Теперь ты пегас или как стать пони
5. Драконы не меняются
Следующие несколько дней Бастер помогал Флаттершай – застенчивой желтокрылой пегаске, живущей на окраине Понивилля. Рядом был лес. Тот самый, на который пони поглядывают с опаской. Бастер сомневался, что там водится что-нибудь серьёзней древоволков, с которыми он справился бы и с покалеченным крылом, поэтому с тоской поглядывал на тёмные деревья. Какой хороший путь для отступления! Раз – и скрылся, и никто тебя там искать не будет.
К сожалению, гвардейцы контролировали каждый его шаг. И, как казалось, даже тщательней прежнего.
"Рано или поздно, они забудутся" – говорил себе Бастер, прилежно выполняя работу. Работу, на которой забывался сам.
После яблочной фермы она казалась пустяковой. Это как с каторги переместиться в санаторий — почти такие же ощущения. Основные дела сводились к кормёжке и лечению мелких травм. Да и то, делала всё Флаттершай, Бастер лишь стоял рядом и изредка подавал нужный предмет. За эти несколько дней они сколотили три скворечника и вырыли глубокую нору возле реки – у какого-то зверька ожидалось пополнение. В одно утро Бастер угодил на еженедельную уборку: Флаттершай заставила его вычистить все домики, вольеры, норки и прочие места обитания её маленьких друзей. Это оказалось нетрудно; местные животные были на удивление чистоплотны. Лишь изредка в их жилищах попадались опавшие перья, клочки пыли или остатки еды.
Ещё Флаттершай учила Бастера общаться с животными.
— Другие пони думают, что у меня какой-то особый дар, — сказала она тихо. – Но на самом деле это доступно каждому. Чтобы понять другое существо, достаточно только уметь слушать. А, как говорит моя мама, чтобы что-то услышать, надо замолчать самому. Попробуй.
И уже скоро Бастер начал понимать, что хочет тот или иной зверёк. Действительно, стоит лишь замолчать...
Как-то к Флаттершай зашла Твайлайт. Они устроили чаепитие прямо во дворе: уселись на подушках возле столика, подготовили заварочный чайник, блюдца и всё такое – а Бастер в это время распределял еду между выстроившимися в очередь птицами.
— Ты только посмотри на него! – восхитилась Твайлайт. – И не узнать даже. Так изменился!
Бастер всё слышал, и это испортило ему настроение. Да, верно. Он обещал самому себе, что будет прилежно работать и притворяться, что ему здесь нравится – чтобы его приняли за своего и это позволило ему сбежать. Но сейчас, в этот самый момент, он настолько увлёкся работой, что сам не заметил, как втянулся. И фраза Твайлайт подействовала как ведро холодной воды на голову.
И звучала она словно "ты стал слишком мягкотелым". Как оскорбление, а не похвальба.
— Не изменился я! – Бастер гневно уставился на Твайлайт. О кормлении птиц он напрочь забыл. – Остался каким и был!
Принцесса даже вздрогнула. Он не кричал на неё с момента их первой встречи – там, в больнице.
Но она не растерялась:
— А по-моему, изменился. Если раньше я видела пони, пытающегося выдать себя за дракона, то сейчас вижу пони, который хочет снова стать самим собой.
Бастер немного успокоился. Не из-за слов Твайлайт, а потому что взял себя в копыта... то есть в лапы. Дёрганость ещё никого до добра не доводила.
— Я дракон, — сказал он твёрдо. — Раньше я был таким же как вы, слабаком, не приспособленным к жизни, но годы сделали своё.
Птицы, которые ещё минуту назад стояли в аккуратной очереди, всем скопом набросились на корзину с едой. Последовала недолгая драка, победителем из которой вышел тукан. Он просто схватил корзину за ручку и улетел прочь – а остальные в это время колошматили друг друга, да так, что перья летели.
Бастер даже не посмотрел в их сторону:
— Я остался таким же, — сухо сказал он. И, ни к селу ни к городу, процитировал фразу, услышанную когда-то от Раптора. – Драконы не меняются. Они лишь покрываются толстым слоем чешуи, который помогает им выжить. И никак иначе.
— А слабо не прятаться за этой бронёй? – спросила Флаттершай. – Слабо посмотреть на настоящего себя?
И полетела успокаивать птиц, которые уже поняли, что их провели, и, все как одна, устремились за туканом.
— Она права, — сказала Твайлайт. – На вечеринке у Пинки ты говорил, что вы ходили в опаснейшие рейды. Сражались с минотаврами и грифонами. Скажи, ты боялся?
