Последний урок дружбы

Часть седьмая

Селестия вступает в контакт с Дискордом. Рэрити оказывается единственной, кто может разгадать его загадку. Шестерка во главе с Селестией обследует Врата Тартара, и Твайлайт настигает чудовищное видение.

Пока группа из шестерых пони под предводительством Принцессы Селестии проделывала путь от круглого стола до хранилища Элементов Гармонии, повернув после его посещения в совершенно другом направлении, Твайлайт Спаркл шла возле своей наставительницы, не прекращая засыпать её беспокойными вопросами об успехе предстоящего им предприятия. Разрываясь между разумной потребностью полностью и во всём доверять Дневной Принцессе, и трепетом при одной только мысли о новой встрече с тем, кто недавно в буквальном смысле поставил весь Понивилль с ног на голову, единорожка то и дело повторялась в своих вопросах, всегда, однако, получая терпеливый, хотя и несколько уклончивый ответ.

Дворцовые двери распахивались перед ними и смыкались позади них молчаливыми стражниками. Когда это произошло в четырнадцатый раз, у излишне впечатлительной Рэрити стали пошаливать нервы.

– Откровенно говоря, – обратилась она к шедшей рядом Эпплджек, – вся эта процессия выглядит… жутковато. Меня не покидает ощущение… глупо, конечно, но все-таки… что мы прячемся всё глубже и глубже, надеясь что нас никто не отыщет. Словно речь идёт о сохранении строжайшей тайны!

– А ты думала, бестолковая, – ответила Эй-Джей с грубоватой простотой. – Или ты решила, что кто-нибудь из эквестрийцев не начнет паниковать, прознай он про то, что Принцессе, ну даже ради такого важного дела, придётся выпустить на свободу самого Ди…

– И-и!.. – раздался краткий, но пронзительный писк Флаттершай. – Пожалуйста, Эпплджек, – попросила она, когда подруги удивлённо обернулись на неё, – не называй его по имени лишний раз. Когда я его слышу, мне сразу становится так стыдно… Ведь это он заставил меня так ужасно вести себя по отношению к вам.

– Ты не должна ни в чём себя упрекать, дорогая, – сказала белая единорожка. – Из-за его злокозненных фокусов мы все были не в себе, и ничего не могли с этим поделать.

– Твайлайт же смогла, – ответила Флатти.

– Хорош болтать, – шикнула на них Рэйнбоу Дэш. – Мы на месте, и я хочу услышать, что будет говорить Принцесса.

Пони бегло огляделись вокруг. Они находились в так называемой Хираниве – младшей сестре Кантерлотского Сада. В какую сторону бы ни был направлен взгляд стоящего на земле зрителя, в его поле зрения попадало необычайно много деталей. Камни, кустики, мостики и деревца, казалось, наслаивались друг на друга, создавая непроходимые кущи. Но стоило подойти поближе, – и иллюзия разрушалась, из ниоткуда выскакивала прямо под копыта услужливая тропка из мягкого песка, или немнущейся муравы. Тут и там располагались маленькие прудики, соединенные между собой хитрой системой подземных каналец: стоило вам начать кормить одну из стаек юрких неоновых рыбёшек, как тут же окрестные водоемы пустели, и их соседки объявлялись тут как тут, тоже не прочь заморить червячка. Абсолютно все тропинки, несмотря на кажущуюся витиеватость, направляли идущих по ним пони в одно и то же место, а именно – к выстланной плоскими камнями песчаной площадке посреди садика. В центре её красовалась решётчатая беседка тёмного дерева, сплошь увитая плющом и лианами. И вот там, внутри беседки, серела бледной полутенью – словно червяк в ореховой скорлупе – хорошо знакомая поняшам статуя, узилище скованного силой Гармонии духа хаоса и раздора, безумного насмешника – Дискорда.

Твайлайт забегала глазами, ища поддержки у остальных.

– Принцесса, – в сотый, кажется, раз переспросила она, – вы считаете, что дело обстоит настолько плохо, что нам придётся рискнуть развязать ему лапы? Что, если он сумеет хитростью избежать того, чтобы быть побеждённым в третий раз?

Селестия, казалось прикидывала что-то в уме. Потом она покачала головой.

– Нет, Твайлайт. Ему не выйти из своей тюрьмы. Уж этого вам не стоит бояться. Ведь только утрата вашей связи с Элементами сможет ослабить наложенное на Дискорда заклятие, да и то не сразу. И, конечно же, мне самой не под силу выпустить его.

Твайлайт потёрла лоб копытом.

– Если вы не собираетесь выпускать Дискорда, – рассуждала она, – то как же вы войдёте с ним в контакт, и для чего нам нужны Элементы Гармонии, если не для того, чтобы усмирить его, и запереть обратно в статую?

– Ответ прост, милая Твайлайт. Элементы нужны вам вовсе не для него. – В глазах старшей принцессы мелькнули дерзкие искорки. – Они для меня.

