Chronicles Postapocalypse: Equestria

Глава №14 - Загадка

В данной главе присутствует не столько эротическая, сколько постельная сцена. Ну и по традиции, в наличии нецензурная лексика.

Ночь прошла относительно спокойно. Поспать долго, к сожалению, не удалось, в начале седьмого утра нас всех растолкал Вэз, объявив, что нечего разлеживаться, мол, пора за работу. Все выглядели жутко сонными, только мой друг был бодр, как будто ему четырех-пяти часов сна хватало за глаза. Последней каплей лично моего терпения стало то, что я должна была ехать в Миддлхорн немедленно. То есть, даже не перекусив. Не выспавшаяся, голодная – и в дорогу?! Да где это видано, блин?! Вот я и выразила явный протест:

— Ну нет уж, я сначала поем, а потом только поеду. Вот скажи мне, дружище, ты когда-нибудь ездил на голодный желудок и сонный на большие расстояния?

— Не ездил, но… — начал было спорить со мной автомеханик.

— Я тоже не ездила, да и начинать даже не хочу! Вне зависимости от того, что ты там думаешь. Я хозяйка собственного разума и тела, а не ты. Так что изволь считаться с моим мнением!

За нашей перепалкой никто не следил даже, Клод, Летти и Сайрус снаряжались, чтобы начать стаскивать целые и подбитые вражеские грузовики во вчерашнем сражении, попутно переговариваясь о том, о сём. Да и вытащить разбитую винтокрылую машину не мешало бы, не самим же жителям дома, на который упал сбитый ракетами летательный аппарат, его вытаскивать? Своими силами у них это явно не получится. Вэзерли поглядел на меня, пожал плечами и вышел из мастерской. Наверное, отправился проверять, как дела у жителей Понивилля, потихоньку возвращавшихся в свои дома. Лично я была уверена, что далеко не все из них после вчерашнего примут решение остаться в городе. Наверняка подадутся в Миддлхорн, а то и дальше на восток, к Повороту, а то, может, и вовсе к Бэлтимэйру. Поразмышлять успею в дороге, а сейчас пора позавтракать. И, пожалуй, я поем прямо в кабине своего грузовика, чтобы без промедления выдвинуться к цели. Я встала и направилась к выходу из мастерской. Мои друзья уже уехали на уборку металлолома к мастерской, раз их грузовиков не было на месте. Я открыла ключом дверь Грома, забралась внутрь, достала телекинезом очередную жестяную банку с консервированными овощами. Вскрыв её, принялась жевать, наблюдая за тем, как быстро летят облака по небу. Погода в Эквестрии одичала, за ней некому было следить после Катастрофы, пегасы почти все повывелись, иногда возникало такое ощущение, будто за ними кто-то специально устроил охоту. За две недели приключений мы видели лишь двух пегасов – Родаса, друга Клода, а так же того владельца трактира, чьё имя я благополучно забыла. Да и хрен с ним! Еще меня интересовало, смогут ли на самом деле принцессы, если их оживит Твайлайт, восстановить в Эквестрии всё, как было до Катастрофы. С одной стороны, мне всегда хотелось знать, как жили пони прошлого, а с другой, почему-то не очень хотелось бы, чтобы что-то менялось уж очень кардинально. Я уже привыкла к подобному образу жизни, когда машина – твой дом родной. И крепость в том числе. Вся жизнь за рулем. До первого врага, который одолеет тебя. Пока что нам попадались противники, с которыми мы еще могли сладить. Ведь удалось же нам уничтожить в лабиринте Ученика Пророка, а позднее перебить немало серьезных противников при помощи мин, да еще и дважды – на пути к Новому Мэйнхеттену и не далее как вчера? Я внезапно обнаружила, что овощи кончились, упаковку я отложила в сторону и завела двигатель. Не стоило терять времени…

Двадцать минут спустя я уже двигалась по дороге, ведущей на восток к Хуфстейду, а затем и к Миддлхорну. Приятной неожиданностью стало то, что Гром теперь ехал быстрее миль так на пятнадцать в час, а то и двадцать. Похоже, мой друг всё же не спал ночью и специально для моей задачи усилил двигатель, заставив тот выдавать гораздо большую мощность, а за счет этого повысилась и максимальная скорость передвижения. Вдобавок, я спокойно игнорировала врагов. Милях в восьмидесяти от Понивилля меня решили пощупать два бандитских стоковых Матадора с Жалами, выглянув из-за деревьев с разных сторон и решив, по-видимому, просто преградить мне дорогу. А вот хер им я так просто сдамся. В конечном счете, я просто протаранила их, сэкономив себе море времени. Плюс такого подхода заключался в том, что я оставила противников лежащими на левом и правом боку соответственно. Стрелять из своих пушек они могли лишь в воздух. Поделом этим гадам. В Хуфстейде я останавливаться не стала, хотя было большое искушение отправить на тот свет бармена, который дал нам бомбу для убийства понивилльского механика по имени Вэзерли, который нам всем стал другом, кому-то раньше, а кому-то и позже. Но я поборола своё искушение, аргументировав это тем, что бармена могли убрать с поста после его неудачи пони из Алого Запада, а то и вовсе убрать. Стереть из этой жизни. С этих сволочей станется. Впрочем, меня это как-то мало волновало. Так что я просто промчалась мимо деревушки на скорости около девяноста миль в час. К слову сказать, улучшение параметров двигателя под капотом моего грузовика никак не сказалось на управляемости, что являлось несомненным плюсом, особенно в бою. Неповоротливая техника, как правило, обычно долго не живет. Впрочем, к чересчур вертким машинам это утверждение тоже отчасти было верно. Во-первых, замучаешься руль выворачиваться постоянно туда-сюда, во-вторых, высока вероятность ошибки в пилотировании такой машиной, как следствие, столкновение с деревом или камнем, а то и вовсе стеной. Так что верткую технику гораздо проще убить путем столкновений с чем-либо на высокой скорости, а не фатальными повреждениями в бою, поскольку в этом случае верткость будет лишь в плюс, так как противникам будет труднее попасть по очень быстро меняющей свою траекторию движения цели, чем по медлительному грузовику вроде того, что у Летиции. Это же закономернее некуда! Остаток дороги до Миддлхорна я просто рулила, толком ни о чем не думая. Лишь миновав знакомое поле и не менее знакомые холмы, я снова вспомнила о событиях, здесь происходивших не так уж и давно. И лишь когда до цели осталось не больше десяти миль, я позволила себе всё-таки вспомнить про Джесса. Про этого красавчика-единорога. При друзьях не хотелось сознаваться, но я и в самом деле была к Джессу неравнодушна. Но особо события торопить не хотелось, вдруг отпугну его своей настойчивостью? К Дискорду всё то, что я думала раньше о личной жизни. Сначала мои мысли вертелись вокруг того, что ни одного жеребчика я к себе и не пушечный выстрел не подпущу, став взрослее, я поменяла своё мнение на этот счет, теперь же и вовсе думала, что одной жить на белом свете не очень-то и хорошо. Но, как назло, ни одного достойного кандидата не было. Так и жила, пока позавчера ближе к ночи не познакомилась с той самой троицей, один из которых теперь запал мне в душу. Красивая внешность, приятный голос, хорошие манеры, которые по нынешним временам были огромнейшей редкостью — в этом весь Джесс. А вот, наконец, и Миддлхорн! Повезло, что по дороге ни на кого толком отвлекаться не пришлось. Ну, это если не считать те два Матадора, что решили помешать мне проехать. Можно считать, мне повезло. Солнце еще только начинало клониться к закату, так что еще до темноты я должна успеть преодолеть хотя бы четверть обратного пути, но уже вместе с Сержем, Эпплсвитом и Джессом, а так же их пожитками. Я прекрасно помнила, как добраться до того железнодорожного узла, где и жили двое земных вместе с единорогом. Минут десять езды по городу – и я на месте. Лихо проскакав по ржавым рельсам и едва пару раз не потеряв управление, я всё же добралась до цели и остановилась возле вагончика и посигналила, использовав телекинез и кнопку на приборной панели, которая отвечала за гудок. И открыла окно в пассажирской двери как раз, чтобы услышать голос Сержа, немного сердито заявившего:

— Ну кого там опять черти принесли?

В следующую секунду он выглянул из вагона и заметил мой грузовик. Правда, земной пони, что отдаленно напоминал Клода, не мог знать, что это именно я приехала. Для него это был очередной посетитель, припершийся сюда хрен знает для чего. Так что я как можно быстрее покинула кабину, едва не упав вниз. Определенно следовало почитать что-нибудь про телекинез и потренироваться в его усилении. Иначе круп я себе об землю гарантированно отобью при таких вот быстрых и экстримальных спусках. Так или иначе, я обошла грузовик и возникла в поле зрения Сержа. У того на лице тут же расплылась улыбка, он сказал:

— Роза, какой приятный сюрприз! Какими судьбами к нам?

— Ваша помощь нужна в Понивилле. Всех троих. Так что собирайтесь, мы едем туда!

— Погоди, а что с самим Понивиллем? Ты говорила, что тот может подвергнуться атаке? – поднял Серж копыто, прося объяснения.

— А он и подвергся нападению накануне. Нам удалось его отстоять, а все силы Страйка в виде тридцати четырех машин оказались обращены в ничто. В нашем распоряжении оказалась куча металлолома, вдобавок, появились инструменты, которых вам так не хватало, если мне не изменяет память.

— Нет, всё верно.

— Серж, кто там? – из вагона донесся голос Джесса, заставивший мое сердце затрепетать в предвкушении встречи с ним.

— Это Роза! Вернулась живой и невредимой с предложением переехать в Понивилль… — земной пони даже договорить не успел, из вагона выбежал темно-серый единорог с широчайшей улыбкой на лице. Я почувствовала, что краснею. Определенно, этот пони умел быть эффектным. На секунду в моей голове возникла мысль, что, должно быть, по нему немало кобылок сходило с ума. И одновременно с этим я с удивлением обнаружила, что ревную! Это для меня самой-то стало открытием! Я покраснела еще сильнее и прижала ушки к голове. Он подошел ко мне и произнес:

— Рад тебя видеть, Роза. Мы все переживали за тебя и твоих друзей, в городе сейчас немало беженцев из Понивилля, которые приносят неутешительные вести, мол, городок захвачен, и армия врага идет на Миддлхорн, а потом устремится и дальше на восток, — голос Джесса звучал немного встревоженно. Я с трудом преодолела собственную, неизвестно откуда взявшуюся робость и тихо ответила:

— Это всего лишь домыслы. Городок мы отстояли. Надо лишь объявить всем об этом.

— Объявим, не переживай, — одобрительно улыбнулся он мне. Его голос немного вернул мне уверенность в себе, которая испарилась, как только он оказался рядом со мной.

— О, сестренка! – раздалось восклицание Эпплсвита. На самом деле, кем мы друг другу приходились, определить теперь задача невозможная, поэтому я, отбросив в сторону самые язвительные из всех возможных ответов, сказала:

— Я тебя тоже рада видеть, брат! – мы даже обнялись. Этот пони был простым, хитрить он не умел, прятать свои эмоции и подделывать их – тоже, поэтому я без труда поняла, что Эпплсвит на самом деле рад меня видеть. Зато я – совсем другое дело. Но в данном случае я умело маскировала раздражение, так как помнила его попытку рассмотреть то, что для его глаз не предназначалось. Я действительно цвела вовсе не для него, а для того особого пони, что разделит со мной радости и невзгоды подобного образа жизни. И то, что я неровно дышала по отношению к Джессу, еще ничего не значило. Это могло пройти спустя неделю или две жестких условий существований, когда для подобных мыслей просто нет времени. Нет, не то, чтобы я хотела этого. Ох, Дискордово племя, я сама запуталась. Из мысленного тупика меня вывели голоса троицы, звавшей меня по имени:

— Роза! Роза!

— А? Что? – я очнулась, вынырнув из размышлений.

— Что конкретно нам брать с собой? – спросил Серж, почесав гриву копытом.

— Самое необходимое. Инструменты ваши – точно пригодятся. Съестные припасы, какие есть, тоже стоит забрать. Остальное лучше спрятать в какой-нибудь тайник, поскольку вы сюда не скоро вернетесь… — не успела я закончить мысль, как меня перебил Эпплсвит:

— Ты знаешь, сестренка, мы скорее предпочтем остаться в Понивилле, чем вернуться потом сюда.

Джесс кивнул в подтверждение словам своего товарища. Серж сказал:

— Если там окажется жить лучше, чем здесь, то мы, конечно же, останемся там, про тайник мысль логичная, но вещей у нас, сама видела, не так-то уж и много. Кровати мы не потащим с собой конечно же, заберем лишь матрацы да одеяла.

— Ну, тогда собирайтесь, я помогу с загрузкой в кузов особо габаритных вещей. И придется двоим из вас приглядывать за вещами именно находясь в кузове. Вентиляция есть, с воздухом проблем не будет. Есть там и рация, в случае чего, свяжетесь со мной.

— Хорошо, Роза, как скажешь, — кивнул Серж. Джесс и Эпплсвит уже ушли собираться. Земной пони, так похожий на Клода, пошел вслед за ними, оставляя меня дожидаться их на улице. Сборы были не очень долгими, через десять минут походные рюкзаки всех троих уже стояли около переднего колеса моего Грома. Тут же притулились и мешки с модернизированным Жалом и незаконченным новым оружием. Был и какой-то странный продолговатый предмет, запакованный в черный футляр. Этот футляр я положила сразу в кабину на спальное место. Это еще, как говорится, полбеды, ведь впереди предстояло теперь самое сложное – переместить верстак из вагона в кузов. Одна я ни за что бы не справилась. Джесс оказался достаточно сильным единорогом, чтобы помочь мне с этим. Я снова покраснела и разнервничалась, едва не потеряв концентрацию, отчего верстак едва не грохнулся на землю. К счастью, мне удалось взять себя в копыта и без срывов завершить довольно трудоёмкий процесс. Больше особо больших вещей не было, я могла с этим справиться достаточно легко и в одиночку. При этом я старалась не подавать вида, что со мной что-то не так. Увы, ни в какую не получалось быть хладнокровной, улыбка то и дело стремилась разъехаться по моему лицу, чему я изо всех сил старалась препятствовать. Внутреннюю борьбу со стороны было, похоже, очень хорошо заметно. Пока Джесс разговаривал с Эпплсвитом, я в одиночку заканчивала загружать кузов своего Грома вещами троих друзей. Последнее, что надо было забрать – это матрацы, сами кровати тащить смысла не было, так как они оказались привинчены к полу. И тут меня к себе подозвал Серж, на его лице была написана озадаченность. И лишь в разговоре с ним я поняла, что же его тревожило:

— Слушай, Роза, вот наблюдаю за тобой и постоянно вижу на твоем лице какую-то блуждающую улыбку. Причем ты стараешься её спрятать, будто стесняешься чего. Что-то случилось? Мне ты можешь доверять, я не из тех, кто треплет языком направо и налево, разбалтывая чужие секреты каждому встречному пони.

Я отступила от него на шаг и еще раз внимательно на него посмотрела. Он выглядел серьезным. И не притворялся, его действительно волновало то, что происходит сейчас в моей душе. К счастью, я более или менее научилась разбираться в пони. Серж не старался меня уверять, что я могу ему рассказать то, что не дает мне покоя. Уверяют и клянутся те, кто в действительности собирался болтать об этом всем подряд. Этот пони сказал это всего лишь один раз, но при этом серьезно. И я действительно склонна была ему доверить свои мысли. На размышления и подготовку ответа у меня ушло всего несколько секунд, поэтому вряд ли он заметил, что я, может быть, как-то колеблюсь или что-то в таком духе. Глубоко вздохнув, я ответила:

— Видишь ли, Серж, когда на моем лице расплывается какая-то глуповатая улыбка, это значит обычно лишь одно – я к кому-то очень неровно дышу. В данном случае этот «кто-то» — единорог Джесс. Он понравился мне сразу, как только я его увидела. Не знаю, буду ли пытаться делать шаги в сторону сближения с ним, время покажет, надеюсь.

— Ты знаешь, Роза, на него на самом деле немало кобылок западало в своё время, однако он их всех до единой отшил, твердя, что ждет ту единственную особую пони, которой будет интересен именно он сам, как личность, а не его кошелек, как приложение к главному блюду. Джесса это всегда расстраивало, помню. Последний месяц ему было немного лучше, никто уже особо и не пытался его прибрать к своим копытам. Но внезапно на пороге нашего жилища появилась ты, которая разительно отличалась от всех тех кобыл, что мы втроем повидали ранее. Про тебя нельзя сказать, что ты расфуфыренная неженка, боящаяся запачкать копыта в дорожной грязи. Ты путешественница, наверняка повидавшая немало опасностей на своём пути. И, я уверен в этом, умеешь постоять за себя. В общем, ты меня поняла. У меня почему-то стойкое ощущение, что ты нашему певцу понравилась. Дело вот какое – обычно после очередной кобылы, которая стремится залезть к Джессу в кошелек, мы втроем долго перемываем косточки всем представительницам прекрасного пола в общем и целом. На свой счет не принимай, пожалуйста, я уже сказал, что ты не такая. Так вот, вернусь к тому, о чем говорил ранее. После твоего визита у нашего друга единорога наступил период молчания. Он не особо стремился обсуждать тебя, как-то перемывать кости, говорить с нами о твоих возможных недостатках, как это бывало с другими кобылками. Мы трое дружим уже несколько лет. И впервые за всё это время Джесс повел себя не так, как мы к этому привыкли. Если он тебе нравится, то поговори с ним. Возможно, эта симпатия взаимна…

— Спасибо, Серж, — поблагодарила я его, настроение существенно поднялось. Есть вероятность, есть!

— Если хочешь, я могу с Эпплсвитом поехать в кузове, — прищурив левый глаз и добродушно усмехнувшись, сказал немолодой земной пони.

— Я сама хотела тебя об этом попросить, но опасалась, что это будет выглядеть немного невежливо… — замялась я на секунду, почесывая гриву копытом.

— Да никаких проблем, что ты! – рассмеялся Серж, — мы ведь с твоим родственником всё понимаем, так что не бойся.

Нас прервал голос Эпплсвита:

— А нам ехать не пора? Раз уж готовы, то пора уже двигать!

— Да-да, сейчас! – крикнула я ему в ответ. А своему собеседнику сказала:

— Спасибо тебе, что помог.

— Да нет проблем, — улыбнувшись, произнес старый пони, после чего он присоединился к Эпплсвиту. Я слышала, как он сказал ему:

— Давай, лезь в кузов, будем сторожить наши пожитки, а вот Джесс поедет в кабине с нашей очаровательной путешественницей.

Черт! Я снова ощутила, как румянец выступает на моих щеках. Всё-таки это приятно, как ни крути. Я подошла к своему грузовику и принялась забираться по лестнице в кабину, где, как выяснилось, уже сидел Джесс, придерживая в копытах тот самый черный футляр, который я поместила сюда ранее.

