← Глава 2. Дикий мир Глава 4. Прах на ветру →

Fallout Equestria: Viva Las Pegasus!

Глава 3. Добро пожаловать в джунгли

Guns N' Roses – Welcome To The Jungle

«Приветствую, это Мистер Нью-Пегасус, доброго вам всем утра. И помните, вы слушаете Радио Нью-Пегасуса, самую лучшую станцию во всей Нейваде! Один совет, мои дорогие слушатели. Снаружи холодно, так что не забудьте захватить пальто или шарф. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас заболел. Ах да, этот последний отрывочек музыкального великолепия был частью легендарной песни Свити Бель. Ну что за голос, не правда ли?

Но давайте перейдем к новостям. Вчера в ответ на извещение о повторном открытии «Платиновой Подковы» семья Ферратура созвала прессу для важного объявления – и ваш покорный корреспондент, разумеется, тоже был там. После часа нетерпеливого ожидания в переполненной комнате первый председатель семьи, Верразано Ферратура, наконец поднялся на трибуну. Речь была короткой: он собрал всю городскую прессу затем, чтобы явить миру своего сына Сандмаунда.

Юного Сандмаунда представили как нового наследника семьи, наследника казино «Клопс» и Курорта. Верразано, его отец, рассказывал, что он умён, обаятелен и к тому же отличный организатор. Вы можете подумать, всё это простое пустословие с целью выставить его в лучшем свете, как тогда думалось и мне. Потому, горя желанием принести вам самые подробнейшие и свежайшие новости, я попытался добиться приватной беседы с самим Сандмаундом. Пришлось немного попотеть, но в итоге мне удалось выбить десятиминутное интервью.

Надо полагать, практически каждый знает о Верразано и том, каким образом он действует. Рассказы о его беспощадности и вспыльчивости ходят по всей Нейваде, так что, возможно, вы подумали, его сын мало чем отличается от своего отца. Мне жаль, но придётся доказать вам обратное, ребята! За время нашей маленькой беседы Сандмаунд предстал передо мной очаровательным молодым жеребцом, эрудированным и образованным, с добрым сердцем. Управление казино – грязная работа, он об этом осведомлён, однако готов встречать трудности с улыбкой на лице – по крайней мере, так выразился он сам. От имени всей радиостанции я хотел бы пожелать ему удачи.

К другим темам: в ответ на вчерашнее заявление посла Мерри Филдс Городской Совет выдвинул официальную претензию к делегации Новой Эквестрийской Республики. Консулы желают дать чётко понять: Нью-Пегасус был, есть и будет независимым суверенным городом, а также требуют от Республики наконец раскрыть все карты, дабы позволить гражданам узнать их истинные намерения.

Моё мнение по поводу всего этого – посол НЭР допустила непозволительную ошибку, когда подбирала нужные слова во время своей речи. До сих пор дипломатические отношения между Республикой и Нью-Пегасусом были, мало говоря, безупречны, присутствовали успешные торговые соглашения и демонстрация взаимоуважения друг к другу. И потому довольно странно наблюдать подобные изменения в том, с какой позиции НЭР рассматривает Нейваду. Будем надеяться, всё это просто одна большая неловкая ситуация.

Ну а теперь давайте вернёмся к нашей прекрасной, прекрасной музыке. У меня на копытах есть ещё больше очаровательной Свити Белль, приготовьтесь наслаждаться! Забудьте все свои тревоги и просто позвольте сознанию плыть по течению её чарующего голоса. И помните, вы слушаете Радио Нью-Пегасуса, а я, Мистер Нью-Пегасус, вещаю прямо в вашей душе...»

Моя голова раскалывалась.

Я, образно выражаясь, чувствовал, как мозг пульсирует внутри черепа, посылая волны боли по всему телу, как будто там маршировала в неизвестном такте целая армия пони, ритмично топая копытами по моим кашеобразным мыслям. Попробовал думать, но головная боль превзошла все ожидания. Я пытался вспомнить, что же со мной случилось, усиленно борясь с оцепеневшим сознанием.

Последнее, что ещё более-менее отчётливо помнилось – я покидал «Бриллианты» после страстного утречка со Штукой. Которое радикально изменило моё мнение о грифонах. Однажды довелось лицезреть их, мускулистых громадин, будто созданных для сражения, прирожденных хищников, народ, с которым лучше не связываться. Однако после встречи со Штукой мне стало понятно, что ещё они способны быть и нежными существами с сердцем таким же большим, как и их когти. Жаль, мы преследуем разные цели: так же как я пытался заработать себе на жизнь, так и у нее заключён контракт с Сэддлом Бакмэйром.

Минуточку, Бакмэйр... Это имя пробило дыру в пелене тумана, окутавшего мою многострадальную память. Я видел, как Сэддл выходил из казино в окружении толпы охранников. После этого проследовал за ним по мириадам переулков, стараясь не оторваться любой ценой. В конечном итоге мне пришлось спрятаться в мусорном баке, но вот никак не мог вспомнить, зачем...

Ох, ну да, конечно. Я спрятался, потому что они остановились, нужно было оставаться незамеченным, а тот бак оказался единственным возможным местом. Что ж, это объясняет то зловоние, что сейчас начал улавливать мой нос. Нда, тело походило на то состояние, как когда только-только просыпаешься, а то есть – полностью дезориентировано. Обычно первым брал над собой контроль именно мозг, а затем уже всё остальное «подключалось» к нему, вот так вот неуклюже возвращаясь в мир живых.

Так кого же они ждали? Знаю, с момента залезания в контейнер мне больше не удалось увидеть ни одного пони, но зато удалось расслышать голоса. Голоса, которых я не знал. Был и голос кобылы, кобылы, что всегда ассоциировалась с благом и добротой, голос, что провёл меня в новый мир, а ныне и новый дом: Голди.

Внезапно словно открылись некие шлюзы и воспоминания начали стремительно возвращаться в мою память. Я выслеживал Сэддла Бакмэйра, так как хотел разузнать про приток наркотиков во Фридом Филд, в основном потому что сам стал жертвой наркомана на Торговой Площади. Он же и обронил игральную карту с эмблемой Последователей Шай, которая лишь подогрела подозрения. И это, и неловкий ответ Ди Клефф, пытавшейся всеми силами уклониться от сути, побудили мою волю искать ответы. Именно поэтому я и заявился в «Бриллианты» – найти хоть какую-то связь между двумя бандами в этих махинациях с наркотиками. Я подозревал, что она должна была существовать, но единственное, что удалось заполучить – это приятно проведённое время и возможный друг в рядах Бакмэйров.

В результате мне не оставалось ничего иного, как разбираться во всём самостоятельно, и удача улыбнулась мне, подкинув шанс проследить за самим Сэддлом до его встречи с Голди. Именно там я узнал о той коварной афере, которую они провернули: шайка Бакмэйра поставляла в город наркотики, либо провозя контрабандой снаружи, либо производя самостоятельно изнутри. Затем они распродавали их наркоманам, когда-то уже бывшим под зависимостью и избавленным от последствий ломки, но только для того, чтобы несчастные пони направлялись к Последователям на «реабилитацию», а после вновь возвращались к Сэддлу за новой дозой. Говоря в двух словах, у них есть бесконечный цикл наркозависимых, сваливающих свои кровные крышечки в бездонные карманы двух банд. Побочные же эффекты просты: число наркоманов растёт день за днём, тогда как количество погибших минимизируется благодаря любви и заботе Голди. Кроме того, население Фридом Филда, всё больше и больше запутывающееся в наркотических сетях, в конечном итоге останется прозябать в полной нищете.

Однако даже это не было концом их интриги. Конечная цель всей этой махинации заключалась в том, чтобы накопить достаточно средств для развязывания войны за контроль Фридом Филда. Хотя, исходя из всего услышанного, было понятно, что их успех всё ещё зависит от заключения союза с затворниками-Катушками, до которого далеко, как до луны. Ещё Голди рассказывала нечто о чьём-то привлечении, что заставило меня озадачиться. Вот тогда-то я и оказался выброшен из своего укрытия и вырублен ударом громилы Бакмэйра.

И вот, теперь я здесь.

Я открыл глаза и обнаружил, что нахожусь в какой-то старой пыльной спальне, прикованный к раме опрокинутой вверх ногами металлической кровати. Прикованный таким образом, что находился в положении стоя: передние ноги привязаны к верхней части, а задние к нижней. Свет проникал в комнату через два замутнённых окна, чьи стёкла даже не были разбиты, давая мне шанс разглядеть мельчайшие частички пыли, витающие в воздухе. Пол покрывал грязный кафель в виде шахматного поля, где белые плитки превратились в серые и даже чёрные заметно посерели, лишь самую малость темнее светлых собратьев.

И вновь, уже во второй раз, я оказался полностью обнажён. Да что не так с этими пони, настолько обожающими раздевать пленников? Если что-то такое с ними и было, то где-то за гранью моего понимания. Если притащили меня на допрос или (Селестия, пожалуйста, я не хочу) пытку, могли бы, по крайней мере, оставить что-нибудь, чтобы не приходилось дрожать от холода и чувства того, что меня выставили напоказ. Более того, такая поза снова заставляла мои конечности неметь.

Неожиданно дверь распахнулась и в комнату вошла Голди, самодовольно глядя на меня. За ней хотел было последовать охранник, но та лишь отмахнулась, давая знать, что желает остаться со мною наедине. Не сводя глаз со своей похитительницы, я ощущал, как внутри буквально кипит гнев. Я чувствовал себя преданным, в мыслях вопя от возмущения её двуличной натурой. Но больше всего я хотел ответов.

— Уже второй раз очнулся, — она улыбнулась и начала прохаживаться по комнате взад-вперёд. Но теперь её улыбка казалась не милой, а холодной и угрожающей.

— Приятно вновь повидаться, Голди, — выдавил я из себя. — Вижу, дела у тебя идут неплохо.

— Ох-ох. Вежливый до самого конца, ну что за джентлькольт, — в её голосе проскользнули нотки издёвки.

— Да, я такой... Вежливый дурак, который поверил тебе.

— Поверил мне? Поверил мне в чём?

— Думал, вы добрые. Думал, ты в самом деле заботишься об остальных пони. Думал, твоя цель благородна. Поверил тем речам, которыми ты меня накормила.

— Не понимаю, о чём ты, — Голди выглядела озадаченной.

— А теперь дурака ломаешь?! — затрясшись, взревел я. Металлическая рама кровати глухо стукнула, чуть подавшись вперёд. — Иди нахуй, Голди. Как ты можешь быть такой равнодушной, вы же погружаете город в хаос! Где все те клятвы твоему кредо?

— Мои клятвы? А, так ты ЭТО имеешь в виду! — Голди громко расхохоталась, что из глаз аж брызнули слёзы. Я лишь стиснул зубы, весь побагровев от гнева. Если бы не эти путы, я бы точно прыгнул на неё и просто разорвал на части голыми копытами. Всё ещё посмеиваясь, она глубоко вдохнула, пытаясь восстановить над собой контроль.

— О Селестия, Фарсайт, ты слишком наивен, — Голди покачала головой. — Вещи не выкрашены в чёрно-белый цвет, знаешь об этом? Ну да ладно, ты же из Стойла, а там внизу, наверное, мир совсем другой. Но позволь же мне открыть тебе глаза, дорогой: наша возлюбленная Флаттершай, та самая пони, перед которой мы преклоняемся и за которой следуем, как раз была той, кто превратил Эквестрию в Пустошь. Она думала, что поступать правильно – лучший способ окончить Войну, и до определённого момента даже была права.

— Ты же не серьёзно, — невозможно... Флаттершай ведь была Кобылой Министерства Мира! Она ведь боролась (образно выражаясь, само собой) за то, чтобы принести мир и понимание между пони и зебрами в трудные времена Войны. Как Флаттершай могла нести ответственность за все последующие разрушения?

— Я никогда не врала, Фарсайт. Быть может, рассказала тебе лишь половину правды, но каждое слово, слетевшее с моих губ – не ложь. И это не исключение. Флаттершай подарила технологию мегазаклинаний зебрам. Она сделала так, что полосатые смогли создать жар-бомбы. Она погрузила мир во тьму, и что же двигало ею? Доброта, простая и чистая доброта.

