Пони, которая никогда не смеялась
VI. From Stalliongrad With Love
И снова в тексте звучат две забавные понификации группы KYPCK — "Stalingrad" и "1917". Всем добра, комрады =)
Кросс! Когда я дописываю её прозрачные намеки на отношения с другими кобылками, я терпеливо молчу и пишу дальше. Невзирая на то, что её замечания становятся всё более и более фривольными, я терплю. И даже лишний раз посмеиваюсь, когда Кросс рассказывает мне очередную забавную историю, которая с ней произошла.
А вот сейчас я чувствую себя ревнивым минотавром, который вот-вот начнет крушить всё направо и налево. А малышка Кросс кокетливо тыкает мне в мордочку красной тряпкой и ехидно улыбается. Самое смешное состоит в том, что я даже сам не знаю, к чему тут ревновать. Вроде бы, не совсем заурядная ситуация (это в духе Кросс) с вполне нормальной концовкой. Но…
О чем это я? Ах, да.
Кросс лежала на деревянной полке, шумно вдыхая теплый воздух, которым была пропитана сауна. Легкий парок шел от камней, на которые земная пони голубоватого окраса заботливо подливала воду из ковшика. Ей было хорошо. Даже очень. Несколько раз она качала головой, стряхивая с волос влагу. Легкий пот струился по её коже. В воздухе ощутимо чувствовался легкий аромат от целительных трав. По ощущениям это можно было сравнить с трубкой Зикоры – только не было этого противного послевкусия и легкого недомогания, которое шло уже после её употребления.
-Желаете еще что-нибудь, Ред Кросс? – участливо спросила у неё земная пони.
-Что? Нет, спасибо, Лотус, всё просто шикарно.
-Рада, что вам понравилось, — засияла улыбкой молодая кобылка, — если вы не против, я вас ненадолго оставлю, мне нужно помочь вашему другу хорошенько отмыться.
-Конечно, не против, — улыбнулась ей пегаска.
Когда Лотус ушла, Ред Кросс наконец озвучила свою неловкую мысль:
-О да, Элфи бы не помешало немного любви и ласки…
Абонементы, которые ей вручила Твайлайт Спаркл, были не простыми. Они предназначались для «особенных клиентов» и включали помимо стандартных процедур (бассейн и сауна) и более изысканные. Грязевые маски, расслабляющий массаж, полировка копыт, огурчики – всё бесплатно! Кросс уже испытала на себе все возможные услуги данного заведения. Ей хорошенько намяли бока две милашки, прошлись по её копытцам пилочкой (а точнее, напильником, потому что их она несколько запустила в последнее время), измазали грязью, затем отмыли в теплой водичке небольшого бассейна, где она познакомилась с другими посетителями…
И теперь, после всех этих процедур она наслаждалась каждой минутой, проведенной в теплоте и уюте сауны. Все другие пони уже отправились отлеживаться в бассейн. К ним присоединилась и Шайнблизз. Что касается Элфи, то с ним дело обстояло несколько сложнее. Оттереть зеленую краску с его кожи было очень тяжело. Его хорошенько обмылили со всех сторон, полили скипидаром, обдали водой несчетное количество раз… в общем, на конечный результат работы двух спа-пони Кросс с интересом бы посмотрела.
Вдруг, дверь в сауну раскрылась. Кросс смущенно кашлянула, увидев у входа престарелого жеребца.
Он был серого окраса, почти как у Ред, только более темных оттенков. Его неряшливо зачесанная поседевшая грива удачно сочеталась с его усами. Да, он выглядел престарелым. Но Кросс видела в его походке, осанке и его движениях поистине богатырское здоровье, так что в своем возрасте он мог потягаться и с гвардейцами Селестии.
-Ох! Вы простите меня, гражданочка. Я не знал, что тут кто-то есть, — сказал он, переступая порог сауны, — понимаете ли, в бассейне так много народу, что и не протолкнуться. А я как раз попариться хорошенько хотел, вот и…
-Да ничего страшного, — добродушно махнула ему копытом Кросс, — располагайтесь.