— Ну, что, едем? – спросил он, улыбнувшись мне, отчего я чуть не сползла под водительское сиденье. Ничего не могу с собой поделать, блин…

— Едем, — ответила я, устраиваясь поудобнее на своем месте и заводя двигатель.

---

Работы по растаскиванию уничтоженных в бою за Понивилль днем ранее машин и транспортировке их к мастерской растянулись практически на весь день. Клод, Летти и Сайрус практически не разговаривали на отвлеченные темы, предпочтя слаженную работу вместо пустой болтовни. За один день разгрести всё не получилось. Упавшую летающую технику им вытащить даже втроем не удалось. Если только резать на части и уже по частям транспортировать, коли уж целиком не получилось винтокрылую машину вытянуть из частично разрушенного здания. Вечером они вернулись в мастерскую, чтобы отдохнуть, присоединившись, таким образом, к Вэзу, который выглядел не менее уставшим. Земной пони и два единорога не раз видели его снующим то туда, то сюда. Ну да, нелегко взять на себя такой объем работы. Разместившись на старом зеленом и весьма скрипучем диване в главном помещении мастерской, четверка решила обсудить дела насущные:

— Ну, что, Вэз, дружище, как там дела с возвращением пони в их дома? – спросил Клод, наливая себе чая. К его вящему раздражению, иных напитков в мастерской не было, поэтому пришлось пить то, что есть.

— Около трех десятков пони не досчитались. Предположительно, они уехали в Миддлхорн, наверняка их там посчитают беженцами. Впрочем, хер с ними. Меня вообще задолбала такая работа! Я хочу начать создавать проект абсолютно нового грузовика. Но куда там! – воскликнул Вэзерли, взмахивая передними копытами.

— Ты постоянно теперь главой Понивилля будешь что ли? – поинтересовался Сайрус, отхлебывая из чашки, висевшей перед ним в телекинетическом поле песочно-желтого цвета.

— Да ну нахер! Моя основная работа заключается совсем не в этом. Я очень хочу верить, что являюсь всего лишь исполняющим обязанности главы города. И что всё это ненадолго. Ну поймите, не лежит у меня сердце к этому, а про копыта я и вовсе умалчиваю!

— Успокойся, Вэз, дыши глубоко, скоро вернется Роза со своими тремя новыми знакомыми, может кто из них и возьмется за ту работу, что подсунули тебе, — рассудительно сказала Летти, поставив телекинезом свою чашку на стол.

— А что у неё за знакомые, напомните мне? Или расскажите, если это вдруг еще не озвучивалось, у меня с памятью немного проблемно сейчас, — пожаловался автомеханик. Трое друзей переглянулись между собой, во взглядах мелькало понимание. Клод прокашлялся и уже было открыл рот, как его опередил Сайрус:

— Двое из них механики, один неплохо рубит в создании нового оружия и модернизации уже имеющихся образцов, а второй в целом рубит в сборке и ремонте всяких штук. Оба могут нам пригодиться.

— А кто третий-то?

— Если я правильно помню, то он вообще певец. Честно говоря, не очень понимаю, как он затесался в ту компанию, — задумчиво произнес Пирс, почесав копытом свою гриву.

— А я больше за Розу беспокоюсь, — вдруг сказала Летиция.

— Она уже не маленькая вроде бы, — нахмурился Клод.

— А теперь вспомни, опыт путешествий у неё какой был до того, как она отправилась с тобой? –принялась она наступать на своего особого пони.

— Ну… Шесть лет назад мы были с ней в Новом Мэйнхеттене, потом много чего я не помню, знаю лишь, что Роза регулярно ездила из Эплузы до Понивилля и обратно. Это почти как отсюда до Миддлхорна, дорога ничуть не менее безопасная, уж поверь мне, — Клод решил переспорить Летти. Не вышло.

— Значит не такой уж и большой. Иными словами, она не совсем опытна, чтобы отправляться одной в такое путешествие!

— Стоп, у меня возникло ощущение на пару секунд, будто ты её родная мать, раз так печешься о ней, — удивился земной пони.

— Просто если с ней в дороге что-то случится, виноват будешь ты! Нихера не опекаешь свою кузину, блин! – всё больше распаляясь, повысила голос аквамариновая единорожка, вскакивая на ноги.

— Эй, эй, эй! – между спорщиками встал Сайрус, расставив передние ноги в разные стороны.

— Чего? – недовольно спросил Клод, уже приготовившийся обороняться от нападок своей особой пони, которая, к немалому удивлению, проявила спавший до того материнский инстинкт, что, по его мнению, было совсем уж удивительно, да даже странно, чего уж там.

— Прекратите спорить. Лично я уверен, что Роза прекрасно справится со своей миссией и вернется целой и невредимой в Понивилль. Просто доверьтесь моему слову, — Пирс вернулся на свое место и двумя глотками допил чай из чашки.

— Ладно, — проворчала Летиция, снова устраиваясь на диване поудобнее.

— Лучше скажите мне, как там наш пленник драгоценный? Сайрус, он еще не сбежал? – перевел беседу Клод в другое русло.

— От меня никто еще не убегал, — ухмыльнулся единорог, отставляя в сторону пустую чашку.

— Ладно, милый, пошли спать, — вздохнула единорожка, ласково потершись носом о щеку земного пони.

— Пошли, — Клод поднялся со своего места и отошел от дивана, укладываясь на то же место, на котором спал накануне, рядом легла его особая пони, которую жеребец прижал к себе. Вэз и Сайрус какое-то время смотрели на них, ничего не говоря. Да и зачем, если всё ясно и без слов? Пирс тоже ушел спать на пол, спрыгнув с дивана. Вэзерли остался ночевать на диване, разлегся на нём и вскоре уже спал. Равно как и сам Сайрус, научившийся засыпать за свою неспокойную жизнь в любой обстановке. И только земной пони и единорожка, лежавшие в объятиях, не спали.

— Знаешь, любимый, Сайрус меня не успокоил. Я всё еще переживаю за Розу. Во мне словно материнский инстинкт проснулся. И такое не в первый раз происходит. Помнишь, как она спасла нас от Затмения? И наш отдых в селении у Поворота? Тогда я ощутила себя на какой-то миг если и не её родной матерью, то уж мачехой точно. Хотя на самом деле мы с ней не родственники даже. Что со мной такое могло приключиться, что так повлияло на меня? Я ведь начала меняться в Мэйнхеттене. По дороге сюда ваше с Розой влияние на меня только выросло, в итоге из холодной и расчетливой наёмницы я стала полной противоположностью самой себе, какой я была еще месяц назад, сидя в баре «Победа» в Ванхуфере. Тогда я думала, за какое бы еще дело взяться. А сейчас я мечтаю избавить Эквестрию от Страйка, убив его любым из возможных способов, коих предостаточно на самом деле.

— Летти, милая моя, я всё это прекрасно понимаю. Меня всё же зацепили твои слова, что я не опекаю свою сестренку от опасностей. Посмотри на меня, посмотри на неё. Что мне, что ей – давно за двадцать. Мы уже не маленькие и можем сами принимать решения! Ты же говоришь так, будто ты эдак раз в десять старше нас и имеешь опыта жизненного намного больше нас.

Слова Клода попали в цель. Светло-зеленая единорожка едва заметно вздрогнула, ощутив, что по спине под её длинной курткой-плащом побежали мурашки. Вряд ли её возлюбленный мог догадаться об её истинном возрасте, несмотря на то, что она сама пару раз оговаривалась, когда речь заходила об этом. И, тем не менее, она ощутила себя некой обманщицей. Ей доверяют, а она утаивает от своих самых близких друзей и, в особенности, от её особого пони, которых у неё до недавнего времени вообще не было, секреты о себе. Фамилия, возраст, происхождение – когда-то она запретила сама себе об этом распространяться, кроме случаев по работе наёмницей. Она могла, конечно, спокойно соврать, но всё же ко лжи обычно склонна не была, поэтому считанное количество раз её фамилия всё же звучала. Но каждый раз Летиция требовала с работодателей неразглашения каких-либо данных о ней третьим лицам. И ответить ей было нечего даже. Клод был не то чтобы везде и кругом прав, скорее дело заключалось в том, что лень было что-то говорить в продолжение этой темы. Поэтому вместо ответа аквамариновая единорожка просто прижалась сильнее к своему особому пони, посмотрела в его карие глаза, а потом потянулась к его губам своими. Поцелуй вышел недолгим, но вполне чувственным. Возлюбленные еще какое-то время лежали без сна, но вскоре всё-таки Клод заснул, сначала слегка похрапывая, но позже храп утих, сменившись спокойным дыханием спящего. Летти просто закрыла глаза – и тоже спустя несколько минут уже спала. Как и Сайрус, она привыкла быстро засыпать вне зависимости от окружающей обстановки, какой бы она ни была. Весьма полезная привычка, надо заметить.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, ВАНХУФЕР, ГЛАВНЫЙ ШТАБ АЛОГО ЗАПАДА

Восемь утра, а генерал Страйк уже был в своём кабинете, подтянутый и бодрый, как и всегда. На столе его дожидался отчет от аналитиков клана. Красный земной пони подозревал, что дела у его руководимого им клана идут не совсем уж гладко. И не без оснований. Усевшись за стол, и быстренько пробежав глазами отчет, он только убедился в том, что у группировки настали весьма непростые времена. В частности, первое, что его встревожило, касалось данных о боеспособности Алого Запада. Этот параметр после всех поражений за последние две недели был на критически низком уровне. Второе, что не могло не ускользнуть от взора Стил Страйка – это данные об уровне доверия к его персоне простых бойцов Алого Запада. Здесь тоже всё было далеко от идеала. Ладно, слишком далеко! Именно по причине низкого уровня доверия выросло желание пони дезертировать куда подальше. Репутация главнокомандующего стремительно падала. Еще одно поражение – и Алый Запад просто перестанет существовать, все разбегутся, как какие-нибудь мелкие насекомые, кто куда. На последней странице отчета аналитики весьма смело выразили своё мнение – пора прекратить эту бессмысленную войну и вместо военных операций заняться торговлей с другими частями страны, что принесет намного больше пользы, чем боевые действия, многие из которых в последнее время не увенчиваются успехом. Опираться на этот совет Страйк даже и не думал, он был уверен, что сможет самостоятельно найти выход из сложившейся ситуации даже при том количестве ресурсов, которое с натяжкой можно назвать минимальным. Составить новый план и тянуть время, когда каждый день клан покидают пони? Похоже, пришла пора пойти ва-банк, приказав войскам на востоке начать атаку на все три города, что располагались там, одновременно. Уж один-то взять точно удастся, что отодвинет ненадолго окончательный распад Алого Запада и позволит выиграть немного времени для следующего хода. Всё это напоминало балансирование над пропастью. Генерал вылез из-за стола и начал расхаживать по своему рабочему кабинету. Его почему-то подмывало бросить эту неблагодарную работу хотя бы на время, отремонтировать самому свой грузовик, испачкав копыта в машинном масле и грязи. Азы он еще помнит, а с остальным разберется. Да, до водворения на пост лидера Алого Запада в свои пятнадцать он учился на автомеханика. И тут судьба преподносит ему неожиданный сюрприз. По крайней мере, так ему казалось тогда. Теперь Страйку уже так не казалось. Это был не столько сюрприз, сколько проклятие. Вечно, до конца своей жизни сидеть в этом кабинете, разрабатывать стратегические ходы, половина из которых неминуемо провалится. На кой хрен, спрашивается? Красный земной пони в раздражении принялся ходить более быстрым шагом по кабинету. Он начал ощущать в себе сразу две стороны его души. Одна говорила ему бросить всё, сделав так, как писали аналитики, а вторая – не бросать ничего ни в коем случае и, потратив какое-то время, вернуться на исходные позиции в плане количества имеющейся живой силы под его командованием. Обе стороны были равноценны и бороться стали с самого начала наравне, ни одна из них не собиралась уступать. Страйк невольно задумался вновь о том, каким же будет его следующий шаг. Думы с каждым днем делались всё сложнее и сложнее. Ни для кого не секрет, что в этом, вероятно, всё и дело. Обстановка в группировке становилась всё более трудной. Лидер АЗ и подумать не мог, что несколько дней спустя всё круто изменится. В будущее он не умел заглядывать. Он мог лишь планировать и пытаться предвидеть…

В ЭТО САМОЕ ВРЕМЯ, ПОНИВИЛЛЬ, МАСТЕРСКАЯ, ПРИНАДЛЕЖАЩАЯ ВЭЗЕРЛИ

Настало утро очередного дня. Летти, Клод и Сайрус снова отправились извлекать бывший летательный аппарат, вооружившись специальными инструментами для резки металла, которыми их снабдил Вэзерли, покопавшись в ящиках, что стояли по углам главного помещения его мастерской. Сам же хозяин никуда не пошел, решив наконец-то заняться тем, чем он хотел. Его целью было создать совершенно новый грузовик, который мог бы похвалиться немалой мощью под капотом, иметь хорошую броню и оружие, аналогов которому в Эквестрии на данный момент просто нет. На всё это нужны ресурсы, многое из чего было уже в наличии, но, конечно, не хватало рабочих копыт, не говоря уж о рабочих головах, продумать всё в одиночку – значит быть гением. Однако механик себя таковым не считал. Он просто делал честно свою работу. Земной пони взял зубами мел и принялся делать набросок прямо на стене. Вэз настолько увлекся, что даже не заметил того, как вернулись его друзья. Из творческого порыва его вывел голос Клода, звучавший с нотками искреннего удивления:

— Пресвятая Селестия, это что такое?

— Ты про что, дружище? – недопонял механик.

— Про твой набросок. Если это новый грузовик, то я готов съесть куртку Розы…

— И она тебе за это даст пизды, — хмыкнул Сайрус, разглядывая рисунок на стене. А там было на что посмотреть. Новая машина имела шасси с пятью осями, что могло стать прорывом, революцией в машиностроении постапокалиптической Эквестрии. Но это при условии, что эту машину вообще удастся собрать. На основании опытного экземпляра удастся понять, какие были допущены ошибки в проектировании и исправить их в дальнейшем. Кабина была достаточно приземистой, отдаленно напоминавшей те кабины, которые ставились на Даггер и располагалась над первыми двумя осями, которые, как пояснил всем Вэзерли, будут поворотной и подруливающей соответственно. Делать две поворотных оси – означало сделать будущий грузовик чересчур вертким и неуправляемым. Однако затем земной пони еще чуток поразмыслил и добавил, что последняя ось тоже будет подруливающей, для облегчения вождения эдакой махиной, которая по грузоподъемности собиралась обойти Сталаз, Броненосец и Гром вместе взятые! Для этой цели на свободную часть шасси будет установлен кузов, по высоте лишь ненамного уступающий кузову. Демонстрация проекта совершенно новой машины действительно впечатляла! Однако оставался еще вопрос с вооружением, его задала Летиция:

— Скажи, Вэз, а что с оружием будет?

— Слотов для малого оружия я планирую сделать два, оба будут располагаться на кабине и крутиться лишь на сто восемьдесят градусов, для защиты грузовики сзади будут другие орудия. Кстати о них. Три слота для среднего оружия и один слот для большого. Все четыре будут расположены на кузове. Как именно, я пока что не продумал. И, пока не забыл, скажу о броне – толщина будет почти в половину ширины копыта. Ни у одного грузовика мира такой защиты нет и вряд ли будет.

— А что с ходовыми характеристиками? – пришла очередь Сайруса проявить интерес к проекту.

— Новый грузовик будет приводиться в движение тремя двигателями, которые мы снимем с брошенных врагами машин, крайне желательно, чтобы эти машины были одинаковыми.

— Три Грома есть брошенных как раз, — вставил Клод своё слово.

— Замечательно. Двигатели мы установим в моторном отсеке в задней части кабины. Броня там тоже будет значительно усилена, чтобы было как можно сложнее как-либо навредить грузовику.

— Надеюсь, остекление в грузовике будет бронированное? – спросила аквамариновая единорожка.

— Конечно. Те брошенные машины станут донорами, мы снимем с них всё, что только можно. Однако, большую часть работы придется проделывать всё равно с нуля. И это только сам грузовик, а ведь еще нужно специальное вооружение создать на основе существующих аналогов.

— Ну, это по части тех мастеров, которых должна привезти Роза. Кстати, она вроде бы скоро уже должна будет приехать, ведь день постепенно клонится к закату.

— Это что, я почти весь день творил что ли? – удивился Вэзерли.

— Зато сотворил, пусть и в графическом виде, а так же на словах, чудо машиностроения. И если нам удастся воплотить всё это в металле, и оно, чудо это, будет ездить и стрелять, то я съем плащ Летти, — заявил Пирс.

— И она тебе за это даст пизды, — хмыкнул теперь уже Клод. Летиция просто промолчала, решив не говорить, что она сделает в таком случае. И избиение – это было еще самое невинное из списка, прокручивавшегося у неё в голове.

— Я предпочту сделать вид, что я всего этого просто не слышал, — покачал головой Вэз, — давайте уже просто дождемся Розу, а?

— А давайте без «давайте»? – сделал контрпредложение темно-бежевый земной пони.

— А чем тогда заняться предложишь? – спросила Летти. Клод чуть было не ответил первым же словом, которые очутилось у него на языке в тот момент. И это слово означало не совсем приличные вещи. Но, к счастью, данное слово не успело слететь у него с языка. Положение спас механик:

— Забыл спросить, эту винтокрылую машину извлечь удалось?

— Знаешь, дружище, если бы не твои аппараты для резки металла, хрен бы нам удалось её убрать оттуда, — заметил Сайрус.

— Вот на такие случаи и держу. Они же нам понадобятся, когда будет разбирать машины-доноры, более чем уверен, — улыбнулся Вэзерли.

А за окном тем временем вечерело, солнце садилось за горизонт, одновременно с этим на небосвод стало восходить ночное светило. Все наблюдали за закатом молча и без каких-либо эмоций. Молчание прервал внезапный стук в дверь. Четверка переглянулась, а затем Летиция, достав пистолет телекинезом, подошла к двери и спросила:

— Кого там принесло на ночь глядя?

---

Пятнадцать минут спустя мы уже выехали из Миддлхорна. Джесс сидел на пассажирском сиденье и насвистывал какой-то незатейливый мотивчик, держа свой черного цвета футляр в копытах. Я целиком и полностью сосредоточилась на вождении, боясь даже поглядеть в его сторону. Не особо хотелось потерять концентрацию и врезаться в дерево или камень, отвлекшись на него. Я изо всех сил хотела оправдать характеристику, которую мне дал Серж, и не упасть в глазах троицы друзей, которой вскоре предстояло примкнуть к нашей команде. И тут единорог обратился ко мне:

— Скажи, Роза, а сколько у тебя занял путь от Понивилля до Миддлхорна?