— Пиздишь ты всё, Голди. Я на это не куплюсь, — помотал я в отвращении головой. Однако что-то щёлкнуло в моём рассудке, что-то в глубинах мозга начало обрабатывать информацию и в конце сообщило, что это звучит логично. Если бы мегазаклинания не оказались в копытах зебр, пони выиграли бы Войну, послужив причиной тотальному истреблению полосатых. А Флаттершай же обратила геноцид в апокалипсис... Благими намерениями вымощена дорога в ад.

— Будь по-твоему, Фарсайт. Ты всё равно поймёшь, что это не ложь. Ты смышлёный, я даже могу почувствовать... могу почти слышать, как работают твои мозги и твердят бедному стойловскому сердечку о том, что тебе сказали правду, — Голди ухмыльнулась и подошла поближе. — А я такая же, как Флаттершай... Мною движет доброта.

— Тобою, блядина, не доброта движет! — пронзительно проорал я, чувствуя, как по ходу начинают болеть голосовые связки. — Ты просто жадная беспринципная сука, которая хочет досуха высосать из города все соки, превращая пони в наркоманов!

— Разве? — звонко спросила Голди. — Тогда, дорогой, ты не смышлёный... ты просто обычный дурак с крикливым ртом. Единственная сила, что движет мною – доброта, доброта к несчастным наркоманам. Мои причины просты, Фарсайт: что бы я ни делала, Сэддл не собирается прекращать продавать наркотики, ведь для него это единственный способ заработка. Его шлюхи стары и уродливы, развлечения посредственны, а еда совершенно отвратительна – казино не способно справляться со всеми затратами. Поэтому он заправляет в городе всей наркоторговлей, а я сталкиваюсь с тоннами пони, валящихся замертво прямо на ходу из-за передозировки. Мои клятвы кредо Шай просты: я не причиню никому вреда и исцелю любое живое существо. Вот так я оказываю помощь наркоманам. Однако дабы удержать их от того, чтобы начать всё по-новому, мне приходится взимать с них немного крышек. Вот так Последователи сами себя финансируют. Но попытки навсегда побороть наркоманию бесплодны – пони возвращаются к Бакмэйру и подсаживаются на иглу вновь. Если не можешь победить врага, тогда, по крайней мере, можешь получать с него пользу. Вот так я связалась с Сэддлом и заключила договор. Мы могли бы работать по отдельности, но совместными усилиями способны заставить протекать всё... более глаже, в то же время скрывая все старания от врагов.

Я пребывал в ярости, но логическая сторона сознания всё же признавала, что план казался безупречным и вполне мог вписываться в мировоззрение Голди. Несомненнейше, это была доброта, но не по-настоящему истинная. Это развращённая, искажённая и мутировавшая во что-то доброта. Так или иначе, я просто должен был понять логическую цепочку Голди до конца, все детали аккуратно встали на свои места. Все, кроме одной, которая и побудила меня начать копаться в их интригах.

— Карта.

— Именно, карта, — она кивнула. — Такую мы нашли в твоём кармане. Наш способ различать наркоманов, которые уже вошли в оборот. Очень плохо, что он потерял её... очень плохо для тебя, разумеется. Я больше не могу позволить тебе жить.

Так вот оно что... Немного разговорив и получив всю необходимую информацию, она просто убьёт меня. Каким же я был дураком! Позволил моему собственному гневу говорить вместо рассудка, она могла выяснить нужное, и, самому того не желая, мне пришлось выдать всё, что удалось узнать об этой афере с излечением наркоманов. Теперь же я больше не был «удобен», я был проблемой, с которой трудно смириться. Получается, у меня два варианта: либо просто дожидаться смерти, либо попробовать выиграть себе ещё немного времени. Конечно же, я выбрал второе.

— Ты говорила о врагах, — я попытался удержать внимание Голди. Если она продолжит разговаривать, то ведь не убьёт меня, правда?

— Да. Во Фридом Филде невозможно делать большие деньги, не заведя парочку врагов, — Голди одарила меня вопросительным взглядом, а после просто пожала плечами. — Это твоё последнее желание? Хочешь, чтобы я раскрыла все свои карты, прежде чем прикончу тебя?

— Звучит как честная сделка, — я попробовал пожать плечами так же, как она. — Но выбор за тобой.

— Впрочем, какая разница... Ты не доживёшь даже до рассвета, так что можно и рассказать.

Сработало! Следовало бы скрыть триумфальную улыбку, потому как только что я выкупил себе пару часов перед тем, как медная кобылка решит привести приговор в исполнение. Шансы на выживание были невелики, но, по крайней мере, можно дальше пытаться что-нибудь придумать.

— Как уже говорила, — продолжила Голди. — Сэддл и я весьма обеспокоены вырисовывающимися вокруг нас врагами, а именно этой сучкой Клефф с её бандюками. Она считает себя самим кровным ангелом-хранителем Фридом Филда, пытается прекратить наркоторговлю в городе. Буквально накануне Ди прислала Сэддлу сообщение, где в довольно угрожающем тоне потребовала приостановить продажу препаратов. Да кем она себя вообще возомнила, чтобы так заявлять? Раз Сэддл хочет исключить её из игры, этого хочу и я. Без банды Ди за спиной мы смогли бы спокойно продолжить наши дела и заправлять Фридом Филдом без соперников.

— И ты думаешь, народ это позволит?

— А почему нет? Луна помилуй, у нас есть оружие! Мы господствовали над Фридом Филдом долгие годы, тогда как она не делает ничего, кроме как то и дело посещает торговцев. Мы поддерживали город безопасным и здоровым во времена нападений рейдеров, тогда как она заботилась лишь о сохранении собственной власти! Мы отдали Фридом Филду всё, что имели! История города написана кровью парней Бакмэйра, тогда как Ди не сделала вообще ничего! Этим местом достойны править мы!

— Ты, кажется, не понимаешь, да? — ухмыльнулся я. — Ты хочешь основывать своё правление на страхе, тогда как фундамент силы Ди закладывается восхищением пони. Развяжи войну – и простой народ Фридом Филда поддержит её, а не тебя.

— Ничего ты не знаешь, Фарсайт, — отрезала Голди. — Ничегошеньки.

Она приблизилась к раме кровати и провела копытом чуть ниже моего живота. Наверное, это можно было бы воспринимать как ласковое поглаживание, но я знал: ничего хорошего под подобным жестом не скрывалось.

— Как жаль, что мы заканчиваем на такой ноте, — прошептала медная кобылка. — Вместе ты и я могли бы сделать столь многое.

Голди просто развернулась и вышла из комнаты, оставив меня наедине с двумя суровыми на вид головорезами, проскользнувшими прямо после неё. Моё время истекло.

Оказывается, на самом деле они не хотели меня убивать. То есть не сразу, по крайней мере. Вместо этого Голди обрекла меня на полноценный курс лечения копытоприкладством, прежде чем они будут добры вынести мне мозги прямиком на противоположную стену. Прошло целых двадцать минут с того момента, как Последовательница покинула комнату, а я, готов поклясться, уже обладал парочкой сломанных рёбер и несколькими выбитыми зубами. Охранники, с которыми она меня оставила, лягались настолько грубо, что, наверное, собирались разорвать моё тело напополам.

Но, тем не менее, я продолжал оставаться сильным, смотря мучителям прямо в глаза. Теперь я обладал настоящим стремлением жить, что стало понятно после разговора с Голди. У меня появилась жизнь во Фридом Филде – нечто, за что стоит бороться. У меня появилась более чем достойная работа торговца, появилось ощущение искреннего уважения со стороны других пони (Санберри Грасс, например), появился даже кое-кто, с кем ощущалось внутреннее единение, даже если это – полнейшее безумие. Я не мог позволить себе дрогнуть.

Головорезы заткнули мне рот кляпом, да так, что ни один вопль боли не смог бы предупредить никого в округе – следовательно, мы пребывали примерно неподалёку от главных улиц. Если бы я оказался в плену где-то, хотя бы отдалённо напоминающем место встречи Голди и Сэддла, никому и в голову не пришло бы мысли о привлечении чьего-то внимания. А затем парочка решила воспользоваться мною как боксёрской грушей.

Вы можете подумать, что я не терял достоинства и стоически сопротивлялся боли, но, крайне жаль, вынужден опровергнуть сии домыслы. Мне оставалось лишь визгливо верещать с каждой новой затрещиной, слезы ручьями лились из глаз, воздуха катастрофически не хватало. Все мышцы, казалось, напряжены до предела, пытаясь смягчить удары настолько, насколько возможно, но я явно не был достаточно сильным. Каждый удар просто игнорировал мою «защиту», заставляя агонизирующего меня буквально биться в конвульсиях. Обжигающая острая боль пронзала каждый дюйм тела, посылая рассудку отчаянные мольбы. Сдавайся, просили они. Сознание. Потеряй его. Усни.

Ни за что. После каждого нового попадания я пробовал заглянуть в глаза похитителям, пусть они знают, что меня не сломить, в то же время пытаясь сосредоточить внимание на топорике, скрытом где-то под моим снаряжением. Секунда рассеянности для бандитов – тогда удастся поднять его с пола и дело останется за малым. Но громилы оказались профессионалами. Когда один из них начал немного сбиваться с ритма, второй шагнул вперёд, дабы продолжить избивать меня.

Его копыто отоваривало моё лицо то с одной, то с другой стороны – во рту почувствовалась кровь. Хотелось во что бы то ни стало избавиться от кляпа, чтобы с удовольствием плюнуть ею в лицо похитителю. Но вместо этого я мог лишь проглотить кровавую жижу, не без некоторого усилия, конечно. Её металлический привкус лишь заставил внутренности скрутиться в комок. И когда второе копыто без предупреждения заехало мне в пах, на мгновение я чуть не потерял сознание. Громила этого из виду не упустил, отправив ещё один удар прямо туда же.

— Эй! — окликнул он своего товарища. — Кажись, я нашёл его слабое место.

— Ты двинул ему по яйцам – надо же, какое открытие. Слушай, я уже начинаю уставать. Наш Мистер Храбрец так копыта не откинет, а босс сказал прикончить его. Единственное, зачем мы этим занимаемся – одной лишь забавы ради.

— Что, уже заскучал?

— Нет, проголодался, так что давай наконец завалим этого ублюдка и пойдём чем-нибудь перекусим.

Проголодавшийся бандюган ртом подхватил пистолет и приставил тот к моей голове. Воронёный ствол сулил быструю смерть, и под зияющим чёрным провалом его дула на меня снизошло ощущение того, как воля ломается окончательно. На сей раз все мои надежды оказались разбиты. До этого самого момента какая-то крохотная часть меня ожидала некоего чуда, будто головорезы отвлекутся на секунду, давая тем самым схватить какое-нибудь импровизированное оружие, или же что кто-нибудь придёт и вызволит меня. Нынешняя ситуация просто не оставляла место неожиданному спасению – сломленному не поможет даже всё это «стремление жить». Я вздохнул и обратился к Богиням с безмолвной молитвой, закрыв глаза и ожидая решающего выстрела.

БАХ!

Что, и всё? Я ожидал мук, страданий или ещё чего-нибудь такого. Вместо этого не почувствовалось совершенно ничего нового, лишь прежнее онемение тела и пульсирующая боль от ран. После я заметил, что всё ещё продолжаю дышать. Что происходит? Он промазал? Открыв глаза, я увидел своего похитителя, уставившегося на меня в ответ с недоумённым лицом. А затем, присмотревшись чуть получше, моим глазам предстала зияющая дыра прямо промеж его глазниц. Наружу неспешно хлестала кровь. Какого Дискорда вообще происходит?

БАХ!

Теперь же я увидел, как другой громила завалился набок, когда пуля разорвала его черепную коробку, насквозь пробив голову и окрасив стены позади в красный. Тот, который буквально только что был готов нажать на спусковой крючок, неподвижно замер передо мной так, что даже стало невозможно разглядеть всё происходящее прямо под моим носом. Я попробовал двинуть головой, чтобы оттолкнуть бандита, но слишком ослаб для этого.

— Тут кто-то есть! — из-за спины моего похитителя раздался голос. — Раненый... но живой.

— Развяжи его и отнеси в Школу, — ответил второй. — Ненавижу этих Бакмэйров, у них нет чести.

— Ага, знаю, хотелось бы поотправлять их на тот свет, да мисс Клефф желает сохранить перемирие. Трудновато это, однако, когда Сэддл торгует в городе наркотой, словно конфетами.