Я еще могу это понять. Нет, ну правда. Кросс всегда была вежливой, слегка уступчивой, хотя скромность у неё в последнее время сходила на нет под влиянием определенного душевного состояния. Моральное разделение «Кобылки к кобылкам, жеребцы к жеребцам» никуда не исчезло, например Шайнблизз ходила мыться вместе с Ред Кросс, а после них Элфи Твитч засел в сауне на целых полчаса, болтая с какими-то жеребцами на разнообразные темы.
О чем она думала, приглашая жеребца погреться с ней наедине? Ну… вряд ли что-то предосудительное. Это был забавный, вежливый старичок, который не нашел себе места в бассейне и собирался хорошенько прогреть свои старые кости в теплоте и уюте сауны.
Старичок оказался очень общительным. Говорил он с легким акцентом (причем Кросс так и не смогла по нему понять, откуда он родом), но при этом в его голосе чувствовалась такая мощная тяга к жизни и расхлябанная веселость, несмотря на свой суровый внешний вид, что Кросс невольно оценила это. Они очень быстро разговорились. Кросс обратила внимание на его кьютимарку – серебряный серп. Он ей так особенно ничего и не сказал. Наверное, он работает в поле.
Но перед тем, как хорошенько расспросить у него о его месте проживания, и как он тут оказался, двери сауны вновь раскрылась. На пороге стояли Лотус и Алоэ.
-Дедушка Хук! – радостно воскликнули обе, подбежав к нему. Старый пони со смешком обнял обоих.
-Лотус! Алоэ! Малышки, как я рад вас видеть!
«Дедушка?» — Кросс удивилась. Вот уж никогда бы не подумала.
-Что же вы от нас прячетесь, дедушка? – улыбнулась ему Лотус.
-Даже не предупредили, что приедете, — добавила Алоэ.
-Ну простите, простите, мои юные поняши старика, — засмеялся дедушка Хук, — я и сам здесь проездом. Я сюда по пути заскочил, дай думаю проведать малышек…
-В таком случае, мы для вас подготовим массаж, и…
-Вот уж не отказался бы! – засмеялся он, — только я пока хотел бы немного попариться. Вы же не против, малышки?
Алоэ и Лотус посмотрели в сторону Ред.
-Я не против, — быстро ответила она.
-Ну, тогда хорошо… — земные пони переглянулись между собой и вышли. Ред Кросс с интересом свесилась с верхней полки. На нижней сидел дедушка Хук.
-Так вы их дедушка?
-Что? Ёптыть, конечно же нет, — рассмеялся он, — но моя внучка, Бирч Бесом, очень хорошо их знает. Они когда-то вместе учились. Но они очень милые пони, и всегда зовут меня Дедушкой.
-Ааа, — Кросс улыбнулась. И представилась: — меня, кстати Ред Кросс зовут. Я из Клаудсдейла.
-Рад познакомиться с вами, Ред Кросс! Меня зовут Рипин Хук.
-Очень приятно, — кивнула она, — кстати, а откуда вы родом?
Рипин Хук откашлялся, и с немалой долей гордости в голосе произнес:
-Сталлионград.
-Сталлионград? Никогда не слышала.
-Да ничё страшного, про нас вообще мало кто знает. И зря. Да будет вам известно, Сталлионград – гордость Эквестрии! 84 процента всей тяжелой промышленности в королевстве сосредоточены у нас! Ваши железные дороги, мосты, поезда — всё это делается у нас и пропитано кровью и потом земных пони, которые днем и ночью, не смыкая глаз, работают во славу Принцесс и нашей любимой Партии. Вечная им слава и почет!
Кросс задумчиво кивнула. Да, что-то подобное упоминалось в новостных сводках. Мельком.
