П.Д. Пай: Замкнутый круг.
IX. Особенности интерьера
Подробности долгой-предолгой ночи в кондитерской Кейков.
-Ой!
Произнеся Пинки-клятву, розовая пони так сильно хлопнула себя копытцем по глазу, что чуть не вышибла его.
-Ой… ой, больно-то как… — через смех и слезы сказала она. Оба глаза страшно слезились, и проморгав несколько секунд, почувствовала, что кто-то вытирает её слезы.
Наконец, когда её глаз перестал болеть, она увидела себя. Ну, Эпплблум вот увидела вторую Пинки. Серую пони, с длинной прической. Маленькая пони была просто удивлена от такого странного появления утренней гостьи. Она просто неуверенно выглянула в сарай, а затем подошла к ней, протянув салфеточку и помогая ей вытереть глаза..
-Блинки!!! – вскрикнула она. В этот же миг любимая сестра была чуть ли не задушена в крепких объятиях. Пинки повисла на ней, чего её сестра ну никак не ожидала.
-Блинки, как ты тут оказалась?! Ты бы хоть предупредила! Эпплблум! – представила она свою сестру, — это моя сестричка, Блинки.
-Я догадалась, — заметила маленькая кобылка.
-Тише, тише… задушишь, — голос у этой пони был очень тихим. Но она улыбалась самой нежной улыбкой, одаряя ей свою сестру.
-Я вспомнила, — прошептала Пинки Пай. Метнув свою взгляд в сторону Блинки, которая сидела рядом с жеребятами.
-Да, Пинки. Мне очень жаль, — ответила она. Её голос звучал очень холодно и отстраненно. Маленькие жеребята играли с игрушками, не обращая на них внимания.
-Но зачем?
-Моё призвание. Знаешь, оно как твоё. Я очень хотела устраивать такие же вечеринки, как и ты… но не получилось. Ты счастливая.
-Но как же…
-Немного розовой краски. Я же твоя сестра. Никто не заметил подмены.
Всё рухнуло в душе у Пинки Пай. Сложно осознавать тот факт, что твоя сестра, которую ты так любила всем сердцем, совершила такое. Более того, пойти на убийство – это что-то такое, что совершенно не связывалось с общей концепцией мирного и веселого Понивилля.
Куда пропало всё веселье? Доктор Кросс, санитары, безумные пони в палатах, Коффин…
-Теперь прости меня. Я должна завершить начатое.
-Нет, Блинки! Ты не должна…
-У меня что, выбор есть? – холодно отпарировала Блинки, — это выше, чем просто призвание. В твоей душе всегда горел огонь. Когда я увидела твою вечеринку, я была просто вне себя от счастья. И наши папа с мамой видели это. И Инки… Я… я правда хотела бы получить такую же. Но огонь в моей душе не горит. Только эта отметина.
-Но зато потом мы вместе сходим куда-нибудь. Ты же не против? – добавила она, хмуро улыбнувшись. Она перестала что-либо говорить, и взяла в зубы небольшую керосиновую лампу, что стояла рядом с ними, на полу.
Теперь к Пинки Пай вернулась её решимость.
-Я не позволю, — сказала она.
-Нет, Пинки. Просто уходи.
-Ты не тронешь их, — розовая пони грозно стояла перед своей сестрой, готовясь принять удар на себя. Блинки стояла перед ней, но она… не могла.
-Я не могу тебя ударить. Ты же моя сестра.
-А ты – моя. Я не хочу убивать тебя. Мы просто уйдем и всё подготовим…
-А если бы я не была твоей сестрой? Ты бы сделала со мной то же самое?
Блинки, подхватывая малышей и взваливая их на свою спину, обернулась:
-Не знаю. А теперь спустись вниз и не смотри на это. Скоро всё закончится.
Дверь, где некогда располагались колыбельная малышей Кейков, а также бывшая комната Пинки, закрылась. В кромешной тишине щелкнул замок.
-Нет! – крикнула Пинки. Смелость вновь вернулась к ней. Забарабанив в запертую дверь, она пыталась сломать её ударами. Куда там! Она держалась очень крепко. Молодой пони её было не выбить.
-Нет! Блинки! Прошу тебя, не делай этого! Не делай, пожалуйста!
Пинки Пай плакала, прислонившись к двери. Всё было кончено.
-А ну-ка посторонитесь! – вдруг услышала она голоса на первом этаже. Выбежав посмотреть, что там творится, она увидела доктора Кросс. Пегаска ворвалась внутрь. Теперь её облик был поистине страшен. Расправленные поверх пальто крылья, полный решимости взгляд и необычайная скорость, с которой она рванула в сторону лежащей фиолетовой пони. Её сопровождали суровые пегасы крепкого телосложения. Их золотые шлемы указывали на принадлежность к Солнечной гвардии. Вслед за ними выбежали и медсестры с заведующим. Последний был очень тихим и понуро наблюдал за тем, как доктор Кросс ощупывает пульс Берри.
-Берри Пунш, значит. Живая, — вздохнула доктор Кросс, — Пинки! Где малыши?!
-Они на втором этаже! – крикнула она.
-Ну что, шлемофоны, ломайте дверь! – скомандовала доктор. Стражники галопом пересекли лестничный пролет и оказались у двери, оттеснив Пинки Пай.
Один из жеребцов хорошенько примерился, и всем телом обрушился на дверь. Та затрещала, но выдержала. Стражник крякнул, и снова набрал ускорения и сил для удара.
