Тайный анамнез Дерпи Х.
О том, как ценные кадры нанимаются на работу.
Если что, это пролог.
Июль в Понивилле выдался жарким. В то время, как добрая половина городка изнывало под палящим солнцем, подавляющее меньшинство вынужденно отлёживалось в городской больнице. Кто-то принимал это как должное («Сам виноват, больше не буду делать бочку»), а кто-то не желал здесь оставаться в такое чудесное время, полное каникул и веселья («Мааам!!!»)
Что касается доктора Броксо, то он был относительно счастлив – заведующий больницей в собственном кабинете спасался от жары легко и непринужденно – вентилятором. Что касается больницы, то даже в палатах было очень прохладно и легко, хотя и пахло лекарствами.
Броксо был довольно старым единорогом темно-коричневого окраса. Те долгие годы, которые он отдал медицине (о чем свидетельствовала и его кьютимарка в виде змеи, обвивавшей чашу), он всегда отличался острым умом и знанием материальной части. В связи с этим он приобрел определенное уважение в медицинских кругах. Его уважали и превозносили, в любом случае – свой пост он получил заслуженно. Этому способствовало и обучение в Кентерлотской академии, а также огромное количество монографий и статей по болезням копыт у земных пони.
Сегодня главврач больницы Понивилля принимал собеседование на работу. Его больнице ощутимо не хватало врачей. Все лучшие в этом месяце тоже укатили в отпуск
-Итак… Ред Кросс, — Броксо читал резюме, — у нас работы сейчас не очень много. Сезон отпусков, все обычно уезжают к родным… или еще дальше. Так что все больницы в Эквестрии забиты жителями Понивилля. А у нас лежат все остальные жители. Которые не смогли уйти без приключений дальше магазина Кейков.
Ред Кросс — пегаска белого окраса (вот как будто только такие и идут в медицину) с кьютимаркой красного креста, и при разговоре производила исключительно хорошее впечатление – и рекомендации с её прошлого места работы подтверждали её пригодность. Броксо подметил, еще изучая её резюме задолго до собеседования. Всё в нем – и место жительства, и медицинская практика – указывало на Клаудсдейл. Это ему казалось странным.
-Так вы из Клаудсдейла? Я никогда не был там.
-Он красивый, — вежливо улыбнулась ему Ред Кросс.
-Аа… да. Пожалуй, да, — Броксо слегка опешил от столь быстрого описания городских красот. Не зная, что еще добавить, он решил перейти непосредственно к делу.
-У вас и в дипломе написано, что вы специалист по физиологии пегасов.
-Ой, простите… Понивилль же…
-Да нет, что вы. У нас как раз не хватает крылопатологов. И вообще, с травмами и пегасами у нас постоянные проблемы. Как только какой-нибудь крылатый жеребец пытается повторить новые трюки Рэйнбоу Дэш (есть у нас такая дива, — прибавил он), травмопункт работает не хуже Радужной Фабрики. Круглосуточно и без перерывов.
-Так вы меня берёте? – радостно спросила Ред Кросс.
-Разумеется, — улыбнулся ей Броксо, — вам нужен халат, наша традиционная шапочка и… правда, с халатом будут некоторые проблемы. Всё-таки крылья…
-Я не буду их расправлять, и всё.
-А, ну и отлично. Принимать больных будете в кабинете 8. Обычно там принимает доктор Росси, но она в отпуске. Пегасов в Понивилле не очень много, а благодаря Дэш остальные лежат здесь, так что работы здесь немного – осмотр палат, влажная уборка… и, пожалуй, всё. Ах да, немного пыли обещаю. Архивы с прошлого года никто не убирал… вы ведь займётесь этим? Как-никак, времени у вас будет предостаточно. Можете сразу сейчас не начинать. Так, потихоньку, бумажку за бумажкой…
-Готова идти хоть к мантикору на рога, шкипер! – шутливо отдала ему честь доктор.
Броксо в ответ лишь усмехнулся. «Надо же», — подумал он, — «надо будет убрать из кабинета фотокарточку из зоопарка. Вечно меня с военным путают»
I. Фатальные ошибки и последствия.
С тех пор прошла неделя… а может, и чуть больше. Ред Кросс посчастливилось устроиться сюда в самый подходящий момент, когда жара заставляет несчастных пони просить пару-тройку туч из Клаудсдейла – настолько вокруг жарко. Разумная критика жителей сталкивалась с фермой «Сладкого яблочка», обитатели которой не любили дожди и грозы – яблони ломаются, яблочки гниют, и еще червяки. Очень много червяков.
В любом случае, суета Понивилля Ред Кросс не волновала. У неё была работа, комнату снимать было незачем – в каком-то роде, в своем кабинете она жила. Но с удовольствием общалась с местными жителями. И больные полюбили её. Она была добра к ним, заботлива, и при этом (о ужас!) не назойлива и не докучает ни своей опекой, ни своим присутствием. Ценное умение для той, кто помогает раненым и страждущим.
И в один из таких тихих деньков доктор никого не принимала. Точнее, некого было. В её обязательную работу входил осмотр тяжелобольных (через два часа), плановый осмотр палат (через час) и обед (в любое удобное время).
Но именно в этот дверь чуть-чуть приоткрылась, и Ред Кросс увидела глаз. Дверь еще чуть-чуть приоткрылась, и перед сестрой появилась серая мордочка пегаса.
-Ты что-то хотела? Заходи, — вежливо позвала её врач. Пегас поколебалась некоторое время, но вошла.
Она была пепельного цвета, с желтой гривой и кьютимаркой – пузырьками. Другая отличительная особенность – её глаза. Они косили в разные стороны, и поэтому вид у неё был слегка… придурковатый. Не очень корректное определение.
-Доктор Броксо просил взять мою карту, — голос у неё был какой-то странный, неестественно-осевший. Заметив, что доктор слишком пристально смотрит на неё, она смущенно присела.
-Карту, да… — чтобы загладить неловкость, Ред Кросс подошла к ящику в архивах. И только прикоснулась к ним, как тут же спросила:
-А как тебя зовут?
Пегас молчала, улыбаясь при этом с какой-то безумной вежливостью.
-Имя. Я доктор Кросс, но ты можешь звать меня просто Ред. А ты?
-Ааа… Дерпи, — протянула она.
-Дерпи? Дерпи, Дерпи… Д, Д, Д… вот!.. Ого!.. тяжелая…
На свет вылезла здоровеннейшая папка. На наклеенной бирке было написано «Дерпи Хувс». Некоторые листы в ней были пожелтевшими от сырости, а кое-где даже выпирали гармошки из кардиограмм.
-Ууу… Спасибо, — Дерпи взяла у неё папку (со второй попытки, в первую она обхватила её только одним копытцем), после чего дверь за ней захлопнулась. Неловкий момент был заглажен, можно было вздохнуть с облегчением.
Доктор Ред Кросс уже и забыла о своей внезапной гостье. Точнее, её мысли переключились в работу, когда пришло время для планового осмотра больных.
Больницу летом населяли наиболее неудачливые жители Понивилля. Среди них были пегасы, перебинтованные с ног до головы (неудачливые поклонники Той Самой Рэйнбоу Дэш), пара-тройка обычных пони с тяжелыми отравлениями… ну, и, пожалуй, всё. Все остальные разбежались по домам. Кому наложили гипс на копыто – и те ускакали на оставшихся трёх. Лето ведь…
Торопиться было некуда. Капризных и богатых в Понивилле тоже не было (Доктор Кросс вспоминала мимолетную работенку в пластической клинике Эпплвуда с дрожью и ужасом в глазах), а помогать нуждающимся она никогда не ленилась. Поэтому традиционный получасовой обход был увеличен до часа.
Поправляя подушку пегасу с перебинтованными крыльями, она посмотрела в окно. Броксо и серая пегаска, Дерпи, гуляли по парку, о чем-то разговаривая. Точнее, Дерпи летала возле него с патологической неуклюжестью и что-то увлеченно объясняла, а заведующий больницей выглядел очень взволнованно, и за несколько минут, что доктор за ними наблюдала, он несколько раз задумчиво держал копыто у подбородка, предаваясь тяжелым думам.
-Ух ты, Дер… — больной дернулся и застонал от боли – травма правого крыла давала о себе знать.
-Осторожнее надо. Тебе двигаться нельзя. Вообще, — доктор Кросс взяла с его тумбочки медицинскую карту, и вытащила оттуда рентгеновский снимок.
-Ага… ничего серьёзного. Жить будешь. Но еще недельку придется полежать, пока не заживёт.
Пегас шумно вздохнул.
-Ну вот... – шумно вздохнул он, — опять неделя...
-Ничего страшного. Тебе пойдет на пользу. И вообще, тебе повезло, — заметила доктор Кросс, — между прочим, «штопору» некоторые обучаются по несколько лет.
-Вы не видели Рэйнбоу Дэш, это точно, — проворчал он.
-Может, и не видела в деле, — согласилась Кросс, — но когда я работала в Клаудсдейле, к нам приезжали Вандерболты со своим лётным шоу.
-Вау… И вы их видели? Видели, да?!
-Да, видела, — рассмеялась она, — я же в медицинской бригаде работала. Следили, чтобы никто не пострадал…
Так они просидели еще минут десять, болтая о фигурах высшего пилотажа. Пегас с удивлением узнал, что врач сама пегас, и смущенно пообещал ей как можно меньше рисковать собой – не сейчас, когда встанет на ноги.
Обход закончился спокойно. Доктор Кросс вернулась в свой кабинет.
Как всегда никого. Только на её письменном столе лежала толстая медицинская папка.
«Дерпи Хувс», — снова прочитала Редкросс на обложке. Это незамысловатое имя ей ни о чем не говорило. Только величина этой папки смущала её. Такое ощущение, что её набили так специально, для пущего виду.
Интересно, что в ней?
Доктор задумчиво присмотрелась к ней со всех возможных ракурсов. Понюхала. Еще раз осмотрела. Раскрывать…
«Это – медицинская тайна!» — твердило ей табу. Табу это состояло из нескольких бородатых преподавателей медицины в клинике Клаудсдейла – в основном, из очень строгих, ортодоксальных кругов.
Но с другой стороны…
«Ты же не собираешь это разглашать, а, дорогуша?» — спросил её другой голос. Эта мимолетная мысль принадлежала одному её хорошему другу.
Редкросс колебалась. Ну вот к чему это? Правила не запрещают смотреть дела чужих пациентов. С другой стороны, существует такое понятие, как медицинская этика – правда, оно очень расплывчатое, и у каждого врача на сей счет собственное мнение.
А, была не была.
-Доктор Кросс!
Доктор Кросс проснулась.
-Вы что, дела пациентов читаете? – рог главного врача яркой бирюзовой искрой притянул к себе большую раскрытую папку на своем столе.
-Доктор Броксо, простите меня, я… — испуганно залопотала она, — я… я правда не хотела, я просто её открыла, случайно, и, вот задремала…
Главврач больницы посмотрел на кожаную папку. А имя на ней заставило его вздрогнуть.
-Когда закончите часы приёма, зайдите ко мне в кабинет, — приказал он, забирая с собой папку.
-Я…
-Это очень важно!
Дверь захлопнулась. Ред Кросс в гневе стукнула себя копытом по голове.
-Ну, отлично! – ругнулась она, — просто блеск, доктор Кросс!
Но гнев к самой себе быстро сменился отчаянием. Доктор привалилась к стене и медленно сползла на пол.
-Что же я наделала? – расстроенно спросила она саму себя.
II. О достойном наказании
Вопрос в том, стоит ли наказывать вообще за такую неважную провинность?
Часы медленно, медленно тикали, отсчитывая конец рабочего дня. Мучительные секунды идут очень долго, после которых, возможно, славные деньки в Понивилле подойдут к концу.
Доктор Кросс всё это время – от памятной встречи с главным врачом – выдумывала отговорки. Пока получалось не очень, но в её голове зарождался целый оправдательный текст – с последним словом и благодарственной речью, если ей разрешат остаться.
В честь такого случая её производительность на конец дня подскочила в два раза. Особенно досталось архиву: пыль на старых делах сдувалась крыльями доктора со скоростью в пару десятков крыловатт.
Три секунды… две секунды… Ну, вот и всё
Доктор Кросс шла в кабинет с тяжелым сердцем. Все идеи и оправдания как-то быстренько стёрлись под нагнетающей неизвестностью. Критику она воспринимала очень тяжело, каждая ошибка не стиралась с её памяти годами. А теперь – такой провал… Нет, это позор. Точно. Как минимум. Ну да, не все доктора любят, когда дела их пациентов просматривают. Но у многих представителей «старой школы» медицины насчет этого сложилось несколько глупых суеверий. Мол, не к добру это, и вообще – дел на всех и всегда хватает. А медицинская тайна превыше всего.
Вот и дверь в кабинет доктора Броксо. Осторожно постучав, она вошла.
-Можно? — робко спросила она.
Она была здесь только на собеседовании. Кабинет был обставлен скромно, но со вкусом. Шкафы и рабочий стол из красного дерева, стены украшают полки с медалями, дипломами и вырезками из популярных медицинских журналов (Конечно, всё это – эдакий Зал Славы Понивилльской больницы).
Доктор Броксо задумчиво смотрел в окошко, задумавшись о своем. Такая холодная невозмутимость пугала Кросс еще больше.
-Заходите.
Как только Ред сделала несколько робких шажков, дверь за ней захлопнулась.
-Доктор Броксо… — жалобно протянула она.
-Да?
Последующую фразу доктор Кросс выпалила скороговоркой, постепенно всё больше и больше набирая обороты:
Проститеменязаэтоясаманепонималачтонаменянашлояисправлюсьобещаювамвыменядаженеуслышитетольконеувольняйтеменяпрошувас........
Броксо ошеломленно посмотрел на неё. Доктор с трудом перевела дух.
-Пожалуйста, — потупив взгляд, улыбнулась она.
Главврач вздохнул:
-Миссис Кросс…
-Можно просто Ред, — тут же выпалила она.
-Да… Ред, милочка, я не собирался вас увольнять.
-Правда? – с надеждой спросила.
-Правда, — выдохнул он, — и именно это я хотел сказать.
«На меня не злятся. Счастье-то какое», — облегченно подумала она.
-Тем не менее… — добавил он, и доктор Кросс снова напряглась, — признайте, что дело Дерпи Хувс вас заинтересовало. Не так ли, коллега?
-Ну… — доктор задумалась, — поначалу, это было очень странно. Я такого огромного анамнеза еще никогда не видела. Прямо как учебник…
-Да, верно. К счастью, в нем нет особенной надобности. Я его специально завёл, потому что Дерпи очень любит в него подглядывать.
-А вы что-то от неё скрываете, доктор Броксо?
-Она кажется абсолютно здоровой, — вдруг произнес он, отвернувшись от окна, — нет, серьёзно. На самом деле, за последние несколько лет у неё даже простуды не было. Очень активная, подвижная, и очень добрая. И это неспроста.
-Но её глаза…
-Врожденная патология, — сухо ответил Броксо, — к сожалению, она появилась на свет… как бы это сказать… немного отсталой от общего развития.
-Чем же она вас заинтересовала? – невольно спросила Кросс, — я прочитала несколько страниц, и там не было ничего особенного. Только какие-то цифры, заметки на полях, и несколько странных примечаний про учебу в школе Клаудсдейла.
Броксо замялся. Разговор шел так, как он планировал, это верно. Сейчас оставалось потянуть за важные ниточки.
-Честно говоря, я ожидал этот вопрос. Когда я только-только начинал практику здесь, в Понивилле, я так же, как и вы, нашел эту папку на столе, в своем кабинете. Её оставил мой предшественник, доктор Фруфф.
И главврач показал копытом на одну из черно-белых фотокарточек. На ней доктор Фруфф, с роскошными усами, в белом халате и со стетоскопом, в окружении коллег.
-И точно так же, как и вы, я не устоял перед искушением. Дерпи была тогда совсем маленькой, а её папка была не меньше, чем сейчас. Я ожидал огромное множество страшных болезней, или какое-то неизлечимое заболевание… но ошибся.
-Всё было гораздо интереснее, — загадочно добавил он.
-Фруфф изучал её на протяжении всех последующих лет работы. Это мне казалось странным, ведь он тогда заведовал всей клиникой, и вдруг раз – переключился на простого жеребенка с отклонениями.
Но, когда я случайно прочитал анамнез, он застукал меня за этим занятием. Я думал, что накажет, но вместо этого… пригласил на очень любопытный разговор. Он знал, что я там ничего не найду, поэтому рассказал мне всё о ней.
-Всё?
-Да. И чем больше я его слушал, тем больше понимал – ей и правда нужна помощь. И доктор Фруфф тоже так считал, у него было просто неиссякаемое желание помогать другим. Дерпи же для него оказалась провалом – первым и последним в его медицинской практике.
-Доктор Броксо, вы можете мне доверять, — вдруг сказала Кросс. В ответ же главный врач Понивилля сдержанно мотнул головой.
-Я не сомневался в этом. Думаю, что вам стоит услышать это. Эта одна из таких историй, в которых есть чем поучиться. И знаете, что самое плохое? Она продолжается до сих пор, и я уже начинаю терять всякую надежду на её счастливое завершение
III. За пеленой прошлого
Здесь рассказывается о медицинской тайне доктора Хруффа, его благородных стремлениях и рискованном шаге, на который он пошел во имя Истины.
Итак, миссис Кросс – всё случилось еще до того, как славная Дерпи Хувс была отправлена из Клаудсдейла в Понивилль. На то были свои, особенные причины. И доктор Хруфф приложил к этому все возможные усилия.
Когда-то несколько земных пони, которые просто имели несчастье заблудиться в Вечнодиком лесу, начали звать на помощь своих друзей. Но кроме них на зов откликнулась маленькая серая пегаска, которая каким-то неизвестным образом сюда забралась. Она была очень худой, разговаривала и двигалась с трудом. Летать она еще не умела – не тот возраст. Но зато у неё уже появилась кьютимарка – поднимающиеся вверх пузырьки. Что они означают, она так и не объяснила. Возможно, эта тайна находится за теми самыми замками, которые она сама сотворила для себя… но об этом позже.
В клинике Понивилля, куда её привели, мы мало что о ней знали. Она сама о себе мало что знала, и была очень молчалива и замкнута. Всё, что мы могли от неё узнать – её зовут Дерпи Хувс. И на этом, увы, всё. Была только одна, казалось бы, несущественная особенность – когда она увидела маффины на столике у медсестры, она сразу же пришла в оживление. Это вызвало у неё очень положительную реакцию. Впервые за восемь кропотливых часов, что мы пытались её разговорить, она наконец улыбнулась. А получив маффин, она смогла назвать своё имя. Но больше она ничего вспомнить так и не смогла, что окончательно спутало все планы.
