Моя маленькая Твайли: искорка, изменившая мою жизнь
Глава 3 — Упс!
14-17 октября 2003 г.
Следующие несколько дней пролетели почти незаметно. У нас с Твайли даже сложился этакий распорядок дня: с утра после завтрака мы или смотрели что-нибудь по телевизору, или занимались работой по дому, причём Твайли мне помогала, сама в первый раз предложив помощь, потом часов в 11-12 я с рюкзаком и сумкой, в которой лежала Твайли, шёл за город, где мы гуляли, играли, обедали, потом снова гуляли, потом часов после 4-5 шли домой. Дома мы смотрели фильмы, читали, играли в несколько найденных мной развивающих игр. Только в четверг из-за сильного дождя нам пришлось отменить нашу прогулку, занимаясь весь день чтением, просмотром фильмов, а ещё в тот день я решил позаниматься с Твайли математикой и выяснил, что она уже умеет считать до ста, а также складывать, вычитать и даже умножать. Я не мог нарадоваться тому, насколько умная была единорожка: хоть ей было всего четыре с половиной года, как она сама мне сказала, она уже легко понимала разные игры и задачки для детей 6-7 лет.
Чтобы было веселее гулять, я стал брать на прогулки свой старый футбольный мяч. Твайли была просто в восторге, бегая с ним каждый день. Конечно же, и я с ней играл, так что игры с мячом стали одними из наших любимых игр. Также я достал наш фотоаппарат Polaroid, который не брал в руки последние полтора месяца — с тех пор, как мама упала в обморок и слегла в больницу. За эту неделю я сделал около 50 фотографий Твайли и нас с ней вместе. Этот фотоаппарат был нашей с мамой гордостью. Нам повезло: муж одной из маминых подруг дружил с человеком, торговавшим на рынке дешёвой техникой. Ну и около двух лет назад, ещё до того, как у неё обнаружили рак, он купил по дешёвке по дружбе этот фотоаппарат и подарил маме на день рожденья. Конечно мама отказывалась, потому что это было дорогим подарком, но дядя Алексей буквально заставил её его взять. Потом мы часто фотографировались вместе и фотографировали разные интересные вещи, красивые пейзажи, животных, особенно — когда мама в первый раз вышла из больницы и мы стали часто бывать в разных местах или ездить в какие-то поездки. Так что у нас дома было много альбомов с нашими фотографиями.
За эти дни мы прочитали более 20 сказок. Твайли очень нравились сказки. К концу недели она уже неплохо читала и спрашивала о значениях незнакомых слов не так уж часто. К тому же она почти не переспрашивала о словах, которые ей уже встречались. Я не переставал удивляться, насколько быстро она учила новые слова. Не знаю, связано это с тем, что она пока ещё маленькая и с тем, что детский мозг всегда усваивает огромные объёмы новой информации, или же с тем, что она единорожка и её мозг устроен и/или работает по-другому, но то, что она уже к концу недели могла худо-бедно объясняться на русском языке, меня просто поразило. Причём, что удивительно, даже её акцент был не таким уж заметным.
Также мы посмотрели взятые мной фильмы и мультфильмы, и я снова сходил в видеопрокат, взяв ещё несколько кассет. Кстати, в субботу мы всё же посмотрели «Унесённые призраками» и признаюсь, понравилось оно не только Твайли, но и мне. Кроме фильмов и мультфильмов мы с Твайли начали смотреть научно-познавательные программы, что транслировали по нашим каналам. Она смотрела их с восторгом, жадно вслушиваясь в незнакомые ей слова, пусть даже и понимая порой через слово или два. Её жажда знаний была просто огромной и совершенно не соответствовала её возрасту. Так что я пообещал, что буду приносить ей из библиотеки и школы разные книги о нашем мире и буду учить её математике, физике, химии, биологии, астрономии, истории нашего мира, приносить книги о различных устройствах и механизмах и многое другое.
