Власть Одного

Глава II: Сделка

Я вернулся из депрессии. Все-таки продолжу писать этот рассказ. Здесь вы узнаете о том, что произошло с Командиром Воистом, какая судьба была у этого похода и что за этим последовало...

«Холодной думай головой…»

Дворец Славы готовился к торжеству мира с грифонами. К чести организаторов, можно сказать, что никто бы не смог сделать такое унизительное мероприятие столь достойным. Все было, как будто делегаты грифонов прилетали не в зависимую страну, а в равную по силе, словно деловые партнеры, а не как хозяева. До приезда делегации оставалось десять дней, но уже сейчас как мухи у улья возились вокруг, да около пегасы всех мастей. Оперевшись на колонну, Хельгу поймал себя на мысли, что вот уже десять лет длится этот «мир», а чувства окончания войны нет…

Десять лет назад... Он помнил тот вечер, когда они с братом узнали у отца об этом злополучном походе. Тогда еще никто не мог знать, чем все это обернется. Он помнил тот день, когда отец попрощался с ними на площади и взмыл в прохладное, голубое небо. Целая тысяча пегасов: бомбардиры, команкоры с пиками, офицеры в сапогах, командармы в сияющих латах, звуки горна, ленты и флаги. Совсем как сейчас. Только повод иной…

Поражение при Сельфе стало неожиданностью для всего государства. Казалось, судьба отвернулась от пегасов. Воист принял бой прямо у крепости: Фрелав настоял на плановом заходе туда для пополнения провизии и марш-броска на Белую Скалу. Но самое удивительное то, что они обнаружили Сельф уже на осадном положении. Такого не ожидал никто. Даже ярф Имаст, когда ему докладывали об этом, не поверил. Пророчествуемый «Триумф Белой Скалы» обернулся тем событием, которое запомнилось навсегда в пыльных свитках как «Резня при Сельфе». Превосходящие силы грифонов наголову разбили подлетавщие войска, воспользовавшись их замешательством. Фланговым ударом они обрушились на первые звенья, среди которых был и командир Воист. Он пал в бою, сохранив остатки разрозненных войск, и приказал держать уцелевшим оборону. Но стены не защитили пегасов, и даже не из-за летных навыков грифонов, заметно возросших с последних встреч. Их сломили те, кто узнал об этом в Велиополисе. С первым гонцом, принесшим весть, началось заседание Совета Войны. Поскольку многие военные улетели с командиром, оставшиеся в столице члены совета, узнав о смерти Воиста, немедленно инициировали мирные переговоры. Более это заслуга верховного ярфа, он первым выдвинул предложение, ибо знал, кого отправлять в поход, а кого – нет. В Велиополисе остались только те члены совета, которые были под его личным влиянием, Имаст об этом позаботился. Мирные переговоры напоминали желание мышки быть съеденной кошкой. В качестве условий мира были: отказ Велиополиса от Сельфа, передача его грифонам, контрибуции в пользу грифонов и запрет пегасам на регулярную армию. Эти невыносимые условия были с легкостью приняты советом, а день этой резни назначен праздником.

Вот уже десять лет, юбилей этой битвы. Остается загадкой, почему никто не воспротивился решениям переговоров…Но так или иначе, у власти не оказалось никого, кто мог быть абсолютным лидером и это очень устраивало грифонов и короля Асмара в частности.

– Мы делаем вид, что это для нас честь. Юбилей национального предательства отмечаем как праздник, не находишь?- сказал Яорил, плавно приземлившийся рядом с братом

– Яр, не подкрадывайся ко мне так больше! – вздрогнув, сказал Хельгу- Порой мне кажется, что ты работаешь за мою тень.

– У этой работы уже есть сотрудники…

– Не пойму, к чему ты клонишь.

– А разве не понятно? Ты задумывался, почему нас держат до сих пор во дворце? Мы нужны им как оправдание ошибок. С совершеннолетием, один из нас должен будет огласить волю отца. И вот тогда начнется театр. Мы даже сами не знаем, кто будет претендентом. Это ли не повод беспокойства!

– А причем моя тень?

– Да притом, что «Верелиста» следит за нами с самого дня, когда наш отец улетел. Уж лучше твоей тенью буду я, чем они.

