Полярная повесть
Глава 4
– Да нет, ты попробуй!
– И не подумаю.
– Зря. Не сэндвич с ромашками, конечно, но тоже неплохо.
– Как ты можешь это есть? Меня сейчас вырвет.
– А куда деваться? Нет, серьёзно, попробуй – если заткнуть нос, то вполне терпимо, а потом привыкаешь.
– Заткнуть нос, говоришь?
– Угу. Вот так – заодно и не видно, что ешь. Можешь даже закрыть глаза и задержать дыхание.
– Какая мерзость… Уф.
– Ну как?
– Дай отдышаться… Фух, какая же всё-таки дрянь, а?
– Либо мы сейчас доедаем то, что осталось, и я добираюсь до вершины гряды, либо мы так и останемся без ягеля.
– Ягель, конечно, аргумент, но почему я-то должна это есть? Съешь сама, и вперёд…
– Ишь ты какая хитрая, а потом с голодухи съешь всё, что я принесу? Нет уж. Давай-давай, тут немного осталось. Кусочек за маму…
– Уф… Нет, погоди, погоди…
– Всё-всё, уже всё. Видишь, не так уж и плохо.
– Ну не знаю… Уф… Нет, оно, конечно, лучше, чем лежать голодной…
– Я же говорила!
– Там, случайно, ещё нет?
– Есть, конечно. Я специально отложила, на случай, если ты всё-таки распробуешь. Держи, вот.
– Это всё мне? Нет, я так не могу. Держи половину!
– Спасибо, но я действительно наелась. Сейчас полежу немного и пойду за ягелем – надо успеть, пока светло.
– Спасибо тебе. Если бы не ты…
– Если бы не я, ты бы уже прошла половину пути до зимовья. Давай не будем об этом?
Майлз проснулся, дрожа, и не сразу сообразил, что во сне сбросил одеяло на пол и сильно замёрз – его трясло от увиденного. Уже вторую ночь подряд ему снились пропавшие Поул и Снежинка, и он не знал, что делать с этими снами. Рассказать Грейхуфу? Бесполезно, он только поднимет его на смех. Сейл? С ним Майлзу хотелось обсуждать свои сны в последнюю очередь. Роуз?..
Выглянув в окно, он увидел, что начало светать, но за оконным переплётом нельзя было разглядеть ничего – там царила светло-серая мгла. Поёжившись, Майлз накинул на спину лежавшее на полу одеяло, вышел в коридор и спустился в камбуз. Там было пусто и темно, и он подбросил в печь пару кусков угля, подсвечивая себе рогом. Внутри ещё что-то тлело, и он посидел немного, раздувая огонь. Наконец, подёрнувшиеся пеплом уголья заалели, на них появились ярко-красные пятна, которые постепенно расползлись по новым кускам угля. Удовлетворённо кивнув, Майлз посидел ещё, пережидая приступ головокружения от частого и глубокого дыхания, и встал, чтобы набрать чайник и поставить его на печь. Пока тот грелся, Майлз дремал, прислонившись к столу и завернувшись в одеяло – ему стало тепло, и когда чайник зашипел, готовясь вскипеть, он даже не сразу сообразил, что теперь надо делать. Стряхнув сонливость, он достал кружку и всыпал в неё порцию чая – варить кофе он не умел, точнее, делал это до того отвратительно, что сам же не мог пить то, что получалось. Заварив чай, он вернул чайник на печь и побрёл на палубу, забросив по дороге одеяло в свою каюту.
Наверху Сейл закончил записывать показания лага, с которым летал на край ледового поля один из вахтенных пегасов, и перевёл взгляд на карту. Выходило, что скорость дрейфа увеличилась, и теперь они находились в пятнадцати милях к северо-востоку от того места, где «Морской конёк» попал в ледяной плен. Если ветер не переменится, к вечеру они потеряют всё пройденное за прошлый день расстояние и снова окажутся на семьдесят шестой параллели. Он спрятал мордочку в шарф, поёжился и подошёл к метеорологическому посту.