— Грёбаные маньяки.

Я вновь безмолвно поблагодарил Богинь за то, что они ниспослали мне ангела-спасителя. Чьё-то копыто откинуло труп громилы Бакмэйров прочь в сторону, и перед моим лицом возник жеребец со шрамом на лице, одетый в броню с символом скрипичного ключа. Струнники, надо полагать. Я лишь улыбнулся и полностью уступил требованиям своего тела. Всё снова погрузилось во тьму.

Я очнулся на красивой, чистой, удобной кровати, но на этот раз я не был связан или с кляпом во рту. Как ни странно, большая часть моего тела была аккуратно перевязана, и моя правая задняя нога с гипсом удерживалась на месте. По-видимому, головорезы избивая меня, сломали мне пару костей, но сейчас я не чувствовал никакой боли. Я видел, что был излечен внутривенно, после того как катетер был вставлен в мою переднюю ногу и маленький пакетик с полупрозрачной жидкостью отправлял каплю за каплей в мои вены. Видимо, я был накачан болеутоляющими

Я попытался подвигать головой, и у меня это получилось. Отлично, по крайней мере, шея была цела, и остается лишь надеяться, позвоночник тоже. Я попытался подвигать задними ногами, но они не двигались, так как были закованы в настоящий панцирь из гипса и бинтов. По крайней мере, на приказы реагировали передние ноги. Я попытался изо всех сил приподнять голову, но не смог, поэтому, полагаю, следовало бы забыть про осмотр окружающего пространства. Ну, по крайней мере, прилично выглядел потолок, так как с него краска не осыпалась, как это было на прочих виденных ранее зданиях. Не было и никаких влажных пятен. Говоря в двух словах, это был очень опрятный потолок.

Селестия святая, о чём я вообще говорю? Это обезболивающее меня так закосноязычило, или что?

Неожиданно открылась дверь. Мне не довелось видеть, как та открывается, но последующий шум прозвучал довольно чётко, так что я и предположил, что дверь всё же открылась. Можете себе представить, насколько это обременительно и неуклюже – просто таращиться вверх, не имея возможности пошевелиться. Цокание копыт раздавалось все ближе, пока наконец на фоне синевы потолка надо мной не зависла голова молодой кобылки. Я успел заметить лишь её огромные, бездонные небесно-голубые глаза, внимательно осматривавшие меня, прежде чем она ослепила меня светом фонарика, затем испустив небольшой вздох.

— Ты проснулся, — утвердила кобылка приятным высоким голосом. — Те проклятые бандиты тебя очень серьёзно избили. Как себя чувствуешь?

— Бывали деньки и получше, — ответил я. — Только слегка неудобно лежать и просто смотреть в потолок.

— Ох, это, ну конечно же! — готов поклясться, она сделала фейсхуф. — Знала же, что нужно что-нибудь сделать.

— Не переживай, просто помоги передвинуться, пожалуйста.

— Конечно же!

Почувствовалось, как она осторожно обволакивает меня своей магией и осторожно приподнимает из изначальной позиции, мягко перемещая гораздо повыше в вертикальное положение. Тогда-то мне и представился замечательный вид на всю комнату и мою спасительницу в частности, миниатюрную единорожку персикового цвета с короткой зелёной гривой. Она носила незамысловатое белое платье и две небольшие, притороченные ремнями седельные сумки, практически трещавшие от изобилия бинтов и зелий. Кобылка взглянула на меня и спокойно улыбнулась.

— А теперь? Уже получше? — поинтересовалась она.

— Теперь по-настоящему восхитительно, малышка, — улыбнулся и я ей. — Спасибо.

Кобылка покраснела и удалилась с улыбкой на лице. Ну, ладно, это было неожиданно. Я просто попытался быть любезен, похвалив её, однако она, кажется, восприняла такое... по-иному. Сие – ещё одна грань моей личности, о которой вряд ли можно было даже подозревать. Возможно, если получится использовать это в свою пользу, то почему бы и нет?

Находясь в вертикальном положении, я мог с лёгкостью осмотреть всю комнату. Об этом месте хорошо заботились, ну, или, по крайней мере, просто содержали в чистоте. Постаревшие, но до сих пор сохранившие яркую расцветку обои покрывали стены, а с потолка свисали витиевато украшенные бронзовые лампы, буквально купая помещение в мягком освещении. Весь пол был устлан пушистым тёмно-зелёным ковром, приглушающем звуки топающих неподалёку копыт. Кровать, в которой мне довелось лежать, оказалась изготовлена из настоящей древесины, а простыни свежи и чисты, пусть даже и с небольшими складками. Сбоку от кровати расположилась некрупная тумбочка, крохотная частичка бережной и любовной работы по дереву. Старые чёрно-белые фотографии прекрасного города украшали стены. Исходя из того, что можно было разглядеть с кровати, полагаю, там изображался довоенный Лас-Пегасус.

И тогда моё внимание приковала тумбочка. Поначалу я не заметил, что на ней лежала записка, придерживаемая весом старого будильника. Механизм недавно передвигали, так как на месте, где он стоял ранее, наблюдалось слабое отличие в расцветке древесины. Следовательно, так же недавно появилась и сама записка. Я сосредоточился на ней и будильнике, пытаясь подхватить листочек при помощи магии. Мой рог слабо засветился, и устройство взмыло вверх на пару сантиметров – достаточно, чтобы с осторожностью извлечь бумажку. Затем я просто опустил будильник на место и поднёс записку к лицу. Почерк был резким и взволнованным, будто бы её писали, пребывая в сильном горе. Также я заприметил и следы слёз на бумаге, как если бы автор плакал, когда выводил буквы.

«Дорогой Фарсайт,

Если ты читаешь это, наше маленькое «кое-что» подошло к концу, хоть я сама и не хочу этого. Услышав, как босс поймал тебя на слежке, меня будто молнией поразило. Понятия не имею, кто ты или что на самом деле после всего произошедшего, да и не интересно как-то. Просто хочу, чтоб знал – ты заставил меня почувствовать себя счастливой. Почудилось, будто должна тебе что-то, так что теперь мы квиты. Я рассказала Струнникам, где тебя держали в плену... Надеюсь, они успели.

Штука»

Так это было от неё... Листочек казался подобен копью, на полной скорости пронзившему моё сердце. Она волновалась обо мне, хоть и, возможно, так показалось с её слов на бумажке или же от того, как она поступила. Никто никогда открыто не выказывал мне никаких знаков доброты, даже если вообще и существовал кто-то, по-настоящему тревожащийся за меня. Я почувствовал укол вины за то, как обошёлся со Штукой. Кто знает, быть может, при иных обстоятельствах мы смогли бы быть вместе? Но сейчас уже ничего не исправить.

— Забудь про неё, — неожиданно вблизи меня прозвучал кобылий голос. Я оторвал голову от записки, и перед глазами предстала белая кобылка с чёрной гривой, уложенной в объёмный пучок. На ней были большие, в толстой чёрной оправе очки и платье в клеточку. Внезапно я вспомнил её: она ведь та пони, что сопровождала Ди Клефф, когда та посещала Торговую Площадь! Как же её имя? Пейсмейкер... Хотя нет, постойте, оно как-то связано с музыкой, но вспомнить никак не удавалось.

— Что? — было моим единственным ответом.

— Я сказала, забудь про неё. Эту грифину. Не знаю, что между вами двумя творилось, и, клянусь Селестией, знать не хочу, но, как бы то ни было, она всё ещё работает на Бакмэйров, а ты им не нравишься.

Она ведь права, в конце концов, теперь для Бакмэйра и его банды я – известная персона, а Сэддл вряд ли будет любезен позволить мне бродить по окрестностям хотя бы ещё раз. Да и Голди не сильно такому обрадуется. Таким образом, возможность сблизиться со Штукой отдалялась всё дальше и дальше.

— Да, пожалуй, это лучшее, что можно сделать, — вздохнул я и выпустил записку их хватки.

— Отлично. Ты, по крайней мере, благоразумен, — кобылка подобрала бумажку и выбросила в мусорное ведро где-то в углу. — Я Метроном, ассистентка Ди Клефф. Добро пожаловать в Музыкальную Школу имени Октавии.

— Благодарю, я Фарсайт.

— Я в курсе, ты сделал себе приличное имя всего за несколько часов, знаешь об этом? Пришёл из ниоткуда, занимаешься старательством, а потом ещё и шпионажем? Что у тебя на уме?

— Просто хочу заработать на жизнь, — озадаченно ответил я.

— Я смотрю, ты не особо-то сообразителен? Мог бы зарабатывать на жизнь, просто занимаясь собирательством и продавая найденное. Какого же сена ты тогда связался с Бакмэйрами?

— Почему? Это всё из-за хреновых наркоманов, вот почему! — простонал я. — Просто возмутительно.

— Знаю, так что имей в виду, Фарсайт. Многие из нас хотят остановить всё это безобразие. Как бы то ни было, существует множество способов, и шпионаж за тайной встречей – не самый разумный. Если бы ты тогда не понравился сэддловой грифине, то уже гнил бы где-нибудь на Пустоши. Не забывай об этом.

Я кивнул. Совет Метроном был благоразумен, а у меня не было намерения возражать одной из тех, кто спас мой жалкий круп от неминуемой гибели.

— И что теперь со мной будет? — спросил я.

— Теперь? Теперь ты отдохнёшь и подлечишься, а потом станешь работать на нас. В конце-то концов, если хочешь покинуть нас в одиночку, то Бакмэйры просто подкараулят тебя в темном углу, поколотят и убьют. Мы могли бы оставить тебя самого по себе, но, кажется, кишка у тебя не тонка, а мы это ценим. Поэтому и будешь частью нашей банды, возражения не принимаются.

— Эй, я и не жалуюсь, — состоять в рядах Струнников – не самый лучший поворот дел, однако Метроном уже во второй раз оказалась права. Сейчас меня разыскивают, а вливание в банду позволило бы избежать неприятностей.

— Прекрасно, прекрасно. Судя по твоим ранениям, сказала бы, ты придёшь в порядок за два-три дня. А когда сможешь ходить, спускайся, и поговорим о делах.

Кивок – и, развернувшись, она оставила меня наедине со своими мыслями. Итак, теперь я принят в члены Струнников... Что ж, по крайней мере, они были похожи на «хороших парней» по сравнению с прочими бандами Фридом Филда. Струнники казались теми, кто действительно волнуется о простом народе, а их методы – более нравственными. Я мог оказаться вовлечён в очередной обман, но ровно до этого момента таковой была вся моя жизнь.

И в самом деле, восстановление от травм заняло у меня три дня. И все эти дни я, читая, познавал мир, в котором очутился. Когда пони-медсестра вернулась в палату, я спросил, можно ли мне что-нибудь почитать, а затем она принесла в своих седельных сумках пару книжек. Обе выглядели довольно новыми, а здесь, во Фридом Филде, такое – редкость. Все книги, которые довелось увидеть с момента выхода из Стойла, были старыми и пыльными, если вообще пригодными для чтения. Однако эти оказались более-менее современными не только по виду, но и по содержанию.

Первая называлась «Руководство по Выживанию в Пустоши» и была написана некоей пони по имени Дитзи Ду. Быстро пробежавшись взглядом по страницам, я понял, что она представляла собой некий сборник полезной информации для всех, кто решил выйти на Пустошь. Книга делилась на множество глав, в которых рассматривались различные вещи, как то флора и фауна Пустоши, известные хищники, как справляться с радиацией, как починить оружие, советы и уловки для старателей или же первая помощь при наиболее распространённых ранениях. Проще говоря, читать не особо уж интересно, однако это сама по себе очень полезная энциклопедия для выживания. На всякий случай я отсканировал книгу себе ПипБак.

Вторая же оказалась гораздо читабельней, нежели это «Руководство по Выживанию». Называлась она «Дарительница Света»: это была история о том, как пони из Стойла отправилась на безрассудные поиски подруги, а в итоге закончила спасением всей Пустоши, победой над могущественными врагами, заведя по ходу дела преданных друзей. Авторы – Хомэйдж и Лайфблум – продемонстрировали большое мастерство в изложении истории юной кобылки, да так, что меня эта история сразу же поглотила с головой. Я провёл два следующих дня, читая практически без остановки, удивляясь каждому приключению, что пережила эта Обитательница Стойла, и тому, как решимость вела её через всю жестокость этого мира.

