Долгих лет Химайскому Союзу
ЧАПТЕЯ ФОUЯ
IT IS OИЛУ БЕГIИIИГ
(Это только начало)
23 марта 1553, 08:47
Чернов очнулся в своём рабочем кресле. После появления Вождя почти неделю назад, для него это стало нормой. И всё это время он видел один и тот же сон: серый земнопони, похожий на него, обнимал нежно-розового единорога с длинной каштановой гривой, похожую на Веро́нику. Они сидели на скамейке под статуей Всевышнего, напротив Главного Храма Его.
Маршал машинально начал убираться на столе. Результаты обследования показали, что эти сны никак не связаны ни с синдромом Шинкея, ни с чем-либо ещё. Предположительно, это из-за переутомления, поэтому врачи настоятельно рекомендовали меньше работать. К счастью, после нападения на Шихон, политическая ситуация в мире, как ни странно, стала проще. Кумай, узнав о нарушении всех договорённостей, предложил Чернову «не уподобляться, и наказать нарушителя более мирными способами». Конфедерация разорвала все договора с Эквестрией, а к концу месяца страна должна была перестать использовать бит и перейти на рубл. Так что, на пару недель генеральный секретарь мог взять отпуск, свалив все дела на Центральный Комитет.
Чернов налил себе водки из стоявшего на столе графина и начал рассматривать позолоченные луковичные купола Храма. Надо бы сходить, всё-таки, послушать десятиминутную проповедь, пару раз скрестить копыта над головой, и получить несколько шоколадных конфет – не самое плохое времяпрепровождение. Особенно если ты действительно веруешь в принципы моногатари.
Но не сейчас. Осушив стакан, маршал включил телевизор и расслабился, стараясь не начать по привычке думать о работе.
10:52
Лайт сидела на лавочке в одном из многочисленных парков столицы, наслаждаясь достаточно тёплым, по местным меркам, днём. Почти два месяца прошло с её «вынужденного переезда», и за это время аликорн ещё ни разу не пожалела об этом. Благодаря Пуро, Велосити нашла себе друзей, занимавших очень высокие посты. Например, Григория Мягкова – руководителя Бюро Научных Разработок, с которым они пару раз играли в настольный хуфбол.
Она улыбнулась, вспомнив про свою подругу. Всю эту неделю, красная пони большую часть дня проводила за городом, в комплексе БНР из-за своего Синдрома, поэтому Лайт больше ничего не оставалось, кроме как самой отвечать на свои вопросы о Химаях. Сегодня, главной целью являлось прочтение той брошюры о моногатари.
Аликорн вытащила книгу из сумки и начала разглядывать изображение Всевышнего на обложке. Пуро о нём уже рассказывала. По легенде, картины с Ним нашли в замке Сестёр в Вечнозелёном лесу, в замке в Кристальной империи, а также в руинах неизвестного воздушного дворца, которым, предположительно, владела Богоматерь – мать принцесс. Там же было обнаружено Святое писание. Полторы тысячи лет учёные всего мира пытаются понять, что это за существо, но к разгадке никто так и не приблизился.
Гораздо сильнее будоражила умы история о руководителе благотворительного фонда при Химайской Церкви Моногатари, произошедшая пятнадцать лет назад. Пони по фамилии Ошоку забирал себе около тридцати процентов от пожертвований. Этот факт смогли доказать лишь благодаря записи телефонного разговора – с кем он говорил, и кто сделал запись – неизвестно. Наутро, полиция обнаружила его мёртвым. Причина – остановка сердца. Самое странное: Ошоку проходил обследование три дня назад, и по его результатам был абсолютно здоров.
Считать это случайное стечение обстоятельств посланием свыше было бы глупо, но данные всё равно засекретили, а нашедшего доказательства лейтенанта внутренних войск Клэренса Чернова делали капитаном и назначили в охрану лидера Коммунистической Партии Химайской Республики. Собственно, Чернов ей эту историю и рассказал.
Она открыла брошюру на первой странице и начала читать.
22 ноября 1564, 17:54
Чернов очнулся в своём кабинете. В нём практически ничего не изменилось, лишь появились солдаты в чёрной униформе и противогазах, неподвижно стоявшие вдоль стен, а также стол заменили на более массивный. Вождь, прекратив рассматривать Шихонскую площадь, повернулся и, поудобнее устроившись в кресле, сказал:
— Доброе утро, Клэр. Готов?
