. Перед нею оказалось изображение отшлифованного камня, обрамлённого сложной системой колец, штырьков и зубчатых кружков. Сбоку шёл текст, дуги и линии сносок и векторов крепления. Кто бы ни создавал эту схему, он мыслил сразу в трёх плоскостях, отчего необходимо было представить предмет сразу со всех сторон. — Задача артефактора — задать примерно предсказуемое развитие и финальный результат. Быстрое или медленное. Иной такой предмет может веками быть безделушкой, но потом внезапно станет источником сильного заклинания. Это верно и в обратную сторону: сильный амулет в начале теряет со временем своё могущество и превращается в бесполезный лом. Вроде тех обломков, какие откопали здесь археологи, а теперь радуются находке.

— И твои артефакты относятся к... первым или вторым? — Жеребец перевернулся на другой бок и заинтересованно рассматривал книгу. Такой он в копытцах Диксди ещё не видел. Потёртый, весомый фолиант с металлическими частями и погнутым замком, он выглядел массивно. Даже надпись на непонятном демикорнском языке была сделана из цельной тонкой пластины, от которой отпилили всё лишнее.

— Они делятся на много видов, но созданные Алым Мастером — это нечто другое. Это было как... взять любой предмет и влить в него бесконечную и неограниченную магию. Если его не разорвёт в куски, он сохранит её каплю в себе на много тысячелетий. — Диксди тыкала копытцем по странице, словно раздумывая, подходило ли описанное там к её задумке или стоит поискать дальше. Решившись, она пролистала ещё пару страниц. — Другие же... Артефактор, техномаг и магинженеры — создают вектор развития собранной ими схемы, тщательно подбирая материалы и их форму. Остаётся дать им нужный импульс, и магия появится. Вот почему важно собирать схемы всех артефактов, оказавшихся в копытцах. Даже если они непредсказуемы, опасны или коварны. Вот у последних, к сожалению, схем обычно и нет. Как у твоей книги, например, или цепи, созданной импульсивным желанием без чёткого плана.

— Хм, звучит как-то сложно. — Фыркнул Ван, заметив, как Диксди гладит кота кончиком стрелки, демонстрируя гибкость и подвижность своего хвоста. Кот урчал и подставлял то один, то другой бок.

— Не особо. Артефактору в этом помогает стилус. Без него — да, это становится сложной задачей. — Вздохнула пони. — Помимо трёх перечисленных, были ещё Механики Магии. И лучшей из них была... Калдари Фускус. — Демикорн перевернула книгу и показала вороному титульный лист. На пожелтевшем листе тускло виднелся профиль демикорна, во взгляде которой виднелось презрение и надменность к потенциальному читателю книги. Чуть ниже стоял размашистый знак, походящий на кусок механизма со следами когтей, перекрывающий чёрный силуэт котла. — Даже тут остался кусочек от её творения, хотя не могу понять, как он тут оказался.

— Чего кусочек? — Уже почти засыпающий от лекции пони вороной очнулся, услышав знакомое имя.

— Хм? Нет, ничего, просто мысли вслух. — Улыбнулась Диксди. — А где ты научился этой штуке с верёвкой?

— После короткого путешествия в Зебград. Жаль, от москитов эта вещь не спасала. — Дымчатогривый вспомнил своё путешествие. Оно было довольно приятным в начале и совсем отвратительным в конце, когда вся эта мелкая нечисть стала его поедать заживо, начисто игнорируя полосатых спутников. Вернулся он с опухшим ухом и еле сгибающимся коленом, чем изрядно обеспокоил принцессу, отправившую его сразу к медикам. В итоге, помощь пришла из Понивиля, точнее, из Вечносвободного Леса, где оказалась весьма талантливая знахарка. Так началось знакомство с Зекорой и удивительные походы за редкими ингредиентами в дикую чащу. — Это были джунгли, неожиданно переходящие в прерии. Те становились пустынями, а в пустынях были небольшие оазисы, вокруг источника воды. Животные там более дикие, но живут бок о бок с зебрами, жирафами и даже грациозными антилопами, хотя их города отличаются весьма неудобными ступеньками, а к однорогим они относятся с подозрением. Зебград же сложно описать словами. Это словно лес, пустыня и город одновременно. Знаки имеют значение, даже если они похожи на разводы и спирали. Чтобы понять — там нужно побывать. А негласные правила могут сбить с толку...

