Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 2. Если некуда бежать
Знакомство Скриптеда Свитча с новым домом прерывает внештатная ситуация...
— Вот и всё, мы закончили! – объявила зелёная единорожка в белой медицинской шапочке. Шапочка не была необходима при психологическом обследовании и портила вид изумрудно-зелёной гривы, но Кьюр строго следовала правилам, даже в моменты, когда ими дозволялось пренебречь. Посему ради одного пациента разоделась по полной программе: халат, накопытники, шапочка. Даже стерильная повязка присутствовала, правда, не на мордочке, а болталась на шее.
— Совсем всё? – В голосе пациента сквозили давно ставшие привычными жалобные интонации.
Светло-каштановый единорог порядком устал от медицинских проверок, в ходе которых ему требовалось отвечать на хитро сформулированные вопросы и не заглядывать в индикаторы приборов, на которые смотрела Кьюр. Её это злило.
— На сегодня всё, – холодно ответила врач, стаскивая с ноги пациента манжету. Аналогичную ленту со своего лба Скриптед Свич стянул сам, и Кьюр раздражённо зашипела. Единорог от шипения вздрогнул: оно напомнило ему дыхание одной исчезнувшей знакомой. Кьюр не оставила это без внимания.
— Я злюсь, но не кусаюсь, – сказала Кьюр, отводя в сторону медицинский светильник, свет которого вызывал у Свитча особую неприязнь.
— Она тоже не кусалась. Но могла сделать вещи куда хуже.
О «вещах куда хуже» Свитч рассказывал не один раз, но скептицизм надзирающего врача не уменьшался. На каждом обследовании она продолжала сидеть, прищурившись. Словно ожидала, что единорог враз обрастёт чешуёй и покажет раздвоенный язык. Более того, Кьюр держала на полке набор спаянных цилиндров – поглощающий магию артефакт из класса чарсупрессоров. Единорог усиленно делал вид, что с этим артефактом незнаком.
— Да, что ж, спасибо за откровенность, – произнесла «скептик». – Теперь тебя надо отвести обратно в комнату.
Настало время единорогу недовольно шипеть. За последние недели он только и делал, что ходил всё теми же коридорами от запираемой на замки комнаты до кабинета зелёной пони и обратно. Раньше его водили на другой этаж, в медицинский центр, но, когда биологические ритмы выровнялись и непосредственная угроза здоровью исчезла, врач перешла к общению без свидетелей.
— Таковы предписания, – сурово сказала Кьюр.
— Безусловно, – вздохнул тот, кто недавно имел шанс диктовать свою волю всей Эквестрии. – Я не прошу о снисхождении. Я заслужил такое обращение, да и, наверное, достоин наказания в разы хуже. Просто… В свободное от всех этих медицинских осмотров время… Мне совершенно нечего делать. Дайте мне какую-нибудь интересную книгу. Простейший конструктор. Детские кубики. Хоть что-нибудь, чтобы я не сидел часами без дела.
— Угу. Чтобы ты использовал эти вещи для побега.
— Как… – раскрыл рот Свитч, совершенно не понимая логики Кьюр. – Куда я сбегу? Из запертой снаружи комнаты на подземном этаже научного центра, который выдолблен в каменном острове посреди океана? Если, конечно, вы не обманули меня по поводу природы вашего НИИ, то очевидно, у меня до тошноты много направлений, в которых можно дать дёру!
— Ты умный и хитрый. Технический гений. – Кьюр покосилась на кьютимарку единорога, имевшую вид электрического рубильника. – Если тебя не ограничивать в возможностях, ты найдёшь какую-нибудь лазейку. Залезешь в водоходную сферу и скроешься.
— Да вашу ж… Я столько раз уже повторил. Я не хотел и не хочу никому зла. Я не попытаюсь сбежать, чтобы в очередной раз захватить трон. Мне он и в первый раз не особо нужен был. Если бы не одна змея, будь она проклята, я бы ходил в экспедиции, писал бы трактаты, получал бы призы на научных ярмарках. Я бы жил своей жизнью!..
Скриптед Свитч отвернулся и поднял копыто. Сделал вид, будто стирает проступившую слезинку. Даже с учётом всего, что ему довелось испытать, разреветься по-настоящему у единорога не получалось, а отказываться от попытки вызвать сострадание было глупо.
Потолочные лампы без защитных кожухов и с незакрытыми проводами мигнули и несколько секунд померцали. Кьюр даже глаза на них не скосила – как успел понять Свитч, в страдающем от недоделок «Си Хорс» сбои в работе оборудования сотрудников не удивляли.