Кстати говоря, за эту неделю ко мне несколько раз заходили мои школьные друзья, правда узнал я об этом только в пятницу, когда Сашка, Света и Егор (по сути, мои единственные близкие друзья в школе) пришли вечером, в седьмом часу. Мы как раз смотрели с Твайли фильм «Такси 2». Когда раздался звонок в дверь, мы с единорожкой сначала замерли на несколько секунд, затем я сказал ей быстро бежать в спальню и спрятаться в коробке, как я её учил. Дважды объяснять не пришлось, она сразу побежала и спряталась.
Как оказалось, друзья беспокоились о том, что меня с прошлой среды не было в школе — они подумали, что я заболел, а зная, что моя мама в больнице, захотели меня проведать и в понедельник после школы заходили ко мне, однако им никто не открыл дверь, а в квартире стояла тишина. Сначала они решили, что я просто вышел на прогулку, но когда то же самое повторилось и во вторник, и в среду, Света начала беспокоиться, не попал ли и я в больницу. Однако учителя об этом не говорили, да и в больнице им тоже сообщили, что я туда не поступал. И там же они узнали о моей маме. В четверг лил сильный дождь, так что они не стали приходить, и только сегодня, специально придя попозже, застали меня дома. После того, что они узнали в больнице про мою маму, они чувствовали себя не в своей тарелке, но всё равно пытались меня как-то подбодрить, отвлечь, развеселить, как умели. Я же едва не спалился: хоть я и очень тосковал по маме, всё ещё где-то в глубине души надеясь, что приду домой, а она вдруг встретит меня с улыбкой, но с другой стороны я за последние несколько месяцев словно бы свыкся с мыслью, что мама умрёт, и не ощущал того отчаяния, нежелания жить и прочих ощущений, что испытывали герои прочитанных мной книг. В этом, безусловно, была также заслуга и моей маленькой Твайли: уверен, если бы не она, то я бы переживал всё это гораздо тяжелее. Так вот, мне, чтобы не спалиться, пришлось сделать вид, что я в депрессии, очень расстроенный и так далее и тому подобное. Вышло, правда, как мне кажется, не очень, потому как я не выглядел измождённым, уставшим, глаза у меня не были опухшими и красными, да и в квартире был порядок, но, вроде, друзья не обратили на это внимание.
Впустив их в дом, я сделал нам всем чай, и мы уселись в кухне. Конечно, они спрашивали, как я, как я буду дальше жить, что теперь буду делать, нужна ли мне помощь и в чём и так далее. Я отвечал, что в порядке, что уже свыкся с мыслями о маме, что пока продолжу работать у тёти Оли, закончу школу и пойду в университет, на кого — пока не знаю, может, на переводчика, может, на экономиста или какого-нибудь менеджера. Мы просидели немного больше часа — где-то до полвосьмого (за это время я два раза ходил к Твайли, сказав ей в первый раз, что она может вылезть из коробки, но ни в коем случае не выходить из комнаты и если услышит рядом шаги — сразу опять прятаться), после чего, проводив их и убедив, что мне помощь пока не нужна и, если что, попрошу их, я судорожно выдохнул. Вроде обошлось. Я пока ещё не был готов доверить тайну Твайли ещё кому-то. И я надеялся, что смогу сохранить её достаточно долго.
Увы, меня ждал жёсткий облом. Потому что на следующий день пришла одна из маминых бывших коллег-учителей и моя учительница по химии Елена Фёдоровна.
18 октября 2003 г., суббота.