-И еще раз! Давайте быстрее, время не ждет! – доктор Кросс подбежала вслед за ними, оставив Берри Пунш на попечение медсестер. За ней следовал красный пони в белом халате – заведующий клиникой. Пинки в испуге от него отступила.
Следующий удар оказался решающим. Дверь рухнула с петель. Поднялся ворох пыли.
Первой, как ни странно, ворвалась доктор Кросс. За ней вышла Пинки.
В детской комнате было темно. Малыши Кейков сидели на холодном полу и играли со своими игрушками. А рядом с ними сидел земной пони черного окраса, с молотом и пилой на боках.
-Коффин?! – удивленно воскликнула Пинки. Заведующий больницей тоже шагнул вперед и увидел, что его самый опасный пациент сидит рядом с двумя жеребятами.
-Ты! – только и выдохнул он.
-Привет, Пинки. Твои малыши тут, в безопасности. Я решил приглядеть за ними, — сказал он своим привычным меланхолически настроенным голосом. Это было очень тревожно, потому что халат пациента выглядел на нем как минимум зловеще.
-Где Блинки?
-Дерр Кросс, позвольте вам его представить, — в разговор встрял заведующий больницей, — Охра Коффин. Больше известен как «Строитель».
-Филлидельфийский маньяк. Читала о нем, — строго произнесла Кросс, — только что он здесь делает?
-Он помогал мне сбежать, — Пинки Пай подошла поближе к нему. Паунд и Пампкин были целы и невредимы, и теперь тянули свои копытца к ней.
-А где Блинки?
-Мы с ней разминулись. Очень грустная особа. Она что-то нехорошее замышляла с огнем, а ей не разрешил и забрал детей себе. Знаете ли, огонь – это не игрушки.
-Вот так дела, — заметил заведующий.
-Да, послушай, Пинки. Твоя комната совершенно запустела за долгое время. Я там сделал маленькую перестановочку. И повесил тебе новую люстру. Можешь посмотреть.
Заметив реакцию мордочки заведующего, доктор Кросс нервно сглотнула. Что-то было здесь не так.
-Я посмотрю, — сказала она, подойдя к двери в комнату Пинки Пай. Осторожно открыв её, пытаясь унять стучащее в груди сердце, она заглянула внутрь.
Внутри было еще темнее, чем в спальне детей. Видимо, эту комнату давно не приводили в порядок. Здесь было очень пусто и холодно. Видно, многие вещи здесь не трогались со времен отправления Пинки в больницу Понивилля.
Но во тьме, освещаемой одинокой луной, висел прощальный подарок от Коффина.
Доктор Кросс не решилась зажигать свет. Всё было ясно и без этого. Она отвернула свою мордочку и отступила назад. Ей было дурно. Присев рядом с Коффином, она внимательно осматривала его абсолютно невозмутимую физиономию.
-Рассказать вам, как я получил свою кьютимарку? – предложил он. Не дождавшись ответа, он продолжил: — когда-то я любил наблюдать, как мой папа пилит доски на лесопилке. Он много работал, приходил к полуночи, и с мамой не очень хорошо обходился. Но дело не в нем. Он рано от нас ушел, и я его не хорошо очень помню. В общем, я всегда мечтал о том, как все эти безликие доски превратятся в полезные и нужные каждому пони вещи. И я шел долго к своей мечте. Сделал маме целую кучу полезных вещей. Стол, стулья, полки… всё из дерева.
Кросс молча слушала его. Пока санитары уводили рыдающую Пинки Пай, обнимавшую уже холодное тело сестры. Пока стражники снимали тело Блинки из комнаты, а медсестры шумно обсуждали произошедшее, они вместе сидели и ждали, пока придет очередь Коффина. Его тоже скоро вернут обратно в клинику, а пока он мог выкроить минутку для столь важной для него истории.
-А потом мама очень много болела. Жаль, конечно, но все же болеют, правда? В общем, однажды я возвращался из школы, и заметил, что она лежит и никак не может подняться. В общем, она… умерла. Жалко её. Она очень любила меня. В общем, я просто должен был – нет, просто обязан был сделать для неё самое лучшее пристанище после жизни. И спустя десять часов я сделал для неё самый красивый гроб из лучшего дерева. Это правда. На кладбище даже местный гробовщик предложил мне хорошие деньги, чтобы я сделал еще парочку таких.
«Ты просто талант», — сказал он. И дал мне – просто так – монетку. Золотую. Мой первый заработок, просто за то, что он нашел такого хорошего работника, как я.
Доктор Кросс ничего не ответила и на это.
-Как вы думаете, меня казнят? – неожиданно спросил он.
-Вы убили убийцу, — задумчиво произнесла она, — забавнее такого парадокса придумать что-то сложно. Да и учитывая тот факт, что вы спасли двух жеребят от страшной смерти, думаю, вас ожидает какое-то снисхождение.
-Убийцу? Неужели эта милая серая пони кого-то убила?
-Сожгла трех жеребят заживо.
Коффин нахмурился.
-Это ужасно, — сказал он, — раз уж так, то даже хорошо, что мою новую люстру сняли. Ей там не место. Пинки хорошая, ей не нужна такая плохая деталь интерьера.
-Да уж, не нужна, — задумчиво проговорила Кросс. Они вместе покинули дом. Заведующий проводил Коффина за собой. Самое интересное заключалось в том, что ему не требовался конвой. Он не был буйнопомешанным. Он не собирался сбегать. Свою посильную помощь он сделал, и теперь был готов вернуться к родным стенам больницы.
Зато в самом конце пути доктор Кросс смогла отдышаться и сказать то, что давно вертелось на её бойком язычке:
-Веселая ночка выдалась, правда?