Эпоха полночных кошмаров

Глава V

Четыре непримечательных пони удалились из тюрьмы Рэрити, впрочем, напоследок бросив на неё пару жадных взглядов. Единорожка потрогала копытом воду в одном из принесённых вёдер: тёплая, почти горячая. На дне корыта лежало несколько обмылков и изодранная мочалка, связанная из некогда жёлтого шпагата. Кобылка, не в силах согнать с лица улыбку, вывалила их из корыта на пол. Орудовать копытами, чтобы вылить воду из одного из вёдер в корыто, было тяжело – раньше этот вопрос легко решался при помощи телекинеза. Рэрити пришлось действовать очень медленно и аккуратно, чтобы не пролить. Но, когда дело было сделано, она смаковала момент разворачивания и подобия расчёсывания копытом своей грязной клейкой гривы, погружения её в воду и лёгких массирующих движений копытами, с каждым штрихом которых из прядей словно выплывало мутными пятнами сало и грязь. Она нетерпеливо стянула с себя бинты и выдернула их из-под блокатора, чтобы намочить также и корни.

Кобылка истратила половину обмылков, густо намыливая гриву. Две трети оставшихся кусков ушли на хвост, ещё более грязный. Единорожка забралась в тесное корыто и начала мыть тем, что осталось, тело, возвращая шёрстке природную белизну свежего снега. «Сначала вся та еда, потом он пообещал найти мою сестру, а теперь дал самое настоящее мыло! – восторженно думала Рэрити, вспоминая, как изредка мылась глиной на свободе. Мысль о том, что всё складывается слишком хорошо, набатом ударила в её мозгу. – Зачем ему всё это? Зачем так тратиться и заботиться о рабе? Я могу понять – обрабатывание ран и кормёжка, но какая ему разница, что с моими родными и чистая ли я?». Рэрити вспомнила рабов, принесших ей банные принадлежности – от них разило, хотя день только начался, а они не выглядели измотанными тяжёлой работой. «Значит, он хочет, чтобы я с ним спала? Да, он не очень-то ко мне тянулся, когда я была покрыта коркой засохшего пота. Почему тогда согласился помочь со Свити Бель? Два варианта: либо он собрался шантажировать меня с её помощью, либо ему очень нравятся совсем маленькие кобылки. Но почему он тогда не предложил свою помощь сразу после первого упоминания? Хотел приструнить меня, показать, кто здесь решает все вопросы?..»

Размышляя, Рэрити практически не замечала, как мыло на её волосах съедается грязью. Опомнившись, единорожка впервые за долгое время пошевелилась и начала смывать с себя мыло, выливая грязную воду пустые вёдра. Вскоре её грива и хвост если не вымылись полностью, то хотя бы не салились и не зудели. Наслаждение ощущением чистоты замедлило процесс осознания того, что ей забыли принести тряпку, которой можно было бы вытереться, а бинтов с головы оказалось слишком мало – получилось вытереть только подошвы копыт. Рэрити решила просто несколько раз отряхнуться, но предусмотрительно подумала о том, что сено может не высохнуть, и ей придётся спать на мокром. Рэрити смирилась бы с этим, но очень глупо отказывать себе в удобствах, когда их можно поддержать.

Единорожка рысью отправилась вглубь погреба, брызгая с тела и гривы с хвостом каплями воды и на ходу рассматривая все бочки и корзины, что попадались ей на пути. Одни были крепкими и практичными и защищали от грызунов припасы, которые должны были пролежать годами, другие, предназначенные для хранения быстро портящихся продуктов, которые следовало немедленно съесть – изящными и лёгкими. Погреб был забит до отказа, и Рэрити нутром чуяла, что это далеко не все припасы Фэнси Пэнтса, хотя и представляла себе с трудом даже одну такую полку с едой, не то, что целый подвал. Поэтому искушение достать что-нибудь из корзины и съесть было как никогда велико.

Воровато озираясь и даже забыв про то, что она всё ещё сырая, единорожка копытом приподняла плетёную крышку одной из корзин и быстрым движением выудила оттуда небольшое красное яблоко. Белая кобылка зачарованно смотрела на его безупречно чистую кожицу, которая скрывала под собой… Рэрити медленно откусила кусок, стараясь не хрустеть фруктом и одновременно наслаждаясь этим здоровым, инстинктивно правильным звуком, этим сопротивлением упругого хрустящего плода, недавно сорванного с ветки и тщательно отмытого от грязи… Несмотря на то, что крестьянам вроде жителей её деревни всегда оставляли всё самое худшее и таких яблок можно было поесть разве что раз в жизни по неземному везению, единорожка смаковала откушенный кусочек, разламывая его зубами на половинки, стирая языком о нёбо, протирая им щёки изнутри. Она со слезами на глазах наслаждалась его свежей прохладной сочностью и сладостью. Рэрити взглянула на спелую мякоть, молочно-белую, беззащитно ржавеющую на воздухе. Несмотря на всё искушение, кобылка испытала разочарование из-за того, что яблоко не пролежит до приезда её сестры, а потом Рэрити вряд ли подвернётся шанс добыть ещё.

