Сказки служивого Воя Том II - Ненужный

Часть 23 С корабля на балл

Королева Кризалис была задумчива и не весела и это не только потому, что ей предстояла встреча с лидером драконов. Правительница чувствовала что ситуация в Улье не стабильна и кризис может привести к непоправимым последствиям. Эскорт её величества был готов возглавил его Фэринкс, а с ним ещё десяток крепких ченчлингов-солдат. Особая «посылка» — это дракон-дезертир расположилась на носилках под охраной.
Стало светать и перед ченчлингами открылся портал. Королева Кризалис поймала солнечный свет артефактом, похожим на зеркало, и солнечный зайчик преобразовался в дверь. И проход этот открывал путь в земли драконов. Сперва сквозь прозрачную пелену прошла гордой походкой сама королева, а за ней уже Фэринкс и остальной эскорт с носилками.
Дай Хард вместе с сотниками проводили её величество королеву, а затем сгруппировавшись один из власть имущих ченчлингов, положив копыто на спину капитану стражи сказал: «Пора!»
— Да, сейчас или никогда! — поддержал второй сотник, щелкнув крышкою карманных золотых часов.
На морде капитана Харда отразилась жгучее нежелание, переходящее в отвращение. Но капитан понимал, что назад пути уже не было. Королева Кризалис вернётся и если её не арестовать, то она жёстко покарает всех заговорщиков. Дай Хард будет виновен в любом случае, даже если он сам поубивает всех заговорщиков, а их отрубленными головами украсит подножие трона. Это он допустил заговор, это он не пресек всё в зародыше, это он договаривался с сотниками, это он Дай Хард участвовал в саботаже по уничтожению запасов в Банке роя. Ченчлинг в броне повесил голову, но придал себе уверенный вид, в компании сотников направился в улей. Всё было уже готово. Хард кивнул ченчлингам в доспехах и те бросились в рассыпную. В то же утро на каждой произвольно меняющейся стене появился листок, где говорилось следующее: «Обращается к вам ченчлинги Временное правительство роя. Нам невыносимо смотреть, как страдает простой рабочий под копытом тирана-самодура. По вине королевы в Банке нет любви, чтобы накормить наших личинок. По не дальновидности ченчлинги потерпели поражения в войне, в которой у нас были все шансы выиграть. Но теперь патриотами роя в лице сотников и солдат власть (после выборов) перейдёт народу. Объявляем о ликвидации королевства оборотней и о создании Федеративной Республики ченчлингов. Подпись председатель Временного правительства Роя, полковник, Дай Хард»
Сотники, что в полном составе вошли в состав новой власти, рассчитывали на взрыв энтузиазма среди рабочих — ченчлингов. Но всё пошло не по плану власть имущих.
День начался с массовой забастовкой рабочих, отказавшихся отправляться на поиски любви, пока их требования не будут удовлетворены.

— Кончай работу! — разнесся крик по Улью.
— Бастуем! — выкрикивали ченчлинги направляясь к тронному залу.
— Вперёд товарищи, — поднялся один из ченчлингов — рабочих над толпой стрекоча крыльями, — сотники пьют любовь что мы добываем, а нам достаётся разбавленная жижа. Их лакеям увеличивают паёк в то время, когда в банке нет ни капли любви. Узкая кучка взгромоздилась на вершину и завладела всем. Разве они строили наш улей? Разве сотники, ежедневно, рискуя жизнью, добывают пропитание? Хватит! Долой этих паразитов сотников и тиранов. Даёшь всю власть Совету рабочих и солдатских депутатов.
Рабочие ответили топотом копыт по полу в знак одобрения. Внезапно над головами собравшихся распустилось красное полотнище, сшитое из маленьких алых лоскутков. Вдруг рабочие запели песню громко и четко. Через несколько куплетов пели уже все кто собрался на площади:

«Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил;
Черные дни миновали,
Час искупленья пробил.»

Когда путь толпе преградили солдаты, рабочие — ченчлинги не растерялись и с криками не стреляй в брата рабочего смешали ряды защитников роя, сотник даже моргнуть не успел, когда часть солдат была разоружена, а часть перешла на сторону рабочих. Пухлый ченчлинг-сотник попытался спрятаться в тронном зале, но был пригвожден пиками к воротам. Среди сотников началась паника. Одни сбрасывали с себя яркие шмотки, но скрыть наетые брюха уже не могла даже магия оборотней.
Рабочие быстро сформировали из своих рядов силовые команды и уже к обеду смогли захватить арсенал, банк и тронный зал, а так же взяли под охрану детский сад.
Дай Хард попытался подавить мятеж, но его силы были малы и к тому же деморализованы.
— За что мы должны умирать? — голосом с чувством полной растерянности и апатии, спрашивали ченчлинги — солдаты.
— Как это за что? За будущее и свободу.
— Эти сотники что ли наше будущее и свобода? — парировал солдат тоном, который никогда бы себе не позволил в прошлом. — Они жируют, а нам за них умирать.
— Умрёте вы в любом случае, — спокойным голосом отвечал Дай Хард, — а если не будете выполнять приказы смерть наступит прямо сейчас.
Последнюю фразу бывший капитан, а ныне полковник и председатель Временного правительства, выкрикнул так, что чуть своды улья не затряслись. На роге, светящемся зеленым светом, возникло очертание, до боли знакомой плети. Тут солдаты набросились на своего командира. Дай Хард бы с легкостью раскидал бунтовщиков, но те превосходили числом. Попав пару раз по мордам своим бывшим подчиненным на копытах экс-капитана слиплись оковы. Солдаты возликовали и уже через несколько минут влились в толпу ликующих рабочих. Тюрьма — последний бастион временной власти пал. Из камер выпускали всех пленников и в особенности рабочих, что были заключены за пропаганду симбиотизма.
