Иллюзия разума

Глава 3.

Итак, несмотря на отсутствие времени, ленивость и сессию, я таки дописал третью главу! Yay!

Отсвечивая туманным ореолом атмосферы, чужая и неизведанная планета огромным темным лоскутом висела под маленькой щепкой человеческого космического корабля, похожего на плавающее в невесомости сооружение неизвестного архитектора. Наш новый дом под гордым именем IRV InterFalcon больше всего напоминал телебашню, какими когда-то гордилась всякая уважающая себя столица. В общем-то, эту конструкцию, созданную усилиями экономик нескольких стран, сложно было бы сравнивать с воображениями прошлых поколений о виде космических звездолетов. Все выдумки о червоточинах в пространстве и варп-двигателях, которыми грезили мечтатели многих поколений, так и остались жить на страницах фантастических романов и в кадрах кинофильмов, потому нашим инженерам пришлось опираться лишь на доступные достижения новейших исследований в области физики. Как бы там ни было, неказистый модульный конструктор из уже освоенных в производстве блоков, предназначенных для орбитальных станций, и близко не напоминал изящные линии сверхсветовых крейсеров из футуристических вселенных. Массивный блок ускорителей, состоявший из двигателей, огромных секций охладительных установок и шарообразных топливных баков, продолжался длинным и хрупким шпренгелем, что на своем конце имел небольшой обитаемый блок, грузовые секции, а также бублики командного и анабиотического отсеков. Все это венчалось защищенным при помощи золотистого «зонтика» модулем спускаемого аппарата, который должен был доставить нас сначала на поверхность, а затем и обратно на орбиту. Тем не менее, постройка даже такого корабля стоила немалых сил и средств не только для государства, но и для человека в целом – ведь многое нужно было создавать с абсолютного нуля. Из-за огромных габаритов секцию ускорителей и установок охлаждения пришлось собирать прямо на орбите, для чего была построена специальная обитаемая станция, которая принимала с Земли готовые элементы конструкции и далее проводила их монтаж на своеобразных стапелях. Для нового детища спустя многие годы неуверенных шагов и виляний вновь была открыта программа по созданию серии многоразовых челноков, которые бы позволили производить непрерывную доставку частей корабля на орбиту и в перспективе отказаться от использования неудобных для сознания налогоплательщика русских грузовиков, которые за все это время так и остались самым дешевым способом забросить на небо пару десятков тонн оборудования. Правда, в конце концов, после многочисленных громких заявлений, вся затея с челноками была аккуратно упакована в максимально неброскую папку и без лишнего шума задвинута в самый дальний ящик стола – настолько крупной суммы на новые игрушки в карманах американцев найти не смогли. В итоге, спустя полтора года сложной и местами опасной работы, первый в истории человечества межзвездный корабль был испытан на прочность символической «бутылкой шампанского» и выведен на дальнюю точку орбиты, чтобы уже через два месяца отправиться в свой далекий путь — покорять космические пучины с человеком на борту. Этот первый полет мы сравнивали с полетом Юрия Гагарина, который не взирая на все опасности и сложности отправился в космос, и первым из всех землян увидел всю красоту своего родного дома. Поэтому нет ничего удивительного в том, что капитан Миллер стал героем уже лишь только за то, что оказался в нужное время в нужном месте.