Бастер смутился:
— Ну... я смог пересилить страх. Это возможно.
— Тогда что мешает тебе сделать то же самое, только в отношении себя? Пересилить страх и взглянуть в глаза правде? В глаза своим ощущениям? Спросить: да кто же я на самом деле? Не прятаться за толстой шкурой дракона, а признать, что отчасти ты и пони тоже?
— Ну...
Бастер уже перестал стесняться своей внешности. Быть может из-за того, что ни на ферме, ни здесь, на него почти никто не смотрел. Даже кьютимарка не казалась теперь чем-то позорным.
И всё же, он не хотел перемен. Он не пони. Во всяком случае, не целиком.
— Я дракон, — сказал Бастер. А потом добавил чуть тише, чтобы его могла слышать только Твайлайт (гвардейцы как всегда находились рядом). – Я слишком долго среди них прожил, чтобы считать себя кем-то ещё. А теперь извини, Флаттершай возвращается – я должен помочь ей с работой.
Бастер не хотел, но он то и дело возвращался к прошлому. Воспоминания, одно за другим, всплывали из глубин подсознания, как всплывают пузыри воздуха в мутном пруду.
Например, когда Раптор спас его от насмешек Снэйка. На тот момент он прожил среди драконов не больше недели.
— Спасибо, что вступился за меня, — говорит маленький пегас.
Бастеру-дракону, взрослому и сильному, трудно осознавать, что когда-то он был малышом-пони, но это правда и от неё никуда не убежишь.
— Спасибо, — повторяет крошка-пегас, пытаясь прижаться к тигровой расцветки лапе дракона.
Раптор бьёт его. Не сильно – так отгоняют назойливую муху, а не наказывают непослушного ребёнка.
— Не распускай нюни! Тут слабаков не любят. Запомни это.
— Но я не слабак! – пегасёнок принимает боевую стойку, расправляет крылья, взъерошивает уже порядком испачкавшуюся трехцветную гриву. – Я не слабак! – повторяет он гордо. – Я первый в классе получил кьютимарку!
Раптор снова бьёт его, на этот раз сильнее:
— Забудь это слово! Забудь и никогда не вспоминай! Никаких "милых меток", никаких "принцесс", "радуг", "пони" и прочей требухи! Ты меня понял? И избавься от этого рисунка на заднице, он тебя не красит.
Маленький пони всхлипывает. Единственный дракон, которому он мог открыться, которому он доверял, оказался таким же суровым, как и его сородичи. Он ещё раз всхлипывает. А потом вдруг понимает, что не увидит больше ни родителей, ни друзей, ни родное облако... От одной только этой мысли его кидает в рыдания.
Раптор замахивается, чтобы ударить, но сдерживается. Даже сквозь слёзы юный пегас видит его недовольство:
— Прекрати скулить. Ведёшь себя, словно девчонка. А тут таких не любят. Хочешь вернуться домой, пожалуйста – дорога открыта. Вот только к концу дня грифы будут лакомиться твоими кишками, а гиены – догрызать твои хрупкие косточки. Хочешь выжить – держись меня. Говори как я, поступай как я – одним словом, держись меня и не пропадёшь.
Малыш прекращает плакать. Кончиком крыла вытирает слёзы – пёрышки уже совсем грязные, надо бы помыться – и лезет к Раптору с объятиями.
— Спасибо!
Но дракон опять бьёт малыша:
— Никаких нежностей! Я тебе не мамка!
И, только прекративший рыдать пегасёнок, снова начинает плакать. Даже громче прежнего.
— Опять, — вздыхает Раптор, закрывая морду когтистой лапой.
Другое воспоминание было навеяно уборкой кроличьего домика. Вернее, холма, сплошь изрытого норами – там жило несколько семей, в общей сложности около тридцати кроликов. Пока Бастер возился с метлой, выгребая из глубин всяческий мусор, Флаттершай рассказывала о повадках этих удивительных животных. Хоть наружу и торчала только задняя половина Бастера, он прекрасно слышал речь жёлтой пегаски.
Кролики... он хорошо помнил один из первых рейдов, в который его взяли по настоянию Раптора. Изначально летели пошутить над грифонами, но чем ближе подлетали к их поселениям, тем более скучной казалась эта идея. Грифоны, блин – да ведь с ними драться придётся. Ещё покалечат кого. Уж лучше развлечься как-нибудь по-другому, ведь есть же способы безопаснее.
А тут как раз пролетали над "городом" кроликов...