Муни не знала, что происходит на верху. Кобылка-ченчлинг как всегда сидела на королевском диване и читала книгу, которую ей принесла подруга. Лифт пришел в движение и стражница казематов, освободив диван, спрятав запрещенную литературу в доспех, подхватила копьё и приготовилась приветствовать высокого посетителя. Какого же было удивление Муни когда из лифта вышли худощавые ченчлинги в сопровождении солдат и устремились к ней. Стражница не успела вскинуть копьё как была разоружена и схвачена, но как только к ней подошел ченчлинг — рабочий из доспеха выпала красная книжечка.

Тут из-за гостей вышла Тита в доспехах и красной косынкой на голове.
— Отставить товарищи. Она одна из нас! Отпустите её.
— Кто вы и что вы делаете? — робко спросила Муни, подбирая и пряча книгу.
— Мы патруль революции! — серьёзным тоном продекларировала Тита, — Всем узникам объявлена амнистия!
— А всем стражникам демобилизация. — добавил один из солдат.
— Как же сотники и королева? — поинтересовалась Муни.
— Кончилась их власть! — ответил рабочий.
— Товарищ, помоги нам освободить всех пленных, — обратился худощавый ченчлинг к Муни.

— С сегодняшнего дня ты, мы все тоже свободны сами определять свою судьбу. Разве не здорово?
Муни обрадовалась и первым делом скинула с себя неудобный шлем и доспех. Затем кобылка показала, где томится в зеленом киселе один из первых революционеров роя и сама отперла решетку, чтобы выпустить рабочего на свободу. Ченчлинг по началу не мог даже стоять на копытах, но вскоре Торакс открыл глаза. Патруль революции его поприветствовал и худой ченчлинг сказал: «Товарищ Торакс, вы свободны!»
Далее уполномоченные уже сами отпирали дверцы, за которыми были заперты коконы. И на свободу, пошатываясь, выходили и другие пленники. Когда наконец очередь не дошла до кокона с багровым жеребцом в черном мундире.
Баян продрал глаза и сквозь голоса сдержанного ликования, начал разбирать, что происходит. Постепенно сила возвращалась, голова была как после пьянки, в животе разливалось холодное чувство, глаза слезились и щипали, словно в них мыло попало. Пришлось сесть и протереть глаза копытом. Затем жеребец начал понимать, что всех заключенных отпускают и Баян не собирался спрашивать, почему им внезапно так повезло.
Единорог влился в очередь освобожденных к лифту из казематов. Муни поднялась вместе с Баянов одной из последних. Кобылка-ченчлинг, искренне улыбаясь, охотно поделилась с бывшим пленником своими планами на будущее.
— Я наконец-то выйду замуж, — заявила Муни и повернула голову к багровому жеребцу, — а чем вы планируете заняться?
— Жениться. Возможно.
— На той кобылке с фиолетовой шкурой, живущей в дереве-библиотеке.
— Да на ней. — сонным голосом отвечал Баян.
— У вас любовь взаимная?
— Конечно, а почему ты спрашиваешь?
— Просто когда я относила ей цветок любовью там даже и не пахло.
— Это ничего. Я вернусь и любовью ещё запахнет на всю Эквестрию. И у тебя всё будет хорошо. — закончил багровый единорог, застегивая и поправляя мундир.
— Спасибо.
— Правильно товарищи, — бодро проговорила Тита, — теперь совсем другая жизнь начнётся. Больше никакой сотниковой и банковской кабалы.
Двери лифта раздвинулись, и пленники окончательно покинули «тюрьму народов». Во всем улье царило оживление и ликование. Ченчлинги слетались в центр роя и что-то взволнованно обсуждали. Туда же пошла и Муни. Баян сначала хотел пройти мимо стихийного митинга и уже видел выход из улья, но любопытство вынудило единорога пойти посмотреть. Там на широком постаменте стояла каменная колонна к ней зеленной клейкой массой был привязан крупный ченчлинг и несколько поменьше. Глашатай стал вещать всем собравшимся: «Сегодня, после военно-революционного суда, мы оглашаем приговор признанным врагам народа. Сотники, а так же верный палач Дай Хард признаются виновными в систематических грабежах ченчлингов — рабочих, растрате государственного бюджета, саботаже и вредительстве, терроре и потворстве в установлении кризиса. И единственное возможное наказание за совершенные преступления совет постановил для них — смертная казнь, через сожжение. Предоставим приговоренным последнее слово».
— Я не виновен! — выкрикнул один сотник.
— Все крали и я крал! — со слезами признался второй сотник.
И лишь бывший начальник королевской стражи внимательно посмотрел в собравшуюся поглазеть толпу и увидев лицо Муни сказал: «Простите меня!»
Ченчлинги выстроились вокруг колонны и наклонив головы сперва сконцентрировали вспышки на кончиках рогов. Затем по одной объединились эти огоньки в зеленое пламя и наконец ударили по осужденным. Вихрь вскружился и стал закручиваться ввысь. Никто сперва и не заметил, как кобылка-ченчлинг бросилась в огонь и повиснув на шее Дай Харда поцеловала его. В их последнем моменте близости утонули в общих удивленных вскриках имя той, что предпочла разделить с любимым конец. И Баян и Тита видели, как в зеленом пламени исчезла Муни, как она и хотела обнимая и целуя своего избранника. Теперь они навсегда останутся вместе. Для себя Тита отметила, что в тот короткий миг между жизнью и смертью Муни выглядела счастливее всех. Да Муни не долго прожила и не много увидела, но не побоялась пойти до конца в последний свой миг, что считала главным.
Баян был поражен таким финалом, хоть и понимал эмоциональное состояние ченчлингов учинивших расправу над своими бывшими господами. Жеребец в скорбном молчании дошел до выхода из улья и впервые за многие дни, а может и месяцы, увидел солнце. Глаза болели, но Баян продолжал смотреть, как желтый диск закатывается за горизонт. В морду бил свежий, теплый ветер и бывший пленник дышал полной грудью, словно стараясь выгнать из легких смрадные запахи подземелья. В глубине души Баян сожалел, что не освободился сам и всё последующее стало скорее стечением обстоятельств. Судьба игралась с жеребцом, как игрушку кидая того из крайности в крайность. Делав первые шаги на свободе пони даже не посмотрел назад на место своего заточения. Баян больше всего хотел добраться до населенного пункта и вернуться к своим товарищам.