— Ты и так вполне живой, – хмыкнула зелёная пони. – Хотя, конечно, по официальным бумагам скопытился, и вся Эквестрия в это верит. Всё, топай в свои апартаменты.
Кьюр поторопила единорога движением головы. Свитч уныло побрёл по дороге до лифта, в котором ему иногда позволяли потыкать строго разрешённые кнопки. Светло-каштановый единорог отлично чувствовал пристальный взгляд врача-надзирателя, упирающийся ему в холку. И в очередной раз задался мыслью, зачем Кьюр сговорилась с советником по науке Шейдом, сфальсифицировала заключение о смерти «узурпатора трона», если этот самый узурпатор не использовался ни для чего, кроме задушевных бесед.
Лампы мигнули и замерцали вновь, но на этот раз мерцание сопровождал какой-то резкий свистящий скрежет. А также тихий вскрик, который Свитч услышал у себя за хвостом. Он решил, что Кьюр всё-таки обратила внимание на проблемы с освещением на этаже и даже развернулся, чтобы отпустить по этому поводу комментарий. Только комментарий моментально застрял в глотке, когда Свитч увидел, что произошло.
Зелёная единорожка лежала на боку на пороге своего кабинета. Свитч видел, как она шевелит передними ногами, пытаясь подняться, но видел он и другое, то, что сама Кьюр пока не поняла: полуавтоматическая дверь – видимо, из-за короткого замыкания, и вызвавшего мерцание ламп – самопроизвольно попыталась закрыться. Как раз в тот момент, когда единорожка стояла в проёме, глядя вслед уходящему Свитчу. И теперь Дресседж Кьюр оказалась придавлена тяжёлым ударопрочным металлическим листом, подмявшим её аккурат под рёбрами.
Кьюр скребла копытами, пытаясь протолкнуть себя под дверью, но не могла сдвинуться более чем на несколько сантиметров в обе стороны. Дёрнувшись в очередной раз, она сдавленно пискнула и сжала зубы. Следующие несколько реплик, которыми пони охарактеризовала свою ситуацию и уровень боли, пополнили запас вульгарных эпитетов, известных Свитчу.
— Так… Так… – произнесла единорожка, закончив лингвистические упражнения. – Задние ноги двигаются. Позвоночник не сломан. Удар пришёлся на косую мышцу живота. Предполагаемые последствия: глубокая гематома, возможны травмы внутренних органов. Внешних повреждений нет, кровь не идёт. Болевых ощущений минимум, что обусловлено компенсированной стадией шока.
Пока Кьюр успокаивала себя цитатами из медицинских справочников, Свитч медленно выходил из ступора. Он повёл головой, навострил уши, оглянулся. Коридор за его хвостом был пуст, никто не спешил на помощь, никто не вышел посмотреть, из-за чего шум. Секунду спустя он понял, в чём дело: на этом этаже были в основном жилые помещения, а сейчас время обеда. Значит, их обитатели либо на рабочих местах, либо в столовой. А это значит, что на этаже кроме него и оказавшейся в ловушке кобылки никого нет. На пути к действующим лифтам никаких препятствий не было, кроме того, существовали аварийные лестницы, ближняя и дальняя. По дальней Свитч мог бы спуститься на пару пролётов, и вот он – проход к сектору, где у бетонного причала покачивались водоходные сферы. Конечно, он не обладал навыками управления подобным устройством, но оставался простор для импровизации. Свитч мог поискать инструкцию по управлению плавсредством, которую наверняка составили для самых недалёких из местных сотрудников. Мог заставить кого-то из работников порта пилотировать сферу. Мог спрятаться в ожидающем отправки грузовом контейнере. Имелась возможность опробовать любой из этих вариантов. Почему бы не попытаться?..
Ответ на «почему бы не» находился всего в нескольких шагах: попавшая в ловушку, раненая пони, нуждающаяся в помощи. Её следовало незамедлительно вытащить из-под двери-предательницы и доставить на медицинский этаж.
Дресседж Кьюр потрогала левое ухо. Удивлённо хмыкнула и, вывернув голову, дотянулась до правого. Удивление сменилось досадой.
— Зараза, коммуникатор на столе оставила! – сообщила она и ещё немного подёргалась. С тем же нулевым результатом – дверь давила железно. Во всех смыслах.
— Надо сходить и позвать помощь, – предложил единорог. Кьюр уставилась на него так, словно присутствие Свитча стало для неё сюрпризом.
