Ученица

Пора познакомиться

Свити Бель сидела на знакомом до каждого камушка перроне Понивиля и тёрла копытами глаза, рядом громко возмущались её подруги, Скуталу и Эплблум. Они фырчали на продавца билетов, сидящего в своей будочке, пытались даже кричать на него, но тот оставался непреклонным.

— Что значит, ты не продашь третий билет? Вот деньги!

— Девочки, девочки, — устало повторял пожилой пони, — поймите, я не могу, меня накажут за это.

— Что значит, ты не можешь? Полгода назад мог, сейчас не можешь? — верещала Эплблум, топая копытами от возмущения.

Свити, как и Рарити, до сих пор не решалась сказать правду, сама загнала себя в такую ситуацию, но свой страх побороть так и не смола. Наконец юная кобылка решилась.

— Скуталу, Эплблум… не надо, вы поезжайте. Я дома побуду.

— Да мы сейчас Твайлайт нажалуемся! — закричала Эплблум, ещё громче топая копытами.

— Скуталу… Эплблум…

— Скачем к ней! — решили юные кобылы.

Пегаска и земная пони сорвались в галоп, но через десяток секунд поняли, что подруга не последовала за ними. Они вернулись.

— Ты чего раскисла? — Скуталу погладила её крылом.

— Я забыла, простите. Он действительно не может продать мне билет.

— Чего? Ты это о чём, подруга?

Свити отвернулась и начала всхлипывать.

— Свити, а ну признавайся, Рарити запретила? Поругались с сестрой? Что такое?

— Вы поезжайте… — сделала ещё одну попытку белая единорожка.

— Сейчас укушу, — грозно насупилась земная пони с красным бантом.

Угроза подействовала.

— Мне нет тридцати лет, без письменного разрешения Рарити мне не продадут никакой билет и в гостиницу не поселят без взрослого пони. Я забыла вчера попросить. Простите, пожалуйста.

— Чё?! — Эплблум прикрыла один глаз и смешно сморщилась.

— Слышь, подруга, ты это, заканчивай реветь. Не поедем на выставку и ладно, в Понивиле всегда весело. Я вас покатаю на самокате, сходим на озеро!

Обе пони обняли свою подругу, Скуталу завернула в свои крылья, а Эплблум прижалась к груди головой. Свити начала громко всхлипывать, она чувствовала их любовь, эмоции согревали её. На душе стало легко и приятно, от этого ощущения чистоты и искренности ей хотелось петь. Теперь она знала, насколько они её любили, ощущала это.

— Да что с тобой такое? Ты неделю от всех шарахаешься! — пегаска погладила её крылом.

— Скуталу, я попросить тебя хотела об одолжении, — постукивая копытцем по плитке перрона, сказала Свити, — научи меня летать.

Пегаска брякнулась на землю и выпучила глаза.

— Слышь, подруга, — она осторожно подобралась к ней поближе и потыкала в её белый бочок копытом, — есть проблема, да? Вот я в неё тыкаю копытом. Маленькая такая проблема. Знаешь ли, без крыльев сложно летать. А те, кто летает, обычно на лбу не имеют рога.

— Если я решу эту проблему? — заулыбалась единорожка.

— Конечно, научу, но знаешь, это никому ещё не удалось, кроме Твайлайт Спаркл. И что-то мне подсказывает…

По Свити Бель прокатилось зелёное пламя. Пегаска отскочила, земная пони выпучила глаза, затем подпрыгнула, припала на передние ноги и слегка нагнула голову в атакующей стойке.

— Всё, я проблему решила. Научишь?

— Ты кто? — на неё тут же надвинулись подруги, явно оценивая шансы приложить копытом в лоб.

Мелкая чёрная кобыла легла на землю и накрыла голову копытами, оттуда начала испуганно вещать.

— Помните, как мы сбежали от Флаттершай и там был кокатрис? Помните, как хотели метку спорщиков? А когда мы Биг Маку и учительнице Черилли дали зелье любви? Я Свити Бель, всё та же. Рарити тоже теперь чейнджлинг.