— Москиты — это такие мелкие мошки, они ещё на болотах противно жужжат и пытаются тебя покусать? — Диксди дёрнула крылом. — Фу, из-за них приходилось окутывать себя телекинезом. И все равно они умудрялись просочиться и больно укусить там, где не ожидаешь.

— Точно, они самые. — Кивнул вороной, поймав себя на мысли, что ему приходилось обмазываться отвратительно пахнущей настойкой, а ведь решение было так близко — окутать себя телекинезом. И как это ему в голову не пришло. Ван покачал головой с досады.

Диксди блаженно отдыхала на лежанке из соломы и тонких прутиков, отложив книгу в сторону. Рассказ был интригующим. Она не знала кого-то, помимо зебр, а жирафов видела лишь на картинках в книжке. Антилоп она даже не смогла представить, несмотря на все старания вороного их описать внятно.

— Звучит интересно. Зекора не рассказывала о своей родине или говорила так, что понять её было очень сложно. Знаки, правила... что это значит? Они придерживаются рангов и обрядов? — Диксди шевельнула хвостом, и в свете фонаря стало видно, как на нём, крепясь в небольших чешуйчатых пазах между плотной и короткой шёрсткой, шевелятся и топорщатся шипы, складываясь параллельно хвосту или вставая торчком. Обломанные кончики некоторых из них уже нарастали новыми пластинками, скрывая повреждения.

— О, обряды у них есть. Точнее, традиции, и они сохраняются из поколения в поколение. — Кивнул Ван. — Не все из них понятны, но большая часть вполне имеет смысл. Говорят, может не хватить жизни, чтобы узнать их все. Не удивляюсь, что аликорну-принцессе удаётся не только помнить их, но и соблюдать, принимая послов из дальних стран. Хочешь, как вернёмся в Кантерлот, отправимся в Зебград?

— Не знаю... Кантерлот, принцессы... как они встретят меня? — Вздохнула Диксди, но ответа не было.

Утомившийся за день вороной стал клевать носом и вскоре уснул. Полёты и переход через горы отняли у него больше сил, чем он рассчитывал, и жеребец вскоре стал посапывать, не досказав мысль об отношении аликорнов к полётам при возможности телепортироваться. С его слов выходило, что крылья использовались скорее для жестов и небольших перелётов, чем из жизненной необходимости. Во всяком случае, принцессу можно было увидеть в полёте лишь на важных церемониях и торжествах, в остальное время она использовала небесные колесницы с впряжёнными в них пегасами из числа стражи. В конце концов, летать самой не пристало правительнице страны, и это порой заставляло принцессу грустить, отправляя в рот один кусочек тортика за другим.

Диксди укрыла спящего жеребца и снова открыла книжку. На странице были изображены схемы артефакта, разложенные в порядке сборки от ядра к кожуху, и пони, стараясь не шуметь и не разбудить мурчащего рядом кота, придвинула сумку ближе. Детальки бесшумно повисли в воздухе и стали собираться воедино, кружась и подгоняясь друг к другу. Синие и чёрные осколки шли по кругу, объединяясь с кольцами и штырьками. В центре повис подаренный Ваном опалит, чей лунный свет стал ярче, едва он оказался между двумя кольцами из металла. Пони улыбнулась и подула на конструкцию, сместив кольца в сторону и добавив другие, с синими камешками по краю. Они столкнулись с кольцом, покрытым чёрными, и завращались в обратную сторону. Послышался мелодичный звон, и часть штырьков нашла своё место, плотно уйдя в пазы. Конструкция стала похожа на шарик, но этого было мало. Настало время более широкого круга и двух полусфер из медных пластинок с прорезями. Круг стал подобием экватора у сферы, сжатой медными деталями сверху и снизу. Вторая часть штырьков защелкнулась, и предмет засиял чуть ярче. Свет от опалита похолодел, но показался более насыщенным. Казалось, будто камень завис на невидимых нитях, тянущихся к кольцам и полусферам, но на деле он вращался сам по себе, лишь изредка ловя редкие искорки от крошечных осколков синего кристалла. Демикорн задумчиво смотрела на предмет. Он был похож на описанный в книге, но что-то было не совсем так. Покачав головой, она сложила его в сумку, решив оставить до завтра.