— Конечно… – фыркнула она. – За помощью он сходит. До первого эвакуационного выхода. Нет! – Единорожка приложила определённые усилия, чтобы топнуть копытом из положения «лёжа». – Ты никуда не двинешься. Даже не вздумай.
— Не вижу, как вы сможете мне воспрепятствовать.
— А я вижу…
Она закрыла глаза. Через несколько секунд по выражению сначала недоумения, а потом досады Свитч понял, что она пыталась применить какие-то заклинание, что в радиусе действия чарсупрессора было невозможно по определению. Излишняя предосторожность врача-надзирателя обернулась против неё, однако причин злорадствовать единорог не видел. Однако и демонстрировать собственную осведомлённость не спешил, решив притвориться, что не понимает сути проблемы.
— Давайте приподнимем её магией, – сказал он, кивая на дверь. – Или как-нибудь телепортируем вас из-под неё. Насколько я знаю, это возможно. В смысле, телепортационные заклинания могут применяться в отношении объекта, контактирующего с другим объектом. Даже если контакт очень плотный, вплоть до сцепления. Вот в жидких средах иные законы…
— Свитч, прекращай! – потребовала Кьюр. – Никакие заклинания нам здесь не помогут. У меня в кабинете штуковина, которая рассеивает поля магии органического происхождения. На магию от неживого источника они вроде бы не влияют… – Кьюр постучала копытом по металлу двери. – Хотя теперь я не так сильно в этом уверена.
— Хорошо, – кивнул Свитч и подошёл к ней. – Тогда давайте, я вас как-нибудь вытяну? Или подтолкну в другом направлении, обратно, в кабинет?
— Нет-нет, – принялась отпихивать единорога Кьюр. – Меня сейчас нельзя трогать! Ни в коем случае нельзя. Я не могу точно оценить степень своих травм. Смещение тела может вызвать их усугубление. Может и не вызвать, но риск…
— Вы врач, – констатировал Свитч, отступая на полшага.
— Лучше бы была ясновидящей, – вздохнула Кьюр. – Тогда бы не попала в эту идиотскую ситуацию. Или дверь бы поставила нормальную, распашную. Так нет же, захотела выпендриться… Ты чего затеял?
Вопрос был адресован Свитчу, замершему возле настенной панели управления дверью.
— Уйти вы мне не позволяете, – объяснял Свитч, примериваясь кончиком копыта к зазору между стеной и краем панели. – Хотя я, честно, нашёл бы пару ваших коллег и вернулся бы с ними…
— Как-то слабо верится, – отрезала Кьюр.
— Если бы я хотел сбежать, то давно бы вас оставил, – ответил Свитч. Он был занят попытками снять верхнюю крышку, за которой прятались дверные «мозги». – А вместо этого я хочу попробовать то, что у меня лучше всего получается.
Он грубо отогнул металлическую пластину. Чуть позже расшатал её и вовсе снял с креплений.
— Повезло, что не на винтах, – заметил он, – а то я не знаю, чем стал бы их откручивать. И да, ваша пара накопытников мне сейчас очень пригодилась бы. Если, конечно, они не из последней модной коллекции с каучуковой фабрики, и вы не боитесь их испортить.
Кьюр оценила неуклюжую попытку отвлечь её от мрачных мыслей шуткой и стянула накопытники. Свитч продолжил разбирать настенную панель, используя снятую ранее пластину с загнутым уголком в качестве импровизированного инструмента.
— Хм-м… – протянул он, созерцая открывшееся переплетение проводов. – Восьмерная серебрянка. Что ж, дёшево, но вполне пригодно. Особенно для магии малой мощности. Так, вот она идёт отсюда. Очевидно, это ответвление к основной цепи питания. Так, рассекатель у нас здесь, а это, наверное, считыватель… Не вижу нигде индуктора обратной циркуляции.
— А он должен быть? – спросила Кьюр, внимательно наблюдая за сосредоточенно копающимся в щитке единорогом.
— Цепи обратной циркуляции – это как венозная кровеносная система. Если сравнить провода из серебрянки с артериями. – Свитч перевёл свои наблюдения на другой профессиональный жаргон.
— Тогда почему их нет?
— Кажется, всё-таки есть, – пробубнил Свитч. – Если вот это вот индуктор. Хотя такого вида индукторов я прежде не видел. Но, судя по месту в цепи, это именно он. И если это он, то у нас от него идут… Интересно кобылки пляшут!
— Чего там, Свитч? – Удивление единорога передалось даже травмированной Кьюр.
— Не знаю, кто у вас тут за распределительные сети и магопроводку ответственный…
— Гальвар, – сообщила Кьюр.