– Яр, ты преувеличиваешь. Отец наверняка передаст власть одному из нас. А охранка нужна для слежки за простыми пегасами из провинций, чтоб облака вовремя подгоняли. Еще три недели — мы станем совершеннолетними. И тогда все проблемы улетучатся.

– Ты еще проживи эти три недели…

– Это что…

Но в их разговор вмешался пегас-официант, который подносил угощения. Спотыкаясь на своих хромых копытах, он протянул поднос к братьям:

– Командармы, прошу отведать.

– Эмм, нет спасибо – ответил Хельгу.

– Что это с вами?- спросил Яорил, взглядом указывая на его копыта.

– Ветеран войны, командарм. Повредился при Велиме.

– И что, другой работы нет?

– Армии нет, командарм…

Официант отлетел в другую часть зала. Только теперь было заметно, что он повредил не только копыта: его правое крыло слегка отставало от левого, а на спине был шрам. Велим был тем сражением, когда нужно было атаковать, а весь авангард бросили под удары клиновых звеньев противника на открытой местности. Юг страны тогда был потерян. Всю армию оставили держать оборону без средств к существованию. Комиссар Гельмир лично приказал оставаться в глухой обороне и ждать помощи, а сам отсидел все сражение в Сивиласе — крепости южных небесных владений.

Яорил стоял как вкопаный посреди зала и думал об этом. «Время притупляет чувства. Хотел бы я знать, как повела себя армия, будь мир подписан сегодня» — подумал он. «Но армии не было ни тогда, ни сейчас».

– Приветствую вас, командармы – приятным, елейным голосом сказал верховный ярф Имаст — Не позволите ли просить вас, командарм Хельгу, на минутку?

– Конечно! – сказал Хельгу

Имаст похлопал крылом его по плечу и провел из зала. Они прошли через галерею дворца, увенчанную пилястрами, колоннами с каннелюрами и прочими древнепегасскими элементами эксерьера. Поднявшись по извилистой лестнице, отдававшей дань традиции хождений в помещениях дворца, они остановились у богато изукрашенной двери, состоящей из разных сортов кучевых и перьевых облаков. Сейчас Хельгу волновало то, что для разговора пришлось идти в его кабинет. Кабинет ярфа.

«Что же за дело, которое побудило к такой тайности? Даже брата он не пригласил.» — подумал Хельгу. Пока Имаст открывал дверь, запертую на множество хитрых конструкций, Хельгу мимолетом увидел его метку, которой он раньше не придавал особого значения. У Имаста была метка в форме развернутого пергамента, на котором начертаны красные письмена. «Важная административная работа? – похоже на то». По дворцу ходили слухи, что он ее получил, когда сдавал выпускной экзамен в академии: он подставил своего напарника по проекту, и когда все защищали свои работы, он переложил всю тяжесть заданий на него. Напарник его не успел дописать сочинение по древним законам кхмеров и когда у него закончились чернила, Имаст велел ему писать своей кровью, чтобы сдать работу в срок. Он не согласился, и тогда Имаст сам написал последние строки. В тот день он проявил свой талант, говорящий о том, что добиваясь своих целей, не надо ничего страшиться. Впрочем, это только слухи, никто не знал что было на самом деле. Верховный ярф как сфинкс стерег свои тайны детства.

– Присядь, Хельгу. Нам нужно очень серьезно поговорить.

– Это как-то связано с праздником?

– …Это связано с тобой лично и с нашими судьбами – Ярф выдержал паузу – Я говорю о последней воле твоего отца. В день своего совершеннолетия, никак не раньше, ты и твой брат узнаете, кому передастся власть. Этот обычай введенный со времен Хориоса и привел нас к катастрофе десять лет назад.

– Но почему вы раньше не говорили об этом? Почему именно сейчас?

– Достойный вопрос. Через три недели вам минет восемнадцать лет, вы станете совершеннолетними жеребцами. Мне недавно стало известно кое-что о завещании Воиста. Да-да – сказал ярф в ответ на удивленный взгляд Хельгу – том самом, что хранится уже десять лет с того дня в архивах. Ты знаешь, раскрывать само письмо можете только вы с братом в день совершеннолетия, но мне пришло донесение короля Асмара.

– И…что он сказал?

– Король грифонов велит переиначить завещание в пользу Яорила…

– ЧТО? Но как он может знать, кто вообще указан в завещании.