Темнело и жеребцу вскоре пришлось ориентироваться по звездам. Таким темпом Баян добрался до границы пустошей, где наткнулся на деревню с домами выстроенными в два ряда и лишь один единственный дом стоял в конце улицы, образуя тупик. Архитектурные отличия отсутствовали, все дома были одинаковыми. Баян прошел по улице, внимательно осматриваясь по сторонам. Тишина и спокойствие начинали напрягать служивого воя. Подойдя к центральному дому Баян постучался в дверь. В оконцах зажегся свет и дверь открыла достаточно миловидная, молодая кобылка-единорог с шерстью светло-лавандового оттенка. Грива и хвост были фиолетовыми с мягко-голубыми локонами. Пони, вмиг избавившись от сонливости, дружелюбно улыбнулась ночному гостю и сказала: «Добро пожаловать!»
— Добрый вечер, извините, что так поздно. Не пустите служивого воя на постой?
— Конечно, проходите, — так же с улыбкой ответила кобылка, уступая дорогу, — Никогда не видела в этих краях сталлионградских воев.
— Мы тут недавно, — сказал Баян, скидывая шапку и вытирая копыта об ковер в прихожей.
Обстановка в доме была простой, в чем то даже скромной. Никаких излишеств или предметов интерьера, зато на стене висела картина или плакат со знаком равенства. Баян не понял и тут же увидел подобный знак на крупе кобылки, как раз там, где должна быть кьютимарка. Хозяйка пригласила гостя за стол и за чашкой чая с кексами беседа продолжилась.
— Меня зовут Старлайт, Старлайт Глиммер, а вас?
— Баян, командир третьей сотни Заупряжского войска, — ответил единорог и откусил кусок кекса.
До этого в боевых выходах и даже на войне воям приходилось порой питаться подножным кормом, но эти кексы были чем-то фантастическим. С голодухи Баян съел в один присест два кекса и только на третьем стал ощущать вкус, нечто среднее между бумажным, ватным и жжёной резины. В целом багровый единорог героически доел кекс и запил чаем, что тоже напоминал скорее отвар из банного веника.
— Ваш мундир изрядно испачкан, — заметила Старлайт, — снимайте я его почищу!
— Благодарю, но не стоит, — вежливо отказался Баян, — я сам.
— Вам нужно отдохнуть и набраться сил, ложитесь спать, а о вашей форме я позабочусь.
— Свою форму каждый вой должен готовить сам. Извините, но меня так учили. Так что если вы дадите мне таз с водой и кусочек мыла, я всё сделаю.
— Разумеется.
Рог кобылки-единорога загорелся мягким свечением и перед жеребцом появилась лохань с водой. Баян снял с себя форму, аккуратно отстегнул награды, сложив их на стол и приступил к стирке. Вода очень быстро стала мутной с зеленовато-коричневым оттенком. Черный цвет мундира, между тем, приобретал более насыщенный цвет. Баян тщательно намылил ткань и принялся застирывать наиболее грязные участки. Старлайт Глиммер внимательно наблюдала за жеребцом и тут увидела, что у того нет отличительного знака, вообще нет. Удивленно кобылка спросила: «Простите за любопытство, но где ваша кьютимарка?»
Баян перестал стирать и затих, он уже и забыл что навсегда потерял отличительный знак. Вспомнились подробности этих событий и ещё долго единорог молчал.
— Нет её. Потерял. — сказал Баян и продолжил стирать форму.
— Значит у вас нет особого таланта, — произнесла Старлайт с твердыми нотками в голосе, — с вас нечего взять товарищ.
Жеребец снова перестал стирать и вопросительно посмотрел на кобылку, взгляд её излучал уверенность.
— Это прекрасно, не поймите неправильно, просто вы волею судьбы оказались у нас. Что это, если не знак?
— Какой ещё знак? — неуверенно переспросил Баян принимаясь споласкивать форму, — Боюсь я не совсем вас понимаю.
— Согласна, я выскажусь по другому. Наша деревня построена на принципе равенства всех пони. Мы никого не осуждаем за его талант, у нас не у кого нет особого таланта, но зато каждый не хуже другого. Вы меня понимаете?
— Не очень, — честно признался Баян, — меня учили что равенство невозможно без устранения преград для всеобщего гармонического развития каждого члена общества, а не в насаждении ещё более довлеющих преград.
— Без насилия невозможно построить истинной дружбы в обществе, особенно в столь разномастном.
— Возможно, но для этого необходимо достучаться до всех и каждого, воспитывать, образовывать и просвещать. Но с самого начала дать свободу от эксплуататора сломать вековые оковы. Это не каждый конкретный пони или кто бы-то ни было не хочет дружить это основа общества построена так, что в нем не может возникнуть крепкая дружба. Когда каждый зациклен лишь на том, как не умереть с голоду в конкурентной борьбе, то не может быть и разговора о какой-то дружбе, только холодный расчет. Насилие — это инструмент, сам он не хороший и не плохой.
— Но вы не отрицаете, что без насилия нельзя!
— С моей стороны это было бы глупо.
— Вот видите! Мы не такие уж и разные мы оба верим, что идеология равенства должна победить во всём мире, а не только в Эквестрии.
— А как же свобода и братство? — спросил Баян, отжимая мундир и стряхивая воду. — Свобода учиться и трудиться, развиваться и строить будущее.
— Вы как вольный стражник слишком идеализируете «свободу», — подметила Старлайт, наливая в чашку чаю, — без диктатуры не может быть свободы и тем более братства. Только в крепких хомутах равенства, возможно дать свободу всем и тогда у них не останется другого выбора как стать друзьями.
— Так не получится, не зря же в народе говорят: «Насильно мил не будешь». Насилием на этом пути можно много дров наломать и в результате общество трансформируется в нежизнеспособную массу, а возможно и прямо враждебную самому себе, а это опаснее чем сотня противника в тылу.