— Считай, что половину суток точно, с учетом всех дорожных опасностей, на которые я старалась не обращать внимания, — ответила я, не поворачивая головы в его сторону.

— Это достаточно быстро, — заметил в ответ Джесс, — многие из беженцев, о которых мы слышали, добирались из Понивилля где-то почти сутки.

— Не удивительно, ведь они были нагружены скарбом похлеще, чем мы сейчас. Однако половину суток в обратном направлении затратить уже не получится. Масса выше, скорость ниже, следовательно, наше путешествие займет около суток с ночевкой. Но это по желанию. Лично я предпочла бы отдохнуть лишь в Понивилле, на который уже вряд ли кто нападет в ближайшее время. Слухи о четырех грузовиках и четырех винтокрылых летающих машинах, что дали вчера бой ублюдкам из Алого Запада, наверняка разошлись далеко по окрестностям. Те же бандиты наверняка не решатся лезть на рожон. Это они на дороге смелые, да и то, не всегда.

— Да, дорога будет долгой. Но, к счастью, мне есть чем себя занять, — единорог достал из бокового кармана футляра бумаги и перо.

— И чем же, если не секрет? – поинтересовалась я.

— Подумываю сочинить новую песню. Ведь весь свой репертуар я сочинил самостоятельно. И пусть там всего девять песен, но всегда можно добавить и десятую, для круглого счета?

— Ну, это не моё дело, Джесс. Как хочешь, так и поступай. У меня иная задача – довезти вас троих до Понивилля в целости и сохранности, ну и помочь обустроиться, ни больше, ни меньше.

— До конечной цели еще немало миль, Роза. Ладно, не буду отвлекать тебя от прямых обязанностей очаровательной путешественницы, — с этими словами он подхватил перо телекинезом и принялся постукивать им себя по подбородку в раздумьях. Я же от его слов чуть не растаяла. Комплимент от обаятельного жеребца – это дело такое… Мне в голову пришла мысль спросить у Сержа и Эпплсвита, как им там ехать, в кузове-то. Я воспользовалась рацией:

— Серж, приём!

— Слышу тебя, Роза!

— Как вам там, нормально?

— Да терпимо. Вентиляция работает хорошо. Как там Джесс-то?

— Сидит и новую песню сочиняет. Только вот думаю, что дорога со всеми её неровностями не будет слишком милосердна к написанию текста на бумаге.

Справа от меня послышался голос жеребца:

— Роза, не забывай, пожалуйста, что я единорог и телекинезом могу держать вещи ровно вне зависимости от того, трясет твою машину или нет.

— Ну, в общем, вы слышали сами, — заключила я, вздохнув.

— И я почему-то догадываюсь, что за песню пишет наш друг, — в разговор вступил Эпплсвит.

— И о чем она, братец? – а, в задницу неприязнь к дальнему родственнику.

— Об одной прекрасной кобыле, что идет наперекор судьбе, — совершенно серьезно ответил он. А вот я задумалась. С такой формулировкой песня могла быть о ком угодно. Мало ли таких кобыл в Эквестрии? Да полно! Пруд пруди таких!

— В общем, — поддержал его Серж, — ты потом сама всё услышишь, Роза, не гадай и не мучай себя.

— Ладно, хорошо… — с этими словами я отключила рацию и сосредоточилась на дороге. Но на самом деле мне было о чем поразмышлять.

НЕЗАДОЛГО ДО ПРИЕЗДА РОЗЫ, МИДДЛХОРН, ЖИЛИЩЕ ТРЕХ ДРУЗЕЙ

— Знаете, друзья, я хочу написать новую песню, — заявил Джесс, привлекая внимание Сержа и Эпплсвита.

— И о чем она? – поинтересовался старый земной пони.

— Об одной прекрасной кобыле, что идет наперекор судьбе, — ответил единорог. И затем пояснил:

— Это такая кодовая фраза, на тот случай, если об этом зайдет речь при Розе. Я хочу сделать ей сюрприз. Как только отправимся в путь, у меня будет достаточно времени поразмыслить над текстом.

— Мы тебя поняли, дружище. И позволь спросить – ты в неё влюбился? – проницательно спросил Серж.

— Сам посуди, стал бы я посвящать песню кобыле, которая была бы, как те, предыдущие? Стал бы?

— Нет.

— Вот то-то и оно! Конечно, я неравнодушен к ней. Она не идет у меня из головы с того самого момента, когда она впервые появилась здесь.

— Ничего, скоро увидитесь, — хмыкнул Эпплсвит, присоединившись к беседе. И в этот момент у их жилища остановился Гром зеленого цвета, который никто из них раньше не видел.

— Интересно, а это кто еще? – спросил Серж вполголоса у своих друзей, те помотали головами, мол, мы не знаем. Тогда он подошел к выходу из вагона и громко спросил оттуда:

— Ну кого там опять черти принесли?

В ответ однако донесся звук заглохшего двигателя. Пони схватил своё ружье и собрался выйти наружу, как из-за Грома вышла… Роза собственной персоной!

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ, ДОРОГА МЕЖДУ ПОНИВИЛЛЕМ И МИДДЛХОРНОМ

Джесс сидел на пассажирском сиденье Грома, мчавшегося по единственной приличной трассе между его старым местом жительства и новым. За рулем сидела столь симпатичная ему светло-серая единорожка по имени Роза. Её зеленые глаза смотрели на дорогу, а сама она иногда ругалась сквозь зубы, когда грузовик попадал колесом в очередную колдобину. Лично музыканту тряска не досаждала, он мог спокойно держать телекинезом лист бумаги и перо, пытаясь подобрать таким образом нужные слова. Он занялся тем, чем хотел – сочинительством песни, которую он хотел посвятить Розе. Единственной кобылке, которая за все годы отшивания всех прочих кобыл смогла убедить его в том, что остались еще нормальные пони, способные добывать себе денег самостоятельно, способные постоять за себя. Она единственная, кто смогла тронуть струны его души одним лишь своим появлением той ночью. Джесс догадывался, что Роза к нему явно неравнодушна, поскольку, когда он вышел сегодня к ней, она вся покраснела и прижала ушки к голове, стесняясь. Он знал, почему она сейчас не смотрит на него. Нет, вовсе не потому что он вдруг перестал быть ей симпатичен. Единорожка просто не хотела уронить себя ни в его глазах, ни в глазах его друзей, поэтому была сосредоточена целиком и полностью на дороге. После того, как она поговорила с Сержем и Эпплсвитом по рации, никто из них больше не промолвил ни слова. Зато Джесс мог время от времени украдкой бросать на Розу взгляд и любоваться ею. Она не заметила ни единого его взгляда, поскольку смотрела лишь вперед. Светло-серая зеленоглазая единорожка с темно-каштановой гривой и хвостом, одетая в старую потертую куртку, сидевшая за рулем была прекрасна, по его мнению. Да, он влюбился в неё словно жеребенок! Его мысли поплыли куда-то не туда, он закрыл глаза и видел прекрасное будущее. Внезапно его мечты были прерваны тревожным пищанием радара. Роза выругалась:

— Вас только тут и не хватало, гребаное Дискордово племя!

— Что такое?

— Бандиты. И много. Только недавно ехала тут – никого же не было! Откуда взялись только, сволочи…

Я снова глянула на радар – пять красных меток, три двигалось параллельно нам слева, две – справа. Причем они понемногу обгоняли Гром, собираясь, по-видимому, взять в тиски. Но, раз они ехали быстрее меня, то вряд ли это техника тяжелее Матадоров. А у них стекла весьма слабые – Линейники и Гладиатор легко пробьют их на раз. Я глянула на Джесса – он сидел серьезный и сосредоточенный, отложил даже бумагу и перо в сторону.

— Держись крепче! – скомандовала я и стала выжимать из машины всё возможное. Стрелка на спидометре потихоньку приближалась к ста милям в час, двигатель ревел, работая практически на пределе своих возможностей. Или я вырвусь из окружения, или дам бой и покажу, что сделана не из розовых соплей! В очередной раз посмотрев на радар, я поняла, что уйти от вооруженной стычки мне всё же не удастся. Ну, что ж, сражаться так сражаться. Вчера на каждого из нас приходилось по четыре вражеских машины, но это если учитывать помощь Учеников Пророка. Без них на любого из нас пришлось бы восемь грузовиков. И было бы весьма сомнительно стараться выжить в подобной дерьмовой ситуации. А сейчас всего лишь пятерка. Справлюсь как-нибудь. И вот враги вылетели слева и справа, однако малость не рассчитали траекторий, двое из них смачно столкнулись лоб в лоб. Все до единого и впрямь были на Матадорах!

— Хехе, неудачники по жизни! – ухмыльнулась я, после чего протаранила в бок ближайшего замешкавшегося противника. Тот опрокинулся на бок. Я принялась кружить, равно как и двое оставшихся противника. Они решили, что я не умею стрелять в две стороны сразу? Знали бы они, как сильно ошибаются. Левый Линейник и Гладиатор открыли огонь, пули оставляли следы на двух вражеских Молоковозах. Думаю, они оба поняли, что всё идет не совсем по плану и решили ретироваться. Но хрен уж там, я не собиралась дать уйти никому из них. Поэтому принялась гоняться за уже покоцанными влегкую машинами. Не могу понять, почему они не стали пытаться спасаться по одиночке. Полный дебилизм! Всё бы ничего, но что у того, что у другого хватило ума хотя бы маневрировать, прострелить задние колеса мне никак не удавалось. И тут мне в голову пришла идея. Я немного угостила их свинцом напоследок и вернулась к перевернутому мной врагу и тем двум, что умудрились столкнуться друг с другом лоб в лоб. Короткая очередь из Гладиатора – лобовое стекло в перевернутой машине перестало существовать, а выстрелы из Линейников оборвали жизненный путь водителя. С покореженными грузовиками я не знала, что и делать, поэтому просто расстреляла кабины для очистки совести после некоторой минутной заминки. Хотя столкнувшиеся и так в меня не стреляли, поскольку, видимо, в произошедшей аварии погибли оба, но ведь проверить же никогда не помешает, правильно?

— Роза, ты в порядке? – спросил Джесс. Я посмотрела на него и увидела в его глазах если не ужас, то обеспокоенность уж точно.

— Абсолютно, — спокойно ответила я. Да, я не испытывала никаких угрызений совести при убийстве пони-бандитов, которые могли навредить простым пони. Но была еще одна причина, о которой троица друзей не знала. Пока, по крайней мере.

— Хорошо, а то мне, знаешь, показалось, что тебе в радость избавляться от пони, убивая их, — заметил единорог.

— Дай мне закончить с оставшимися двумя, а потом я тебе объясню, что к чему, хорошо?

— Ладно, Роза, как скажешь, — вздохнул он, как мне показалось, грустно.

Тем временем, на звуки выстрелов приехали те двое, с кем мне не удалось сладить сразу. Это было их фатальной ошибкой. Причем последней в жизни обоих бандитов. Мои пушки совершили своё дело, выбив стекла и отправив на тот свет водил. Останавливаться и обыскивать их у меня не было желания, равно как и времени. Сражение закончилось очень вовремя, буквально несколько минут спустя вокруг уже было весьма темно, пришлось включить фары и только тогда продолжить движение. Мелькнул указатель, что до Хуфстейда еще сорок миль. Я призадумалась. Может всё-таки остановиться на ночлег? Слишком свежи были воспоминания о ночной поездке Клода. Правда, это было намного восточнее, да плюс еще тамошняя аномальная зона и эти гребаные Затмения. Я даже поежилась, память о тех событиях, казалось бы, совсем недавних, была далека от приятной. И решила поинтересоваться у своих спутников на этот счет:

— Джесс, слушай, ничего, если мы остановимся в Хуфстейде на ночь?

— Ничего страшного, Роза, я доверяю тебе, делай, как считаешь нужным, — и единорог снова взялся за свое. Для удобства, я переключила телекинезом тумблер на панели, включив свет в кабине. Он молча кивнул мне и продолжил творить.

Я включила рацию на нужной волне и спросила:

— Серж, Эпплсвит?

Ответом мне был двойной храп. Оба земных пони крепко спали. Значит, решено, доедем до Хуфстейда и будем устраиваться на ночь. Но тут встал новый вопрос, кому спать прямо на своём месте, а кому на спальном месте, которое было всего лишь одно? Не идти же в трактир из-за этого? Похоже, мне придется поразмыслить над этим вопросом прямо сейчас и очень-очень серьезно. И, возможно, прибегнуть к помощи Джесса. И в ответ на это раздался раскат грома, сверкнула яркая молния, пару секунд спустя начался дождь, быстро перешедший от легкого едва ли не к проливному. Вот и еще одна причина, по которой следовало бы заночевать в ближайшем от нас селении. Но вопрос о ночлеге в грузовике продолжал не давать мне покоя, отчего я даже почувствовала себя немного не в своей тарелке и заерзала на своем сидении. А потом, вновь ощутив румянец на своих щеках и возникшую робость, тихо спросила:

— Слушай, а как мы будем делить единственное спальное место в моей машине? В трактир на ночлег я не хочу идти. Не доверяю я таким заведениям после того, как один пытался угробить моего кузена, а незадолго до этого другой пони посчитал меня и мою подругу вообще лесбиянками! – пока я говорила, незаметно распаляясь, конец моей короткой речи получился уже достаточно громким.

— Стоп, какой-то пони посчитал тебя лесбиянкой? – удивился Джесс, снова отвлекшись от своего занятия.

— Ну, да, посчитал. А всего лишь потому, что мы попросили в целях экономии одну комнату на двоих. Владелец сделал намек и едва не поплатился за это поначалу. Хотя, потом от моего кузена всё равно получил по полной программе, когда узнал об этом.

— Но ты же не похожа на лесбиянку, — подмигнул он мне.

— А я ей никогда и не была, — сказала я, вглядываясь вперед. Но даже свет фар был не очень ярким, пришлось проявить всё своё мастерство, чтобы не угодить впросак или в кювет. Хотя, если подумать, сейчас это было одно и то же и никак иначе.

— Давай вернемся к теме, — снова попробовала я завязать разговор, после того, как он прекратился минуту тому назад. Трудновато всё-таки было ехать в темноте, с ливнем и крайне редкими молниями, худо-бедно освещавшими всё вокруг. Тем не менее, мне пока что везло, я ни с чем не столкнулась.

— Итак, ночлег в машине. Я хотела бы уступить тебе место, а самой спать на водительском сиденье, — выдвинула я своё предложение.

— Роза, при всем моем уважении к тебе, я не могу позволить тебе спать в некомфортных условиях! – он чуть не уронил свой футляр. Я, не выдержав, смущенно хихикнула. Черт побери, ну не могла я быть эгоисткой по отношению к такому красавчику! Мне было всё равно, как к нему отнесутся мой кузен и мои друзья. Минусов у него я пока что не увидела, как бы не пыталась судить об этом пони непредвзято. Надеюсь, не увидят их и другие.

— Всё-таки, Джесс, я уступаю тебе. И не спорь, пожалуйста, — вздохнув несколько раз полной грудью, произнесла я, следя за дорогой. Только что справа мелькнул знак, на котором было указано, что до Хуфстейда всего десять миль.

— Нет, я буду с тобой спорить, потому что… — начал было он, но я его перебила, ибо в мою голову пришла неожиданная идея:

— Ты не будешь против, если мы попробуем уместиться вдвоём на единственном спальном месте? – я сильно оробела, задав подобный вопрос. И принялась мысленно ругать саму себя, о чем я только думала вообще… Но Джесс, поразмыслив с полминуты, ответил:

— Похоже, наш спор можно прервать только таким образом. Я не напрашиваюсь, не хочу быть назойливым, словно какое-нибудь насекомое.

— Ты не насекомое, ты жеребец… И… — я опять покраснела, — …весьма симпатичный. Не подумай ничего такого, я вовсе не это имела в виду! – принялась я оправдываться, сообразив, что ляпнула изрядную глупость. Но единорог не обратил на это никакого внимания, просто улыбнувшись в ответ. Моё сердце, до того стремившееся выпрыгнуть из грудной клетки, успокоилось и стало биться в прежнем ритме, а я сама широко улыбнулась в ответ на его улыбку. До самого Хуфстейда улыбки с наших лиц никуда не уходили. И лишь въехав в селение и припарковавшись между домами так, чтобы нас не было видно с дороги, мы стали устраиваться на ночлег. Джесс прижался к задней стенке кабины, а я сняла с себя свою старую потертую куртку и, положив её на водительское сиденье, перебралась на спальное место и улеглась ближе к сидениям и к единорогу спиной. Его это нисколько не смутило, он немного нерешительно обнял меня. Я не препятствовала, мне было так спокойно рядом с ним, словно за каменной стеной. Носом он уткнулся в мою гриву, я чувствовала его дыхание. Я прошептала, выключив свет посредством щелчка тумблера на приборной панели:

— Спокойной ночи, Джесс.

— И тебе спокойной ночи, Роза, — ответил он, аккуратно прижав передними копытами меня к себе. Не прошло и нескольких минут, как жеребец уже спал, тихонько посапывая, со временем его дыхание стало тихим и размеренным. А мне не спалось. Я вдруг ощутила себя такой счастливой, какой не была очень и очень давно. С улыбкой на лице я закрыла глаза и постаралась уснуть. Завтрашний день обещал быть не менее сложным. Дождь же утих лишь несколько минут тому назад. До этого он создавал вполне романтическое настроение, очень редко проявлявшее себя. Широко зевнув несколько раз, я, наконец, задремала. Чуть погодя, ко мне пришел полноценный сон.

Картина, должно быть, была еще та: в обнимку на спальном месте лежали жеребец и кобылка, которые были знакомы всего несколько дней, но уже были неравнодушны друг к другу, при этом утаивали сей факт друг от друга, дожидаясь, по всей видимости, какого-то подходящего момента… Момента, когда можно будет полностью удостовериться, что всё это всерьёз и надолго. После чего признаться, наконец, друг другу…

Я уже нисколько не удивилась появлению в столь знакомом месте и была, можно сказать, рада видеть пятерых закадычных подруг, которым, к сожалению, не удалось предотвратить Катастрофу. Пожинать плоды тогдашней ошибки приходится пони, живущим чуть более двухсот лет спустя. Я не винила их за это. Всесильными быть невозможно. Проигрыши и неудачи всё равно будут присутствовать на твоём жизненном пути, как бы тебе не хотелось обратного. Ты стремишься к лучшему, пытаешься меняться сам и менять этот мир, делать его лучше. Но, конечно, всегда найдется какое-то дерьмо, которое ни обойти, ни преодолеть с наскока не получится. Часто оно становится последней преградой, буквально в шаге от намеченной цели. Хранительницы Элементов Гармонии пытались сделать этот мир лучше. До определенного момента у них это получалось. Они смогли прогнать Найтмер Мун и вернуть принцессу Луну, победить Дискорда, разрушить планы королевы перевертышей Кризалис, короля Сомбры и Тирека. Враг перед ними был часто на вид явно не по силам, однако никто из них не пасовал перед опасностью. Но последний противник оказался на голову, а то и на две, выше любого из всех тех, с кем они имели дело. И этот проигрыш стоил Эквестрии очень дорого. Миллионы оборванных в одночасье жизней если не по всей стране, то уж точно по всей планете. И по сей день никто не знал, как обстоят дела в соседних странах. Пропавшие без следа принцессы (по версии большинства выживших) и техническая деградация по всем пунктам в первые годы после Катастрофы. В общем, было от чего обхватить передними копытами голову. Пока в моей голове вскачь неслись эти мысли, я медленно шагала к пятерке пони. Последний вывод совпал с тем мигом, когда я открыла рот и просто сказала:

— Привет.

