Страховка на троих

Глава 5

Эта глава многим не по нраву.

Больница представляла собой покосившееся здание, времен первой пегасьей. Ей полагалось быть белой, но когда стены от непрекращающегося дождя и повышенной сырости приходится мыть чуть ли не три раза в день – невольно забиваешь на красоту и эстетику. На самом деле ее не красили, потому что последнего маляра стегнуло молнией по крупу – Горелый Пряничек, так его прозвали, не только за это происшествие, но и за ту «вечеринку», с тремя жеребцами в таверне. Жаль, что такое колоритное прозвище оказалось посмертным.

Цель темного пегаса, угрюмо подходившему к больнице в болезненных лучах восхода, была на четвертом этаже, поднимаясь на который ему пришлось минуть длинные мрачные коридоры, освещаемые только лысинами больных, да редкими свечками – администрация скупилась на масло и фонари, предпочитая этому покупать дорогие лекарства. Какой благородный поступок, купить опиума, для бедненьких пациентов, испытывающих боли за свои похождения в борделях до такой степени мучительные, что Смерть боялась их забирать из-за риска заразиться от контакта. Правда, доходил опиум до них редко, если брать примерно, то никогда. Но это уже мало кого волновало.

Флаттершай лежала в палате с поехавшим единорогом, которого, судя по всему, уже выписали (или вписали) и земным, скромно называющим себя «Алкосуперпонь». Не повезло ему только в том, что его алкосуперпечень не выдержала алкосуперсилы и заболела алкосуперзлокачественной опухолью. Синяк, однако, ничуть не жаловался, и даже был рад – дом есть, еда есть, подумаешь, умирать через год. Бывает. Не со всеми, но бывает. Я тихонько приоткрыл дверь и увидел ее. Розовая грива струилась ниточками надежды о том, что не все так плохо в этом Луной забытом месте. Крылья были мирно сложены, казалось они были созданы, для того чтобы ими восхищались, а не для полета; медленно переходя из перьев в шерсть, они казались живым продолжением грациозного тела, которое спало, полуприкрытое одеялом, кокетливо сдвинутого до самого основания задних копыт. Свет, падающий лучом мимо ее мордочки, освещал едва колышущиеся пылинки – даже ее дыхание было настолько воздушным, что не тревожило, а гармонично вливалась в любую обстановку; истинное дитя природы. Четкие округлые линии бедер, окончательно уводили ум далеко не в ту сторону размышлений, которая должна возникать при виде своей племянницы. Я глубоко вдохнул и легонько потрепал ее за ухом.

— Флатти, вставай, дядя Роттериан принес тебе вкусняшек.

Крылья слегка трепыхнулись, нежный ротик раскрылся и уронил сонное: «Ротти, что ты делаешь…» Я с трудом успокоил дрожащие кончики своих перьев. Полуживой пьяница, вот уже с минуту подозрительно косился на меня и мои действия. Я откинул одеяло. Флатти задрожала, бабочки на кьютимарке как будто бы полетели, миг, и она проснулась.

— Привет Ротти! — Шай нежно коснулась своей щекой мою.

— Я же просил не называть меня так. И вообще не двигайся, тебе вредно. – От легкого прикосновения фантазия сделала бочку и вызвала поток не очень приличных мыслей…

— Как делааа?- Флатти потянулась, уже совершенно оголившись, были видны ее тонкие голени, с переходом в изящный круп, на котором до сих пор в легком полете дергались бабочки.

Неуклюже прикрыв ротик копытом, она зевнула, мотнув растрепанной гривой, нежно обрамляющей черты элегантного личика. Сонные глаза были рады старому знакомому – во всей ее позе сквозило неподдельное доверие, открытость и непередаваемая теплота. Она перевернулась на спину и грива челкой навалилась на правый глаз.

– Извини, я…я не успела привести себя в порядок…, — она попыталась сдуть с лица нависшую прядь. – Разрешишь мне причесаться, а то я совсем запустилась в больнице… Если, если ты конечно никуда не спешишь… — Она извиняющимся взглядом посмотрела на меня.

Я не смог отказать себе в удовольствии убрать мешающей ей локон.