— Получится, надо просто приложить силы. — Старлайт перевела взгляд на часы, что висели на стене, и подвела итог, — уже поздно вам, наверное, хочется отдохнуть.
— Да, благодарю вас.
Багровый единорог поднялся и проследовал на второй этаж. Было непривычно спать в кровати, но необычайно легко и приятно. Даже боль в суставах и спине не так сильно мешали сну. Утром Баяна проводили до выхода из деревни с картой. Пока жеребец шел по главной и единственной улице глаз невольно цеплялся за улыбки и отличительные знаки в виде знака равенства. Баяну даже немного стало неудобно за свои слова. Все пони, что встречались ему на пути выглядели счастливыми и дружелюбными. «Может это и есть та формула за которой будущее. — Подумал про себя жеребец. — Сталлионградцы и тем более вои веками жили и живут в агрессивном соседстве, а если всё было бы по другому? Нет, у всех процессов есть причина и следствие, а значит и эта деревня, построена на принципе тотального равенства имеет под собой основания. Кто-то был потерян, кто-то одинок, а кто-то просто хотел быть как все. И тропинка привела этих пони сюда.» Так же как теперь дорога уводила багрового жеребца.
Баян удалялся всё дальше и дальше от населенного пункта. Вокруг возвышались горы и скалы со скудной растительностью и сухостоем. Преодоление пустынных верст не вселяло оптимизма в путешественника, но служивый вой был счастлив. Всё говорило, что метания закончились, теперь только домой. Всё что было — неважно, теперь всё будет хорошо.

Вечерело солнце закатывалось за горы и наконец показался пустынный полустанок, при приближении к которому Баян заметил родные черные папахи и мундиры. Не веря своей удаче жеребец перешел на рысь и за десять минут оказался рядом с перроном. Какого же было удивление Баяна, когда он узнал в воях на привале своё родное подразделение. Но и вои узнали своего, как им казалось, погибшего командира. Багрового единорога окружили и с недоверием взяли на прицел. Вскоре появился и командир сотни. Черный пегас в белой папахе с удивлением и подозрением рассматривал единорога, а Баян спокойно ждал. Тут вклинился ещё и белый единорог с кольцом на роге и уже хотел ударить жеребца, но его вовремя остановили.
— Это ченчлинг-шпион, дайте я ему с ноги занесу!
— Ищь гений нашим командиром обернулся.
— Товарищи это я — Баян, я живой.
— Если ты и вправду Баян, покажи, где располагался туалет на Нукденской высоте, — приказал сотник Копьё, начертив на песке небольшую полуовальную окружность.
— Тут. — ответил багровый жеребец, указав копытом в край схемы, — А вот здесь был госпиталь, а вот сюда последовала первая атака драконов, мне продолжать?
— Это ещё ничего не значит, может это ченчлинг, давайте скрутим его и сдадим особистам для проверки. — предложил Кольцо.
— Верно говоришь, крути его товарищи. — скомандовал черный пегас.
Вои набросились на багрового жеребца и в считанные секунды Баян был обездвижен и связан. Единорог не сопротивлялся и спокойно ждал. Такое решение было им принято не из-за усталости или не желания ввязываться в драку, а потому что тогда пришлось бы сложнее доказывать свою правоту. А доказывать придется много и долго, скорее всего за Баяна возьмутся всерьёз. К этому единорог был готов.

Но к чему Баян не был готов, так это к буйству светил на небе. Вои вскоре погрузились в вагоны-теплушки и на всех парах двинулись в сторону Кантерлота. Ночь не кончалась, это заметили все служивые. Солнечный круг принцессы Селестии вел себя как-то странно, то вставал, то заходил. Лишь через некоторое время солнце все же установилось на небе. Копье «пытал» радиста, чтобы тот связался со штабом, но связи не было. Напряжение и страх, были словно разлиты в воздухе. Лучше не стало даже, когда войсковая сотня прибыла в Кантерлот. Город словно обмер, на улицах лежали полуживые пони с потухшими глазами лишь немногие смогли внести ясность в сложившуюся ситуацию.
— Что случилось? — задал вопрос сотник Копьё напуганному билетеру.
— Монстр... высасывает магию... я спрятался и меня не нашли и вы прячьтесь, бегите, не стойте! – мало связно лепетал пони и постоянно водил испуганными глазами по перрону.
— Развяжите меня, я вам помогу, — обратился Баян и Копьё задумался.
— А ведь и вправду, пригодишься. Развязать.
— Вы уверены? — переспросил вой, что крепко держал пленника.
— Выполнять. Кто бы ни был, — заключил Копьё, перед строем воев, — найти и обезвредить, если не получится, то ликвидировать. Выдвигаемся к замку.
Сотня, расчехлив оружие и знамя, тегиляи на землю швырнув, чтоб не мешали в бою устремились вдоль улицы к центру города. Кольцо вел стрельцов по правому краю улицы, Петля с самыми шустрыми пегасами разведки летели впереди, огибая крыши, а Копьё, внимательно наблюдая, шел впереди колонны по центральной улице чуть позади. Баян шел самым первым и совсем один, был расчёт, что если противник увидит одного воя то атакует его и тогда раскроет себя.
Единорог был не в восторге от роли приманки, но понимал что это необходимо. Сотня прошла уже несколько кварталов города, но противника нигде не было. Повсюду лежали пони, ещё живые, но совсем обессиленные. Баяна изнутри рвала окоченевшая вражда к тому, кто сотворил это с его родным городом. За такое издевательство над народом единорог был готов лично порвать любого монстра. Уже подходя к замку у самых ворот Баян и все вои заприметили высокий силуэт. Приблизившись стало видно лучше. То был рослый кентавр, покрытых густой шерстью, стоящий на четырех копытах и массивным торсом с руками и небольшой головой увенчанной, непропорциально длинными рогами. Этот исполин не сразу заметил пони в черных мундирах, но как только Баян сделал шаг к кентавру тот улыбнулся и открыв пасть хотел глубоко вдохнуть и жеребец уже почувствовал как слабеют ноги, как вдруг прозвучала команда: «Баян, ложись!».

