Предание о Забытой Сказительнице

Всего лишь старая сказка...

Есть одно поверье, что пони передают из уст в уста. Предание о сказочнице, что молвит ужасные, полные кошмара истории любому, кто им внемлет. Обитает она на затерянных тропах, что ведут к крупнейшим эквестрийским городам. Лишь в свете луны кобыла появляется из ночного тумана, и эхо её шагов разносится средь мертвенной тишины деревьев. Многие пони цепенеют – из-под капюшона выцветшего плаща на них взирают багряные угольки глаз; они горят в провалах кожаной маски, что скрывает лицо сказительницы. Но среди отвратительных черт её обличья лишь одна сильнее всех приковывает взор – это сколотый рог. На первый взгляд он напоминает рог чейнджлинга, но, присмотревшись, несчастные понимают: кость гниёт изнутри.

По историческим сводкам, до прорыва в области лечебной магии поветрие роговой гнили часто вспыхивало в разных местах, но то были времена ещё до правления Принцесс. Однако, невзирая на всё, рог конкретно этой единорожки по-прежнему творит заклинания. Подцепившие роговую гниль лишаются волшебства, а в крайних случаях дело доходит и до ампутации. И кобыла, которая при столь сильном разложении сохранила способности к чародейству, поражает воображение.

На кончике рога вспыхивает искра магии, и сказочница погружает пони в выдуманные миры – фантазмы, полные агонии и смерти, мщения и крови, тьмы и отчаяния. Захваченные её историями, слушатели не смеют шевельнуться до самого конца; и вот, когда близок финал, она изрекает одну-единственную зловещую фразу:

— Но ничто не сравнится с потерей Любимой.

И с этими словами кобыла скрывается в глухой ночи, оставляя за собой прелый смрад гниющей плоти.

Всех, кому не посчастливилось выслушать её сказки, постигает... череда несчастных случаев. Случаев из историй, поведанных Забытой Сказительницей.

Да, знаю, что вы сейчас думаете... Всего лишь старая сказка. Страшилки с плохим концом; небылицы, которыми родители пугают непослушных жеребят. Жеребята растут, превращаются в кобыл и жеребцов, пересказывают их уже своим отпрыскам – и круговорот продолжается.

Сказка ложь, да в ней намёк. Забытая Сказительница – самая настоящая пони, когда-то жившая в Эквестрии, пусть она даже и не ведала, каким прозвищем её вскорости окрестят. О, в этом предании скрывается нечто гораздо больше, нежели простое чудище, ради забавы насылающее проклятья.

Но давайте по порядку.

Начнём с того, что Забытой Сказительницей её, на самом деле, никогда не звали. В одном провинциальном городке жила самая обычная единорожка по имени Курс Уорд. Известная за свой богатый образный язык, она говорила всё, что было на уме, и ни капли не заботилась, если тем самым обижала окружающих. Такие пони искренне верят, что слова – всего лишь слова; бессильные крохотные сущности, у которых ровно столько смысла, сколько вкладываем его мы сами.

Вместе со своей Любимой она жила в маленьком домике в самом центре городка. И любили они столь сильно, что для многих служили примером: не каждая пара с полуслова понимала друг друга. Любимая знала Курс Уорд лучше неё самой, а та – что душа её избранницы чиста. Но, разумеется, нет любви без изъяна. Как и другие, они порой вздорили, но взаимопонимание всегда затмевало любую ссору. Кобылка боготворила Любимую всем сердцем.

Единорожка подрабатывала тем, что рассказывала сказки кобылкам и жеребчикам – будем честны, никто ещё не сколотил себе состояния одним только сквернословием. Магией она сотворяла образы, музыку, звуки – и истории её оживали. Каждая была не похожа на другую, подкупая юных слушателей яркими деталями. Жеребята могли просидеть несколько часов кряду с открытыми ртами, а вокруг герои всё боролись со злодеями, добро побеждало зло и жизнь дарила лишь радость. Курс Уорд всегда вкладывала в концовку какую-нибудь мораль – вот таким странным образом она дарила добро и поддержку окружающим.