Ещё тогда, когда мама в первый раз попала в больницу, пролежав там больше полугода, Елена Фёдоровна стала помогать мне. Она была очень приятной и доброй, но одинокой женщиной лет 50 и жила через дом от нас. Узнав о маме и её диагнозе, она стала заботиться обо мне — заходить каждые два-три дня, помогать убирать, готовить, следила за моим внешним видом и здоровьем. Мне было очень неловко, как и моей маме, но на наши просьбы перестать она отвечала, что кому-то всё равно нужно будет заботиться обо мне, а ссориться с этой доброй женщиной не хотелось. В итоге мы просто смирились и приняли доброту этой женщины. Тем более она никогда не лезла в наши личные дела, и вскоре я доверился ей. Мы даже дали ей запасной ключ, чтобы она могла заходить в свободное время. Конечно же, я тоже часто приходил к ней и помогал по дому, мы часто сидели по вечерам, она рассказывала разные интересные истории, процессы и явления из химии и физики. Увы, но несмотря на то, насколько они были интересными и захватывающими, ни физика, ни химия не стали близкими мне настолько, чтобы в дальнейшем связывать с этим жизнь, хотя разбирался я в ней неплохо.
За два дня до маминой смерти она попала в больницу — сердце расшалилось. Вроде как ничего страшного, но на несколько дней её положили в стационар для наблюдения. Причиной назвали нервное расстройство и переутомление, да и возраст, однако я знал, что она каждые 2 дня заходила к моей маме проведать и подозревал, что она узнала о том, что мама впала в кому и не выдержала. И поэтому эти две недели она провела в больнице и только сегодня она выписалась. Но об этом я узнал немного позже.
А теперь что же тогда произошло. Утро и день особо не отличались от предыдущих: проснулись, умылись, позавтракали — я сделал нам яичницу с колбасой, помидорами и болгарским перцем и салат из разряда «все овощи, что были в холодильнике»: три огурца, два помидора, четыре перца, немного капусты, луковица, листья салата и натёртые на тёрке морковка и редька, ну и, естественно, в конце завтрака — чай и бутерброды с вареньем. Кстати, вместо блюдечка я нашёл у нас отставленные подальше четыре небольшие вазочки для варенья. Как оказалось, единорожке было удобно держать такую вазочку в копытах, так что она использовала её вместо чашки. Единственное, что меня утром насторожило — это то, что я умудрился два раза уронить за время завтрака вилку. Но сам я человек не суеверный, хоть и крещёный, да и мама если и верила в какие-то приметы, то их количество не превышало полутора десятков, поэтому значения этому я не придал. А зря.
После завтрака мы немного посмотрели телевизор (как раз мы наткнулись сначала на мультфильм «Аленький цветочек», а потом и на сразу 4 серии «Ну, погоди!»), после чего, собравшись, как обычно отправились на прогулку. Прогулка как всегда прошла замечательно — сегодня мы решили зайти подальше и даже дошли до санаториев посёлка Широкая балка, расположенных с другой стороны нашей невысокой горы вдоль берега. Конечно же, слишком приближаться и, тем более, заходить в него мы не стали, но с найденной нами полянки с уступом высотой около метров 250-300 над уровнем моря мы на эти санатории посмотреть смогли. В дальнейшем, кстати, мы периодически приходили на эту полянку, потому что вид открывался классный. Нагулявшись, мы вернулись домой. Однако мы возвращались сегодня раньше обычного — ещё не было и пяти часов, так что ещё даже не начинало темнеть, поэтому свет в комнатах ещё никто не зажигал. Это и сыграло со мной злую шутку. Возможно, если бы я вернулся позже, когда бы уже стемнело и, заметив в окнах свет, я бы поступил как-то иначе — может, пошёл бы ещё погулять или же спрятал бы Твайли, чтобы вернуться потом, когда нежданный гость уйдёт. Однако я этого не знал, поэтому, заходя домой, я беспечно открыл дверь, продолжая разговор с Твайли:
— … оттуда все домики такие маленькие, это так интересно выглядит! — в который раз восторгалась единорожка, высунув голову из сумки: на 4й день прогулок мы решили, что вместо того, чтобы я закрывал сумку и Твайлайт смотрела сквозь проделанные дырки, будет проще и удобнее и ей, и мне, если она будет высовывать из сумки только голову и будет ей поменьше крутить — так она будет выглядеть, словно какая-то игрушка. — Дядь Денис, а что мы будем ужинать?