– Я не сказал, что он знает, я сказал, что он велел его переиначить. Он прощупывает почву для дальнейшей эксплуатации Велиополиса и ему нужен слабейший из вас. Тот, кто легко манипулируется…

– Почему именно он, а не я?

– Это мне неизвестно, но важнее то, КАК он собирается переделать завещание. Во время произнесения последней воли Воиста читать завещание будет статский канцеляр, в нарушение всех традиций. Вы узнаете о наследнике от него. Нас известили, что канцеляр должен вне зависимости от содержания прочитать в пользу Яорила. После этого – сжечь письмо в костре Силы перед дворцом, а там уж поминай как было на самом деле…

– Но кто дал ему право? Пусть мы в контрибуциях поуши, но у нас ведь осталась гордость и самосознание!

– Ты говоришь мудро – протянул Имаст – Поэтому я не сомневаюсь в том, кто станет следующим командиром.

– Я? Но как же мой брат?

– Твой брат туманен и загадочен. Он имеет слишком много в себе. Я бы с радостью воспринял любую волю Воиста Славного, но представь на миг, что взойдет на высшую власть твой брат и станет известно, что его назначения желали грифоны.

– С тем же успехом можно сказать, что возможны и конфликты с грифонами в случае моего прихода к власти.

– Я не ошибся в тебе. Ты мудр, Хельгу. Возможно, мудрее нас всех: стариков, доживающих свой век. Ты, однако, должен отстаивать интересы своей нации, а не чужой. У тебя копыта развязаны и крылья расправлены. Яорил же окажется меж двух огней, если соберется исполнять свой долг: и народ его не примет, если узнает о поддельном назначении, и грифоны отвернутся, если он будет независим. Даже если он и выберет сторону грифонов, он окажется в войне со своим народом, а это уже попахивает войной. Тебе же дана полная свобода: народ тебя поддержит, а грифоны… с ними всегда можно договориться.

– Слишком много «если» в ваших словах.

– Я политик и ты скоро поймешь, что из двух карт выбирают наилучшую, даже если они почти равны. Я предпочитаю ставить на прочность и вижу в ней тебя.

– Так что вы предлагаете?

– Твой брат должен упасть в газах всех, чтобы ни у кого не возникало сомнений в справедливости твоих прав на власть.

– Разве нельзя устранить канцеляра или подкупить его?

– В таком случае мы рискуем на ужесточение контрибуций и новые волны гнета грифонов. Подкупить канцеляра невозможно и потому, что ему слишком много платят за свою работу, чтобы он рисковал.

– Н-но разе нет другого выхода?

– Если бы я знал, то сказал бы.

– Что конкретно я должен сделать?

– Вот это правильный подход, командарм Хельгу. Всегда думай холодной головой. – улыбнулся ярф и продолжил – Твой брат…Твоего брата необходимо убрать… Если ты ценишь свой народ, ты должен понимать, что этот шаг необходим…

– Да вы издеваетесь! Как вы могли обо мне такое подумать! Вы только что говорили, что он лишь должен упасть в глазах общественности! Я улетаю отсюда! Когда вы говорите, такое ощущение что вы бредите…

– Постой, Хельгу – ярф проронил слезу – Позволь сказать тебе. Я был вынужден соврать насчет его унижения, чтобы ты дослушал до конца. Ты бы не смог… Ты не дослушал бы… Я говорю о том, что нет другого выхода, кроме такого. Мне больно говорить тебе это, но иного выхода нет. Выкрутится из этой ситуации можно только так, иначе… смерть всем пегасам. Гнет будет нарастать и мы все окажемся в условиях геноцида. Со смертью твоего брата, неважно на кого будет написано завещание, оно автоматически перекинется на тебя. Ты –наша единственная надежда.

– Вы забываете, что мой отец мог оставить завещание и другому пегасу.

– Ты не заметил, что Яорил ходит за тобой по пятам? – резко переменив тему разговора, сказал Имаст – Наверное, не просто для знания распорядка твоего дня. Может, он угрожал тебе когда-нибудь?

– Это не имеет…

– Это имеет отношение. Большее, чем ты думаешь. Он мог настраивать тебя против меня. Ходят бредни о том, что моя агентурная сеть следит за всеми.

– Холодная голова приведет вас к провалу в глазах своих же приближенных.