— Какие новости? – неожиданно сухо и по-деловому спросила Эпплджек.

— Вчера вечером был отражен штурм Понивилля и … — я не закончила фразу, поскольку реакция подруг была крайне неоднозначной. Выпученные глаза, крошечные зрачки, челюсть едва ли не до земли. Времена, черт побери, меняются. И не к лучшему отнюдь. Но если уж мне и моим друзьям выпало сделать Эквестрию лучше, то мы костьми ляжем, но сделаем это! Пришлось немного подождать, пока они придут в себя. Рэйнбоу Дэш, слегка заикаясь, спросила меня:

— Н-н-напасть на П-п-п-понивилль? К-к-кто осмелился сделать это? Хотела бы я надрать ему круп… — пегаска печально улыбнулась, видимо, осознавая, что осуществить свою затею ей не удастся. У меня предательски защипало в носу от этой сцены. Флаттершай выглядела так, будто того и гляди расплачется. Мне было больно на неё смотреть. Всё, что я могла сделать, это сказать:

— Флатти, до твоего дома они не добрались. Им не удалось дойти даже до ратуши и библиотеки Твайлайт. Мы им не позволили. Не переживай, пожалуйста, всё хорошо. Всё будет хорошо.

Чёрт, я вынуждена была так сказать, чувствуя немного косой взгляд Эпплджек, которым она меня наградила при этих словах. Нет, а что я должна была ей сказать? Что всё будет херово? Из рассказа фиолетового аликорна я знала, что желтая пегаска весьма чувствительна к словам, поэтому не имела права говорить ей именно так и расстраивать её еще больше. В этот момент меня от мрачных мыслей оторвала Эпплджек:

— Ты хотела что-то еще сказать, Роза?

— Да. Во время битвы нам на помощь прилетели четыре винтокрылых летательных аппарата.

— Один такой ты сбила в том лабиринте, в нем обнаружился Элемент Щедрости, принадлежавший Рэрити, — белая единорожка кивнула в ответ на эти слова, — так как же так вышло, что его собратья прилетели вам на выручку?

— Долгая история, на самом деле. Я полагаю, что тот, кто ими командует, составил план, по которому и действует, высылая помощь уже во второй раз с момента нахождения первого из Элементов, — я решила существенно сократить свою повесть, иначе она сильно затянется.

— И что же было дальше? – спросила Дэш.

— Враги сбили один из этих летательных аппаратов. Пилот не смог бы выжить. Но внутри мы нашли еще один Элемент, — я решила потянуть время, мне хотелось пообщаться с этими пони, жившими двести с лишним лет тому назад. Я не особо задумывалась, почему они приходят во снах именно ко мне, а не к кому-то еще. Хотя… Стоп. Из известных мне прямых потомков шестерки был еще Скив Спаркл, но тот пропал без вести шесть лет назад неподалеку от Руин Кантерлота. Узнать у него, приходили ли к нему эти пять пони, не представлялось возможным как раз-таки потому, что его текущее местоположение было неизвестно. И тут я чуть не хлопнула себя копытом по лицу от догадки, которая при ближайшем рассмотрении оказалась до смешного простой! И я решила не медлить:

— Скажите, а вы к кому-то еще приходили во снах?

— Много к кому из вероятных потомков. Но на это уходило очень много времени, вдобавок впустую. Путем проб и ошибок удалось выяснить, что прочный контакт возможно установить с кем-то из прямых потомков. Ты стала первой, с кем нам удалось поговорить, — таков был ответ. Что ж, к Скиву они, похоже, не приходили, что логично, они ведь даже не знают, что у Твайлайт есть потомки. Хотя, минутку. Принцесса говорила, что у неё была дочь. По идее, остальные Хранительницы знали об этом. Так что вернее сказать, они не знают, не оборвалась ли династия Спарклов.

— Ты так и не сказала, что же это за Элемент, — вновь вернулась к основной теме Эпплджек.

— Элемент Честности, когда-то принадлежавший одной из вас.

— Мне… — только и смогла вымолвить оранжевая земная пони, медленно снимая с головы свою излюбленную шляпу, — этот Элемент принадлежал когда-то мне!

— Я еще на шаг ближе к тому, чтобы собрать их все вместе, у Твайлайт. Однако, мы не можем сейчас разделяться только ради того, чтобы кому-то ехать снова на северо-восток к Новому Мэйнхеттену. В Эквестрии назревает война между двумя крупными кланами. И так уж вышло, что мне и моим друзьям необходимо остановить это безумие прежде, чем польются реки крови. Поэтому придется возить шкатулку с Элементом с собой какое-то время, пока нам снова не понадобится на северо-восток, — подвела я итог разговору.

— Да, серьезная заварушка там у вас намечается, — озадаченно произнесла Пинки Пай впервые за весь разговор. Мне было просто нечего сказать, я просто кивнула ей в ответ.

— В любом случае, мы все желаем тебе удачи. По возможности, передай Твайли привет. Надеюсь, она помнит о нас... – сказала Эпплджек, склонив голову.

— Так вы живы или… мертвы? – я долго не могла произнести последнее слово в столь долго терзавшем меня вопросе. Он не давал мне покоя при каждой встрече. Вот я снова и не выдержала.

— А ты настойчива, — хмыкнула Рэйнбоу. Оранжевая земная пони бросила изподлобья короткий взгляд в сторону радужной пегаски, после чего ответила:

— Ты узнаешь это в своё время. Мы не можем сказать тебе это раньше нужного момента. Потому как иначе хрупкое равновесие снова пошатнется, но на этот раз фатально. А что будет тогда, не знает, наверное, даже сама принцесса Селестия. А сейчас нам пора прощаться, Роза. Мы желаем тебе удачи в твоих скитаниях по Эквестрии, — Флаттершай, Пинки Пай, Рэрити и Рэйнбоу Дэш согласно кивнули.

— Спасибо. Надеюсь, еще увидимся, — произнесла я в ответ. Пятерка пони развернулась и начала медленно уходить во тьму. Я долго смотрела им вслед, пока они, наконец, не пропали из моего поля зрения. Площадка для переговоров перестала существовать в тот же миг. А больше я ничего из своих снов в ту ночь в последующем и не могла вспомнить. То ли потому что мне тогда ничего больше и не приснилось, то ли я просто банально забыла все остальные свои сны, какими бы они ни были.

Утром я проснулась от того, что ощутила на своём лице чье-то дыхание. Открыв глаза, я с перепугу чуть не выругалась во всю силу легких – я спала, как оказалось, нос к носу с Джессом. Нет, я помнила, что перед тем, как уснуть накануне, лежала в его объятиях, мне было хорошо, я была счастлива. Но немного успокоившись и приведя дыхание в норму, я быстро нашла логическое объяснение – я просто перевернулась во сне на другой бок. Тем не менее, это неожиданное пробуждение заставило меня сильно покраснеть от смущения. И только потом я сообразила, что мне всё еще хорошо и приятно. Скосив глаза, я обнаружила, что его хвост лежал на моей кьютимарке. Если я не ошибаюсь, это место является одной из эрогенных точек на теле пони. И не важно, какого пола этот пони. Данное место – общее для кобылок и жеребцов. Только на прикосновения реагируют все наверняка по-разному. Тот факт, что менее, чем на расстоянии вытянутой ноги, от меня лежал симпатичный жеребец, едва не разрушил всю мою концентрацию. Да, я всё еще страдала от сраных гормонов! Иногда было легче себя контролировать, а иногда просто невозможно думать ни о чем другом, кроме одного. Я пробовала даже копытом удовлетворять саму себя по ночам, втайне от Клода и Летти с Сайрусом. Но не всё же время клопать, в самом деле? Наличие же Джесса под боком едва не свело все усилия на нет. Думаю, он бы сильно удивился, проснувшись и обнаружив меня, сидящую на нём. Нет, Роза, нет. Дыши спокойно и глубоко, не думай о лишних вещах, не думай. Вот когда мы выполним свою цель, тогда-то можно будет расслабиться и дать волю всем своим желаниям. Но, увы и ах, даже кратковременная потеря контроля над собой всё же дала о себе знать. Я слегка подвинулась, и, Дискорд меня раздери… Мои уши уловили легкий хлюпающий звук.

— Проклятье! – шепотом выругалась я. Моему телу было, к сожалению, наплевать на прочие важные дела. Вскоре я ощутила, как по задним ногам катятся одиночные капельки. Запахло мускусом. Пресвятые принцессы, я была готова сгореть на месте от стыда из-за этой своей слабости, делавшей меня столь уязвимой. Но настоящий шок обрушился на мое сознание, когда я заметила, то ноздри Джесса зашевелились, ловя витающий в воздухе аромат. Всё, что я могла сделать – это зажаться в комочек и не показываться ему на глаза. Но было слишком поздно – единорог открыл глаза и с наслаждением потянулся. Немного полежав, он сказал:

— Доброе утро, Роза.

Я промолчала. Мне было жутко стыдно. Не услышав ответа, единорог привстал и посмотрел на меня, после чего обеспокоенно поинтересовался:

— С тобой всё в порядке?

— Нет, со мной далеко не всё в порядке, — начала издалека я. Ну не говорить же ему в лоб, что я хочу любви? Любви с ним, много и прямо сейчас? Отпугивать его мне не хотелось совершенно. Мой голос был тихим и местами даже срывавшимся от напряжения на писк.

— И что это за чудный запах такой? – не удержался от вопроса он. Моё лицо было красным наверняка еще больше, чем самый обычный томат. Ну за что мне всё это… Джесс тем временем уселся на спальном месте и его взору предстало… Короче говоря, я ощутила его взгляд, даже не оборачиваясь в его сторону и машинально прикрыла это место своим хвостом. Мне хотелось рыдать от стыда. Однако, единорог проявил неожиданную в подобной ситуации тактичность:

— Тяжело тебе, наверное, приходится?

Но я не спешила показывать ему своё лицо, еще сильнее уткнувшись в покрывало и едва не плача.

— Не волнуйся, это нормальная ситуация при слишком долгом воздержании, — проявил он еще и некоторые познания в этой области, что окончательно меня добило, я всё же не смогла удержать постыдных слез. Они текли по моему лицу, не останавливаясь. Изредка я шмыгала носом, меня совершенно не заботило то, что рядом со мной находился жеребец, который мне симпатичен и который мог отвернуться от меня после увиденного и… учуянного. Проклятые гормоны!

— Не казни себя. От подобных выкрутасов никто не может быть застрахован, пойми… — его мягкий сочувствующий голос вклинился в круговерть далеко не позитивных мыслей, находившихся в моей голове.

— Мне так стыдно, Джесс… — только и могла я произнести.

— И я не мог не оценить того, что увидел, пусть и всего секунду… — сказал он, немного смущаясь, это было заметно по его голосу. Я неторопливо обернулась к нему. Пресвятые принцессы! То, что я увидела, снова заставило меня густо покраснеть. Определенно, это утро пора вносить в список тех, которые мне запомнятся до конца дней моих. Ситуацию несколько разрядила внезапно включившаяся рация, отчего Джесс резко подпрыгнул, добавив еще порцию прилившейся крови к моей мордочке, однако, я смогла справиться со смущением, пусть и не сразу. Одевшись, я пересела на водительское сиденье и ответила:

— Серж?

— Роза, приём!

— Слушаю.

— Как спалось?

— Отменно! А утро вообще получилось вне конкуренции! – заметила я, бросив взгляд в сторону бедного Джесса, который, что-то шепча себе под нос, никак не мог совладать уже со своим собственным организмом. Эти его попытки выглядели со стороны весьма и весьма забавно. Но я силой воли запретила об этом думать раньше времени.

— Ну и хорошо. Когда в путь? Мы-то с Эпплсвитом уже пожевали перед очередным отрезком нашего пути.

— Минут через десять поедем, я быстренько перекушу, тогда и тронемся. Если ничего не помешает, то еще до обеда будем в Понивилле. В худшем случае – во второй половине дня, а то и вовсе к вечеру. Но заикаться о наиболее долгом варианте нашей сегодняшней дистанции я не хочу.

— Принято, Роза. Приятного аппетита.

— Спасибо, отбой.

Выключив рацию, я обратилась к Джессу, который за время разговора смог всё-таки прийти в норму:

— Ну что, давай завтракать?

— Давай. Правда, все наши припасы находятся у Сержа.

— Овощными консервами поделюсь. Самая основная еда путешественника, — улыбнулась я, достав телекинезом две упаковки консервов. Он ловко перехватил у меня свою упаковку своим собственным телекинезом. Мы вскрыли консервы и принялись жевать овощи. Завтрак сопровождался тишиной, потому что не было особого желания отвлекаться на посторонние организмы. Сегодня мы должны были очутиться дома. Для кого-то это место уже было домом, а для троицы друзей Понивилль станет их новым место жительства. Я от всей души надеялась, что им понравится городок. И заодно верила, что Клоду, Летиции и Сайрусу удастся расчистить населенный пункт от всех следов бойни, развернувшейся там позавчера.

В ЭТО САМОЕ ВРЕМЯ, ПОНИВИЛЛЬ

Молодой жеребчик-единорог Шон проснулся этим утром с отчетливым ощущением, что у него всё получится. Ему до сих пор не давала покоя та кобыла, которую он видел выходящей от Вэза. Светло-серая шерстка, темно-каштановые грива и хвост, зеленые глаза, старая потертая куртка, явно повидавшая немало приключений на своём недолгом веку – всё это придавало Розе крутости. На первый взгляд можно было сказать, будто она заядлая путешественница. Но единорог не знал слишком многого о ней. Но о себе мог сказать совершенно точно – он влюбился в неё. Её облик не шел у Шона из головы. Вчера он мельком слышал, что она уехала в Миддлхорн по делам, и что единорожка вернется на следующий день, вероятно, к вечеру, а, может, и днем. Всё зависит от того, насколько тяжела дорожная обстановка, не шалят ли бандиты и так далее, и тому подобное. Жеребчик решил дать себе возможность немного поваляться в постели, всё равно никаких срочных дел на сегодня у него не было запланировано. Но не тут-то было. К нему в окно постучал его друг – Тимон. Пришлось вставать и плестись открывать дверь. Земной пони не медля заявил ему:

— Шон, шагай быстрее к Вэзерли, он просил тебя прийти.

— Ну нафига я ему понадобился… — Шон только и мог, что приложить копыто к лицу, но потом вздохнул и, встав с кровати, вышел следом за Тимоном на улицу и направился к ратуше. По дороге он думал лишь о Розе, его мало волновало то, о чем ему предстояло вскоре говорить с временным главой Понивилля. Три минуты неторопливой ходьбы – и он на месте. Ратуше было много лет, но она неизменным образом умудрялась как-то не разваливаться от старости. Это было удивительно. Еще издалека Шон увидела Вэза, стоявшего у входа в здание. Тот заметил его и махнул копытом, подзывая к себе. Молодой жеребчик нехотя подошел к нему.

— Привет, Шон. У меня есть к тебе поручение.

— Доброе утро, — хмуро ответил механику юный единорог.

— Чего куксимся-то? Погляди, какая погода хорошая на дворе!

— Меня выдернули из постели в буквально смысле слова, какое, блин, доброе утро-то? – подняв глаза к небу, сказал Шон.

— Ладно, не кипятись, — примирительно произнес Вэзерли.

— Ну так что за поручение-то? – вернулся к основной теме жеребчик.

— Для поддержания морального духа жителей Понивилля я решил провести творческий музыкальный вечер. Что потребуется конкретно от тебя – просто привести зал ратуши в порядок, — механик не заметил возникшего в глазах Шона огонька. Тот мысленно потирал передние копыта и усмехался. Старина Вэз и не подозревает, как сильно помогает ему в достижении его цели. Вот же он, шанс завоевать признание Розы! Он сочинит специально текст, благо уже пробовал писать песни для быстрого исполнения. Тимон в курсе этого, при нём Шон и обкатывал свои треки. Но вот сейчас требовалась особая подготовка. Во-первых, придумать, о чем петь. Во-вторых, написать саму песню. В-третьих, обкатать её так, чтобы можно было исполнять при полном зале. Ну а дальше как получится. Шон не сразу заметил, что Вэзерли трясет его уже почти минуту. Тот лишь громко вздохнул и отпустил его, решив, что бесполезно дальше с ним разговаривать. Но юный жеребец уже вернулся из страны грез, сказав:

— Да, я согласен. Будет сделано! – и тут же метнулся внутрь, буквально через минуту изнутри послышался шум. Исполняющий обязанности главы Понивилля заглянул внутрь и буквально офигел. Шон носился со шваброй в передних копытах, забыв про телекинез, и лихо мыл полы, насвистывая лишь ему одному известный мотивчик. Вот чего-чего, а такой прыти земной пони в спецовке и предполагать не мог от этого лентяя, лишь изредка просыпавшегося и что-то делавшего. И если Шон так рьяно за что-то берется, это обычно значит, что он что-то задумал. Но вот что? На досуге подумать или вообще забить? Поразмыслив с минуту, Вэз решил забить. Как будто у него и без этого проблем мало. И тут он вспомнил, что забыл предупредить своего помощника о том, что творческий музыкальный вечер-то этот состоится не сегодня, а завтра. Надо исправлять оплошность:

— Эй, Шон, не торопись так, творческий вечер всё равно завтра будет, а не сегодня. Хотя я поощряю ту энергию, с которой ты взялся за выполнение моего поручения…

— Всё в порядке! – прокричал жеребчик, пробегая мимо него и явно не слыша того, что сказал ему Вэзерли.

— Ну чтоб тебя… — шепотом ругнулся механик, а потом вышел из ратуши, прикрыв за собой дверь. А Шону хотелось орать и беситься от радости, что всё так удачно получается. Благодаря возникшей неуёмной энергии единорога, уборку он закончил где-то часа через два с половиной. И нацепив амбарный замок на двери ратуши, но, не защелкивая, так как ключа не было, юный жеребец направился домой. По дороге ему снова встретился Тимон.