— Ну… — закрыв за нами дверь, задумался я на секунду, ставя сумку с единорожкой на пол и скидывая с ног кроссовки, — жареную картошку будешь?
— Да! — тут же воскликнула Твайли, радостно улыбнувшись. И добавила на русском (она уже могла несложные фразы составлять и произносить на русском языке, пусть и говорила она пока медленнее и с небольшим акцентом): — А варенье и чай будет?
— Если будешь себя хорошо вести, — ответил я ей, доставая из сумки, собираясь отнести в ванну, чтобы помыть копыта после прогулки, при этом хитро улыбнувшись и подмигнув.
И только в этот момент до меня дошло, что что-то не так. В квартире пахло готовящимся гороховым супом и, кажись, чем-то мясным. И только спустя несколько секунд до меня дошло, что это могло значить: в доме кто-то был, и скорее всего, это была Елена Фёдоровна.
— Денис, это ты? — раздался с кухни её голос, и дверь на кухню стала открываться. — Я слышала, что случилось с твоей мамой, — в этот момент дверь окончательно распахнулась, и Елена Фёдоровна посмотрела на меня, — ты ходил к ней на… — и в этот момент она увидела Твайли, смотрящую на неё широко раскрытыми глазами, — … игрушечный жеребёнок?
Я так и обмер. Мозг лихорадочно перебирал варианты. Я ещё не был готов доверить кому-либо тайну Твайли и сейчас пытался придумать хоть что-то, чтобы или отвлечь её внимание, или же способ убедить её в том, что это действительно игрушка, что было бы крайне сложно, так как Елена Фёдоровна знала, что такой игрушки у нас никогда не было. К сожалению, я не учёл подобной ситуации, поэтому не объяснил Твайли, как в таком случае действовать, и главное — что нельзя ни в коем случае с незнакомыми людьми заговаривать. Поэтому она начала действовать сама.
— Здравствуйте! — сказала единорожка с акцентом, обращаясь к гостье. — Меня зовут Твайлайт Спаркл, можно Твайли, — представилась она и по-детски невинно улыбнулась. — А кто вы?
Услышав слова единорожки, Елена Фёдоровна, перепугавшись, начала отступать назад, не веря своим глазам, пока через несколько шагов не упёрлась спиной в подоконник. Я тут же поставил Твайли на пол и поспешил подойти к Елене Фёдоровне.
— Елена Фёдоровна, успокойтесь, всё нормально, — тут же начал я успокаивать свою учительницу, — всё в порядке, не волнуйтесь. Только не пугайтесь, Твайли хорошая, она всего лишь маленький жеребёнок. Вот, сядьте, — я взял её под руку и усадил на один из стульев, что стояли возле стола. — Только, пожалуйста, не волнуйтесь.
— Ч-что это т-только что б-было? — слегка заикаясь, спросила Елена Фёдоровна, и в её голосе удивление соседствовало с испугом. — О-оно говорило?
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — вновь повторил я, — Твайли не причинит Вам вреда. Она пока только жеребёнок, ей даже 5 лет нет…
— Твайли? Жереб-бёнок? — переспросила учительница.
— Да, я нашёл её неделю назад, — кивнул я. — В день похорон мамы. В темноте я сначала подумал, что это кошка, но когда принёс домой, оказалось, что это была маленькая пони с рогом. А очнувшись, она заговорила!
— Животные не могут разговаривать! Это… это просто невозможно! Немыслимо! — потихоньку отходя от шока сказала Елена Фёдоровна, повысив тон на последних словах. — Ох! — вдруг схватилась она за сердце и облокотилась на стол, чуть ли не упав на него, — я слишком переволновалась…
— Что с Вами? Сердце? — тут же забеспокоился я. — Вам налить валерьянки?