Ощутив прилив неестественного спокойствия, маршал ответил:
— К чему?
— Ты не размышлял особо о том повторяющемся сне, да?
Генсек сел напротив и с нескрываемым скептицизмом спросил:
— Хочешь сказать, ты к ним причастен?
— Конечно. Помнишь, мы договаривались, что ты поверишь в мою реальность, если я открою тебе будущее? Мне кажется, будет лучше показывать его во снах.
— Погоди. Значит, Веро́ника…
— Да. Сегодня, где-то в три. Кстати, хочешь совет?
— Валяй.
— Сейчас, вместо того, чтобы начинать пить водку, полагая, что это поможет, позвони Виктору, и попроси привезти из архивов БНР папку с проектом «Д66». Без этого тебе не победить, Клэр. Ни Шуги, ни Котова, ни самого себя.
— Чего? Кто такой Ко…
— …Всему своё время. Увы, не могу сказать, с кем тебе будет тяжелее справиться. Пока всё.
Вождь повернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. В ту же секунду Чернов провалился в пустоту, из которой его выбил голос Лайт.
23 марта 1553, 11:28
Пуро сидела в своей машине, стоявшей на парковке огромного загородного комплекса БНР. Откинувшись на спинку кресла, она старалась прийти в себя после встречи с собственным прошлым. Веро́ника, второй её друг после появления Синдрома, вернулась.
Единорог никогда не любила рассказывать о себе, но красная пони знала самое главное. У неё были чувства к Чернову, который когда-то спас ей жизнь, а также нашёл семью – приёмным отцом для пятнадцатилетней сироты стал сам Ферхалин. Она полюбила своего спасителя, но решила, что они не смогут быть вместе. Из-за этого Веро́ника сначала долгое время безуспешно пыталась переключиться на что-нибудь другое, а после назначения Клэренса на пост генерального секретаря решила не мучить ни его, ни себя, и уехала в Джотай, оставив лишь прощальную записку, в которой всё-таки рассказала о своей любви.
Как оказалось, за эти девять лет в главной стране Конфедерации, Веро́ника получила диплом нейрохирурга, после чего вернулась на родину. Более того, единорог призналась своей старой подруге, что чувства к Чернову стали даже сильнее, но ей казалось, что он давно забыл единорога, которой когда-то спас жизнь, и теперь даже не посмотрит на обычного врача.
Но Пуро отказывалась верить в то, что Клэренс её больше не помнит. Он тяжело переживал её, считая, что проблема на самом деле в нём.
Красная пони посмотрела на иконку с Всевышним. Изображение неизвестного существа в тёмно-зелёной броне почему-то вселило в неё уверенность. Им надо увидеть друг друга, и наконец-таки разобраться в собственных чувствах. Раз и навсегда. А Веро́ника как раз собиралась в Главный Храм на площади.
Она скрестила передние копыта над головой, не отрывая взгляда от иконки, после чего достала телефон и набрала Чернова. Сделав три звонка, ответа на которые так и не последовало, Пуро попробовала позвонить на рабочий. Та же ситуация. Возможно, он сейчас был в своей квартирке, а звонка мобильного просто не слышал, а домашнего телефона у него не было.
Тогда, надо было приехать к нему. Красная пони потянулась было заводить двигатель, но вовремя поняла, что может не успеть – единорог уже уходила, когда они встретились, а с этого момента прошло уже где-то полчаса.
К счастью, решение пришло быстро – нужно просто попросить кого-нибудь передать Чернову эту информацию. Кого-нибудь, кто сейчас не занят.
Роуз и Виктор не отвечали, членам ЦК звонить было глупо – у них сейчас явно полно работы. Оставалась только Лайт, которая, хвала Создателю, взяла трубку:
— Да?
— Вел, привет, ты где?
— Я в парке, названия не помню, но он недалеко от Шихонской площади.
— Отлично. Слушай внимательно, это очень важно. Нужно рассказать Чернову кое-что очень важное, сможешь?
— То есть, мне надо во Дворец?