– Как это?! – хором спросили пони.

– То, что он представляет собой сейчас, конечно же, не совсем камень. Несмотря, на то, что Дискорд не имеет никакой силы здесь, его сознание живёт и бодрствует по ту сторону действительности. Всё, что мне нужно сделать, это перейти на тот же уровень реальности, на который он был выброшен из нашего, защищенного Гармонией мира.

– А это значит… – задумалась Твайлайт. Вдруг она всё поняла: – Не надо! – воскликнула она. – Вам не стоит так рисковать собой, Принцесса!

– Не бойся, Твайлайт, – тепло улыбнулась Принцесса Солнца. – Он ничего мне не сделает.

Почему-то юная волшебница отказывалась верить словам своей учительницы, но она не могла себе даже представить, как предотвратить то, что, возможно, произойдёт. Рог Селестии испустил волну яркого свечения, которое разлилось по всему её телу, до самых кончиков белоснежных крыльев, закованных в золото копыт и перламутрового хвоста. Свет загустел и разобрался на пучки маленьких серебристо-серых молний, которые покрыли фигуру принцессы живой шевелящейся сеткой.

– Запомните, – громко промолвила властительница, – время внутри статуи течёт совсем не так, как снаружи. Я сомневаюсь, что мне удастся выведать у Дискорда то, что нам нужно, заявись я туда как ни в чём не бывало второй раз подряд. Поэтому я даю вам выждать срок до захода солнца. Как только его последний луч скроется за горизонтом, вы должны использовать силу Элементов Гармонии, чтобы вернуть мне прежний облик.

– А что, если Элементы не сработают? – в ужасе спросила Твайлайт. Селестия грустно улыбнулась:

– Ну, значит, я в Эквестрии больше не нужна. Или же это не я…

Она оборвала себя на полуслове. Серебристые искры вдруг сплелись в толстые жгуты. Селестия изогнулась, издала неслыханный воинственный клич и, исполнив молниеносный бросок вперёд, ткнула рогом Дискорда в область сердца в тот самый момент, когда её тело приобрело гипсово-серый оттенок и застыло в неподвижности. Принцесса Селестия обратилась в каменную статую.

Дикость этого зрелища настолько потрясла всех шестерых, что они не сдвинулись с места и не издали ни звука, чтобы хоть как-то отреагировать на то, что только что произошло. Они остались в огромной стране совсем одни, без вечной мудрой правительницы, к существованию которой привыкли с рождения. Это было всё равно что лишиться воздуха. Невозможно было себе представить, что сейчас абсолютно нигде нет Селестии, которая ведет государственные дела, подкрепляется за трапезой, мчится на летучей повозке, или отдыхает у камина, читая почту. Всё, что от неё осталось – это красивая скульптурная композиция в центре Хиранивы: высокий и стройный крылатый единорог пронзает своим длинным острым рогом растерянно сопротивляющегося драконэквиса, скосившего на нападающего врага округлившиеся от изумления глаза. Связь, установившаяся между этими двумя существами, была столь очевидной, что не нужно было быть магом, чтобы почувствовать её.

– Спокойствие, только спокойствие, – призывала Твайлайт, обращаясь не столько к друзьям, сколько к самой себе – сердце у неё колотилось как бешеное. – Принцесса сказала, что справится с этим, и кому как не ей справиться?

– А что, если Дискорд заколдует её? – Рэйнбоу Дэш позволила себе выглядеть напуганной, поскольку боялась не за саму себя. – Что, если он и её характер сделает шиворот-навыворот когда она вернётся?

– Глупенькая, – улыбнулась Пинки, – не может тот, кто сам заколдован, кого бы то ни было заколдовать, верно, Твайли?

– Пинки, перестань болтать че… Погоди-ка… – Сиреневая единорожка задумалась. – Правильно! Так и должно быть. Но, тогда почему Селестия сказала…

– Ой, Твайлайт, перестань забивать себе голову проблемами, которые призвана решить не ты! – Розовая пони сделала кувырок по золотистому песку. – Давайте осмотрим сад, если уж выпала такая возможность. Будет у нас закрытая вечеринка Клуба Поклонников Гармонии! М-м-м, фыноград профто восхытытелен, – добавила она, набив рот алыми гроздьями, свисавшими с ближней лозы.

– А ну-ка, юная леди, – сердито прикрикнула Эпплджек, – перестань пожирать королевскую собственность сию секунду!