Жеребец упал на брусчатку, а над головой просвистел десяток молний, то вои открыли шквальный огонь.
На месте, где стоял исполин поднялась пыль и через секунду послышался хохот.
— Вы, жалкие пони, да как вы посмели тягаться со мной? С самим Тиреком. Я вас уничтожу! — выкрикнул монстр и тут между кривых рогов загорелась сфера и выпустила столб огня.
Баян вжался в землю, а сзади вои развернули знамя и выставили вперед щит. Вспышка разбилась об периметр так же поднимая в воздух клубы пара. В этот момент пегасы под командованием Петли облетели с фланга и незаметно приблизившись, метнули в Тирека связки гранат. Прогремел ряд взрывов, но кентавр остался стоять на ногах, защищенный сферическим щитом.
— Ему как с гуся вода, — обратился Кольцо к черному пегасу, — Разреши его угостим ружейным огоньком!
— Давай.
Истребители метнулись в здания и заняли боевые позиции в окнах домов. Периметр ещё стоял, а пони уже зарядили бронебойные и как только Тирек вышел на центр улицы ему в грудь прилетело по пять пуль. Невообразимо но кентавр выставил вперед ладонь и свинцовые болванки, что среднего дракона бы прошили насквозь сплюснулись и упали на тротуар.
— Глупцы! — заключил Тирек, — Вы всего лишь оттягиваете неизбежное.
— Накопытники и пики к бою! За мной! — выкрикнул командир Копьё и очертя голову бросился вперёд на Тирека, выставив своё оружие.

Вои расправляли «крылья феникса» и устремлялись в атаку, Баян так же поскакал вперёд. Первые удары посыпались на кентавра в лобовой атаке. Но исполин был силен и жесток. Одной лапищей он мог сбить воя, об его шкуру ломались пики и отскакивали, звеня, накопытные лезвия. Но служивые вои лезли толпой на него, как разгневанные пчелы на медведя, покушающегося на улей. Тут Тиреку вероятно надоело отбиваться от воев и он вновь открыл пасть начал золотым потоком всасывать в себя магию от каждого бойца и знамени. Вои начали сыпаться на землю, словно осенние листья. Тут Копьё разогнался и со всего маху протаранил кентавра так что его оружие разлетелось в щепки, а сам злодей сел на круп прекратив вбирать в себя магию, в этот момент замешательства вороной пегас скомандовал: «Товарищи, отступаем!»
Пегасы, что были с хорунжим Петлёй, стали спешно оттаскивать раненых и обессиленных.
— Отходи, а я тебя прикрою, — выкрикнул белый единорог с кольцом на роге, подскакивая к Тиреку и достав кованным накопытником до морды впечатал по ней мощным ударом.
— Не плохой удар, — с надменной улыбкой проговорил исполин, с хрустом поворачивая голову к единорогу, — а теперь погляди на мой.
От мощного хука слева Кольцо перенесло через улицу и, проделав телом дыру в витрине лавки, его завалило товаром где-то в дальнем углу. Черный пегас попробовал метнуть дымовую гранату, но тут его мышцы сковало и силы словно начали покидать тело. Тирек отобрал всю магию у командира и тот выронил шашку из копыт. Над улицей стало подниматься облако, сквозь которое ничего не было видно. Кентавр потерял из виду воев, которых почти уже не оставалось вокруг.
— Довольно игр! — прорычал Тирек и тут в него ударила молния, — Было щекотно. Вам меня не победить. Я отниму всю вашу магию, а потом и у ваших знамён тоже.
— Лапы коротки, — вышел из облака багровый единорог и только с его рога сорвалась вспышка Тирек перехватил пучёк и словно конфету закинул его себе в рот.
Исполин в один прыжок оказался рядом с багровым единорогом и схватив того за горло уже собирался отнять магию и у него, но тут внезапно остановился и сказал хитро улыбаясь: «Вы хорошо дрались. Возможно я оставлю тебе не только магию, но и жизнь. Если ты попросишь пощады. Поумоляй меня!»
Багровый единорог словно стал ещё более красным от злости и смачно плюнул в рожу Тиреку. Баян засмеялся, а исполин, что держал мертвой хваткой, огромной ручищи, сдавил горло жеребца. Но единорог не переставал улыбаться на зло врагу. Пока кентавр утирался Баян достал гранату и, суетливо, выдернув копытом чеку уже собрался шагнуть в безмолвие, возможно захватив с собой Тирека. Но исполин отнял гранату и также закинул её себе в пасть и проглотил, выпустив кольцо дыма из пасти прямо в морду багрового единорога.
— Смелый пони — это редкость. Ещё не встречал таких, что готовы умереть лишь бы задержать моё торжество хоть на минуту. Вот только у меня вопрос: «Кому всё это нужно?»
— Армии, что уже рвется сюда. Торжествуй рванина пока можешь! Мы тебя ещё разорвем на части и вырвем магию из пасти.
— Какое богатое воображение. Я уничтожу всё что ты любишь. Буквально разнесу и обращу в прах всю Эквестрию. И всё это у тебя на глазах вой, хотя... — Тирек почесал рукой бороду размышляя, — тебе чтобы всё это увидеть хватит и одного глаза.
Тут большой палец руки кентавра переместился к правому глазу единорога и с силой надавил на глазное яблоко, пока не брызнула горячая кровь. Баян видел, как картинка померкла и его голову словно пронзила тысяча игл, а затем боль словно нашла продолжение и уже всё тело свело и скривило. Из багрового рога потоком стала уходить магия, пропадая в пасти Тирека.
— Ты можешь увидеть крах своего жалкого мира и «одним глазком»! — с гадкой улыбкой сказал Тирек и бросив багрового единорога на тротуар, зашагал прочь.