Единорог с трудом сумел удержать кусок железа, которым манипулировал.
— Гальвар? Который грифон Гальвар? Пернатый кудесник? – Он посмотрел на зелёную пони, ожидая утвердительного кивка. – Овса мне в амбар по самый флюгер! – впечатлился Свитч. – Ну, теперь многое проясняется. Особенно в части конструктивных непоняток. Грифон вполне способен собрать в одной связке серебрянку прямой и обратной циркуляции. Без лишних раздумий. Кто ж ему объяснит, что при наличии брака в структуре магопроводки произойдёт полная разрядка цепи с потерей конденсации поля?
— Как всё сложно, – упадническим тоном пробормотала Кьюр.
— Именно! Слишком сложно, чтобы нормально работать. Но если вытащить кончики вот здесь и подвести сюда, то в обход считывателя можно послать разряд на открывающий механизм. Да, сейчас так и сделаю.
Игнорируя летящие искры, он принялся энергично копаться в проводах, бесстрашно подключив к работе зубы.
— Если по одному обрабатывать, то в проводящей связке концентрация чар минимальна, – пояснил он, сплёвывая куски изоляции.
— Ты сколько уже таких дверей перебрал? – спросила Кьюр, с опаской следя за чересчур уверенными действиями юного техника.
— Одну. В Стэйблридже стащил со склада и исследовал. Забавы ради. Правда, она потом обратно не заработала. Но, к счастью, Бикер так и не поинтересовалось судьбой этого складского пылесборника.
Свитч не слишком фокусировался на своей работе – взгляд его то и дело возвращался к Кьюр. Потому и заметил её нервную реакцию на упоминание имени бывшей начальницы Стэйблриджа. Ожидаемую нервную реакцию. Ведь пока Кьюр вела свои замаскированные под обычные разговоры и медицинские тесты допросы и наблюдала за поведением Свитча, он со своей стороны занимался примерно тем же. И заметил, что доктор никогда не упоминает одну личность. Хорошо знакомую им обоим личность.
Свитч вдруг осознал, что ему надоела постоянная недосказанность, постоянное наслоение чувств и эмоций. Ему надоело чувствовать на себе тяжёлый презрительный взгляд и не понимать его причину. И раз Кьюр физически не могла сейчас уйти от разговора, он решил рискнуть и прояснить все детали. Раз и навсегда.
— Вы меня ненавидите потому, что я всё видел? – спросил Свитч, глядя в глаза смотрящей на него снизу-вверх зелёной пони. – Потому что был там? Потому что стал причиной? Из-за меня Бикер и вы…
— Я не знаю, кого я ненавижу! – с приглушённой злостью сказала Кьюр, отводя взгляд. – Ситуация тогда вышла из-под контроля. Из-за того, что ты натворил в Стэйблридже, Бикер утратила рассудок. Перестала думать о своём НИИ, о пони, которым нужна помощь. Ты лишил её главного, ради чего она жила.
Повисла пауза, за время которой Кьюр пристально наблюдала за единорогом, а Свитч не менее пристально всматривался в недра развороченного дверного замка. Он видел, как линии, живые от протекающих по ним чар, сходились в определённых участках цепи. Два проводка шли на вход клеммы. Лишь один уходил дальше. Словно они встретились, и для кого-то встреча стала роковой. И не было ответа, не было причины, по которой сборщик цепи пустил дальше именно этот провод. Ему, автору этой конструкции, просто так захотелось – чтобы один путь для чар оборвался, оставив второй нести на себе полную нагрузку.
— Ты виноват, это безусловно. – Кьюр не считала нужным щадить его чувства, но не могла и сдержать своих. – И твоя огромная подруга, которая тобой управляла. И Бикер, которая не смогла сдержать свою ярость, не смогла правильно расставить приоритеты. А больше всех виновата я. Я позволила ситуации выйти за пределы разумного. Я не смогла найти нужные слова, чтобы остановить Бикер. Я встала у неё на пути, закрыв тебя. Именно я приблизилась к ней настолько, что наши заклинания взорвались и… – Она осеклась.
Вновь повисло молчание. Достаточно долгое, чтобы Кьюр успела взять под контроль голос, а Свитч – поменять местами пару проводков.
— Так скажи мне, кого я должна ненавидеть? – глухо спросила Кьюр, глядя в стену. – Кого мне обвинять в том, что Бикер больше нет?
— Обвиняйте меня, – тихо ответил Свитч. – Это самый простой путь.
— Мне не нужен простой путь. Мне нужен правильный.