И рыжая пони погналась за возмутительницей спокойствия. Та же, пробегая мимо пруда, попыталась, хохоча во всё горло, отстреляться от нападающей фермерши огромными всплесками воды, но промахнулась и попала в Рэрити. Белая единорожка негодующе взвыла и присоединилась к погоне, конец которой положила Дэш, сгрёбшая Пинки и остальных в весело смеющуюся кучу-малу. Твайлайт сначала похолодела от кощунственного ужаса, потом испытала сильнейший приступ раздражения, и уже готова была завопить на весь дворец: “Девочки! Как вы можете быть такими несерьёзными в такой момент?!”, как вдруг передумала. Пусть, подумала она, пускай они отвлекутся, и пусть осознание кошмарности и неправдоподобности той ситуации, в которую они попали, не тревожит их без нужды. Она прекрасно удержит всё под контролем сама. Выходки Пинки даже оказались как нельзя кстати, став своего рода громоотводом, который лишил их страха перед будущим, каким бы оно ни было. Расслабленной выглядела даже Флаттершай, снисходительно глядевшая на клубок разноцветных грив и хвостов, из центра которого доносилось заливистое “Ой, девочки, не могу! Ой, щекотки боюсь!” Ну так пускай всё идёт своим чередом то тех пор, пока не настанет их время действовать. Тогда уж они не подведут Принцессу. Принцесса… Твайлайт почувствовала как сердце укололо ощущение собственного бессилия в тот момент, когда она снова обратила свой взор на изваяние, бывшее не так давно правительницей Эквестрии.
“Как бы я хотела помочь ей, – подумала Твайлайт. – Или, по крайней мере, узнать что там происходит, внутри…”

Принцесса Селестия очутилась в странном мире. В нём не было ни направлений, ни расстояний, ни величины, ни скорости, ни цветов, ни запахов. Но зато явственно ощущался Разум. Изменчивый, причудливый и парадоксальный, как пылающий под водой фейерверк. Несмотря на то, что она ещё не выдала своего появления, удерживаясь от того, чтобы направить хотя бы одну мысль вовне, голос этого Разума (и хорошо знакомый голос!) вёл увлечённую беседу.

– И поэтому я говорю: пять – это просто детские игрушки, пускай оставят это тем, у кого фантазии не хватает на большее. Что вы говорите? Бесконечное число? Это, на самом деле, так банально, и так смахивает на дешёвый откуп, мол, пусть будет бесконечно много измерений, лишь бы только не пытаться их себе вообразить. А я говорю – ровно двадцать шесть, причём каждое из них можно представить в деталях! Порядок нумерации же – дело личное, если не сказать – интимное (голос хихикнул). Посему предлагаю ориентироваться по запаху. С точки зрения перманентного координирования хаотичных процессов нас интересует прежде всего то измерение, которое пахнет чем-то средним между дохлой мышью и мандаринами… Эй, почему это у меня вдруг осталось вдвое меньше места?

– Попридержи свой полоумный бред, Дискорд, и удели мне немного внимания, хотя бы в знак уважения к нашему давнему знакомству.

– Так, так, так! Что за невероятное явление! Неужели сама Принцесса Скучнестия соблаговолила удостоить меня чести своего визита… – Голос вдруг стал резким и ворчливым. – Чего ты влезла-то сюда? Смерти моей хочешь? Мало тебе того, что меня нет нигде в твоей клятой пряничной стране? – Дискорд так же резко сменил интонацию и говорил теперь бархатно и вкрадчиво. – Шутка, дорогуша. Конечно, я бы ни с кем другим не был так рад разделить своё заточение, как с тобой. Ведь у нас всегда найдётся столько общих воспоминаний…

– Эквестрия обречена. Поэтому я здесь.

Если бы от мысленного напряжения можно было истекать пóтом, с Селестии сейчас лило бы в три ручья. Необходимо было с хирургической точностью подбирать мысли-слова в дальнейшей беседе. Ложь будет видна так же явно, как шаровая молния в ночном небе. Поэтому принцесса ограниченными порциями выдавала маленькие доли того, во что сама искренне верила. Пускай любовь старого прохвоста к интригам и загадкам сыграет против него самого, и он обронит нужные сведения по неосторожности. Нужно только подвести разговор к правильному слову….

– О-оу, даже так? Как понимать тогда твоё вторжение? Ни за что не поверю, что ты вздумала прятаться. Да ещё не где-нибудь, а прямо здесь.

– Я больше нигде не найду покоя, кроме как в этом месте. Придётся тебе с этим смириться, Дискорд, – ответила принцесса, стараясь придать понятию “покой” как можно более абстрактный смысл.

– Что ж ты не попросила своих маленьких Хранителей Элементов снова всех спасти? Или, пардон, сколько уже прошло времени с нашей последней встречи? Вполне возможно, что их уже – того… бесполезно звать на помощь? Тогда я, с твоего непозволения, с удовольствием займу место правителя, и устрою всё, что у тебя отбилось от копыт, по-своему. А ты сиди тут.

– Думаю, когда ты вознамеришься вернуться, возвращаться будет уже некуда, старый змей.

– Эй, никаких оскорблений! Я древний и благородный демон, и нечего меня сравнивать с каким-то примитивным хладнокровным. Между тем, я изволю быть недовольным, что ты так запустила мои будущие владения. Под каким видом такое вообще могло случиться?

Селестия сыграла ва-банк. Самохвальные речи несостоявшегося колдуна Дасти Фолио давали ей ключ к разгадке.

