П.Д. Пай: Замкнутый круг.
V. Самый опасный пони
Надеюсь, что ошибка с руками не повторится. Ну да ладно. Вся суть в том, что история продолжается. Лучшего описания я дать не смогу. Да и незачем.
-Санитар, да вы что, белены объелись? Где пациентка?!
-Я… я… я не знаю, где она!
-Она не может просто так взять и исчезнуть! Здесь же только одна дверь, и она была заперта! И между прочим, мы её снаружи не зря закрываем…
Пинки Пай прислушивалась к постепенно удаляющимся голосам. В вентиляционной шахте было очень узко, и сложно было бы развернуться и проползти обратно. Таким образом, она ползла дальше, стараясь создавать как можно меньше шума.
Коридоры, которые она иногда видела через отдельные решетки, были пусты. Все санитары куда-то запропастились – наверное, сейчас вечер, и по многим палатам давно объявлен отбой. Иногда она видела и пациентов – несчастные, осунувшиеся старые жеребцы. Кто-то спал, бредя во сне, а кто-то упорно не желал ложиться, читая залежалую книжку перед сном.
-Это что, новая книга про Дэринг Ду? – спросила Пинки у одного единорога. Он отвлекся от книги. Посмотрел налево. Потом направо. И, набрав побольше воздуха, завопил что есть силы:
-Сестра, эти голоса меня преследуют!!!
Пинки поползла дальше.
Сложно сказать, сколько времени она слепо бродила по узкому коридору шахты. Он казался ей нескончаемым. Однако, злодейка-судьба (которая явно руководила строительными работами в этой клинике) распорядилась иначе. Нечаянно наступив на плохо приделанную решетку, та не выдержала напора копыт, и Пинки оказалась в маленькой белой комнатке без окон.
Вот только комната была непростая. Пинки понимала, что за огромной железной дверью, наглухо запертой на несколько замков, что-то находится. Об этом свидетельствовало и окошко, закрытое на металлический засов, а также небольшой переговорный микрофон на столике.
Пинки задумчиво нажала на красную кнопку микрофона.
-Эй? Здесь кто-нибудь есть?
Молчание. Пинки отодвинула засов.
В дальнем углу сидел земной пони черной масти. За его длинной неровной прической не было видно глаз. Этому же и способствовала его длинные усы и борода, которые только приумножали его приблизительный возраст. Он, судя по всему, в чем-то провинился, раз уж сидел в смирительной рубашке. Его метка – молоток и пила, никак не уживались с его внешним видом. Впрочем, это не проблемы больницы, это проблемы больных.
-Привет, — сказала она ему.
Пони поднял глаза. Взгляд его, полный удивления, окинул зарешеченное окно. Рубашка не позволяла ему слишком сильно двигаться, но он с усилием подполз к нему.
-Здравствуй, золотце. Ты – Пинки Пай, — сказал он, оглядываясь, — но что ты здесь делаешь?
-Я болею, — ответила она. Этот пони уж слишком странно смотрел на неё.
-Я не раз видел тебя в городе. Ты устраивала вечеринки. Там было весело.
-Тебе понравилось, да? – воспрянула она духом. Вечером её должны были сопроводить выдачу таблеток. А поскольку принять их она не успела, то в её душе вновь поселилась целая буря разнообразных эмоций. По большей части грустных, но слова этого пони вновь напомнили ей о радости и веселье.
-Конечно. Много сладостей. Жалко только, что я сейчас здесь, — заметил незнакомец. Его голос не выражал никаких эмоций, и теперь Пинки беспокоило это не на шутку.
-Странно, что ты сбежала, Пинки. Многие врачи получили приказ не спускать с тебя глаз.
-Но почему? Если я болею, то…
-Пинки, ты не просто болела. Будучи на свободе, ты… что-то совершила. Что-то очень нехорошее. Ты никогда не думала, почему твои подруги тебя не навещают?
-Я… я обидела их? – Пинки сразу же поникла, — я не знала. Я… я не помню. А почему они не хотят меня видеть?
-Ты не знаешь. Хм… как странно, — призадумался пони, — я тоже не смогу тебе на это ответить. Я знаю только из одного разговора, что все Элементы Гармонии давным-давно разошлись.
Для Пинки это был тяжелый удар. Слезы брызнули с её глаз.
-Прости, — сухо ответил он, — эти таблетки не дают мне проявить свои эмоции. Хотя, думаю, я вряд ли утешил бы тебя. Да и приобнять не смогу.
-Но почему? – спросила она, — за что же так? У Эпплблум завтра день рождения, а они… они бросили меня здесь? Им не нравятся мои вечеринки?