– Ради тебя я бы отложил и расследование убийства, ты же знаешь, — я продолжал исступленно поглаживать ее волосы, медленно спускаясь к тонкой шее, и крыльям, одно из которых было легко перевязано. Зря она лежала на спине, зря, зря, зря. Я отчаянно старался не смотреть в сторону стеснительно сложенных задних копыт.

– Но сейчас, я просто хочу оставить тебе этот подарок, — я помотал в копыте кулек со сладкими ананасами, — и спросить пару вопросов о том, что с тобой случилось.

Флатти покорно поддавалась моим поглаживаниям, еще раз сладко потянувшись. – Знаешь, я не особо много помню… Ммм, но обещаю, я расскажу все-все-все, если это хоть как-то…как-то поможет тебе… Йей? – она приподняла здоровое крыло.

Йей. – Отбил я ей пярьеру подозрительно напрягшимся своим. Флатти смущенно улыбнулась. Если бы это была не она, я бы поклялся Селестией, что несложно было догадаться о причинах их напряжения. Но, еще ребенок, она сказала только:

– Ты сильно переволновался за меня, да?.. Извини, что попала в такую передрягу…

Я вздохнул. Только Флаттершай могла извиняться за то, что ей сломали крыло какие-то ублюдки. Еще бы извинилась за свою фигурку. Хотя нет, тут как раз бы пара тройка «прости» не помешала. «Прости, что я твоя племянница»… Я мотнул головой. Флаттершай тихо ждала моих вопросов.

— Ладно, вопроса и правда всего два, — начал я под громкие стуки крупных капель по окну.

За окном начинался утренний дождь, видимо ход мыслей туч, был схож с моим. Я еще раз тряхнул головой, загородив себе волосами взгляд на две ямочки-складки между упругим животиком и началом бедер, на пути к манящему центру. Оставался вид только на ямочки щек, да этот печальный взгляд. «Еще неизвестно, куда лучше смотреть», — подумал я, представляя, как её скромные девственные губы касаются моей щети… «Идиот! Хватит! Дискордов сын!»

— Так вот, — продолжил я древенеющим тоном, — первое, ты точно не помнишь, где это было?

— Совсем-совсем, — грустно прошептала Шай.

— Ну, мы нашли тебя на Кольт Стрит. Все произошло прямо там, или тебя перевозили? Неужели не помнишь?

— Совсем-совсем-совсем, — еле слышно уточнила Флатти.

Странно, а я и не думал, что от голоса крылья может бить такой крупной дрожью.

– Врачи сказали это мой мозг подавляет воспоминания и… Как-то так… Извини, что я такая глупая и ничего не запомнила, — теперь Флатти была готова разреветься.

Она наклонила голову под мое крыло. Мысленно приняв ледяной душ, где капельки воды были незамерзающими мутантами с температурой -273 градуса по Цельсию, я обвил ее своим. Оно коснулось ее крыльев на спине, и одним из перьев, проскользнуло в опасной близости внутренней стороны правого бедра. Шай по-детски чихнула. «Сотни ледяных душев, СОТНИ ЛЕДЯНЫХ ДУШЕВ!»

— Ладно, не волнуйся, — сказал я скорее себе, чем ей. Теплое дрожание ее тела, дополнялось не менее теплым и не менее дрожанием внутри моего крыла. Она приподняла головку в немом вопросе.

— Ах да, точно. Хорошо, вот и второй. Ты заметила характерные запахи, может, вкусы, ощущения, пока была с мешком на голове? — на одном выдохе отчеканил я. От мыслей связанной и беспомощной Шай, хотелось ей помочь, успокоить, приласка….Стоп, а вот тут уже не надо.

Голубые глазки умилительно сверкнули. Как у щенка, невинного и искреннего, появлялся задор, в преддверии игры, так Флатти была неизмеримо рада, что могла чем-нибудь помочь.

– Запахи? Вкусы? Почему вы все раньше не спрашивали? Там было очень очень терпко…Сыро… И что-то щекотало нос.

Под это описание подходил примерно весь Триксвилль, плюс минус таверны, в которых несло алкоголем и неловкими ситуациями, но я не спешил ее расстраивать. Крылья ее бодро вспорхнули. Может тоже начать что-нибудь рассказывать, чтобы сделать вид, что я просто увлечен? Потому что сдерживать стремление крыльев подняться и распушиться, я уже не мог.

– Нуэээ, всё?