Кто-нибудь скажет, у единорожки было всё: дом, дело, любовь – что ещё нужно от размеренной, неторопливой жизни? Но не стану лукавить, в историях вроде этой всегда скрывается гнильца. Ни у кого не бывает столь радужной жизни. Как видите, Курс Уорд не ведала истинной сути своей силы. С другими пони вокруг неё, казалось, постоянно что-то случалось, особенно несчастья. На несчастных нападала хворь, от них отворачивалась удача... странные совпадения, но эти раздумья кобылка держала при себе, в тайне даже от Любимой. Она откладывала их в далёкие уголки памяти и продолжала жить, как раньше.

Так всё и было, пока однажды не всплыла страшная правда. Курс Уорд как раз заканчивала с очередной сказкой для детворы, собравшейся в библиотеке, но одному жеребчику, в отличие от остальных, она пришлась не по нраву. Он выпалил такое, о чём не посмела бы обмолвиться даже сама Курс. А ведь она особенно гордилась за сегодняшнюю легенду, и эти слова... задели её.

Сначала единорожка вежливо попросила его успокоиться, но кроха не слушал, а всё дразнился и потешался над историей, подбивая Курс Уорд на перепалку. Она смерила вопящего жеребёнка свирепым взглядом: в ней закипал гнев.

Но ничьё терпенье не вечно. Сверкнув багровым огоньком в глазах, она пробормотала:

— Остерегайся, а не то маме придётся помыть твой грязный ротик с мылом.

Сказочница спокойно собрала свои вещи, вышла из библиотеки и вернулась домой, лелея надежду, что Любимая утихомирит её негодование.

И та не подвела. Любимая приготовила скромный, но вкусный ужин на двоих. Чуть позже, когда Курс Уорд уже улеглась в постель, в голове у неё всплыли события прошедшего дня. Ей отчего-то стало жутко не по себе. Но тут раздался леденящий душу вопль – единорожка вскинулась и уставилась в окно: точно где-то там! Прошло несколько секунд. Ничего, лишь звенящая тишина. Пони замерла, сомневаясь, но, поразмыслив, всё-таки улеглась обратно на подушку. И снова глухой крик! Подскочив, она повернулась к Любимой, но та, что странно, и ухом не повела. Курс Уорд медленно слезла с кровати и подбежала к окну, пытаясь понять, кто и где кричит.

И вот оно: десять домов дальше по улице, в окне верхнего этажа, виднелся силуэт голосящей кобылы. Сказочница с широко открытыми глазами наблюдала, как та борется с кем-то, навалившись всем весом. В окно брызнула вода, и потоки влаги скрыли происходящее от постороннего взгляда. Курс Уорд пришла в замешательство. Неужели больше никто не слышал эти сдавленные вопли? Не может быть, форточка же была открыта.

Единорожка кое-как растормошила Любимую, отчаянно требуя помощи. Сбитая с толку, та мысленно списала всё на перенапряжение от работы с жеребятами, но спорить не стала. Мигом спустившись с лестницы, они выскочили на улицу и галопом поскакали к злополучному дому. Тут уже и Любимая услыхала истошный ор, доносящийся из распахнутой форточки. Вдвоём они насели на входную дверь, и Курс Уорд закричала как можно громче – из соседних домов стали показываться заспанные пони. Наконец, дверь поддалась и в облаке магических искр сорвалась с петель. Единорожка взлетела по лестнице, метнулась к ванной комнате в другом конце коридора, выбила дверь и застыла с открытым ртом, потрясённо взирая на открывшееся зрелище.

Кобыла, маячившая в окне, возвышалась над ванной. Из сорванного крана хлестала вода, заливая пол. Тяжело пыхтя, кобыла с растрёпанной гривой сгорбилась над крохотным тельцем, что безжизненно плавало в бурлящей ледяной воде. Образ мгновенно вспыхнул в голове Курс Уорд: тот жеребчик из библиотеки. Мать, утопившая его, медленно обернулась – их взгляды пересеклись. И в краткий миг они обе знали, что натворили, но сделанного не вернуть.

В мысли единорожки закралось запоздалое понимание. Всё произошло в точности с её слов? Курс Уорд совсем не желала жеребёнку смерти, но сознание подсказало само: именно она за то в ответе.

Но как? Этот вопрос вертелся у неё в голове, когда, ответив на все расспросы королевских гвардейцев, она вместе с Любимой возвращалась домой. Сказочница не поделилась с блюстителями закона своими подозрениями. Если у неё в самом деле есть столь могущественная сила, нужно обуздать её. Быть может, обратить её на благо; быть может, кобылка сможет помочь другим, городу, Любимой... Эту загадка требовала ответа, и неважно, сколько времени на то уйдёт.