– В уме тебе не откажешь. Но подумай о тех тысячах пегасов, что ютятся в коморках, воздушных настилах, разрушенных крепостях. Разве стоит жизнь одного их всех, разве не пора заняться политикам политикой, а воинам войной? Не пора ли отказаться от идеи, что власть одного губительна для страны?

– Братоубийство…

– Да, оно самое. Но кто об этом будет знать? Твой отец гордился бы тобой, если бы видел на пьедестале славы в момент, когда ты как никогда нужен.

– Я немедленно сообщу Совету о ваших замыслах. Ваша песня спета, Имаст. Как мой отец держал вас у власти? Я лично позабочусь о том, чтобы вас примерно наказали!

– Я должен предупредить тогда, что никто не будет ручаться за вашу сохранность.

– Вы мне угрожаете?!

– Я предупреждаю… Если вы не примете мое предложение, мне придется принять меры. Соответствующие меры.

– Я вам нужен, зачем бы вам убивать меня? Ведь я, как вы говорили, взойду во власть.

– Есть вещи куда страшнее смерти. Если вы не хотите их прочувствовать на себе, командарм, слушайте внимательно меня. Итак, я спрошу: принимаете ли вы мое предложение спасти пегасью нацию?

– Да – мертвым, словно труп голосом сказал Хельгу

– Завтра вы скажете брату, что коммисар Вельс приказал явиться к нему. Если он спросит «зачем», скажешь, что не знаешь. Скажи, что коммисар ждет его на улице Штормового Ветра напротив таверны «Гарцующий пегас». Все понял?

– Н-но, почему мое участие так необходимо? Вы не можете убить его сами?

– Пегаса убить легко, но трудно убрать. Он тебе доверяет больше всех. Так я не слышу, вы все поняли, командарм?

– Да – слабеющим голосом пропищал Хельгу.

– Вы свободны, командарм.

У Хельгу дрожали копыта, он не мог поверить, что согласился на сделку. Как будто его околдовали. У него стучали челюсти, но он, не подав виду, плавно вышел из кабинета ярфа. За окном сгущались тучи, гремел гром, но ни разу не просверкала молния. Таков уж дворец, запреты на молнии были введены здесь давно. Но сейчас Хельгу казалось, что этот гром без молний, словно бил каждым ударом в его душу. Словно годы прошли с того момента, как он покинул брата в зале для приемов. Он чувствовал, что каким-то образом он уже прошел точку невозврата. Но он так считал не потому, что полагал затею ярфа четкой и обоснованной, а потому, что сам хотел жить. Он очень хотел жить. В один момент он озадачился «что же я наделал», и эта мысль стала разливаться по нему. Дорические колонны из облаков поплыли перед глазами, пол расшатывался под копытами, а крылья его будто каменели. Это продолжалось не более секунды, после которой он разразился болезненным рыданием. Он полетел в свою комнату и заперся там.

Тем временем, в кабинете ярфа из-за стенной двери вышел темный, иссиня-черный пегас в придворных латах. Он был весь мокрый, так как летел под дождем. Порезы на его лице говорили о том, что он участвовал в битвах. Он поклонился Имасту и подошел ближе.

– Ваши поручения доставлены, ярф.

– Прекрасно, прекрасно… Ты не слышал разговор между мной и командармом?

– Да, слышал.

– И сколько ты ему дашь?

– До рассвета он обо всем расскажет брату, не позже.

– Ставлю на полдень. Ты недооцениваешь юношу.

– Тогда ставлю Песилия, что ты ошибаешься! – задорно сказал пегас – А вы ставьте тогда мое досье.

– Жирно будет. Я не спорю за такие ставки.

«Песилий», как выражался черный пегас, был орден, который носили на плащах особо отличившиеся сотрудники «Верелисты». Этот промокший агент был связью Велиополиса с Кантерлотом и поставлял самые разные сведения о политике единорогов. Он был облечен обязанностью вербовать агентурную сеть там и был признанным мастером по кадрам. Досье же, это такая характеристика, которая в целях контроля за агентами структур «Верелисты» держалась в архивах Велиополиса, а некоторые и у самого верховного ярфа, чтобы в нужный момент, если агент не слушается, прижать его изменением досье или оглашением уже нелицеприятного документа из его прошлого. Выдача же досье на руки агенту означало либо большую честь и доверие, которое он заслужил, либо выход с работы. Из этой работы можно было уйти только двумя способами: либо отбросив копыта, либо дождавшись старухи с косой.