— Нет… — сказала она, тяжело дыша, — таблетки, валидол, они… в моём плаще, во внутреннем кармане…
— Сейчас принесу! — тут же отозвался я, выскочил в коридор, подбежал к шкафу, где у нас висит верхняя одежда, нашёл тёмно-зелёный плащ Елены Фёдоровны и, поискав в карманах и найдя баночку, принёс ей. Тут же, пока она доставала таблетки, я достал стакан, налил в него кипячёной воды и поставил перед учительницей, после чего, заметив, что кастрюля всё ещё кипела на плите, а в сковородке что-то жарилось, я выключил газ — ближайшие полчаса, думаю, готовкой явно никто заниматься не будет.
— Вы как себя чувствуете, всё нормально? — спросил я через минут пять.
— Да, уже лучше, — уже нормальным голосом ответила мне Елена Фёдоровна.
В этот момент я заметил, что Твайли заглядывает к нам в кухню. По выражению мордочки единорожки можно было понять, что она немного напугана, и в то же время беспокоится, скорее всего, за учительницу.
— Я отойду на минутку, — сказал я, подымаясь со стула. Учительница кивнула мне.
— Дядя Денис, что-то не так? Твайлайт сделала что-то плохое? — спросила единорожка, смотря на меня своими огромными глазами, в которых стояли беспокойство и испуг.
— Конечно, нет, малышка, ты ни в чём не виновата и не сделала ничего плохого, — успокаивающе сказал я, присаживаясь возле Твайли и гладя её по гриве.
— Но эта тётя, она испугалась Твайлайт, — сказала малышка, от волнения начав говорить о себе в третьем лице, при этом в глазах у неё начали набухать слезинки, казалось, ещё чуть-чуть — и она расплачется. Я обнял единорожку, прижав её к себе.
— Она просто не ожидала увидеть тебя, — продолжал я поглаживать по гриве Твайли. — Помнишь, я говорил, что в нашем мире нет таких, как ты? Просто ты похожа на наших животных, лошадок, а животные у нас не умеют разговаривать. Поэтому когда Елена Фёдоровна услышала, как ты разговариваешь, она очень удивилась и немного испугалась. Но ты не волнуйся, сейчас она немного успокоится, я познакомлю её с тобой, и тогда она увидит, какая ты милая, хорошая и умная единорожка, — я отстранился и, осторожно взяв её мордочку с двух сторон своими ладонями, одним движением больших пальцев вытер у неё с глаз выступившие слёзы, затем, когда она вновь открыла глаза и посмотрела на меня, ободряюще улыбнулся ей. — Ну как, Твайли, ты теперь в порядке?
— Угусь! — ответила единорожка, по-детски широко и радостно улыбнувшись мне в ответ.
— Ну тогда, что должны делать хорошие жеребята после прогулки? — сказал я, вставая.
— Помыть копытца?
— Именно, — ответил я Твайли, беря её на руки и занося в ванну.
Пока мы были в ванной и она мыла себе копытца (для этого мы придумали использовать небольшую мочалку, которую она намыливала, а затем, взяв её между копыт, тёрла их друг о друга через эту мочалку, а затем смывала), я объяснил ей, что сейчас я зайду на кухню, а потом, поговорив с Еленой Фёдоровной, позову и Твайли. Подождав, пока Твайли вытрет свои копытца о повешенное специально для неё небольшое полотенце для копыт, я вышел вместе с ней из ванны и ещё раз сказал ей подождать, после чего вошёл на кухню.
— Елена Фёдоровна, как вы? В порядке? Сердце не беспокоит? — тут же спросил я, увидев, что она сидит неподвижно, оперев руки на локти и спрятав лицо в ладонях
— Кажется, да, — услышал я немного глухой и слегка дрожащий голос. Затем глубоко вздохнула и продолжила: — Это существо… Оно ушло? И что это такое?
— Эм-м-м… Елена Фёдоровна, прошу, вы только не волнуйтесь. Я вам уже говорил, когда зашёл, Твайли всего лишь маленький ребёнок, она не причинит Вам вреда…
— Твайли? — внимательно посмотрела учительница на меня, отняв руки от лица. — Ребёнок? Не причинит вреда? Мне показалось, я видело там что-то похожее на сиреневую лошадь, и оно разговаривало!