-Мы живем далеко на севере. У нас свои традиции, своя символика, свои жизненные принципы, — продолжил своё повествование Хук, — конечно, нас считают дикарями и пропойцами, но это не так! Далеко не так! Настоящий сталлионградец силен, трудолюбив и всегда готов помочь – и не словом, как некоторые болтуны в Кентерлоте, а делом!
Старик говорил очень твердо. Даже в его словах видна северная закалка, которая заставила бы многих гвардейцев походить под себя от зависти.
-Наверное, у вас очень суровые нравы.
-Ну, не без этого, — справедливо заметил Рипин Хук, — каждый пони доказывает свою верность Партии и своему делу. Мы учим каждого жеребенка еще с пеленок своим жизненным принципам, а из них потом вырастают настоящие защитники и трудяги, грех жаловаться на такое.
-А вы работаете в поле? – спросила Кросс. Конечно, странно, если уж этот пони живет в таких суровых условиях, да еще и на севере, где очень сложно что-либо вырастить…
-Да ну, какое поле, — засмеялся он, — я уже на пенсии давно. Нет, я никогда не работал на поле. Дым кирпичной трубы и грохот конвейера заменили мне молоко матери.
-Так вы на заводе работали?
-Ага, на заводе! И не просто на каком-то заводе, а на Радужном Мясокомбинате №8 «Заветы Селестии»! – с гордостью произнес он.
-Вы что, еще и мясо едите? – с дрожью в голосе спросила Кросс.
-Да нет, ну какое мясо?! Сено, как и все нормальные пони, чего ж нам выделяться-то? Мы еду из радуги гоним! Кстати, я тут прихватил с собой палку радужного сервелата, очень советую! С чесночком…
Ред Кросс в ответ только восхищенно хмыкнула. Надо же, как интересен этот мир. Всегда можно встретить что-то новое. По крайней мере, откровения Рипин Хука о Сталлионграде были для неё настоящим открытием. Некоторое время Хук еще рассказывал о том, что в его родном городе все пони уважительно называют других пони «товарищами», стариков – «дедушками», а кобылок – «гражданочками». Ну, или если они более взрослого возраста, или не выглядят особенными красавицами, то у сталлионградских пони для них придумано другое название, краткое и ёмкое – «кобылы». И главное, что даже «кобылы» на такое не обижаются. Им просто некогда — в Сталлионграде есть только три праздничных дня, официально признанных выходными, и один неофициальный – так называемая «пятница», в вечер которой любой пони может расслабиться и хорошенько повеселиться в окружении друзей в так называемом «Доме Культуры», или просто посидеть дома с семьей, слушая радио. Правда, радиостанция была только одна, на которой чей-то монотонный голос вещал о последних достижениях промышленности, все остальные, признанные «нежелательными», глушились. Но сталлионградские пони не унывали. Кастрюля, ложка, пара проводов, и вуаля! – «Голос свободы» тихо-тихо, с помехами, но звучал, радуя слух уставшего после долгой работы пони.
Рипин Хук еще некоторое время рассказывал о повадках и жизни северных пони. А когда разговор как-то затих сам собой, превратившись в монолог, он взял инициативу в свои копыта:
-Слушайте, Кросс! А не кажется ли вам, что здесь несколько… холодновато?
Кросс удивленно приподняла глаза.
-Холодновато? Ну… — пегаска задумалась. В сауне поддерживалась относительно теплая температура, вот только из-за частых открываний-закрываний двери жаркий воздух мало-помалу начинал выветриваться, пропуская по её мокрому от пота телу легкий холодок. Очень неприятное ощущение, так что Кросс с удовольствием кивнула, глядя на то, как Рипин Хук примеривается к ковшику с водой.
-Да будет вам известно, гражданочка, баня – это одна из самых лучших традиций, придуманных в Сталлионграде.
-Что? Какая еще баня? – не поняла она.
-Как что? – удивился дедушка Хук, — а где ж мы по-вашему сейчас находимся?