Так кобылка и поступила. Отныне каждое мгновение бодрствования она с тщательностью изучала новообретённую способность. Дни и ночи она коротала за книгами, пытаясь постичь запретное знание. Были ведь когда-то в прошлом пони вроде неё? Эквестрийская история уходила корнями глубоко ко дням давно минувшим, когда Принцессы ещё не взошли на престол, но даже там Курс Уорд не обнаружила объяснений. К несчастью, со временем единорожка стала забывать о каждодневных обязанностях: она не рассказывала жеребятам сказок, не следила за собой, даже не ходила в лавку за продуктами. Многие горожане обеспокоились этой «одержимостью», не ведая истинных причин: кобылки не было, а детвора грустила без историй – вот что они видели. Даже Любимая не понимала, что терзает её разум, а Курс Уорд отказывалась говорить. Никто не должен сего знать; вдруг кто-нибудь захочет обратить это знание во зло? Сила, способная менять мироздание одним лишь словом, в не тех копытах затмит даже могущество Принцесс.

Но стены, что Курс Уорд возвела вокруг себя, были далеки от здравомыслия. С головой уйдя в тайны, она сторонилась других пони. Она забывала есть и спать, забывала мыться и ухаживать за собой. Любимая пыталась понять, что движет её избранницей, но исследования обернулись манией и уже безраздельно властвовали над всей жизнью той.

Однажды, после долгой дороги в Кантерлот в поиске ответов на вопросы, та прибыла домой поздно ночью и застала Любимую за накрытым столом; горели свечи, а в воздухе стоял запах еды, давным-давно остывшей. В глазах Любимой блестели бисеринки слёз. Курс Уорд застыла как вкопанная, стоило только осознанию, горькому от вины и раскаяния, промелькнуть в мыслях: она забыла, что сегодня у них годовщина.

Но ведь это вышло не нарочно! Своей одержимостью к знаниям она старалась не только для себя, но и для Любимой тоже. Все её надежды зиждились в поисках ключа к истине.

Однако Любимая не понимала этого. Она видела лишь то, что Курс Уорд всё отдаляется и отдаляется, но не ведала истинных поводов той. В порыве разочарования, обуреваемая эмоциями, Любимая потребовала, чтобы её избранница объяснилась. Смятённая единорожка задрожала в гневе: почему Любимая никак не понимает, что ей лучше не знать правды? Сказочница зажмурилась в надежде, что Любимая прекратит, но та всё ругалась и кричала, будто Курс Уорд её больше не любит.

Эти слова ранили кобылку в самое сердце. В горле встал комок, душащий последнее, что осталось от её терпения. Не ведая, что творит, она выкатила глаза, полыхающие багряным пламенем:

— Уходи прочь!

Она взметнулась вверх по лестнице и с наскоку ввалилась в спальню.

Не слишком ли далеко Курс Уорд забралась в поисках истины? Она ведь не хотела так бессердечно обойтись с Любимой. Так для неё будет только лучше, да, но это же не повод вести себя вот так. Единорожка вздохнула – нужно извиниться и всё исправить. Она отворила дверь и спустилась обратно вниз, зовя Любимую по имени.

Но лишь молчание безмолвного домика было ей ответом.

Думая, что та ещё в обиде, Курс Уорд кликнула ещё раз – но ничего, лишь гробовая тишина. Тогда кобылка обошла весь дом и обнаружила, что на столе не осталось ни свеч, ни еды. Странно, она ведь пробыла на верху всего пару минут? Единорожка снова позвала Любимую и выглянула в окно: может, та пошла проветриться на свежем воздухе? Без неё в домике было неуютно. Холодная пустота сковала Курс Уорд ледяными объятиями, когда её взгляд пал на полку с фотографией – теперь-то она поняла, что натворила. В фоторамке кобылка стояла одна; там, где она когда-то улыбалась другой пони, ныне была пустота.

Любимая исчезла из жизни кобылки. Ни один пони в городке не помнил такой парочки. Все помнили лишь Курс Уорд, одинокую сказочницу.

Единорожка крепко вцепилась в воспоминания о Любимой, пытаясь собрать произошедшее воедино. Смятение и опустошение поглотили Курс Уорд. Единственная, кто по-настоящему дарила ей счастье, сгинула без следа – и виновата лишь сама кобылка. Её Любимая умерла? А может, просто пропала? Если да, то живёт ли она новой жизнью где-нибудь в Эквестрии или пропала навсегда? Как у Курс Уорд вообще получилось такое?