Боль не единственное, что чувствовал Баян, обида и злость наполняли его сердце и жгли внутренности огнём. В ушах звенело, но тело не реагировало копыта еле-еле дрыгались. Наконец жеребец смог пошевелиться, а затем и встать. На месте правого глаза кровоточащая рана, но это было не страшно, левый то глаз ещё на месте. Достав перевязочный пакет из кармана, единорог зубами вскрыл стерильную упаковку и быстро сделал себе перевязку на голове. Получилось не очень, но лучше чем ничего. Дым от шашки почти рассеялся и Баян поковылял в направлении, куда, как ему казалось, ушел Тирек. Но тут из разбитой лавки вышел весь помятый белый от осыпавшейся штукатурки единорог. Кольцо увидел Баяна и тот повернул голову, явив своё ранение.
— Теперь я точно уверен что ты это ты. — сказал массивный пони и стал хромая приближаться к товарищу, — только ты Баян так презираешь смерть.
— Нет смерти Кольцо! — ответил единорог, — Пойдем за ним. У нас ещё есть шанс догнать Тирека.
— Он меня одной левой в нокаут отправил, какие наши шансы против него?
— Никаких. — Ответил Баян тяжело шагая по брусчатке. — Но пытаться остановить Тирека, подтачивать его силы до подхода полков — это наш долг. К тому же из Кантерлота дорога идёт на Понивилль, а там...
— Эпплджек. — внезапно осознал массивный белый единорог, словно это не им пробило стену и завалило Кольцо встрепенулся. — чего же мы ждём? Побежали!
— Не торопись, надо разработать план.
— Я уже всё придумал. Ты отвлекаешь этого козла-переростка, а я захожу с тыла и сворачиваю ему шею. Ну как?
— Да, наверное, лучше мы не придумаем. За дело!
Кольцо передал Баяну, оставшиеся у него две гранаты и жеребцы поскакали по опустевшим улицам столицы следом за противником. Вои вероятнее всего так же покинули город. На дороге попадались следы боёв обожженная трава, стреляные гильзы, вытоптанная растительность, вывороченные деревья. Сотня с арьергардными боями отходила по направлению к Понивиллю и, как могла, задерживала Тирека. Вскоре на опушке Баян и Кольцо обнаружили своих и других бойцов внешнего кольца обороны, лежащих на траве все были покрыты ранами и абсолютно обессиленные. Тирек отобрал магию у всех кого только мог, крылья не держали пегасов и фестралов, земные пони были не в состоянии даже подняться на копыта, будто земля ушла из под ног, а единороги лишились возможности влиять на мир. Все кому не посчастливилось встретиться с Тиреком потеряли саму основу себя исчезли кьютимарки, погас огонь в глазах. Но что с боевым, магическим знаменем? Баян и Кольцо прошли чуть дальше и заметили серого пегаса зажимающего в копытах пустое древко, на котором ещё тлели черные лоскуты. Сердце сжалось от обиды, а зубы свело от гнева. Баян подошел ближе, Петля причетал в пол голоса: «Я не успел! Слишком медленно! Я не успел! Слишком медленно!»
— Стыдно гвардии реветь, ты вой, как и все мы, а значит нужно даже в безвыходной ситуации вставать и выполнять приказ.
— Приказов нет, — внезапно отозвался голос, Баян посмотрел чуть дальше и увидел сотника Копьё, что еле влачил ноги и не работающие крылья, — Ничего нет, магии нет, знамени нет, надежды нет.
— Послушайте товарищи, — как мог громко воскликнул багровый единорог, — Тирек необычайно силён. Наше оружие и магия ему нипочём. Но бессильны ли мы теперь? Нет! Нашу дружбу и любовь к Отечеству, наш долг защищать народ никто не возьмёт.
К опушке стягивались бойцы как зимой к костру. Кто в золотой, кто в черной броне, а кто в форменных кафтанах и папахах.
— И сейчас перед нами выбор, дать вору и насильнику убить нашу Родину или встать стеной, тогда врагу не хватит на это никаких, даже украденных сил! Мы гвардии-вои, золото-гвардеицы и ночные стражи нам оказано высочайшее доверие всего народа, простых пони, трудящихся. Все они сейчас ждут от нас решительных действий. Жители наших сел и городов знают, что не торжествовать никакому врагу над Эквестрией, пока может дышать её последний защитник, пока теплится даже самый слабый огонёк дружбы в сердце. Кто не желает позора за мной!
— Вы безумцы, — раздался голос, то говорил пони-единорог в золотой броне, — у нас нет ничего, чем мы будем побеждать этого монстра? Надо бежать!
— Верно рванём, до дома пока не поздно. — поддержал единорога в броне худосочный фестрал, откинув черный шлем в траву.
— Некуда бежать, этот монстр пойдет хоть на край света. Он не перед чем не остановится, — вступил белый единорог с кольцом на роге, — Однако, мы должны продолжать бороться. Это наш долг и судьба, как защитников Эквестрии.
— Что нам дала эта ваша Эквестрия? — перебил служивого воя фестрал, расстегивая свой доспех, — Моя родина — это дом, где семья живет, улица и огородик.
— И я тоже не за эти ваши, — продолжил единорог в золотой броне, освобождаясь от доспеха и шлема, — Я коренной кантерлотец, родина для меня — это пончик, мягкий, только из печки, в глазури и посыпке, и трамвайчик.
— Нельзя так. Я тоже родился и вырос в Кантерлоте, — твердо сказал Баян, — но Родина всегда больше нашего личного брюха. Эквестрия строит мир для всех рас пони и не только. Заставить никого из вас я не могу, но кому не безразлична совесть, судьба страны и воинской чести, айда за нами!
Баян пошел дальше по направлению к Понивиллю, откуда уже доносились звуки взрывов. Тут багровый жеребец-единорог обернулся и увидел как за ним пошли самые разные бойцы. Это были почти все вои и по половине, а может и больше фестралов и золотогвардеецев.
— Веди нас командир войсковой. — Решительно сказал ночной страж.
— А как же эти ваши друзья?
— Они нам теперь не друзья, вы нам теперь друзья и товарищи! — поддержал бэтпони, поправляя шлем.
На эти слова пони и фестралы, что пошли за воями, кивнули, насупив брови и поправляя оружие.