Ну а прямо сейчас героями становились мы. Где-то там, на расстоянии триллионов километров отсюда, в нашем родном краю, затерянном среди миллиардов космических пылинок, от нас ожидали весточки миллионы людей. Конечно, прошло немало времени, и, скорее всего, эйфория от этого полета в головах основной массы населения уже давно развеялась, но… Честно говоря, именно поэтому страшно хотелось верить, что о нас никто не забыл. Разум попросту отказывался воспринимать тот факт, что здесь, в этом самом месте и в это самое время нас было всего семеро. Мизерный кусочек человечества, состоящий из двух измотанных членов экипажа и пятерых коматозных астронавтов, выглядевших похуже некоторых мертвецов – более совершенно никого рядом с нами не было. Это понимание пока что существовало лишь где-то на границе сознания, практически сразу уплывая вдаль, лишь только стоило занять свой разум — примерно как бывает в первое время после смерти близкого человека, когда стараешься убедить себя, что он просто ушел и скоро вернется… Казалось, будто мы не в чертовой заднице вселенной, а где-нибудь около родной Земли. Словно прямо под нами находится полно народу, над головами которого мы неспешно пролетаем, полно тех, кто готов прийти на помощь в случае необходимости и тех, с кем можно просто поговорить. Но как бы тяжело это не осознавалось, внизу находилась практическая пустота отсутствия цивилизации. Не было ни забитого радиоэфира, ни Интернета, ни сотен тысяч наблюдателей, ни привычных огней ночных городов, ничего подобного. И случись что, никто не придет к нам на помощь… Одним словом, настоящее понимание произошедшего можно будет ощутить только спустя какое-то время, и от того было немного боязно – а что если нахлынет эта жуткая гамма чувств, от которых не захочется никакой жизни? Впрочем, было бы слишком глупо чего-то бояться, находясь отныне в точке назначения, ибо каждый из нас знал на что шел и четко осознавал все риски. По крайней мере, так казалось еще тогда, на Земле…

Спустя положенное количество процедур я наконец смог покинуть место своего пятилетнего заточения и обрел настоящую свободу. Мы успели взглянуть друг на друга, переодеться, обсудить наши впечатления, посмеяться и даже посмотреть через бортовую камеру на висевшую рядом планету, которая, правда, ничем пока что не впечатлила – на поверхности царила ночь и все красивое находилось с обратной ее стороны. Разве что местные солнца оставляли двоякое впечатление – они казались вроде бы подобными нашему привычному светилу, но, в то же время, их количество и иной спектр вызывали ощущения некой отчужденности. В конце концов нас отправили по своим «каютам», чтобы мы могли окончательно прийти в себя и заодно ознакомиться с разнообразными деталями будущей работы. На самом деле, каютой это можно назвать только с иронией, так как места в жилом отсеке было очень немного. По все четыре стороны основного проема, где мы передвигались, были обустроены своеобразные закрытые ниши, в которых и располагались личные места для каждого члена команды. Больше всего это напоминало ящик или будку, которая закрывалась от прохода жесткой шторой. Внутри было тесновато, но зато каждый мог уединиться для каких-то личных дел вроде сна или отдыха. Здесь был спальный мешок, несколько компьютеров, небольшой шкаф для личных вещей и уютная лампа. Всего таких «будок» было восемь, но так как одна оставалась необитаемой, то ее превратили в кладовую, забросав до верху разносортными полезными вещами. И вот теперь я рассматривал то, что заменит мне родной дом на ближайшие месяцы. Как оказалось, за все время своего присутствия на орбите, зонд, оставленный здесь в прошлый раз экспедицией Миллера, проделал огромную кучу работы, так что теперь нам приходилось разгребать эти терабайты информации едва ли не круглосуточно. Отснятого материала было столько, что его бы наверняка хватило на полноразмерную копию планеты из десятков и сотен тонн отпечатков — прямо сейчас в редакторе можно было склеить подробную модель и спокойно путешествовать по виртуальной Пандоре. И если первые снимки я старался как можно внимательнее рассматривать и анализировать, то уже спустя несколько сотен изображений поверхности планеты, я зажал пальцем сенсор и просто смотрел на пеструю ленту из мелькающих картинок, параллельно стараясь съесть свою порцию первого после пробуждения обеда, состоявшего из какой-то легкой каши, кучки крекеров и витаминизированного напитка. На удивление каша оказалась вкусной, и чем дальше я ее ел, тем вкуснее она становилась, настолько, что приходилось бороться с приступами жадности. Впрочем, принимать пищу в условиях невесомости было вовсе не так здорово, как мы к этому привыкли на Земле – приходилось буквально заталкивать в себя каждую ложку вязкой массы, ожидая пока этот комочек окажется в желудке. Одним словом, никакого удовольствия, кроме вкуса и чувства насыщения получить не удалось, хотя большего, в общем-то, и не требовалось. Впервые мелькнула мысль, что сильно хочется сесть за нормальный стол и вооружиться нормальной тарелкой.