— Извини. Какая я дурочка, конечно же эта информация бесполезна. Я очень-очень-очень-очень-очень-очень испугалась, и это все… всё, что я могу вспомнить. Но почему-то дым на запах был… Вкусный. А еще у меня сладкая кровь.

— Чтооо??

Мои крылья взлетели окрыленные сразу двумя причинами – важной информацией, и все еще присутствующего в комнате эталона красоты.

— Ух ты ничего себе! Какие мощные… Хотела бы я такие…, — Флатти окончательно поработила мой мозг своей фразой. Но сказанного ей до этого, я все равно уже не мог забыть.

— Вкусный запах и…сладкая кровь?

— Да. Я не знаю почему, но когда мне завязывали мешок, они ткнули меня лицом в землю. Пока я стояла, я видела красные следы от своих копыт. Потом кто-то крикнул «Уберись за ней!». Меня вдавили лицом в пол, и от силы удара я распласталась по нему, вот так, — Флатти прислонила копыто к лицу и надавила, показывая открытый сплющенный рот и высунувшийся розовый язычок.

Не знаю, что я сейчас хотел больше, посмотреть на это зрелище еще пару минут, или убить всех пони, которые когда-либо ее вообще касались. Наверное, убивать и смотреть одновременно.

– Я ткнулась в свою собственную кровь, и…она сладкая. Это плохо?.. — Флатти с тревогой посмотрела на меня.

— Нет, не плохо, скорее даже очень хорошо, — раздумывал я. Вот оно как. Плотицин с его изменением вкусовых ощущений… Значит к Зекоре и правда стоит наведаться. Крылья постепенно опускались.

— Хорошо, что? – Флатти продолжала полувстав лежать на подушке. Свет освещал левую половину ее лица, шторина бросала осторожные тени на остальную часть – изрядно рисковала надо сказать, закрывая ее от меня.

— Хорошо всё. Извини, мне пора, — я вскочил поглощенный мыслями и спешно всунул ей мешочек ананасов, – выздоравливай тут, слышишь? Ты мне здоровой нужна.

— Ладно. – Флатти перевернулась на животик, расправив крылья двумя округлыми пернатыми изгибами совершенства. Одно из них явно не хотело подниматься полностью, и она, зажмурясь, тут же опустила его. – И ты будь аккуратнее на своих…перестрелках? – Флатти в неуверенности махнула копытом. — Паф-паф! Ты мне тоже очень нужен.

— Заметано.

Дождь следил, за этой ситуацией, равно как и пьяница, очень правдоподобно притворяющийся спящим. Правда может он и правда нализался медицинского спирта и вырубился – кто знает. Но грубые завывания ветра явно давали знать – одно живое существо точно знало о моем неловком положении – грозовой фронт, валами накатывающийся на только что проснувшийся город, слышал все, видел все, правда никому ничего не рассказывал. Но знал, знал бродяга и ставил это знание мне в упрек. Флаттершай повернула шейку и потянулась ко мне за прощальным поцелуем в щеку, в последний момент соскользнув на краешек губы.

– Ой… покраснела Шай. Она видимо никак не ожидала, что я не отдернусь. Я материл и превозносил себя, за то, что допустил это, но Флаттершай, казалось, не придала этому значения.

– Прости, надеюсь это тебя не очень..смутило. Наклоняйся сильнее в следующий раз, йей?

– Йей, конечно йей.

Полузахлопнув дверь, я напоследок в щелочку посмотрел на ее силуэт. Все также лежа на животе, и подогнав под него пушинстую подушку, она свесила задние копытца по обе стороны кровати, уронив невыспавшуюся голову на сжатое одеяло. Молния за окном осталось незамеченной для нее. Гррах. Прогремел запоздалый гром, и от страха, она дернулась крыльями, приподняв элегантно зачесанный хвост, и теперь между правой стороной щелки двери и левым копытом, моему взгляду открылась…

«Ну твою кобылу, можно быть чуть-чуть поаккуратнее?», — бубнил старый пони, в докторском халате и смешных очках. «Вазы чай не казенные, на кровные крупсы покупали, размашутся тут крыльями и… Эй, ты куда? А платить?», — сердито крикнул он удаляющемуся по коридору в сторону лестницы вороному пегасу, который только что резким неуклюжим движением крыльев опрокинул столик рядом с сорок вторым кабинетом.