Кросс окинула взглядом скромное деревянное убранство сауны.
-В сауне, — просто ответила она.
Рипин Хук скривился так, как будто кислый лимон проглотил:
-Ну, началось. Они еще и название испоганили, — заявил он.
-Кто такие «они»?
-Ну как кто? Единороги! Слюнтяи. Интеллигенция проклятая. Ну, я уж всякого наслышался. Залы называют парадными, бордюры — поребриками… но чтобы простую сталлионградскую баню назвать сауной – ну, это уже ни в какие ворота не лезет…
-Баня, сауна… в смысле, какая разница? – Кросс недоумевала, к чему клонит старый пони.
-Как какая? Вы что, никогда не парились в сталлиоградской бане?
Кросс покачала головой. Старик вздохнул.
-Такое недоразумение нужно немедленно исправить, — он приоткрыл дверь и крикнул: — Лотус! Алоэ!
Земные пони пулей примчались по его зову.
-Да, дедушка Хук?
-Будьте так добры, принесите сюда мою сумку. Она возле входа лежит. Красная такая, на ней еще значок есть…
-Хорошо! – обе пони так же быстро исчезли. И через несколько секунд появились снова. У Кросс даже в глазах зарябило от той скорости, с которой они выполнили просьбу старого пони. Это что, магия?
-Спасибо, малышки, — взял он свою старую потертую сумку в зубы и закрыл за ними дверь.
Порывшись в своей сумке, Рипин Хук вытащил из неё панамку. Ловким движением он бросил её прямо на голову Кросс.
-Так надо, — просто сказал он, нахлобучив на свою голову диковинный головной убор, какого Кросс никогда раньше не видела. Он был похож на треугольный колпак волшебника, только более грубый, потертый и с красной звездочкой посередине.
-Какая странная шапка, — удивилась пегаска в панамке.
-В Сталлионграде её называют «буденовкой», — весело произнес пони, — между прочим, головной убор наших славных гвардейцев!
-Гвардейцев? Типа, как у Селестии, да? – Кросс никогда бы не подумала, что стражник сможет надеть вместо золотого шлема такой странный головной убор. Да и вроде как шлем должен прикрывать удары по голове, а какой толк в шапке, которая даже от падения тяжелого предмета не спасёт…
-Ну, вроде того. Это гордость нашей медвежьей кавалерии!
-А, ну понятно, — Кросс не стала уточнять о таком загадочном виде войск Эквестрии. И очень не хотела бы с ним повстречаться.
-Вся суть настоящей бани заключается в том, — Рипин Хук вытащил несколько дубовых веников, — чтобы закалить пони. Тому, кто проходит через настоящую сталлионградскую баню, холод и жара не страшны.
-А венички зачем? Подметать будем? – улыбнулась Кросс.
-У нас в Сталлионграде обычно используют березовые веники. Но таскать их с собой я не стал. Сделал парочку дубовых по дороге. Они даже полезнее, для сердца.
-Вы так и не ответили на мой вопрос, — сказала ему Ред, — для чего эти веники?
Рипин Хук залихватски ей подмигнул. И в этот момент он словно скинул перед пегаской свои старые годы. Нет, всё-таки это так забавно – того и гляди, пойдет и приударит за молоденькими кобылками.
-Эти веники не для того, чтобы подметать. Они для того, чтобы я мог хорошенько тебя отхлестать.
Кросс густо покраснела. Сейчас, когда температура в сауне была относительно нормальной, это было особенно заметно.
-Ну… — она неловко потупила глазки, — если уж это традиция Сталлионграда…
-Да уж, уважь старичка, — усмехнулся дедушка Хук. Кросс заулыбалась, только представив, как ей придется рассказывать об этом мне, её биографу и особенному пони.
Это была месть? Пожалуйста, лишь бы это была месть. Хотя я не знаю, за что. Я не особенно препятствовал тем приключениям, которые свалились на её круп.