Бастер прекрасно помнил эти холмы. Покрытые зелёной, практически изумрудной, травой, раскинувшиеся под столь же насыщенного цвета небом. И норы, тысячи нор. В паре километров было болото; драконы нарвали много камышей, которые практически не горят, зато дымят великолепно. Потом скатывали камыши в шары, запихивали в норы и поджигали. Зверькам ничего не оставалось, кроме как покидать свои задымлённые жилища. Кто поодиночке, кто семьями, кто с вещами, а кто налегке. Сначала маленькому Бастеру это казалось неправильным – у себя на облаке они никогда так не поступали – но потом он втянулся.
И даже со временем забыл, что бывают другие развлечения. И что у маленьких друзей тоже есть чувства.
Флаттершай тут была очень кстати.
— Знаешь, мне что-то не хочется больше этим заниматься, — сказал он, высунувшись из норы. – На вот, возьми веник.
— Но Бастер!
— Не все пони любят возиться с животными, — ответил он тихо. – Я тебе лучше дрова нарублю. Или колодец починю. Или ещё что-нибудь сделаю.
Он чуть отошёл от норок, сел на землю, отвернувшись как от Флаттершай с гвардейцами, так и от кроличьего царства. Да и от всего мира тоже: перед ним были только окружавшие Понивилль холмы.
Бастер назвал себя "пони". Конечно, только ради Флаттершай – не хотел пугать эту симпатичную любительницу животных словом "дракон", она ему нравилась. Но всё-таки, назвал. Пони. А ведь раньше он за такое лез в драку.
Ещё одно воспоминание: после успешного рейда – на этот раз сражение с грифонами было по-настоящему – Дуум похвалил его. Сказал: "Неплохо... для пони". И все давай ржать: и Снэйк, тогда ещё бывший никем, и близнецы Рокк и Дарк, и Глэм; даже молчаливый Малыш и серьёзная Лава – и те улыбнулись. А уж трусиха-Смоуки вообще по земле катался, истерично хохоча, словно Дуум сказал самую убойную шутку всех времён и народов.
Бастера это разозлило. На тот момент он жил среди драконов уже порядочно – успел обзавестись парой шрамов, замазать кьютимарку сажей, погрубеть и очерстветь, а вот теперь даже удачно поучаствовать в рейде – и после всего этого над ним продолжают ржать? Не помня себя от ярости, Бастер взлетел на высоту драконьей морды и врезал Дууму в челюсть. Тот этого не ожидал. Никто не ожидал.
— Не называй меня "пони"! – прорычал пегас.
Все прекратили смеяться. Смоуки шмыгнул за спину своего покровителя Снэйка и затрясся, будто ударили его, а не вожака.
Дуум потрогал отпечаток копыта на своей морде – отпечаток, который ещё не одну неделю будет напоминать окружающим о произошедшем. Серьёзно посмотрел на Бастера. Он был больше пегаса в несколько раз и мог легко переломить ему хребет одним движением руки. Но Дуум уже тогда начал терять интерес к насилию и взрослеть; по-драконьему взрослеть.
— Хорошо, — согласился вожак. – Хорошо. Теперь ты дракон. Бастер-дракон.
Сидя спиной к кроличьим норам, он несколько раз прокрутил эту сценку в сознании. И если раньше она вызывала гордость, то сейчас не вызывала ровным счётом ничего. Может, Твайлайт права? Он боится заглянуть себе в душу и принять себя таким, какой есть?
Бастер вздохнул.
Тут подскочил кролик и потребил его за здоровое незагипсованное крыло. Бастер обернулся. Посмотрел на кролика: совсем ещё юный, почти ребёнок, с большими выразительными глазами и белоснежной шёрсткой. В передних лапах он держал метлу — ту самую, которой Бастер подметал норы.
Уроки Флаттершай не прошли даром, и пегас-дракон понял, о чём тот говорит. На наш язык можно перевести примерно так:
"Ты такой большой и классный! (восхищение) Ты столько для нас сделал! (благодарность) Так сделай же ещё немного, пожа-а-а-алуйста! (умилительная просьба). Мы тебя очень и очень любим".
— Ты прав, — вздохнул Бастер, поднимаясь. – Нельзя бросать дело на середине.
И, взяв метлу в зубы, направился к норам. Краем глаза заметил скромно улыбающуюся Флаттершай – Бастер так и не понял почему, но это придало ему сил.