К сожалению, обед помог не особенно. Состояние стало совершенно ужасным – хотелось просто забиться в свою «будку» и закрыться от всех спальным мешком и шторой, лишь бы никто не трогал. Воодушевление, которое одолевало меня до тех пор, пока я не покинул анабиотический блок, моментально испарилось, лишь только я начал совершать простейшие физические упражнения и ощутил всю прелесть гравитации. Вместо ожидаемого чувства приятной усталости на организм упала наковальня ощущения совершенной разбитости. Да и выглядел я не особенно хорошо, мягко говоря. Рэй и Оуэн, две наших не смыкавших глаз няньки, как мы их назвали еще до полета, в шутку намекнули, что в зеркало лучше было бы не смотреть как минимум первую неделю после пробуждения. Особенно это касалось нашей лучшей части команды, которой была русский биолог с красивым именем Татьяна и сложной фамилией Шебзухова — она сейчас и вовсе выглядела словно ведьма из колодца, сходство с которой девушке придавали длинные волосы, торчавшие от невесомости в разные стороны. Впрочем, на самом деле все было не так страшно – привести организм в порядок можно было за сравнительно быстро, и мы были просто обязаны это сделать как можно скорее, ибо торчать на орбите в то время, когда основная работа предстояла внизу, было бы настоящим преступлением против всех тех усилий, что на нас были затрачены.

Спустя пять часов после пробуждения, ровно в тот самый момент, когда я вновь захотел чем-нибудь заняться, в ухе прозвучал строгий голос Рэя Бобко, командира корабля, который уже буквально через минуту, пока я еще даже не успел окончательно выпутаться из спального мешка, заглянул в каждую «будку», в которых в данный момент мы отдыхали. Оказалось, он захотел лично провести краткий брифинг и восполнить в памяти все вероятные дыры и пробелы, которые могли возникнуть в голове за все время «спячки». Ну а чтобы зря не тащить всех в тяжелый для нас командный модуль, где царила гравитация, было решено провести это «мероприятие» прямо в жилом отсеке. Окинув взглядом все наше общество я невольно усмехнулся – «герои» выглядели настолько неважно, что мне было бы даже стыдно показать их публике, будь я президентом или кем-то в этом духе. Все-таки, Тане очень не доставало гравитации – даже резинка для волос не помогала…

— Ну что, ребята, как настроение? – бодро улыбнувшись начал Рэй, как только дождался, пока все найдут для себя место в тесноватом проеме, но ответом ему было лишь нестройное «нормально». — Итак, джентльмены…И дамы… Я рад что все в порядке и пока что все идет отлично, так что предлагаю не тянуть время и перейти к делу. – примирительно продолжил он. – Я понимаю, что всем хочется немного покоя, так что кратко пробежимся по основным задачам на ближайшее время. Говорить я буду нудно и долго…В общем, как умею. Потому попрошу внимательно выслушать и потом задавать интересующие вопросы.

Рэй достал из кармана планшет и развернул его, повесив в воздухе так, чтобы все могли видеть экран.

— Начнем с простого и самого общего. Миссия «Атлант-11» направлена сюда для подготовки к последующим экспедициям, потому в наши задачи входит сбор первичной информации о планете, ее обработка и систематизация, а также обустройство временной наземной исследовательской станции. Это первая часть нашей работы. Примерно половина ее будет проведена на орбите, то есть без высадки на поверхность. У нас сейчас есть уйма данных, собранных зондом, так что будет чем заняться. Далее. Вторая часть состоит в том, чтобы определить то, что, возможно, покроет все расходы на наше с вами путешествие. – он осторожно коснулся иконки на экране, на котором открылся какой-то снимок поверхности планеты с нанесенными зелеными метками. – Если кто-то не в курсе всех тонкостей, то основным интересом к этой планете стали данные о том, что вероятно здесь имеются некие источники сверхпроводников, которые необходимо определить. Я не знаю в виде чего они могут быть, физику в колледже никогда не любил, но вот здесь на карте указана область, где зонд обнаружил вспышки какого-то излучения. Эти данные были отправлены на Землю и уже давно должны быть там обработаны, но тут уж нам придется работать с ними самостоятельно. Скорее всего это и есть источники. Насколько мы с Оуэном поняли, это излучение в целом там постоянное, но иногда случаются вспышки, самая сильная из которых случилась незадолго до нашего старта, где-то около восьми лет назад. Сейчас мы находимся над выбранной точкой, это она вот тут на экране, куда уже были сброшены четыре аппарата, которые будут анализировать это излучение на самой поверхности. Заодно они исполняют роль радиоретрансляторов, чтобы у нас в дальнейшем не было проблем со связью. Посмотрим, как они сработают, каков будет результат. С этой частью все понятно? Вопросы?