— Ну, что тебе Вэз сказал?

— Завтра состоится творческий музыкальный вечер. Ты знаешь, что я не могу пройти мимо. Есть одна причина…

— Скорее одна пони, — хмыкнул его друг.

— Прекрати подкалывать, а то я тебе сейчас врежу, — всерьез ощетинился Шон.

— Да шучу я, ты что, шутки понимать разучился что ли? – фейсхуфнул Тимон.

— Не твоё дело.

— Ладно, я пойду по своим делам, — и друг Шона направился своей дорогой, в то время как он сам продолжил путь к дому, который хоть и был близко от ратуши, но был практически на окраине Понивилля. Внешний вид дома был далек от идеального – обшарпанные стены, кривая оконная рама, которую давно не красили, покосившаяся крыша, словом, дом не видывал даже самого простого ремонта свыше двух сотен лет. Вот уж действительно, как это здание еще можно было называть жилым? Вопрос, как говорится, остается без ответа. Шону лично было наплевать на то, что живет он в аварийном доме, который мог в один прекрасный момент сложиться, будто карточный домик. Жеребчик, находясь в размышлениях насчет предстоящего мероприятия, дошел до своего дома, открыл дверь, прошел внутрь и захлопнул жалобно заскрипевшую дверь за собой. Внутри разруха была чуть менее заметной, но всё равно имела место быть, как ни крути. Любой другой пони съехал бы отсюда давным-давно, но только не Шон. Облупленные стены, кривые оконные рамы, далекий от надежного пол – всё это напоминало ему о своей собственной душе, требовавшей если уж не ремонта, то отдыха точно. Единорог вернулся к своей кровати и снова брякнулся в неё, завернувшись в одеяло. Больше он сегодня никуда носа своего не высунет. К тому же, он давно заметил, что думается лучше всего именно в кровати. У него было чуть больше суток на выполнение намеченного. Время пошло!

ПОЛДЕНЬ, ДОРОГА МЕЖДУ ХУФСТЕЙДОМ И ПОНИВИЛЛЕМ

Прошло уже несколько часов с тех пор, как мы позавтракали и покинули Хуфстейд. Погода стояла ясная, ничто не напоминало о ночной непогоде. Только вот всё дело портили то и дело непонятно откуда возникающие неполадки с охлаждением двигателя. Из-за этого приходилось чуть ли не каждые пятнадцать-двадцать минут останавливаться, покидать кабину, лезть в моторный отсек с набором инструментов и еще почти по полчаса там ковыряться в попытках найти неполадку самостоятельно. К громаднейшему нашему везению, дорога словно вымерла. Во время ковыряний в моторном отсеке я тщательно прислушивалась. Тишина и покой. Но от этого мне не становилось спокойнее. Обманчиво ощущение спокойствия, ох и обманчиво. Помимо нахождения неполадки, я пыталась найти этому логическое объяснение, обливаясь потом. Во время третьей остановки, произошедшей за сто тридцать четыре мили до Понивилля, до меня всё же дошло, в чем дело. Я попросила Джесса завести машину, точнее попытаться это сделать, так как с первого раза это не получалось. Он выполнил мою просьбу, двигатель заработал, а я стала внимательно изучать моторный отсек. На первый, поверхностный взгляд, всё нормально. Но во время более внимательного осмотра я заметила, что один из крупных вентиляторов не вращается. Вот и ответ. Но, блин, запасного у меня нет, а мастерская ближайшая лишь в Понивилле, у Вэза. Зараза!

— Ну что там? – наружу высунулся Джесс.

— Дела у нас не самые хорошие. Полетел вентилятор на двигателе. Легкий перегрев – и всё, мотор глохнет. Плюс невозможно набрать максимальную скорость. Плестись до Понивилля оставшиеся сто тридцать четыре мили будем, наверное, до вечера. Устранить поломку на месте я при всём своём желании не могу. Нет ни инструментов, ни нужной запасной детали. Так что придется ехать пятнадцать минут, потом на несколько минут делать остановку. Иначе никак, если мы не хотим вообще застрять тут из-за уже крупной неполадки.

— Наше путешествие затягивается… С одной стороны, хорошо, а с другой – не очень, — заключил единорог, возвращаясь на своё место. Я закрыла моторный отсек, забралась обратно в кабину и уставилась невидящим взглядом вдаль. Джесс же продолжал сочинять текст, время от времени что-то еле слышно бормоча. От скуки я решила побеседовать с Сержем и Эпплсвитом, чтобы скрасить им это издевательски долгое путешествие. Не будь этой долбанной неполадки, давно б уж приехали в Понивилль и отдыхали с дороги. Но хер там!

— Привет, ребята, скучаете?

— Дорога полна неожиданностей, Роза, — ответил Серж.

— Закон подлости сработал. Так что придется потерпеть, если не хотим застрять тут на продолжительный срок без возможности связаться с моими друзьями.

— Вне всяких сомнений. Понимай я хоть что-то в машинах так же хорошо, как понимаю в оружии, то по мере сил помог бы устранить поломку. Но, увы, ничем не можем помочь. Ни я, ни Эпплсвит.

— Только не вздумайте мне тут еще сказать, что ощущаете себя бесполезными, — я даже поморщилась.

— Нет, не скажем. Просто грузовики – не наша специальность. Установить или снять оружие мы можем, о нашем основном промысле ты и так прекрасно знаешь. Вот и всё, что я могу сказать, Роза, — сказал Серж.

— Попробуем проехать еще немного? – спросил меня Джесс, отвлекая от разговора по рации. Я коротко бросила:

— Ладно, ребята, держитесь. До связи, — а потом ответила единорогу:

— Попробуем. На свой страх и риск. И так весь оставшийся путь.

— У нас нет выхода, так что, аккуратно и не торопясь… — он вернулся к своим записям. Мне ничего иного не оставалось, кроме как завести грузовик, который, к моему удивлению, не стал капризничать. Но счастье моё по этому поводу длилось недолго. Стоило мне тронуться, как мой Гром дернулся и снова заглох. Единственное, что меня удерживало от продолжительных и крайне изобретательных ругательств – это Джесс, сидящий на пассажирском сидении. Поэтому я ограничилась лишь коротким едким комментарием в адрес того пони, что конструировал этот конкретный двигатель. Данный комментарий состоял всего лишь из одного слова. Можно долго спорить, является это слово матерным или же нет. Но лично мне было наплевать на подобное. Ну, употребила я слово, ну что теперь поделаешь-то? Вот именно, что уже ничего. Выждав пару минут, я снова попробовала тронуться. На этот раз на первых ярдах машина хотя бы не заглохла, что уже не может не радовать. Но надолго ли хватит и техники, и нас самих? Вопрос, как говорится, без ответа. По крайней мере, очевидного ответа я не вижу в упор. Полное дерьмо… И я была единственной, кто не привык к подобным выкрутасам техники. Нам очень крупно повезло, что на нас никто из бандитов не наткнулся. И вот тут-то мои мысли кончились, я просто стала рулить, не отвлекаясь на какие-либо думы. Толку, блин, от них…

Спустя пару минут я глянула мельком на спидометр. До отметки в девяносто миль мы не дотягивали и солидно, но шли в среднем шестьдесят, при попытках ехать быстрее из моторного отсека доносились странные шумы. Выглядело это так, будто грузовик едет на максимальных оборотах, что, конечно же, не являлось истиной. За пятнадцать минут мы успели проехать около двадцати миль. И потом Гром снова заглох, до полной остановки мы проехали еще почти треть мили по инерции, если верить специальному датчику на приборной панели. Таким вот образом нам и предстояло проехать еще почти сто четырнадцать миль. Небольшими порциями, примерно по тридцать-сорок миль в час, ну, может, сорок пять, что вряд ли.

— Блин! – я стукнула передними копытами по рулю. Ситуация была не очень. Справа сидел Джесс, у грузовика неполадка, а я тут психую. И вообще, я хотела изначально выматериться как следует, но наличие единорога, до сих пор сидевшего и сочинявшего свою новую песню, всякий раз останавливало меня. Пока выдалась пауза, я наблюдала за ним. Вот ему в голову, похоже, что-то пришло, перо заскользило по бумаге с большой скоростью. Я снова с грустью посмотрела на дорогу, уходящую вдаль. Ну почему всё так не вовремя…

Через несколько минут мы снова ехали. С моего лица не сходило мрачное и частично безразличное выражение. Пятнадцать-двадцать миль – остановка, снова пятнадцать-двадцать миль – остановка. Это полный атас. Паузы же порой достигали получаса, а то и более. Солнце давно перевалило за зенит. Во время очередной остановки, всего за сорок миль от Понивилля я откровенно зевала от скуки, давно одолевавшей меня. Но вся сонливость слетела, стоило мне услышать звуки двигателей. Увы и ах, они доносились с разных сторон. Это означало одно – мы крупно влипли. Неподвижную цель расстрелять – как нехер делать. Особенно бандитам. А в том, что это были именно они, я нисколько не сомневалась. И минуту спустя получила подтверждение своим мыслям. И заодно у меня отлегло от сердца – нам навстречу повыползала мелочь вроде Макинтоша и Параспрайтов в количестве трех машин. Их пули не смогут пробить бронированные стекла в кабине. Да и доломать двигатель окончательно тоже, благо решетка радиатора была усиленной к пулям мелких калибров. От Гамбита или Гладиатора уже не защитит, что там про Доминатора или Тубус-6 говорить вообще? Мелкотня, тем временем, не особо торопилась приближаться к стоящему Гром. Ученые уже, жаль. Подъехали бы ближе, и тогда мной окажутся пущены в ход два Линейника. К сожалению, не в этот раз. Пришлось срочно придумывать, как заманить эту троицу в смертельную ловушку. Иначе они сейчас уедут и свяжутся с кем-то покрупнее. И вот тогда нам точно придет полный и окончательный понец.

— Хана вам, сволочи! – воскликнула я, одновременно открывая по ним огонь. От внезапности нападения с моей стороны все трое не успели среагировать и в несколько секунд были нашинкованы свинцом. Как я и думала, противники были теми еще слабаками. При этом я не ощущала никаких угрызений совести по поводу того, что напала на них первой. Это же бандиты, не посылать же мне им воздушных поцелуев, в самом деле? Истреблять их надо и притом без всякой жалости. От нечего делать, я взяла свой пистолет и вылезла наружу, посмотреть, чего там у этих деградировавших пони было при себе. Решила я начать с Макинтоша, поскольку он был из этой троицы наверняка главным. И не ошиблась. В кабине я нашла пару мешков с золотом, какую-то карту, а так же папку с бумагами. Прямо на месте разбираться я не стала, решив перейти к Параспрайтам. У них ничего интересного не нашлось. Неторопливой походкой я вернулась к своему Грому, влезла в кабину и решила изучить то, что нашла. Золото я спрятала и развернула карту. На ней была изображена северо-восточная часть Эквестрии, снизу приткнулся Новый Мэйнхеттен. Так же была пунктиром отмечена, судя по всему, какая-то дорога, оканчивавшаяся в каком-то тупике в горах. А за ними, на севере, находилась пометка с названием «Сталлионград». Этот факт меня сильно заинтересовал. Никогда не слышала о таком месте. И вряд ли кто-то еще слышал. Я решила, что будет неплохо, если я покажу эту карту своим друзьям. Следующим объектом моего внимания стала папка, открыв которую я обнаружила кучу самых разнообразных чертежей. Это Вэзу, Сержу и Эпплсвиту позже покажу. Они разберутся и решат, что из этого представляет ценность, а что является обычным мусором. И только тут до меня дошло кое-что. А откуда вообще у простых бандитов золото в таком количестве, карта и папка с чертежами? Такое впечатление, будто они кого-то незадолго до этого отправили в лучший мир и хорошенько помародерствовали. Но потом наткнулись на меня. Ну, не повезло им, что уж теперь. Я убрала найденное в бардачок. Между тем, солнце стало потихоньку опускаться за горизонт. Пришла пора добить уже оставшееся расстояние в два захода. Сколько уйдет времени на это – черт знает, черт знает… Я завела двигатель в который уже раз за день, тихо кляня свою судьбу. Джесс сочувственно поглядел на меня, однако я не заметила его взгляда.

— Как у тебя дела с написанием песни? – спросила я тихо, глядя на дорогу.

— Закончил. На удивление, бумаги ушли совсем не много. А знаешь почему? – он улыбнулся.

— И почему же?

— Всё просто: ты выступила для меня музой, источником вдохновения.

— Никогда ни для кого не была музой. Да и не почувствовала толком ничего.

— Ничего, Роза, всё еще впереди, — загадочно произнес он. Я слишком устала, чтобы обратить внимание на намек в его словах. Мне хотелось добраться уже до Понивилля и завалиться, наконец, спать. Этот день тянется, казалось бы, бесконечно. Я так устала… Через десять минут езды двигатель снова наглох. На удивление, мы преодолели за тот же промежуток времени чуть больше, чем в предыдущие разы, а именно двадцать пять миль. До Понивилля осталось совсем чуть-чуть. Солнце опустилось за горизонт уже на треть. Во время очередной паузы я решила узнать, как там дела у друзей Джесса, включив рацию:

— Как вы там?

— Признаться, устали от такой долгой дороги, — на этот раз ответил Эпплсвит.

— Остался финальный бросок, скоро будем на месте, потерпите еще немного, пожалуйста, — попросила я.

— Потерпим, нам деваться всё равно некуда, — со вздохом сказал мой родственник, после чего отключился. Я лишь вздохнула. Все уже устали ничуть не меньше меня самой. Я от всей души понадеялась, что завожу двигатель Грома сегодня в последний раз. Машина завелась с первой попытки, я тронулась с места, глядя вперед, словно стараясь разглядеть Понивилль прямо отсюда. Попутно я любовалась закатом, который был чертовски красивым. В это же самое время Летиция, Сайрус и Вэз с Клодом наблюдали за этим закатом из окна мастерской, находясь в ожидании. Последние мили до цели давались особенно тяжело. Разговаривать уже не хотелось совершенно. Когда мы въезжали, наконец, в Понивилль, солнце почти полностью зашло за горизонт, одновременно с этим в темнеющее небо начало подниматься ночное светило. Возле самой мастерской движок снова заглох. Вовремя, ничего не скажешь. Походу, дальше на запад мы тронемся не скоро, как минимум до того момента, когда Вэз не починит двигатель моего Грома. Но, главное, мы всё же добрались. Остановив грузовик нажатием тормоза, я повернула ключ в замке зажигания в исходное положение, после чего удерживая его телекинезом, открыла дверь в кузове, нажав кнопку на приборной панели, благо механизм работал не от зажигания, а от своего собственного аккумулятора, что было весьма выгодно. Увидев, что Эпплсвит и Серж выбрались наружу, я закрыла кузов и вылезла из машины. Мой круп, несмотря на довольно частые разминки, всё равно болел, плюс я хотела спать, мне нужен был отдых, а не гребаные расспросы, которые неизменно последуют. Всё это, блин, утром, а не на ночь глядя! Джесс уже стоял возле входа, его футляр плавал в воздухе, удерживаемый телекинезом. Я заперла Гром и присоединилась к нему вместе с двумя механиками. Вздохнув, я постучала в дверь. Из-за неё донесся приглушенный голос, принадлежавший, если я не ошибалась, Летти:

— Кого там принесло на ночь глядя?

— А ты открой и узнаешь, — буркнула я. Дверь приоткрылась, оттуда выглянул сначала пистолет, а потом уже сама аквамариновая единорожка.

— Убедилась, блин? – спросила я.

— Убедилась. Роза, черт возьми, я так рада тебя видеть целой и невредимой!

— Сама удивляюсь, — только и оставалось мне, что хмыкнуть.

— Проходи… те… — только сейчас она заметила троицу гостей, которую я тут же представила:

— Это Джесс, это Серж, а это Эпплсвит.

— Нам очень приятно! – хором сказало трио поней.

— Взаимно. Меня зовут Летиция, можно просто Летти, — светло-зеленая единорожка кивнула. И только после этого мы прошли внутрь, моя подруга закрыла за нами дверь. Я притормозила и шепнула ей на ухо:

— Прошу тебя, объясни остальным, что нам четверым сейчас не до разговоров, дорога выдалась крайне тяжелой, я ужасно хочу спать. Завтра с утра поговорим… — и не закончив фразу, прилегла прямо там, где стояла. Сон тут же забрал меня в свои объятия.

— Ладно, завтра так завтра… — Летти воспользовалась телекинезом и перенесла свою спящую подругу на диван. Остальные гости устроились на полу, им было, похоже, не привыкать. Единорожка прошла в смежную комнату, где уже спали Сайрус и Вэз, после чего пристроилась рядом с Клодом и закрыла глаза.

---

Шон проснулся на следующее утро от того, что его разбудил Тимон. Накануне они уже обкатывали песню, для этой цели друг единорога припер старый диджейский пульт, по легенде, этот пульт был у DJ Pon-3 в молодости. Как он сохранился до сегодняшних дней – это еще тот вопрос. Но именно с помощью этого пульта они подбирали биты, долго и методично. После нескольких часов попыток нужный ритм был найден. Единственное сомнение, которое было у Тимона – это текст. По его мнению, это был совсем не тот текст, которым можно было покорить кобылку. Он высказал это сомнение Шону. Но тот лишь отмахнулся, заявив, что специально написал такой вызывающий текст, чтобы казаться крутым. Кобылки западают на крутых – таково было его мнение.

— Тимон, дружище, кобылкам нравятся крутые, дерзкие жеребцы, понимаешь меня?

— Хех, если только они твоего возраста, — хмыкнул Тимон, включая старый диджейский пульт, — лучше давай попробуем сделать твой псевдохит лучше.

В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ, МАСТЕРСКАЯ ВЭЗЕРЛИ, ПОНИВИЛЛЬ

— Ну, что же, пришла пора познакомиться, — заявил Вэзерли. Мы все сидели за одним столом, чтобы видеть друг друга. Я, Клод, Сайрус, Летти и Вэз были по одну сторону стола, а Джесс, Серж и Эпплсвит – по другую.

— Позвольте мне, — вмешалась я, — в конце концов, я знаю этих ребят лучше, чем вы.

— Хорошо, Роза, будь по-твоему, — сказал мой двоюродный брат. Я кивнула ему и начала:

— Итак, дамы и господа, позвольте представить тех троих пони, о которых рассказывала еще тогда, когда мы спешили сюда, в Понивилль, чтобы противостоять агрессии со стороны Алого Запада. Это Серж, это Эпплсвит, а это – Джесс, — я говорила, указывая по очереди на каждого пони. Глаза Клода расширились, когда он разглядывал Сержа. Я ведь уже говорила, что они имеют общие черты во внешности? Вот именно это моего кузена и удивило. А затем его взор переместился на Эпплсвита.

— Хе, еще один Эппл? – спросил Клод.