Занимавшийся на востоке бледный рассвет почти не принёс улучшения видимости – снег валил теперь плотной стеной, не позволяя разглядеть что-либо дальше собственного носа. Температура упала на несколько градусов, а ртуть в барометре опустилась до пятой линии, показывая, что погода в ближайшие дни останется такой же отвратительной; штормгласс, напротив, был почти прозрачен и намекал, что скоро будет солнечно. Сейл покачал головой, снова поёжился и открыл журнал, чтобы записать показания приборов. Несмотря на то, что метеопост был защищён от ветра и дождя просторным навесом, снег каким-то непостижимым образом попадал и сюда, и Сейлу приходилось сдувать снежинки со страницы, записывая на ней свинцовым карандашом: «…давление: пять линий, ветер от южного до юго-юго-западного, шесть баллов с порывами до восьми…»
– Доброе утро! – Сейл не расслышал шагов Майлза за завыванием ветра, и отреагировал на приветствие с небольшим запозданием, заканчивая фразу и закрывая журнал.
– Доброе, если, конечно, его можно назвать добрым, – он прятал усмешку в складках шарфа, а интонацию было не разобрать – помимо свиста ветра в снастях и шелеста снега, к шуму добавлялось хлопанье навеса прямо у них над головами. Майлз высунул нос из воротника и спросил:
– Вахта без происшествий?
– Пока без, – Сейл вышел на мостик и посмотрел на снасти, – но влажность повысилась. Начинается обледенение. Примерно через пару часов вам надо будет очистить такелаж.
Майлз поднял голову и увидел начавшие провисать ванты грот-мачты – дальше с мостика не было видно, но и того, что он увидел, было достаточно, чтобы понять – обледенение взялось за «Морского конька» всерьёз. Если ничего не предпринять, вскоре на каждом тросе, на каждом фале и лине намёрзнет по несколько десятков фунтов льда, и такелаж оборвётся под его весом – а может, не выдержат и реи . Майлз прикинул объём работ и вздохнул. Сейл ободряюще подмигнул ему и сказал:
– Что делать – молодым всегда достаётся всё самое интересное! Ладно, пойду спать, авось к началу моей вахты вы с Роузом уже утопите эту посудину, и мне останется только сказать с умным видом: «Я же говорил!»
Посмеявшись, он хлопнул Майлза по плечу и спустился вниз. Из печной трубы валили густые клубы дыма – Пейстри развела огонь по-настоящему и начала готовить; прошлая вахта, беззастенчиво проспавшая всю ночь, потихоньку выбиралась на палубу и осматривала корабль, поправляя сбитые ветром снасти и разгребая образовавшиеся заносы, чтобы чем-то занять время до завтрака. За спиной у Майлза хлопнула дверь, и голос Грейхуфа, хриплый спросонья, поинтересовался:
– Уже приняли вахту?
Майлз повернулся к капитану и ответил:
– Да, сэр!
– Доложите обстановку, – проворчал тот, подходя к фальшборту и заглядывая вниз. Там, под бортом корабля, за белой пеленой несомого ветром снега, плескалась непроглядно-чёрная вода. В небольшом бассейне, ограниченном ледовыми полями, волне было негде разгуляться, но ветер был достаточно силён, чтобы создать толчею у подветренного края, к которому был пришвартован «Конёк». Грейхуф посмотрел на хронометр и повернулся к Майлзу.
– Ну же?
Второй помощник перевёл дыхание и выпалил:
– Утренняя вахта без происшествий, капитан, сэр! – прядь тёмно-фиолетовой гривы упала ему на глаза, он отбросил её и продолжил: – Началось обледенение, но пока оно незначительно; первый помощник Сейл рекомендовал приступить к очистке снастей через пару часов. Погода – сами видите, циклон, сэр…
– Да уж вижу, – Грейхуф подошёл к нактоузу и заглянул в вахтенный журнал. – Сколько составил дрейф за ночь?
Майлз запнулся – Сейл не сказал ему, а посмотреть он не успел. Грейхуф раздражённо кашлянул и сказал:
– Так сколько?
Майлз зажмурился и выпалил:
– Не знаю, капитан, сэр!