Хувс… всё оказалось не так просто, как мы думали. Её фамилия нам ничего не дала. Мы прорыскали все города, одно время даже писали письмо к принцессе Селестии… но ничего не помогло. Во всей Эквестрии не нашлось ни одного Хувса. И никто не мог ничего рассказать об этой юной пегаске. И никто за ней не приходил.
Мы могли бы оставить её здесь, в Понивилле, однако в этом не было надобности. Дети пегасов должны были проходить лётные тренировки, а в нашем городке для этого не было никаких условий. Поэтому Дерпи отправили в Клаудсдейл.
После этого Доктор Хруфф о ней ничего не слышал. Услышал после; это известие так взволновало и встревожило его, что он немедленно, побросав все свои дела и клинику, отправился за ней. И ценой невероятных усилий он упросил, чтобы Дерпи обследовалась лично у него.
Доктор Хруфф был профессионалом. За свою практику он вылечил немало пони, пегасов и единорогов. Но в отличие от остальных, он увлекался наиболее сложными подвидами медицины. Он специализировался на душевных болезнях среди пони. Изучал особенности их темперамента, их повадки, основные инстинкты, способы мышления, а также само проявление кьютимарок. Одна из его работ – «Влияние кьютимарки на становление личности пони» удостоилась особого внимания Принцессы, и заняла своё почетное место в Королевской библиотеке, где каждый может ознакомиться с ней в разделе «Нечитаемое».
Помимо этого, доктор очень любил путешествовать по жарким странам, на самый юг Эквестрии. Однажды он вылечил сына вождя одного из племени зебр, что населяли дикие и голодные пустоши. За это вождь отблагодарил его, и рассказал ему историю о колдунье в его племени, которая умела разговаривать с духами и исцелять больных словами. Всё это показалось Хруффу очень интересным, и потому он попросил у неё аудиенции.
Эта старая зебра знала очень многое. Доктор немало почерпнул свежих знаний из её историй, о чем впоследствии написал очень полезную книгу, «О влиянии трав и грибов на становление личности пони» (она лежит как раз рядом с его предыдущим опусом, не ошибётесь). Что касается «исцеления словами», то доктор Хруфф столкнулся с очень сложной и методической системой лечения. Больного одурманивали специальными травами, отбивая на барабанах тактовый ритм, усыпляющий сознание и снижающий работу сердца. Таким образом, больной впадал в некое состояние транса, длившееся очень долгое время – фактически, пока сама колдунья не прикажет ему выйти оттуда.
Свой метод она показала на одном из зебр её племени, страдавшем от помутнения рассудка. Он считал себя коровой, и очень боялся, что его вовремя не смогут подоить. Колдунья же ввела его в такой сон, и убедила его, что она и есть доярка, но доить его не собирается. Почему? Ну, например, потому что он не является коровой.
Наутро зебра просыпался, но ничего о своем лечении не помнил. Равно как и не помнил того, как бегал по своей деревне и бодал окружающих. Но коровой он быть перестал, что окончательно потрясло даже такого матерого материалиста, как наш несчастный доктор Хруфф.
Он назвал эту практику «гипнозом», и всячески её расхваливал на всех конференциях. Но… когда его коллеги узнали, что практика эта относится к так называемой «народной медицине», они восприняли её слишком критично. Они посчитали это открытие «слишком опасным и непредсказуемым», хотя даже не смогли понять, как оно работает, и зачем это нужно.
Спустя некоторое Дерпи вновь оказалась в клинике Клаудсдейла. Никто не мог понять, что с ней произошло. Она очень резко менялась; из веселой и задорной превращалась в холодную и мрачную. Минуты веселья и смеха так же резко сменялись плачем без всякой видимой на то причины. Лучшие врачи со стороны пегасов мучились в догадках, что же с ней происходит.
Вот тогда к ним на помощь и пришел доктор Хруфф. Он настоял, чтобы её перевели в его клинику, в Понивилль, где будет лично наблюдать за ней. Кто-то отнёсся к этому заявлению скептически, но многие медики Эквестрии ценили его гений, который брался за самые сложные дела в медицине. Хотя, возможно, они просто хотели свалить умственно-неполноценную пегаску на его голову, чтобы самим не мучаться зря. Возможен и этот вариант.
Доктор Хруфф обследовал Дерпи в течение целого месяца. Поначалу он шел по старинным медицинским методам. Но затем, испробовав всё, что только возможно, пришел к следующему выводу: а что, если её болезнь не связана ни с её врожденными патологиями, ни с какими-либо другими известными болезнями? Что, если он столкнулся с болезнью именно своей специализации? Неужели она душевнобольна?
Непохоже, чтобы она бредила. У неё очень часто менялось настроение, это да. Еще ей часто снились кошмары, смысл которых она не могла объяснить. Очень часто она к кому-то обращалась во сне – но это знакомо многим пони, и Хруфф сталкивался с вещами и похуже.
И тогда Хруфф, отчаявшись найти рациональное обоснование для болезни, решился на крайнюю меру. Он знал, что медицинское сообщество не одобрит такую выходку, но выхода иного он найти так и не смог.
Он написал письмо на юг. К той самой колдунье, которая рассказала ему о методике гипноза. И она откликнулась на его зов, и тайно прибыла в Понивилль, чтобы ему помочь.
-Это… очень рискованно, — вставила словечко доктор Кросс.
-Разумеется, — кивнул доктор Броксо, — он очень многим рисковал ради её спасения. Между обычной медициной и народной всегда существовала мнимая борьба за власть. Суть в том, что когда мы бессильны, пони начинают идти к народным лекарям. А там уже не без шарлатанов. Впрочем, — тут он усмехнулся, — в старые времена и нас, обычных лекарей, считали ничем не лучшими обманщиками и воришками.
-Она прибыла в строго означенное время, как и просил её доктор Хруфф. Он не мог довериться даже своим верным товарищам; он всё делал в абсолютнейшем страхе за себя и свою карьеру, и не хотел никого в это впутывать.
Они пригласили Дерпи, усыпили её травами, а затем… с ней заговорила Халкофа.
-Кто?
-Так звали эту зебру. Она общалась с Дерпи, пытаясь разузнать у неё всю правду. Начиная с самого детства – так у них принято. И столкнулась с неразрешимой проблемой: Дерпи ничего не собиралась ей рассказывать. Абсолютно ничего. Вся её память о детских годах оказалась… спрятанной. Исчезнувшей, как будто её никогда и не было.
«Память юной пегаски кто-то забрал, не иначе как демон над ней колдовал», — сокрушенно объявила она и развела копытами. Она была бессильна что-либо сделать.
Доктор Хруфф понимал, что это – полный провал. Но внезапно он решился на другое – он попросил Халкофу расспросить у Дерпи не её детство, а чуть более позднее время. Например, о её учебе в Клаудсдейле. И что так сильно повлияло на неё в то время.
-И она рассказала? – спросила Ред Кросс.
Воцарилась пауза. Доктор Хруфф покачал головой.
-Всё, что там случилось, мы… узнали от её лучшего и единственного друга. Он был там всё то время, и он смог объяснить, что же произошло.
IV. Дорога в прошлое
В которой читатель погрузится в прошлое Клаудсдейла. К счастью, не такое уж и далёкое.
Облака в Клаудсдейле то сбивались в кучу, то приводились в движение мобильной бригадой из отборнейших пегасов. А иногда их оставляли просто так, в честь праздника.
И все маленькие пегасы собирались внизу, чтобы увидеть особенное, бесплатное шоу – со скоростью, близкой к реактивной, легендарные Вандерболты разгоняли эти облака, или превращали их в какую-нибудь красивую фигуру, попутно проделав при этом с десяток фигур высшего пилотажа. Всё это сопровождалось восторженными криками пегасовской же ребятни.
-Я обожаю Вандерболтов! Они же такие классные! – громче всех кричала одна юная пегаска синего окраса. Её грива блистала всеми цветами радуги, но бок, увы, оставался без кьютимарки. Рядом с ней сидела другая – желтенькая, с длинными розовыми волосами. В отличие от своей воинственной подруги, она держалась очень скромно, даже запуганно.
-Да, они очень… милые.
-Милые?! Флаттершай, ты только что видела самых сильных, самых крутых, самых быстрых пегасов во всей Эквестрии! Ты видела это, видела?! Это же «Особый Реактивный Молниеносный Штопор»! Они такое показывали только два раза, на Гранд Галопинг Гала у принцессы Селестии, и…
Особняком от стайки крылатых детишек сидела маленькая серая пони с желтой гривой. На облаке с краю было не очень много места, и потому юные пегасы только что не спихивали друг дружку, лишь бы посмотреть на шоу.
Дерпи шоу мало интересовало. Сосредоточившись, взяв всю свою волю в копыта, сфокусировав свой взгляд на предмете, представив его неким неделимым целым…
-Ну вот, они улетели. Поняши, расходимся, это было лучшее шоу, — скомандовала синяя пегас. Все остальные шумно вздохнули и начали расходиться.
-Дерпи! Во имя сена, что ты делаешь?!
-О! Привет, Рэйнбоу Дэш, — Дерпи посмотрела своим пустым взглядом на синюю пегаску. Потом перевела взгляд на желтую, — и тебе привет, Флаттершай! Я делаю маффин из облака. Похоже, правда?
-Эээ… — Рэйнбоу Дэш окинула взглядом странную кучу облака, которую Дерпи разложила перед собой, — ну, он очень… как бы это сказать…
-Милый, — подсказала Флаттершай.
-Точно! Милый… ох. Только не крутой. Дерпи, ты вообще смотрела на Вандерболтов?
-Вандерболты? Ух ты! Кто это? – восторженно спросила она. Рэйнбоу Дэш в бессилии хлопнула себя копытом по лбу.
-Ох… ну как такое можно было пропустить?! Они же расчистили всё небо за несколько секунд! Ни единого лишнего облачка на весь Клаудсдейл!
-А они не каждый день это делают? – вдруг полюбопытствовала она. Рэйнбоу нахмурилась.
-Пойдем, Флаттершай. Скоро звонок. Дерп, не засиживайся, а то опять опоздаешь. Эта ваша училка такая злюка, как ты её терпишь…!
-Еще увидимся, Дерпи! – помахала ей Флаттершай, и обе подруги побежали вслед за остальными пегасами. Дерпи помахала им в ответ, и, почти сразу же переключила своё внимание на свой облачный «маффин».
-Я сделаю тебя крутым маффином! – дала она клятвенное заверение куче облака.
-Дерпи Хувс! Вы опять опаздываете на урок! – воскликнула мисс Элтвиг, пропуская свою самую нерадивую ученицу в класс.
Пегасы весело зашумели. Сразу несколько парт девочек тихо зашушукались между собой, бросая смешки в её сторону.
-Простите, мисс Элтвиг, — протянула она, виновато подходя через дверь. По пути она постоянно задевала чужие стулья и письменные принадлежности, что вызывало целый шквал детского гнева в свою сторону. Она уселась на самую последнюю парту, вместе с ней никто не сидел рядом.
-Боюсь, юная леди, если вы будете так же продолжать систематически опаздывать на занятие, мне придется вызвать ваших родителей в школу! – заявила она, и к её удивлению, Дерпи радостно заёрзала на стуле.
-Миссис Элтвиг! – вдруг взяла слово другая маленькая пегаска, с кьютимаркой коктейля, — у Дерпи нет родителей! У неё вообще никого нет! Она живёт в Вечнодиком лесу и не умывается по утрам!
-Я не живу в Лесу! – гневно возразила Дерпи. В ответ ей слышался хохот одноклассников, пока как гром, не грянул голос миссис Элтвиг:
-Всем молчать! Дерпи, прости, малышка, я и забыла… нет, мы не сможем вызвать твоих родителей, извини.
Дерпи сразу же поникла.
-А теперь, дети, тема нашего урока – «Полёты».
Из соседней стенки раздался радостный крик «И тут Вандерболты кааак…»
-Опять эта Рэйнбоу Дэш, — покачала головой миссис Элтвиг.
Дерпи сидела за своей партой, пытаясь хоть чуть-чуть сосредоточиться на уроке. Миссис Элтвиг рассказывала очень важную вещь – о том, как у каждого пегаса со временем крылья начинают крепнуть и расправляться. И тогда они смогут самостоятельно научиться летать.
-…Детки, учтите, что в древности всё было гораздо опаснее, чем сейчас. Тогда всех – способных и неспособных по достижении нужного возраста сбрасывали вниз со скалы. Тогда считалось, что если в это время пегас не сможет расправить крылья и взлететь, то значит, что он больше никогда не сможет. Сейчас уже такие жестокие обряды не проводятся…
-Какая жалость, — тихо воскликнула красная пегаска, и тут же посмотрела на Дерпи. Та показала ей язык.
Дерпи с трудом дождалась конца уроков. Все эти разговоры она считала неимоверно скучными. Она плохо сосредотачивалась на уроках. Писала она криво, особенными талантами не обладала, а кьютимарка… Дерп так и не вспомнила, чем же её главная особенность – пузырьки – поможет ей в жизни.
Мисс Элтвиг только с грустью наблюдала за своей нерадивой ученицей. На её памяти за долгие годы обучения детей ей впервые попался такой сложный пегас. Она и была своеобразной «темной лошадкой», которая утягивала весь класс в последнее место по успеваемости.
Но если взрослые, особенно мисс Элтвиг, еще хоть как-то её жалели, то её класс отрывался на «новенькой» с невиданной травлей. Особенно в этом преуспела главная красавица класса – та самая красная пегаска, Рубин Мэй. Для этого она даже основала особенный Клуб имени себя. В таком Клубе было несколько правил:
-Любить и дружить с Рубин Мэй.
-Слушать то, что она говорит
-Не общаться с Дерпи Хувс.
Таким образом, в её привилегированном Клубе состоял практически весь класс.
Но если бы вся проблема была в отсутствии общения! Дерпи, конечно, очень хотела иметь друзей. У неё была парочка «подруг» — скорее, знакомых из параллельного класса, которые ни в какие Клубы не вступали, и просто с ней общались. С этой парочкой вы уже знакомы.
Но это не друзья… у неё не было настоящих друзей. Она отпугивала всех своей неуклюжестью, своим голосом, а её взгляд…
-Это так жестоко, — грустно покачала головой доктор Ред Кросс.
-Дети всегда жестоки, — откровенно признался Броксо, — они еще малы, чтобы адекватно сдерживать своё мнение. Попади Дерпи в какое-нибудь взрослое общество благородных кентерлотцев, они просто покривили бы губами, сделали бы противную мину, или отошли от неё, как от заразной. Но не жеребята. Дети всегда жестче оценивают окружающих, и не намерены терпеть непохожих на себя. У взрослых пони есть определенные моральные устои, в которых притеснять слабых и ущербных плохо и недостойно. Дети же это понимают слишком поздно…
V. Крылья Свободы
Глава, в которой Дерпи теряет родной дом, но приобретает друга.
Мысли всегда летят быстрее пегаса.
Дерпи очень часто приходила сюда, к самому краю облака, чтобы поразмышлять. Но даже за её мыслями было не угнаться. Ни ей, никому… наверное, даже Рэйнбоу не смогла бы. Хотя она очень быстрая – самая первая среди своего класса подняла крылья и взлетела.
Ночной Клаудсдейл успокаивал. Темное небо блестело сотнями маленьких огоньков, создавая иллюзию огромного города, где её облачко – самое маленькое и ничтожное, под мириадами других. А под облаками тоже темно и очень высоко. Миссис Элтвиг рассказывала, что там внизу, живут земные пони. Но это чуть дальше, в Понивилле, а под ней простирались луга, леса и поля, далекие и бескрайние…
Дерпи редко видела сны. Они были туманными, расплывчатыми, ненастоящими. В них не было никакого смысла, и этим только подкрепляли её подавленность. А ведь так хотелось увидеть что-то близкое, милое душе… но все прошлые воспоминания были стёрты чьей-то безжалостной волей. И чем больше она это понимала, тем больше тьма заволакивала её сердце.
-Ух ты, посмотрите-ка, кто это у нас, — раздался за её спиной девчачий голосок.
Дерпи повернулась. Перед ней стояла Рубин. Лицо у пегаски было разгневанное и насмешливое одновременно. Вокруг неё ютилось несколько её подружек, которые с интересом наблюдали за происходящим.
-Привет, Руби, — грустно сказала ей Дерпи. Она не понимала, что ей от неё нужно, хотя и втайне ожидала чего-то плохого. Было, почему.
-Посмотрите на нашу грустную подружку. Что такое, Дерп? Маффинов переела?
Подружки захихикали. Дерпи смутилась.
-Слушай, убирайся отсюда.
-Куда?
-Да ты еще глупее, чем я думала, — вздохнула Рубин, — специально для тупых пегасов у моего папы есть места в клинике, где они пускают слюни и бьют друг друга. Хочешь, устрою тебе местечко?
Раздался целый гвалт издевательского хохота. Многие юные пегасы нашли такую остроту забавной. Дерпи же так не казалось.
-Зачем ты так?
-Ты уродина, ты можешь это признать, или нет?!
И тут произошло что-то такое, чего никто не ожидал. Внезапно Рубин подбежала к Дерпи и со всех сил толкнула её копытами. Маленькая серая пегаска не удержалась, и свалилась вниз, зацепившись передними копытами за облако.
-Дерпи! – одна из жеребят подбежала к ней, и только она схватила её за копыта, чтобы вытащить, как Рубин крикнула:
-Нет, Вайолин! Отпусти её!
-Но…
-Помнишь, что нам говорила миссис Элтвиг о древних традициях Клаудсдейла!
-Но она упадёт!
-Тем лучше для неё. Третье правило, Вайолин!
Вайолин вздохнула. Дерпи жалобно смотрела на неё, ожидая своей участи. Она не могла ничего решать.
-Прости меня, Дерп, — сказала она, отпустив копытца.
Дерпи исчезла. Жеребята со страхом и ужасом смотрели на Рубин, которая так жестоко поступила. Вайолин так вообще не сдержала слёз.
Тьма заволакивала Дерпи Хувс к себе. Она манила, она тянула её к себе. Ветер свистел в ушах, заглушая испуганные крики подруг Рубин. Облака были всё дальше и дальше, и она их не видела.