Даже сейчас мысли о новой причудливой магии не покидали её.

Жестокая суть этих чёрных сил была такова, что одержимая кобылка лишь ещё глубже погрузилась в тёмные пучины своего собственного разума. Раз Любимая исчезла по её вине, значит, она же и сделает так, что та вернётся. Единорожка отказывалась верить, что больше никогда не увидит свою избранницу. Как видите, хоть горожане и не помнили пони, что была её самой верной спутницей по жизни, вещи Любимой лежали на своих местах. Полнейшая бессмыслица! Сказочница знала: живая или мёртвая, Любимая должна где-то быть – это всего лишь вопрос времени.

Курс Уорд вновь стала рассказывать истории, однако с маленькой разницей: теперь то были воспоминания о Любимой – не только сказки для юных жеребят, но притчи о любви и трагичных утратах. Кобылка купила фургончиком для путешествий, погрузила туда обломки прошлой жизни и, накинув на плечи старый серебристый плащ Любимой, пустилась в путь. Она молвила сказ всякому страннику, кто слушал, и с каждой новой историей чувствовала себя ближе к утраченной любви. В её словах, в конце концов, таилась мощь. Она вправду верила, что если пытаться, продолжать рассказывать об их жизни, то неведомым образом одной лишь силой слов вернёт Любимую. Единорожку не заботило то, что она ещё ни разу не пробовала подчинить странное колдовство своей воле. Упорство стало ей лучшим другом, и она продолжала бесплодные поиски.

Годы тянулись, шло время, а её бесплодные попытки так и не увенчались успехом. Кобылка пересказывала всё те же истории раз за разом, тщетно надеясь вспомнить какую-нибудь зацепку, что поможет ей обратить всё вспять.

Однажды от кое-каких попутчиков она услышала, что «скукота про любовь» уже всем наскучила. Они попросили рассказать им что-нибудь иное, что-нибудь новое, но единорожка отказалась. Она теперь рассказывает только истории о Любимой, а других даже и не было. Но те настаивали, чтобы кобылка придумала что-нибудь, не похожее на старые притчи. Курс Уорд бросила взгляд на неблагодарных пони, и внутри неё закипела злоба. Как смеют они отказываться от историй... нет, воспоминаний... последнего, что осталось у неё от Любимой? Эти предания – единственное, что оставила её драгоценная избранница, помимо выцветшего потрёпанного плаща.

— Больше вы от меня ничего не услышите, — изрекла она путникам, сверкая кроваво-алыми глазами.

Сотрясаясь от возбуждения и ярости, клокочущих в венах, Курс Уорд вернулась в фургончик: лучше сейчас будет просто немного отдохнуть. За окошком на горизонт лениво опустились сумерки, затем ночь, а единорожка размышляла, не напрасны ли её странствия. Её Любимая ушла, и она, виновница всех своих бед, как дура, думает, что воспоминания вернут её назад? На сердце потяжелело. Курс Уорд несломима, да, но и упорство порой подходит к концу. Тогда бремя ложится на плечи надежды, но в эти дни её надежда почти потухла.

Что ж, с неё хватит. Минули долгие года, и зловещая сила больше не пробуждалась. Похоже, она о себе уже никогда не заявит. Быть может, истекла её кара за пренебрежение всем хорошим, что у неё когда-то было? Пришло время вернуться в родной городок, в опустевший дом, где живут ныне лишь старые воспоминания да печали.

На следующее утро по дороге домой Курс Уорд заслышала взволнованный гвалт из лагеря, рядом с которым она остановилась вместе с фургончиком – местечко оцепила аж сама королевская гвардия. Подобравшись поближе к столпотворению, единорожка выяснила, что одну нескольких путешественников обнаружили мёртвыми с отгрызенными ушами и разодранными глотками. Кто-то из присутствующих ночью слышал, как из лагеря доносились истошные вопли про «кобылу с историями». Под утро нашли лишь мертвецов, валяющихся в лужах собственной крови. Расспросив очевидцев, гвардейцы пришли к выводу, что незадачливые пони объелись местными грибами, впали в параноидальный бред и покончили с собой. На то же указывала и целая сковорода почерневших угольков.