— Ага. Не волнуйся, тебя пропустят. – она не заметила, как начала говорить более жалостливым голосом – Ну же, Лайт, он не отвечает, а из моих друзей только ты сейчас свободна, соглашайся, пожалуйста.
— Ладно-ладно, я схожу. Что передать?
— Веро́ника вернулась, и сейчас в Главном Храме.
— Кто?
— Веро́ника, обязательно ставь ударение на первую «о». Клэр всё расскажет. Поверь, это очень важно, так что поторопись, хорошо?
— Конечно, можешь на меня рассчитывать.
— Спасибо. Я знала, ты не откажешь.
Пуро невольно улыбнулась. Пока Лайт доберётся до Дворца, Веро́ника как раз приедет в Храм. И если Клэренс решит с ней увидеться, если они сумеют разобраться в своих чувствах…
Решив, что сейчас ещё рано думать об итогах, она завела двигатель и, вновь посмотрев на иконку, поехала домой
11:49
Чернов, в холодном поту, как всегда, проснулся от лёгкого толчка Лайт. Быстро собравшись с мыслями, он, с нескрываемым дружелюбием в голосе, сказал, попутно наливая себе воды из графина:
— Доброе утро Велосити, давно не виделись. Присядь, у меня как раз была пара вопросов к тебе.
Аликорн покорно села на стул напротив. Залпом осушив стакан, маршал продолжил:
— Сразу начну с того, что меня больше всего интересует. Скажи, вы с Пуро, ну…
Она ответила гораздо более уверенно, чем в прошлый раз:
— Мы с ней друзья, даже очень хорошие.
— Ага. Друзья в каком смысле?
— В прямом, друзья, а что? Погодите-ка…
— Нет-нет, не подумай ничего такого, просто спросил. Продолжим. Как тебе тут живётся?
— Честно? Лучше, чем в Эквестрии, хоть отличий в образе жизни практически нет. Знаете, пару месяцев назад я думала, что при коммунизме живётся совсем иначе.
— Открою тебе секрет: в Химайском Союзе нет коммунизма, да и не было никогда.
— В смысле?
— В прямом. Мне никогда не нравились идеи Шакая и Ферхалина о создании общества, в котором пони вечно идут к недостижимой цели. При этом им постоянно врут, что близок дивный, новый мир, в котором не будет больше несправедливости, все будут жить в достатке и процветании, ну, как сейчас. У нас социалистическая демократия – это когда свобода, равенство, Партия не лезет в личную жизнь, а лидер не бессменный. Коммунизм же это совсем наоборот.
— Лаадно, запомню.
— Прости, я не могу себя контролировать, если дело доходит до рассказов о политике. Родная стихия, сама понимаешь. – он ослабил галстук – Кстати, вы с Григорием уже начали работать?
— Да, мы с товарьищем Мьягковым уже начали работу над чертежами. Будет имплант сердца, усиливающий единицы МЭК. Кстати, можно вопрос?
— Давай.
— Почему он заикается?
— О, это у него из-за привычки лично проверять новое оружие. Проверял усиленную бомбу с часовым механизмом, и случайно активировал таймер. Он не был ни к чему подсоединён, и просто вёл обратный отсчёт, но Григорий об этом не знал – маршал посмотрел на часы – Хорошо, а ты зачем пришла?
— Пуро просила передать, что Веро́ника вернулась, и сейчас в Главном Храме.
Чернова снова прошиб пот. Мигом пропали все мысли, кроме одной: она вернулась. Стараясь скрыть эмоции, маршал спросил:
— Это точно?
— Не знаю, честно. Мне лишь сказали передать.
Посидев пару секунд в ступоре (впервые за последние семь лет), он ощутил неестественный прилив спокойствия, как в своих снах, что помогло ему взять себя в копыта и сказать:
— Спасибо, Лайт. Поверь, это очень важно для меня. Если что-то будет нужно, скажи.
Не дожидаясь ответа опешившего аликорна, маршал встал и, схватив висевшие на крючке в углу тёмно-коричневые пиджак и шляпу, направился к лифту, наслаждаясь мыслью о грядущей встрече со своей любимой.