— Твайли не лошадь, она маленькая единорожка, ещё жеребёнок.
— Единорог? — с недоверием переспросила меня Елена Фёдоровна. — Но ведь они бывают только в книжках и фильмах. Это всё сказки.
— Я тоже так думал, — пожал я плечами, — пока не встретил её неделю назад. Тогда было темно, и я подумал, что это просто маленький жеребёнок, и почему-то мне захотелось отнести его домой, потому что на улице маленький жеребёнок, один посреди города, да ещё и осенью, точно не выжил бы. И только дома я разглядел её. Я тогда и сам не поверил глазам. А потом ещё и узнал…
— Стоп-стоп, подожди, — прервала меня учительница и, ещё раз глубоко вздохнув, вновь опёрлась лбом на ладони, затем, помолчав несколько секунд, снова подняла взгляд. — То есть ты нашёл её несколько дней назад и принёс домой?
— Да, — кивнул я, печально вздохнув. — Вы же знаете уже о моей маме?
— Да, я слышала, из-за этого и пролежала в больнице ещё неделю, — сказала она, опустив взгляд. — Я очень переживала за тебя, ведь у тебя больше не осталось родственников, — продолжила она, вновь посмотрев на меня, — поэтому, только выписавшись, я сразу пошла к тебе, ведь больше о тебе некому позаботится. А я пообещала это твоей маме, царство ей небесное… — перекрестилась она на последних словах.
— Не волнуйтесь, стирать, готовить и убирать я умею, за порядком привык следить уже давно, да и в магазине подрабатываю, и тех денег мне на жизнь хватает, — успокаивал я учительницу, не желая перенапрягать её, тем более после больницы. — Так что не перенапрягайтесь. Вам наоборот лучше сейчас отдыхать побольше.
— Я пообещала твоей матери, так что продолжу тебе помогать, чем смогу, — мягко ответила учительница с тёплой улыбкой.
— Но мне всё равно будет неудобно…
— Как взрослый я должна позаботиться о несовершеннолетнем сыне моей близкой подруги, — прервала она мои возражения добрым, но уверенным голосом. — К тому же ты сам мне постоянно помогал, да и не думаю, что перестанешь приходить сейчас, да?
— Хорошо, — ответил я, тяжело вздохнув, после чего, взглянув на дверь и увидев, что она приоткрыта, и из-за неё выглядывает Твайли с обеспокоенной мордочкой. — Ах, да, я хотел Вас с ней познакомить. Только пожалуйста, пообещайте мне, что не будете пугаться и пытаться ей причинить вред.
— Хорошо, Денис, — ответила мне учительница после того, как где-то с полминуты смотрела на меня долгим задумчивым взглядом.
— Только вот ещё что… Она пока ещё плохо разговаривает по-русски, её родной язык английский, и если что, я буду переводить.
— Английский? — удивилась учительница. — Ладно, зови.
— Твайли, — позвал её, открывая дверь, — заходи.
Единорожка осторожно зашла в кухню, немного испуганно и настороженно смотря на мою учительницу. Та тоже слегка напряглась, но, вроде как, она выглядела уже не такой испуганной, как 15 минут назад. Твайли встала метрах в полутора от Елены Фёдоровны и неуверенно произнесла небольшим акцентом:
— Вы не будете… пугаться… Твайлайт? — спросила она, немного запинаясь — наверное, вспоминала слова — и смотря своими огромными глазами на учительницу. — Твайлайт хороший… жеребёнок, я не… хотела напугать Вас.
На секунд тридцать повисла тишина. В конце концов, я посмотрел на учительницу, пытаясь придумать, что делать или сказать дальше, однако этого не понадобилось.
— Конечно, не буду, малышка, — вдруг с добротой в голосе сказала Елена Фёдоровна.