Её начали ощупывать, дырявые ноги вызвали нешуточный интерес, рог с двумя уступами и прозрачное зеленоватое платье из полосок на животе. После ощупывания и осматривания все трое сидели молча, не зная, что сказать.

— Так вот почему ты так упорно оказывалась «неголодна» всё время! Мы уж всякое думали, и про живот и про болезни какие, я сестру мучала, выспрашивала, почему такое может произойти. Сено и овёс теперь не кушаешь?

Свити отрицательно замотала головой. Эплблум вскочила и начала ходить кругами.

— Ладно, надо успокоиться. Ничего же не случилось! Просто подруга цвет поменяла, а что? Так даже лучше! — дрожащий голос земной пони не внушал спокойствия.

— Слушай, я тебе пообещала научить летать, конечно, попробую. Но я понятия не имею, как вы летаете. Пару раз видела чейнджлингов в полёте, ваши крылья машут с такой скоростью, что их разглядеть невозможно. Это совсем не похоже на полёт пегаса.

— С перьями в небе Кристальных гор много не налетаешь, мокрый снег быстро превращает всё это великолепие в дрожащий комок шерсти и слипшихся пёрышек. На наших крыльях влага не задерживается, вот эта чёрная шёрстка, она плотная, шерстинки очень близко друг к другу прилегают, не промокает. Всё это необходимо, чтобы сохранить драгоценное тепло в холодном и влажном воздухе родного дома. Я раньше не любила пасмурные дни, а теперь не могу без этого низкого серого неба.

— Эй, эй! А ну-ка перестань! — одновременно заголосили кобылки.

Чейнджлинг плакала, непонятно почему, сидела и громко рыдала, размазывая зелёные слёзы по мордочке. Подруги сначала несмело приблизились, потом с тихим и успокаивающим урчанием обняли кобылку, согревая своим теплом и любовью. Эплблум начала легонько дуть ей в нос. Через пару минут она перестала всхлипывать и смущённо заулыбалась, обнажив ещё совсем маленькие клыки.

— Простите, не знаю что со мной.

— Когда Рарити собирается сказать об этом своим подругам?

— Пинки обещала в субботу организовать вечеринку, Рарити хочет там сообщить. Вы же не выдадите меня раньше времени?

— Эй, мы подруги!

Вечеринка в «Сахарном уголке» едва начавшись, оказалась прервана самым нахальным образом. В дверь влетела лазурная кобыла и радостно заверещала, что она наконец-то добралась до дома. Обнимашки заняли довольно длительное время. Пинки прыгала от радости, Твайлайт сияла от счастья, ей удалось собрать своих подруг вместе. Эплджек галопом унеслась к себе за сидром и вернулась буквально через пять минут с бочкой на спине. Флаттершай смущённо улыбалась, радуясь долгожданному воссоединению своих подруг, её взгляд почему-то постоянно останавливался на Рейнбоу.

— Мы наконец-то вместе! Ура!

Все подняли свои кружки и…

— Рейнбоу?

— Эм… — лазурная пегаска не притронулась к кружке с любимым сидром.

— Сахарок, ты ничего нам не хочешь сказать? — обеспокоенно глядя на подругу поинтересовалась оранжевая земная пони.

Голубая пегаска начала смущённо водить копытом, потом села и накрыла голову крыльями.

— Он меня прямо на палубе корабля, под радостные хлопки крыльев сотен грифонов. Они считали, на сколько раз его хватит. Хорошо я так полетала, удачно. После очередной вылазки, решила сама слетать на разведку, крутая же! Дура! Если бы не он, там бы и осталась, навсегда. Потащил на мои поиски всё крыло грифонов, успели вовремя, разобрались с этими гадскими пауками. Я в паутину влипла, слишком низко летела. Притащили меня, отмыли, он орал… сильно, на мой отряд тоже наехал, что не следили за командиром. Те возмутились, мол, командира они наказывать не могут, по законам не положено такое, типа, наказывай сам! А этот гадский Геор, даже подсказал ему, как именно надо наказать. Поставил меня на палубе и прямо там, при всех, и… а они радовались как дети и считали.

— Плетями? — опешила Твайлайт.