Вид этого восхитительного яркого фрукта напомнил ей об Эпплджек. Земная пони умела выращивать и собирать замечательные яблоки. Но, несмотря на такую близость к садам и, фактически, уединённость в работе, она в жизни не съела ни единого плода. Всё, что упало в расставленные вокруг дерева корзины, в них и оставалось, а те яблоки, что выкатились, бережно возвращались к приземлившимся туда, куда надо было – в корзины. Эпплджек была земной пони до мозга костей, но, несмотря на присущий расе отменный аппетит – причём во всём, чего бы ни касалось дело – никогда не ела ничего, кроме того, что оставили её семье сборщики дани. Если Рэрити пыталась поделиться с недоедающей подругой едой, земная пони отвечала своё фирменное:

— Спасибо, сахарок, но у тебя уже есть семья, которую нужно кормить в первую очередь, — и разворачивала её лицом к её сестре.

Немногочисленные друзья и сестра – всё, что осталось у фиолетовогривой единорожки после гибели родителей. Всё, чем она дорожила и ради чего жертвовала собой.

Единорожка доедала торопливо, бегая глазами по стенам и полу, ища место, где можно было бы спрятать другое яблоко, для Свити. Даже если бы у неё получилось, она бы вряд ли смогла незаметно унести его с собой. Рэрити закинула себе в рот огрызок и, зубами измельчив его, проглотила и запоздало прислушалась: не вошёл ли кто? Не разрубят ли ей копыта за воровство?

Эта мысль заставила рабыню разозлиться. Этой едой можно было бы накормить всех жеребят, стариков и взрослых в деревне, а она предназначалась только для одного пони!

Когда она копытами закрывала корзину и возвращала крючок на крышке в петлю, она наконец-то вспомнила о скальпеле, ждущем её между половиц. Рэрити добежала до подстилки, отряхнувшись где-то по дороге. Достать орудие взлома оказалось не так-то легко, пришлось задействовать язык, чтобы слюной слегка приклеить и потянуть скальпель вверх. После нескольких минут возни, неудачных попыток и провальных идей выудить украденное хвостом единорожка всё же вытащила скальпель и продолжила соскребать слой с блокатора, повернувшись к лестнице и всё так же прислушиваясь.

«А что, если мы со Свити Бель можем остаться здесь? – явилась непрошеная мысль, и кобылка погнала её прочь. Нет, не могут. Как только Рэрити подумала о маленькой единорожке, в ней вдруг пробудилось резко отрицательное отношение к рабству. Это унижение, это боль, это бесконечное насилие. – Нет, никогда. Мы сумеем сбежать, возможно, даже взяв что-нибудь отсюда с собой. И я не отниму, я возьму своё. Ведь это мы выращивали эти яблоки, мы! Они даже не заметят пропажи одной корзины, а тем временем кому-то она может спасти жизнь. Десятки жизней! Мы вынуждены умирать от голода, терпя лишения для того, чтобы вырастить эти яблоки и отдать их кому-то другому, а самим питаться объедками и гнилью. В это время наши господа только жиреют и бездействуют. А ещё причиняют боль. Много боли тем же, кто их и кормит! И с каждым годом становятся всё ненасытнее, требуют всё больше и больше!..».

Внутренний монолог прервался шагами сверху. Рэрити торопливо спрятала скальпель, просто сев на него, но к ней никто не входил. Ожидая чего-нибудь, единорожка попробовала зажечь рог. Завитки спирали многообещающе зазвенели и даже немного разогрелись. Сияния не появилось, но зато рог, уже не так плотно блокируемый зачарованной пылью, отзывался на её команды. Несколько минут беспрестанной беготни и голосов сверху потребовалось кобылке, чтобы понять, что пони ей не интересуются, у них какие-то свои дела. Рабыня снова взяла копытами скальпель, уже наловчившись это делать, и начала самую трудную, но последнюю часть – соскребать слой с задней стороны.

Блокатор немного разболтался от её усилий, но не настолько, чтобы его можно было снять. Его шатания были похожи на движения готовящегося начать выпадать молочного зуба у жеребёнка.

Как бы ни была хороша эта затея, соскребать защитный слой сзади получалось значительно хуже, чем спереди. Задача осложнялась ещё и тем, что Рэрити практически не могла контролировать, как проходит процесс и там ли она вообще двигает остриём хирургического инструмента. Даже через несколько часов и через один визит унесших грязную воду и корыто других рабов дело фактически не сдвинулось с мёртвой точки. Рэрити на сей раз поступила умнее, спрятав скальпель под третьей бочкой у стены, а не в труднодоступном месте между половиц. В следующий раз она достанет его очень быстро. И, если Фэнси Пэнтс сдержит слово, Свити Бель поможет ей с оставшейся частью антимагического слоя.

Последнее, о чём думала Рэрити перед тем, как уснуть – почему ещё никто не пришёл к ней, чтобы обыскать погреб в поисках пропавшей у врача вещи.