Дерпи было страшно. Никогда еще так в жизни она еще не боялась пустоты. И уж тем более – она никогда так сильно не боялась того, что может быть там, внизу. Она упадёт и сломает себе все кости. Может, даже счастье, если останется в живых.
Но вслед за страхом появилось нечто иное. Нечто более светлое, нечто такое, от чего веяло решимостью и проявлением смелой и сильной души.
Надеждой.
Дерпи сосредоточилась. Она не знала, где находится земля – тьма под ней сгущалась и упорно не хотела приобретать краски и очертания. Но она верила, что до конца еще слишком далеко, что есть время…
Она расправила крылья. Слабые и маленькие, но они начали очень быстро махать, стараясь дать противовес бешеной скорости падения. Какими-то немыслимыми усилиями Дерпи Хувс смогла выровняться, и сейчас её крылья свободно парили, рассекая небо.
Да, Дерпи научилась летать. От радости у неё перехватило дыхание. Это невиданное ощущение свободы, заставившее её забыть обо всем, кроме самого процесса полёта. Она не хотела выделывать всякие трюки, ей было всё равно, что Рэйнбоу Дэш освоила «бочку», которую так любила расхваливать, показывая выступления Вандерболтов.
Только полёт. Только ветер в крыльях, и стремление лететь куда угодно, лишь бы лететь и не знать преград на своем пути. Но земля была очень близко. Восторгаясь своему счастью, Дерпи не заметила, как влетела в густой лес. Сначала по её мордочке очень сильно хлестнула ветка. За ней еще одна. Секунда – и Дерпи не заметила огромное дерево, врезавшись в него со всего размаху.
…Открыв глаза, Дерпи еще с минуту созерцала пустое небо, как картину в галерее. Причем для «рамки» служили ветки высоких деревьев, которые укрывали собой минимум пространства, не загораживая при этом обзор.
С трудом поднявшись и отряхнувшись, она осмотрелась. Вокруг неё лес, густой и темный. Куда идти – непонятно. Куда лететь – тоже. Впереди лес, позади тоже.
Дерпи понуро склонила голову. Клаудсдейл теперь был так далеко. Радость от полёта как-то быстро улетучилась, сменившись грустной задумчивостью. Она и правда не знала, что же делать. Завтра в школе миссис Элтвиг отругает её, а все будут громко смеяться…
Если она вообще появится в школе? Не так уж ей там и нравилось. Много скучной зубрежки, да и юные пегасы постоянно её задевают своими придирками. Оценки лучше не становятся, а ругают всё чаще и чаще.
-Что ты делаешь?
Дерпи резко обернулась. Да так резко, что чуть не упала. Её мордочка перекосилась от страха. К ней приближалась темная фигура в капюшоне.
В походке этого пони чувствовалась холодная решимость и властность, несмотря на его небогатый вид. Что-то показывало, что он пережил немало скитаний на своем пути, и очень много путешествовал. Его плащ, серый и невыразительный, как и носящий его, был истерт в некоторых местах, что только добавляло ему таинственности и отрешенность. По росту он был выше Дерпи, но всё равно не дотягивал до взрослой особи.
Дерп испугалась. Но вместо криков о помощи, она просто испуганно сжалась, боясь даже глянуть на него.
-Как тебя зовут? – он приблизился к ней почти вплотную. От страха у Дерпи громко застучало сердце. Но она всё же ответила.
-Дерпи, — и всё же посмотрела на него. Но лик его был спрятан за тем самым капюшоном, и в темноте рассмотреть его было практически невозможно.
Но сразу было видно, что незнакомец стал мягче. Он сделал несколько маленьких шажков назад, осматривая её.
-Как ты сюда попала? Этот лес – не место для детских прогулок. Тем более, по ночам.
-Я… упала.
-Упала? Откуда? До Клаудсдейла далеко.
-Я… — Дерпи задумалась, — меня… сбросили, или…
-Сбросили? В последний раз пегаса сбрасывали вниз много-много лет тому назад.
-Меня сбросила Рубин.
Пони в капюшоне покачал головой.
-Тяжелый разговор. Кто такая эта Рубин…?
Не стоило ему ожидать от Дерпи Хувс красочных описаний своего падения. На вопросы она отвечала односложно, тщательно подбирая слова. Незнакомец большее время или молчал, или сочувствующе кивал головой.
-Я хочу домой, — качнула она головой. Пони на это промолчал, только посмотрел на ночное небо. А потом совершенно резонно заметил:
-Слишком темно. Ты не найдешь дорогу до Клаудсдейла. Лучше отправляйся утром. Я серьезно. Заночевать можно и в лесу.
Дерпи внимательно осмотрела лес.
-Пошли за мной, — позвал её пони. Пегаска колебалась некоторое время. Но, возможно, что её любопытство сыграло в выборе определенную роль.
И она пошла за ним.
В лесу они развели небольшой костёр. При этом он постоянно объяснял пегаске, как правильно класть дрова, и какие вообще деревяшки нужно для них подбирать. При этом он несколько раз весело хмыкал, глядя, как Дерпи летает.
-Координация тебе не помешает… кому я это говорю, — отмахнулся он.
Спустя некоторое время всё было готово. Дерпи с упоением потянула носом запах горящего костра. В нем было что-то знакомое с детства – теплое и приятное. От всего этого она так устала, что веки её невольно слипались. Пегаска зевнула и разложилась на теплой траве.
-Как тебя зовут?.. – спросила она напоследок, прежде чем её сморил сон.
Пони из под капюшона подошел к ней. Порывшись в своем походном мешке, он выудил старое, потрепанное временем, но очень теплое махровое одеяло. Укрыв её от холода, он прилег рядом, оберегая её сон и не смыкая глаз.
Доктор Броксо посмотрел на часы.
-Сено милостивое, да уже полночь! – воскликнул он, — миссис Кросс, вы уже совершенно заболтали меня!.. Если честно, я уже хочу домой. Остальное я смогу дорассказать вам… эээ… ну, скажем, сегодня днем.
-Но сегодня уже воскресенье! – взмолилась Ред Кросс. Доктор и сама совершенно забыла о времени. История так захватила её, что она даже забыла поужинать перед сном. И про сон тоже забыла.
-Выходной… ну, милочка, простите, — заявил главврач, снимая свой белый халат, — прогуляйтесь по городку, купите себе что-нибудь! Не одной же работой жить, верно?
И они разошлись по своим домам. Запирая дверь кабинета на ключ, доктор Броксо непроизвольно вздрогнул. Ему показалось, что портрет доктора Хруффа, висящий над кабинетом, ему подмигнул и улыбнулся.
-Надо больше спать, — устало заметил он самому себе.
VI. О том, как правильно приобретать друзей
Глава, в которой доктор Броксо всё же находит время для продолжения истории.
Полдень в Понивилле пришелся доктору Кросс по нраву. Этот день вообще запомнился ей целой горой из веселых несуразностей и просто приятного ничегонеделания. Доктор впервые за год долгой и напряженной работы – в Клаудсдейле, Кентерлоте, много где – смогла принять бремя простого обывателя, веселого и доброжелательного. Такая перестановка очень радовала. И специально для того, чтобы вжиться в эту роль, она приняла приглашение на небольшую вечеринку – нет, не все эти сладостно-розовые безумия, которые так любит устраивать Пинки Пай. Всё прошло тихо и спокойно, на природе, в тени столетних дубов и в окружении новых друзей и мелодичного треньканья арфы.
-Ред, твоя работа тебе совсем не даёт отдохнуть?
-Что? Нет, Лира, вовсе нет, — доктор Кросс рассмеялась, — просто я привыкла работать и путешествовать. У меня это от родителей. Мои родные очень любили переезжать из места в место – то им холодно, то им жарко…
-Это, наверное, тяжело. Ну, без друзей, и… — Лира, единорог зеленоватого окраса наигрывала на своей арфе какую-то легкую и незатейливую мелодию.
-Нет, совсем не сложно. Привыкла. Но друзья у меня всегда были, есть и будут, так что всё в порядке.
-Хорошо бы, — засияла другая пони, с сине-розовой гривой – Кросс представили её как Бон-Бон, — у меня был друг, который очень много путешествовал. У него было очень мало друзей, и он постоянно грустил.
-Ну да, это… плохо, — замялась доктор Кросс, и тут же перевела разговор на другую тему.
-Кстати, вы слышали последние новости? – вмешалась в разговор еще одна пони, — в Понивилль приезжает театр!
-Театр! Ух ты, когда?! – Бон-бон хотела было подняться, чему мешал её набитый всякой вкуснятиной живот.
-Послезавтра! Говорят, что будут ставить две комедии и трагедию. Даже акцию обещали: тот, кто купит один билет, может пригласить с собой друга!
-Доктор Кросс, а вам есть, с кем пойти? – вдруг спросила Лира. И все засмеялись. Доктор Ред улыбнулась, но ничего не ответила, и только слушала, что рассказывают об этом театре другие пони.
Общение было очень интересным и захватывающим. Уходя, доктор Кросс сердечно со всеми попрощалась, и даже пообещала зайти на ужин к Лире.
По дороге в больницу она столкнулась с доктором Броксо. Он был не один. Рыжая пони в ковбойской шляпе что-то обеспокоенно ему рассказывала, а он в своем непередаваемом стиле задумчивости и самопознания слушал и внимал ей. Подойдя поближе, Кросс расслышала:
-…Второй день уже не спадает. Я всё, что только можно перепробовала. Может, это какая-то зараза? Знаю, наша ферма не Кентерлотский дворец, но всё же…
-Хм… второй день? – Броксо с интересом посмотрел в сторону доктор Кросс. А потом он вдруг обратился к другой пони, которая в этот момент прогуливалась по улице:
-Миссис Черили? Вы не подскажете, когда ваш класс пишет контрольную?
-Завтра, — ответила она, явно удивленная его вопросом.
-Вот оно в чем дело, — облегченно вздохнул он и обратился к рыжей, — вот что, дорогая Эпплджек: если ваша сестрица не выздоровеет к завтрашнему утру, расскажите ей, что бывает с пони, если вместе с чаем они выпьют немного ртути.
Пони весело усмехнулась.
-Да уж, это моя дражайшая сестричка! Спасибо, доктор! Заходите к нам… просто так заходите!
И она резво ускакала. Доктор Кросс робко подошла к главврачу.
-Здравствуйте, доктор Броксо! – поздоровалась она
-И вам не хворать, миссис Кросс! – он одарил её радостной улыбкой, — вижу, вырвались на отдых.
-Эээ… да. А кто это был?
-Она из семейки Эпплов. Значимая фигура. А вы всё-таки вняли моего совету. Как прошел пикник?
-Спасибо, неплохо. Доктор Броксо, я знаю, что не стоит забегать вперед, но…
-История Дерпи? – главврач оглянулся. Никого вокруг, все разошлись.
-Ну что же, можно продолжать...
Утро встретило Дерпи Хувс несколькими очень яркими лучиками света, которые кидались ей на глаза. Она счастливо зажмурилась, не желая упускать счастливые сны. Ей впервые за долгие годы приснилось что-то светлое, что-то доброе и прекрасное. Это так удивило её, что в голове невольно возникла путаница, реально ли это.
Поднявшись, она вновь расправила крылья. Это заметил пони в капюшоне.
-С добрым утром. Ты опаздываешь в школу. Поторопись.
Он держался твердо и непоколебимо, глядя всё время на небо.
-Ты улетела довольно далеко от дома. Я провожу тебя.
-А ты летаешь? – с интересом поинтересовалась Дерпи.
И тут же, на её глазах пони расправил свои крылья – в его плаще были предусмотрены отверстия для них. Крылья были гораздо больше, чем у Дерпи, и в них чувствовалась величавость и благородство того, кто ими обладал – если эти два качества вообще можно судить по крыльям.
-Только в сам Клаудсдейл я не полечу. Мне там… не рады, — объяснил он ей.
И, даже не позавтракав, они вместе поднялись вверх, оставляя за собой лесную опушку.
Дерпи снова почувствовала ветер свободы. Её крылья были еще слабыми, но к её счастью, теперь у неё был друг, который её поддерживал и давал полезные советы.
-Не лети против сильного ветра, тебя просто сдует. И вообще, погода должна помогать пегасу, а не мешать. Лети вместе с ветром, будь им!
-…О друзьях не переживай. Многие из них оценят тебя по неким внутренним достоинствам, если ты понимаешь, о чем я. Учитывая, что теперь ты – полноценный пегас, то и внимание к тебе будет соответствующее. Совершай поступки, достойные себя и своей родины, и клеветники захлебнутся от злости.
Пегаска многое из этого запомнила. И с каждым словом, которое её новый друг произносил, ей становилось тепло и приятно на душе. Когда же перед ними предстали облака шумного Клаудсдейла, пегас отлетел назад.
-Вот и всё, Дерпи! Желаю тебе удачи, а мне дальше нельзя!
-Почему? – крикнула она.
-Почему? Меня изгнали еще в детстве! Мне нечего здесь делать! Но если что, я к тебе еще загляну. Ты же не против?
-Нет! А как тебя зовут?!
Пегас, который было собрался улететь, повернулся к ней. Дерпи так и не видела его лица.
-Зови меня Эксайл! Пока, Дерпи! – и он резко спикировал вниз, к полям, что простирались под городом. Хувс некоторое время еще проводила его взглядом.
-Ну и куда запропастилась эта Дерпи? Она опять опаздывает!
В классе миссис Элтвиг все приходили вовремя. Даже Рубин Мэй, которая, как известно, очень любила принарядиться в любой день – даже если он не предвещал ничего нового.
Соседка Рубин, Вайолин, дрожала. Ей было очень нехорошо. Всю прошлую ночь её мучили кошмары, где она отпускает Дерпи. Мэй и сама с опаской смотрела на неё, как бы та не проговорилась ненароком. Или специально…
-Я не могу поверить, — шептала она самой себе, — что мы наделали...
-Вайолин! Ты в порядке? – обеспокоенно посмотрела на неё миссис Элтвиг.
-Что? – слабым голосом спросила она, — а… я…
-Эй, вы только посмотрите! – вдруг кто-то из жеребят прильнул к окну, — это Дерпи!
-ЧТО?
Все сбежались к окну. Вайолин сама чуть не распихала сразу нескольких жеребят на своем пути. Заняв небольшое пространство для обзора, она увидела, как Дерпи приземляется на облако, в котором располагалась школа.
Сразу же раздался грохот из соседнего класса. Это Рэйнбоу Дэш вылетела к ней, причем прямо из-под окна, невзирая на крики учительницы.
-Дерпи? Она летает, летает!
Рубин единственная, кто не полез на головы одноклассников к окну. Теперь её спокойствие сменилось таким же испугом, как у Вайолин.
-Дерпи! Я так и знала! Ты молодчина!
Рэйнбоу Дэш кружила вокруг неё, осыпая её радостными возгласами.
-Покажи-ка свои крылья! Ты теперь так же крута! Без подготовки, без ничего – и взлетела!
-Молодец, Дерпи, — к ней подошла и Флаттершай. Из школы выбежал весь класс Дерпи. Они облепили её, как параспрайты вагон с яблоками, постоянно расспрашивая у неё про полёты, ощущения… ну, или просто галдя не по делу.
-Дерпи Хувс! – услышала она крик. Это была миссис Элтвиг. Она подлетела к ней поближе, что было не очень-то и легко.
-Первая в моём классе, кто научилась летать без всякой подготовки! Вы далеко пойдёте, милочка, — с гордостью заявила она.
-Спасибо, миссис Элтвиг! – крикнула она, перекрывая многоголосый гам. Чтобы хоть как-то убраться из этой давки, серая пегаска взлетела. Это сопровождалось удивленными возгласами.
-Дерпи! Дерпи! – к жеребятам прибилась еще одна юная пегаска. В ней Дерпи узнала Вайолин. Когда она приземлилась перед ней, произошло кое-что не совсем понятное.
Вайолин расплакалась:
-Дерп, прости меня! – крикнула она, — это я виновата! Я не должна была этого… я…
Но Дерпи, глядя на неё, улыбалась. И, подойдя к ней еще поближе, оба жеребенка крепко обнялись, под общие одобрительные возгласы.
-Всё хорошо, спасибо тебе, — услышала от неё Вайолин. И это её успокоило.
Так вот, благодаря советам Эксайла, она приобрела всё то, что помогло ей стать счастливой. Один полёт прославил её, заставил всех вокруг оценить её по достоинству, и, право сказать, в её жизни началась новая сторона – куда более светлая и радостная, чем раньше.
Интерлюдия: Изгнанный небесами.
В которой доктор Броксо раскрывает... лишь некоторые особенности нового друга Дерпи, а также подготавливает читателя к следующей главе, проливающей свет на дела минувших дней.
-Теперь у Дерпи началась новая жизнь. Её одноклассники, и, пожалуй, вся школа смогли её отметить как равную себе. Более того, класс имел повод ей гордиться – как первой из своего класса, кто научился летать без важных в жизни пегаса тренировок. Это делало её взрослой, и даже самые нетерпеливые жеребята привыкли к её… «чудачествам». Над её неуклюжестью смеялись – но в этом не было той старой злобы и раздражения, как раньше.
Прошел выходной день, прошли рабочие часы, и доктор Кросс поспешила в кабинет главного врача. Доктор Броксо смотрел в окно, наблюдая за тем, как резко в Понивилле портится погода.
-Давно пора. В городе было слишком жарко. Клаудсдейл прислал нам облака в подарок.
-Доктор, можно вопрос? – спросила Кросс, — кто такой этот Эксайл? Он и рассказал Хруффу о Дерпи?
-Да, это был он. Я как раз хотел рассказать о нем, потому что личность он действительно… впечатляющая. Со временем он очень сильно привязался к Дерпи. За долгие годы своего изгнания он редко с кем дружил. Общества он боится, а толпам не доверяет, считает их изменчивыми и непостоянными, «предательскими».
-Но почему он изгнан?
-Он пошел по плохой дорожке. Но когда он наконец «прозрел», его горе было так велико, что он просто отказался от прощения. Он не считал себя жителем Клаудсдейла. Он примерил на себе мантию изгнанника.
…Говорят, что вместе у него есть дар. Ну, магией обычно страдаем мы, единороги. Но пегасы порой тоже показывают чудеса. Эксайл же следовал по древнему пути своих предков, и научился внушать другим, что его не существует. Почти как тот самый «гипноз», о котором так часто любил рассказывать доктор Хруфф.
-Но почему Дерпи?