-Ну, если уж это такая традиция… — и она игриво посмотрела на старика, — конечно, меня раньше никто не шлёпал. Но если такая традиция, то я не против. Давай уже, отхлестай меня хорошенько своим веничком... дедуля.
-Это я-то дедуля? Ну, держись! – Рипин взял в зубы ковшик и подставил его под кран. Заполнив его кипятком до краёв, он очень аккуратно подошел к камням в печи…
И как жахнет! Да по полной! Не то, что пара капелек, которые спа-пони подливают на камушки, чтобы поддерживать температуру. Кросс через несколько секунд почувствовала, как почти нестерпимый жар охватывает её тело.
-Ничего себе, — воскликнула она, стараясь набрать побольше воздуха. На верхней скамье ей лежалось тяжело, что и заметил суровый сталлионградский понь.
-Ну ничего-ничего! – засмеялся он, — это только первый заход. У нас после него никто вниз и не думает спрыгивать!
-А венички?! Венички! Я хочу веничком попариться!
-Только после третьего! Посиди пока, расслабься... Посмотри, как по тебе пот стекает. Представь себе, что это из тебя всё плохое выходит. Главное для пони – это хорошенько пропотеть.
-Легко сказать, — простонала она, чувствуя, что даже панамка на её голове начинает раскаляться, как сковородка на быстром огне. Пот лился с неё, как из водопада. Только сейчас она заметила, как много на её белоснежной коже осталось грязи. И вся эта грязь теперь капала с неё вместе с потом, заставляя её потряхивать головой, снова и снова, лишь бы всё это как можно скорее откапало и не заливало ей глаза.
За первым заходом пошел второй. Тут Рипин Хук прикинул, что эквестрийские пони еще не готовы ощутить всю мощь и угар настоящей бани – а точнее, третьего захода, который вместе с вредными бактериями способен убить и их носителя. И он смилостивился над несчастной Кросс, которая была явно не в себе от той сумасшедшей жары, которая стояла по всей сауне.
-Да что ж вы все такие неженки-то… — усмехнулся он, обмакивая веник в воду – на этот раз он решил к кипятку добавить немного холодной воды, чтобы окончательно не добить прибалдевшую пегаску. Кросс и так уже свесилась с верхней полки, сплющив язык и прикрыв глаза.
Увидев веник, она так и встрепенулась.
-Ну что, готова? – крикнул он ей.
-Всегда готова, — вяло простонала она. И собрав свои силы, она закричала. Да так, что её услышал весь спа-салон.
-А ну давай! Отшлёпай меня хорошенько, ненасытный пони! О да! Да! ДА!!!
Спа-салон слышал всё. Право слово, выйди Кросс чуть пораньше, она бы с интересом понаблюдала за реакцией посетителей. Какая-то пони, которая лежала рядом с малышкой Шайни в бассейне, прикрыла ей копытцами уши, чтобы маленькая кобылка этого не слышала. Остальные кобылки слушали это молча, и с краской по всему лицу. Жеребцы отвлеклись от своих привычных процедур и с раскрытыми ртами вслушивались в крики пегаски, которым вторил свист веника. Каждый удар отзывался шорохом сухих листьев. А две молоденькие спа-кобылки, Лотус и Алоэ, стояли друг возле дружки в знакомой позе – глаза прикрыты, улыбки до ушей, как будто ничего не происходит, тем самым подогревая в посетителях нехорошие подозрения.
-Даже не хочу знать, что там происходит, — с донельзя пораженным видом произнесла светло-бордовая пони, продолжая держать копытца на ушах Шайнблизз. Её супруг-единорог, который лежал совсем рядом, на массажной койке, сдержанно кивнул и только фыркнул в ответ.