— Думаю, сейчас я помогу вам начать его поиск, – ответил единорог, выпрямляя последний контактный проводок.
Секунду помедлив, он коснулся связкой тонких проводков нескольких пластинок. Коснулся одновременно и тут же отдёрнул, зажмурив глаза от брызнувших прямо ему в морду искр. Звонкие «ж-ж-ж» от потока чар спелись с глухими «ш-ш-ш» от прокрутки дверных механизмов. Массивная прямоугольная ловушка выпустила свою пленницу.
Пока Кьюр делала медленные, всё более глубокие вдохи, пытаясь по вспышкам боли определить серьёзность внутренних повреждений, Свитч метнулся в её кабинет, схватил первое попавшееся на глаза, что походило на подпорку – невесть как оказавшийся там деревянный костыль, – и мгновенно вставил в паз. Теперь дверь не могла упасть на лежащую Кьюр, даже если вздумает снова подчиниться гравитации. Правда, по части использования подкопытных средств не в области электротехники Свитч был дилетантом, так что на костыль постоянно косился.
— Коммуникатор со стола прихвати, – пискнула Кьюр, которая осторожно растирала бок. Как только Свитч принёс требуемое, она прижала его к уху. – Центральная! Эндлесс, ответь! Пост управления, приём! Меня кто-нибудь слышит?
— Кьюр? – несколько неуверенно произнёс сопровождаемый помехами голос. – Я уж сам собирался к тебе идти. Тут перебои с энергией и прочее, а тебя нет. Хотя ты обычно любишь координировать…
— Энди! – морщась, перебила коллегу Кьюр. – Мне помощь нужна. Я у своего кабинета. Меня дверью зажало. И отжало обратно. Пришли медбригаду, носилки. И пару охранников, чтобы сопроводить Свитча в его комнату.
— Лады, Кьюр, я понял. Сейчас распоряжусь, – пообещал замначальника и отключился. Послушав ещё несколько секунд треск помех, Кьюр отняла коммуникатор от уха.
— На всякий случай я вставать на ноги и двигаться не буду, – сказала она стоящему рядом Свитчу. – Пусть меня сперва осмотрят и обеспечат правильную транспортировку на медицинский этаж. Так, чтобы не рисковать…
Во вновь воцарившейся тишине было слышно, как один из лифтов тронулся с места и отправился встречать гостей этого этажа. Очевидно, нынешний координатор решил, что магопроводка достаточно исправна, чтобы не гонять пони по лестницам. Лучше уж пусть все застрянут в лифте.
— У тебя последний шанс скрыться, – заметила Кьюр, бросая взгляд на смотрящего себе под ноги Свитча.
— И не подумаю, – угрюмо ответил тот.
— Странно. Я бы вот сбежала… – Единорожка опустила голову на пол.
— Что ж. Мне повезло, что не я оказался под этой дверью, – саркастично заметил Свитч.
И он терпеливо дождался, пока вокруг раненой Кьюр соберётся толпа заботливых коллег, а рядом с ним монолитной стеной встанут двое охранников в форменных куртках.
— Скриптеда Свитча необходимо сопроводить в его комнату, – сообщила им Кьюр. Секунду помолчала и – Свитчу показалось, что он уловил в лёгком движении её головы признательный кивок – чуть более мягким тоном добавила: – Только по пути загляните в библиотеку. Пусть Свитчу выдадут там пару книг о чар-зарядности объектов. За авторством Гальвара.
«Вот и пошли хоть какие-то послабления», – обрадовался Скриптед Свитч. В тот момент он ещё не знал, что вскоре захочет биться головой о стену из-за сложности и запутанности содержания книг и совершенно невозможной манеры изложения их автора.
Дресседж Кьюр внимательно проследила за светло-каштановым подопечным до момента, когда того скрыли дребезжащие двери лифта. После чего, разогнав коллег-врачей, преспокойно поднялась на ноги. Пока она отряхивала пылинки с правой стороны медицинского халата, другие пони смогли полюбоваться на углубление в полу, где единорожка отдыхала всё это время. На этом участке пола природный камень специально выдолбили, заполнили пространство желеобразной массой, перестелив напольное покрытие. Были придуманы и иные хитроумные механизмы.
Один, отсчитав положенное количество секунд, опускал дверь, другой стопорил её на тщательно, до миллиметра рассчитанном расстоянии от пола, чтобы лежащая под дверью пони не пострадала на самом деле. Эластичная подбойка на нижней кромке двери служила дополнительным буфером между металлом и телом. Впрочем, небольшие ошибки в расчёты всё-таки вкрались – кто-то забыл участь толщину образованной порошком «подушки», – зато оханье «придавленной дверью» Кьюр получилось куда правдоподобнее, а заработанный ею длинный синяк поперёк бока послужил гарантией, что наложенная камуфляжная повязка окажется на нужном месте.