-Сложно сказать. Между ними есть какая-то близкая к родственной связь. Однажды он признался, что готов защищать её ценой собственной жизни. И в его словах я бы не сомневался – он очень… благородный пегас. Её оторванность, её… ненормальность внушала у него сочувствие. А еще – не знаю, у Хруффа была такая теория – Дерпи наверняка в детстве мечтала о старшем брате, который её оберегает и защищает от всего плохого. Стоит ли говорить, как быстро они подружились?
…Но для неё он олицетворял и тайну — непознанную, от которой веяло страхом и странным отчаянием. В нем не было надежды, над ним сгущались краски, а светлое и доброе превращалось в что-то такое, что вызывало самые плохие и несуразные чувства. Он никогда с ними не делился, он всегда держал их в себе. Может, это и к лучшему.
…Доктор Хруфф вытащил немало информации. Он узнал кое-что такое, от чего у любого пони волосы на гриве дыбом встали. Мне даже грустно осознавать тот факт, что чистое и милое прошлое Дерпи сменилось… вот таким. Эксайл тоже был не рад произошедшему, ведь он всем сердцем её оберегал и защищал.
-Так что же произошло?
-Эксайл следовал своему пути. И в нем всегда присутствовал еще один темный дар его предков – его мудрость.
Его интеллект убийцы.
VII. Истина заканчивается здесь.
...There I see only pain, and darkness never leave my mind. My Mind and My Freedom. Nopony can feel it! — Exile Hooves.
В один прекрасный день все пегасы Клаудсдейла столкнулись с проблемой, старой как мир – нужно заполнить резервуар с водой.
К слову сказать, пегасы даже здесь проявляют свои не самые лучшие качества: упрямство и желание спорить. Но зачем спорить по мелочам? Правильно – нужно традиционный сбор воды превратить в целое соревнование, чтобы уделать «неместных» — всё-таки пегасы в Понивилле тоже желают померяться своими крыльями.
Таким образом, клаудсдейлцы были намерены побить прошлый рекорд – 550 крыловатт, сделанный в Понивилле. Позор, который можно стереть только, поставив новый рекорд. Такое вот мирное противостояние, главная суть которого – поддерживать дух соперничества среди пегасов всея Эквестрии.
Многие пегасы покидали родные дома, прощаясь с родными. Такое ощущение, словно они отправлялись на войну, а не на состязание. Объятия, пожелания удачи, плохо сдерживаемые слёзы – всё это мелькало тут и там, изредка нагоняя на юных жеребят чувства сентиментальности. Рэйнбоу Дэш обиженно дулась, глядя из своего облака – её опять не взяли. «Слишком маленькая», — пояснили ей.
Дерпи наблюдала за этим со своего, собственного облака. Спустя несколько дней после своего триумфального полета она наловчилась взбивать из больших облаков целые куски как можно выше, и спать, развалившись на них. Особенно ей нравилось устраиваться на одном, как в люльке, и накрывать себя вторым. Так она чувствовала себя в некой безопасности, как в детстве…
-Как интересно. Все пегасы собираются, чтобы помогать их низшим собратьям. То есть, нет, наоборот. Или всё правильно? Это, в принципе, верно – помогать другим, чтобы потом они помогали тебе. Вот только жители Понивилля всегда оказываются в дураках.
С соседнего облака за происходящим следил Эксайл. В отличие от Дерпи, он соорудил из своего облака настоящий бункер, из небольшого проема которого были видны его глаза.
-А почему ты не полетел? – поинтересовалась Дерп.
-Хороший вопрос, — задумчиво признал он, — я всю свою жизнь скрываюсь от них. Почему бы и не помочь напоследок? Чтобы не мучиться?
-Хм… — Дерпи призадумалась, но развела копытами.
-Вот и я о том же, — заметил Эксайл.
Дерпи смотрела за тем, как Вайолин провожала своего отца. Эта картина ввела её в грустную задумчивость. Она вздохнула и расправила своё облако.
-Хм… Дерпи, я думаю, что тебе не стоит так расстраиваться. Мой отец тоже никогда не водил меня на праздники пегасов. Не так уж это и плохо, как может показаться. Найди в этом плюсы.
-Какие же?
-Стражи на эти дни, пока не пройдут тренировки – самый минимум, — честно ответил Эксайл, — теперь у нас есть возможность почаще тренироваться самим. Я хотел бы тебе показать один очень интересный финт. Ты ведь не против?
Дерпи заметно оживилась. Полёты с Эксайлом всегда проводились только поздней ночью, и в случае опасности (для себя) он исчезал очень быстро. Или проявлял своё главное умение, внушая одинокому пегасу-стражнику, что его не существует. А Дерпи летает сама по себе в полуночной темноте. А стражник ничего не понимал, видя, как она посмеивается.
Теперь же у неё были целых три дня, в которые она могла летать, есть маффины… снова летать! А еще учиться у Эксайла, потому что он самый умный, и очень много знает о полётах.
Между тем, стоит отметить вот что – не все восприняли «возвышение» Дерпи так хорошо. Речь шла, конечно же, о Рубин Мэй.
Юная пегаска всю жизнь готовилась к тому, чтобы стать номером 1. Во всём – она первой получила в классе кьютимарку, училась лучше всех, была некоторое время главным редактором школьной «Клаудсдейльщины», а еще предлагала свою скромную кандидатуру во все мало-мальски значимые конкурсы, где ну конечно же! – отбивала первые места любыми способами. О честности такой «борьбы» стоит умолчать.
Но одна из главнейших прерогатив пегаса – полёты – до сих пор осталось для неё чем-то недостижимым без тренировок и упорной работы. Но она всё равно желала быть первой! А вместо того, чтобы поквитаться с ненавистной ей Дерпи, она самолично подарила ей крылья и корону первенства! Страх от того, что Дерпи могла бы её выдать, сменилась злобой и гневом. Всякая попытка Дерп с ней подружиться наталкивалась на оскорбления, притом совершенно беспочвенные и бессмысленные сами по себе.
Теперь Рубин мнила себя «Последним номером», считая, что титул королевы взят «этой слабоумной». На самом же деле, Дерпи просто встала наравне со всеми. И Рубин тоже оказалась на том же уровне, что и все остальные.
-Эй, Дерпи! – раздался крик. Опустив голову, Дерпи увидела Вайолин.
-Привет, Вайолин! – крикнула она.
-Спускайся сюда, Дерп! Я хочу кое-что показать!
Заинтересованная, Дерпи подлетела прямо к ней. Эксайл меланхолично чихнул:
-Ты меня не видишь и не слышишь.
Дерпи спустилась к своей подруге.
-Что ты хочешь показать?
-Ты не заметила, Дерп? Присмотрись.
Дерпи прошлась вокруг неё. Присмотрелась. Осмотрела всю пони с ног до головы. И заключила следующее:
-Ты моя подруга, ты пегас желтого цвета, я очень тебя люблю, у тебя есть кьютимарка, и ты не моешь уши. Всё.
Вайолин насупилась. Но в разговор вмешался Эксайл.
-Кьютимарка, Дерп, — заметил он.
-О! – Дерпи присмотрелась. Правда, на крупе Вайолин красовалась… скрипка.
-Какая красивая!
-Ага! – радостно запрыгала Вайолин, — я вчера всю ночь мучилась с нотами, и наконец сыграла «Кантату Старсвирла»! Я и тебе её сыграю, хочешь?
Дерпи радостно закивала.
-Я бы послушал, — задумчиво признал Эксайл, — я очень давно не приобщался к искусству. Я серьезно. Одно вступление очень даже сложное. У тебя талантливая подруга, Дерпи. Береги её.
-Обещаю, — сказала ему Дерпи.
-Что? – спросила Вайолин.
-А?.. ничего. Пойдем, сыграешь?
Они вместе прыгали по облакам, разговаривая на все возможные темы. Вайолин всё время улыбалась, дурачилась, веселилась, словно пытаясь загладить на памяти подруги единственный неприятный случай, который едва не привел к несчастью. Дерпи же об этом и думать забыла – более того, благодарность ей была соизмерима дружбе.
-И тут я слышу, как мама закричала! Я испугалась, чуть скрипку не уронила, а она улыбается и показывает на меня. Вот так я её увидела!
-Маму?
-Кьютимарку, Дерпи! – расхохоталась она. Но остановилась.
-Дерп…
-А?
-Ты самая лучшая подруга на свете, — сказала она, стыдливо улыбнувшись
Дерпи улыбнулась ей в ответ.
-Ты тоже лучше всех, — сказала она, тщательно подбирая в голове слова.
Но в этот момент она вспомнила про Эксайла.
Она сидела до полудня у Вайолин. Вместе они играли на скрипке («Ну… у тебя почти получилось, Дерпи», — сказала юная скрипачка, постепенно выбрасывая из памяти и ушных раковин жуткие какофонии в исполнении подруги), а потом их ждал роскошный обед со сладким.
-Держи, Дерпи! – Вайолин выносила блюдо с маффинами, — Мама их не любит, но я уговорила, сказала, что это мои любимые…
Праздник пролетел, как по маслу.
-Эх, такого каждый день не будет, — довольно заключила Вайолин, поглядывая на свой раздувшийся от обилия в нем пищи живот. Дерпи валялась рядом с ней, поглядывая на свой. Обе были неимоверно счастливы.
Вдруг Дерпи увидела, что небольшой кусочек бумаги пролез через проем для писем в коридоре.
-Смотри, Вайолин, — пихнула она подругу, — тебе письмо.
Вайолин как-то странно на неё посмотрела.
-Оно… так далеко… — пожаловалась она, — Дерпи, ты не могла бы…
-Да… оно очень далеко, — заключила Дерпи, — может, ты как-нибудь сама?
И обе пегаски тяжело вздохнули, обхватив свои животы.
-Как странно! – воскликнула Вайолин, — Дерпи… это тебе.
Дерпи посмотрела на письмо. Буквы она знала хорошо, но соединять их в слова получалось слабовато. Пегаска читала по слогам. Вайолин это знала, и потому прочитала ей его.
«Дерпи,
Я знаю, кого ты скрываешь от чужих глаз. Если не хочешь, чтобы о твоем «друге» узнал весь Клаудсдейл, подойди к облаку детской площадки через полчаса»
Подписи не было. Дерпи нервно сглотнула.
-Всё хорошо? Что это за… «друг»? – осторожно спросила у неё Вайолин.
-Он… Вайолин, мне надо бежать.
-Я с тобой! – решительно шагнула она.
-Но…
-Мы с тобой подруги, — приобняла она Дерпи, — конечно же, я пойду с тобой. Это же может быть опасно. Но всё же… что это за друг такой? Я его знаю?
Дерпи призадумалась.
-Я расскажу тебе, — наконец сказала она, — Пойдем.
И Дерпи всю дорогу до облака рассказывала ей про Эксайла. Про то, как научил её летать, как они познакомились в лесу, и многое, многое другое.
-Если кто-то узнает о нем здесь, то случится плохое. Что-то, — уточнила юная Хувс.
-Странно, — вздохнула Вайолин, — но кто-то про него узнал, так ведь? А если в городе узнают, что это ты его привела?
-Я не знаю. Правда, не знаю. Ты точно хочешь дальше идти со мной?
-Конечно! Что за вопросы? Мы с тобой подруги, Дерп! Вместе и навсегда, правда ведь?
Дерпи улыбнулась ей. Но теперь она беспокоилась вдвойне.
…Они пришли на площадку. Вокруг никого. В школе уроки отменили – ведь даже учителя отправились на поистине ураганный полёт. На площадке было пусто и одиноко без радостных криков и детской возни.
У края облака стояла одинокая маленькая пегаска. Она нетерпеливо постукивала копытцем, словно ожидая кого-то. Завидев Дерпи и Вайолин, она повернулась к ним, наблюдая за их приближением.
Вайолин застыла на месте. Дерпи тоже остановилась.
-Рубин? Что ты здесь делаешь?
-А как ты думаешь? – крикнула она, — я так и думала, что эта уродка за собой потащит тебя, Вайолин!
-Она не уродка! – крикнула в ответ юная скрипачка, — зачем ты её обижаешь, Рубин?! Что она тебе сделала?!
-Из-за неё я стала хуже всех! – крикнула Рубин, — каждый день, я только и слышу – Дерпи! Она везде и повсюду! Все любят Дерпи! А как же я, Вайолин?!
-Ты чуть не убила её!
-Я подарила ей крылья! Я подарила ей любовь, которую она не заслужила! Теперь к ней лучше всех относятся, а про меня все забыли!
-И тебе не стыдно? – осуждающе спросила у неё Вайолин.
-Нет! Дерпи, я знаю о твоем друге. Я знаю, что ты прячешь его.
-О ком ты?
-О том, с кем ты постоянно разговариваешь. О том, кого никто из нас не видит. Может, он и сейчас здесь? А, Дерпи?
-А где же мне еще быть? – Дерпи услышала знакомый голос. Эксайл стоял за её спиной, внимательно наблюдая за происходящим.
-Значит, это и есть та самая юная пони, которая сбросила тебя вниз? Как интересно…
-Я так и знала, что ты сумасшедшая, — Рубин Мэй говорила громко, её копытца постукивали от напряжения, — не волнуйся, мой папочка всё же найдет для тебя теплое местечко. Тебе не место среди нас, нормальных пегасов!
-Ты дура! – крикнула ей Вайолин.
-Но у меня есть предложение к тебе, Дерпи. Если ты научишь меня летать – так уж и быть, я не стану никому ничего рассказывать о твоих вымышленных друзьях!
-Эксайл – не вымышленный! – крикнула Дерпи.
-Осторожнее со словами, — шепнул ей пегас.
-А как ты это докажешь, а? Может, этот дружок еще и взлететь тебе тогда помог? Ты психопатка, ты понимаешь это или нет?! Научи меня летать, и покончим с этим!
…Словно в подтверждение словам Рубин, подул сильный ветер. Это был отголосок того самого урагана, который бушевал неподалеку от Понивилля.
-Она хочет летать, так? – тихо спросил Эксайл, — она действительно хочет летать? Дерпи, послушай меня. Если я не появлюсь перед ней, у тебя могут быть проблемы.
-Но ты же сам… — прошептала она. Ей казалось, что никто, кроме их обоих этого не услышит. В любом случае, она ошиблась.
-Ты видишь, Вайолин! Она помешалась! Дерпи помешалась! Дерпи помешалась!..
Крики Рубин Мэй раздавались по всей площадке. И казалось, ничто не может её заткнуть, как вдруг в дело вмешался голос Эксайла.
-Хватит! Если она так хочет летать, пусть будет так!
На глазах у изумленной Дерпи Эксайл взлетел головой Рубин. Пегас в капюшоне казался предвестником тьмы. Лик его во тьме капюшона был величественен и строг, а его глаза горели парой алых огоньков, таких опасных и непредсказуемых, как пламя феникса.
Эксайл подлетел к Рубин, которая стояла у самого края обрыва. Он спустился на облако, встал прямо перед её лицом. Он был гораздо выше её, и глядел на неё сверху вниз. Она всё еще его не замечала.
-Ты хотела научиться летать, как Дерпи, да?
И с этими словами он поднял передние копыта. В глазах Рубин Мэй застыл страх. Теперь она наконец увидела его. Он отбросил все маски, он стал перед ней единым ликом.
-Ну так лети!
И с этими словами он столкнул её вниз.
Рубин Мэй зацепилась за облако. Еще миг – и Вайолин вместе с Дерпи уже тянули к ней свои копытца, чтобы помочь.
-НЕТ! – крикнула она, едва завидев копыто Дерпи, — не прикасайся ко мне! Всё правильно! Я должна научиться этому сама!
-Ты глупая, Рубин! Ты разобьёшься!
-Если даже такая уродка как ты, смогла это сделать, то и я смогу! Слышите меня?! Отпусти меня, Вайолин! Отпусти! Немедленно!
И Рубин начала вырываться. Делала она это так остервенело, что и Вайолин не выдержала. Дерпи заметила, что еще чуть-чуть – и они обе упадут вниз. Она схватилась за подругу, пытаясь её оттащить. В этот же миг копыта Вайолин и Рубин разжались. Рыжая пегас с криком упала вниз.
-Рубин! Нет! – Вайолин выглянула вниз. Но из-за очень сильного ветра ей не удалось увидеть что-то стоящее.
Обе пони стояли на краю обрыва.
-Как ты думаешь, она взлетит? – спросила она. Дерпи ничего не ответила.
Вайолин всхлипнула и прижалась к подруге.
-Я… мы не должны были отпускать её.
-Я знаю. Я виновата.
-Нет, Дерпи… она рассердила тебя, я понимаю, но…
-Да, Дерпи, — раздался голос Эксайла.
-Что… всё это значит, доктор Броксо? – непонимающе спросила доктор Кросс.
-Она не видела Эксайла. Вайолин не видела, — пояснил доктор Броксо.
Эксайл стоял перед Дерпи. Его голос стал тихим, умиротворенным.
-Рубин… прости меня, Дерпи, но так нужно было.
«Это сделал ты», — гневно подумала она.
-Она собиралась уничтожить тебя. Уничтожить всю твою жизнь за один момент. Это ли так страшно, Дерпи? Я не могу так поступить с тобой. Ты многим пожертвовала и так, чтобы учиться у меня. Отдать свою свободу, сложить крылья ради одной болтливой юной пегаски… нет. Ты достойна лучшего.
-Но теперь послушай меня. Если кто-то прознает о том, что я совершил… тебе никто не поверит. Вас никто не видел. Но твоя подруга, Вайолин…
-Она не скажет.
-Не скажет? Ты уверена в этом? Я нет. Представь себе, что будет, если кто-нибудь прознает. Она очень честная. У неё есть совесть, у неё есть душа… Представь реакцию родителей Рубин. Представь, что будет с ней, если вдруг…
Перед Дерпи предстала картина – её и Вайолин изгоняют из Клаудсдейла.
-Дерпи, я всегда готов помочь тебе. Я поклялся помогать тебе с самого начала нашего с тобой пути. Но Вайолин… она ведь не заслужила такой участи – быть изгнанной. Ей незнакомо это. Она никогда не была на твоем месте, так ведь?
Дерпи посмотрела на свою подругу. Они обнимались, и Вайолин тихо плакала рядом с ней. От мысли о том, что она может быть несчастной, у Дерпи перехватило дыхание
-Я не хочу этого, — прошептала она.
-У меня есть план, Дерпи. Если всё получится, ты примешь на себя бремя изгнанной. Готова ли ты? Тебе придется отказаться от всего, что связывает тебя с Клаудсдейлом. Я знаю, как спасти твою подругу от этого. Когда она поймёт это, она оценит всю благородность наших с тобой намереинй.