-Нет, не думаю. Семья Эпплов? Говорят, что они покинули ферму. Вот только я не слышал ни про какую Эпплблум.
-Это сестра моей подруги, Эпплджек.
Пони промолчал.
-Как странно, — наконец сказал он, отвернувшись от решетки, — видимо, ты просидела здесь гораздо больше, чем я думал. Я здесь целый месяц нахожусь, но уже знаю, что ты появилась гораздо раньше…
-Не может быть! – вырвалось у Пинки.
-Гораздо раньше, — подвел итог пони, — может даже, несколько месяцев тому назад.
-Но может, ты вспомнишь, что там произошло? – с надеждой спросила она.
Пони прикрыл свои веки и вздохнул. В смирительной рубашке он производил какие-то странные телодвижения. Пинки вздрогнула. Спустя несколько минут он смог освободиться. Длинные белые рукава безвольно обмякли, убравшись от его копыт.
-Мнда, крепятся просто ужасно, — сказал он. И тут же обратился к Пинки: — золотце, я правда не знаю, что там случилось. Многое я слышал из сплетен медсестер, что-то иногда рассказывал санитарам заведующий клиникой… он любит навещать меня, следить за тем, как я мучаюсь под ударами его электрических машин…
-Он убьёт меня, — задрожала она.
-Да нет, что ты. Он же врач, он не может убить, — мерно ответил он, — покалечить по неосторожности – это да. Но он очень хороший доктор, за ним промашек не было. Так что не бойся. Да и ток, он… успокаивает. Под его мощью пропадают все твои плохие эмоции. И хорошие. Всё исчезает, ты чувствуешь только боль, и всё.
-Это… это ужасно. Он пытает несчастных.
-Ты видишь тут несчастных? А если и так, то почему они не хотят вырваться отсюда? – отпарировал он, — они не несчастны здесь, они не хотят свободы. Свобода их тоже не хочет, кстати. И другим пони они тоже не нужны.
-Но я же кому-то нужна, — сказала Пинки, шмыгнув носом, — и я хочу на свободу.
Пони прямо посмотрел на неё. Теперь на его мордочке появилось настоящее удивление.
-Это… это правда, — спросил он. И тут же начал обдумывать это вслух, — точно, так и есть. Свобода для тебя – это большее, чем стены больницы, ты абсолютно нормальна. Да, ты права, Пинки, — сказал он ей, — тебе нечего здесь делать. Я помогу тебе. Заходи сюда.
Пинки подошла к двери.
-Так… поверни ручку на три оборота. Сдвинь подпорку… осторожно, она тяжелая. Так, да… щелчок! Готово! Теперь потяни на себя.
Пинки схватилась зубами за металлическую ручку и со всех сил потянула тяжелую обитую металлом дверь на себя. И чуть не вскрикнула, потому что пони стоял прямо перед ней, глаза в глаза, лоб в лоб.
-Спасибо, Пинки, — сказал он ей.
-Как тебя зовут?
-Ну, вообще-то я – Коффин. Зови мне так.
-Хорошо, Коффин, — сказала она, и тут же спросила — а что значит твоя кьютимарка?
-Я мастер на все копыта, — просто заметил он, — раньше меня часто звали по городу – помочь чем-нибудь. Между прочим, ты меня однажды видела – я чинил санузел в магазине Кейков.
Пинки вошла в его палату. Ничего особенного. Даже стула и кровати не было, только мягкие стены и пол.
-Помоги-ка мне, — Коффин схватился копытами за дверь. Пинки последовала его примеру, и так они закрыли дверь обратно. Щелкнул замок.
-Вот и хорошо, но… мы всё еще внутри, — непонимающе сказала Пинки
-Не совсем, — ответил он, — у меня есть небольшой ход здесь. Иди за мной.
Коффин хорошенько примерился и, подпрыгнув, разорвал поролон на куски, скрывшись в темноте. Пинки, зажмурившись, последовала за ним. Яма была неглубокой, но достаточно просторной, чтобы они вдвоем, в кромешной темноте ползли под стенами больницы.
Примерно в это же время доктор Кросс стучалась в двери небольшого домика на отшибе города. Река, через которую был перекинут мостик, отражала лунный свет. Где-то на вдалеке лениво квакали лягушки. Огромное количество скворечников и других домиков для птиц (явно сделанных от всего сердца) поражало воображение.
Двери ей открыла желтая пегаска, с длинными розовыми волосами и аккуратно зачесанной гривой. Она казалась очень напуганной, постоянно встревоженной, и чего-то побаивалась, глядя на доктора.
-Добрый вечер. Ты… Флаттершай, да?