Грейхуф усмехнулся краешком рта и сказал:
– Хорошо, что вы имеете мужество это признать. Так вот, «Конёк» отнесло к северо-северо-востоку уже на пятнадцать миль. Надо выбираться из этой ловушки.
Майлз кивнул.
– Так точно, сэр! Я предлагаю заложить малые заряды, а потом попытаться пробить дорогу корпусом «Конька».
– Удивительно! – Грейхуф посмотрел на него, сощурившись, и вернулся к разглядыванию карты. – А я-то считал Роуза наиболее безрассудным офицером на этом корабле.
Поставив на карте пару отметок, он подошёл к Майлзу и, встав рядом с ним, посмотрел на восток – в сторону всё ещё не закрывшейся полыньи. Помолчав немного, он посмотрел на хронометр и тихо сказал:
– Сейчас позавтракаем – и действуйте. Очистку корабля я поручу подвахтенным. Задача вашей вахты – пробить нам дорогу на волю.
Майлз кивнул и ответил:
– Сделаю всё, что в моих силах, сэр!
Грейхуф покивал:
– Да уж знаю. А теперь пойдёмте-ка вниз – Пейстри наверняка уже накрыла на стол.
После завтрака Майлз собрал вахтенных, и, детально объяснив, что ему нужно, отправил их долбить шурфы. Сам он вместе с Миком спустился в пороховой погреб за динамитом. В прошлый раз на взрывные работы ушёл один ящик из имевшейся на корабле дюжины; теперь он думал обойтись десятком шашек. Переложив динамит в сумку, они осторожно поднялись на палубу. Нести его по шаткому трапу в ветреную погоду было бы слишком рискованно, и Мик собрался было подняться с сумкой в воздух. Майлз, который в этот момент отвернулся, прикидывая, как быть, едва успел остановить его.
– Стой! Ты с ума сошёл! Первый же сильный порыв – и ты вместе с сумкой упадёшь на лёд. Подожди, я сам спущу её.
Осторожно подняв сумку, он перенёс её через борт и опустил вниз, но поставить на лёд не решился – за снежной пеленой он не видел, сколько оставалось до поверхности, и замер, удерживая её по возможности неподвижно. Мик, сбежав по трапу, схватил сумку и крикнул:
– Отпускай!
Переведя дух, Майлз оборвал заклинание и спустился на лёд вслед за Миком. Подвахтенные во главе с капитаном уже приступили к очистке снастей от наледи, и Майлз слышал звон падающего с высоты льда всю дорогу до ближайшей от корабля скважины. Её делали на расстоянии примерно в пятьдесят ярдов от «Конька», как и велел Майлз, и он, остановившись, залез в сумку, достал одну шашку и сказал:
– Довольно, ребята. Если закопаться глубже, взрыв просто уйдёт вниз.
Земные пони и пегасы, долбившие шурф, расступились, давая ему место; Майлз осторожно опустил динамит в узкую скважину и жестом велел Мику идти к следующей скважине. Сам он задержался, быстро заполнив скважину осколками льда и сплавив их воедино мгновенным усилием. Догнав Мика, он спросил:
– Не тяжело?
Матрос благодарно улыбнулся и невнятно – рот его был занят ручками сумки – ответил:
– Нет, м-м, ничуть!
Майлз кивнул и ускорил шаг. У следующей скважины они увидели только Тома и братьев Мак-Милланов, которые, впрочем, втроём справились ничуть не хуже, чем остальные – большими группами. Майлзу оставалось только одобрительно ворчать, закладывая динамит в идеально отвесную, с гладкими стенами скважину. Сюда он заложил три шашки – расстояние до корабля было достаточно большим, чтобы не опасаться его повредить. Замуровав и её, он зашагал дальше. В плотной снежной пелене начали появляться просветы, и он поднял голову, придерживая край капюшона, чтобы не подставить мордочку ветру. Облаков не было видно, но – возможно, ему это только показалось – вокруг стало немного светлее. Он повернулся к Мику и спросил:
– Как думаешь, это, – он ткнул копытом вверх, – надолго?