– Что передает нам королева Серебренна?

– Что у вас есть поддержка кантерлотской аристократии на случай вашего прихода к власти. Они не будут вмешиваться в разборки, но и не станут активно противодействовать вашим врагам. Вас это устроит, или нужен союз с Кантерлотом?

– Нейтралитет и то прогресс. Рискуем испытывать их добродушие. Меня пока все устраивает.

– В таком случае, могу задать вам вопрос?

– Один и только быстро.

– Зачем вам впутывать в это дело детей Воиста?

– Они прямая угроза моему авторитету и моему будущему. Вот смотри, на шахматной доске два коня. Один и второй – он показал на шахматное поле на столе – И только один конь может ходить, второй будет идти следом. Так пусть Хельгу будет на шаг впереди, а Яорил за ним. И в конце концов, поняв это, один конь выстраивается против другого. И они по взаимному желанию сами себя убивают. Сегодня Хельгу согласился на сотрудничество в убийстве своего брата, хоть и не без нажима. Завтра Яорил узнает от комиссара Вельса… впрочем, тебя это не касается. Все я веду к тому, чтобы этот процесс был естественным, чтобы у всех на глазах распался союз братьев и тогда можно смело избавляться и от одного, и от другого. Для этого один конь должен быть белым, а другой – черным. Я понимаю, что они могут рассказать обо мне Совету, но даже на этот крайний случай все присяжные в моей власти и отобраны лично мной. В нужный момент они сами захотят вцепиться друг другу в глотки, но это не должно походить на маскарад. Все должно быть натурально, чтобы каждый поверил в это. Но на доске нет короля, да? Этим королем буду я, пока офицеры и блатари ставят то на одного коня, то на другого. Я буду призывать к миру в этом беспорядке, и все примут мою позицию.

– Понял.

– Ты закончил формировать агентуру в Кантерлоте?

– Да, все готово. Можете назначать меня командующим.

– Я предпочту отдать тебе досье…

– О, спасибо!

– Уведите его – сказал Имаст, передав в руки черного пегаса пергамент – Уведите в Хаталькум!

– Нет! Вы не посмеете! Я же столько для вас сделал!

– Ах, да – сказал Имаст, оторвав с его плаща орден Песилия – Теперь ты ничего не сделал.

Латники у входа, которые появились в кабинете на первый зов, ловко схватили пегаса и утащили его в ту же тайную дверь, откуда доносились теперь лишь слабые вопли бессильного ужаса. Хаталькум была тюрьма на самой окраине морозных скал, где располагали всех пегасов, которые были не настолько просты, чтобы их убивать, но и не настолько надежны, чтобы держать на свободе. Это позволяло время от времени выбивать порой сокрытую информацию из особо хитрых заключенных. Путевка туда была равносильна прощанию с жизнью. Имаст закрыл потайную дверь и расплылся в жирной улыбке. Он с самого детства мечтал о власти ради власти и неважно против народа идти или нет. Он готов был продать родную мать за чиновничий мандат. Со смертью командира Воиста, страной управлял Совет, который был окрещен за прошедшее десятилетие «Советом жирных губошлепов». К чести этой народной молвы следует сказать, что ярф и все остальные члены Совета действительно не отличались стройностью и весь день только и делали, что проводили бесчисленные пустословные заседания. Ярф был пегасом-бизнесменом, если корректно так сказать. За последнее время многие игорные заведения и прочие развлекательные таверны перешли к нему во владение. Он был твердо убежден в том, что военным не нужно лезть в политику. Считая войну злом, если она в убыток и добром, если в прибыль, причем его личную, он был сторонником того, чтобы отменить право военных на голос в Совете и предоставить все управление в руки бюрократов. Став главным, среди этих бюрократов, он смог бы упиваться своим могуществом хоть до захода солнца…

До захода солнца… Имаст вдруг понял, что не тот, кем был десять лет назад. Мантия потускнела, сам он раздался вширь, да и седина все ясней прорисовывает его немолодые годы. Только бы успеть добыть власть. В воздухе слышался запах бури, разряды молний из предместий Велиополиса принесли во дворец пьянящий аромат свежести для пегасов. Имаст раскинулся в своей кровати и ,удовлетворившись, пролепетал с улыбкой:

– Холодная голова – это сила.