— В точку. А ты?

— Я прихожусь Розе двоюродным братом. Хоть и не Эппл, но родственник, — ответил темно-бежевый жеребец.

— Неважно. Все, кто имеет хоть какое-то отношение к Эпплам, для меня братья и сестры, — ответил земной пони невозмутимо.

— Я не сразу привыкла к тому, что он считает меня своей сестрой, хотя черт его знает, кем мы на самом деле являемся друг другу, — заметила я в ответ на непонимающий взгляд Клода, — ты еще привыкнешь к нему.

— А как так вышло, что единорог прибился к двум земным пони? – полюбопытствовал Сайрус.

— На самом деле, это довольно долгая и не очень интересная история, — улыбнулся Джесс. От его улыбки у меня на душе потеплело, я не сдержалась и улыбнулась ему в ответ. Это не укрылось от внимания моих друзей. Летиция украдкой подмигнула мне, Сайрус вопросительно посмотрел в мою сторону, Клод никак не отреагировал, а Вэзерли прокашлялся и сказал:

— Сегодня вечером состоится творческий вечер, дабы поддержать дух жителей Понивилля, никто поучаствовать не хочет?

— Какая удача, я как раз накануне закончил сочинять новую песню, осталось лишь подобрать нужную музыку, — сказал Джесс.

— Так значит, ты будешь участвовать? – спросил у него Вэз. Тот кивнул в ответ.

— Я думаю, нам надо обустроиться, — напомнил Серж.

— Ох, точно, прости, я совсем забыла, вот глупая, — я приложила копыто к своему лицу, после чего поспешила на улицу.

— Ну… Ты не глупая, просто стараешься успевать везде и всюду, — это я уже слышала, открывая входную дверь. Возможно, он прав. Я вышла на улицу и поспешила к грузовику. И заодно вспомнила, что у него серьезная неполадка с двигателем, надо бы не забыть сказать Вэзу. Я открыла водительскую дверь, предварительно отперев её с помощью ключа. И уже из кабины при помощи кнопки на приборке открыла дверцу в кузове. Пока я копалась, на помощь мне подоспели самые сильные из единорогов – Летти, Джесс и Сайрус. Я вздохнула, глядя на них, объединивших усилия и перетаскивавших телекинезом самое тяжелое из вещей. Когда же наконец мой собственный скилл подрастет? Пока я в Понивилле, может, заглянуть в библиотеку Твайлайт? Может, там что-то осталось? Но это потом. Разгрузку вещей прибывших закончилм минут за десять. Еще бы, когда за дело берутся трое сильных единорогов, то всё будет происходить быстрее. Когда мне подали знак, что кузов пуст, я закрыла дверцу, тыкнув по той же кнопке, потом захватила из бардачка карту, папку с чертежами и мешки с деньгами, вылезла наружу, закрыла машину на ключ, а потом вернулась в дом. Там уже заканчивалось размещение вещей в комнате. Я отозвала Вэза на пару слов.

— Что хотела, подруга?

— Во-первых, — я дала ему карту, — ты слышал что-либо о местечке под названием «Сталлионград»?

— Нет, — ответил он, разворачивая карту на столе и изучая её, — не слышал ни разу. Судя по всему, дорога идет через тоннель, проложенный прямо в горе. Раз уж ты у нас Путешественница, — он подчеркнул это, от чего я покраснела, — то постарайся там побывать. Что-нибудь еще?

— Да. Во-вторых, я нашла у убитых бандитов помимо этой карты еще вот это, — и перед взором моего друга оказалась папка с чертежами. Он принялся её листать, с каждой переворачиваемой страницей его глаза становились всё больше и больше. Вэз с трудом смог выговорить, подняв свой взор на меня:

— Ты хоть представляешь, что ты нашла?

— Нет, а что?

— Это же чертежи самых разнообразных приспособлений, улучшающих работу грузовика. Рессоры, системы топливораспределения и многое другое! Это же целый клад! И всё это поможет мне в работе над новым грузовиком.

— А что за новый грузовик? – с любопытством спросила я. Вэз в ответ провел меня назад в главную комнату, где на стене был показан набросок. Я стала его внимательно изучать, стараясь игнорировать разговоры всех своих друзей.

— Хм, пять осей? И насколько такая комбинация выигрышна?

— Ну, первая ось понятно какая. Вторая и пятая будут подруливающими, что в определенной мере повысит управляемость подобным агрегатом.

— А скоростные характеристики, пушки, защита?

— Для того, чтобы привести это чудо техники в движение, нужно будет несколько двигателей. Тут очень пригодится тот чертеж с системой распределения топлива. Баков тоже будет несколько, поскольку расход топлива будет немаленьким, как ты сама, наверное, понимаешь. По поводу оружия – два малых слота, два средних, один большой, пушки планируются с глубокой модернизацией, тут-то нам и пригодятся Эпплсвит и Серж с их возможностями и умениями. Броня будет превышать все уровни защиты в мире. Если уж, чувствую, предстоит поездка в задницу этого мира – к Руинам Кантерлота, потребуется транспорт куда более крутой, чем то, что есть у вас на данный момент. Всё это пока что проект. Когда нам удастся построить хотя бы опытный образец – я не знаю. И сроков никаких назвать тоже не могу. Хочется верить, что мы хотя бы шасси к моменту возвращения вашего из поездки на запад Эквестрии успеем закончить.

— А название у этой крошки есть? – я уже заранее прониклась любовью к будущей машине.

— Пока что нет. Но будет. Обязательно. У тебя еще какие-то вопросы есть?

— Да. В пути случилась хорошая такая неприятность – отказал вентилятор на двигателе. Перегрев – и движок глохнет. Постоишь немного и еще какое-то время сможешь проехать. Вот именно из-за этого мы прибыли вчера лишь вечером, а не к обеду или во второй половине дня, как планировалось нами изначально. Сам знаешь, форс мажор – он такой.

— Ладно, гляну. Только это может занять достаточно много времени, может статься, что в Ванхуфер отправятся без тебя, учти, — предупредил меня мой старый друг.

— Хорошо бы этого избежать, по возможности… — я вздохнула.

— Еще раз спасибо за чертежи, ты мой спаситель, подруга! – от избытка чувств он даже чмокнул меня в щеку, заставив смущенно порозоветь. Главное, что этого Джесс не видел. Стоп. Я уже начинаю думать так, будто мы с ним уже являемся парой, хотя это не так. Ладно, надо бы прогуляться… С этой мыслью я вышла на улицу, забрала из Грома свой пистолет, после чего направилась прямиком к библиотеке, как и хотела. Я была так увлечена разговором с Вэзом, что даже не слышала разговоров остальных своих друзей. И, может быть, даже зря, там обсуждалась очень интересная тема, похоже, раз они так были этим увлечены. Я шла не спеша, ибо мне просто некуда было торопиться. По улицам ходили пони, очень редко что-то проезжало, да и то, не крупнее Параспрайта. Во время прогулки я еще раз убедилась, что архитектура в Понивилле куда более красива, чем даже те здания, что были в центре Миддлхорна, про тамошние трущобы мне и думать не хотелось, сплошное уродство. Размышляя об этом и многом другом (большинство мыслей были о Джессе, что уж там скрывать-то в самом деле?), я добралась до библиотеки Твайлайт, уже избавившейся от досок на двери и окнах. Я беспрепятственно вошла внутрь. В библиотеке было довольно пыльно, и никаких напоминаний о том, что тут когда-то жила Твайлайт Спаркл, ныне проживающая в пещере неподалеку от Нового Мэйнхеттена. Не знаю вообще, что я хотела тут найти, если на полках не было ни единой книги. Это обескураживало. Однако, я всё равно стала обыскивать методично полку за полкой. Внизу-то пошарить было просто, а вот залезть наверх куда труднее. К счастью, тут была стремянка, ездившая вдоль полок по направляющим рельсам. Ею я и воспользовалась. На одной из верхних полок после часа бесплодных поисков я нашла записку, в которой было написано «Наверху». Что бы это значило? Я проехалась на стремянке вдоль всех полок, но там было хоть шаром покати. Я слезла вниз и стала думать. Мой взгляд снова прошелся по верху, а потом чисто случайно упал на лестницу, что вела на второй этаж. Вот туда, похоже, мне и надо! Я взбежала наверх и попала в помещение, бывшее, наверное, когда-то спальней. На полу лежала еще одна записка, которая гласила: «Ищи тайник. Найти его легко, он под самым носом». Чёрт, я была готова прибить того придурка, который решил со мной поиграть. Но делать было нечего, причем в буквальном смысле этого слова. И раз уж такое дело, то почему бы не поискать? Однако, перечитывая записку спустя пять минут уже в двадцатый раз, чуть было не пожалела о своём решении. Вот что значит «он под самым носом»? В шаговой доступности ничего похожего не было. Я стала бродить по комнате, от нетерпения постучала копытом по полу у того места, где лежала записка. И мгновенно уловила, что звук как-то глуховат в отличие от звуков, когда я просто бродила по комнате. Похоже, тайник спрятан под полом. Никаких инструментов под копытом у меня не было, поэтому пришлось воспользоваться копытами. Пол я ломала в течение почти десяти минут. Долго и методично изо всех сил стуча передними копытами по доскам, я добилась своего. Убрав телекинезом фрагменты сломанной доски, я и впрямь нашла тайник, в котором лежали книга «Как увеличить свою магическую силу» и еще одна записка.

— То, что надо! – воскликнула я и тут же пожалела, что не ношу седельных сумок. Они сейчас были бы куда как кстати… Ладно, так потащу. Очередь дошла до записки. Когда я её прочла, то от неожиданности с размаху села на пол, отбив себе круп. Совершенно не удивительно, если учитывать, что именно было написано на этом клочке бумаги!

«Дорогая Роза, я оставляю тебе эту книгу в надежде, что ты найдешь её полезной для себя и станешь более сильным единорогом. Твоя Твайлайт Спаркл».

Всего-то двадцать четыре слова, а меня с них дико проняло! Лишь потом я обратила внимание на тот простой факт, что бумага, использовавшася для записки от фиолетового аликорна, была не такой, как та, на которой были указания по поиску тайника. Меня проняло еще больше, когда я поняла, что тайнику может быть целых двести с лишним лет. Я открыла книгу, которая тоже была потрепана временем, но в целом сохранилась в приличном состоянии. Что это за херня происходит? Я отказывалась верить в самые невероятные теории, которые представлял мне мой собственный мозг. Блин, ну не могла же Твайлайт в самом деле телепортироваться из своего убежища сюда, в Понивилль, ради того, чтобы сделать тайник специально для меня и оставить указания о том, где искать? Ведь в таком случае, схрону от силы пара суток. А бумага, на которой написана записка? Она достаточно ветхая. Да и книга не выглядит такой уж новой. Уж не ловушка ли всё это? Я даже приготовила пистолет к возможному бою. Но в библиотеке стояла тишина. Пора возвращаться, пожалуй. Хватит на сегодня приключений, близких по опасности к уровню «смертельная угроза». Поэтому я схватила телекинезом книгу, затолкала записку внутрь и, не забыв свой пистолет, быстро слиняла оттуда. Впрочем, за мной и так никто не гнался. Осознание этого пришло далеко не сразу. Солнце как раз стояло в зените. Мой желудок жалобно заурчал. Еще бы, я со вчерашнего дня ничего вообще не ела. Всё, что мне оставалось – это направиться обратно в мастерскую и хорошенько подкрепиться.

С уходом Розы активность обсуждения различных тем возросла. Джесс извлек из футляра свою акустическую гитару бежево-желтого цвета. Остальные на него с уважением посмотрели, ну, кроме разве что Сержа и Эпплсвита, которые были и так в курсе всей ситуации.

— В общем, мне надо успеть придумать музыку к песне, — сказал единорог, перебирая струны при помощи телекинеза.

— А что за песня, кстати? – поинтересовался Клод.

— Ты извини меня, если что вдруг не так, но я эту песню посвятил самой прекрасной кобылке во всей Эквестрии.

Сайрус и Клод переглянулись. Кроме Летти в их компании была еще Роза. И раз аквамариновая единорожка уже занята, то остается лишь один вариант. Впрочем, они и так были в курсе, что Роза втюрилась в Джесса. И только с прибытием гостей поняли, почему. Этот единорог был действительно хорош, как ни крути!

— Ты про Розу? – осторожно спросил темно-бежевый жеребец, прищурив глаза.

— Да, ей самой, — и музыкант тепло улыбнулся. А харизмы в нем сколько, а обаяния… Неудивительно, что она на него запала. Клод лишь одного не мог понять: что же сам Джесс нашел такого в его кузине, что влюбился в неё и даже посвящает ей песню, пусть она сама еще об этом даже и не в курсе.

— Мы ей ничего не скажем, — заявил, возвращаясь, Вэз. Он ходил смотреть, что же там не так с мотором у Грома, принадлежащего Розе. Как оказалось, там не только с вентилятором были проблемы, но и как минимум с одним из клапанов. Но это лишь на первый взгляд. Удивительно, что машина вообще смогла преодолеть расстояние в двести миль с такой поломкой. Определенно, его подруге просто повезло, что поломка не стала более серьезной.

— А могу я где-нибудь спокойно посидеть и посочинять музыку? – поинтересовался Джесс.

— Только не тут уж точно. Здесь шумно, плюс Роза может вернуться в любую минуту и ненароком спалить готовящийся для неё сюрприз. Единственное место – это ратуша, туда пони приходят крайне редко, насколько я могу знать. Для тебя будет идеально как раз.

— Хорошо, — согласился единорог, бережно укладывая гитару обратно в футляр и застегивая замок на нём при помощи телекинеза. Вэзерли наскоро вытер копыта тряпкой и направился к выходу, Джесс последовал за ним с футляром, надетым на спину. Идти тут всего-то пару минут, к счастью. Но, тем не менее, единорог успел оглядеться за этот короткий промежуток и заметил:

— Слушай, а тут дома-то на вид приятнее, чем в Миддлхорне.

— Многие из этих домов, по слухам, были еще до Катастрофы. Представляешь себе, как тогда строили? На века, даже всяческие катаклизмы этим домам были не помехой! – ответил Вэзерли, уже подходя к ратуше и открывая дверь, после чего сказал:

— Вот мы и пришли, заходи, репетируй, всё равно тут до вечера никого не будет.

— Спасибо тебе, дружище, — от чистого сердца поблагодарил механика единорог и вошел внутрь.

Вэз же направился назад к мастерской, находясь при этом в раздумьях, мол, как же отреагирует его старинная подруга на то, что ей посвятили песню? И не имело значения, что никто не знал, что за текст был у этой песни, какой смысл вкладывался в это творение, и так далее, и тому подобное. Механика сейчас больше волновало другое – надо было каким-то образом закатить Гром Розы в гараж, чтобы приступить к починке. Телекинез отпадал по той простой причине, что машина была слишком тяжелой даже для Летти и Сайруса, вздумай они объединить усилия. Похоже, придется ждать лишь Розу, чтобы она самостоятельно закатила грузовик внутрь. Но существовал определенный риск – двигатель мог запросто выйти из строя окончательно. Тогда пришлось бы брать двигатель из Грома-донора, что является непозволительной в данном случае роскошью.

— Ладно, что-нибудь придумаю, — буркнул он сам себе, входя в мастерскую.

ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ, ПОНИВИЛЛЬ

— Ну что ты там копаешься? – спросил у меня Клод в нетерпении. Дело в том, что все уже собрались идти в ратушу, а я всё приводила себя в порядок. Вэз ушел час назад, чтобы обеспечить последние приготовления.

— Это, наверное, единственное светское мероприятие, на котором я буду присутствовать в своей жизни, поэтому хочу хотя бы сегодня выглядеть соответствующе! – возразила я, расчесывая гриву в последний раз, после чего отложила гребень в сторону. Я рассталась со столь привычной мне прической, сознательно унаследованной от Эпплджек, а так же со своей старой потертой курткой. Меня было не узнать – уложенная грива, хвост, а одета я была в достаточно изысканное платье фиолетового цвета, найденное в бутике «Карусель» вскоре после того, как я подкрепилась и в мою голову пришла одна идейка, которая, собственно, была претворена в жизнь. В отличие от меня, мои друзья выглядели буднично. Летиция так и не сменила своего плаща на что-то другое. Я так к этому привыкла, что уже и не задавалась вопросом, что же за кьютимарка у неё там может быть спрятана. Мне, по сути, было это уже неважно. Я навела последний штрих – одела под платье кобуру с пистолетом. На всякий случай, ибо безопасность не помешает. В ответ на мою последнюю реплику мой двоюродный брат стукнул себя копытом по лбу с разочарованным стоном. Мне послышалось, или он произнес: «Нахера прихорашиваться, время только зря тратить…»?

— Ну, ты идешь? – теперь уже не выдержал Сайрус.

— Да иду я уже, иду! – огрызнулась я, направляясь к выходу из мастерской. Ключи от здания Вэзерли оставил нам, поскольку знал, что мы уйдем позже него. В отличие от моих старых друзей, Серж и Эпплсвит не выказывали никакого недовольства по поводу того, что я слишком долго возилась с приведением себя в порядок. Каждый из них догадывался, с чем это было связано на самом деле. Нет, у меня не было никаких мыслей касаемо соблазнения Джесса. Я разве похожа на обольстительницу? Нет, нет и еще раз нет. И уж тем более я не считала себя красавицей. Внешность как внешность, ничего особенного. С этими мыслями я вышла на улицу, где уже стояли все мои друзья. Клод запер дверь на ключ, после чего мы вшестером направились в сторону ратуши, благо идти было недалеко. К моему огромному облегчению. В платье идти было ну очень непривычно. Да и моя новая прическа была очень непривычна для меня. Но отступаться я не хотела. Зря только на наведение укладки угрохала пару часов что ли? Шли мы в молчании. Ратуша оказалась перед нами уже через минуту, Сайрус толкнул входную дверь, пропуская меня и Летти. Сам он, а так же Эпплсвит, Серж и Клод, вошли следом. Пони еще только начали собираться, поэтому свободных мест было полным полно. Наша шестерка, не долго думая, заняла места в первом ряду, прямо перед сценой. В зале был полумрак, только два прожектора освещали пока еще пустую сцену. Мимо нас проскакал Вэзерли, но не обратил внимания на нас. Видимо, в полумраке зала ратуши он нас или не заметил, или ему было просто некогда. В любом случае, отвлекать его мы не хотели. Всё-таки первое мероприятие в должности главы Понивилля. И не столь важно, что он всего лишь является исполняющим обязанности прошлого главы, который покончил с собой. Ничего хорошего, одним словом, в этом не было. Время шло, зал потихоньку заполнялся пони. Через полчаса после нашего прибытия в ратушу сцену внезапно осветили еще два прожектора. Одновременно с этим на сцену вышел Вэзерли, неся стойку с микрофоном. Установив её в нормальном для себя положении, механик постучал слегка копытом по микрофону, после чего произнес:

— Добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Я приветствую всех вас на творческом вечере, посвященном недавним событиям. Как вы все знаете, наш город подвергся атаке агрессора, но, к счастью, нашлись пони, которым оказалось под силу остановить войска противника. Эта четверка пони наверняка вам неизвестна, но эти пони сегодня здесь, в этом зале. Может быть, к концу данного мероприятия я всё же представлю их, чтобы вы смогли их отблагодарить, ведь эти, без преувеличения, герои стараются сделать наш мир лучше, день за днем, час за часом. Иногда получается, иногда нет, но обвинять их в неудачах не стоит, ведь иногда обстоятельства бывают гораздо сильнее нас и их не переломить. Ну что же, приступим! И первым на эту сцену выйдет пони, который вчера прибыл в Понивилль. Его основное занятие – вокал и композиторство. По дороге сюда он, как стало известно из очень надежных источников, написал новую песню. Её он нам и исполнит! Встречайте!