Мик осторожно опустил сумку на лёд вдалеке от работавших кирками матросов – они уже подошли к последней скважине – и ответил:
– М-м, не уверен, что моим ощущениям можно доверять…
– А всё-таки? – Майлз подошёл чуть ближе и ободряюще улыбнулся. Мик робко улыбнулся в ответ и сказал:
– Мне кажется, что погода не улучшится ещё как минимум пару дней. Но я не учёный…
Он замолчал, смешавшись; Майлз смотрел, как он краснеет, и наконец сказал:
– А вот штормгласс считает по-другому.
Мик совсем смутился и пробормотал:
– Но штормгласс, он же просто непонятная штука, которая работает непонятно как…
Майлз кивнул и сказал:
– Именно поэтому я и спросил тебя. Барометр показывает одно, штормгласс – другое, а ты всё-таки пегас…
Мик кивнул и сказал чуть более уверенно:
– Но, с другой стороны, не просто же так их… ну, то есть штормглассы… используют до сих пор. Говорят, они работают благодаря магии солнца… м-м, не совсем, то есть, солнца…
Он пробормотал ещё что-то и окончательно умолк, смущённо глядя себе под ноги. Так и не дождавшись продолжения, Майлз тихонько улыбнулся и, повернувшись, пошёл к матросам, пробивавшим шурф.
– Ну как, готово?
– Почти! Вот ещё пару ударов, – молодецкое уханье, прервавшее эту фразу, и взлетевшая к небу кирка заставили Майлза шарахнуться в сторону, спасаясь от удара по голове, – и всё. Во!
Аккуратно уложив оставшиеся шашки, которые теперь покоились на дне скважины, как яйца в гнезде, Майлз замуровал и её. Велев матросам возвращаться на корабль, он зашагал следом за ними, проверяя по дороге готовые к подрыву шурфы. Дойдя до трапа, он удостоверился, что все поднялись на борт, и крикнул:
– Капитан, сэр, вы уже завершили очистку снастей?
С юта послышался голос Грейхуфа:
– Закончили, я отправил всех в кубрик. Можете приступать!
Майлз перевёл дух и повернулся в ту сторону, где покоились подо льдом готовые расцвести мгновенными вспышками заряды. Первым предстояло взрывать самый дальний из них, и он привычно напрягся, готовя заклинание. Посмотрев в сторону «Конька» – просто так, чтобы глянуть на что-то, не относящееся к делу, и быстрее сосредоточиться – он автоматически перевёл взгляд на тёмную воду, которая пошла некрупной рябью от очередного порыва ветра… Только вот от ветра ли? Сквозь летевший плотной стеной снег снова показалось что-то – что-то чуть более тёмное, чем вода, и издавшее едва слышимый за воем ветра плеск; вот ещё раз, и ещё…
Подойдя к краю льдины, Майлз, ещё толком не понимая, что он видит, заметил какое-то движение, увидел, как из воды одновременно поднялись два огромных хвоста, плеснули и снова исчезли, и тут он внезапно разглядел – видел-то он их и раньше – трёх или четырёх китов, лежавших в воде совсем рядом с «Морским коньком». Смахнув налипший на ресницы и мешавший смотреть снег, он посмотрел внимательнее, и увидел – дальше вдоль края бассейна – ещё один плавник, и ещё, и ещё…
Из ступора его вывел окрик с мостика – Грейхуф, высунувшись из-под навеса, прокричал:
– Майлз, вы там заснули, что ли? Взрывайте немедля!
Он отвёл взгляд от отдыхавшего рядом с кораблём стада и крикнул:
– Не могу, тут киты, сэр!
– Где? – Грейхуф подошёл к борту, свесился вниз и воскликнул: – Тысяча вендиго, киты!
Этот возглас, вероятно, был слышен даже на баке; во всяком случае, все матросы высыпали на палубу, торопясь взглянуть на нежданных гостей. Майлз снова посмотрел на лежавших в воде гигантов – казалось, они просто спят, или, во всяком случае, отдыхают. Разумеется, взрывать оставшиеся заряды сейчас было нельзя, и он в растерянности посмотрел на Грейхуфа. Его силуэт какое-то время оставался неподвижным, после чего он скомандовал:
– Вахтенным приготовиться, будем их отгонять! Больше шума, ребята – тащите вёсла, багры, что угодно, чем можно громко бить по воде.