И всё-таки я недоумевал. Правда это или же просто выдумка? В книге упоминались такие места старой довоенной Эквестрии, как, например, Мэйнхеттен или Филлидельфия. А судя же по самому рассказу, факты говорили о том, что это всё происходило двадцать лет назад – следовательно, события могли быть вполне себе реальными, но в таком случае это уже биография. С другой стороны, все эти вещи сводились к тому, как история заканчивалась храбрым самопожертвованием главной героини, чья жертва превратила Пустошь в гораздо менее жесткое место. Однако тот мир, который довелось знать мне, продолжал оставаться таким же, как и в начале истории. Учитывая все это, я не мог четко решить, что же такое читаю – исторический документ или же просто восхитительную повесть.

После трех дней отлёживания в кровати, во время которых за мной ухаживала милая кобылка-медсестра, я наконец-то освободился от своей повязочно-гипсовой тюрьмы. Вся боль окончательно прошла, и только еле заметное чувство слабости напоминало о ней. Скорее всего, это из-за того, что практически не двигался почти что неделю. Когда я наконец смог самостоятельно встать на ноги, то ощутил, как они слегка подрагивают под моим собственным весом, заставляя немного нервничать. Однако медсестра заверила меня, что это обычное состояние после длительного лежания на одном месте. Я оделся и кое-как упаковал вещи. Мне удалось найти всё свое снаряжение, однако кошелёк безвозвратно пропал. И снова я без гроша в кармане. Заметив, что медпони перед уходом оставила на тумбочке маленькую записку, я поднял листочек.

«Фарсайт,

Когда встанешь на ноги, встреться со мной в концертном зале дальше по вестибюлю. У меня есть для тебя задание.

Метроном»

Моя жизнь менялась невообразимо резко, невообразимо быстро. За короткий промежуток времени меня изгнали сначала из Стойла, а потом и из Нью-Пегасуса; я было начал заниматься старательством, а теперь представляю собой не более чем громилу из банды. Иногда хочется, чтобы мир просто остановился, но мне на собственной шкуре довелось узнать, что единственный способ выжить в этом месте – идти с ним в ногу. Так что я поспешно затянул свой галстук и выскочил из комнаты.

В голове быстро всплыло, что ранее не приходилось бывать в этом здании. В сознательном состоянии, то есть. Меня сей факт долго не тревожил, пока я окончательно не заблудился в коридорах необъятной Музыкальной Школы и в конце концов, проскользнув через чёрный вход, не оказался в боковом переулке.

Действительно, Струнники были, пожалуй, самой могущественной бандой во всём Фридом Филде – и по вполне понятным причинам. После того, как я рысью поскакал обратно на главное авеню, пони с тем, что было мною опознано как эмблема Струнников (скрипичный ключ), стали появляться буквально из ниоткуда. Начиная с молодых жеребчиков и кобылок с банданами и заканчивая взрослыми кобылами, одетыми в броню с нарисованной символикой – почти каждый здесь в той или иной мере был с ними связан.

Ещё один гигантский скрипичный ключ, составленный из множества неоновых ламп, был подвешен на лицевой стороне здания из красного кирпича, которое я покинул буквально пару секунд назад. Оно выглядело гораздо лучше сохранившимся, нежели соседние строения. Под ключом можно было прочитать светящуюся неоновым светом надпись: «Музыкальная Школа имени Октавии». Октавия была всемирно известным музыкантом до Войны, если правильно помню, и я озадачился: сама ли она открыла её или же это такой хитроумный маркетинговый ход. Всё это, правда, до боли напоминало мне коварных Последователей с их дурацкой верой, которые принимали довоенную пони за богоподобное создание и бродили по миру, проповедуя её слово. Я крайне сильно надеялся, что ребята Струнников не похожи на Последователей Шай, и, да упаси меня я сам, толкнув дверь, вошёл в здание.

Тихий звон колокольчика оповестил меня, когда я зашёл внутрь. Посередине вестибюля расположился кольцеобразный стол с несколькими терминалами и размеренно потрескивающим радио. Звук скрипки, наигрываемый колеблющимся копытом, наполнял воздух, временами то замирая, то начинаясь вновь. Из соседней комнаты можно было услышать доносящиеся голоса, однако настолько приглушённые, что я вряд ли скажу, о чём там разговаривали. За столом сидела миловидная кобылка с бледно-розовой шёрсткой и фиолетовой гривой: заполняла документы и вводила данные в терминал. На шее у неё висел кулон в виде символа скрипичного ключа. И всё было бы идиллически, как будто даже почти не из этого мира, если бы не двое вооружённых охранников, ловко притаившихся в незаметной с первого взгляда комнатушке. Здание всё ещё оставалось штаб-квартирой воинственной банды.

— Могу я помочь чем-то, сэр? — с улыбкой поинтересовалась кобылка за столом.

— Да, — улыбнулся я в ответ. — Я здесь, чтобы встретиться с Метроном... Она должна ждать меня.

— Хорошо. Мне придётся попросить Вас оставить всё оружие у стойки, пожалуйста.

Охранники показались со своих скрытых позиций, всем своим видом вполне отчётливо демонстрируя угрозу. Они несли какие-то оружейные устройства, прикреплённые к спинам, и пулемёты по бокам.

— Нет проблем, — ответил я и при помощи телекинеза снял топорик со своего пояса из-под инструментов, осторожно опустив его на стол.

— Благодарю, — пони вновь расплылась в широкой улыбке. — На данный момент она проводит урок, но в скором времени освободится. Пожалуйста, подождите там.

Копытцем она указала на дверь в дальнем конце комнаты.

Урок? Так тут по-прежнему музыкальная школа? Этот мир никогда не перестанет меня удивлять. Логика точно была из того разряда, чем здесь и не пахло. Пока я шагал к двери, музыка звучала всё отчётливее и отчётливее – прекрасный дуэт скрипки, слышанной моментом ранее, и виолончели, на которой играли с куда большей искусностью, нежели на первом инструменте. Скорость и напряжённость мелодии всё возрастали, отчего по моей спине побежали мурашки. У меня, воспитанного под звучание классической музыки, от такого в голове возникли расплывчатые воспоминания о детстве, но нравились они мне или нет – неясно. И когда я уже затерялся в собственном прошлом, музыка неожиданно закончилась.

— Ладно, малышка. У тебя намечается хороший прогресс, — послышался голос Метроном.

— Благодарю Вас, мисс! — ответила той кобылка-жеребёнок. Кажется, она была счастлива.

— Всегда пожалуйста, милая. Не забудь попрактиковать те работы Хейнделя и Бетхуфена, что я дала тебе на прошлой неделе.

— Будет сделано, мисс!

Дверь отворилась, откуда тут же рысью выбежала крохотная кобылка медового цвета с выражением полного восторга на лице, уверенно сжимая во рту футляр со скрипкой. Кобыла за стойкой кивнула в знак одобрения, так что я не помедлил войти в комнату.

Комнату декорировали, словно бы та была старинным концертным залом. Внушительная сцена занимала дальний конец помещения, а по направлению к ней рассредоточены ряды кресел. На стене за кулисами, которые сейчас опущены не были, висел потрет кобылы в полный рост, изображающий, как она играет на виолончели. Шёрстка – графитового цвета, грива – тёмно-серая, элегантно зачёсанная назад, сама пони стоит на задних ногах. Её лицо полностью сконцентрировано, смычок скользит в копыте – выглядит так, что аж дух захватывает. На кобыле ничего не было, кроме милой розовой бабочки, а её кьютимарка – скрипичный ключ, который с недавних пор мне пришлось лицезреть буквально отовсюду. Октавия, заключил я, была настоящим кумиром для всех здешних пони.

На сцене Метроном упаковывала в футляр свою виолончель. Как и ранее, на ней было удобное чёрно-белое платье, но на сей раз в полоску, а не в клеточку. На мгновение она даже слегка напомнила мне зебру.

— О, ты как раз в срок, не так ли? — она даже не удосужила меня взглядом

— Да, ходить, по крайней мере, могу самостоятельно, — ответил я. — Спасибо за лечение.

— Можешь ни за что не благодарить. Я бы так и оставила тебя гнить в какой-нибудь подворотне, однако мисс Клефф настояла на твоём членстве в наших рядах. Тебе следует благодарить её.

Не слишком ли грубовато? Мне крайне захотелось выдать какой-нибудь элегантный и остроумный ответ, но вся неразумность сего действия была очевидна, так что я просто воздержался от высказывания.

— Ну, с этим всё понятно, — упаковав музыкальный инструмент в футляр, Метроном подняла голову и окинула взглядом. — Хорошо, а теперь давай-ка поговорим о твоём новом задании.

— Пожалуйста, продолжай.

— Суть вот в чём. Ты знаешь, мисс Клефф – очень осмотрительная кобыла. Она должна приглядывать практически за всем в городе, за множеством постоянно возникающих угроз её интересам и ей самой.

— Довольно-таки логично, вполне. Так что же?

— Ну, мисс Клефф очень часто ведёт торговые дела вне города: с караванщиками, старателями с Пустоши, не потерявшими мозги рейдерами и так далее. Она не любит, когда члены нашей банды покидают город, поэтому мы используем сторонних посредников в качестве курьеров.

— Почему же она не воспользуется собственными парнями?

— Потому что её парни – это те, на чьих плечах лежит безопасность города, вот почему. Кроме того, некоторые из подобных сделок несколько далеки от... «правильных», а у мисс Клефф есть образ, которому надо соответствовать. Почти всем известно: это трудный путь к вершине. Однако лишь немногие кое-что осознают: гораздо труднее там удержаться, когда достигнешь её.

— Я понимаю – или, по крайней мере, думаю, что понимаю. Мисс Клефф похожа на пони-канатоходца: если она наклоняется в какую-либо сторону слишком много, то может упасть.

— Верная аналогия. Хотя, если уж так говорить, очень даже хорошая, — Метроном покачала головой, как будто только что вспомнила нечто важное. — Постой-ка, постой-ка, мы отклоняемся от главного. Как я тебе и говорила, мисс Клефф использует курьеров для заключения сделок. Но кое-кто из них пожадничал, и теперь кейса, который они должны были доставить, у нас на копытах нет.

— Поэтому-то я тебе и нужен – пойти и забрать его.

— Быстро соображаешь, а? Почти угадал. Ты пойдёшь заберёшь его и преподашь им урок. Я хочу, чтобы эти ублюдки сдохли, слышишь? Никто не разводит мисс Клефф, понял?

И это называется «хорошие парни»? Вновь меня захлестнула волна негодования, в голове не укладывалось, зачем вообще нужно быть такими жестокими. Я уже знал, Пустошь – суровый мир, но здесь же напрочь отсутствовала всякая логика. Ди Клефф выступала как защитница пони Фридом Филда, но в то же время не церемонилась с теми, кто переходил ей дорогу. Я не просто не мог выдержать такого лицемерия.

— Эй! Что-то не так с заданием, или как? — спросила Метроном с раздосадованным лицом.

— Просто... Почему я должен убить их?

— Ладно, Пони из Стойла, спустись с небес на землю. Это не страна вечного счастья и дружбы, ещё не заметил? Единственный способ доказать важность чего-то – пушка в копытах. Если ты не убьёшь этих выродков, другие курьеры поймут, что могут свободно дурить нас и при этом не нести за это наказания. Позволь им жить – и каждый потеряет к нам всякое уважение. И поверь мне, мой заботливый, единственная вещь, повторяю, единственная, что удерживает тебя на самой верхушке – это уважение. Ни страх, ни любовь, ни восхищение, ни дружба. Лишь уважение. И сейчас нам как раз нужно преподать Фридом Филду небольшой урок уважения.

Уважение... Звучит разумно. Если подумать, в жизни меня ни капли не уважали. Меня отовсюду гнали взашей, вышвырнули из родного дома, бросили на волос от смерти, избивали, пытали и использовали. Делать всё возможное, лишь бы выжить – не самый лучший способ заработать хоть чуточку уважения, так что, возможно, мне следовало бы переосмыслить свою цель в жизни. Может быть, я должен бороться, чтобы меня начали уважать.

— Я понимаю тебя, — холодно произнёс я. — Забудь все мои сомнения. Со сколькими мы встречаемся?