— Иного и не ждал. Кого вы выберете своим командиром? — спросил черный пегас.
Бойцы единогласно выбрали багрового единорога. Копьё хоть и с досадой, но уступил мнению большинства. Тогда все присутствующие встали в круг, а древко, на котором раньше было установлено боевое знамя, держал земной пони в черном кафтане, а рядом стоял единорог и фестрал в доспехах. Кольцо, как единственный не ограбленный Тиреком единорог, сконцентрировал магию на кончике рога и направил её в центр, как вдруг от каждого присутствующего в круге бойца протянулась еле заметная магическая нить. Вскоре эта перламутровая, черная и золотая цепь хоть и была слаба, но с напряжением последних сил, преобразовалась в волокно и стало накручиваться на древко, словно на веретено. Когда последние магические капли были переданы большинство бойцов уже еле стояли на подгибающихся копытах. Но тут нить преобразовалось в полотно и на древке реяло новое знамя красного цвета. Далее от полотнища к каждому протянулось цепь и бойцы приободрились, жеребцы уже увереннее стояли на копытах, в глазах зажегся хоть и слабый но огонёк, крылья окрепли, а единороги ощутили прилив сил. Вместе стояли разные, но теперь единые бойцы родной страны, готовые сражаться до конца.
Не медля ни минуты, жеребцы поскакали к Понивилю. Как внезапно прогремел взрыв и в небо поднялся столб огня и дыма. Отряд под красным знаменем вошел в город и буквально сразу к месту, где когда-то стояло дерево-библиотека. Теперь там тлели деревянные обломки и разбросанные по сторонам обожженные книги. Баян не мог поверить своим глазам, а его сердце рвалось из тела. Багровый жеребец-единорог готов был взорваться, как граната и разорвать на части негодяя, что сделал это. Баян уперся взглядом в обугленную дверь — то единственное что уцелело. Минутное помешательство сошло на нет, теперь багровый единорог точно знал, что Тирек получит по заслугам, даже в том случае если придётся снова умереть, но уже по настоящему. Баян поднял с земли книгу, дунул на неё и обгоревшие страницы, что ещё тлели, отпустили черные обрезы и те полетели на слабом ветру вдаль. Единорог узнал обложку, это была «Книга про бойца» именно её Баян сдавал в день когда последний раз виделся с Твайлайт и вот он снова здесь, а её нет.
— Библиотека была? — спросил подошедший ближе фестрал.
— Библиотека — это да потеря великая. Особая пони там жила. — спокойным, но грустным голосом ответил Баян.
— Вои? Это и в правду вы? — неожиданно прозвучал вопрос, его задал жеребец — земной пони с бежевой шкурой. Этот гражданин подошел ближе к отряду и посмотрел потускневшими глазами на красное знамя. Из домов начали выходить и другие жеребцы. — Вы пойдёте за ним? Будете биться с этим монстром? Возьмите меня с собой.
— Там опасно, — ответил Баян, а потом добавил, — смертельно опасно.
— Агась. — сказал другой жеребец, крупный земной пони со светлой гривой и хомутом на шее, — И я пойду с вами.
— Я тоже. — прозвучало внезапно с разных сторон.
Вои привели к присяге всех народных ополченцев Понивилля по ускоренной схеме. Пришло время действовать и где-то за городом и лесом послышался гром взрывов, разверзалась почва и сверкали молнии со вспышками магии невероятной силы. Тогда отряд под красным знаменем двинулся дальше туда, где кипел бой. В самую чащу шли бойцы, а по норам прятались древесные волки и мантикоры. Все из обитателей леса скрывались и разбегались, бросая на шедших непонимающие взгляды. Служивые вои отлично изучили Вечнозеленый лес, поэтому отряд продвигался достаточно быстро и незаметно. Баян выставил дозорных, впереди вызвался лететь сотник Копьё, хоть и без своей верной пики, вороной пегас был в силах справиться и накопытными лезвиями. Фестралы плохо себя чувствовали днём, зато в темных чащах леса были незаменимы и вошли в состав авангарда, золотогвардеицы представляли из себя достаточно мощный бронированный кулак, поэтому они шли сзади, а в центре были стрельцы и истребители с бронебойными ружьями.

Долго ли коротко ли дошли бойцы до самого края Вечнозеленого леса. На поляне возвышался горою мышц и краденной магии исполин Тирек. Земля была истерзана кратерами и воронками, обожжена пламенем магии невероятной силы. Баян скомандовал: «Залечь!»
Затем командир распределил бойцов истребителей под прикрытием расположил в кронах деревьев вместе с летучими отрядами золотогвардеицев отодвинули в левый бок, ополченцев в правый, а фестралов спрятали в чащу. Стрельцы огнём с передовых позиций должны будут заманить Тирека в лес, где его с трёх сторон зажмут отряды в коробочку. Замысел был таков, что бойцы ударят и отойдут в густой лес.
То что происходило на поляне воям было не видно, но приготовления были завершены очень скоро, как внезапно Тирек стал расти и увеличиваться в размерах словно воздушный шарик. Раздалась команда: «Огонь!»
Стрельцы выстроившись в линию дали залп по врагу, но магические вспышки даже не поцарапали монстра. Тогда Баян сам, вооружившись противодраконьим ружьём, вышел из леса и прицелившись Тиреку между рогов, нажал на спусковую педаль. Громыхнул взрыв, тогда кентавр обратил внимание на багрового единорога, а Баян встал во весь рост и стал ждать. Сердце командира билось ровно, пока он стоял и ждал. И Тирек, разглядев и без условно узнав, не стал испепелять багрового единорога пламенем вместо этого монстр стал приближаться ближе и тогда Баян изобразив страх поскакал в лес, тут его и настиг фаербол, подняв фонтан земли. Жеребца швырнуло в сторону, но не убило, он встал и смог уйти в лес, заманив и Тирека. План сработал гигант зашел в лес и тут же был встречен огнём, откуда не ждал. Лес как будто ожил, из-за каждого дерева летела граната или острый дротик и даже бутылка с горючей смесью. Стрельцы командами по десять бойцов связали магией прочные оковы и зафиксировали конечности Тирека на месте. Ещё миг и исполин стал поливать многострадальную землю огнём и тут на него из крон с криком: «Ура!» напали вои и фестралы, под командованием сотника Копья.