Команда, предвкушая развлечение, разбежалась по подпалубным помещениям и шлюпкам, извлекая на свет самые неожиданные приспособления и снасти для производства шума. Майлз, понаблюдав за поднявшейся на корабле суетой, посмотрел в воду ещё раз и крикнул:
– Отставить отгонять китов! Смотрите, смотрите все!
Словно по команде, дремавшие в воде гиганты ожили, зашевелились и выстроились в ряд вдоль северного края полыньи, в которой стоял «Морской конёк». Майлз, чувствуя, как мурашки бегут по спине, и зная, что сейчас станет свидетелем чего-то необычайного, крикнул:
– Смотрите же!
Но матросы и офицеры и без его криков замерли на корме, глядя во все глаза. Даже Пейстри, покончившая с мытьём посуды, выбежала наружу – её розовая грива была хорошо видна среди серых и зелёных капюшонов матросских штормовок.
Киты, выстроившись в линию, какое-то время лежали неподвижно; только из выставленных из-под воды дыхал вырывались время от времени высокие фонтаны, тут же смешивавшиеся со снегом. Затем самый большой из них издал какой-то почти неслышимый на поверхности звук – протяжный, низкий зов, ни на что не похожий, раскатился под водой, и Майлз, стоявший совсем рядом с кромкой льда, услышал его – скорее телом, чем ушами, и содрогнулся от звучавшей в нём силы – и печали. Повинуясь ему, стадо единым усилием, так же, как тогда, когда оно шло мимо плясавшего на волнах вельбота, подалось вперёд, киты упёрлись лбами в северную льдину и заработали хвостами. Вскипела вода; изумлённые возгласы матросов потонули в шуме и плеске, и Майлз поспешил отойти назад, чтобы его не окатило. Послышался ещё один низкий стон, и Майлз, не веря своим глазам, увидел, как совсем рядом с «Коньком» снова открылся исчезнувший после смещения льдов проход.
В чувство его привёл окрик с мостика: Роуз торопил механиков, веля им спешно разводить пары. Не отрывая взгляда от небывалого зрелища, он почти на ощупь поднялся на борт и пробрался на ют, уворачиваясь от бежавших ему навстречу вахтенных, которых спохватившийся Грейхуф отправил на бак с баграми – нельзя было терять ни секунды. Кто-то затащил на борт трап, Майлза толкнули и обругали, в суматохе не разглядев, что это второй помощник, пегасы из мачтовой команды свернули швартовы и вернулись на корабль как раз вовремя – трое единорогов-механиков объединёнными усилиями раскочегарили топку в считанные мгновения, и «Конёк», вальяжно качнувшись, отвалил от временного причала, направляясь к востоку. Майлз как раз добрался до мостика, и успел махнуть скрывавшимся за снежной пеленой спинным плавникам и хвостам морских гигантов; они, наверное, не видели этого, да и ни к чему им были прощальные благодарности какого-то единорога. Повернувшись к Грейхуфу, Майлз потрясённо выдохнул:
– Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное, сэр?
– Нет, – покачал головой Грейхуф. Он подошёл к Роузу и скомандовал:
– Отправляйтесь на бак, будете лично руководить проводкой. Майлз, становитесь к штурвалу – здесь нужна точность и осторожность.
Выполнив команду, Майлз глянул вперёд и понял, что управлять кораблём в такую метель – выше его способностей; не было видно ни зги, и он отчаянно воскликнул:
– Капитан, сэр, я ничего не вижу!
– Держите штурвал прямо и слушайте Роуза. Я что, по-вашему, просто так отправил его вперёд?
Словно в подтверждение его слов, с бака донёсся крик штурмана:
– Право руля, и держи, держи ровно!