— Скорее плёткой. Одной, — сказала Флаттершай и тепло улыбнулась, — какой месяц?

— Второй, — буркнула лазурная пегаска.

— Ты чего, залетела от грифона?! — раскрыв от удивления рот, поинтересовалась Твайлайт, — Как?! Это невозможно! Противоречит всем известным законам!

— Я ему ничего не сказала, сильно обиделась.

— Гауд ничо не знает? Вот уж нет, сделал дело, пусть хоть денег будущей матери подкинет, — возмутилась Эплджек.

Твайлайт подозрительно уставилась на Рейнбоу.

— Подожди-ка, Гауд ведь остался в столице, его не было с вами! Кто отец?

Рейнбоу приложила крыло к голове и поглядела на аликорна сквозь перья.

— Кто отец?! — надвинулась она на пегаску, яростно сверкая глазами.

— Соарин. Вы его знаете, помните, мы тогда с Вондерболтами участвовали в скоростных полётах.

— Так девочки! Ещё кто-нибудь что-нибудь натворил из того, что никто не знает? — Твайлайт неуверенно посмотрела на Рарити, та смущённо покашляла, но потом возмущённо заявила.

— Я не беременна!

Твайлайт перевела взгляд на Флаттершай. Та залилась краской и спряталась в своей розовой гриве.

— Флаттершай? Эплджек?! Пинки Пай? — угрожающим голосом поинтересовалась аликорн.

— Нет! — хором ответили все трое и для верности замотали головами в разные стороны.

Вздох облегчения и лавандовая кобыла улыбнулась, потом вспомнила, что осталась ещё одна тайна, о которой давно необходимо сообщить. Твайлайт слезла со своего стульчика и подошла к Рарити, та сразу съёжилась. Она нежно погладила подругу крылом и улыбнулась.

— Я понимаю твоё смущение, но дальше так продолжаться не может. Мы твои подруги, помнишь? — решительно сказала Твайлайт, глядя прямо в глаза серо-белой единорожке.

Все взгляды устремились на Рарити, та наклонила голову и опять начала смущённо водить копытом, покашляла.

— Дорогая, я хотела как-то помягче, чтобы все спокойны были, а тут такие события. Рейнбоу волноваться теперь нельзя, знаешь ли… — попыталась улизнуть Рарити в своём фирменном стиле.

— Мы тебя любим, теперь ты это не только точно знаешь, но и чувствуешь, — начала давить на неё Твайлайт.

Единорожка собралась с силами и встала на диване, закрыла глаза, набрала побольше воздуха и быстро протараторила.

— Ладно, ладно. Слушайте все пони! — она подняла одно копыто, издала звук, словно прочищала горло, — У меня нет сестры и я чейнджлинг! Да! Вот так!

В наступившей тишине стало слышно, как тикали часы не стене. Эплджек плавно завалилась на спину, начав хохотать и дрыгать ногами. Рейнбоу уронила челюсть на пол и упорно пыталась закрыть рот. Пинки устремила внимательный взгляд на шарики, видимо пересчитывала, все ли на месте.

— Сахарок, ты такая смешная! Скажешь тоже, чейнджлинг. Что ещё выдума… ой.

По Рарити проскочил зелёный огонь, через мгновение она стала антрацитовой кобылой с прозрачными стрекозиными крыльями и светящимися светло-голубыми глазами. В наступившей тишине стало слышно, как голубая пегаска начала громко икать, смешно подпрыгивая на месте. Пинки резко оказалась на шкафу и там залегла в засаде, направив хлопушку на чёрную кобылу. Флаттершай изобразила мышку под ближайшей кроватью, сверкая из убежища своими сапфировыми глазками.

— Не подходи!! — заверещала Эплджек и схватила табуретку, выставив её перед собой в качестве щита.

— Девочки, девочки. Успокойтесь, это действительно наша подруга Рарити.

Эплджек неуверенно поставила табуретку на место, подошла к чёрной кобыле, зачем-то обошла её кругом, потрогала копытом, бережно коснулась прозрачного крыла без дырочек.