Как-то вечером они устроили чаепитие. Пинки напекла кексиков, Флаттершай накрыла на стол – там же, во дворе своего домика – принесла подушки и чайный сервиз; в общем, всё как обычно. Гвардейцев рядом не было, их заменяла Твайлайт. С её силой аликорна мало что могло потягаться.
И вот, они втроём – Бастер, Флаттершай и принцесса дружбы – сидели и пили чай.
Разговор шёл о всякой ерунде, а когда солнце подкатилось к горизонту, Твайлайт Спаркл вдруг неожиданно сказала:
— Я нашла тебя, Бастер.
— Что? – не понял тот.
— Нашла тебя в архивах Клаудсдейла. Я посылала запрос ещё две недели назад, после того, как впервые тебя увидела. Но, ты, должно быть, знаешь, там любят тянуть... Пришлось лететь самой, потратить на это несколько дней, и я всё-таки нашла тебя!
Флаттершай и Бастер переглянулись.
— Твоё настоящее имя, твои родители, дата, когда ты потерялся – я нашла это всё. Правда, сейчас с собой нет документов, они у Дэши. И завтра вы вместе отправитесь в Клаудсдейл.
— Я... – Бастер не нашёл, что сказать.
— К сожалению, тебе придётся вернуться в больницу, пока крыло не заживёт, — Твайлайт улыбнулась. – Это ещё недели две или даже меньше. Но потом, Клаудсдейл открыт перед тобой. Да и вообще, весь мир.
Родители? Дом? То самое место, где он когда-то жил, будучи хилым пони-пегасом? Это серьёзное и волнующее испытание. Ведь, ступив на облако Клаудсдейла, он уже не будет прежним. Бастер-дракон может снова стать Бастером-пегасом, хоть и не таким задохликом, как раньше.
И это пугало.
— Посмотри с другой стороны, — сказала Флаттершай. Сама она хоть и родилась в Клаудсдейле, побаивалась высоты и полётов, и вообще, больше любила землю, чем небо. – Может, тебе там не понравится, но ты увидишь родителей. Ведь они тебя так любили, и наверняка думали, что ты погиб. Хотя бы ради них ты должен слетать наверх.
— Она права, — согласилась Твайлайт. – Я отправила письмо, так что они готовы к встрече.
Тему разговора сменили и к визиту в Клаудсдейл больше не возвращались. Завтра, значит завтра.
Ночь выдалась темнее обычного. Ни луны, ни звёзд, только серо-коричневые тучи и дождь. Тёплый. Бастер даже не закрывал окно: капли не попадали на подоконник, а ветер и вовсе дул в другую сторону.
Бастер предавался ставшим уже традиционными для него ночным размышлениям. Думал, как встретит его город, думал о родителях, о собственном будущем, о давно забытых поступках, которые он когда-то совершил, и о которых совершенно не хотелось вспоминать, но они лезли в голову вопреки просьбам и здравому смыслу. Долго думал...
В окно что-то влетело. Что-то большое, чёрное и мокрое. Бастер пригляделся и узнал Раптора. Дракон хищно и, как показалось нашему герою, слегка встревоженно, осмотрелся по сторонам.
Его взгляд застыл на Бастере.
— Братишка? Ты ли это?
— Тише!
Раптор замолк. Прислушался к доносящимся из-за двери звукам: где-то на первом этаже дежурная медсестра слушала радио. Вдали громко кашляла какая-то поняшка. Шумящий дождь сглаживал эти звуки, но не полностью.
Дальше Раптор говорил уже тише:
— Я уже не думал встретить тебя живым. И очень боялся, что влечу в окно к единорогу или вообще в какую-нибудь камеру пыток, — он пару секунд помолчал; с чешуйчатой кожи на пол падали крупные капли. – Снэйк не хочет признаваться, но он зря сунулся в Понивилль. Зато все остальные согласны. Уж не знаю, не найди я тебя тут живым, братишка, я б Снэйку кости переломал. Без шуток.
То ли Бастер привык к понячим сентиментальностям, то ли визит "старшего брата" оказался полной неожиданностью, а, скорее, под воздействием обоих этих факторов, но он совершенно не удивился лиричности в речи Раптора. Обычно драконы так не говорили. Нет, они соблюдали неписанные законы Банды, но вслух эти законы никогда не обсуждались. Один за всех – это и значит один за всех, и нечего тут рассусоливать. Однако теперь Раптор был встревожен, и краем сознания Бастер это отметил.
— А теперь вставай, мы убираемся, — дракон оглянулся на окно, словно среди ночи и пелены дождя он мог что-то разглядеть. – Летать можешь?
Бастер покачал головой. Показал крыло с наложенным на него гипсом.