— Четыре или пять.

— Четыре или пять? Каким образом, спрашивается, мне нужно столкнуться с ними один на один?

— Я и не говорила, что тебе придётся встречать их одному. Это работа на двоих пони, твой напарник ждёт снаружи и уже предупреждён.

— Как его зовут?

— Тебе не нужно знать. Обращайся к нему как к «мистеру Блэку», а он будет обращаться к тебе как к «мистеру Блю». Стандартная мера предосторожности между сторонними. Если кто-нибудь ловит вас, они узнают, что вы работаете на нас, но не узнают, кто ещё этим занимается.

— Сторонними?

— Да, сторонними. Не жди толпу наших пони, спешащих спасти вас, если наломаете дров. Вы сами по себе, понял?

— Как-то это мне не очень нравится, но понял.

— А меня не колышет, что там тебе нравится или нет. Закрой пасть и просто делай свою работу. У тебя есть пушка?

— Нет, но ты ещё должна мне тысячу пятьсот крышек, — я вытащил ту небольшую записку.

— Знаю. Будем считать, мы в расчёте, — она кинула мне ружьё. — Это магазинная винтовка под патрон «Магнум». Хорошее оружие, точное и надёжное. Заботься о ней должным образом, и она сделает всё, что только сможешь пожелать. А теперь иди и принеси мне этот портфель. Код от замка – три три три, просто удостоверься, что тот не пуст.

— Я ещё вернусь, — решительно произнёс я.

— Ага-ага. Возвращайся с портфелем либо не возвращайся вообще, — Метроном развернулась и покинула комнату. Что-либо ещё здесь делать было нечего, так что и я направился обратно в вестибюль.

— Это Вы мистер Блю? — спросил кто-то – говорит жеребец, голос с эдаким забавным мелодичным акцентом.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, кто ко мне обратился. Это не та розовая кобылка из приёмной – голос ведь не кобылий – а охранников нигде не было видно. Однако в комнате оказался ещё один жеребец, тот, который, должно быть, и назвал по «имени». Его шёрстка была каменно-серого цвета с... белыми полосками? Это ещё что значит? Метроном послала мне в качестве напарника зебру? Я вдруг вспомнил, что учителя рассказывали нам о зебрах в стойловской школе. Как считается, они были вселяющими страх воинами, безжалостными и смертоносными. Они могли высасывать из врагов саму жизнь или зельями превращать их в безмозглых марионеток. Это они убили Селестию и Луну, и это они были теми, кто повинен во всём случившемся. Во всяком случае, как только удивление покинуло меня, я понял, что конкретно в этом представителе полосатого народа ничего вопиющего не было. Он не настолько полосатый, как те зебры, которые изображались в записях Стойла – вместо этого его полосы были совсем тонкими, а в некоторых местах и вовсе отсутствовали. Грива уложена в виде кудрявого чёрного шара, который торчком стоял на темени – довольно-таки забавное зрелище. Зебра не препятствовал росту шерсти вокруг рта, как будто это какая-то... борода с усами? Такое вообще возможно? Я знал о заклинаниях, которые могли заставить шерсть так расти, но, так или иначе, он был похож на того, кто умеет колдовать.

Помимо всего прочего зебра носил лоснящийся черный костюм, белоснежную рубашку и такой же черный галстук, в которых он выглядел ещё более странно посреди вестибюля Музыкальной Школы. Не говоря ни единого слова, он прорысил ко мне.

— А Вы, полагаю, мистер Блэк, — я одарил его строгим взглядом – полная противоположность его самого.

— Действительно, я. Готовы идти?

— Выдвигаемся.

Я отворил парадную дверь и пропустил мистера Блэка вперёд себя. Мне не нравилась его внешность, не нравилось моё задания и не нравилось работать в паре с зеброй. Но, тем не менее, мало что можно было с этим поделать. Мы буквально притягивали взгляды всех прохожих, пока рысью бежали через переполненные народом главные улицы Фридом Филда, а моего спутника, казалось, это совсем ни капли не тревожило. Я же то и дело окидывал быстрыми взглядами ту или иную сторону, ища неведомые опасности, и держал Л.У.М. постоянно включённым. Пока что никого враждебного нет.

— Ну, мистер Блю, — подал голос мой спутник. — Метроном рассказывала мне, что Вы из Стойла. И как же там, внизу, живётся?

Мистер Блэк хочет поболтать? И что же это тогда за хренова суперсекретная работа? Селестия помилуй, он даже в курсе того, что я из Стойла! Ну, если хорошенько подумать, это не так уж и трудно заметить – мне и в голову не приходило скрывать ПипБак. Ладно, как бы то ни было, может быть, эти пустые разговорчики сделают нашу работу хоть чуточку более сносной. Мне просто надо быть аккуратным и не сболтнуть ему чего-нибудь совсем уж личного.

— Не то чтобы уж слишком отличается, — ответил я зебре. — Общая картина примерно точно такая же, как и здесь, но есть кое-какие маленькие отличительные детальки...

— Детальки?

— Да, небольшие различия. Например, то, что у нас там нет никакого естественного света. Из-за этого посевы растут очень чахлыми.

— И в чём же проблема?

— А Вы подумайте. Ими ведь нужно накормить целую кучу пони.

— Что ж, верно. Как же тогда это делают?

— Жёстким нормированием.

— Жёстким нормированием, ну да, — повторил мистер Блэк, закивав с улыбкой на лице. — И вы не можете просто обмениваться друг с другом?

— В Стойле нет экономики.

— Оу, — кажется, его это не удовлетворило. И тут же он самым бесцеремонным образом затормозил, что-то углядев. — Мы на месте.

Телекинезом я подлевитировал к себе винтовку и взвёл курок. Мистер Блэк же вытащил из кобуры на костюме пистолет и повесил его на верёвочку, которая вилась от копыта и вокруг шеи так, что если успеть дёрнуть за неё, оружие окажется прямиком во рту, готовое тут же выстрелить.

— Сколько их там? — спросил Блэк.

— Четыре или пять.

— Включая и нашего жеребчика? — поморщился он.

— Не имею понятия. Четыре или пять.

— Проклятье. Для такой работёнки нам пригодились бы дробовики, — покачал головой мистер Блэк и вошёл в здание.

Это место совершенно ничем не отличалось от зданий, в которых раньше мне довелось порыться. Грязные стены с облупившейся краской, повсюду следы влажности, запертые квартиры, стоящие одинокими уже свыше двухсот лет. Однако на втором этаже присутствовали следы жизнедеятельности. Пыль в коридоре была подметена, а из-за одной двери раздавался отчётливый шум. Очевидно, наши курьеры-разбойники превратили заброшенное здание в собственное маленькое укрытие. Мистер Блэк остановился перед дверью и проверил свой пистолет. Я сделал то же самое – так, на всякий случай. В конце концов, это моя первая «работа», так сказать, поэтому я должен учиться по ходу.

— Готовы? — удостоверился он. — Войдём в роль.

Мой напарник несколько раз постучал в дверь, и в квартире кто-то наконец зашевелился. Мы услышали, как щёлкнул замок – дверь открылась. Мистер Блэк перехватил инициативу на себя и вошел в комнату, я неотступно следовал за ним.

— Привет, парни! — поприветствовал он. — Как делишки, ребята?

Я передислоцировался в угол и окинул взглядом всю квартиру: гостиная с присоединенной кухней в дальнем конце. В самом центре расположился стол, за которым, завтракая, стоял один из курьеров. Другой жеребец развалился на старом продавленном диване, по-видимому, задремав. Третий, который и открыл дверь, медленно отступал в угол и наблюдал всю развернувшуюся сцену, на его лице читались явные признаки нервности. Заметив нас, пони на кушетке было попытался встать, но мистер Блэк остановил его взмахом копыта.

— Эй, расслабься, — мой напарник улыбнулся и кивнул, когда жеребец вернулся в изначальную позу.

— Знаете, кто мы? — в свою очередь задал он вопрос. — Мы коллеги вашей нанимательницы, Ди Клефф. Вы помните нашу общую коллегу и нанимательницу, не так ли?

Пони за столом сглотнул, напрягшись всем телом. Никаких сомнений, он был тем, кто возглавлял группку курьеров.

— А теперь позвольте-ка угадать, — продолжал мистер Блэк. Он оторвал копыто от пола и почесал усы, давая всем понять, что размышляет, а затем ткнул в стоящего за столом пони. — Это же ты Баттербрэд, верно?

— Ага, — кивнул Баттербрэд.

— Так и думал, — улыбнулся мой напарник и приблизился к столу. Я же прошёл мимо них прямиком на кухню. — Помнишь, о ком я говорю, правда, Баттербрэд?

— Да, помню, — пони вновь одарил нас кивком и нервно заозирался.

— Замечательно, — мистер Блэк вновь наградил своего собеседника улыбкой. Она была как раз одной из тех, что напоминают опасного зверя, готовящегося броситься в атаку. — Похоже, Блю и я застали вас, ребята, за завтраком. Извиняемся. Что кушаем?

— Вяленое мясо, — глухо пробормотал Баттербрэд.

— Мясо! — Блэк расплылся в широкой улыбке. — О-о, я люблю вяленое мясо. Одна из парочки моих небольших слабостей. Какое именно?

— К-ко-копчёное, — пони начал заикаться.

— Не-не-не. Ты откуда его взял? «Бриллианты», у Смоки, «Жеребёнок в коробке», откуда?

— Э-эм, «Брэйбёрн», — Баттербрэд продемонстрировал упаковку.

— «Брэйбёрн»! Это ведь в Эпплузе, — звонко воскликнул Блэк. — Слышал, у них было отмененное вяленое мясо, но сам раньше никогда не пробовал. Что скажешь?

— Хо-хорошее, — нашей жертве определённо не нравился устроенный Блэком спектакль.

— Не возражаешь, если немного позаимствую твоего? — спросил Блэк и копытом указал на вяленое мясо на столике перед Баттербрэдом. — Твоё же, да?

Только Баттербрэд кивнул, как Блэк стремительным движением утащил несколько мясных полосок прямо у того из-под носа. Он откусил от яства приличный кусок и с явным восторгом начал пережёвывать.

— М-м-м! Отменнейшее вяленое мясо! — будто бы поражённый, протянул он и обратился ко мне. — Блю! Когда-нибудь доводилось пробовать «Брэбёрн»?

— Нет, — покачал я головой.

— А хотите кусочек? Реально вкусно!

— Нет, я не голоден, — ответил я.

— Ну, если нравится вяленое мясо, временами стоит им лакомиться, — произнёс Блэк. — Эх, обычно редко удаётся перекусить им – постоянно гну хребет где-то за городом. Просто обожаю вкус хорошего вяленого мяса.

Мой компаньон отбросил остатки мяса в сторону и теперь ткнул в бумажный стаканчик на столе.

— А это у нас что? — поинтересовался он.

— Яблочный сидр, — подал голос Баттербрэд

— Сидр, прекрасно! Ты же не против, если я промочу горло этим чудесным напитком?

— Д-да, конечно.

Блэк сделал из стаканчика большой глоток, почти что опорожняя его до дна, в то же время угрожающе смотря на Баттербрэда.

— О-ох, — выдохнул он. — Просто великолепно.

Зебра опустил стакан обратно на стол и подошёл поближе к диванчику.

— Ты, попугай! — прорычал он лежащему пони. — Знаешь, зачем мы здесь, а? Не расскажешь ли моему приятелю Блю, куда запрятал своё дерьмо?

— Они там! — разразился воплем пони в углу, всё это время нервно наблюдавший за разыгранным представлением.

— Не припомню, что спрашивал тебя про эту поебень!!! — обернулся и злобно выпалил тому Блэк. — Так ты говоришь?

— В буфете, — пони на кушетке указал куда-то на кухню. Используя собственную магию, я распахнул дверцы верхних полок серванта.

— Н-нет, ко-которые ниже.

В нижней же части шкафа мне попался потрёпанный на вид кожаный кейс, закрытый и глубоко спрятанный под всяким бесполезным барахлом. Я вытащил его и уложил на кухонную столешницу, а стал крутить кодовый замок, пока чемоданчик наконец не открылся. Он был полон крышек. Вне сомнения, курьеров охватила жадность, а Ди, вне сомнения, хотела их смерти

— Мы довольны? — спросил Блэк. — Блю! Мы довольны?