В ответ на эту реплику из-за кулис на сцену, под свет прожекторов, вышел Джесс с акустической гитарой наперевес. В ответ прозвучали совсем уж тихие овации. А я получила наконец ответ на свой вопрос, касавшийся того, что же было в том футляре… Я, конечно, знала от него, что он певец, но что он еще и сам играет… Для меня это было неожиданностью. Тем временем, единорог подошел к микрофону:

— Добрый вечер, Понивилль! Меня зовут Джесс, я хочу сыграть для вас свою новую песню. Она является лирической и посвящена одной кобылке, которая, я не стану скрывать, мне очень нравится. Надеюсь, что эта песня понравится и вам, уважаемые слушатели.

Одновременно с этим его взгляд принялся шарить по залу, отыскивая, видимо, меня. Я с трудом подавила желание вскочить на ноги, крикнув: «Вот она я!». Когда единорог заканчивал свою речь, его взгляд был расстроенным. Он не нашел меня, хотя я у него под носом была, но в полумраке и имела к тому же другую прическу, другую одежду, будто бы являлась пони из высшего общества. Хотя это было не так. Совсем не так. У меня не было в крови ни аристократов, ни прочих пони из того же числа. Я была чистокровной фермершей, как и Эпплджек. Часть её жила во мне, и ощутила я это с появлением в голове мысли, мне не принадлежащей: «Дай ему знать, что ты тут. Просто дай ему знать это». У меня не было времени даже удивиться этому, все ресурсы моих мозгов ушли на поиск решения возникшей проблемы. Я призадумалась. Какие же у меня были способы привлечь его внимание? Несколько секунд ушло на размышление. И тут меня осенило! Я пошарила по карманам. Откуда у платья карманы, спросите вы? Не забывайте, что это платье было сшито Рэрити более двухсот лет назад. Белоснежная единорожка всегда старалась соединять в создаваемых ею вещах стиль и практичность. Это я поняла, проведя какое-то время в бутике, когда-то бывшем для неё и домом, и местом, где она творила, повинуясь своим глубоким знаниям в области моды и интуиции, позволявшей ей создавать вещи, которые очень часто приходились по душе потенциальным заказчикам. Я мысленно произнесла: «Молодец, Рэрити!» Так вот, я пошарила по карманам и, к своему безграничному удивлению, обнаружила там клочок бумаги и перо. Несколько секунд – и на бумажке появилась надпись «Джесс, я тут», написанная этим самым пером. Двумя секундами спустя записка очутилась прямо у него под ногами. Он уже было приготовился играть, как заметил бумажку на полу, прищурился, чтобы прочитать то, что было там написано. А секундой спустя он уже светился от безумной надежды, я не удержалась и слегка посветила рогом. Он кивнул, улыбаясь и давая понять, что всё в порядке, и начал играть. После медленного проигрыша он начал петь:

Все еще я вспоминаю

Ту лихую ночь.

Глядя в тьму, в сомнения,

Я прогнал их прочь.

Осознание что же будет

Вновь пришло ко мне.

И мне стало так не просто

Удержаться на земле.

Припев:

Все же я сейчас

Не свяжу ни слова.

В этот самый раз.

Счастье стало ново.

Среди тысяч звезд.

Все же есть одна.

В мой нелегкий путь.

Зовет меня она.

---

Пожалуй, это все

Длилось и недолго.

Минута, час, ночь.

Я не помню толком.

Знаю я лишь только,

Что все идет иначе.

Сейчас я хочу

Хоть чуть-чуть удачи.

Припев:

Все же я сейчас

Не свяжу ни слова.

В этот самый раз.

Счастье стало ново.

Среди тысяч звезд.

Все же есть одна.

В мой нелегкий путь.

Зовет меня она.

Когда он закончил исполнение песни, и стихли звуки гитары, зал просто взорвался овациями, что было совершенно противоположной реакцией тому, что было, когда Джесс только показался всем пони в зале на глаза. Несколько пони из середины кричали: «Мо-лод-чи-на! Мо-лод-чи-на!», у меня же лично по щекам текли слезы. Я поняла, про кого эта песня. И осознала, что этот единорог – единственный, с кем я хотела бы быть всю свою оставшуюся жизнь, какой бы длинной она не была. Оранжевая земная пони в моей голове довольно улыбнулась, сняв свою ковпоньскую шляпу, а потом я услышала её мысль: «Да, он очень хорош. Береги его, как зеницу ока, подруга». Джесс, тем временем, под гром непрекращающихся оваций раскланивался во все стороны, после чего произнес в микрофон: «Спасибо!» и покинул сцену.

— Это было феерично! – воскликнул Клод. Летиция и остальные, восторженно горланя что-то неразборчивое, присоединились к нему. Зал еще минут десять не мог успокоиться. Нечасто здешняя публика слышала что-то стоящее, ох как нечасто. Вэзерли наблюдал из-за кулис за шумом в зале с улыбкой, после чего обратился к Джессу, пытавшемуся перевести дыхание:

— Взбудоражил ты их своим новым, теперь уже вне всяких сомнений, хитом. Ты просто гений, друг!

— Спасибо, Вэз, что оценил мои умения по достоинству. Ты знаешь, чьего мнения я жду. Понимаешь, я без неё не ощущаю себя самим собой. Она для меня – всё.

— Не боись, ты ей нравишься тоже. А после этой песни… В общем, не буду пытаться угадать. Просто дождись нужного момента. А мне, тем временем, пора, — с этими словами механик вышел на сцену, чтобы представить следующего участника творческого вечера, а точнее, участников:

— А теперь сюда выйдут двое молодых исполнителей, которые так же представят нам своё новое творение! Встречайте, Шон и Тимон!

Оваций на этот раз не было. Эта парочка была известна в городе совсем не с лучшей стороны. И судя по тому, что эти двое вытаскивали на сцену старый диджейский пульт, когда-то принадлежавший Винил Скрэтч, так же известной, как DJ Pon-3, очень многим стало ясно, что сейчас будет просто лютый трэш. И это большинство не ошиблось, когда Тимон принялся управлять пультом, а Шон подошел к микрофону и, даже не говоря никакого приветствия, просто сказал:

— Посвящаю это кобыле по имени Роза.

И перешел непосредственно к тексту. Настолько откровенной хуйни я в своей жизни еще не слышала никогда!

Я так давно пытался сочинить её, и вот -
Она сочинена и никого вообще не прёт!

С моею точкой зрения теперь согласны все:

Рокеры, реперы и те, кто прётся по попсе.

Музон галимый и до жути тупорылый текст!

Не композиция, короче, а вообще пиздец!

Припев:

Это самая хуевая песня на планете Эквестрия!

Как же это клёво, бля, что автор её именно я!

Моим коллегам не добраться до моих высот.

До пьедестала моего им не одна верста!

Они боятся, что их песни кто-нибудь засрёт,

А мне на это до пизды — я сам себе звезда!

После второго куплета из зала послышались вопли:

— Проваливай отсюда, кусок недоросля!

— Хорош кормить нас своим тупым дерьмом!

— До-лой! До-лой!

Я не удержалась и громко сказала:

— Что это за хуйня? Ни текста, ни музыки толковой. Не заткнешься – пришибу, слышишь меня, не? Песню он мне, блять, посвятил, ублюдок поганый!

И так далее. Я очень сильно обозлилась. Если он реально не прекратит петь это дерьмо, я его свинцом угощу от всей души! Но, походу, эта парочка даже и не слышала угроз в свой адрес, Шон продолжал нести жуткую херню со сцены под кривокопытно подобранный бит. Просто атас, а не музыка…

Подохни, отстой, кг/ам и т.д и т.п.

Ты можешь лучше сочинить, а хуже — ХУЙ тебе!

Припев:

Это самая хуевая песня на планете Эквестрия!

Как же это клёво, бля, что автор её именно я!

Самая хуевая песня на планете Эквестрия!

Как же это клёво, бля, что автор её именно я!

Мне хотелось его уебать по роже, а затем еще и отстрелить кое-что! Это не песня, это жуткая халтура! Я рванулась было к сцене, изрыгая проклятья, на мне повисли все пятеро моих друзей, однако даже их совместных усилий не хватило, чтобы остановить меня. Я вывернулась, оторвав подол и продырявив свой наряд в нескольких местах. Мне было наплевать на то, что я имела уже далеко не такой цивилизованный вид. В один момент я вскочила на сцену. От моего вида что DJ, что вокалист чуть не обделались прямо на сцене. Вэз попытался вмешаться, однако я блокировала его своей магией. Одновременно с этим я убрала телекинезом со сцены пульт, ухватила обоих и потащила за кулисы под одобрительный свист собравшихся и комментарий пораженного до глубины души Клода:

— Не слабо она разозлилась…

Тем временем, я вытащила двух друзей во внутренний двор ратуши и поставила к стене спиной. После чего извлекла пистолет, сняла его с глушителя и направила, я так поняла, на Тимона.

Бедняга аж окосел от страха. У Шона же тряслись конечности, а лицо выражало крайнюю степень испуга. Я кровожадно усмехнулась, от чего земной пони обмочился прямо там. Не приспособлены они выжить в суровой среде постапокалиптической Эквестрии. Просто не приспособлены. Я уже потихоньку остывала, но решила доиграть свою роль до победного конца. С этой целью мной был произнесен с задумчивым видом целый монолог:

— И что же мне с ними делать? Отстрелить яйца? Боюсь, это не отобьет у них желания и дальше мучить жителей Понивилля своей отстойной музыкой. Заставить поплясать? Не, не оправданный расход патронов, которые не являются категорией товаров с достаточно низкой ценой. Хм… А место тут глухое, мой пистолет стреляет достаточно тихо, может мне их тут и прикончить? Всё равно им на помощь никто не придет.

Этого хватило, чтобы Тимон брякнулся в обморок прямо на орошенную перед этим землю. А Шон молодец, еще держится, хотя и его ненадолго хватит. От страха он даже говорить, похоже, разучился. Тогда я решила испробовать самое действенное, наведя пистолет телекинезом прямо ему в лицо, и показательно начала медленно взводить курок. Мне оставалось совсем чуть-чуть до того момента, когда пулю уже невозможно будет остановить, ибо та отправится в полет и проделает в чьей-то голове либо одну дырку, застряв в чьих-то мозгах, либо две дырки, пробив голову навылет. Однако, до выстрела дело не дошло, Шон закатил глаза и медленно осел на землю. И тоже в глубоком обмороке. Я хмыкнула. Еще бы, если я его знатно обманула, незаметно снова поставив пистолет на предохранитель. Зато хорошенько проучила их. И, довольная собой, вернулась за кулисы через ту же дверь, через которую несколько минут назад и попала во внутренний дворик. Я оставила лежать проштрафившихся пони на земле без сознания, при этом заталкивая свой пистолет обратно в кобуру.

Но и внутри ратуши я задерживаться не стала, выйдя на сцену, которая всё еще пустовала, если не считать Вэза, старавшегося сохранять спокойствие. Стоило мне показаться залу на глаза, как меня встретили овациями, которые могли посоперничать с теми, что получил Джесс после исполнения своей песни. Всё, что я хотела сейчас знать – это местоположение единорога-певца. А спросить я могла лишь у своего друга-автомеханика:

— Ты извини меня за то, что я устроила. Я не хотела срывать творческий вечер, но эти двое вывели меня из себя, и я не смогла удержаться.

— Роза, ты меня удивляешь… — глубоко дыша, молвил тот.

— Я сама не ожидала, что меня это так сильно заденет, понимаешь?

— Понимаю.

— А где Джесс?

— Забрал у Клода ключи от моей мастерской. Наши общие друзья же направились в местный бар обсудить то, что ты учудила. Ты иди домой, в мастерскую, он тебя ждет.

— Хорошо, я пойду. Прости меня, если сможешь, Вэз, — я произнесла последнюю фразу, уже раскаиваясь. Да, я переборщила, возможно, очень даже серьезно. Но я не могла поступить иначе, не могла проигнорировать всё это дерьмо. Просто не могла. Когда-нибудь я заглажу свою вину перед ним, если найду способ это сделать, конечно. А сейчас мне надо было бежать. Мой друг лишь кивнул в ответ на мою последнюю фразу. Я промчалась на полной скорости мимо радостных пони, которым понравилось действо на сцене с моим участием. А кому бы оно не понравилось? Не знаю и не хочу даже знать. Меня ждал Джесс. Выбравшись на улицу, я взвинтила темп до максимума и добежала до мастерской где-то за полминуты. Внутрь я ворвалась словно маленький метеор. От моего былого шика давно не осталось и следа: платье порвано в нескольких местах, подол начисто отсутствует, грива и хвост взъерошены. Та еще красавица, блин. Джесс лежал на диване, немного отстраненно глядя в потолок. В моем мозгу тревога зазвенела, меня словно облили холодной водой. Я подскочила к нему, испытывая сильный дискомфорт:

— Джесс, как ты?

— Нормально. Тебя вот жду, Роза.

— Твоя песня… Она обо мне. Я поняла каждую строчку, от начала и до конца. Первая наша встреча, твои ощущения от этого, затем стремительно разворачивающиеся события. И вот мы сейчас находимся тут один на один. Я тебе действительно так сильно нравлюсь?

— Ты мне не просто нравишься, это не симпатия, а нечто большее. Я… Я люблю тебя, Роза. Действительно люблю. И полюбил с первого взгляда, просто осознал это лишь тогда, когда сочинил эту песню полностью. Ты – моя судьба. Моя единственная особенная пони, с кем я действительно хочу быть. Мне не нужны другие, — признался единорог.

— Джесс, я поняла это. Та встреча… Она оставила след не только в твоей душе, но и в моей тоже. До встречи с тобой я даже на жеребцов и не смотрела. Но ты… Ты сломал во мне какое-то табу, которое я, вероятно, по незнанию сама и возвела. И я очень рада этому, понимаешь меня? Меня сейчас переполняют эмоции, зачастую очень разные и несовместимые, но сильнее всего сейчас именно любовь. Я люблю тебя, Джесс, — с этими словами я сократила дистанцию до минимума. Он потянулся в мою сторону, закрывая глаза. Я сделала то же самое и секунду спустя мы уже целовались, пусть немного неумело, будто в первый раз. Хотя, блин, так и было! Я наслаждалась этим поцелуем, мне хотелось орать от восторга, скакать вокруг, словно Пинки Пай. Не знаю, сколько прошло времени, и я, и мой особенный пони утонули в этом мгновении, оно длилось очень медленно по нашему обоюдному мнению, но в действительности, наверное, прошло от силы минуты две или три. Разорвав поцелуй, мы смотрели друг другу в глаза. Я ощутила знакомое чувство тепла внизу живота. Но на этот раз я не собиралась загонять своё либидо усилием воли в дальний угол. Напротив, хотелось потворствовать желаниям своей плоти. Судя по блеску его озорных зеленых глаз, он, похоже, решился.

— Иди сюда, любимая… — прошептал он, подмигивая мне. Я медленно стащила с себя остатки платья, помотала головой и крупом, приводя гриву и хвост в обычный, столь привычный мне беспорядок, и только затем запрыгнула на диван, одновременно телекинезом помогая темно-серому жеребцу раздвинуть этот предмет мебели, таким образом, расширяя пространство. Как только с этим было покончено, я улеглась рядом с ним, прижимаясь к нему так сильно, как только могла. Наконец-то я была не одна!

— Твоя проблема – моя проблема, — шепнул он мне на ушко, слегка куснув его. Я не сдержалась и легонько охнула. Это было приятно… Очень приятно. Тепло внизу моего живота постепенно становилось всё ощутимее и ощутимее, но я не хотела торопиться, сведя всё к банальным, лишенным всякой романтики скачкам. Так что я всё же решила немного притормозить. Мои губы прильнули к его губам снова. Первый раз должен стать романтическим настолько, насколько это вообще возможно. Джесс, по-видимому, тоже так считал, раз не торопился приводить своё жеребцовое достоинство в полную боевую готовность. Я думала об этом, одновременно целуясь с моим первым особенным пони в жизни. Стоило воспоминаниям о колыхающемся члене единорога заполнить мою голову, как я немедленно покраснела, а тепло там, внизу, да что там, блин, внизу? Тепло внутри меня превратилось в жар, который обжигал и не давал мне толком сосредоточиться на чувственном, медленном поцелуе. Контролировать себя мне было всё сложнее с каждой минутой. Долгий поцелуй всё же закончился, я и Джесс снова просто лежали в обнимку. Он поинтересовался:

— Тебе понравилось? Я, на самом деле, в этом имею совсем немного опыта.

— Это было прекрасно, любимый! У меня самой-то опыта считай, что нет совсем, мы в равных с тобой условиях. Это значит, что мы можем учиться чему-то друг у друга, что наверняка очень интересно и познавательно, да и опыта поднаберемся.