Дерпи слышала каждое слово Эксайла. Весь его план. Он был ужасен по своей сути. Ведь ей казалось – хватит на сегодня ужасов! Хватит всего этого! Это слишком ужасно для юных жеребят! Нельзя так поступать!
Но Эксайл был прав. Абсолютно прав. Чем больше Дерпи это понимала, тем тяжелее давил ком ей на грудь. Решиться на такое мог бы только пони с очень крепкой силой воли. Эксайл был таким, но не всё на свете он мог решить. Теперь всё зависело от неё.
-Сделай это, Дерпи.
Доктор Кросс сжалась от страха.
-Но… это же… — выдохнула она.
Броксо нахмурился. Метроном на его столике мерно постукивал, отбивая тихий звуковой такт – тук-тук. Тук-тук… Пытаясь унять своё сердце, которое невольно стучало ему в унисон, Кросс затаила дыхание. Но слова, которые доктор Броксо произнес далее, заставили её рухнуть в совершеннейшем ужасе.
…Дерпи вернулась на своё облако. Она чувствовала себя подавленно.
-Дерпи…
-Убирайся! Я ненавижу тебя! – крикнула она. Кто-то из пегасов, которые пролетали мимо, вздрогнули и полетели себе дальше.
Юная Хувс приходила в себя. Взбив облако, она взобралась на него, и некоторое время проплакала, уткнувшись в белоснежную перину.
Но вместе с этим, её голову поразила другая мысль, полная радостной надежды и ожидания. Словно в радостной дымке она видела, как к её облачку, ведомая крыльями свободы, летит Вайолин, дорогая Вайолин. Она расстроена и рассержена, она в смятении, у неё в уме вертится только один вопрос – «За что, Дерпи?»
-Как ты не понимаешь, глупышка! – Дерпи словно наяву видела, как сжимает её в своих объятиях, — теперь ты свободна! Ты ни в чем не виновата, я возьму всё на себя! Не бойся, Эксайл защитит меня, мы вместе с ним отправимся покорять небеса, где облака похожи на маффины, и никто не будет смотреть на мои глаза!
Они будут долго прощаться, но это произойдёт, рано или поздно. И чем больше Дерпи фантазировала, мечтала…
Она была уверена на все сто процентов. Для неё это была аксиома; истина, которая не подлежала сомнению. Может быть, она с большей вероятностью поверила, что живёт не в Клаудсдейле, а в темном подземелье, полном кристальных иллюзий и искаженного больного восприятия, как у больных в клинике отца Мэй.
Она верила в то, что Вайолин полетит.
VIII. Медицинская тайна
Осторожно! Очень много прикладной психиатрии и личных размышлений автора на эту тему.
Доктор Броксо посмотрел в окно.
Буря поднималась над ночным Понивиллем. Небо уже давно заволокли тучи, а по окошку барабанили первые капли.
Вдруг метроном на его столике остановился. Главврач нахмурился и подошел к нему. Присев, он копытцем отвел его в сторону, и отпустил. Его стуку вторил дождь.
-Да… — промолвил он, — время летит быстро. Я купил эту штуковину в тот самый день, когда доктор Хруфф провел сеанс с Дерпи. Правда, теперь она заедает, да и…
Он замолчал. Глаза его виновато посмотрели на доктор Кросс. Она не отвечала
Дерпи в тот момент ничего не понимала. После того случая она поклялась никому ничего не рассказывать. В школе, когда началась новая учебная неделя, она столкнулась на улице с миссис Элтвиг. С ней разговаривал пегас из городской стражи.
-Вы что, с ума сошли? – услышала она голос своей школьной учительницы, — как я им расскажу об этом… они же совсем маленькие! Они не поймут…
Но Дерпи пошла дальше. Она начинала догадываться о том, что происходит. И это «что-то» очень плохое. Её класс был собран в полном составе, возле кабинета. Почти. Не было Рубин Мэй.
-А где Вайолин? – спросила Дерпи. Никто ей не ответил. Никто вообще ничего не понимал, что происходит.
В класс вошла миссис Элтвиг. Она была чем-то очень расстроена, и с трудом сдерживала слёзы.
-Сегодня… уроков не будет, — сообщила она, шумно сморкаясь в платочек, — все классы должны собраться на площадке прямо сейчас.
Почему-то радостной реакции среди жеребят не последовало. Они послушно сошли со своих парт и встали в пары. Дерпи встала рядом с Офрой.
-Класс, следуйте за мной.
-Дерпи… понимала, что вскоре ей предстоит изгнание и всеобщее осуждение. Ей почему-то казалось, что Вайолин будет там. Она взлетит высоко-высоко, и покажет им на ту, кто сбросила её и Мэй.
Но когда она пришла туда, все классы были собраны на «линейке». Даже не пытаясь протолкнуться, Дерпи Хувс взлетела над головами юных пегасов. То, что она увидела, не шло ни в какое сравнение с её ощущениями.
Там, на большом постаменте, стояли две большие фотокарточки. Обе – подписаны, аккуратно поставлены, украшены черными ленточками.
«Рубин Мэй»
«Вайолин Кейс»
-…Это поистине черный день для нас. Многие из нас знали их, любили их всем сердцем…
Дерпи, не мигая, смотрела на фотографию. На ней Вайолин. Это была её последняя фотография – сделана в то самое время, когда она получила кьютимарку. Здесь она, обнимает свою скрипку. Её мордочка сверкает от улыбки, а взгляд словно указывает на бок – «Посмотрите, я счастлива!»
Её глаза словно горели огнем. И очень сильно чесались. В её ушах голос декламатора смазывался, становился фоновым и совершенно бесполезным и ненужным. Она слышала смех. Смех Вайолин, когда она, Дерпи, сделает что-нибудь смешное.
Вторая фотография. Рубин Мэй. Она обнимает клетку со своим домашним любимцем, канарейкой. Её улыбка неподдельно счастливая, но… что-то в ней фальшивое, зловещее и абсолютно не живое, не так, как у Вайолин. Уши Дерпи воспроизвели смех – только другой, издевательский, злой, разгневанный.
-Оставалось только перемешать всё это. Что, собственно, и произошло.
Сознание Дерпи разрывалось от десятков, сотен голосов. Сложно сказать, насколько это тяжело – когда вся твоя память вырывается наружу. Это как стадо бешеных коров, которое выбежало из загона и всё ломает в определенном направлении.
Чему уж тут удивляться. Дерпи попыталась заткнуть себе уши, лишь бы не слышать такого наплыва голосов. Бесполезно. Голова раскалывалась, как скорлупа ореха. В глазах мелькали картинки, но из-за их частоты их появления рассмотреть и понять что-либо было просто невозможно.
Грянул первый удар. Голоса затихли. Дерпи еще держалась на лету, но её зрачки были расширены. Дыхание неровное. Кровь перестала приливать к мозгу. Она слышала только стук собственного сердца.
Затем грянул второй. И еще один. Дерпи ничего не слышала. Она не понимала, почему крылья её не слушаются, и она падает на глазах у изумленных одноклассников.
-Дерпи! – это была миссис Элтвиг. Все пони в страхе расступились, когда она свалилась на облако детской площадки. Её колотило в приступе страшнейшей лихорадки. Никто не понимал, что случилось.
-Дерпи!.. Врача сюда, быстро!
-Миссис Элт… виг..., — Дерпи лежала, всё еще не понимая, что с ней происходит.
-Это… это моя вина…
Дерпи потеряла сознание.
-Расследование установило: Вайолин и Рубин собирались спрыгнуть с облака, чтобы научиться летать. К тому времени, кто-то из жеребят проболтался о том, что они обе сбросили точно так же Дерпи.
-«Это моя вина», — задумчиво проговорила доктор Кросс.
-«Дерпи сожалеет о том, что произошло. Её сбросили вниз, но она выжила. С этими двумя так не получилось. Бедняжка, она винит себя в их смерти», — процитировал следователя доктор Броксо.
-Дерпи обследовал доктор Гиппо Мэй. Отец Рубин. Может, монографий за ним не очень было много, но организатором он был хорошим. Больше занимался делами больницы, нежели исследованиями. Поэтому перед авторитетом доктора Хруффа он не устоял. Да и сам хотел знать, что же случилось с его дочкой.
-И он узнал? – спросила доктор Кросс.
-Да, — Броксо кивнул, — узнал. Правда порой бывает жестока, но не стоит забывать – главный принцип врача в том, что он лечит, невзирая на личное отношение к пациенту.
-Он ненавидел её?
-Нет. Вовсе нет. Того, что случилось, не вернуть. Он еще больше убедился в том, что Дерпи нужна помощь.
-А что с Эксайлом?
-А вы так и не догадались?
Грянул гром. Сверкнула молния. Доктор Ред Кросс вжалась в кресло.
-Вы никогда не придумывали для себя вымышленных друзей? Когда вам не хватало настоящего, нормального общения?
-Ничто не заменит нормального общения, доктор Броксо, — покачала она головой.
-Но если с вами не хотят общаться? Избегают, издеваются, смеются над каждым вашим движением? Почему бы не создать идеального друга? Который не издевается над тобой, как все остальные? Который защищает и оберегает тебя, не жалея своей жизни? Который отлично понимает тебя, изгнанную и оторванную от всего мира?
Такой друг дает наставления, которые тебе так нужны. Он утешает, когда вокруг некому это сделать, или если никто намеренно не желает это делать. Он внушает тебе, что несмотря ни на что, нужно стремиться к дружбе и любви, потому что его якобы тоже всего этого лишили — собственно, почему он и стал таким...
Таким другом для Дерпи стал Эксайл. Эксайл Хувс – эта фамилия к нему применима. Это же её детище, правильно?
-Доктор Хруфф поставил грамотный диагноз для Дерпи – «острое диссоциативное расстройство личности». Когда маленькая пони создает себе вымышленного друга – это всего лишь невинное желание не скучать без друзей настоящих. Она придумывает ему имя, она примерно осознает его характер, его повадки, что он любит, и что ему не нравится. Всё это создается, исходя из её личного восприятия и интересов.
Но когда такой друг обретает собственную волю и желания – вот здесь начинаются проблемы. Он становится её постоянным попутчиком, начинает непредвзято обсуждать все её успехи и неудачи. А еще бывает, что он дает советы – как поступить в том случае, или ином. Хорошо, если это только предложения. Иногда это могут быть и откровенные приказы, как в случае с Дерпи.
-В ней всю жизнь жила личность убийцы?
-Нет. Её вторая личность была защитником. Эксайл обитал в Дерпи с самого её детства, которое так окутано тайнами. Но только в школе она смогла создать его образ – изгнанник, «старший брат», пегас свободный от власти, жизни и от чужих предрассудков. Его ненавидит весь мир, но ему плевать на это. Его не видят — его нет, и словно никогда не существовало.
Думаю, она часто видела старших братьев, которые защищают своих сестричек от обидчиков. И создала таким образом своего, особенного, «старшего брата».
«Мозг жеребенка – это просто буря из фантазий и воображения!» — воскликнул однажды доктор Хруфф, — «Дайте ему захватывающую идею, которая вытащит его из серой скуки и взрослой обыденности – и вы увидите счастье и слёзы в его глазах. Он сам придумает величайшую игру в истории Эквестрии, сыграет в неё и выйдет победителем и героем – и всё это только в подсознании, без всяких стимуляторов и нейролептиков! Как минимум, это гениально и заслуживает моего внимания».
А теперь посудите сами, доктор Кросс. Намерена ли она была убивать Рубин, которая всегда унижала её? Нет, она не хотела этого делать, более того – всё то время она старалась помириться с ней. И уж тем более, она не желала такой страшной участи для своей подруги, Вайолин.
-Значит, убийства и всё плохое было заложено в Эксайле? – спросила Кросс
-Доктор Хруфф тоже ошибся, посчитав Эксайла «интеллектом убийцы», — покачал головой Броксо, — на самом деле, Дерпи создала его не для ненависти. И не для гнева или жажды мести. Она создала его, когда больше всех нуждалась в защите. Она закрыла всё самое ужасное, что только могло с ней произойти, в его личность. Она искала у него мудрости, знаний и помощи, но ненависти? – и единорог фыркнул, — нет уж.
Как я говорил раньше, он защищал её. Иногда для защиты приходится действовать такими методами. Не стоит недооценивать разум Дерпи, она создала в своей голове совершенный разум. Что касается доктора Хруффа, то ему можно только посочувствовать. Он решил, что с помощью того же гипноза сможет убрать Эксайла. Словно его никогда не существовало. И, конечно же, он просчитался.
Доктор Броксо нахмурился. Его рог загорелся бирюзой. На его стол влетела папка, куда более тонкая, нежели дело Дерпи. Раскрыв её, он передал доктор Кросс несколько листков пергамента, сложенных надвое.
-Когда доктор Хруфф попытался убрать Эксайла из её сознания, он смог связаться с ним. Он показал, что будет, если с ним что-то случится.
Доктор Кросс внимательно развернула один из таких листков. Он был украшен огромным множеством отметин и разнообразных, не связанных между собой слов, разбросанных по нему с поражающим воображение хаосом. Все эти слова… стоит ли приводить их? Это очень плохие слова, и, право слово, они мало что объяснят. Особенно ей запомнилось слово «Ненавижу», расписанное множество раз в разных вариациях.
-Мне сложно судить о том, что случилось в далеком детстве Дерпи. Откуда она появилась… кто были её родные, и что с ними произошло. Эксайл – это защитный механизм, оберегавший её от травмы. Уничтожим его – и всё, что он блокировал в её памяти, вырвется наружу.
-Через полчаса сюда приедут мои друзья. Всё свершится этой ночью.
-Свершится?
-Доктор Кросс, я в последнее время очень часто разговариваю с Дерпи. Доктор Хруфф ценой немалых усилий смог сохранить ей рассудок. Теперь же Эксайл вырывается в её сознание. Более того – одно время и имел несчастье поговорить и с ним. Мы пришли к соглашению.
-К соглашению? С тем, кого не существует?
-Он способен мыслить, у него есть своё сознание. По мне так он живее многих тех, кого я вижу. И кроме того, он согласен нам помочь.
-Но тогда он исчезнет. Как-то нелогично, — заметила Кросс.
-Жертвенность и честь – и это тоже ему дала Дерпи. Он преследует только одну цель – чтобы она жила нормальной жизнью. И он не остановится ни перед чем. Потому и его помощь будет нам как никогда кстати.
-Ну так что, доктор Кросс? Вы готовы? – спросил у неё Броксо, — каждый из моих друзей узнал о деле Дерпи абсолютно случайно. Меня тоже привело сюда банальное любопытство. Но теперь это стало чем-то большим. Мы не отступимся. Правда, это дело станет общей тайной. И эта тайна объединила нас всех.
-Я согласна, — кивнула она.
-Через полчаса подойдёте в палату номер 15. Мы будем там. Теперь идите.
За доктором Кросс закрылась дверь.
IX. Его прощальный глоток.
Вы когда-нибудь слышали "Реквием" Моцарта? Нет? Послушайте. Хотя бы самую знаменитую, седьмую часть. Гениально, как минимум. Хотя я писал эту главу под впечатлением от сего произведения, она не передаст и тысячной доли всех тех ощущений при её прослушивании.
В своем кабинете доктор Кросс смотрела на часы, лихорадочно соображая, что же ей делать. Сказать, что доктор Броксо застал её врасплох – да, пожалуй, так и было…
Теперь она не была уверена в своих силах. То, что она услышала от главного врача, было… чем-то поистине захватывающим. Здесь было всё — темные тайны, опасности (уникальная возможность потерять врачебную практику – куда уж дальше!), и многое, многое другое.
Стыдно признаться, но, поступая на врача, она себе представляла именно такие вот дела – полные медицинских загадок, быстрых и молниеносных движений, а также неожиданных поворотов – ведь не всегда все пациенты живут долго и счастливо. Ради этого она выносила учебную рутину, забивая время зубрежкой — теорией, практикой…
Видимо, рутина школьная переросла в рутину рабочую. И теперь, когда ей впервые за всё время предоставляется такой шанс, она боится!
«Позор вам, доктор Кросс», — сказал ей как-то завкафедрой, когда она упала в обморок, увидев переломанное крыло у одного из пациентов. Он сказал это так выразительно, что вот… она до сих пор помнит.
Доктор Кросс посмотрела на стол. Среди её вещей, разбросанных на нем, лежала небольшая брошюрка. Большие и красивые слова на буклете оповещали о приезде Кентерлотского драматического театра.
«Лира раздала всем программки на пикнике. Я и забыла», — чтобы не заскучать, она развернула её.
Две комедии. Одна трагедия. «Прощание друзей», — прочитала она на последней странице. Буклет рассказывал небольшую историю про двух друзей – пегаса и земную пони.
«Наверное, это что-то грандиозное», — подумала про себя доктор Кросс. Она никогда не ходила по театрам. Так получилось. Несколько раз она была в Кентерлоте, слушала там Королевский оркестр. Еще она работала санитаром в Эпплвуде, перевязывала раны наиболее неудачливым каскадерам. Но на этом, кажется, всё.
Ред вздохнула. Ну вот, теперь еще и отвлеклась. А может, так и надо?
Она перевела взгляд на часы. Кажется, пришло время.
«Я запомню эту программку. Мне кажется, что не зря я её прочитала».
…Она шла по длинному коридору больницы. Там, на улице, бушевали гром и молния. Здесь же стены заглушали всё это. Они казались темными, невыразительными. Свет не горел. У больных был тихий час, и они все располагались в другом крыле. Неудивительно, что ей так страшно.
-Простите, — вдруг раздалось за её спиной. Доктор Кросс вскрикнула.
-Ой, вы меня напугали…, — запинаясь, сказала она, глядя на своего собеседника в тени.
-Я здесь заблудился. Не подскажете, где здесь пятнадцатый кабинет?
Она удивленно осмотрела пегаса синей масти. Он был старше доктора Броксо. Гораздо старше. Грива у него была седая, а на мордочке было очень много старческих морщин. Кьютимарку укрывал белый халат. Видно, что он очень давно не смеялся. Отрешенно он как-то выглядит. Одиноко.
-Нам с вами по пути, — сказала она, — меня зовут доктор Кросс. Зовите меня Ред.
-А, Броксо мне о вас рассказал, — старый пегас слегка поклонился ей, — меня зовут Гиппо.
Кросс заметно смутилась.