Команда, понемногу входя в рабочее русло, ответила уже более слаженно и уверенно, но задать вопрос никто не решился.

— Окей, продолжим. – Рэй вновь коснулся экрана и на нем открылась картинка со снимком самой планеты и отмасштабированным кусочком какой-то точки на ней. – Вот здесь будет совершена высадка, но это будет нескоро, так что есть достаточно времени для подготовки. Если вкратце, то она находится южнее той области, где были те зеленые маркеры, так, чтобы вы не попали под эти вспышки и прочее. Их природа пока что не ясна, но лишний вред нам не нужен. Сейчас мы выбираем точные координаты для того, чтобы сбросить контейнеры. Судя по снимкам, местность там равнинная, думаю, что проблем с обустройством станции не будет. Остальные детали пока что оставим на потом. Теперь что то что относится к условиям работы внизу. – касание, и на экране возникла таблица с мелким текстом и парой диаграмм. – Это давали нам еще задолго до старта, должны помнить, но на всякий случай повторю самое важное, остальное изучите самостоятельно. В первую очередь, гравитация. Она на поверхности Пандоры ниже, чем на Земле, примерно на двадцать процентов. Это, в общем-то, хорошая новость, правда курс адаптации рассчитан на земную гравитацию, так что придется привыкать. Далее атмосфера. Она плотнее, чем земная, содержит больше кислорода, но газовый состав для дыхания без маски практически непригоден…

— А что насчет живности? – встрял Энди, наш техник. Кажется, он был поляком, или родился там — я точно не помнил, знал только, что он вечно поправлял, чтобы его звали Анджеем. – В смысле, газовый состав это ясно, а вот насчет того что нас ждет внизу…

— Так и знал, что это спросите. – усмехнулся Рэй. – Здесь я могу только пересказать то, что знает зонд, да вы и сами видели на снимках. Там есть много растительности, и по ней надо будет провести уйму работы. – он выразительно глянул в сторону Тани, которая тут же отвела взгляд и картинно вздохнула. – Есть то, что мы называем лесами, то есть массивы растительности, есть пустынные области, где растительности мало или совсем нет. По крайней мере, точка высадки находится в местности…Эм…Можно сказать, в лесостепи. То есть в стороне от будущей станции находится лесной массив, в остальном там нормально. Ну а по каким-нибудь животным у меня данных нет, возможно нам что-то передадут спущенные аппараты. Там есть камеры, датчики и прочее…

— Да, это мы и сами все увидим. – перебил Рэя голос сбоку. — А что насчет работы по первому времени? Там только по снимкам можно целый месяц сидеть.

Это наш руководитель, Ян Тагард. Славный парень, кажется, родом откуда-то из Флориды. На удивление, он совершенно не был похож на серфингиста, а учитывая его хобби в виде увлечения психологией, мне было вообще непонятно, откуда он взялся во Флориде, зачем там жил и в итоге стал астронавтом. Впрочем, психология была весьма полезной штукой, особенно когда ты находишься в миллиардах километров от дома.