– Вся Эквестрия может в скором времени стать не более чем филиалом Вурмит’Адретх. Не думаю, что такой оборот событий придётся тебе по вкусу.

Дискорд мысленно уставился на Селестию во все ментальные глаза, а потом закатился хохотом. Принцесса имела терпение переждать этот приступ инфернального веселья без единой выказанной мысли. Драконэквис смахнул аналогическим когтем архетипическую слезу и промолвил:

– Ну спасибо, ну повеселила. Браво-браво, Принцесса Добролестия, не ожидал, что у тебя ещё осталось чувство юмора. Слушай, – сказал он, успокоившись, – не расстраивайся, но я с радостью готов объявить тебя победительницей в номинации Мисс Наивность Тысячелетия. Кто-то знатно над тобой подшутил, лебёдушка моя. Ну ладно мы с тобой, но кто ещё и каким образом в нашем мире мог узнать хотя бы имя Абхота, не говоря уж о том, чтобы захотеть его призвать? Для этого надо быть ещё безумнее, чем моё копыто после пары кубков пунша!

Селестия напрягла все фибры души, чтобы не выдать своего изумления и ликования. “Абхот… Абхот. АБХОТ.” – выжгла она огненными буквами на оборотной, скрытой стороне своего ментального барьера.

– Мне известно не более того, что я знаю, – уклончиво ответила Дневная Принцесса. – А вот с чего ты взял, что его имя никто из простых жителей Эквестрии не слышал?

Дискорд развёл лапами.

– Ну если только кто из твоих предков, с целью устроить диверсию собственному королевству, растрепал языком о том, что видел и слышал, когда мотался к той задрипанной планетке. Ну, помнишь, там ещё два племени существ жили, и одни так возненавидели других, что решили поголовно истребить. Уморительные кретины! Не нашли ничего лучше, как заклинаниями открыть портал в Й’Куаа, чтобы натравить старину Абхота на “любимых” соседей. И в голову-то не пришло, что сами на корм пойдут следом! Нет уж, мы подобными глупостями не занимаемся. Мой дед Эфиальт, который и рассказал мне эту историю, специализировался на сомнениях, страхах и боязни. (Прим.: от греч. “эфиальтис” –”кошмар”) Но даже он не знал способа открыть портал. Да и зачем? Наш род всегда интересовала власть, добываемая грамотным использованием любимого ремесла. Абхот же крайне примитивен в своих устремлениях. Его цель – набивать своё бездонное брюхо любыми обитаемыми мирами, до которых он сможет дотянуться своими загребущими ложноножками. Внешность его, по слухам, радует глаз приятным разнообразием форм, но стиль… – Дискорд поцокал воображаемым языком, – …стиль чужд его варварской натуре. Он предпочитает наедать себе тушу при полном отсутствии мозгов.

– Никто из моих предков не замешан в этом, – по-прежнему правдиво продолжала отвечать Селестия, – но пути Магии неисповедимы. Сведения о том, как Абхот может быть призван, просочились в нашу реальность. Поэтому я пришла сюда.

– Хвалю тебя ещё раз, Принцесса Гордестия. Хотя дело дрянь, ты отнюдь не похожа на лошадь, припёртую крупом к стене. В награду за то, как ты прилично себя держишь, я готов предложить тебе небольшой обмен, – и демон одарил принцессу сладчайшей улыбкой. – Ты устраиваешь так, чтобы я выбрался отсюда, а я спасаю злосчастную Эквестрию. Чтобы потом сделать её своей площадкой для игры в хаос, конечно же, – добавил он издевательски.

– Ни ты, ни я не можем сейчас лгать. Значит, ты беспросветно глуп, Дискорд, раз сам веришь в то, что сможешь справиться с незнакомой магией. Если тебе неизвестно, как вызвать Абхота, откуда ты можешь знать, как предотвратить его вторжение? Даже место, где будет открыт портал, скрыто от несведущих.

– Не забывай, с кем имеешь дело, красотка. Всё невозможное вдохновляет меня. Невозможное – это то, что я творю. Что же до выбора места… Эх-х, какая же ты всё-таки ещё молодая, лебёдушка.. Ты почти не знаешь мира, в котором живёшь. – Дух улыбнулся снова, почти по-доброму. – Вот тебе небольшое упражнение:

Увидеть тварь, что затаилась у порога,

Способно лишь одно на целом свете око.

При нём нет лика,

нет души при нём,

Горит оно не гаснущим огнем.

Оно, недвижимо, туда обращено,

Откуда на него глядеть запрещено.

И в этом сумраке,

за занавесью слов

Запрятан ход к любому из миров.

– Обмозгуй на досуге, ведь теперь у тебя с избытком свободного времени, – ехидно прибавил Дискорд. Он вдруг занервничал: – Ты чего молчишь? Эй, Веселестия! Это, по меньшей мере, невежливо, ты, королевская вертихвостка!.. Ушла… – горестно вздохнул драконэквис. – Видимо, я устареваю и перестаю вызывать интерес… Как грустно одному… Во тьме… – раздался протяжный ментальный всхлип, сменившийся тишиной.