— Гляди-ка! Чейнджлинг. Нет, натуральный! Ты чо ж, дурила нас все эти годы? — обиженно надулась земная пони.

— Эплджек, она пострадавшая сторона из-за последних событий. До этого Рарити была единорогом.

Пинки, оторвавшись от созерцания своих любимых шариков, слезла со шкафа.

— А что ты там говорила про сестру?

— У меня её нет.

— А кто тогда сидит в домике искателей меток, белый такой, с зелёными глазками и двухцветной гривой? Ещё имя у неё красивое, Свити Бель.

— Моя дочь, Свити Бель.

— Чего?! Ты когда успела? Слышь, сахарок, ты воду-то не мути!

Лазурная пегаска потёрла копытом голову.

— Рарити, это же получается, тебе около шестнадцати было, да? Вроде как, до восемнадцати лет у нас не принято соблазнять кобыл.

— Моего согласия никто не спросил.

Эплджек рванулась к подруге и начала её трясти, словно яблоню, у той аж зубы защёлкали.

— Где этот козёл?! Ты покажи! Покажи! Я ему копыта в глотку забью! Да я его за место яблони так отделаю, встать не сможет!

— А я помогу! У нас много гор, можно долго лететь вниз!

— Девочки, девочки! Успокойтесь, — испугавшись за подруг, начала успокаивать их Твайлайт, — виновного в деянии Селестия бросила в тюрьму, он оттуда не вышел. Все, кто оказался замешан, наказаны! У нас есть Высший Суд Принцессы Луны — лишь она имеет право наказывать за преступления. Поверьте мне, все получили по заслугам.

Они замолкли, Эплджек налила себе сидр и выпила залпом, посмотрела на Рарити.

— Прости подруга. Тебе давно следовало рассказать. Мы ж не чужие!

— Я дала слово Принцессе Селестии молчать. Там слишком много высших пони имело заинтересованность.

— Они были высшими, — поправила её Твайлайт, — теперь у них много работы на бескрайних землях Эквестрии, поднимают целину. Их лишили статуса и всех должностей. На пятьдесят лет клан Блюблад отлучён от трона. История закончена.

— Сахарок, так я чот не поняла, — потирая голову копытом, спросила оранжевая пони, — Свити Бель тоже, что ли чейнджлинг?

Кобыла со стрекозиными крыльями кивнула.

— Отвалитесь мои копыта! Да вы меня с ума сведёте. Одна залетела, другая уже родила и стала чейнджлингом. Что у нас на завтра? Камни с неба? — она залпом опрокинула ещё одну кружку сидра и со стуком поставила её на стол.

Рейнбоу скуксилась и тяжело вздохнула.

— Знаешь подруга, камни с неба стали бы лучшим выходом. Грифоны строят укрепления на своём острове, там сейчас движуха идёт такая, что мама не горюй. Вывозят семьи и птенцов в центральную Эквестрию, Гилда распределяет. В столицу ресурсы загоняют отовсюду. Король Гриф оказался прав, мы вернулись с ценной информацией, пауки готовятся показать свои клыки Эквестрии. Я не знаю, сколько у нас времени до начала настоящей войны. По оценкам Высшего Геора, они только начали готовиться. Самоназвание этой расы — Сай. Нам удалось захватить некоторое количество оружия, они слегка отстают по качеству стали, их клинки легко ломаются о булат грифонов. Но у них есть яд, один укус и ты пасёшься на вечнозелёных лугах. Если вы не поняли, — она опустила голову, — не все грифоны вернулись из этой разведки. Некоторые из них летели в моём крыле.

Рарити подошла и обняла пегаску, та прижалась головой к её груди. В наступившей тишине стало слышно, как Рейнбоу судорожно дышит, пытаясь унять выступившие слёзы.

— Рейнбоу, радужная звёздочка ты наша. Герой Эквестрии, чтоб тебя! — дрожащим голосом ответила Твайлайт, — Скажи мне, тебе нужен Соарин? Одно слово, да или нет.

— Я ж его не просто так потащила с собой. До этого мы довольно хорошо общались, особенно последние полгода перед моим отъездом. Только я, как всегда, решила выглядеть крутой и потрясной, очередной раз забыла о плетях, рвущих тело, видимо Король не всю дурь из меня выбил.