— Плохо дело, — Раптор хотел было сесть на соседнюю койку, но передумал. – Очень плохо.
Он опять посмотрел в царившую за окном ночь, на этот раз его взгляд задержался там дольше.
— Глэм и Лава ждут нас на окраине города, — сказал Раптор, не отрываясь от одной лишь ему видимой точки. – Мы следили за тобой. Раздобыли подзорную трубу – она сейчас у Глэма – и следили. А тебя нехило охраняют! Но в такой ливень... думаешь, сможем незаметно прокрасться?
Бастер подошёл к окну, но ничего, кроме дождя и ночи не увидел. Лишь где-то вдалеке (больница стояла на отшибе) горел одинокий прямоугольник окна – наверное, какая-то пони мучалась бессонницей.
— Вряд ли, — сказал пленник. – По периметру больницы стоят гвардейцы. И не просто гвардейцы — единороги. Я точно не уверен, но, подозреваю, они обучены засекать любое магическое существо. Тебя они пропустили...
"Потому что ты дракон" – чуть было не сказал Бастер. И вовремя остановился – ведь после этой фразы неизбежно последовал бы контрвопрос: "А ты что – пони?". Конечно, Раптор прекрасно знал, кто есть кто, но ему тоже нравилось играть в игру под названием "Бастер-дракон". И, конечно же, нравилось, когда в неё играл Бастер.
По крайней мере, так казалось сейчас нашему герою. Выяснять подробнее не было ни сил, ни желания.
— Я понимаю, — сказал Раптор. – Всё понимаю.
Он надолго замолчал. Несколько минут ни дракон, ни пони, выросший среди драконов, не произнесли ни слова. Только смотрели на дождь, который то почти прекращался, то вступал в бой со зданием больницы с новыми силами.
Потом Бастер сказал:
— Я сбегу. Уже скоро, брат. Я практически втёрся к ним в доверие, принцесса считает меня почти за своего. Как только представится такая возможность, я сбегу – будь уверен.
— Ты ходишь по лезвию, — покачал головой Раптор. – Они с тобой играют, но рано или поздно ты им надоешь, и тогда они решат от тебя избавиться. Всё-таки, ты больше дракон, чем... ну, сам знаешь. И им это не по нраву.
— Я думаю, у пони другие планы.
— Разве? Думаешь, они хотят сделать из тебя своего?
Бастер посмотрел на Раптора. В темноте глаза дракона – кошачьи глаза с вертикальными зрачками – хитро светились. Хитро и устало.
— Ты похож на них, очень похож. Чисто внешне, разумеется. Но в душе ты дракон, и они это знают. И мы оба это знаем. А драконы не меняются.
— Но...
— Крыло они тебе сломали. Так что не говори, что пони – милашки. Раз сломали крыло, могут сломать и позвоночник. Могут и убить, если до того дойдёт.
Опять долгое молчание. Каждый погрузился в свои мысли, и мысли эти были далеко не радужные.
— Завтра, — твёрдо произнёс Бастер. – Завтра я сбегу. У меня будет великолепная возможность и я её не упущу.
Он имел в виду поездку в Клаудсдейл, но вслух этого не сказал. Раптор мог догадаться, что дойдёт до встречи с родителями, экскурсиям по местам детства и так далее, а Бастеру не хотелось, чтобы он об этом узнал. Всё-таки, его семьёй была Банда, его детством – кочевая жизнь, а мамой, папой и старшим братом – дракон по имени Раптор.
— Верь мне.
— Я верю. Но знай, у нас припасено пара козырей в рукаве, — дракон ухмыльнулся. – Глэм, наконец-то, решил использовать свои мозги по назначению, да и Снэйку охота отомстить за позор. В общем, даже если завтра у тебя ничего не получится, не печалься – мы о тебе не забыли. И клянусь честью, мы тебя вытащим. Обязательно.
С этими словами Раптор взобрался на подоконник, распахнул кожаные крылья и исчез в ночи. Ни прощального объятия, ни удара копытом в копыто, как принято у пони – просто взял и скрылся.
Но обещал вернуться – и вернуться с подмогой. Ложась обратно в постель, Бастер думал, а так ли ему хочется снова влиться в драконью жизнь. Банда, рейды, жухлая трава вместо еды, битвы с грифонами и разорение чьих-то уютных домов. Желал ли он к этому возвращаться? Тяжёлый вопрос. И отнюдь не риторический. Бастеру придётся на него ответить.
И уже очень скоро – он чувствовал это.