В такой повязке она и пришла к Свитчу через пару дней. И он, конечно же, не догадался ни о фиктивности травм, ни о наличии углубления в полу, ни о специальных переключателях, контролировавших закрытие двери, ни о пони, которых в тот день расставили на лестницах и возле лифтов – группах ловцов на случай, если единорог выберет вариант с побегом. Вся эта фальшь для Свитча осталась незамеченной. Он пребывал в твёрдой уверенности, что помог Дресседж Кьюр и совершил благородный поступок.
* * *
Дресседж Кьюр сняла с шеи коммуникатор. Единорожка перебралась в помещение «Си Хорс», куда можно было попасть, лишь применив изящную кристальную пластинку-ключ со сложным рисунком круглых и продолговатых отверстий. Таких карт было всего три, потому что Магистр принимал в своём кабинете только самых близких друзей.
Никто из не имевших доступа в это вечно полутёмное помещение никогда не переступал его порог. Никто из непосвящённых в одну из строжайших тайн «Си Хорс» не видел загадочной четвертьсферы из прямоугольных, похожих на тёмные зеркала экранов, нависающей над чем-то, напоминающим беговую дорожку из спортзала. Саму «дорожку» окружали похожие на стебли пшеницы металлические столбики, густо опутанные тонкими, соединяющими их в единое целое проводами. «Усики» – ещё более тонкие провода – поднимались над «дорожкой» и сплетались в металлическую паутину. От каждого столбика, от каждого экрана тянулись толстые, покрытые армированной изоляцией кабели, корнями змеящиеся по полу и лианами свешивающиеся с потолка. Все они в конечном итоге исчезали в массивных коробах двенадцати трансформаторов, расставленных по периметру зала.
Дресседж Кьюр обошла похожую на ракушку панель с надписью: «Механизм Автоматизированного Голографирования И Сигнальной Трансляции» и принялась щёлкать кнопками. Помещение наполнилось гулом пробудившихся трансформаторов. Одновременно с этим ожили тёмные прямоугольники. Вместо отражения обстановки зала в них появилась картинка другого помещения. Вставший на «дорожку» пони оказывался как будто в его центре, отчётливо, словно в двух шагах, видя книжные полки, шкафчики, массивный стол с кучей кнопок, пухлый диван и скрючившегося на нём бэт-пони.
Единорожка оставила пост управления, чтобы лёгкой иноходью добраться до аппарата, напоминавшего спортивный тренажёр. По пути с недовольным выражением мордочки потёрла бок, переживший чувствительный удар дверью и всё ещё ноющий. Кьюр ступила на платформу, придвинула тонкий стебелёк микрофона, зажгла несколько лампочек на скобе, проходившей на уровне её мордочки, и издала несколько коротких щелчков.
Лежащий на диване бэт-пони пошевелился и приподнял голову.
— Безопасно, можешь показаться.
От намётанного глаза врача не укрылось ни изнеможённое состояние Шейда, ни его попытки скрыть свою внутреннюю боль. Он мог видеть единорожку только как молочно-белую фигуру, через которую при желании удавалось рассмотреть смутные очертания находящихся за ней предметов. А вот она через артефакт-пирамидку имела возможность в деталях рассмотреть собеседника и часть помещения, где он находится.
— Тебе опять плохо? – Кьюр решила непременно затронуть тему здоровья небезразличного ей бэт-пони. Один раз в начале беседы, второй – при завершении.
— Нормально мне. Не хуже обычного.
Типичный ответ гордого советника. К сожалению, неискренний. А вот сквозящее в словах желание, чтобы Кьюр прекратила читать нотации и перешла к сути разговора – как раз неподдельное.
— Хорошо, скажу по теме. Я контролировала Свитча весь последний месяц. Никаких аномалий в поведении не заметила. – Кьюр остановилась на секунду, вспоминая события, произошедшие несколько часов назад. – И он прошёл твой тест. Успешно.
Экраны показали, как главный планировщик поломок дверных механизмов с довольным видом потёр подбородок. Он напряжённо и внимательно слушал доклад о произошедших на «Си Хорс» событиях.
— Но я всё ещё Свитчу не верю, – добавила Кьюр в конце доклада, чем повергла собеседника в лёгкое уныние. – Не считаю, что его можно привлечь к работам на «Си Хорс».