— Всё, хватит! — она хлопнула крыльями и с силой впечатала копыто в пол, — Рейнбоу, ты сделала больше чем многие из нас для Эквестрии. Теперь наша очередь вернуть тебе долги. Гауд знает?

— Да, сказала. Точно также на сидре поймал, мы с ними всегда его пили. Начал допрашивать, что со мной, не обидел ли он меня чем-то, потом пришла Гилда, увидела, что я отказываюсь и прямо спросила. Пришлось сознаться.

— Хорошо, завтра я появлюсь в Кантерлоте, приглашу на беседу твоего Соарина, прибежит как миленький, с некоторых пор, у меня хорошо получается уговаривать. Остался ещё один должок, который я должна вернуть, даже если меня выгонят пинками. Мне понадобится ваша помощь, Рарити, она вернулась?

— Дорогая, ты о ком?

— Ученица Королевы Крисалис.

— Дорогая, я не высший чейнджлинг, даже отдалённо. Она для меня правитель, такая же, как Королева Крисалис. Разве ты нам говорила о своих делах во Дворце? Нет. И это правильно. Правители — они на то и правители, на ваших спинах лежит груз ответственности, а наш долг, всегда верить и помогать. Прости Твайлайт, я не знаю, вернулась ли она. Если захочешь, могу попросить уточнить. Но это не значит, что мне ответят, кроме того, чтобы спросить, мне нужно вернуться в столицу роя. Свити уже скучает по каменным улицам древнего города. Крисалис оказалась права, наши сердца навсегда останутся в пасмурных небесах народа чейнджлингов.

— Тогда будем делать всё по плану. Сначала Соарин, затем поездка в рой. Кто со мной?

— Сахарок, я типа рада бы, но освобожусь только через месяц, яблоки сами не соберутся и сидр не получится. Ещё месяц, полтора и я смогу поехать.

— Я готовлю праздник для школы на начало учебного года, это значит, ещё месяц никуда ехать не смогу, — розовая пони грустно вздохнула, но потом улыбнулась.

— У меня экзамен по хирургии, я готовлюсь. Рейнбоу не поедет, ей переохлаждение точно не требуется.

— Хм… Рейнбоу, отпустишь Скуталу? Эплджек?

— Конечно! Пусть едут со Свити, познакомятся, они ж ещё там не были. Одежду надо, да Рарити? — оранжевая пони неуверенно посмотрела на чейнджлинга.

— Шарфы, попоны или плащи с меховой подбойкой. Накопытники обязательно с рифлёной плоскостью, поломанные ноги не принесут девочкам радости.

---

Твайлайт запросила личное дело Соарина из академии и теперь заинтересованно его читала. С каждой прочитанной строчкой, грива чесалась всё сильнее. Вся его родня жила в Мейнхеттене. Он с отличием закончил академию Вондерболтов, выполнял множество всяких сложных заданий, участвовал в ликвидации аварий, два года назад получил травму и на некоторое время выбыл из строя. В медицинском заключении значилось — пригоден к службе, но он почему-то не вернулся на неё. Уже два года преподаёт аэродинамику и лётное дело молодым пегасам. Родственники, родная сестра… — Твайлайт похолодела, копыта непроизвольно затряслись, — заместитель главы Городского Совета. Брат, капитан крупнотоннажного корабля «Заря Эквестрии». Родители не особо примечательны, работают на морской ферме под Мейнхеттеном, выращивают жемчуг. Она пегас, он единорог! Несколько вкладок с благодарностями от академии, один наградной свиток от Принцессы Селестии за ликвидацию аварии на железной дороге. На сегодня Соарин проживал в маленьком облачном домике в Клаудсдейле, его каждый день ждала стайка молодых пегасов в надежде научиться крутым трюкам. Твайлайт некоторое время размышляла и поняла, что не сможет на него надавить, любая попытка закончится его переездом в Мейнхеттен с большой долей вероятности. Она попыталась действовать, как объясняла Сплит, выбрать возможные решения и оценить каждое. Напролом не получится, должно быть влияние вне его круга. Оставался единственный вариант, пойти и пожаловаться сестре, убедить её, что жеребёнку нужен отец и деньги… Твайлайт вдруг вспомнила, Рейнбоу работает в погодном патруле и получает около ста двадцати бит в месяц. У неё на копытах ещё и Скуталу. Денег она не возьмёт никогда. Почему-то на ум приходила грязная и замученная кобылка, просящая лишний бит на еду. От столь яркого видения, слёзы сами брызнули из глаз. Она решилась.