— Правда? — обрадовалась единорожка.
— Да, правда, — подтвердила учительница.
Почувствовав, наконец, что напряжение спало, я расслабился, после чего мы с единорожкой (но в основном я, потому как, как я уже говорил, ей ещё тяжело разговаривать на русском, да и понимать его тоже) рассказали, как я нашёл её и принёс домой, и теперь забочусь о ней, о её успехах в обучении, особенно то, как быстро она начала почти нормально разговаривать на русском — последнее особенно поразило Елену Фёдоровну. Пока мы рассказывали, я вновь включил газ, доваривая гороховый суп и дожаривая котлеты, которые до нашего прихода готовила Елена Фёдоровна, заодно и поставив чайник. К тому времени Твайли уже сидела на табуретке возле Елены Фёдоровны, у которой, похоже, включился режим умиления: она уже несколько раз гладила единорожку, трогала её, трепала за щёчки и даже пару раз обняла её.
К тому времени, как блюда доготовились, уже все три желудка успели громко о себе заявить, так что я разлил на всех суп, нарезал хлеб, достал овощи и колбасу и, нарезав, выставил всё на стол. Котлеты я решил оставить на потом. Кстати говоря, я сначала, подумав, что единорожка не любит супы, хотел ей просто нарезать салат, а потом приготовить ей попозже что-нибудь ещё, однако она меня удивила, попросив сначала немного попробовать горохового супа, а потом ещё и две добавки. Похоже, этот суп единорожке понравился.
Когда же мы перешли к чаю, единорожка в очередной раз удивила Елену Фёдоровну, попросив сделать ей бутерброды с огурцами, зелёным луком, листьями салата и (!!!) колбасой, что, по идее, травоядные пони есть не могут и не должны, в ответ я рассказал о том, что произошло на прогулке и то, что она вот уже неделю ест по паре бутербродов почти каждый день и пока всё было в порядке.
Затем разговор продолжился, Елена Фёдоровна всё расспрашивала единорожку, не переставая удивляться тому, насколько та умная. Как раз, когда она спросила про математику и логические игры, я вспомнил, что хотел сделать, поэтому попросил Елену Фёдоровну, если у неё есть, взять у неё учебники для младших классов, чтобы обучать Твайлайт. Учительница тут же сказала, что у неё, кроме учебников по математике и физике, никаких других дома не имеется, но она возьмёт всё в библиотеке, а мне нужно будет подойти к ней в понедельник в школе и забрать их с собой. Услышав об этом, Твайли очень обрадовалась, а в её глазах так и загорелась жажда знаний.
Мы просидели и проговорили допоздна. Я, конечно же, сказал, чтобы Елена Фёдоровна никому не рассказывала про Твайлайт, потому что мало кто в это поверит, а те, кто поверят, могут забрать Твайли и причинить ей боль, на что она заверила, что не расскажет об этом ни единой душе. После ухода учительницы мы с Твайли ещё немного посидели в обнимку, затем я включил телевизор, пощёлкал по каналам, но, не найдя ничего интересного (хотя и была суббота), направились в постель, где я прочитал вместе с Твайли буквально одну сказку (при этом почти ничего ей не переводя и не объясняя), после чего, вымотавшись скорее морально, чем физически, мы с Твайли рано (было только около 9 вечера) уснули.
19 октября 2003 г., воскресенье.
Этот день не сильно отличался от первой половины этой недели, разве что я с утра пошёл в магазин закупить продукты, затем сократил прогулку и, вернувшись, рассказал ей, что я по утрам учусь в школе, после заскакиваю пообедать, а потом ухожу на работу до 8 вечера, так что возвращаться я буду поздно и теперь у меня во-первых, не поучится гулять с ней по будням, только по выходным, а во-вторых я буду с утра ей готовить обед и оставлять его или в холодильнике (Твайли научилась, как его открывать), или прямо на столе. В остальном же день прошёл как обычно.