Шкуру стало жечь тысячей мелких порезов. Тирек взревел, но тут магия уже не могла помочь слишком большой размер тела и плюс густая растительность под копытами. Кентавра заволокло черным едким дымом от горящих деревьев. Там вольготно себя чувствовал Петля со скоростным отрядом, прошивающим красное тело словно швейная машинка. Золотогвардеицы со стрельцами и ополченцами отступили в глубь леса, а за ними следом и истребители, те заняв новые позиции вновь открыли огонь по исполину. Под прикрытием огня ружий пегасы и фестралы ушли в облака. Вскоре кентавр, взбешенный таким дерзким нападением, разорвал оковы и стал систематически выжигать зеленку. Вероятно так увлекся, что не заметил как для него всё было кончено.

Вои, фестралы и золотогвардеицы ничего не знали и даже не подозревали о том что дали время элементам гармонии нанести сокрушающий удар.

Оказавшись в безопасном месте бойцы тяжело дыша были воодушевлены. Не сразу заметили, что командира нет со всеми. Прошла перекличка, все на местах, раненых и убитых нет. Баян появился позже. Он шел поддерживаемый воями со сгоревшими бровями и подпалинами на хвосте. Раненый глаз всё кровоточил и когда взоры бойцов устремились на багрового жеребца, тот сказал собравшимся: «Приказываю, продолжать атаку с наступлением темноты. Командиром назначаю Кольцо». Все были готовы в ночном рейде ударить в лоб и своим приказом командир поддержал устремления бойцов. Но после сказанного Баян упал на горячую землю без сознания. Буквально через минуту небо рассекла радуга и сорвавшиеся от неё лучи вернули украденную Тиреком магию, а сам вор исчез, словно его и не было. Началось ликование и пони долго не обращали внимание на лежащего багрового жеребца, пока к нему не прошел массивный белый единорог с кольцом на роге. Баян был в очень плохом состоянии, уставший после длительного перехода, ослабленный потерей магии и тяжело раненый он вновь оказался на краю. Кольцо понимал, что должен пойти сам, но не мог оставить отряд без командира, а пегасы были далеко и промедление могло стоить жизни другу и товарищу. Отнести багрового единорога в госпиталь вызвались трое воев и взгромоздив на спину раненого командира вои поскакали прочь по направлению к Понивиллю.
Вои скакали сквозь чащу уже не скрываясь, это было бессмысленно. Густой лес нависал плотным куполом и иной раз приходилось сбавлять скорость, чтобы не скатиться в овраг или не ободрать морду о терновый куст. Чтобы не сбавлять темп вои перекладывали раненого командира друг на друга и продолжали скакать. Совершенно внезапно между деревьев стал проникать словно по волшебству серый туман. Вскоре вои остановились в замешательстве не зная куда поставить копыто. Бойцы оглядывались и не могли решить в какую сторону им идти. Вечнозеленый лес словно живой играл со служивыми свою игру. Тут еле слышно застонал багровый единорог. Так возможно вои и проблуждали в зарослях если бы один из отряда не разглядел огни. Команда начала пробираться на свет словно мотыльки, пока не вышли к сухому дереву рядом с которым увидали экзотические, выдолбленные из древесины маски. Самый храбрый вой постучал в дверь и та открылась. Зайдя внутрь вой поздоровался с хозяйкой к его удивлению это была зебра.
— Здравствуй хозяйка, наш командир ранен, не покажете нам дорогу до города? Будем благодарны!
— Показать путь — не труд,
Но донесете вы уже труп
Кладите своего товарища на кровать скорей
Магических ран простая медицина не исцелит, поверь!
В этот момент Баян застонал и молодые вои послушались. Жеребцы аккуратно занесли и разместили багрового единорога на ложе, тот уже еле дышал. Бойцы расступились перед знахаркой и та приподняв голову командиру влила в него отвар. Грудь стала вздыматься ровнее, чем до этого. Вои замерли, а зебра продолжила ворожбу. В котел полетели коренья, листья, грибы, какие-то специи или семена. Вои, сперва, внимательно следили, но затем знахарка вновь обратилась к ним.
— Смерти угрозу отвели пока,
Но не хватает мне одного цветка.
Ступайте к водоему в сей час
Там сумеречный ландышь найдете
И будьте осторожны там,
Мантикора брела по вашим следам.
Все бойцы вышли за порог и вскоре, когда стихли шаги по тропе, зебра откинула полог и на свет хижины вышел серый жеребец-единорог с чёрной длинной гривой. В скромном пламени лампы блеснул рубиновый, серповидный рог и красные глаза, внимательно уставившиеся на раненого жеребца.
— Не медли Сомбра
Вот твой шанс
Свершить добро, помочь тому
Кто еле-еле на свету.
— Да Зекора ты права, — согласился единорог и сконцентрировавшись сотворил маленький овальный рубин в который стала перетекать магия из рога, а на лбу Сомбры появилась испарина, — я помогу этому товарищу, пусть видит мир без прикрас, каким тот является. Пусть правду и ложь видит! Вот тебе Баян хороший, зоркий глаз. Пользуйся, как у вас говорят: «На здоровье!»
Рубин сформировался, оформился и как только Сомбра отодвинул повязку с глаза камень занял своё новое место. Чары развеялись и Зекора продолжила помешивать отвар, а Сомбра вновь спрятался за ширмой. Дверь отворилась и внутрь вошли вои держа в зубах папахи, в которые словно в корзины были собраны целые букеты сумеречных ландышей. Зекора стала добавлять цветки в кипящее варево, а затем налила отвар в четыре миски. Одну знахарка дала выпить командиру, а три другие бойцам, что его принесли. Вскоре все четверо служивых воев спали богатырским сном.