Одна лишь Курс Уорд понимала, что произошло на самом деле – странная магия виделась ей теперь в совершенно новом свете. Вновь кто-то пал жертвой её слов, и вновь её терзали угрызения совести. По всей видимости, единственный способ проявить силу – высказаться со злом. Больше ей нельзя ведать истории невиновным. Сколько чужих жизней она уже загубила: жеребчика-грубияна, неблагодарных путешественников, Любимую... Кобылка хотела исправить совершённые ошибки – хватит, она не вернётся домой, на её` копытах и так довольно крови безвинных. На сей раз единорожка скрылась под личиной собственнокопытно сшитой маски, дабы никто не проведал её лица и позора. Пони не должны знать, кто она, а уж тем более то, что собирается делать.

Отныне Курс Уорд принялась выслеживать только определённых пони. Убийц, насильников и прочий гнусный сброд – всех, кто заслуживал наказания за свои грехи, но ускользнул от копыта правосудия. Она посвятила этому свою жизнь, она выискивала их и рассказывала сказки. Извращённые, больные сказки о самых порочных деяниях, что когда-либо совершали эквестрийцы; сказки об убийствах, отмщении и изуверствах, трупах и кровавых гекатомбах. И пони с трепетом внимали им, очарованные и околдованные голосом сказительницы. Даже она сама не всегда верила, что говорит такое, закручивая и искажая перепетии повестей. Но эти мерзавцы заслужили. И всякий раз несчастных постигал рок, наиболее схожий с их преступлениями – тёмное возмездие за боль, причинённую другим. Пылающая жажда толкала кобылу терзать и убивать злодеев своими порочными силами.

В Курс Уорд пробудилось чувство выполненного долга. Разве Любимая не гордилась бы? Она творит благое дело – избавляет Эквестрию от зла, искупает грехи прошлого. Однако по прошествии времени единорожка стала замечать в себе перемены. Чем дальше, тем сильнее её тело отражало сюжеты сказок: подгнивающая плоть позеленела и местами слезла с костей; рог искривился и потрескался, хотя способности колдовать не утратил; но самое важное – изменилось лицо под... ну, скажем так, маску ей пришлось носить не только за тем, чтобы другие её не узнали. Ходят пересуды, что на лице у Курс Уорд не осталось кожи и мяса, лишь белёсый голый череп с пустыми провалами глазниц, в которых мерцают багряные огоньки. Другие говорят, что маска прилипла к голове и стала кобыле новым лицом. Никто не знает наверняка, ибо никто более не видел её без маски.

Курс Уорд с головой погрузилась в собственные сказки. Найти Любимую – вот и всё, чего она хотела, но в итоге устремления эти скатились в нечто гораздо более мрачное. Единорожку обуревали вопросы: а жива ли Любимая вообще? встреться они однажды, узнает ли она в этом чудовище свою избранницу? Молва о ней ползла, и вскорости каждый путешественник, плохой или хороший, страшился сказочницы. В народе родилось предание о «Забытой Сказительнице», кобыле, что своими историями обрекает пони на смерть и забвение. Не во всех этих россказнях была крупица правды, но едва ли это кого-то волновало. Она перестала быть просто пони – она превратилась в легенду.

Шли годы, а история о ней всё передавалась из поколения в поколение. Курс Уорд обрела бессмертие – физическое ли, преисполненная странных чар, или духовное, увековеченная в устных преданиях. Как видите, нынешние пони по-прежнему считают Забытую Сказительницу старой сказкой. Почему? Она – сказительница историй, а те, кто их услышит, канут в небытие; их «забудут»; а может, потому что она сама забыта. Едва ли кто сейчас вспомнит Курс Уорд, чудаковатую одинокую кобылку, что ушла из родного городка, но так и не вернулась. Забытая Сказительница – частичка истории, мифов, народных сказов. Легенда про неё такая древняя, что просто не может быть правдой, особенно в наши времена всеобщей гармонии, верно? Кроме того, Принцесса Селестия обязательно бы разгадала природу её гибельных сил и сделала бы что-нибудь... правда?

Забытая Сказительница – выдумка, которой родители пугают непослушных жеребят; притча путешественникам о том, что в дороге не стоит доверять незнакомцам. Она – «нечто», а не «некто». Она – смертный ужас, воплощённое раскаяние и сумрачная горечь, что скрываются под маской добрых намерений. Она – потерянная душа.

Но её судьба – ничто, по сравнению с потерей Любимой.