Тишина. Она продлилась ещё некоторое время… А потом её нарушил сперва сдерживаемый в гулком фыркании, а потом взорвавшийся, раскатившийся по всему присутствию рокочущий демонический хохот. Ничего весёлого, ничего шутовского уже не было в этом хохоте, он был полон жестокости, уничижительного коварства и предвкушения расправы. Селестия, пытавшаяся укрыться в спасительной лишённой мыслей медитации, сейчас превозмогала панический страх загоняемого в ловушку зверя, который выдавал её и без того не слишком годную маскировку.

– Нет, ну вы только подумайте, – провозгласил Дискорд уже в не столь характерной для него манере. – Похоже, ты и вправду застряла здесь навсегда, моя Милестия. Не могу не поделиться своей радостью по поводу выпавшей возможности интереснейшим образом провести время! В магии тебе со мной не тягаться, это я уже понял. Теперь же дай мне оценить, насколько силён твой разум, Принцесса. – Демон окружал Селестию со всех сторон, и продолжал теснить её.

– Я ведь не только в прятки, да в загадки играть умею. И более причудливые забавы мне по вкусу… – От приторного голоса Дискорда, если бы он был реальным, вмиг заныли бы все, как один, зубы. Эта сумасшедшая ассоциация последней мелькнула в разуме Селестии перед тем, как старый демон прошёл через защитный барьер её рассудка и обнажил неровные клыки в гипнотической улыбке.

Беспокойство уже овладело всеми пони. Рэйнбоу Дэш то и дело сновала вверх и вниз, глядя на заходящее за горизонт солнце.

– Дэш, – вздохнула рыжая пони-фермерша, – не могла бы ты летать не так шустро? Ничего удивительного, что тебе видится, будто солнце вихляет и дёргается.

– Извини-ите, – с вызовом протянула радужная пегаска. – Эти глаза с расстояния в милю могут увидеть как моргает чёрный дрозд, сидящий на ветке на окраине тёмного леса. Не надо мне ничего приписывать.

– Девочки, прошу, успокойтесь, – повысила голос Твайлайт. – Наверняка Принцессе Луне тоже сейчас нелегко – двигать солнце после бессонной ночи, да ещё, наверняка, впервые в жизни. С трудом могу представить, что её так расстроило в разговоре о Пророчестве, – подумала единорожка вслух.

Рэйнбоу Дэш с мрачным превосходством глянула на Эпплджек и дёрнула ноздрями, а потом вновь принялась курсировать к небу и обратно.

– Пора! – крикнула она наконец.

Шкатулка распахнулась, и ожерелья с разноцветными кристаллами, подгоняемые заклинанием левитации, мигом очутились на своих Хранительницах. Диадема с шестиконечной звездой украсила гриву Твайлайт.

– Приступим, девочки, – объявила молодая волшебница. – Эквестрии нужно вернуть Солнечную Принцессу.

Группа юных пони погрузилась в яркое свечение, заключившее их в солнечный кокон, из которого вдруг вырвался радужный поток и устремился на огромной скорости к статуе Селестии, закрутившись вокруг неё многоцветным вихрем. Когда Твайлайт открыла глаза, она с облегчением увидела, как из-под треснувшей каменной корки высвободилась белоснежная фигура. Единорожка была так рада видеть свою наставницу целой и невредимой, что не сразу осознала странность того, что произошло через мгновение, лишь только принцесса получила свободу движения. Из её рта раздалось громкое ржание неукротимой дикой кобылы, потом мощное тело изогнулось и ударило вперёд, а голос оборвался, сменившись тихим, но хорошо слышным на контрасте клацающим стуком.

Несколько секунд вся группа стояла, не шевелясь, и не произнося ни слова. Потом Рэйнбоу, менее всех склонная к подобострастию, проговорила:

– С вами всё в порядке, Принцесса? Вы кусаете статую.

Селестия, казалось, только сейчас начала осознавать, где она находится. Пробежав по сторонам вытаращенными глазами, она убедилась в правдивости слов Дэш, затем приняла менее неловкую позу и встряхнула головой. Сознание и самоконтроль в нарастающем темпе возвращались к ней, хотя воспоминания о том, что ей пришлось пережить за последние несколько часов, по прежнему теребили её разум, заставляя содрогаться от стыда, злобы и омерзения.

– Вы уверены, что не хотите отдохнуть, Принцесса? – голос Твайлайт дрожал от беспокойства. Селестия отрицательно покачала головой:

– Сейчас, к сожалению, нет времени на отдых. Сперва мы должны пресечь любую возможность того, что Эквестрия будет разрушена.