— Ты права, Роза, как всегда, — он улыбнулся мне. Честно, его улыбка меня одновременно успокаивала и обезоруживала. Я уткнулась мордочкой в его грудь, вдыхая его запах. От единорога приятно пахло морской свежестью. Стоп, я же не приближалась к морю даже, чтобы знать такое. Тот факт, что я была на восточном побережье Эквестрии, еще ничего не значил. От городов, находившихся на побережье, и до берега моря было несколько миль зачастую. Ближе всех к морю был Новый Мэйнхеттен. Но и тогда я близко к воде не приближалась. Что, опять я чего-то не помню? Блять, как же меня это выбешивает! Я даже заскрипела зубами, чем вызвала недоуменный взгляд своего любимого, уловившего этот скрип своим весьма тонким слухом, что и не удивительно, учитывая, кем он является. Блин, даже в постели я не могу не думать обо всякой херне. Черт, почему я не могу просто расслабиться и получить удовольствие от пребывания рядом с Джессом? Вопрос, как говорится, без ответа. Единорог понял, что я зажалась, но не стал отступаться от своего, перейдя к ласкам. Он поцеловал меня в шею, а потом начал вести цепочку легких поцелуев по моему телу то вниз, то вверх, то вправо, то влево. Это действительно помогло, я смогла расслабиться, пусть и не сразу. Почувствовав перемены, единорог двинулся аккуратно вниз, уже целуя мой животик, от чего я захихикала, поскольку было немного щекотно. Одновременно с этим я снова начала чувствовать нарастающее возбуждение, которое стало было уходить во время паузы. И хотя действия Джесса носили неумелый характер, поскольку он, похоже, впервые был настолько близок с кобылкой, всё равно, единорог очень старался сделать мне приятно, его желание сглаживало факт отсутствия опыта. Он уже почти достиг того места, которое я так тщательно оберегала ото всех, но остановился, поцеловав низ моего живота чуть повыше того места, где располагался клитор, до поры до времени скрытый в своём естественном убежище. Настанет время, и он явит себя во всей красе этому миру впервые на моей памяти (то, что оказалось запечатано и маленькими порциями прорывается через заслон в моей голове – не в счет). Единорог оторвался от изучения моего тела своими губами и языком, который пока что применялся считанное число раз. Думаю, дальше у него будет еще больше работы. А пока что мой особенный пони прервался, взглянув на меня своими зеленого цвета глазами и улыбаясь, после недолгой паузы он сказал:

— Твоё присутствие на творческом вечере... Если бы не твоя подсказка, то я решил, что ты не пришла, и чуть было не расстроился. Но в платье и с иной прической ты выглядела просто обворожительной, красивой, прекрасной, словно богиня! А когда я лежал на этом самом диване и ждал, когда же ты придешь, то в моей голове всплывали не совсем приличные мысли и воспоминания, в частности, о вчерашнем утре. И вот настал момент, когда ты буквально ворвалась в помещение…

— Я спешила к тебе, Джесс, как могла. Бежала со всех ног, хотела, наконец, расставить все точки над i, — моё дыхание становилось всё более тяжелым, возбуждение уже и не думало отступать. Губы и язык моего любимого были так близко…

— Ты ворвалась сюда, вся растрепанная, твоё платье было похоже не на платье уж точно… — жеребец улыбнулся, а потом продолжил, — а когда ты снимала его с себя, это было очень, не побоюсь этого слова, сексуально.

— Не выбирай слов, говори, как есть, не ходи вокруг да около… Ты остановился у последней черты… — мне не хватало воздуха в легких от возбуждения, что охватило меня. Я немного подвинулась, края моей петельки потерлись друг о друга, издав тихий хлюпающий звук. В воздухе явственно поплыл запах мускуса, одновременно с этим мои глаза уловили движение рядом со мной. Член единорога уже показался на белый свет, всё вытягиваясь в длину. Совсем скоро он уже был готов. Я не говорила, какого размера было достоинство моего особенного пони? Оно, прямо скажем, было немаленьким, матушка-природа Джесса не обделила ни талантом, ни умом, ни инструментом для продолжения рода.

— Какой запах… — втягивая носом воздух, проговорил жеребец. В том, как он это проговорил, я уловила желание овладеть мной прямо здесь и сейчас. Чёрт, да я сама не против его оседлать и скакать на его члене, пока не вымотаемся оба! Но этот вариант я воистину гигантским усилием воли отправила в дальний угол сознания, запретив себе думать об этом. «Всё должно быть неторопливо и романтично, иначе он увидит в тебе кобылку, которой он нужен лишь для секса, чего допустить нельзя!» — вот такая мысль захватила моё сознание. Я повторяла про себя фразу «Неторопливо и романтично» раз за разом, спускаясь потихоньку к его стояку. Остановившись около головки, я легонько поцеловала её, чем вызвала легкий стон со стороны единорога. И это лишь начало! Опыта в ласках у меня не было, поэтому я экспериментировала, пробуя что-то новое. Следующим моим шагом оказался высунутый язык и оставленный им длинный след на стволе. Я посмотрела на реакцию Джесса – тот довольно зажмурился, на его лице блуждала легкая улыбка. Он произнес:

— А попробуй взять его в свой рот, думаю, это принесет еще больше удовольствия нам обоим.

Я так и поступила. Но начала вновь с головки. Она была достаточно большой и заняла практически всё пространство моего рта, однако я этим не ограничилась, принявшись ласкать языком головку, не вынимая его. Единорогу было хорошо, он явно ловил кайф с того, что его орально ласкает кобылка, которую он любит и которая любит его. Но и это было далеко не всё, так как я вспомнила про то, что я тоже единорог, а значит, могу использовать телекинез для своих целей. Сказано – сделано. Я обхватила телекинетическим полем середину полового органа Джесса, а затем принялась перемещать это поле вверх-вниз, вверх-вниз практически по всей длине, не забывая работать языком и немного насаживаться на член собственным ротиком. При этом я смотрела своему любимому прямо в глаза. Похоже, это усилило эффект от ласк в моём исполнении, как минимум вдвое. Он сморщился, глухо зарычал, а его член запульсировал у меня во рту, секундой позже в мою глотку влетели первые тяжелые ударные дозы понячьей спермы, отчего я чуть не захлебнулась, интуиция подсказала мне, что я должна глотать эту жидкость. Увы, то количество семени, что помещалось у меня во рту и то количество, что исторгнул половой орган Джесса, слишком сильно отличалось, поэтому большая часть пролилась из моего ротика наружу, скатываясь по подбородку и обильно капая на яйца жеребца, а так же на диван. Единорог тяжело дышал, будто пробежал несколько миль без передышки, его рог ярко светился и бросал искры во все стороны во время оргазма, а я проглотила то, что смогла, после чего тоже принялась приводить своё дыхание в нормальный ритм. Возникла пауза длиной в несколько минут, прежде чем я, наконец, поинтересовалась:

— Ну, как тебе, милый?

— Знаешь, Роза, ты просто волшебница, да еще и учишься довольно быстро, мне очень понравилось! Но, раз ты начала первой, то, значит, сейчас моя очередь. Устраивайся поудобнее, пожалуйста.

— А ты вкусный… — заявила я, облизываясь. Мне действительно понравился вкус спермы моего особенного пони. Затем я в ответ на его просьбу завозилась, стремясь найти наиболее подходящее положение для своего тела так, чтобы было удобно нам обоим. И вскоре искомая позиция была найдена. Джесс не стал медлить и вернулся к уже проверенной тактике: цепочке поцелуев по всему моему телу. Только в этот раз не стал останавливаться там, где прервался в прошлый раз. Поскольку я была уже сильно возбуждена, то мой клитор покинул своё укрытие и явил себя во всей красе. Жеребца это явно привлекло, он с интересом в глазах приблизился к моей петельке, я чувствовала его теплое дыхание на самой привлекательной по его мнению части моего тела. Меня с трудом хватило сил произнести:

— Не стой… столбом… сделай… меня… счастливой! – последнее слово я буквально выкрикнула, потому что он языком прошелся аккурат по клитору. Перед глазами у меня всё поплыло, я едва не выпала за грань, каким-то чудом удержавшись от того, чтобы кончить в ту же секунду. Джесс понял, что подобное воздействие следует оставить на потом и спустился чуть ниже, принявшись лизать мою петельку, которая к тому моменту уже вовсю текла. Единорог, словно прилежный ученик, старался доставить мне удовольствие, одновременно с этим стараясь не пропускать ни капли моей смазки, что в больших количествах образовывалась где-то там, внутри меня. Вдоволь наигравшись с внешней стороной моей киски, Джесс проник языком внутрь и принялся работать им там. Черт, это очень приятно! Его длинный мощный язык то и дело дотрагивался до чувствительных точек, вызывая у меня длинные протяжные стоны. Скрывать их я уже не считала нужным. Если кому-то вздумается подслушать, то пусть знает, что источником звуков является невероятно довольная кобылка. То, что делал темно-серый единорог, создавало волны удовольствия, накатывавшие всё чаще и всё сильнее. Похоже, я была недалека от того, чтобы достичь оргазма. И стоило мне об этом подумать, как очередная накатившая волна, получившаяся особенно сильной, всё же окончательно уничтожила преграду. Я мелко затряслась, от чего жеребец даже прекратил ласки и поглядел на меня с тревогой в глазах. И в этот момент я кончила, громко закричав, мои соки хлынули наружу, омывая морду Джесса, он тут же припал к моей киске и принялся буквально пить мою сущность, иногда не успевая проглатывать все выделявшееся. Перед моими глазами была пелена, всё плыло, я толком ничего не видела, но мне было очень хорошо… Я почувствовала, что практически насытилась. А ведь это были лишь оральные ласки, до самого секса дело еще не дошло. Оргазм был недолгим, но очень мощным, буквально крышу сносящим, я долго не могла прийти в себя после него, мой рог тоже светился и бросал искры, пока я бурно кончала. Такова уж особенность единорогов, ничего не поделаешь. Правда, рог не светился во время оргазмов, достигнутых благодаря клопанью. Когда же моё зрение полностью восстановилось, я увидела, что единорог облизывается, с его морды капали, по всей видимости, мои оргазменные соки.

— Ты тоже очень вкусная, Роза, — сказал темно-серый жеребец, закончив облизываться. У меня не было сил ответить ему, я всё еще тяжело дышала. Но, должна признаться, мне понравилось и очень! Чтобы насытиться окончательно, нужно было сделать еще одну вещь, к которой, похоже, всё и шло. Ну да… Джесс улегся рядом со мной на спину, его член стоял торчком, единорог был давно готов к самому главному блюду. А вот мне требовалось еще пару минут перед соитием, чтобы моё тело покинула слабость после того, как я очень бурно достигла пика всего-то около пяти минут назад.

— Надеюсь, тебе нравится всё, что мы делаем? – спросил жеребец, ожидая, пока я отдохну. Силы разговаривать ко мне уже вернулись, поэтому я ответила:

— На самом деле, Джесс, всё, что сейчас происходило – это лучшее за последние несколько даже ни недель, ни месяцев, а лет! Хорошо, что я встретила тебя…

— А ведь не пойди ты той ночью прогуляться, всё сложилось бы иначе, — с грустью в голосе заметил единорог, склонив голову.

— Лучше не надо об этом. Мы вместе, это намного важнее всего остального! – резонно возразила я.

— Ты лучше скажи вот что – ты готова? – перешел к делу мой любимый.

— Готова.

— Если будет больно или неприятно, ты скажи, я тут же прекращу, хорошо?

— Хорошо, Джесс.

Он сократил дистанцию, телекинетическим полем направил свой член в сторону моей петельки, потерся об неё, добывая смазку, а затем, внимательно поглядев мне в глаза, поскольку я лежала к нему боком, начал медленно входить внутрь. В первые секунды я ничего не могла говорить от захвативших меня офигенных ощущений! Даже когда он просто ласкал меня языком, не было так круто, как сейчас. Возможность говорить вернулась ко мне, хотя мой партнер продолжал погружаться внутрь меня, даря незабываемые ощущения. Я лишь выдохнула:

— Он такой большой… Я чувствую каждый дюйм! Каждый грёбаный дюйм! Пресвятая Селестия…

На полное погружение ушло около пары минут. Он вошел внутрь меня полностью как раз, когда головка его члена уперлась во что-то там, внутри меня. Джесс удивленно вытаращил глаза:

— Роза, ты такая глубокая… И такая тесная. И горячая. Просто быть внутри тебя мне доставляет огромное удовольствие!

— Не говори ничего, прошу тебя, дай мне просто насладиться им… — в моём голосе уже появились похоть и желание. Вот теперь мне очень хотелось, чтобы этот красавец трахнул меня по полной программе! Единорог немного помедлил, пока я, закатив глаза от удовольствия, ловила кайф только лишь от одного приятного ощущения заполненности, а потом принялся понемногу двигаться, медленно и неторопливо. Я потянулась к нему, мы начали целоваться. Ох, до чего же хорошо… Джесс со временем завелся и начал разгоняться, я оторвалась от его губ, чем он немедленно воспользовался и принялся покусывать меня за правое ушко. На моей мордочке разливался румянец, я высунула язык и тихонько постанывала, когда он загонял свою елду в меня целиком. Иногда я выдавала целую гору междометий, а в моменты, когда мне было особенно хорошо, умудрялась бессвязно материться. Похоже, романтика из нашего секса выветрилась полностью, ибо мой любимый внезапно резко увеличил темп, решив всерьез меня оттрахать. Впрочем, я была абсолютно не против, пропорционально темпу увеличив громкость выкриков. Мне стало казаться, что я вот-вот снова кончу, его член внутри меня постоянно задевал чуть ли не все чувствительные точки, какие только у меня там были. Со временем я привыкла и к этому ритму его движений. Похоже, Джесс решил просто-напросто постепенно переключаться на всё более высокие скорости. Разумная тактика, чтобы акт был как можно более долгим, а кульминация как можно более мощной, яркой и чувствительной. Но мне, чёрт подери, этого было мало, я стала просить его:

— А-а-а-ах… Еби меня… Сильне-е-е-е-е… Глубже! Быстрее-е-е-е!

Однако единорог не спешил с удовлетворением моих просьб, продолжая двигаться с той же скоростью. Поняла я это не сразу, а вот когда это дошло до меня, то я посчитала, что это является довольно веской причиной отбросить всё приличие в сторону совсем. Мы занимались сексом в постели, это, несмотря на то, что данный процесс является единственным способом продолжением рода, уже само по себе было неприличным. Нахуй тогда всякие приличия, блин!

— ТРАХНИ МЕНЯ!!! – заорала я во весь голос, — Я хочу, чтобы ты меня трахнул как следует! Я столько об этом мечтала! По ночам порой бешено клопала, расплываясь в фантазиях о том, что меня поёбывает какой-нибудь красивый жеребец! И вот эта моя фантазия воплощается, наконец, в реальность, ты красавец, я не хочу даже думать иначе, но ты должен и меня удовлетворить, и сам удовлетвориться как следует. Ведь мы и уединились как раз для этого, не так ли? Я очень тебя хочу, Джесс. Очень сильно хочу… Выеби меня, прошу…

— Твоя проблема – моя проблема, я сказал об этом. Твоя неудовлетворенность – и моя тоже. Я понимаю, что ты хочешь бешеного секса, но разве тебе не хочется продлить эти прекрасные ощущения от нашего единения? – задал резонный вопрос единорог. Я вместо ответа просто лизнула его в щеку. Он улыбнулся и произнёс:

— Ну, если ты так этого хочешь…

Я наконец-то получила то, чего просила. Жеребец повысил скорость до максимума, выходя из меня почти полностью, а потом с размаху вновь загоняя свой член до упора. Смазка, сочившаяся из моей киски, летела в разные стороны от такого бешеного секса. Мои глаза снова начала застилать пелена, что означало только одно – оргазм близок. Джесс же трахал меня, абсолютно не сдерживаясь, словно заводной. В него будто вселился первобытный дух, он рычал, как самый настоящий самец, что еще больше возбуждало меня саму. Если бы наши друзья видели, чему мы тут предаемся, то вряд ли бы нас узнали, уж больно мы были в тот момент не похожи на самих себя. Я потеряла счет времени, это продолжалось то ли часы, то ли минуты, я не знала. Мои стоны превратились в крики, когда я поняла, что кончаю. Мощная струя моих оргазменных соков устремилась наружу и на середине пути столкнулась с головкой члена Джесса, который в очередной раз неистово вломился внутрь меня. Встреча эта ознаменовалась тем, что единорог громко зарычал, задрожав, а затем кончил прямо в меня. Теперь я ощущала, как его сперма бомбардировала мои внутренности, ту границу, в которую мой самец тыкался своим немаленьким инструментом. Одновременно с этим мы соприкоснулись рогами, которые вовсю светились и искрили. Каждая искорка, попадавшая на шкурку, отдавалась теплом в месте соприкосновения. Сколько это продолжалось, я не знала. Когда же он прекратил кончать в меня, то побыв еще немного внутри меня, вышел наружу. И далеко не всё его семя уместилось внутри меня, начав потихоньку вперемешку вместе с оргазменными соками вытекать из моего влагалища наружу, скатываясь тонкой струйкой вниз, к моей попке, и ниже, пачкая мой хвост и диван. Член моего жеребца был весь мокрый от смеси спермы и моих соков. И хоть я наконец-то получила своё сполна, но в благодарность всё же напоследок облизала орган Джесса от покрывавшей его смеси наших оргазменных жидкостей. И, надо признать, это было весьма вкусно. И облизывала я жеребцовое достоинство долго и тщательно. Правда, после этого он обмяк и вскоре спрятался в естественном убежище, равно как и мой клитор. Мы лежали рядышком, уставшие, грязные, потные и довольные как никогда. Я поцеловала его, а затем сказала:

— Спасибо тебе. Это был лучший секс в моей жизни, правда. Только вот ответь на один вопрос. Я заметила, что ты двигался во мне уже отработанными движениями. Я у тебя не первая, только честно скажи?

Единорог вздохнул и немного даже съежился, и, не глядя на меня, тихо сказал:

— Да, ты у меня не первая. Было у меня с одной кобылой, но это был тупой перепихон. Ни романтики, ни чувств, ничего. А настоящий секс был у меня впервые именно сегодня. И именно с тобой. Ты ведь не обижаешься на меня?

— Нет, Джесс, не обижаюсь. Я сама давно не девственница, но не помню, с кем у меня был первый раз. Ты обо мне ведь далеко не всё знаешь… — и я поведала ему про всплывающие изредка воспоминания шестилетней и более давности. Он выглядел озадаченным после моего рассказа:

— Но кому могло понадобиться накладывать на тебя такое заклятие?

— Не только на меня, но и на моего кузена тоже. Мы найдем этого пони и заставим убрать блокаду из наших мозгов, — я говорила уже вяло, мне хотелось спать. Я получила своё, угомонила, наконец, свои чертовы гормоны, столько времени не дававшие мне никакого покоя. Мне стало гораздо легче. Я широко зевнула. Джесс заметил это и заботливо произнес:

— Давай-ка ложиться спать, время уже позднее.

Я лишь молча кивнула и прижалась к нему. Какое-то время мы не разговаривали, но затем я довольно улыбнулась:

— Теперь моей проблемой такого рода ты занимаешься официально, милый.

— Когда зарплата? – тут же скаламбурил единорог в тему, тоже улыбаясь. Я чмокнула его в нос и закрыла глаза. Мне было очень хорошо с ним. Впервые в жизни мне было так хорошо с другим пони. Уверена, Джессу тоже было хорошо со мной.

— Я люблю тебя, милый… — прошептала я, засыпая.

— Я тоже тебя люблю, Роза. Очень люблю… — это последнее, что я услышала, прежде чем уснула. Сам единорог прижал меня к себе, обняв копытами, и сам же ненадолго задержался, тоже отправившись блуждать по царству сновидений.