Как только аликорн зашла в здание городского совета, к ней тут же подскочил удивлённый пони и начал вежливо интересоваться, что ей нужно. Твайлайт сказала, что хочет пообщаться по личному делу с Рамбл. На удивление её приняли сразу же. Земная пони с фотокарточки сейчас сидела за своим столом и удивлённо смотрела на посетительницу.

— Мисс Твайлайт Спаркл. Не скажу, что мы очень рады вас видеть. Но что за личное дело привело вас именно ко мне?

Аликорн вздохнула, «больше не Принцесса». На душе стало тоскливо.

— Простите, что отнимаю ваше время. Я хотела поговорить о вашем брате.

— Котором? Соарин или Стил?

— Соарин.

— Внимательно слушаю, — беспокойство в глазах кобылы не укрылось от аликорна.

— Мне нужна ваша помощь. Одна моя подруга попала в переплёт, так скажем. В общем, она беременна. Отцом является ваш брат.

Рамбл издала удивлённое ржание и улыбнулась.

— А помощь в чём? — растерянно спросила кобыла.

— Я хотела, чтобы вы как-нибудь аккуратно с ним поговорили на предмет создания семьи. Моя подруга небогата, — Твайлайт вздохнула, — она не потянет двоих.

Земная пони подозрительно покосилась на аликорна.

— Может, я чего-то не понимаю? Какое мне дело, кого мой братец надул? Нет, я знаю, жеребята Эквестрии очень нужны. Но есть же фонды для помощи одиноким кобылам, за каждого жеребёнка платят пособие.

Твайлайт поняла, что ничего не добьётся, негативное отношение перевешивало все её способности «уговаривать».

— Простите. Я… неважно. Простите, что отняла ваше время.

Аликорн встала и потопала к двери, успела даже открыть её.

— Погоди, — тихо сказала земная кобыла, — вернись.

Твайлайт повернулась к ней и неуверенно поцокала обратно, снова села перед её столом. Кобыла поводила копытом по столу, зачем-то сдвинула чашку в сторону, потом заговорила.

— Давай попробуем ещё раз. Значит, мой братец кому-то сделал жеребёнка. Ты упомянула, это твоя подруга. В Мейнхеттене слово подруга имеет определённое значение, та, что всегда рядом и поможет. Почему бы тебе не помочь своей подруге материально?

— Не возьмёт, даже когда Скуталу заболела, она в дополнение к работе в погодном патруле, нанялась письма разносить. Я пыталась дать ей битов, слишком гордая. Обещала зубы выбить, если ещё раз приду с таким предложением.

— Второй жеребёнок от кого?

— Приёмная дочь, своих жеребят у неё ещё не было.

— Я могу называть тебя Твайлайт?

Лавандовая кобыла кивнула.

— Хорошо. Твайлайт, ты понимаешь, насколько я удивлена увидеть тебя в этом кабинете?

Аликорн опустила голову, стараясь не смотреть на собеседницу.

— Сестра у него одна, к кому мне было идти?

— Не в этом дело. Тебя шесть раз пытались убить.

Голова лавандовой кобылы опустила ещё ниже, разноцветная грива упала на глаза. Земная пони во все глаза рассматривала аликорна.

— Но это ни разу не получилось. Теперь мы знаем, кто нам противодействовал. И слава Селестии, что нам не удалось задуманное. Ещё год назад я мечтала об этом, а после всего что произошло, чувствую себя так, словно от меня воняет, порой стыдно в зеркало смотреть. Два из шести покушений на твою драгоценную голову организовывала я. А теперь ты сидишь перед моим столом и просишь помощи. У меня сейчас мозг взорвётся.