Майлз навалился на штурвал, и корабль нехотя повиновался, едва уклонившись от столкновения с торчавшим из края канала, словно таран, ледяным выступом. Грейхуф, самодовольно посмеиваясь, подошёл к задней части мостика и заглянул вниз. Его расчёт оправдался – помимо штурвала, фиолетовым сиянием магии Майлза был охвачен и сам руль «Конька»; тяжёлое, окованное медью деревянное перо его теперь двигалось из стороны в сторону куда быстрее обычного, позволяя кораблю совершать манёвры, на которые он не был способен под управлением кого-то другого. Вернувшись на место, Грейхуф одобрительно сказал:
– Так держать, Майлз. Вы талантливый моряк, и отдаётесь этому делу целиком, пусть даже не всегда зная об этом.
Майлз бросил на него недоумённый взгляд, тут же вернувшись к напряжённому созерцанию творящегося на баке. Вот Роуз поднял левое копыто, и через мгновение послышался его крик:
– Бери влево, влево, Майлз, ради всего святого!
Тело единорога подалось в сторону – он не замечал этого, пытаясь как можно быстрее сманеврировать, и вновь корабль благополучно миновал узкое место, не задев край канала. Одобрительные возгласы матросов, которым это экономило массу сил, Майлзу были не слышны, да и не до того ему было. Утерев струившийся из-под капюшона, несмотря на мороз, пот, он застыл, ожидая новой команды, но в этот момент раздался восторженный крик: «Вода!», и из снежной круговерти соткался силуэт Роуза, который даже решился взлететь, несмотря на пургу.
– Капитан, сэр, мы вышли на чистую воду! Правда, всё равно не видать ни зерна, и куда идти – непонятно, – радостно отрапортовал он, вытянувшись в струнку.
Грейхуф хохотнул и скомандовал, повернувшись к Майлзу:
– Право руля, курс зюйд-зюйд-ост! Приводите его к ветру, Майлз, пойдём без парусов. Не переживай, Роуз, видать, не видать, мы знаем своё положение, и знаем, куда нам нужно попасть. Пойдём кратчайшим курсом, и пусть нам сопутствует удача!
– Сэр, киты, кажется, всё ещё тут! – крик с бака заставил Грейхуфа прерваться, и они с Роузом подошли к фальшборту.
– Действительно! – Роуз обернулся и замахал Майлзу: – Отдай уже штурвал Тому и иди сюда!
Передав управление вахтенному рулевому, Майлз присоединился к ним и посмотрел вниз. Стадо следовало за кораблём, не отставая и не приближаясь, и Грейхуф пробормотал:
– Они что, хотят награды?
Роуз расхохотался и ответил:
– Не похоже. Глядите!
Киты повернули вправо, в сторону далёкого берега, и пропали из виду. Майлз пожал плечами и сказал:
– Возможно, они просто хотели попрощаться?
Грейхуф пожевал губами, не зная, что ответить, но тут Роуз крикнул:
– Смотрите, они возвращаются!
Из воды совсем рядом с «Морским коньком» показалась гигантская спина; вот кит повернулся набок, посмотрел на выстроившихся вдоль борта пони и, помахав им плавником, снова отвалил, повернув направо.
– Сэр, по-моему, они пытаются вести нас за собой.
Грейхуф нахмурился и сказал:
– Идти в такую погоду к берегу, не зная ледовой обстановки и не видя дальше собственного бушприта – а главное, удаляясь от нашей цели? Нет уж, они, может, и помогли нам выбраться, но здесь я капитан, и куда идёт этот корабль, решаю я, а не какие-то морские звери. Так держать, Том!
– Капитан, сэр, я могу быть неправ, но мне кажется…
– Так дуньте через плечо, чтоб не казалось! – Грейхуф отвернулся, сбежал с мостика и исчез за дверью в подпалубное помещение. Роуз покачал головой и тихо сказал:
– Нервничает старик. Я заметил – он почти перестал спать, и постоянно носится со своим хронометром. Впрочем, его можно понять – тут каждый час на счету, а нас и так отнесло к северу, и ты ещё со своими дурацкими идеями… Нет, то есть, ты не подумай, если бы спросили меня, я бы тоже пошёл за китами – один раз они нас уже выручили, может, помогли бы и теперь?