— Так, вижу, что начались вопросы. – усмехнулся Рэй, потянувшись к планшету чтобы сложить его. — Насчет работы у нас пока что окончательный план не составлен, если честно. Во-первых, вам нужно пройти реабилитацию после анабиоза, это займет несколько недель. Где-то четыре-пять, у каждого по-разному. Пока вы будете этим заниматься, необходимо начать обработку данных от сброшенных аппаратов. Они возьмут пробы почвы, воздуха и тому подобное. Далее их анализ, и уже вы, как специалисты, будете работать с этими результатами. Первые данные мы должны получить через двое земных суток, поэтому у вас есть время изучить основные сведения о планете, которые зонд передал нашей бортовой системе. Так что пока о работе можно не переживать – спокойно отдыхаете и изучаете.

– Понял, значит будем ожидать. — кивнул Ян. – А почему мы привязаны к земным суткам? Кажется, куда логичнее перейти на местные.

– Да, это будет сделано, просто пока что привычнее считать земными. – развел руками Рэй. – Период полного оборота здесь составляет двадцать один час и сорок две минуты, так что спать придется меньше… — оборвавшись на полуслове он прижал гарнитуру к уху и едва ли не печально вздохнул. — Если больше вопросов нет, то на этом предлагаю завершить, Оуэн хочет что-то уточнить, якобы важное, так что давайте продолжим позже. Если что, я в командном модуле.

Вопросов не возникло, потому выслушав нестройные благодарности и прихватив планшет, Рэй устремился в командный модуль, бросив нам в напутствие напоминание, чтобы мы чаще пили воду. В невесомости пить хотелось меньше, хотя организму все равно требовалась жидкость, потому нужно было делать хотя бы по глотку воды через определенные промежутки времени. Судя по часам, до конца земных суток оставалось еще три с половиной часа и вроде бы мы должны были уже готовиться ко сну. Проблема была лишь в том, что спать совершенно не хотелось – видимо, речь Рэя раззадорила мозг, и он теперь жаждал активности. Выждав пока остальные спрячутся в своих коморках, я осторожно двинулся к своей цели. Аккуратно отталкиваясь руками от стен модуля, я продвигался вслед за уплывшим командиром, в сторону вращавшегося модуля, стараясь лишний раз не отбить себе при этом голову. Впереди, за несколькими отсеками и перегородками находилось то, что мечтал увидеть каждый, кто хоть раз бывал на орбитальной станции. Это был небольшой модуль, рассчитанный всего лишь на одного человека. Главной особенностью этого модуля был панорамный купол из нескольких иллюминаторов, направленных прямо в сторону Пандоры, на поверхности которой должен был наступить рассвет. Каждый такой купол на станции считался просто сокровищницей, потому что никакие камеры и экраны не были способны заменить банальное стекло из многослойного кварца. Наконец добравшись до цели, я медленно влез внутрь модуля. Здесь было темно – свет давала только единственная лампа дежурного освещения, а сами иллюминаторы были закрыты щитками. Касание по сенсорной панели, и щитки один за другим с едва ощущаемым гулом отходят в сторону, открывая путь слепящему свету здешнего солнца. К счастью, тут же сработали активные светофильтры, иначе мне бы пришлось долго ловить летающих зайчиков перед глазами. Придвинувшись ближе к стеклу основного иллюминатора я всмотрелся вперед, где свет уже озарил часть этой незнакомой планеты. Далеко впереди виднелись густые кучевые облака, то тут то там покрывавшие поверхность Пандоры, между которыми поблескивала голубая водная поверхность пока еще безымянного океана, что упирался в неосвещенный материк суши. Местное солнце постепенно поднималось над горизонтом, порождая причудливые тени от облаков и создавая неповторимую палитру цветов на кромке атмосферы. Этот вид завораживал. Ровно то же впечатление я испытал, когда впервые очутился в подобном куполе на орбитальной станции. Это было настолько божественно, что сперва даже перехватило дыхание, хотя я множество раз видел фото и видео из космоса. И что самое интересное, этот вид никогда не приедался, наоборот, хотелось вновь и вновь возвращаться в купол и просто смотреть вниз, как мы смотрим на костер или бегущую воду. Красота этой планеты нисколько не уступала красоте нашей родной Земли, и в этот момент казалось, что ничего красивее на свете просто не существует — из возвышенного человека ты будто превращаешься лишь в маленького наблюдателя, который зачарованно смотрит на великие творения вселенной.