-Мне… я… примите мои соболезнования… то есть…
-Всё в порядке, — устало ответил он, — моя дочка была славным жеребенком, хотя и очень избалованной.
-А Дерпи?
-Однажды я привел Рубин к себе в клинику. А она пробралась в отделение для больных с психическими патологиями. Там мало приятного, не спорю. Но чтобы так возненавидеть всех больных… я не усмотрел. Сам виноват.
Доктор Кросс промолчала. Она считала, что ничего не понимает в воспитании детей – пока сама не обзаведется семьёй. Поэтому не могла ни судить, ни успокоить его. Она считала, что это будет справедливо по отношению к нему.
Дорогу до палаты они проделали молча.
Палата номер пятнадцать. Открыв дверь, доктор Ред Кросс поняла, насколько затея главного врача Понивилля опасна и странна – по крайней мере, в глазах ортодоксов от медицины.
Доктор Броксо и еще двое врачей переговаривались, обменивались рентгеновскими снимками – в общем, всячески изображали бурную деятельность. Рядом с ними была и фигура в коричневом плаще. Она не разговаривала с остальными; вместо этого она смешивала жидкости в склянках, что-то шептала и покачивала головой. Нос доктора уловил нежный запах духов, смешанных с…
-Тухлые овощи, — с отвращением отвернулась она.
-А вот и доктор Кросс! – возвестил Броксо, — мы как раз вас и ждали. С доктором Гиппо вы, похоже, уже встретились. Позвольте мне представить ваших коллег на эту чудесную ночь.
Маленькая земная пони, узкоглазая, желтоватого окраса, подошла к доктору Кросс.
-Это доктор Хвонг, — представил её Броксо, — она работает в пластической клинике в Эпплвуде. Но вообще-то она очень хороший кардиолог. Она будет следить за состоянием Дерпи.
Доктор Хвонг кивнула.
-А рядом со мной находится мой хороший друг и коллега, доктор Мориатти.
Единорог пегого окраса в очках отвлекся от своей сонливой задумчивости (или задумчивой сонливости) и очень резво помахал ей копытцем.
-А также наш гид по дороге к непознанному, — и он представил зебру, которая занималась своим делам, несмотря на появившуюся гостью, — это Зекора. Она просила извинить её за свою… хм… неприветливость. Видишь ли, она несколько занята, и отвлекать её нельзя ни в коем случае. Но она к нам еще присоединится.
-Очень хорошо, доктор Броксо, — скрипучий голос доктора Мориатти заставил Ред вздрогнуть, — но позвольте, где же виновница торжества?
-Её скоро приведут. Друзья! — главный врач Понивилля легким движением рога заставил прилететь в кабинет поднос с бутылкой пунша и пятью стаканами. Все, кроме Зекоры собрались вокруг операционного столика, куда, собственно, этот поднос и направился. Доктор Броксо снова применил свой рог – на этот раз на стареньком граммофоне, который стоял на тумбочке. Игла плавно легла на кружащуюся пластинку.
У доктора Кросс сердце гулко застучало. В кабинете ей стало холодно и пусто. Раскаты грома заглушало вступление из «Реквиема». Когда-то она слышала её в исполнении Кентерлотского Королевского Оркестра. Зачем её поставили? Такая музыка не располагает к оптимистичному завершению дела. Она пугающая, она мрачная, она ведет в пустоту. В ней нет ничего светлого. Даже Понивилль теряет свои краски, одевая путеводные звезды в траур и оплакивая… эх, неважно, кого. Сам факт траура существует. От этого хотелось заплакать, но доктор Ред только удержала застрявший комок в горле.
Броксо откашлялся. Его голос заставил всех врачей гордо встать вместе, подобно солдатам перед своим командующим. Брифинг этот, как подумала доктор Кросс, произносился с тяжелым сердцем и твердой решимостью. Такое нельзя отрепетировать заранее, это произносится только от всей души, какую можно было увидеть в благородных поступках этого единорога.
-Я знаю, сейчас, возможно, не время веселиться и пить пунш. Наше дело не ждет. Я знаю, что каждый из вас рискует своей карьерой, работой и репутацией ради спасения одной пациентки. Доктор Хруфф пожертвовал всем этим ради Дерпи. Она – пегас с непростой судьбой и темным прошлым.
…Каждый из вас взялся за это дело из личного любопытства. Но никто, услышав о самой темной её тайне, не свернул назад, и не отказался от своей клятвы. Так некогда сделал и я, дав клятву доктору Хруффу помогать ей до самого конца.
Похоже, что этот час настал. Момент истины, где мы должны нанести упреждающий удар. Если Эксайл не сможет вытащить Дерпи из пелены темных воспоминаний, мы потеряем её навсегда. Специально для этого, я решился на отчаянный шаг. Я… разрешил Эксайлу полностью захватить над ней сознание. Знаю, что сейчас это звучит странно, но он – тоже часть Дерпи. Самая сложная её часть, но его светлая душа решилась пожертвовать собой ради неё.
-Но прежде, чем мы выпьем по своему бокалу, – в этот момент бутылка, управляемая магией доктора Броксо, уже разливала по бокалам пунш, — я должен еще раз поблагодарить вас. Вы мне стали ближе, чем многие мои родные и друзья.
-Так выпьем же. Не знаю, чем это всё закончится. Да хранит нас принцесса Луна в эту тяжелую ночь.
Доктор Броксо выпил первым.
И тут двери кабинета распахнулись. Грянула молния.
Доктор Ред Кросс едва не вскрикнула. У порога появился пегас. Его лица не было видно. Он постукивал передним копытцем по холодному полу, взирая своими багровыми глазами из под полы капюшона.
-Доктор Броксо, моё почтение вам и вашим друзьям, — его голос звучал очень странно. Он совершенно не был похож на голос Дерпи – холодный, точный, без странных дефектов, которыми могла обладать юная пегаска.
-Но прошу вас. Достаточно одного доктора Броксо. Не пейте этот пунш.
Мир вокруг доктора Кросс закрутился с бешеной скоростью, как будто Селестии захотелось поиграть со временем. Доктор Броксо уронил недопитый бокал. Со звоном тонкий хрусталь разбился об пол, расплескав свое содержимое. На мордочке главного врача показалась испарина. Он тяжело дышал.
-Что с вами?!
-Мой желудок… он горит, — заикаясь, произнес он.
И в следующий момент он как подкошенный, свалился и начал неистово кашлять. К нему, словно очнувшись от длительного сна, подскочила Зекора. Доктора Гиппо и Мориатти держались подле него, придерживая голову коллеги. Хвонг, то ли из страха, то ли не зная, что же делать, стояла рядом с доктором Кросс, взирая то на упавшего Броксо, то на ночного гостя.
-Исцелить его я не смогу никак, наверно. Такой яд действует мгновенно, — вдруг произнесла зебра. Гиппо Мэй гневно сверкнул глазами в сторону посетителя.
-Ты…! Снова ты!
Доктор Кросс с замиранием следила за тем, как из этого мира ушел доктор Броксо. Не было крови. Не было черной рвоты, не было судорожных конвульсий, никакой омерзительной расчлененки и прочего непотребства. Он ушел тихо. Просто, в какой-то легкий момент он что-то хотел сказать доктору Мориатти, но не успел. Его голова беспомощно закатилась, а глаза, налитые кровью, начали закрываться. Он весь обмяк, и пульса доктор Гиппо Мэй уже не чувствовал.
-Доктор Броксо мертв…, — подавленным голосом сказал Мориатти. Он был просто ошеломлен случившимся. Его голос дрожал. В смятении он обратился к Гиппо, — друг… я не могу… прошу тебя, может, ты…
Гиппо Мэй нахмурился. Но произнес:
-Время смерти – два часа, тридцать четыре минуты.
Хвонг не выдержала и разревелась. Доктору Кросс пыталась её успокоить, хотя и сама была, что называется, на грани.
Реквием был сыгран. В зале Кентерлотского Дворца, запись в котором и была произведена для пластинки, раздались бурные аплодисменты.
-Как ты смеешь?! – вдруг рявкнул Гиппо. Да так, что Ред Кросс вздрогнула и обернулась.
К аплодисментам присоединился пегас в капюшоне.
-Простите, я совершенно забыл представиться, — произнес он, откидывая капюшон, — но думаю, вы меня и так уже знаете.
Ред Кросс, Гиппо Мэй, Мориатти, Зикора и Хвонг, не отрываясь смотрели за тем, как перед ними на свету блеснувшей молнии осветилась мордочка Дерпи.
Вот только… нет, это не она. Это точно не она. Это не её взгляд. Не её речь. Не её походка. Ничто из этого не осталось от столь любимой всем Понивиллем Дерпи Хувс. Это был кто-то другой в облике Дерпи.
X. Фуга в подарочной обертке
Развязка близка, да.
-Да. Такая вот часть Дерпи Хувс. Не очень приятно видеть такое. Вы молчите, но я с вами абсолютно согласен. Добра и любви в этом мало.
Доктор Кросс посмотрела на кровать. На ней, прикрытый белым покрывалом, лежал несчастный Броксо. Мориатти ушел в себя – его задумчивости могла бы позавидовать сама Зикора. Доктор Мэй нервно бродил по кабинету. Доктор Хвонг, уснувшая под ударными дозами успокоительного, отсыпалась на соседней кушетке. Зикора... да, стоя рядом с Мориатти, она очень удачно его пародировала. Или он её. Или просто время остановилось специально для них.
-Доктор Броксо. Знал ведь, на что идёт, — Дерпи даже не смотрела в его сторону. Её взгляд скользил в сторону доктора Кросс, затем прошелся по копытам Гиппо, и остановился на...
Бутылка с пуншем. Кстати, хотелось бы заметить – глаза «Эксайла» смотрели прямо. Да и вообще, от типичной придурковатости Дерпи ничего не осталось.
-Да уж. Прощальный подарок. Он считал меня правильным, верным своему делу.
Вся проблема в том, что он не ошибся. Он был прав во многом. Я действительно помогал Дерпи всё это время. Я один спасал её, когда всё ваше прогнившее общество презирало её и считало уродиной. Знаете, что самое неприятное? Она вас всех любила. Каждого, кто смеялся над ней. И любит, несмотря ни на что. И Броксо был абсолютно прав в этом.
-Но он ошибся насчет меня. Дерпи никогда не создавала меня, как убийцу, или чтобы оправдать с моей помощью свой гнев, это верно. В ней никогда не было ненависти. Но ей было больно. И когда её сбросили с обрыва одной поздней ночью, она нарисовала в своем сознании мой портрет. Она создала такого пони, который мог бы помочь ей. Утешить. Забрать её боль себе.
Но видите ли, я защищаю Дерпи. Защищаю любой ценой. Её память, её детство – всё это давит тяжелым грузом на её сознание. Отпусти я этот груз – и она упадет под вечным мраком и тьмой, которая поглотит её сердце.
-Да что не так с её детством?! – воскликнула доктор Кросс.
-Вы же видели те рисунки, что вам показал Броксо? Доктор Хруфф увидел их первыми и забил тревогу. Я не смогу вам показать, что же такое скрываю я в потаенных уголках сознания Дерпи, — отвечал ей Эксайл, — но вы же это видели? Вас бы не убил тот факт, что в вашей голове ютятся такие воспоминания? Меня нет, разумеется. Дерпи наделила меня стальными нервами. В полном соответствии с моим образом.
-Кое-что из её воспоминаний я всё же оставил. Маффины. Она так любила их в детстве, лишать такого было бы слишком жестоко. И не забывайте про её кьютимарку.
-А что она означает, кстати? – поинтересовалась доктор Кросс.
-Очень многое. Считайте, что пузырьки дали ей вторую жизнь.
-Но всё же, если отмести все факты о Дерпи, ты – убийца. Убийство не делает никому чести, — жестко отрезал Гиппо Мэй.
-Я и не говорил о чести, доктор Мэй, — заметил Эксайл, — я изгнанник, я не подчиняюсь вашим правилам. А ведь когда-то я говорил, что изгнанный создаст себе свои собственные законы, и станет жить по ним.
-Но я не иду на это просто так.
-А Броксо?! А Вайолин Кейс?! – вдруг рявкнул Гиппо.
-Вы же знаете, что я ценю Дерпи выше всех. Выше своей жизни. Для меня убийство – это защита. Я это не от веселья делаю. Вайолин Кейс была слишком опасна для милой Хувс. Она была честной, верной и доброй – да. Потому и ненадежной. Она не пойдет против своей совести. Это правильный выбор. Я его уважаю, если вам вообще мое мнение интересно.
-Оно довольно любопытное, — задумчиво признал Мориатти.
-Что насчет доктора Броксо? Он нашел, как копнуть глубже. Он стал заискивать у Дерпи, не знает ли она что-нибудь из своего детства. Тем самым, он пытался уничтожить мою с ней связь. А доктор Хруфф за это уже поплатился.
Повисло тяжелое молчание.
-Вы же и правда не думали, что он всего лишь отправился на покой после своего фиаско?! – рассмеялся Эксайл, — долгое время после своей отставки он старался уничтожить меня всеми силами. Мне пришлось поболтать с доктором Броксо. Это было очень рискованно. Но он помог мне. Между жизнью Дерпи и моей смертью он выбрал первое. Старый доктор был лишь помехой в моем нелегком пути.
Так что сами понимаете – как только доктор Хруфф «отправился на покой», в нем вдруг проснулась совесть. Он решил, что во мне есть светлая сторона, и поэтому пытался её раскрыть. Вот только он забыл о том, что я всё еще на страже Дерпи.
-Что же мне нужно от вас. Вы всё еще живы благодаря мне. Я не желаю вашей смерти, поэтому надеюсь на ваше милосердие…
-К кому?! К тебе, убийца? – вскинулся Гиппо.
-К Дерпи, — ответил Эксайл, — ей всё еще нужна помощь. Если вы не сможете ничего сделать, мне придется полностью уничтожить все её воспоминания. Не будет больше её. Но зато останусь я. Как истинное и единственное её воплощение
-А теперь работайте. Думайте. Поднимите доктора Хвонг, думаю, вы зря уложили её спать.
И на этом Эксайл замолчал.
-Что скажете, Гиппо? – обратилась к нему доктор Кросс.
-Слишком много смертей, — мрачно заметил он, — но если то, что он говорит, правда, мы просто обязаны его остановить. Доктор Мориатти?
-Без доктора Броксо будет трудно, — проскрипел он, — но раз уж мы за это взялись, то…
-Юной Дерпи помощь наша нужна, — тихо произнесла Зикора.
Доктор Кросс задумалась. В её памяти вдруг всплыла маленькая программка. «Прощание друзей». А что, если…
-У меня есть идея, — вдруг произнесла она, — Эксайл?
-Слушаю вас.
-Мы создадим с помощью гипноза новый вариант реальности. В ней Дерпи и Эксайл должны разыграть прощание друзей.
-Разыграть? – спросил доктор Гиппо.
-Именно так. Я приму на себя роль рассказчика. Я буду указывать Дерпи, где она находится, и что происходит.
-Ну-ка… — Дерпи-Эксайл заметно оживился.
-Это как пьеса. Каждый играет свои роли. В этой роли Дерпи лежит в больницы, а её навестил… ну, Эксайл. Он устал, он хочет попрощаться… и он просит, чтобы она отдала все плохие воспоминания ему.
-Затем гипноз даст ей информацию, что Эксайла больше нет. Но вся плохая память исчезнет вместе с ним. Мы… потеряем некоторое из её воспоминаний – детство, возможно, что-то из случаев в Клаудсдейле… но всё это перестанет давить на неё, верно?
-Выглядит на теории неплохо, хотя и странно. А что с практикой?
-Жеребятам на ночь читают сказки, чтобы их успокоить. Мы не просто напишем для Дерпи сказку – мы сыграем её как маленький спектакль, чтобы у неё не осталось никаких сомнений. Маленький добрый спектакль. И очень грустный.
-Эксайл?
-Начинайте, — услышала доктор Кросс.
-Итак, разум к ней вернулся. У нас есть целый час, — прикинул доктор Мэй, — История?
-Поздней ночью Дерпи летела к себе домой после долгого рабочего дня. Было очень темно, она не видела пути и врезалась в дерево. Как результат – тяжелый перелом… доктор Мориатти? Что вы делаете?!
Единорог как раз примеривался к крыльям Дерпи. Его рог светился оранжевым светом, притягивая к себе медицинский молоток.
-Простите, — задумчиво произнес он, расправив ей левое крыло, — я не могу понять, перелом чего у неё? Правое, левое крыло? Вы уж простите, но я не крылопатолог, у меня в этом плане некоторые… сложности. Но если перелом головы или, скажем…
-Доктор Мориатти! – в ужасе воскликнул Гиппо, — одумайтесь! Мы же не собираемся калечить Дерпи из-за максимального отыгрыша этого невинного спектакля!
-А, серьезно? Ну… ладно, — доктор отложил молоток.
-Как вы, Хвонг? – участливо спросила Ред.
Доктор Хвонг устало улыбнулась ей.
-Я в порядке. Нет, правда, — произнесла она, — спасибо, что разбудили. Всё-таки бедняжке Дерпи нужна помощь. Доктор… Доктор Броксо ведь нас для этого и собрал, правда?
Пони старалась не смотреть на кушетку, где лежал её учитель. Она подключала электроды к Дерпи, проверяя, работает ли кардиограф. Спустя несколько минут она запустила ЭКГ. Самописцы со скрежетом выдали ей небольшой кусочек от кардиограммы.
-Пульс нормальный, дыхание ровное, есть легкая аритмия. Пока что всё в пределах нормы, доктор Мэй, — слабым голосом сказала она
-Хорошо. Доктор Кросс, вы готовы?
Доктор Кросс кивнула.
-Все готовы? Зикора?
Зебра кивнула. Ей вторил Мориатти и доктор Хвонг.
-Кстати, я до сих пор кое-чего не понимаю, — заметил Мориатти, закрывая за собой дверь и скидывая своё промокшее пальто на вешалку, — зачем мне нужно было будить в столь позднее время достопочтенных Кейков и просить их продать мне целый поднос с маффинами? Это какой-то странный план, правда, Гиппо?
Гиппо Мэй тяжело вздохнул.
-Так надо, коллега. Начинайте.
Бубен в копытах Зикоры отбивал ритм, постепенно сливаясь со стучащим сердцем Дерпи. В кабинете стоял тяжелый запах разнообразных припарок. Атмосфера была очень запоминающейся. Доктор Кросс даже ловила себя на том, что и сама засыпает под действием мистических сил. Иногда ей казалось, что эта странная шаманская маска, поставленная у изголовья кровати, смотрит только на неё и светится неестественно ярким светом.