— Где он, по-твоему, провалился?
— Я вынудила его начать разговор о Бикер. Чтоб ты знал, мне это было очень неприятно, потому что я никогда не смогу искупить своей вины.
— Ты оплачиваешь уход за её отцом из личных средств, – напомнил Шейд.
— Шейд, ты думаешь, это что-то меняет? Полностью устраняет тот факт, что я стала причиной гибели Бикер? Что моя магическая сила убила её?
— Ты про Свитча рассказываешь, Кьюрис, не про себя. – Бэт-пони использовал весьма редкую тональность голоса «не хочу с тобой на эту тему разговаривать, потому что ты неправа, но тебя не переубедишь».
— Да, прости. Я попыталась вызвать у него раскаяние. Но раскаяния не было. Он не считает себя виновным… Даже не так. Была отмашка в мою сторону. Мол, хочешь меня обвинять – обвиняй, дело твоё… Шейд, в Свитче есть жилка твёрдой уверенности в правоте своих поступков. Неизлечимая опора для совершённых и последующих злодейств.
— Я понял, – дёрнул ушами Шейд. – Кьюр, я не хуже тебя знаю, что исправившийся злодей никогда не избавится от последней частички злодейства. Когда я в Кантерлоте случайно встречаюсь, например, с принцессой Луной, я все ещё вижу Найтмер Мун. Пусть этот образ заточён в мире снов или грёз, или что там у неё в голове, но он есть. И будет жечь принцессу изнутри. Свитч тоже наделён таким изъяном. Но мы не должны держать все положительные качества взаперти только из-за этого. Скриптед Свитч, исправившийся или недостаточно осознающий свою вину, нам нужен. Действительно нужен. Потому что Гальвар с энергосистемой «Си Хорс» явно не справляется. Как я и опасался.
Словно в подтверждение сказанного часть экранов, показывающих кабинет Шейда, подёрнулась лёгкой рябью. МАГиСТр, как и всё на «Си Хорс», брал энергию из питающего комплекс реактора, причём в таком количестве, что в каждый сеанс его работы где-то отрубалось освещение, плавились провода или трясся от перегрузки и выходил из строя трансформатор. Пока грандиозное творение Краулинг Шейда оставалось самым энергоёмким проектом «Си Хорс», реактора хватало на поддержание работоспособности комплекса, а все последствия его запуска подлежали устранению. Необходимость и планы развития комплекса требовали повышения выходной мощности минимум в полтора раза.
— Мой совет – пока что не выпускать Свитча из-под наблюдения.
— Это само собой. Но сопутствующая работа на пользу общего дела ему тоже не повредит.
— Я уже позволила ему взять пару книг из библиотеки.
Кьюр умолчала, что не только позволила взять книги, но и зафиксировала их названия и быстро пробежала глазами вторые экземпляры – чтобы убедиться, что Свитч не получил в копыта ключ к побегу.
— Чтение, писанина, – фыркнул Шейд. – Пусть Свитч делом займётся. Своими копытами начнёт что-то делать. Кьюрис, ты ведь наблюдала его в действии сегодня? Разве он не получал удовольствие, разбирая на части замок твоей двери?
— Да, но…
— Поэтому его надо занять делом, – перебил белого фантома Шейд. В вопросах здоровья Кьюр доминировала и могла перечить, но, когда доходило до управления кадрами, бэт-пони оставлял за собой последнее слово. – Пусть он этот дверной замок чинит. Нет, пусть улучшает. Я кисточками ушей готов поклясться, что у него схемы выйдут лучше, чем у Гальвара.
— Ладно, я позволю ему поиграться с магопроводящими схемами, – кивнула Кьюр. – Но я надеюсь, Шейд, что ты осознаёшь потенциальную опасность своего решения.
По глазам эквестриийского советника по науке читалось, что осознаёт он много вещей помимо причин, заставляющих зелёную единорожку нервничать.
— В нём есть отблески злодейства, – перефразировал самого себя Шейд. – Но истинное зло, которое им повелевало, уничтожено. Я видел доказательства этого. У тебя есть доказательства обратного? Которые серьёзнее, чем случайные искажения рисунка ЭФЦ-машины? Покажите мне их, доктор. Я приму их, и Свитч окажется на цепи. Если таких доказательств нет, не стой на пути между ним и пользой, которую я могу от него получить.
— У меня таких доказательств нет, – ответила Кьюр, почти не разжимая челюсти.
— Вот мы всё и решили, – махнул копытом Шейд.