Майлз вздохнул и ответил:
– Это ещё ничего. Представляешь, что было бы, расскажи я ему про свои сны?
– Какие? – Роуз в упор посмотрел на друга; в его глазах плясали любопытные огоньки. Майлз осторожно сказал:
– Мне уже вторую ночь снятся мисс Эпплбарн и мисс Коут – будто они где-то на берегу, вдвоём, больше там никого нет, и они все израненные и обмороженные, а у Сноуболл… – он запнулся, но всё-таки договорил, – нет ноги. И они раз от раза становятся всё слабее и слабее, им нечего есть, и они едят всякую… всякое… – он смешался и замолчал. Роуз смотрел на него во все глаза, и Майлз, знавший его любовь к мистике и особенно к детским страшилкам, уже начал жалеть, что заговорил об этом. Наконец, пегас поправил ворот свитера, присвистнул и сказал:
– Да, с таким к Грейхуфу лучше не соваться. Наш старик всякие сны и знамения на дух не переносит, хотя казалось бы – в его поколении каждый второй моряк верит в морских пони, тритонов или ещё какую нечисть. Слушай, а тебе… Ну, во сне… Не понятно, где они могут быть?
– Нет, – покачал головой Майлз. – Я просто вижу их… Ну, как бы немного со стороны. Да и вижу-то не всегда – иной раз я просто вроде слышу их голоса, как они говорят между собой… У Поул что-то со спиной, и… – он запнулся, подумав, что начал говорить о событиях из снов как о реальных, и не сразу продолжил. Собравшись с мыслями, он опустил голову и закончил: – Словом, я пока не знаю, как к этому всему относиться, но вот что я могу сказать точно – мне очень и очень не по себе.
Роуз ободряюще коснулся его плеча и сказал:
– В конце концов, это, может, просто оттого, что ты постоянно о них думаешь. Ты у нас натура чувствительная… – он хихикнул и закончил:
– Словом, поглядим, что будет дальше. Ох, ты только посмотри на время! Чья-то вахта закончилась, и началась моя. Так, а не пойти ли тебе подремать? Всё-таки поработать на своей тебе пришлось очень и очень основательно, вон, даже глаза ввалились.
Майлз и вправду чувствовал себя уставшим – он потратил массу сил, выводя корабль из ледяного плена, и, хотя и не хотел уходить с палубы сейчас, понимал, что нуждается в отдыхе. Кивком поблагодарив Роуза за заботу, он спустился с мостика и, войдя в свою каюту, лёг, даже забыв укрыться одеялом – впрочем, сейчас, когда тёплый воздух из камбуза и машинного отделения подавался в жилые каюты, в этом не было нужды. Уютное покачивание корабля на невысокой волне, ровный стук машины двумя палубами ниже и шелест ветра за окном навевали сонливость, странно сочетавшуюся с чувством уверенности в том, что теперь всё будет хорошо, и Майлз уснул с улыбкой.
Наверху Роуз подошёл к рулевому, глянул на компас и, одобрительно кивнув, отправился на бак – дать указания вперёдсмотрящему. Когда он вернулся на мостик, он нос к носу столкнулся с Грейхуфом, который, попросив у Пейстри чашку кофе, возвращался в свою каюту. Роуз отрапортовал:
– На вахту заступил! Корабль идёт прежним курсом, всё так же не видать ни зги, но я согнал вперёдсмотрящего с марса и велел ему сидеть на бушприте – хотя при нашей нынешней скорости это нам всё равно не поможет. Это же вы велели идти полным ходом, сэр?
Грейхуф кивнул и пробурчал, огибая стоявшего на дороге штурмана:
– Я, я, – уже пройдя мимо Роуза, он обернулся и добавил: – И если вздумаешь осторожничать – отстраню от несения вахт.
Роуз кивнул и сказал, оглянувшись через плечо:
– Не буду. Но мы действительно рискуем.
Грейхуф ответил, уже открывая дверь своей каюты, так что Роуз едва его расслышал за воем ветра:
– Время, Роуз. Время.