Доктор Гиппо пихнул её в бок. Видения развеялись сами по себе. Доктор Кросс шумно вздохнула.
-Доктор Кросс.
Ред посмотрела на Дерпи. Пегаска мирно засыпала под действием гипнотических опиатов, чувствуя, что слабеет телом. «Дело нужно закончить», — подумала она.
Доктор устроилась поудобнее возле пребывавшей в гипнотическом сне Дерпи, раскрыла свою походную тетрадку и начала свою историю…
XI. Второе дыхание.
Катарсис, кульминация, медицинская битва... в общем, смотрите сами.
Дерпи казалось, что её голова опухнет от страшной боли. Она лежала на кушетке. К её голове кто-то бережно прикладывал холодный компресс.
-Мм? – она открыла глаза. Пространство вокруг неё казалось узким, сжатым и кривым, как в самых извращенных фантазиях Дискорда.
Рядом с ней стояла пони в белом халате. Да… где же она её видела? Точно! В больнице! У доктора Броксо…
-С добрым утром, красавица, — заботливо обратилась к ней доктор Кросс.
-Привет, — недоуменно посмотрела она на неё.
-Ты не помнишь, как здесь оказалась, так ведь?
Дерпи покачала головой.
-Наверное, ты очень сильно ушиблась головой. Что ты помнишь?
-Я почту разносила, — сказала она, призадумавшись. И в она потерла «ушибленную» голову и больше ничего не смогла ответить.
-Наверное, ты летела к себе домой, но врезалась в дерево. Такое иногда бывает. Сейчас очень темно, и погода нелётная.
Дерпи кивнула. Её уши улавливали раскаты грома. Яркие вспышки молнии говорили о том, что погода и вправду очень плохая.
-В этой палате очень холодно, но под одеялом всегда теплее и приятнее. Все пони давно разошлись по домам, некому болеть здесь, поэтому ты здесь лежишь… — Ред отчаянно посмотрела на кровать с лежащим на ней доктором Броксо, — совершенно одна.
Дерпи просто смотрела ни на кого. Её глаза постоянно бегали вверх-вниз, и изредка она мотала головой, чтобы убрать свою желтую гриву. Это выглядело забавно.
-Между прочим, Дерпи, один очень добрый пони нашел тебя и привел сюда.
-Кто? – спросила Дерпи.
-Хм… — доктор Хвонг осмотрела кардиограмму, — сердечный ритм немного учащен.
-Он сказал, что твой друг, и пришел навестить тебя. Мне впустить его?
Дерпи кивнула.
…Доктор Кросс открыла дверь. Пони в темном плаще вошел внутрь. На своей спине он тащил большой поднос с маффинами. Доктор Гиппо Мэй в этот самый момент старался сохранить равновесие, чтобы с ЕГО спины они и не попадали.
-Привет, Дерпи, — услышала она знакомый голос.
-Ну, я не буду вам мешать, — сказала доктор Кросс, запирая за собой дверь.
Дерпи радостно запрыгала на кровати.
Да, перед ней стоял Эксайл. Он сильно похудел за те годы, что она в последний раз его видела. Голос (если прислушаться) у него был вымученный, уставший. А если судить и по копытам, то он заметно постарел за долгие годы разлуки.
-Пульс Дерпи еще сильнее подскочил. Похоже, что она очень рада.
Эксайл подошел к ней поближе. Стащив с себя поднос, он аккуратно возложил его на тумбочку у окна.
-Я как раз прилетел тебе по делу, но, похоже, тебя изрядно тряхнуло. Как ты?
-Хорошо.
-Да… славно, — он кашлянул. Ему было слегка неловко, но он быстро всю волю в копыта и произнес:
-Как много времени прошло. Я скучал по тебе.
Дерпи улыбнулась.
Эксайл опустил голову.
-Дерп.
-Да?
-Я всё это время искал тебя. Чтобы извиниться. За всё, что случилось. Всё-таки я сам виноват…
Дерпи поникла.
-Мне придется покинуть Эквестрию. Боюсь, что это надолго. Я пришел… попрощаться.
-Далеко?
-Очень далеко. Там меня больше не будут мучать призраки прошлого. Но есть еще кое-что, — и с этими словами он протянул к её лбу копыто.
-То, что тебе нужно знать… прошлое не будет больше давить на тебя. Следуй за мной.
-Доктор Кросс?
-Я не знаю, что происходит, — доктор Ред смотрела на Дерпи. Пегаска приподняла голову, но не проявляла никакого движения. Становилось страшно; никто не понимал, что происходит. Она дышала отрывисто, тяжело, словно что-то мешало ей вдохнуть побольше воздуха, а потом выдохнуть его обратно.
-Это Эксайл, — нахмурился Гиппо, — на сеансе у доктора Хруффа он провернул похожий трюк. Он ей что-то говорит, но доктор Кросс больше не может повлиять на её историю. Теперь память для Дерпи пишет он. Мы ничего не сможем так сделать.
-У неё очень слабый пульс, — обеспокоенно сказала врач-кардиолог, ощупав шею Дерпи — Доктор Мэй, еще немного, и…
-Что такое, Хвонг?
-Сердечный ритм слабеет. Мы можем так её потерять.
Дерпи погружалась в пучину хаотических воспоминаний. Её копытца подрагивали, взгляд становился еще более остекленевшим, холодным. Она всё больше уходила из реальности, и мир теперь представлял для неё темноту, без конца и края. В этой кромешной тьме нельзя было ни плыть, ни летать – потому что она была вокруг, и была такой плотной, что бедная Хувс не знала, куда же ей идти, и что делать.
-Привет, Дерпи, — над тьмой засиял маленький лучик света. На этом лучике и стоял Эксайл – её милый, добрый Эксайл, лик которого она так никогда и не видела за темным капюшоном.
Дерпи Хувс с улыбкой смотрела на него.
-Где мы? Что я тут делаю?! – крикнула она.
-Как что?! – воскликнул он, спускаясь к ней. Луч света неуклонно следовал за его копытами: — мы в твоем сознании, Дерпи! Это твоя память, и я хотел бы показать тебе весь твой мир!
-Здесь темно, — сказала она.
-Знаю. Многие воспоминания отсюда, начиная с твоего детства, были мной закрыты.
-А зачем?
-Тебе бы они не понравились, Дерп. В них еще больше правды, чем ты думаешь. Ты же помнишь свою лучшую подругу Вайолин Кейс?
-Она умерла, — сказала ему Дерпи. И посмотрела на него.
-Она жива, глупышка. Она жива в твоей памяти. Ты только представь…
Дерпи обернулась. Маленькая, милая пегаска, Вайолин, улыбалась и махала ей копытцем. Хувс помахала ей в ответ.
-Это же твоя память. Ты помнишь всё, правда?
-Да… я убила её, Эксайл.
-Нет, не ты. Я заставил тебя это сделать. Ты же помнишь?
-Я хочу это забыть, — и в её глазах расстаяла дымка, показывавшая Клаудсдейл, детскую площадку, удивленную мордочку Вайолин. У неё на лице слёзы.
-Да. Но и Рубин…
Дерпи вновь увидела площадку. Только теперь она – она, не Эксайл в ярости набрасывается на Рубин, на глазах у испуганной Кейс. Мэй даже не пытается защищаться, она стоит у края облака. Когда же Дерпи понимает, что совершила, она и Вайолин пытаются её удержать. Но Рубин отмахивается от них, и падает в пустоту…
-Я убийца, — прошептала она.
-Убийца – я, — произнес Эксайл, стоя рядом с ней, — но тебе придется кое-что понять, Дерпи – это всё ради твоей защиты. Ты создала меня. А я всем сердцем люблю тебя за это, и готов защищать ценой своей жизни… своего сознания. Я защищаю твои воспоминания, я оберегаю твой сон. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
-Но почему я создала тебя? – спросила она, — неужели я ненавижу всех?
-Нет, Дерпи. Так получилось, что все вокруг… ненавидели тебя. Как насчет маффинов?
Маффины. Огромный, дымящийся поднос свежайших вкусняшек перед её носом. Как можно устоять перед этим множеством вкуснейших, только-только вышедших из жаркой печки маффинов? Они с огромным множеством начинок – лимонная, клубничная, шоколадная…
-Ммм… Маффины! – и вновь улыбнулась она.
-Тебе же это напоминает, да? Напоминает о детстве, гораздо более раннем, чем Клаудсдейл?
И тут Дерпи шумно вздохнула. Перед её глазами из бездонной темноты вырисовывалась яркая и донельзя красивая картина. Всё вокруг такое огромное, возвышенное – дома, постройки, высотные строения на долгие-долгие метры ввысь.
И на неё смотрят два пегаса. Они взрослые; они больше её. Они улыбаются.
Они так похожи на неё…
-Мама? Папа? – Дерпи чуть не расплакалась. Одна картинка сменяется другой – здесь её держит отец. Он улыбается ей, поднимая то вверх, то вниз. А на другой картинке мама играет с ней в «Угадайте, кто?». Она закрывает глаза копытцами, а потом разводит их в разные стороны с криком «Бу!» и громко смеется.
-Да. Славное семейство Хувсов (впрочем, это твоя фамилия, фамилию же твоих родителей не знаю даже я) во всем великолепии, — заметил Эксайл, — твоё детство протекало счастливо и беззаботно. Твои родители любили тебя, несмотря на все сложности. Похоже, что ты родилась с некоторыми… отклонениями.
-Я не помню этого, — сказала она, глядя на свои воспоминания.
-Детская память – это потёмки. Найти их еще сложнее, чем кажется. Но твоё сознание – это чудо из чудес. Ты способна отыскать всё, что угодно. Поэтому я и появился в твоей памяти.
-Что ты скрываешь от меня, Эксайл? – прямо спросила она.
-Очень многое. Даже твои детские воспоминания мне тоже пришлось спрятать. Они… мало, неотступно бы привели тебя к другим. А эти – к другим. И так далее, пока мы с тобой не придем во тьму, в которой всё это время пребываю я.
-Я хочу посмотреть.
-Это опасно, — возразил ей Эксайл, — ты уверена? Ты не знаешь, кто я, верно?
Дерпи покачала головой.
-А ведь когда-то ты не раз видела меня на своих днях рождения. Я редко приходил к твоим родителям по приглашению. Но они меня звали, и надеялись, что я приду. Они не знали, кто я. У меня ведь никогда не было друзей, я был странником среди одиноких звёзд. Я всегда приходил неожиданно, и моё появление для них был просто небольшим праздником, как твой первый год рождения.
Дерпи посмотрела во тьму, в которой вновь проявлялись картинки. Там её папа и мама здороваются с…
-Это ты, Эксайл? Ты снова в капюшоне?
-Разумеется. Я и в то время был нежелательным гостем в твоем родном городке. Как и во всей Эквестрии. Твои родные приютили меня, а я помогал им тем, чем мог. Хотя и мог я немало.
-Но есть один день, который разрушил всё. Ты же не помнишь, как получила свою кьютимарку?
-Я думала, что пузырьки – это любовь к мыльным пузырям. Я их очень часто надуваю перед сном, — сказала она, — мне нравится.
-Пузырьки разными бывают. И многое означают. Твоя мама тоже любила показывать тебе, как правильно надувать их. Но ты к тому времени умела и сама.
Ты когда-нибудь плавала под водой? А, Дерпи?
Дерпи Хувс в страхе оглядывалась, словно не веря своим глазам. Тьма исчезала перед ней, сменяясь белыми пятнами. Еще немного, и пространство стало абсолютно белоснежным, как январский снег. Так получилось, что Эксайл Хувс в своем ободранном плаще стал единственным темным пятном в этом чудесном месте.
-Прости меня, Дерпи. В тот день я бежал изо всех сил. Я пересек немало облак, отбежал немало дорог, я исказил само пространство и время, чтобы помешать своим врагам… но я не смог. Я не успел в тот день.
-Что не успел?
-Помочь твоим родителям, — произнес Эксайл, и Дерпи сжалась, увидев еще один кадр из своего воспоминания.
-Некогда они очень сильно помогли мне. И навлекли на себя гнев врагов моих, очень могущественных и властных, запустивших свои алчные когти, копыта… что бы там ни было у них, но они совершили немало злых поступков. Больше всего на свете твои родители боялись за тебя, и потому в своем письме они просили меня позаботиться. Ты видела это письмо, поэтому и помнишь его. Ты слышала их разговор со мной на кухне. Вот почему тебе рассказывает об этом моё подсознание.
И вдруг Эксайл начал исчезать.
-Дерпи! Я погружу тебя в это воспоминание! Ты должна это видеть, перед тем, как я уйду! Смотри же! Смотри…
Его крик стал совершенно неразличимым. Дерпи ничего не понимала. Что же происходит? Пространство вокруг неё начинает уплотняться, да так сильно, что она чуть не теряет сознание.
Она совсем еще жеребенок – она чувствовала себя очень маленькой и невзрачной. Она словно в тумане слышит смех своей матери. Она и отец смеются, пока Дерпи купается в большой ванне. Это её первое большое плавание – раньше она купалась в маленькой, специальной ванночке для совсем еще маленьких пони, почти младенцев. Ей весело и смешно, а ванна в её доме кажется ну просто огромной. Целый океан веселья!
Она просто играла со своими лучшими друзьями – резиновая уточка, акула, пластмассовый дракон…
-Это не опасно? Как там она, может, я проверю…
-Милая, не прошло же и двух минут! Не бойся, всё будет хорошо. Наша дочка стала совсем большая, ты только посмотри, — грянули голоса её родителей. Папа, судя по всему, наблюдает за ней из полуприкрытой двери. Как в туманной дымке, резиновая уточка плывет по маленьким волнам.
-Ужин готов!
-Отлично!
Дерпи слышит, как тихо дзинькнул колокольчик.
-Гости?
-Милая, я не знаю, кто бы это мог быть… может, Эксайл? Ну ты же знаешь, он приходит без предупреждения…
-Я открою?
-Да-да-да-да, милая! Открой! Я уже занят, я кушаю!
«Хорошо», — услышала Дерпи в ванной. Она хотела подняться, но тело ей не подчинялось. Похоже, что в этих воспоминаниях ничто не нарушается, даже движения будут происходить в полном соответствии с делами минувших дней.
Спустя несколько секунд она прислушивалась к тому, как раздаются мамины шаги. Дерпи не знала, что ждёт её там, и потому подготовилась к худшему. «Мама, не делай этого», — подумала она, с замиранием слушая стук своего сердца. Оно вот-вот готово выпрыгнуть из её груди. Она еще слышала, как дверь со скрипом открывается.
Как бы ни готовилась к худшему несчастная Дерпи, к ТАКОМУ она была не готова. Её уши прорезал крик — настолько резкий, настолько страшный и внезапный, что удержаться было очень сложно. Но воспоминания держали её крепко к ванне, рядом с этой треклятой уточкой! Она улыбается ей своей невинной игрушечной улыбкой, уравниваясь своим весом по крошечным волнам.
А в это время уши Дерпи слышат страшные, невообразимые вещи. Что-то разбивается, что-то ломается, слышны крики её, Дерпи, мамы… они то затихают, то заглушаются ударами, всхлипами, новыми криками, за ними следуют еще удары… кажется, грохоту вокруг нет начала и конца.
Наконец, под общий грохот, дверь ванной раскрывается. Это её мама. Она очень сильно избита, её некогда милое и улыбчивое личико насчитывает с целый десяток разных царапин и ран. Она уже не идет – она ползёт к ванной. Её светлый фартук весь красный от крови. Дерпи выскакивает из ванной, чтобы посмотреть, что с ней, но вдруг какая-то странная, страшная сила припечатывает её обратно в ванную. И не просто так, а в самую глубь, под воду.
Перед тем, как погрузиться в самую глубь, в беспощадность водной пучины, она еще слышит, как мама сквозь слёзы шепчет что-то. Похоже на её имя. Но больше, за всплеском волн, она не слышит ничего…
Вода поглотила её без остатка. Дышать было нечем. Она чувствует, что воздух уходит из неё, превращаясь в маленькие, крохотные, незаметные пузырьки. Это то, что она видела в этой непроглядной голубой пустоте, лишенной воздуха и освещаемой неяркими бликами.
И в какой-то момент она понимала, что умирает. В её глазах навсегда запечатлелся этот образ, эти славные, маленькие пузырьки, которые ютятся вокруг неё, выходя из её рта. «Когда пузырьки закончатся, я умру», — обреченно подумала Дерпи, закрывая глаза.
-Она задыхается. Доктор Хвонг!
-Пульс слабый, еле прощупывается, — крикнула Хвонг. Пони металась то с кардиографом, то ощупывала копыто неистово дёргающейся Дерпи Хувс, — я не знаю, что с ней! Доктор Мэй, что это?!
-Такого даже у доктора Хруффа не было! Что с ней происходит? Её нужно поднимать!
-Нельзя! – воскликнул Мориатти, — мы не знаем, что произойдёт, если гипноз перестанет действовать!
-Это слишком опасно её поднимать, с Дерпи зло великое случиться может – добавила Зикора.
-Но если она задохнется… — начал было доктор Мэй, но вдруг доктор Кросс его остановила. Дерпи, которая несколько минут назад начинала дергаться, кричать и вырываться, схватившись за горло, вдруг с шумом вдохнула воздух.
-Сердечный ритм снова в пределах нормы, — воскликнула Хвонг, отрывая кусок кардиограммы, — Великая Селестия, да что же происходит?!
«Вода? Как странно? Как будто вода уходит из моего тела», — Дерпи не сопротивлялась, у неё не было для такого сил. Она закрыла глаза. В этой тьме она чувствовала, как чьи-то копыта бережно поднимают её над водой. Дно ванны стремительно становилось всё дальше и дальше, кто-то поднимал её медленно и торжественно, как древнюю лодку со дна океана.
Наконец её уши уловили грохот расплескавшейся воды – верный признак того, что она больше не в ванной.
-Дерпи!.. Дерпи, девочка… Очнись! Дерпи! Живи, прошу тебя! ЖИВИ!
Она слышала эти крики, доносящиеся до неё в тумане. Кто-то звал её. Она должна очнуться. Она должна откликнуться на них. Должна. ДОЛЖНА!
И повинуясь этому зову, она с шумом вдохнула воздух.
-Дерпи! Хвала Селестии! – услышала она крик. Всё еще не веря в своё счастье, она медленно, неуверенно, слабо открывала глаза.