Всё бы ничего, пока из сауны – а точнее, парилки – не донесся еще и голос дедушки Хука. Старый пони… как бы это объяснить… пел. А точнее, орал на всю парилку какой-то очень странный куплет. Конечно, его голос нельзя назвать мелодичным или красивым. Он был хриплым, с сильным акцентом, часто коверкая слова. Но Кросс знала точно – пони проревел эти строчки от всей своей широкой сталлионградской души.
Сталлионград!
Сильная страна!
Старая мечта…
Каждый – враг!
Ночью нам не спать,
Но странная тоска…
Спустя пять-десять минут (сколько вообще могла вытерпеть Кросс), перед изумленными пони дверь сауны раскрылась. Из неё повалили клубы дыма. А на пороге стояла она.
«Вот он какой – настоящий, красный, суровый сталлионградский пегас», — с гордостью сказал бы дедушка Хук. Потому что Ред и правда заметно… преобразилась. Её кожа приобрела цвет флага его родного города. Она вся была красной, и к её телу прилипло огромное множество дубовых листочков.
И вдруг пегаска подняла крылья и воспарила над бассейном. Панамка свалилась с её головы. Кросс резко убрала крылья и с криком “Пегасья бомбочка!” – свалилась в бассейн, окатив всех кобылок водой. Шайнблизз чуть не пошла ко дну. Многие пони запоздало вскрикнули и пытались отойти, прежде чем на них свалилась красная угроза.
-Моя прическа! – закричала какая-то пони.
Кросс вынырнула, крепко обняв Шайнблизз. И к ужасу тех пони, которые еще не оправились после первого удара, к бомбардировке присоединился Элфи Твитч.
В этот же момент из-за двери, которая всё еще прибывала в клубах дыма, высунулась темно-серая мордочка Рипин Хука.
-Вот это я понимаю, — и с этими словами он зубами потянул за дверную ручку, оставшись наедине с паром, вениками и поистине драконовской температурой.
До ушей всех пони донеслось еле слышное шкворчание печных камней.
Ред Кросс заботливо вытирала волосы Шайнблизз белым полотенцем. Вскоре к ним присоединился Элфи Твитч – чистый, отполированный до блеска понь сверкал, как новогодняя ёлка. И к слову о ёлках – спа-пони ему, как особенному клиенту, повесили на шею маленькую ароматическую розовую ёлочку.
-Ух ты, — Кросс усмехнулась. Растерев хорошенько Шайнблизз, она взялась за расческу, и привела её прическу в относительный порядок. Шайнблизз посмотрелась в зеркало.
-Даже лучше вышло. Спасибо, — сказала она.
-Да всегда пожалуйста, — улыбнулась ей Ред. Она в этот момент ожидала от неё хоть какого-то намека на ответную реакцию…
Но нет. Дверь распахнулась, и на пороге появился Рипин Хук.
-В здоровом пони – здоровый дух! – бодро произнес он, хорошенько отряхнувшись, — ну что, Кросс, как вам такая баня? Хорошо ж вас припечатало, я так скажу… но вы держались очень даже хорошо. Даже слишком. Как настоящая сталлионградская кобылка!
-Это было что-то. С чем-то, — они обменялись дружеским ударом копыт, — может, еще увидимся, повторим…
Только попробуй.
-Может быть, как знать, — усмехнулся старый пони, — кстати. Я могу на минутку поговорить с этой юной красавицей?
-Да не вопрос. Если только она не против. Шайни?
Шайнблизз кивнула. Ред отряхнулась и со словами «Мы тебя ждем на улице», вышла из спа-салона вместе с Элфи.
-Так значит, ты та самая пони, о которой мне рассказала твоя подруга.
-Ну да, — просто кивнула она. А потом вдруг спросила: — а что она обо мне рассказывала?
-Ну, очень много хорошего, — усмехнулся ей дедушка Хук, — правда, она еще и рассказала о том, что ты никогда не улыбаешься.