— Ага, мы довольны, — улыбнулся я и захлопнул кейс.

— Видите, — нервно затараторил Баттербрэд. — Я не знаю твоё имени. Я знаю твоё, Блю, честое слово, но я-я не знаю твоего...

— Моё имя Бесс, — коротко ответил Блэк. — И задница твоя не спасёт тебя из заваренного кавардака, мракобес.

— Не-нет. Я просто хочу, чтоб вы знали, как нам жаль, что мы такие и что всё так испоганилось между нами и мисс Клефф. М-мы ведь пришли к этому из лучших побуждений. Честное слово, я никогда не...

И только Баттербрэд попытался начать оправдываться, твёрдым движением Блэк выхватил свой пистолет и наставил на жеребца, лежащего на диванчике. А затем, не говоря ни слова, просто пристрелил в упор. Баттербрэд вздрогнул и поперхнулся воздухом, когда мой компаньон одарил его самодовольным взглядом.

— Ох, прошу прощения... Я тебя отвлёк? — спросил он. — Я не хотел. Пожалуйста, продолжай. Ты, кажется, что-то говорил про «лучшие побуждения»?

Пони трясся и задыхался от нехватки воздуха, его глаза были широко раскрыты, а мордочка превратилась в гримасу чистейшего ужаса.

— Что такое? — полюбопытствовал Блэк. — О, так ты закончил? Ну что ж, тогда продолжу я. Ты хотел обдурить Ди Клефф?

— Что? — Баттербрэд был почти готов расплакаться.

Блэк саданул по столу с характерным хлопком.

— Хватит с меня этого дерьма! Не чтокай мне тут! — проорал он.

— Что? Что? — пони била дрожь.

— Я сказал, не чтокай, мудак! Хотел надурить Ди Клефф?

— Ч-чт-что? — Баттербрэд ловил ртом воздух, чуть ли не валясь с ног от страха, когда Блэк накинулся на него.

— Ещё раз скажи «что», и я, блядь, размажу твои мозги по стене! Слышишь?

— Д-да! — взвыл Баттербрэд.

— Тогда ты знаешь, о чём я говорю!

— Да! — истерично закивал головой Баттербрэд.

— Ты хотел надурить Ди Клефф?

— Что?

— О'кей, ты испытываешь моё терпение, мешок с говном! Скажешь «что» ещё один проклятый раз, и я нашпигую пулями твой унылый круп! Что ты, блядь, затевал, а? — Блэк приставил свой пистолет вплотную к лицу пони, подкрепляя обещания делом.

— М-мы-мы со-со-собирались по-по-поделить товар... — он буквально рыдал, заикаясь от нахлынувшего ужаса.

— Дальше!

— А по-по-потом п-про-продать его...

— Ты думаешь, она дура?

— Что?

Блэк резко схватил пистолет и прострелил тому переднюю ногу, попав почти что прямо в коленную чашечку. От внезапной боли Баттербрэда передёрнуло и согнуло пополам.

— Ты. Думаешь. Она. Дура?

— Не-нет! — провопил Баттербрэд в нестерпимой агонии. Рана на его ноге обильно кровоточила.

— Тогда зачем ты держишь её за последнюю дуру, а, Баттербрэд?

— Н-нет!

— Да, да, держишь! Ты держишь, Баттербрэд! Ты пытался развести её, как дуру, а Ди Клефф умнее всех вас, тупоголовых, вместе взятых. А сейчас, сейчас не пойми нас неправильно, Баттербрэд. Мы все цивилизованные пони, изо всех сил старающиеся возродить эту самую цивилизацию из пепла прошлого. Открою вам маленький секрет – Ди Клефф презирает насилие, говорит, это удел рейдеров и полоумных пустошников. Однако есть кое-что, что она презирает ещё больше, и это «кое-что» – неуважение. А вы, народ, были крайне, крайне неуважительны к Ди Клефф, поэтому она и послала нас. Ну, а теперь ничего личного. Всё это лишь сущность бизнеса, сущность того, как делать всё правильно. Не сомневаюсь, вы вынесли очень ценный урок об уважении, но приказ Ди Клефф был предельно чёток. Джентлькольты, бон вояж.

— Н-нет! Постойте!

Блэк закончил свою небольшую речь и поднял пистолет, а значит, время настало. Я наблюдал за развернувшейся сценой со смесью недоверия и беспокойства, но минуты шли, и новое чувство росло внутри меня: мягкое, теплое, приятное ощущение. Нечто, что раньше мне не доводилось испытывать, нечто, что буквально переполняло меня и заставляло наслаждаться спектаклем Блэка. Я понял, что происходило. Я чувствовал власть, власть распоряжаться жизнями и судьбами этих бедняг. Власть подчинять волю других пони. Я видел своё отражение в лицах курьеров Баттербрэда и вспоминал всю боль, которую пережил.

Ибо власть была тем, что превратила мою жизнь в позор, или, если более правильно, этим был выбор неправильной стороны власти. Я прошёл через все виды притеснений, которые только могут быть, что в итоге привело к изгнанию, только за то, что мыслил вопреки устоям. Ярость разгоралась во мне, как в голове всплывали перенесённые унижения, страдания, наказания... Моя душа жаждала отмщения Стойлу Сто Восемьдесят Восемь, а я начинал видеть, как её можно утолить.

«Если хочешь захватить Стойло, ты должен править городом» — так, более или менее точно, Брасс Бэдж сказал мне в день изгнания из Нью-Пегасуса. Власть – путь к мести, следовательно, теперь выживание больше не было моей целью. Решение оказалось быстрым. Я буду страдать, буду трудиться в поте лица, но сейчас у меня появилась грандиозная цель. Я поднимусь по лестнице на самый верх и буду оставаться там. Я буду править Нью-Пегасусом и свершу возмездие или умру, пытаясь.

Но давайте всё же вернемся в квартиру к нашим курьерам, вы ведь не против? Блэк выстрелил в Баттербрэда два раза: первый в грудь, а второй прямо в голову. Взведя винтовку, я направил оружие на сжавшегося, дрожащего от страха пони в углу. Его голова была видна прямо через сошедшиеся в одной точке железные мушку и прицел. Извини, приятель, такова жизнь.

БАМ! БАМ! БАМ!

Целых три выстрела – и всё для того, чтобы в голову бедного курьера попала всего лишь одна пуля, хотя тот был в буквальном смысле загнан в угол и совершенно не двигался. Мне вначале следовало бы задержать дыхание перед выстрелом, чтобы так сильно не мазать, а моя телекинетическая хватка оставляла желать лучшего. И пока я расправлялся со своей целью, Блэк тем временем проверил остальную часть жилища на наличие кого-нибудь ещё. Выстрел из соседней комнаты дал знать, что в квартире прятался ещё один жеребец.

Блэк вернулся с широкой улыбкой на лице, на ходу зачехляя пистолет в кобуру. Зебра полностью доказал свою устрашающую сущность и непревзойдённое мастерство в убийства – он был силой, с которой нельзя не считаться. Слава Селестии, мы на одной стороне. По крайней мере, пока. Я прицепил винтовку к своему поясу и передал кейс зебре.

— Мы проделали хорошую работёнку, Блю, — он насвистывал какую-то мелодию. — А сейчас давайте вернёмся к мисс Клефф, пока кто-нибудь не начнал тут всё разнюхивать.

Действительно, будет лучше, если мы покинем это место. Если Ди не хочет привлекать лишнего внимания, то какой-нибудь пони, который поймает нас прямо на месте преступления – не лучший вариант развития событий, а нам не нужны неприятности. Так что мы мигом вышмыгнули из здания и побежали в сторону Музыкальной Школы. Добравшись до места, Блэк сгрузил чемоданчик у стойки, не забыв подмигнуть сидящей за ней кобылке, дружески похлопал меня по спине и так же стремительно исчез, напевая лёгкий жизнерадостный мотив. Ну не загадочный ли парень?

Что бы я там себе не думал, работа на Метроном не оказалась вакханалией стрельбы и крови. После «крещения огнем» мне поручали много всяких мелких заданий, большинством из которых был надзор за торговыми сделками, проводимыми курьерами или же мелкими торговцами. В отличие от Бакмэйров и Последователей, экономическая стратегия банды Ди опиралась на преобладание основными ресурсами во Фридом Филда, а то есть едой и домашним скотом. Наша стандартная группа состояла из «дипломатического» посла Струнников плюс одного-двух громил для прикрытия. Мы встречали караванщиков неподалёку от городских ворот, предлагая им защиту по цене, от которой те не могли отказаться. А если же отказывались, ну, то для этого там был я. Дипломат основательно предостерегал караванщиков, что углубляться во Фридом Филд с огромным количеством товаров и без надлежащего сопровождения опасно – я же играл свою роль, одаривая их многозначительным взглядом и показывая, что может сделать моя винтовка. Мне быстро довелось узнать, как убедительно действует зияющее дуло только что выстрелившей винтовки на намерения караванщиков. Я понял, что, поступая именно так, Ди могла держать все входы и выходы под контролем. Это гарантирует, что торговцы благополучно доберутся до хорошо охраняемой Торговой Площади и, таким образом, избегут засад, которые могут устроить соперничающие банды.

Если честно, запугивание караванщиков наскучило довольно быстро. У меня никогда не получалось создавать присутствие угрозы – даже с винтовкой, взведённой и готовой к стрельбе – думаю, это, в конце концов, просто не моя роль. А вот «хорошего полицейского», однако, играть удавалось гораздо лучше. После десятка встреч, прошедших под стенами, я уже был в состоянии имитировать вежливый, но одновременно и угрожающий голос и манеры посланника Струнников. Мне просто нужен был шанс показать, что могу решать вопросы самостоятельно или, может быть, с ещё одним жеребцом для поддержки. И шанс этот появился вместе с двумя караванами, прибывшими почти что одновременно. С некоторой ноткой злобности и самой лучшей игрой, на которую только способен, я мог заставить трястись от страха даже видавших виды охранников, и великолепное ощущение власти вновь и вновь волной проходило по моему телу. Это та работа, к которой можно привыкнуть.

Обычно торговцы любили потравить байки об опасностях, с которыми повстречались по дороге, и том, как Пустошь наказывает беспечных путешественников, так что в свободное время я постоянно наведывался на окраины и практиковался столько, сколько мог себе позволить на скудный доход Струнника. До меня вскоре дошло, что даже если я и куда здоровее, чем обычный жеребец на Пустоши, нельзя чересчур полагаться на магию. Волшебство непостоянно, и когда-нибудь, в один прекрасный день, оно может подвести в решающий момент. Практика превратилась в тренировки, когда мне вздумалось повторить прицельную позу, подсмотренную у земных пони, использовавших похожие винтовки. Пустые бутылки, жестяные банки и прочий мусор стали моими мишенями, и я опустошал магазин за магазином в своих «врагов» – с каждым разом всё точнее и точнее.

На самых первых попытках мне нужно было сделать аж несколько выстрелов, чтобы попасть в цель, при этом контролируя отдачу винтовки так же внимательно, как и собственную неуклюжую телекинетическую хватку. Оружие точное, сомневаться не приходилось, но и мне не хватало сил удержать её при выстреле. Она либо будет вырываться в сторону, либо скакать, как сумасшедшая – я заработал от деревянной рукояти парочку увесистых затрещин себе в лицо. Говоря о ней, мне следовало бы описать своё оружие более подробно, ибо впоследствии оно станет одним из самых надёжных моих спутников.

Оно представляло собой магазинную винтовку с рычажной перезарядкой под десяток патронов «Магнум», изготовленную с заботой и богато украшенную. Золотые линии вырисовывали ветви и листья на серебристо-сером стволе, а рукоять из красного дерева была со вкусом отделана резьбой. Оружие и я научились слаженно работать вместе, и после нескольких недель тяжелых тренировок мне наконец-то удалось поразить консервную банку с очень большого расстояния. Метроном оказалась права: при правильном обращении эта винтовка – грозное оружие, и нуждалась она в своём собственном имени. Я обнаружил на рукоятке лилию, выгравированную в древесине, так что решил назвать её «Свинцовой Лилией», что показалось мне весьма звучным.