Она увидела перед собой коричневый капюшон. И темный пони, который держал её над собой… она видела удивление, радость, ощущение невообразимого чуда… многое выражала его мордочка. Но и она улыбалась ему в ответ, как тому, кто спас её из небытия.
И в этот момент она не заметила, как на её боку появилась кьютимарка. Никто не заметил. В её жизни сейчас был другой момент, гораздо лучший, чем появление отметины на боку.
Это было второе рождение Дерпи Хувс.
-Дерпи? – доктор Кросс посмотрела на неё. Все доктора с напряжением и тревогой наблюдали за её реакцией.
Дерпи Хувс лежала на своей кушетке, недвижимо и спокойно. Но по её влажным щекам медленно бежали слёзы. Она не всхлипывала, не рыдала. Она просто молча плакала, и никто из докторов не знал, отчего.
-Вот так дела… — протянул доктор Мориатти. Где-то там, в другой реальности, где Дерпи Хувс тоже рыдала, её утешал, как мог, Эксайл. Точнее, он понимал – никакими словами нельзя выразить её горе. Он просто крепко обнял её, не выпуская из своих копыт.
-Да, Дерпи. Это был я, — шептал ей Эксайл, — я вытащил тебя из ванной. Я долгие роковые минуты пытался спасти тебя, пытался подарить тебе второе дыхание. И когда я отчаялся видеть жизнь в твоем теле, ты наконец очнулась. Это было просто чудо.
-Эксайл увел тебя из этого места, как можно дальше на юг. Он уберег тебя, но всё же упустил из виду, когда ты заблудилась в Лесу. С того самого момента началась история твоей жизни.
Она видела перед собой отпечатки воспоминаний. Эксайл подвязал к своему боку специальный кармашек для ношения совсем юных жеребят, и положил в него маленькую Дерпи. Она еще видела свою маму, которая недвижимо лежала на полу ванной, и тянулась к ней. Но Эксайл упрямо шел, без всякого сожаления уводя её из страшного места.
-Но это был настоящий Эксайл. Точнее, его так никогда не звали. Я не знаю, как его зовут, но я взял твои воспоминания, чтобы нарисовать этот образ в твоей памяти. Я же – лишь твоё подсознание.
-Ты покидаешь меня? – спросила Дерпи
-Да.
-И я всё забуду.
Эксайл тяжело вздохнул.
-…Да. Но это твои детские воспоминания, я уничтожу их. Ты вообще не должна была о них знать. Теперь же твоя память и твоя жизнь будет принадлежать лишь тебе одной.
Дерпи кивнула.
-Проживи её достойно, — сказал ей Эксайл, — и помни, что я всегда буду оберегать тебя. Только храни меня не здесь, — он показал копытом на свою голову, — а здесь, — и он указал на своё сердце.
С этим я тебя и отпускаю.
Дерпи проснулась. Она снова была в своей палате. Перед ней стоял Эксайл. Пегас поправлял свой капюшон.
-Вот и всё, Дерпи, — сказал он, — скоро ты ляжешь спать, а когда проснёшься, над Понивиллем будет красоваться яркий и солнечный день. Доктор Ред Кросс принесет тебе целую груду из открыток и маффинов. Твоя жизнь налаживается. Всё вернется на круги своя.
-Эксайл.
Все доктора снова прильнули к Дерпи. Дерпи впервые за это тревожное время сказала слово.
Доктор Кросс задумалась. Что же и правда здесь происходит? Эксайл играет в мяч с её подсознанием?
Эксайл обернулся.
-Да, Дерпи?
-Ты… не мог бы откинуть капюшон?
-Что?! – воскликнули все врачи.
-Я хочу тебя увидеть тебя. В последний раз, — сказала она.
Доктор Ред Кросс осеклась. Кажется, проблема. Она же совсем забыла расспросить, как же выглядит Эксайл. А придумывать его от балды бы не получилось. Что же делать?
-Доктор Кросс, — пихнул её в бок Мориатти. Она преисполнилась решимости и произнесла следующую фразу:
-Эксайл Хувс откинул полы капюшона, показав ей свой лик… — и тут же она замолчала, с тревогой глядя на Дерпи. Вопреки её страхам, серая пегаска радостно заулыбалась сквозь слёзы.
-Ты… такой красивый. Ты лучше всех, Экси.
-Спасибо, Дерпи, — сказал ей Эксайл Хувс, — а теперь ложись спать.
-Я лягу, — пообещала она, закрывая глаза.
Остальная картина зарисовывалась как-то сама, без помощи докторов. Эксайл Хувс вновь привычным движением накинул свой потертый капюшон и вышел, закрывая за собой дверь. Остановившись у больницы, он посмотрел на ночное небо, освещаемое одинокой луной. Дождь уже давно закончился, но он словно и не заметил этого. Он был странником вне звезд, вне времени, что ему до этих капель?
Он расправил свои огромные, черные, как смоль, крылья. И взлетел, и только ветер свободы свистел в величественных перьях.
-Прощайте, — напоследок услышали врачи. Они услышали это от Дерпи, разумеется.
Но что касается главной виновницы всех своих проблем, то она спокойно посапывала, невзирая на гипноз Зикоры. Может, она видела сны. Может быть, она видела темноту. В любом случае, её сон оберегался всем самым добрым и светлым, что только мог оставить ей Эксайл напоследок.
Доктор Гиппо Мэй закрыл глаза и в бессилии свалился на холодный пол палаты.
-Ну, вот всё и закончилось, — тихо-тихо сказал он.
Эпилог.
Вот всё и закончилось. I cried.
Выходя из городской ратуши, доктор Ред Кросс с упоением вдохнула утренний воздух и вышла вперед. За ней неотступно следовала вся славная команда – изрядно подуставшего доктора Мориатти дружно вели за собой Гиппо и Хвонг.
-Просто ужасно, — Гиппо Мэй передал старого доктора на попечение Хвонг, а сам встал рядом с ней.
-Вы о завещании?
-Я о родственниках Броксо, — покачал головой доктор, — он был благороднейшим единорогом, вел свой род от первых врачевателей Кентерлота, а они…
Ред промолчала, собираясь с мыслями. Да, затеять драку за наследство было чем-то неслыханным. Тем более, что многие здесь собрались для того, чтобы почтить память лучшего врача клиники Понивилля. Собственно, и мэр города произнесла несколько слов в память о столь выдающемся единороге. А кучка молокососов, у которых еще рог не отрос в полную величину, взяли и затеяли драку, прямо перед большим портретом в зале.
-Позор, одним словом, — добавил доктор Мэй, — но в любом случае: доктор Кросс, что вы планируете теперь делать?
-Я ввязалась в очень темное дело, не иначе. Оно меня ведь не отпустит…
-Но теперь-то всё закончилось? Дело Дерпи убрано в далекий ящик. Яд, который подослал ему Эксайл, выветрился. Причиной смерти названа остановка сердца, а в его возрасте…
-Таких дел больше не будет. Вам не грустно, Гиппо?
-Ммм… не очень. Знаете ли, доктор Кросс, — прямо признался он, — я вообще-то дочку потерял. Для меня дело Дерпи – это как глоток истины. Вот только я слишком сильно напился, и мне нужно… пожалуй, протрезветь. И обдумать всё, что случилось.
-Вы же не налегали на пунш?
-Нет, не налегал. И причем тут пунш, я не понимаю вас? Это аллегория!
…Они бродили по главной площади. Оглядываясь и здороваясь со многими жителями, они прошли мимо фонтанов, вышли в кафе, где смогли наконец-то нормально поговорить.
-…Я их всегда навещаю. Рубин лежит рядом со своей мамой. Я же работаю допоздна. Правда, теперь у меня много свободного времени, я в основном живу за счет монографий, как и Броксо…
-Мне… жаль, что так всё произошло. Погибло столько невинных пони, — заметила доктор Кросс.
-Ну… теперь-то всё закончилось, верно? Точнее… ну, теперь-то я могу расслабиться и отдохнуть после долгих лет поиска этой самой… правды.
-Да, кстати! Доктор Кросс!
-Да? – спросила она.
Гиппо Мэй замялся.
-Вы слышали? Сюда приезжает драматический театр. Будут давать концерт на чистом воздухе. Может, вы видели? У нас в парке уже разворачивают подмостки. Обещают фейерверки, триумфальные баталии. А еще дракона. Хотя я не знаю, как они затащат его на сцену…
-Так что же вы хотели, Гиппо?
-Пригласить вас, — старый пегас вытащил зубами два зеленых корешка от билета.
-Я когда приехал, купил себе билетик, а мне дали второй – для друга. Конечно, я хотел сходить с доктором Броксо, но раз уж такое дело…
-С удовольствием разделю с вами поход в театр, дорогой Гиппо, — рассмеялась Ред.
-Вот и славно, — усмехнулся он, — раз такое дело, в десять часов вечера встречаемся здесь и идем вместе. Форма одежды – парадная!
-Есть, шки… — сказала было она, но вдруг осеклась. Что-то похожее она сказала и доктору Броксо, завершая этим своё собеседование. Это навело её на несколько грустные мысли. Образ славного главврача, падающего на пол со стаканом пунша, надолго залез в её память. Даже предположение о том, что доктор мог убить своего учителя из-за неправильного лечения, не смогло очернить его светлый образ. Он был благородным и честным, он отдал всё, и даже слишком многое, чтобы спасти несчастную пегасиху…
Понивилль в темноте пестрел и сверкал сотнями ярких красок. Пегасам впору было ориентироваться по театру, как по путеводному маяку. Многие пони, пегасы и единороги приехали из дальних уголков Эквестрии, чтобы наблюдать это зрелище. Да, даже из Кентерлота приходили, три абсолютно новых спектакля за сезон – это что-то выдающееся.
А еще… дракон, да.
На Ред Кросс было вечернее платье, сшитое из яркой белой ткани. Оно было очень красивым, но при этом не очень чванливым и без претензий на моду — в отличие от многих единорогов, которые пожелали «выделиться», из-за чего у главного модельера Понивилля накопилась непролазная гора из заказов.
-Доктор Кросс! – помахал ей копытцем Гиппо. Доктор сменил свой белый халат на черный смокинг с галстуком, что делало его на редкость представительным пегасом – хотя многим его товарищам по крыльям такое отношение к собственному наряду несколько претило.
Она подошла к нему.
-Как всегда, даме свойственно опаздывать, — со смешком воскликнул он, — поэтому я взял на себя смелость заказать вам немного пунша.
Ред нервно сглотнула.
-Да уж… — сказала она, — действительно, пунш… — она посмотрела на свой стакан.
-Он не отравлен. Я проверял его…
-А вот и мы! – к общей давке пробивались земная пони и единорог. Последний был очень стар, и пони приходилось поддерживать его, чтобы он не упал.
-Мориатти? Хвонг? Вот так новость! – обрадовался Гиппо Мэй.
-Я получил билеты от своего хорошего друга. И второй для миссис Хвонг, — скрипучим голосом заметил доктор Мориатти. Хвонг довольно закивала. В отличие от Ред, она оделась более заметно – фиолетовое платье с блестками и опущенными вниз кружевами вкупе с новой прической делали её заметной – к резкому неудовольствию среди кентерлотских матрон моды.
Ред Кросс радостно смотрела за своими новыми друзьями.
-До спектакля еще двадцать минут, давайте что-нибудь закажем!
-Пунш всю ночь бесплатно! – воскликнул Гиппо.
-Я больше не пью пунш! – воскликнула Хвонг, — нет уж, увольте!
-Я… пожалуй, тоже, — смущенно протянула Ред Кросс.
Мориатти и Гиппо Мэй демонстративно переглянулись.
-Чего это с ними?
-Кажется, я догадался, — мрачно заметил Гиппо, — Броксо.
Мориатти понимающе закивал. И почему-то усмехнулся, показывая копытом в небо.
-Эй, вы только гляньте!
Доктор Кросс чуть не потеряла дар речи. Дерпи Хувс, здоровая и очень веселая, медленно и аккуратно пролетала мимо галдящих и столпившихся на лужайке пони. Не менее аккуратно она несла с собой огромный, просто здоровенный поднос с маффинами.
Мориатти расхохотался и помахал ей копытцем. Дерпи помахала ему, на миг утратив контроль за столь ценным подносом. Несколько маффинов свалились на рогатые головы благородных кентерлотцев. Послышался недовольный ропот.
Хвонг вскрикнула. Маффин, управляемый магией молодого единорога с синим окрасом (кажется, лимонная начинка испортила ему вышитый камзол), полетел со всей силы в несчастную Дерпи, окончательно лишив её возможности управлять полётом. Поднос упал вместе с ней. Маффины посыпались на траву.
Мориатти нахмурился.
-Миссис Кросс, вы кажется, не хотели пить? Вы не против, я украду у вас немного пунша?
Ред кивнула. Магия доктора Мориатти повесила бокал с пуншем прямо над головой недовольного единорога. И опрокинула его содержимое прямо на его голову.
Послышался смешок. Земные пони посчитали такую выходку очень даже забавной. А вот доктор Гиппо Мэй, не отрываясь, следил за Дерпи, которая уже поднималась, отряхиваясь от травы и листьев. Она отошла, и вскоре вернулась, неспешно подходя к единорогу. Она, на удивление многим, несла в зубах белое полотенце.
Особенно удивлен был тот самый единорог – но не от выходки старого Мориатти. Когда Дерпи с грустной улыбкой подошла к нему и помогала вытереть камзол, от смущения и чувства вины он и сам позабыл, что она еще больше размазывает джем. Без всяких лишних слов он помог ей собрать все маффины в поднос, и ничего не сказал, когда она улетела. Он был не меньше остальных ошеломлен случившимся, и только глядел ей вслед, задумчиво постукивая копытом.
Доктор Мэй облегченно вздохнул.
-Знаете, доктор Кросс… — у него давно вертелось это на языке, — а ведь в памяти Дерпи остались только маффины. И кьютимарка. Какое темное должно быть детство у неё! Может, это правильно, что со «смертью» Эксайла они пропали. Не правда ли?
Но так было бы правильно завершить эту историю. Она же казалась автору незаконченной по одной простой причине: я же знаю, как сделать это ПРАВИЛЬНО. По крайней мере, я надеюсь, что скромный суд историй Эквестрии меня рассудит. Так что доктор Гиппо Мэй не сказал этого, он просто обмозговал всю ситуацию, после чего присоединился к радостным овациям, предшествующих первому акту «Прощания друзей».
Дерпи вернулась к себе домой. Дело не было завершено. Остался последний штрих.
Сначала она открыла шкаф. Долго роясь в груде из разбросанных по нему вещей, она нашла то, что ей было нужно – её почтовую сумку, с которой она всегда разносила письма и посылки. В ней было пусто. Только помятый корешок от небольшого черного конверта. Адресат был проставлен в соответствии со всеми правилами и нормами – «Понивилль, клиника. Доктору Ред Кросс».
Дерпи Хувс вытащила из этой же груды свою почтовую кепку. Взвалив на правый бок сумку, она примерилась… и так же неуверенно полетела прочь из дома, сбросив весь поднос с маффинами прямо в сумку, поверх письма.
В темноте её никто не видел. Дерпи парила над ночным Понивиллем, наслаждаясь свободой. Но кого-то не хватало в этой кромешной тьме. Того, кто даровал ей жизнь. Она уже не помнила этого. Она не помнила, кто такой Эксайл, и какую роль он сыграл в её тяжелой жизни. Но само ощущение полёта, этот ветер, трепетавший в крыльях, её небеса… это пробуждало другие воспоминания – светлые, нежные, полные любви к каждому в этом славном мире.
Но отправив посылку адресату, она не полетела домой. Она устремилась далеко-далеко, в Клаудсдейл. Она не знала, что так интуитивно зовёт её туда. Она не знала дороги, но крылья вели её туда, и чутьё на ветер её не подвело. Маффины создавали противовес, ей было несколько тяжело таскать их за собой. Но она была непреклонна, и упрямо летела.
Только не в Клаудсдейл. Она спустилась ниже. Мрак и тьма расступались перед ней, обнажая холодные мраморные плиты главного кладбища пегасов. Вряд ли в чистых небесах городской черты можно увидеть такую обратную сторону. Да и один мудрый пегас заметил, что в любом случае, в конце жизненного цикла любого пони, с крыльями или без, его ожидает земля.
Здесь нет надписей. Здесь никто не поставит имя несчастному пегасу, который сложил свои крылья здесь. Но верный друг и товарищ, который вдруг потеряется, желая оплакать его, вспомнит памятник по той кьютимарке, дарованной усопшему высшими силами Эквестрии – может даже, куда более древними, чем принцессы Селестия с Луной, вместе взятые.
Для Дерпи это был хороший вариант. Она примерно понимала, куда ей следует идти. Но её так долго не было здесь.
Так… старое дерево… три шага. Ограда. Еще четыре шага направо, пробежаться по ступенькам вверх, развернуться направо… — Дерпи соображала медленно, но неуклонно следовала маршруту, считая его верным. О том, что за столь долгое время он мог измениться, она, конечно, не думала.
Наконец она нашла другое дерево – большой столетний дуб. Это здесь. Обойдя его со стороны, Дерпи наконец выбралась туда, куда ей было нужно.
Это была высота, с которой были видны озёра и поля под Клаудсдейлом. Луна отражалась над темными водами. Вокруг стояла тишина, нарушаемая легкими всплесками – наверное, шалят лягушки. А на возвышенности стоял небольшой гранитный памятник из черной крошки. Маленькая земляная насыпь, старые и осыпавшиеся цветы в вазочке… всё заросло бурьяном и дикой травяной осокой. Дерпи не знала, что эту могилу уже целый год как никто не убирал. И некому было её навестить.
Серая пегаска развернула сумку. Маффины, еще теплые, лежали перед ней – она постелила под них то самое белое полотенце, которым утерла самомнительность одному единорогу. Многие были раздавлены, когда она их уронила у театра. Осталось всего четыре. На каком-то маффине сползла начинка. Это ведь не страшно… совсем не страшно. Аккуратно разделив их, Дерпи оставила половину себе, а вторую пододвинула к могилке. Её глаза смотрели на памятник, на котором тускло мерцала выбитая из оникса скрипка.
-Привет, Вайолин.
Так она стояла перед могилой до самого рассвета. С первыми солнечными бликами она улетела, пообещав вернуться и помочь с уборкой. На могиле лежали три аккуратных, нетронутых маффина.
А раз улетела Дерпи, то и нам не стоит здесь задерживаться. Рассвет уже близок. Не заставляйте своих родителей ждать.
Конец.