Они вновь сидели вокруг стола в зале для совещаний, только на сей раз Принцессы Луны с ними не было. Дюжины свечей разгоняли ночной мрак, который тщетно пытался вползти через окна внутрь. Центр стола был освещен мистическим светом, исходившим не от обычной лампы, а от экзотического сувенира, преподнесённого когда-то Селестии: это был аквариум с морской водой, в которой томно плавали призрачного вида существа, испускавшие яркое голубое сияние.

Твайлайт ещё раз просмотрела конспекты Луны и свои собственные записи, сделанные со слов старшей принцессы, поведавшей о содержании беседы с Дискордом.

– Но, – сказала она, – почему вы считаете, что угроза всё ещё существует? Ведь если бы Уилли… Фолио успел открыть портал, это было бы в крайней степени… очевидно, – она поёжилась.

– Нам почти ничего не известно о магии такого рода, Твайлайт, – возразила принцесса. – Что можно сказать наверняка – это что даже тот, кто открывает портал, уже не в силах закрыть его и изгнать нечистую тварь обратно туда, откуда она явилась. Это значит, что сущность, намеревающаяся явиться с Той Стороны, настолько могущественна, что достаточно лишь дать процессу зайти чересчур далеко, чтобы случилось непоправимое. И не забудь ещё кое-что важное: несмотря на то, что и Дасти Фолио, и вызванное им чудовище бесследно исчезли, магическая аномалия в окрестностях вашего города никуда не пропала.

– Нельзя ли как-то отследить её местонахождение? Интенсивность, с которой аномалия воздействует на чувства магов…

Селестия покачала головой.

– По-видимому, аномалия способна скрывать свое местоположение, создавая обманчивое впечатление того, на каком расстоянии она сейчас находится. Если это действительно будущий портал, то сейчас он крайне нестабилен. С тем же успехом я бы могла послать патрульных прочесывать каждый гектар вокруг Понивилля. Но кто знает, сколько ещё времени осталось до того, чтобы древнее Пророчество сбылось окончательно?

– “…Воедино два неба сольются?” Вы имеете в виду… то, что произойдёт после открытия портала?..

Взгляд Селестии устремился куда-то сквозь Твайлайт, в даль, точнее, в глубину, достигающую сотен и сотен долгих лет. Лишь после того, как её сознание возвратилось из необычайно быстрого, но утомительного путешествия по кладезям воспоминаний, она прикрыла глаза и кивнула.

Пятеро друзей Твайлайт были утомлены на редкость длинным и переполненным ответственностью днём. Да и специфичность разговора между принцессой и её ученицей тоже не придавала ни капельки энтузиазма поняшам, привыкшим решать и действовать, а не теоретизировать, строя хитроумные предположения и умозаключения. Пинки Пай откровенно сопела, уткнув нос в передние копытца. Эпплджек и Рэйнбоу Дэш исподтишка, словно шаловливые школьницы, гоняли друг другу через стол бумажный шарик, скатанный из какого-то черновика, бесшумно, но сильно фыркая на него. Флаттершай как загипнотизированная смотрела на обитателей светящегося аквариума, а Рэрити… А вот Рэрити вела себя несколько нехарактерно.

Она сидела в глубокой задумчивости, обратив взгляд к потолку, изредка шевеля сахарно-белыми губами, словно вспоминая что-то. В какой-то момент мордочка её сперва просветлела, а потом вытянулась от волнения, и она принялась бешено жестикулировать передней ногой, пытаясь привлечь внимание Твайлайт, которая на пару с Селестией продолжала строить догадки о том, что же Дискорд хотел сказать (или точнее, скрыть) в своём послании об оке, обращённом ко входу в другие миры. Когда терпение стало покидать белую единорожку, а внимания на неё так никто и не обратил, она сама вмешалась в разговор с присущей только ей манерой изливать своё внутреннее напряжение галантно и обходительно.

– Покорнейше… прошу меня простить, Ваше Высочество, – проговорила она, буквально вырастая между юной волшебницей и её наставительницей, – но не могли бы вы позволить мне бросить ещё один взгляд на то послание, которые Вы получили, пока были… в той изящной скульптуре?

Пробежав глазами по строчкам, записанным ровным почерком своей подруги, Рэрити принялась исполнять энергичное пиаффе и выкрикивать:

– Да! Конечно! Я вспомнила! Вспомнила! (Прим.: “Пиаффé” – ритмичная рысь на месте, с попеременной сменой диагональных пар ног.)
Все взгляды в комнате немедленно устремились на неё. Пинки от удивления даже забыла, что уже проснулась, и громко захрапела, широко распахнув глаза.

– Это поэзия! – объявила Рэрити. Пони разочарованно выдохнули. “Спасибо, Королева Очевидность”, – пробурчала со своего места Рэйнбоу.

– Давайте выслушаем, что скажет мисс Рэрити, – спокойно, но твёрдо сказала Селестия. Ропот утих.

Рэрити с признательностью посмотрела на принцессу, а потом упёрлась копытами в стол и принялась горячо объяснять.