Мои мозги работали предельно чётко, я не спешил забывать свою изначальную цель – покончить со злокозненными интригами Сэддла и Голди. Мотивы, движущие мною, однако, изменились. То, что первоначально было искренней попыткой сделать жизнь пони во Фридом Филде лучше, теперь обернулось не более чем желанием личной мести. Мне хотелось отплатить сполна за каждый и каждый удар тем двум пони, которым когда-то приказали меня замучить и убить. Это – простой смысл слова «уважение», как довелось узнать от Метроном. Я бы заставил их уважать меня, и неважно, какой ценой. Я бы показал им, что у них нет никакой власти надо мной.

Ночь за ночью я продумывал план. Поскольку Бакмэйры и Последователи беспрестанно пытались навязать Катушкам союз, возможно, самым простейшим способом ударить им под дых будет наладить связи между Катушками и Струнниками, так как, в конце концов, превосходство последних зависело лишь от сохранения численности три к одному. Готов поспорить, Катушки не желают присоединяться к этому «Тройственному Союзу», потому как боятся возможного негативного исхода. Чуть ли не каждый во Фридом Филде знал: они держатся обособленно от других. Живём и никого не трогаем, пока можем продавать наши пушки.

Но, тем не менее, союз с Бакмэйрами и Последователями перевернул бы их мир с ног на голову. Проиграй они войну, то, кроме очевидных потерь в боях, Струнники, несомненно, на корню подрезали бы их торговлю, заставляя в итоге либо окончательно развалиться, либо влиться в их ряды. В случае же победы у них не будет никаких догадок, какие между всеми тремя сложатся отношения. Бакмэйр – жадный до власти ублюдок, что ни для кого не секрет, и вновь нельзя сказать, сможет ли Голди держать его на коротком поводке. Гарантий, что после войны с победой Сэддла сложится прочный мир, не существовало, а это крайне плохо для торговли.

Если же Струнникам удастся заключить с Катушками союз – или, по крайней мере, гарантировать то, что они останутся в стороне в случае возможной войны – то шансы на положительный исход для альянса Бакмэйры-Последователи были исчезающе малы. В складывающейся ситуации открывался огромный простор для ведения принудительных переговоров об окончании всех наркотических махинаций. План выстраивался запутанный и во многом опирался лишь на домыслы, но у меня было предчувствие. У меня было ощущение, что он имеет шансы на успех.

Но, во-первых, однако, мне нужно было провести что-то вроде полевых исследований, что и привело меня прямиком в Тесла Бар.

Тесла Бар представляет собой очень серьезное место с серьёзной охраной. Начнём с того, что у дверей на страже стоял закованный в железную броню жеребец внушительных размеров, оснащённый массивным оружейным механизмом, свешивающимся с обоих боков. Сопла двух пушек горели болезненно-зелёным свечением, готовые выстрелить при малейшем признаке угрозы. Он наблюдал за мной по мере приближения и загородил проход, когда я попытался войти в Тесла Бар.

— Что тебе здесь нужно? — отрывисто спросил жеребец, давая мне знать, что лучше бы с ним не шутить, если не хочу превратиться в порошок – чем бы там эти пушки не стреляли.

— Что нужно? Просто доставить сообщение отвечающему за всё пони. Ничего плохо, честно.

— Ага, ага, как же. Мне придётся обыскать тебя на наличие спрятанного оружия. Приказ босса.

— Спрятанного оружия? Приятель, я ничего не прячу. Моя винтовка всегда на виду. Вот, возьми, — я опустил Свинцовую Лилию на пол. — Обыскивай, если хочешь, но больше ничего не найдёшь. Если, конечно, ты именно ради этого хочешь меня облапать.

— Не умничай мне тут. Ноги шире!

Пожав плечами, я кивнул, а затем жеребец подступил ко мне на шаг и обыскал. Он мог позабыть об этом, я бы не обманул – скрывать ведь нечего. Во всяком случае, много хлопот это не доставило, и передо мной открылся путь в Тесла Бар.

Безвкусным, это место было совершенно безвкусным. Серые металлические стены, решётчатые перегородки, делящие помещение на части, и один гигантский прилавок, вмещающий в себе все виды оружия и боеприпасов, которые только возможны, – единственное, что было внутри здания. Назвать сие «баром» язык не поворачивался, или, по крайней мере, так было только сейчас. Кое-как мне удалось представить себе бар в такой комнате, но конкретно сейчас здесь просто продают пушки. На полках, теперь заваленных горами оружия и магазинов с патронами, когда-то могли храниться стаканы и бутылки. В ныне опустевшей комнате, возможно, имелась пара столов. Но на сей раз всё устроили так, чтобы вести в стенах здания перестрелку, создавая для пони за прилавком выгодную позицию.

И эту выгодную позицию за прилавком сейчас контролировали двое пони: единорожка и земнопони-жеребец. На кобылке было чётко очерченное платье синего цвета, отливающего металликом, в котором она смотрелась довольно привлекательно. Её серая грива была равномерно зачёсана на обе стороны, а на одежде вблизи боков виднелся символ чего-то, напоминающего серую сферу, окружённую голубоватыми молниями. Жеребец рядом вполне выглядел как телохранитель – исполинская чёрная гора, одетая в железную с заклёпками броню, с характерным грибовидным облаком от взрыва на крупе. Гриву, такую же чёрную, как смоль, он заплетал в маленькие дреды.

— Добро пожаловать в Тесла Бар, — безэмоционально произнесла кобылка. — Чем могу помочь?

— Возможно, нам удастся обговорить одну торговую стратегию, — я холодно посмотрел на неё, изо всех сил стараясь особо не коситься на стоящую рядом тушу.

— Торговую стратегию? Поподробнее, пожалуйста, — в ответ она одарила мою персону таким же ледяным взглядом, как будто бы решала, выслушать меня или же вышвырнуть вон.

— Он из доверенных? — уточнил я, указывая на жеребца.

— ЛаРош мне как брат. Что бы ты ни хотел рассказать мне, можешь рассказать и ему.

— Хорошо, — кивнул я и как можно вежливее улыбнулся ЛаРошу – не очень-то хотелось раздражать его. — Сразу же раскрою все карты. Я – сторонний, работаю на Струнников и веду собственное небольшое расследование. Мне известно, что Бакмэйр и Последователи заинтересованы в том, чтобы склонить вас на свою сторону, и хотелось бы услышать, что вы сами скажете.

— Назови вескую причину, по которой можно открыть тебе эту информацию.

— А что вам терять? Я сам для них кость в горле. Они все до единого хотят моей смерти, приходится постоянно поглядывать за обеими сторонами улицы, как бы кто-нибудь не размазал мне мозги по стене. Единственные, кому могу выдать информацию – это Струнники, а я в самом начале уже упоминал, что работаю на них.

— Струнники хотят об этом знать? Потому как если хотят, то могли бы послать одного их своих парней, а не наёмника.

— Представь на мгновение: если Струнника поймают неподалёку от вас, это всех поставит на уши. А что я? Я ничего, всего лишь временный помощник, оплачиваемый почасово. В любой день Струнники могут просто взять и выставить меня за порог. Поэтому если кто-нибудь увидит, как я к вам хожу, то не примет это за дипломатическое обращение.

Кобылка Катушек внимательно посмотрела мне прямо в глаза, как будто пыталась прочитать мои мысли. Бормоча нечто неразборчивое, она некоторое время обдумывала сказанное мною, но после кивнула и прокашлялась.

— Так и быть, я поговорю с тобой. И, тем не менее, отошлю Струнникам своего посла, и если только выясниться, что ты пытался одурачить меня – можешь прощаться с жизнью, запомнил?

— Да. Можешь не беспокоиться.

— Отлично. Слушай внимательно, повторять не буду. Да, я встречалась с Сэддлом Бакмэйром около недели тому назад, и да, он рассказывал о своём большом нехорошем плане «вывести Ди Клефф и её банду из игры». Но, однако, мы ему отказали. Почему? Всё просто: мы вообще не хотим участвовать каком-либо конфликте наподобие этого. Когда установился мир, доходы от продаж удивительным образом выросли – и это просто потому, что наши покупатели не соизволят сразу умирать, только лишь выйдя за порог. Поэтому любая война ужасна для нас.

— Понимаю, но всё же я считаю, что война не совсем то, чего вы сможете полностью избежать. И если уж она начнётся, вам придётся примкнуть к кому-нибудь. Вы, в конце концов, сила, с которой нельзя не считаться, даже если и пытаетесь держаться в стороне.

— К чему это ты клонишь?

— Ну, вот и причина моего расследования. Я хочу знать, чего вы желаете от Струнников либо за подписание союза, либо за согласие не принимать участие в назревающей войне.

— И из-за чего ты думаешь, что мы на это пойдём?

— Вы так просто отвергли предложение Бакмэйра, а Сэддл, кажется, не из тех, кто легко с таким соглашается. Не сомневаюсь, в следующий раз предлагать он будет уже с тремя десятками вооруженных до зубов громил за спиной. Ди же, в отличие от него, имеет рассудок. Она предпочитает вести себя вежливо и действовать дипломатически. Зная всё это, я пришёл сюда, чтобы осведомиться о ваших требованиях и после ознакомить с ними Ди.

Переглянувшись между собой, кобылка и ЛаРош принялись перешёптываться, однако ни единого слова мне различить не удалось. Некие непостижимые разуму планы зарождались между этими двумя, и я внутренне улыбнулся, так как знал: мои слова отпечатались на их умах. Катушки всё ещё не выставили меня за дверь, потому несложно было догадаться, что они обратили внимание на сделанное мной предложение.

— Ну... — наконец произнесла единорожка. — Твоё предложение нас заинтересовало. Полагаю, если мы выведем Бакмэйров из игры, то вполне могли бы просить о части их собственности и областей торговли.

— Тебе ведь известно, что Ди категорически против продажи наркотиков, не так ли?

— Да-да, и мне они так же противны, иметь дело с наркоманами – не самая приятная работа. Выведем наркотики из оборота, оставим их на мелких торговцев. Я имела в виду оружие и выпивку – вот чего мы хотим. Струнники же могут оставить себе форт и раненых.

— Хорошо. Учтено.

— И напоследок: мы бы желали договор о ненападении. После того, как всех остальных не станет, можно ли быть уверенными, что Струнники не нападут на нас? В конце концов, они гораздо мощнее, чем мы.

— Весьма разумное требование, — улыбнулся я. — Ещё что-нибудь?

— Нет, вряд ли. Таковы все наши требования, если Ди интересно.

— Крайне замечательно, дам ей знать. Приятно иметь с вами дело.

Мне пришлось попятиться, дабы постараться не потерять с ЛаРошем визуальный контакт. И только упершись крупом в дверь, я стремительно развернулся и, распахнув ту, выскочил из здания так быстро, как только мог. С подобными требованиями в своём кармане моей персоне нужно будет провести первоклассные переговоры, если она хочет продвинуть собственный план сколько-нибудь дальше.

Метроном настраивала виолончель, когда я показался в концертном зале. Она оторвалась от своего музыкального инструмента и окинула меня озадаченным взглядом поверх очков. Но затем её сосредоточенное лицо искривилось в ухмылке, и пони вернулась к виолончели.

— Значит, это ты затеял тот кавардак c «информацией», не так ли? — она даже не удостоила мою персону взглядом.

— Откуда ты знаешь? — такой поворот застал меня врасплох.

— Довелось некоторое время поразговаривать с посланцем Катушек, так что всё мне про тебя известно.

— Ве-е-е-ерно, — казалось, будто я играю по чьим-то чужим правилам, а это не заставляет чувствовать себя комфортно. — Ну, и что скажешь?

— Ничего, это ты мне скажешь, — она наконец-то подняла голову, бросив холодный, как лёд, взгляд.

— Ну, я разведал, как обстоят дела у Катушек. И складывается впечатление, сейчас самое время сделать очень удачный ход.

— Продолжай, — Метроном продолжала держаться холодно, но мне удалось уловить проблеск заинтересованности в её словах.

— Катушки совершенно не против заключить с нами союз, если согласимся с их требованиями.

— Что ещё за требования?

— Монополия на оружие с выпивкой и договор о ненападении, когда война закончится, только-то и всего.

— Знаешь что? — чуть ли не посмеиваясь, спросила она. — Мне нравятся твои намерения, но это тупиковый план.

— Почему? — я чувствовал себя глупо, будто меня только разыграли, и злился на Метроном. Мне пришлось пойти на серьёзный риск, дабы заполучить ту информацию, и совершенно не хотелось, чтобы её вот так просто отвергали. — С тем, что я рассказал, что-то не так?