Диксди снился сон.

— У меня для тебя подарок, Диксди — Голос был грубоватым и холодным.

— Наставница Брайтлайт вернулась? Да? Калдари, скажи, что она вернулась! Она лучше, чем ты. — Тонкий голосок жеребёнка раздался из-за открытой двери, и рядом с каменным косяком появилась синяя мордочка. — И она светится.

— Сколько тебе говорить: она не придёт. Не спрашивай то, на что ты уже знаешь ответ, ты уже должна подрасти и понять это. — Буркнула ржавого цвета демикорн, медленно входя в комнату. — Для тебя у меня другой подарок. Это — книга. Возьми её и изучи. Возможно, знания в ней окажутся для тебя полезнее, чем это было в моём случае.

На каменный стол лег потрёпанный фолиант с коваными уголками и кривоватым замком, словно его не открыли, а сбили камнем. Узор из шестерней переходил к грани металлических полосок, тиснёное название украшала прибитая клёпками надпись, вырезанная из тонкой пластинки, отчего буквы переливались царапинами и вмятинками. Хотя весь вид указывал на неимоверную тяжесть, она оказалась намного легче, когда Диксди взяла её в копыта.

— Опять книга... Наставница Калдари, вы всегда дарите только книги или свитки. — Тихо проговорила Диксди. С момента, когда Брайтлайт ушла, наставница стала немного мягче, но только немного.

— Эта... она особенная. Её написала та, о ком никто не помнит. — Сухо проговорила наставница, садясь рядом со столом. Это было интересно, и жеребёнок подошла ближе, желая услышать всю историю целиком. Правда, это было наивно. Калдари никогда не рассказывала длинные истории. Этот раз не был исключением.

— Почему?

— Та демикорн сделала много хорошего... и много ужасного. Возможно, в мире тебе придётся встретится с последствиями и того, и другого, а потому прочти её и не повтори её... ошибки. — Голос наставницы дрогнул, но лишь на мгновение.

— Мури... мари... Мери... дас Стелла... — С трудом прочитала сложную и перегруженную деталями строчку иероглифов маленькая демикорн. — А кем она была?

— Никто не знает. Сохранилась лишь эта книга, в ней перечислены артефакты, созданные нашим народом без силы богини. — Ответила наставница, придвинув фолиант к жеребёнку. — То, что ты видишь вокруг, постепенно угасает. Тебе придётся чинить, понимать и вдыхать в них жизнь. А, значит... эта книга будет всегда с тобой. Не волнуйся, она выглядит потрёпанной, но обложка всё ещё поддерживает страницы, несмотря ни на что сохраняя их. Видимо, поэтому фолиант сохранился даже после обвала и нескольких пожаров. Держи её. И да, никто кроме тебя её не сможет прочесть. Я себе чуть копыто не сломала, пытаясь заставить её сменить читателя.

— Но я хочу, чтобы Брайтлайт вернулась. — Жеребёнок прижала подарок к груди и взглянула в холодные фиолетовые глаза наставницы. Послышался тонкий свист, и костяной хвост с шипами рухнул на стол, расколов тот на две части. — Я... я...

— Прекрати. Она не придёт, и всё. Она... больше не любит тебя, и у неё более важные дела. — Сухо отрезала ржавая демикорн, вставая над сжавшейся Диксди. Осколки стола хрустнули под тяжёлым копытом Калдари.

— Брайтлайт хорошая... она придёт и докажет, что это не так. — Пискнула синяя пони, делая шаг назад.

— Думай как хочешь. — Фыркнув, наставница развернулась и покинула комнату. — Она слишком тебя разбаловала и привязала к себе...

За демикорном захлопнулась дверь, подняв облачко пыли. Жеребёнок прижала к себе книгу и всхлипнула.

— Она вернётся... она вернётся... Брайтлайт никогда бы не бросила меня... никогда... — Тихо прошептала она. — Она войдет, сияя как солнышко и... и... лизнёт меня в носик... как обычно.

Перепончатокрылая вздрогнула во сне и спрятала мордочку между копыт. Во сне все окружающие её пропадали, пока в копытцах не осталась старая книжка. И однажды она её открыла...