Шайнблизз посмотрела на старого пони. Конечно, первое впечатление о нем было очень даже интересное: чужестранец из города, который находился далеко от Эквестрии, старый суровый пони, у которого вся жизнь проходила за печными трубами. Но у него было доброе сердце. У всех тех пони, и даже у Зикоры, с которой она встречалась в Вечнодиком лесу – маленькая кобылка видела в них только добро и желание помочь. И, что самое приятное, она очень хотела принять их помощь. Хотя и не понимала, в чем же она заключается.
-Я… не знаю, почему, — честно сказала она, глядя ему прямо в глаза, — я хотела бы вспомнить что-нибудь хорошее, что могло бы со мной произойти… но этого нет. И никогда не было.
Престарелый пони понимающе покивал головой.
-Да… я слышал. Мне очень жаль. Но знаешь, у меня в Сталлионграде был друг. Еще со школьной скамьи. И вроде как и жил он хорошо, и всё нормально, да вот… родителей у него не было. Вообще. Отец пропал в лесу, а мамка при родах умерла. Грустил по страшному. И по жизни ему как-то не очень везло – еще когда маленьким был, работать ему приходилось без сна и отдыха, да и хворь его всякая одолевала…
Так вот о чем бишь я? А. В общем, у него тоже было мало поводов, чтоб веселиться.
-Да, мои проблемы просто ничто, по сравнению с его жизнью, — задумчиво сказала Шайнблизз.
-Ну, ты эт не ровняй, — добродушно махнул ей копытом дедушка Хук, — у него своя жизнь, у тебя своя. В обоих проблем хватает. Да и Сталлионград – не самое приятное местечко, жизнь там не сахар… в общем, знаешь что? Когда ему было грустно и одиноко, он пел. И заметь – он пел не какие-то задорные мотивчики, которые день и ночь у вас по радио крутят. Грустные он песни пел. Но от всей души.
-У нас, в Сталлионграде, вообще мало поводов для веселья, — продолжил он, — много работы, мало отдыха… всё Эквестрии отдаем. И сами отдаемся без остатка. А потому и песни грустные. Но зато нас самих это и не волнует. Мы всегда поём. И когда на работу идем, и если на войну собираемся… по жизни с песней шагаем. Вот, например, есть одна такая старая сталлионградская песня. Он часто её напевал.
Рипин Хук кашлянул и начал петь.
Все мои братья исчезли…
Пустые улицы, померкшие фонари…
Ничего не видно, не слышно,
Но вдруг вся жизнь без смысла, без цели…
Я еду в Филлидельфию
Жизнь новую там начну,
Покину свою родину,
Я всюду изгнанник… Чужой.
Никто не может знать что будет…
Со страной – да и со мной,
Куда же мы скачем?
И через годы кто помнит,
Кто прав и где обман?
Меня же не будет…
Когда он закончил, Шайнблизз понуро кивнула.
-И правда. Очень… тяжелая песня, — призналась она.
-Не спорю. Но знаешь что? Когда тебе станет так плохо, что уже невмоготу терпеть – спой. Спой про себя, спой про других пони. Спой грустную песню. Даже не пой её – прокричи, если тебе так больно на душе. И если ты действительно споёшь от всей души, ты увидишь, как тебе это поможет. С каждым куплетом боль мало-помалу, потихоньку, но проходит. Потому что в этом и есть суть всех грустных песен – они или заставляют грустить веселого пони, или облегчают душу грустному.
Шайнблизз посмотрела на Рипин Хука. Старый пони не сомневался – эта малышка понимает всё, и даже больше, чем многие взрослые пони. У неё будет еще много времени, чтобы обдумать его слова.
-Спасибо вам, дедушка Хук. Я сегодня многое поняла, — поблагодарила она старого пони. И твердой, решительной походкой, взвалив свою походную сумку с единственной книжкой, пошла туда, где ожидали её друзья. Её единственные, но верные друзья.
Примечание автора: Рипин Хук (Reaping Hook — Серп). Та же история и с его дочкой, Birch Besom (Березовый веник)