— Фарсайт, послушай. Я в самом деле ценю твою работу, ты продемонстрировал невероятную решимость, когда отправился в логово Катушек, раскрылся им и задавал неудобные вопросы. То, что ты нам принёс, очень интересно – это вообще первый раз, когда мы узнаём, чего они хотят для заключение союза.

— Но... — я уже предчувствовал, что она скажет.

— Но у тебя совсем крыша поехала, — её улыбающееся лицо внезапно стало холодным, как камень. — Ты, должно быть, действительно сошел со своего Луной проклятого ума, если думаешь, что мы вот так просто возьмём и уничтожим с таким трудом установленное перемирие из-за какого-то чудного плана от стороннего?

Я почувствовал себя разбитым. Все те моменты, в которые приходилось совершать выбор, весь тот настрой, появившийся после визита к Катушкам, все достигнутые результаты просто испарились, не успей я и моргнуть.

— Не пойми меня неправильно, — хоть лицо и продолжало выглядеть холодным, её тон потеплел, стал более доброжелателен. — Я могу оценить всю глубину твоего особого таланта. Ты ПРЕДВИДИШЬ – таково твоё имя. Можешь думать глубже и быстрее, чем кто-либо ещё, а твоя рассудительность до сих пор ни разу не подводила. Можешь видеть пони насквозь, читать их, как книги. Я верю, в таких делах ты разовьёшь его до невероятных высот, если будешь принимать правильные решения.

А теперь она просто пытается как можно вежливее отбить у меня охоту с ней спорить. Кобылка хотела добиться того, чтобы я, просто беззвучно кивнув, удалился с ощущением того, что банда ценит мой талант. Впрочем, мне было известно, что это далеко не так; каждое произнесённое ею слово – просто любезная ложь, конфетка, которой меня задабривают, тогда как сама пони увиливает от ответа. Ну, тебе же хуже, Метроном, потому что я не обычный громила, которого можно отвлечь парочкой приятных словечек.

— Метроном, — непреклонно сказал я. — Я желаю обсудить мой план непосредственно с мисс Клефф.

Я был воплощением самого спокойствия, когда произносил последнюю фразу, но мои слова пророкотали в Концертном Зале, подобно грому. Метроном невольно вздрогнула при упоминании своего босса, и её холодный взгляд обратился взором чистейшей ненависти. Очевидно, ей показалось, будто я хочу занять её место – она отступила назад на пару шагов. Мордочка пони скривилась в отвращении, тогда как я стоял расслабленно, смотря ей прямо в глаза. Мне доставляло удовольствие наблюдать за сомнениями Метроном, вновь ощущая то тёплое чувство. Одними только словами мне удалось заполучить над ней власть. Теперь я не простой громила или какой-нибудь там сторонний, вместо этого я стал кем-то гораздо большим. Кем-то, кто может перехитрить её.

— Не смеши, — запинаясь, пони попыталась скрыть всё под раскатистым смехом. — С чего ты думаешь, что у Ди будет другое мнение?

— Я этого и не говорю, — меня охватило невероятное спокойствие. Даже осознавая, что играю с огнём, я совершенно не волновался. — На самом деле мне тоже кажется, что, скорее всего, именно так и будет. Однако и не думаю, что существует какая-нибудь причина, из-за которой нельзя обсудить мой план с ней лично. Метроном, послушай, я уважаю тебя, уважаю то, что ты вторая по важности после мисс Клефф, и хотел бы, чтобы ты была рядом, когда мы с ней будем говорить. Мне хотелось бы услышать и твоё мнение тоже... Я не желаю смещать тебя, честно. У плана есть причины – и это не более чем освобождение города от наркоманов.

— Да неужели? В самом деле? — Метроном старалась держаться холодно, но я уже замечал интерес в её глазах. Она с трудом решала, выслушать меня или же просто послать куда подальше.

— В самом деле. Мне известно, что Последователи Шай и наркоторговцы Бакмэйра работают вместе. Именно последние затопили Фридом Филд наркотиками, тогда как первые за деньги предлагают излечение от зависимости. Схема уже давно неплохо работает: крышки рекой текут прямо в карманы ваших врагов.

— А ну-ка притормози... Ты заявляешь мне, что две эти банды на самом деле заодно и планируют заговор? Есть у тебя какие-нибудь доказательства?

— Вряд ли. Меня тогда пытали именно потому, что поймали на слежке, так что тебе придётся поверить мне на слово.

— Я не могу. Впрочем, это уже не первый раз, когда мы слышим подобные слухи. Может быть – только может быть – я на днях смогу свести тебя с Ди Клефф. Однако и тебе придётся сделать что-нибудь, чтобы доказать абсолютную преданность банде.

— Рассказывай, — ещё одно поручение – да вся моя жизнь одно сплошное поручение. Хотя на сей раз повод хорошенько постараться того стоит.

— Сразу предупреждаю, будет непросто. И если эта парочка действительно готовится к войне, нам надо что-то предпринять. Мы с мисс Клефф считаем, что ключ к укреплению нашего владычества над Фридом Филдом – это контролировать основные ресурсы, главным образом воду. На данный момент мы получаем всю воду из цистерны к северо-востоку от города, но ею на самом деле никто по-настоящему не владеет. Если бы нам удалось заполучить себе водный талисман, то мы могли бы в случае чего отключить нашим противникам водоснабжение.

— Хитро придумано, — улыбнулся я, и кобылка ответила на комплимент тем же. — Но каким же образом я тогда должен достать водный талисман? Сначала придётся отыскать Стойло и уже только потом осмотреть. Ты, случаем, какого-нибудь поблизости не знаешь?

— Нет, извини. Попробуй с тоговцами... Это они, в конце концов, приносят новости с Пустоши.

— Хорошо, — кивнул в ответ я. — Значит, я приношу тебе водный талисман – ты назначаешь мне встречу с Ди, я прав?

— Что-то вроде того. А теперь, если извинишь, мне нужно проводить урок.

Развернувшись, я уже было покинул комнату, когда маленький жеребчик протащил мимо футляр из-под бас-гитары в концертный зал. Который уже раз Фридом Филд удивляет меня своим отношением к музыке?

Я направлялся на Торговую Площадь неспешной рысью с густым туманом в голове. Сделка, которую только что удалось заключить с Метроном, фактически была из разряда «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Где в целом мире, как предполагается, можно найти ещё работающий водный талисман? Я знал, что в моём Стойле их должно быть аж целых два, но вернуться обратно в Нью-Пегасус, пробраться в Сто Восемьдесят Восьмое, забрать нужное и уйти – банально невозможно. Об этом просто не могло быть и речи. Следовательно, надеяться можно только на поиск заброшенного Стойла.

Из этого, однако, вытекало сразу два пути решения проблемы. Первый – к слову, самый опрометчивый и рискованный – это просто понахватать самого нужного и выйти на Пустошь. И после начать странствовать на её просторах, разыскивая стойловскую дверь. Простое и незатейливое сумасбродство. Второй – куда более осторожный – это выжидать, пока не пройдёт какой-нибудь безумный слушок про то, что обнаружили новое Стойло. Решение мудрое, однако оставляет мало шансов найти талисман.

Ломая голову над всеми этими вопросами, я брёл по Торговой Площади и даже не заметил, как оказался прямо в эпицентре обыденного хаоса небольших фанерных стоек и лачуг из листового металла. Любая из них одинаково хорошо подходила для начала моих поисков, но мне пришла в голову мысль наведаться к кое-кому очень знакомому, кого я уже успел оставить за спиной.

— О святая Селестия! Фарсайт! — Санберри стиснула меня в объятиях. — Где ты пропадал?

— Ну... Я столкнулся с парочкой перемен в своей жизни, — улыбнулся я и аккуратно высвободился из её копыт. — Которые означают, что больше мне нельзя быть торговцем.

— Ты вступил в банду, да?

— Не особо охотно. Мне пришлось присоединиться к ним.

— Очень жаль. Мне нравилось видеть тебя рядом. Ты был хорошим соседом.

Я ответил улыбкой на её комплимент и пожал плечами. Можно продолжать болтать ещё целый день, однако у меня было несколько вопросов, которые просто необходимо задать Санберри.

— Санберри, ты ведь разговариваешь с караванщиками, не так ли?

— Да, чуть ли не каждый день. А зачем тебе?

— Тебе когда-нибудь доводилось слышать про заброшенные Стойла в округе? Мне нужно кое-что достать из одного.

— Прости, но нет. Поспрашивай, конечно, но слухи здесь расползаются быстро... Если бы кто-нибудь узнал о новом Стойле, то все давно бы уже трепались о нём. Что тебе надо найти?

— Водный талисман.

— О, водный талисман. Это вроде бы один из тех магических самоцветов, которые делают чистую воду, да?

— Да, он самый. Мои наниматели хотят провести во Фридом Филд водоснабжение.

— Хотелось бы, чтобы ты нашёл два, Фарсайт. Ты слышал про Коллективные Хозяйства, которые НЭР создаёт на Пустоши?

— Коллективные Хозяйства?

— Да! Кажется, НЭР планируют разбить фермерские угодья по всей Нейваде ещё с тех пор, как объявились здесь. Видимо, они давно уже закончили с остальными уголками Пустоши, и дела идут просто замечательно. А ещё я вчера слышала по радио, как посол упоминала про создание таких ферм в окрестностях Нью-Пегасуса.

— Которые помогут вырастить огромное количество еды – и это не считая открывающейся для многих возможности начать работать.

— Да!! Отличная идея, разве нет? — радостно пропищала Санберри. — Единственная проблема в том, что им нужно целое море чистой воды, потому что Нейвада – Луной проклятая пустыня... Поэтому-то я и сказала, как было бы здорово, если бы нашёл два талисмана. У тебя ведь и в мыслях не было отдавать его НЭР, если будет только один, ведь так?

Зелёная пони жалобно посмотрела на меня, всем своим видом буквально умоляя отыскать талисман для сельскохозяйственного проекта Новой Эквестрийской Республики. Я стушевался, хоть рассудок и твердил забыть про Санберри с НЭР и искать магический самоцвет для Метроном, чтобы можно было добиться разговора с Ди, давая моему плану новый толчок – сердце желало поступить так, как просила моя подруга. Отдав талисман Республике, я гарантировал бы гораздо лучшее будущее многим пони в Нейваде, тогда как заполучи его Метроном, он превратится в оружие, с которым Струнники смогут ограничивать водоснабжение населению Фридом Филда.

Мой внутренний голос задал простой вопрос. Как поступила бы Дарительница Света? Дарительница Света... Книга, которую довелось прочитать ещё за время в лечения в больнице, вернулась вновь и на сей раз так просто не уйдёт. Повесть об обычной героине, история о простой пони из Стойла – прямо как я – которая отдала всё ради своих друзей и в конечном счёте ради всех пони. Несомненно, она бы отдала талисман Республике.

Тем не менее, я не Дарительница Света. Не герой. На самом деле я даже в них не верю. Весь приобретённый опыт научил меня, что все мы просто пони со своими светлыми и тёмными сторонами, своими взлётами и падениями. Герои существуют только в книгах, в то время как на самом деле большинство заботиться лишь о себе – так следовало поступить и мне.

— Извини, Санберри, — я опустил голову, не в силах смотреть ей в глаза. — Я не могу отдать его НЭР.

— Понимаю...

Развернувшись, я поспешил убраться как можно скорее. Даже если решение окончательно и была уверенность, что поступаю наиболее выгодным для себя образом, я ничем не мог помочь чувству вины. Мне постепенно становилось понятно, что если хочу подняться выше по лестнице, первым врагом, которого придётся одолеть, буду лишь я сам.

Заметка: Репутация изменилась

Струнники: Свой пони — Даже если Вы и не состоите в их банде, члены данной организации всегда будут благосклонны к Вам и Вашим идеям, пока Вы не слишком задираете нос

Аделантадо: Да придёт цивилизация

Дружба — это не формальность

Повелитель Плоти

Будущее Меткоискателей

Большая Проблема Макинтоша

Одна из Эпплов

Приключения Дедпула и Хакера

Носферфлатту

Зомби на твоей ферме

Смысл жизни

Fallout Equestria: Viva Las Pegasus!

Глава 3. Добро пожаловать в джунгли