– Это же классика! Известная старинная трагедия! Тот момент, когда Принц Гоблет Квенчин решает умертвить убийцу своего отца с помощью магии, а сэр Мейнселот его отговаривает (Прим.: Goblet the Quenchin’ – букв. “Кубок, жажду утоляющий”). Ну, Твайлайт, даже в твоей театральной энциклопедии иллюстрация к этому спектаклю была! Так вот, принц возражает в той манере, что он больше не хозяин своим поступкам, что он, угнетённый горем и ненавистью, властен сейчас только над тёмной стороной магической силы, и тогда сэр Мейнселот произносит свой знаменитый монолог…

Единорожка откашлялась и, уже без прежней спешки, продекламировала:

Быть иль не быть творящим зло

Под видом справедливого возмездья?

Вот, в чём вопрос, но на него

Один лишь ты ответишь верно.

Не оправдать себя обманом,

Как будто магии природа

Повинна в том, что ты свершаешь.

И нету места заблужденью

Как будто Свет иль Тьма бесстрастно

Деянья мага направляют.

Ведь очи сил волшебных слепы –

При них нет лика, нет души в них.

Ты сам их взор наполнить можешь

Как злобой, так и добротой.

– Вот, как-то так, – кокетливо закончила Рэрити, поправляя причёску. – Честное слово, удивлена, что у старого негодяя Дискорда такой изысканный вкус…

– И это всё-о? – капризно, но как-то неуверенно протянула Рэйнбоу. – Трагедия-шмагедия, каким боком она вообще относится к магии?..

– Вот именно, к магии! – громко сказала Селестия, и радужная пегаска чуть не проглотила язык. Принцесса быстрым движением поднялась из-за стола. – Флаттершай! Какое направление выбрал монстр на выходе из города?

– Я не уверена, но… – золотистая пегаска принялась путаться в словах, обратив на свою скромную персону столь пристальное внимание Дневной Принцессы и остальных, – …как мне показалось, он двигался в сторону… где каменистые пустоши и, ну вы знаете… Вход в Тартар.

– Твайлайт Спаркл, – Селестия обратила взгляд в другую сторону, – скажи мне, моя примерная ученица, что делает Тартар идеальным местом для содержания опасных, обладающих сверх-силами чудовищ, способных разорить Эквестрию?

– Очень глубокая, обширная и запутанная сеть пещер, – не успев как следует испугаться, затараторила Твайлайт. – Разумеется, стерегущий на входе Цербер и… – тут она всё же запнулась, внезапная мысль обожгла разум: – Воды реки Стикс, блокирующие всякую магию! Принцесса, это же и есть разгадка того, что сказал Дискорд! Если “безликое око” – это “око” Магии, то оно обращено туда, откуда на него “запрещено глядеть”, а следовательно – к руслу Стикса!

– Всё верно, – кивнула Принцесса. – Мне и самой давно следовало бы догадаться, что такой мощный перепад напряжения в магическом поле может стать источником аномалий. Если же этим источником воспользоваться со злым умыслом…

Она не окончила фразы, выпрямилась, расправив крылья, и испустила сноп солнечного света из своего королевского рога.

– Итак, Хранители Элементов Гармонии, мы отправляемся к Вратам Тартара!

Ветер, завывая как голодный беспризорный пёс, разгуливал по пропитанным ночной тьмой просторам Каменистой пустоши. Вдруг тьма была прорезана яркой вспышкой, но потом вновь сплела свои неподатливые щупальца вокруг перенесённых заклинанием телепортации принцессы и шестерых маленьких пони. В первый момент никто из них не успел понять, что именно было не так, а потом стало слишком поздно. Не будучи готовы к такому повороту событий, все семеро, включая Селестию, плюхнулись на землю с высоты полутора ярдов, и теперь, ворча и охая, поднимались на ноги, отряхивались и растирали ушибы.

– Ну что случи-илось, – прохныкала Рэрити. – Вы ни за что не поверите, если я скажу, чем я приложилась о камень! Теперь наверняка будет синяк, и без платья из дому будет не показаться!

– Магия чужого мира, – проговорила Селестия. – Её натекло уже так много, что она создаёт помехи в нашей собственной. Смотрите.

Она в несколько подходов, словно чиркая сырыми спичками, зажгла у них над головами светящийся шарик, свет которого был бледным и дрожащим.

– Заклинание не только отбросило нас от земли, но и не перенесло нас прямо к Вратам, – рассуждала вслух Твайлайт, нервничая. – Эта магия буквально отравляет наш мир, мы должны скорее со всем этим покончить! Если бы только я могла быть до конца уверенной в том, что нам это удастся, – добавила она горестным шепотом.

Следующие несколько минут единороги и земные пони торопливо, но аккуратно, чтобы не повредить ног, галопировали вслед за двумя пегасками и принцессой, высматривающими с высоты цель их поисков. Наконец, они прибыли на место.