12:07
Веро́ника любила посещать Храм в будние дни – практически абсолютная тишина, изредка перебиваемая шёпотом служащих, очень помогала сконцентрироваться.
Она присела на скамейку напротив трёх икон, которые, по легенде, были найдены в руинах замков узурпаторов, и попыталась расслабиться. После встречи с Пуро на неё нахлынули воспоминания, многие из которых были не самыми приятными.
Вот пятнадцатилетнего единорога-сироту, сбежавшую из приюта, избивают трое наркоманов, на каком-то заброшенном складе. Они не скрывают своих намерений: хотят сначала изнасиловать, а после сжечь.
Вот Веро́ника, с трудом сохраняя сознание, смотрит на серого пони в тёмно-синем мундире, который, обезвредив насильников, кладёт её себе на спину и несёт в машину.
Вот она лежит в больничной палате. С того момента прошло уже две недели, но единорога не выписывают. Ей нравится в госпитале, ведь другого дома у неё нет. Майор Чернов приходит очень часто, но сегодня почему-то задерживался. Веро́ника начинает переживать за своего спасителя, ей плохо без него.
Наконец, счастливый Клэренс входит в комнатку. Подарив, как всегда, шоколадку, он хвастает новым званием подполковника, после чего, спросив о самочувствии, майор говорит, что приготовил сюрприз, и впускает в палату незнакомца в дорогом костюме, выглядящего лет на пятьдесят. Выдержав двухсекундную паузу, он представляет его. Иосиф Ферхалин, лидер партии коммунистов.
Веро́ника решила пройтись по залу. До Революции оставалось несколько месяцев, и именно в тот период она поняла, что влюбилась. Ей хотелось быть с Черновым, слышать его голос, как бы случайно прикасаться к нему… Но единорог стыдилась своих чувств, из-за чего не успела признаться прежде, чем началась гражданская война.
Несколько месяцев переживаний, и, наконец, Клэренс возвращается с фронта. Правда, не один. Пуро, которая переехала к Чернову, поначалу настораживала единорога, но поняв, что в красной пони полковник видит скорее собственную дочь, чем пассию, она успокоилась.
Ну а потом случилось то, что случилось – смерть Ферхалина, назначение Чернова генеральным секретарём… Веро́ника, продолжавшая бояться своих чувств, решила, что у них ничего не выйдет, и тихо исчезла из его жизни, всё-таки признавшись в прощальной записке. Переехав в Ренго – столицу Джотая – она поступила медицинский университет. Отец оставил после себя немалую сумму, почему-то в битах, так что у неё было огромное количество возможностей.
Веро́ника надеялась забыть Клэренса, но за эти девять лет так и не смогла. В Шихон она вернулась из-за работы — здесь быть нейрохирургом было очень выгодно. Чернов наверняка забыл её, и теперь единорог должна была смириться с мыслью о том, что они никогда уже не будут вместе. На это могут уйти годы, но у неё нет иных вариантов.
Сдерживая подступившие слёзы, Веро́ника села на скамейку возле огромной статуи Всевышнего в центре зала. Стараясь отогнать грустные мысли, она осмотрелась. В Храме, кроме неё, был лишь какой-то серый земнопони в тёмно-коричневом костюме, очень похожий на Чернова. Впрочем, похожих на него пони было полно, и не только в Химаях, так что это ничего не значило.
Неизвестный подсел рядом и молча начал смотреть куда-то вдаль. Через несколько секунд, он, не отрывая взгляда от невидимой точки, сказал:
— Знаешь, я ведь тоже любил тебя. Да чего уж там, люблю до сих пор – Клэренс, это точно Клэренс, посмотрел на опешившего единорога – Все эти годы мне казалось, что ты меня забыла, и я тоже должен перестать ждать тебя. Но не смог. – ему явно было тяжело говорить – Теперь, у меня к тебе только один вопрос: любишь ли ты меня так же, как и девять лет назад?
В её глазах появились слёзы. Не сумев ничего сказать, Веро́ника уткнулась в плечо Чернова, изредка всхлипывая. Он прижал единорога к себе, и начал гладить её по спине, пытаясь успокоить.
Она всё ещё не верила в реальность происходящего, но искренне надеялась, что этот миг не кончится, и ничто больше их не разлучит.