Он ненадолго покинул пространство, доступное для наблюдения МАГиСТРа. Как оказалось, посмотрел на настольных часах время.
— Давай к другим вопросам, – попросил бэт-пони. – У меня встреча через пятнадцать минут. С организатором свадеб, Гудчиэр. Хоть я и большой начальник, но томить других ожиданием не хочу... Особенно такую милую особу.
— У кого это в Стэйблридже свадьба намечается? – сразу же полюбопытствовала Дресседж Кьюр.
— Ты не поверишь…
* * *
Скриптед Свитч спал, но глаза его были открыты. Отсутствие окон в помещении, куда поселили молодого единорога, мешало сказать наверняка, но за пределами «Си Хорс» наступила ночь, время сновидений. Скриптед Свитч не видел сновидений. Однако пребывал в уверенности, что видит их и спит на протяжении всей ночи.
В её распоряжении оказывалось всего полтора-два часа, пока мозг Свитча наслаждался фазами глубокого отдыха. Потом приходилось уступать сознание хозяину, а самой нырять в глубины разума, которые не поддавались осмыслению. Только там она могла спрятаться. Только там она могла выжить.
Ламия несколько недель чужими глазами изучала потолок, пытаясь понять, что и в какой момент пошло не по плану. И насколько она лично в этом виновата.
Ей нанесли подлый удар, её убили. Не слишком приятное событие, но в какой-то степени привычное. Смерть запускала для Ламии цикл перерождения, возвращала обратно в тело, оставляя пребывать в пустоте лишь несколько минут. Но тогда, в Кантерлоте, пустота не исчезла, растянувшись на дни, месяцы. А когда свет прошёл через зрачки, а воздух надавил на барабанные перепонки и наполнил лёгкие, Ламия обнаружила, что живёт в чужом теле, в чужом сознании. В том слабом единороге, которого по своей прихоти возвела в короли. Вместе со Свитчем сознание змеи переместилось неведомо куда, потеряв возможность вернуться в привычное тело.
Хранительница истинной Гармонии должна была бы привыкнуть к случайностям, посредством которых Гармония изменяла мир. Но жизнь подловила её, шокировала и подвела к черте безысходности. Ламия, чтобы построить механизм, контролирующий луну и солнце, сплела своё сознание с разумом единорога. Слишком тесно. Это стало второй ошибкой, которую совершила рептилия. Первая же была в том, что она вообще подставилась под смертельный удар. В момент удара заклинание Старсвирла, обеспечивающее возрождение Ламии, растерялось, запуталось и из двух связанных ментально существ выбрало не то. Выбрало тело молодого единорога, находившегося в бессознательном, но живом состоянии. И теперь Ламии приходилось прятаться в голове бывшего подкопытного.
Что злило сильнее всего – она не видела способа выбраться из ловушки чужого разума. Она не могла вернуть себя обратно в змеиную шкуру – слишком далеко та находилась, и путь к ней известен не был. Она не могла полностью подчинить себе тело Свитча – если тот обнаружит присутствие чужого разума, если даже заподозрит что-то – единорог задействует «иммунитет», механизм психологической защиты. Годы ментальных экспериментов подсказывали Ламии, что в этом случае фрагмент её сознания исчезнет, будет уничтожен. Перспектива бессмысленной и бесславной гибели пугала Ламию настолько, что она пока не пыталась внушать Свитчу хоть какие-то идеи. Например, сегодня, когда сознание единорога балансировало между благородным побуждением помочь и коварным бегством, она позволила ему сделать собственный выбор. Хотя ей хотелось сподвигнуть Свитча на побег – чтобы появилась хотя бы иллюзорная возможность вернуться к прежнему телу, к прежним неуязвимости и силе.
Но Ламия молчала весь день. Потому что понимала опасность подобных мимолётных желаний. И важность собственного существования. Никто, кроме неё, не мог восстановить баланс Гармонии, никто другой не мог исправить этот мир. А значит, ей требовалось уцелеть. То есть соблюдать максимальную осторожность и осмотрительность. И контролировать себя на порядок жёстче, чем кого-либо другого.
Её судьба свелась к простым глаголам. Прятаться и выжидать. Висеть непримечательными идеями внутри разума единорога. Давать ему подсказки. Высматривать его глазами способы и средства, позволяющие вернуть старый облик или получить новый. Заимствовать тело Свитча каждую ночь на полтора-два часа, не имея никаких планов по его применению. Печалиться оттого, что некогда великое и не имеющее равных в разрушении существо превратилось в обрывок воспоминаний о собственном величии. Верить в неминуемый триумф истинной Гармонии.
И ждать…