Врата Тартара представляли собой странное нагромождение скалистых блоков. Словно какой-то невероятный великан играл здесь когда-то в кубики, выстраивая их в пару высоких башен, а затем, разочарованный результатом своих трудов, могучей дланью столкнул между собой обе башни, части которых теперь чудом опирались друг на дружку, не перегораживая просторного треугольного хода в глубину земли. Из проёма раздавался отдалённый неясный гул. Твайлайт прислушалась, и различила в однородном гудении несколько отзвуков: низкое трёхголосое рычание Цербера, надсадный рёв неведомого чудовища и всплески падающих в воду Стикса булыжников. Тартар жил своей обычной жизнью, если это можно было так назвать. Один из его пленников то и дело пытался прорваться во внешний мир, решаясь пересечь обжигающую, высасывающую все силы и сверхсилы реку Стикс. Но выбраться из неё, как правило, не удавалось: недремлющий трёхглавый страж был тут как тут, и охранял крутой берег, не давая тварям из преисподней ни единого шанса взобраться на него. Когда боль, причиняемая анти-магией речного потока, становилась нестерпимой, отчаявшееся чудовище обращалось в бегство и хоронилось в одной из дальних пещер.

В самой пещере всё было привычно и, казалось бы, в порядке. Но так мог сказать только тот, кто не был единорогом и не воспринимал искажения в потоках магии. Селестии явно приходилось нелегко, и Рэрити тоже выглядела так, словно ей навьючили на спину дюжину мешков с песком. Сама же Твайлайт ощущала творящееся безобразие как беспорядочное бурление, превращающееся то в толчки с разных сторон, то в тяжелую, наваливающуюся прямо на разум пелену. И в промежутках между этими миниатюрными магическими взрывами на единорожку налетали краткие порывы ледяного потустороннего холода, уже не впервые претворявшие воплощение древней и ужасной сущности, таящейся на Той Стороне.

– Похоже… самые сильные помехи идут… вот от этих скал, – с усилием проговорила Селестия. Она подошла к гигантской перекошенной глыбе и тронула её рогом. На какие-то секунды она зажмурилась и задрожала. Это произошло так быстро, что Твайлайт не была уверена, правда ли она видела это, или же странное поведение принцессы являлось частью жуткого наваждения. – Иди сюда, Твайлайт, – услышала она голос своей наставницы.

Как только рог ученицы Дневной Принцессы коснулся твёрдой поверхности скалы, на реальность словно упал занавес. Раздвинув его усилием воли, Твайлайт намеревалась попасть обратно в свой привычный мир, но это удалось ей лишь отчасти. Она увидела совсем не ту Эквестрию, которую видела каждый день, и уж точно не ту, которую хотела бы видеть в дальнейшем.

Сотни пар ног вздымали пылевой столб до самого неба. Гомон отчаянных, панических голосов создавал сюрреалистическое звуковое сопровождение к дикой, невообразимо чудовищной сцене. Пони, объединившись вместе с другими животными в огромный табун, неслись во весь опор прочь. В небе над ними темнела туча, состоящая из перепуганных пегасов и птиц. Кто-то из бегущих был сбит с ног, подмят и растоптан паникующими собратьями, не обратившими на несчастных никакого внимания. Не обратившими потому, что смерть, неотвратимая, беспощадная смерть, принимающая одновременно тысячи омерзительных обличий, гналась за ними по пятам. Грязной, чёрно-серой волной высотой с целый замок надвигалась бурлящая масса полуживой, полуразумной плоти межзвездного демона. Трещина между измерениями ширилась, и монстр величиной с планету изливал оттуда всё новые и новые мили своей титанической туши, тут же жадно вгрызаясь в окружающее пространство, раздирая в клочки и растворяя без следа всё что было живым, дышащим, чувствующим. Храбрецы, отважившиеся дать бой гнусному отродью космических глубин, пали первыми, и теперь, по мере того как весь мир проваливался в межпространственный разлом, чтобы стать ещё одним мёртвым булыжником, устилающим ужасный грот Вурмит’Адретх, оставшиеся в живых загонялись, сбивались в кучи и толпы, лишь чтобы затем найти кошмарный конец в объятиях бесформенных гадов, то отделяющихся от кишащей плоти чудовища, то вновь поглощаемых своим гнусным родителем. Абхот и его ублюдки, по вине очередного сумасшедшего, отказавшегося от своей природы, вновь торжествовали, вновь устраивали пир, тщетно пытаясь утолить извечный голод, терзающий их с начала самых тёмных и забытых времён. И они пожирали Эквестрию, пожирали твой мир, Твайлайт Спаркл!

Твайлайт отпрянула и чуть не споткнулась. У неё перехватило дыхание. Видение отпустило её, оставив после себя лишь мутящее ощущение внутри. Да ещё не переставала донимать магическая болтанка.

– Пойдёмте отсюда, – услышала единорожка как будто издалека голос Селестии. – Нам больше незачем здесь находиться.