— Ч-что… ты… ты хотела меня убить? За что?!

— Долгая история. Диархи теперь знают её целиком, захочешь уточнить, спроси их. Я не хочу бередить душевные раны. Твайлайт?

Лавандовая кобыла начала размазывать слёзы по мордочке.

— Твайлайт, мы выучили урок. Я сожалею о своих делах, но Мейнхеттен никуда не делся, пять миллионов пони по-прежнему сидят на моей шее. Одев кулон представителя городского совета, покинуть этот самый совет можно только после выборов, при условии, что тебя не изберут повторно. Отказ от должности не предусмотрен.

Она налила апельсиновый сок и подала аликорну, та выпила и снова опустила голову, стараясь не встречаться взглядом.

— Вернёмся к делу. Значит, мой младший братик пристроил своё хозяйство к твоей подруге, и ей привалило счастье, — голос кобылы слегка подрагивал от переживаний, она постаралась отвлечь аликорна.

— Да уж, пристроил. Прямо на палубе, под взорами пяти сотен грифонов.

— Ты о каких грифонах? Он из Клаудсдейла последний раз выезжал два года назад, моря боится с детства, не уверена, что и сейчас плавать научился.

— Он летал в последнюю разведку, которую организовали грифоны.

У земной пони глаза стали огромными и квадратными.

— Это которую вёл лично сын Короля, Геор?

— Именно она.

— Как он вообще туда попал? Там же была ещё и эта лазурная пегаска, которую приняли как названную сестру. Подожди-ка…

— Рейнбоу Дэш.

— Он что, её обрюхатил?! — голос земной пони внезапно просел, — Соарин писал о ней пару раз, рассказывал, что она ему нравится, и он даже пытался с ней встречаться. Я ему оторву всё лишнее! Какой же остолоп! И он не предложил ей браслет? Идиот! Ему жить что ли надоело? Ели грифоны узнают, голову оторвут!

— Высший Гауд знает. Она с ним дружит.

— Спасибо за информацию, у меня давно не появлялось повода поехать куда-нибудь. Соарина последний раз видела полтора года назад. Вот же кобель озабоченный, это же надо было додуматься! Он бы ещё Принцессу… эм… прости, вырвалось. Ближайший поезд завтра утром, у тебя есть, где остановиться?

Твайлайт покачала головой.

— У вас тепло, на вокзале посижу.

— Так, будем считать, все размолвки между Мейнхеттеном и Принцессами улажены. Пойдём-ка погуляем, я знаю одно отличное кафе, там подают лучшее апельсиновое вино в городе. Заодно расскажешь мне, что из себя представляет твоя подруга. С чего бы это наш улыбчивый и ветреный братик такое вытворил?

Рамбл резво собралась и, вытолкав аликорна, закрыла кабинет, зашла ещё в один, сказала, что её не будет три дня по семейным делам.

Странная парочка сидела в закрытой ложе кафе, тяжёлые портьеры скрывали от любопытных глаз происходящее. На столе, в специальном ведёрке со льдом, лежала бутылка с чем-то ярко-оранжевым внутри. Две плошки с дольками ананасов, внушительных размеров чаша с малиной и, конечно же, свежее сено, куда без него? Твайлайт напиток понравился, но она явно не рассчитала допустимое количество.

— Я же хорошая! Ик! — пыталась объяснить собеседнице Твайлайт.

— Вижу, прямо цветущая. Слушай, ты выпила всего три стакана апельсинового вина.

Твайлайт смотрела на земную пони и трясла головой, перед глазами всё двоилось. Её глаза упорно пытались смотреть в разные стороны. Слёзы о несправедливости мира лились ручьём. Она что-то говорила невпопад, пыталась объяснить, потрясая в воздухе копытами.

— Ладно тебе, хорош плакать-то, ты ж не жеребёнок, — обеспокоенно косясь на опьяневшего аликорна, пыталась успокоить её кареглазая земная пони.

Она успевала убрать тарелки из-под копыт аликорна, та почему-то стала неуклюжей и явно была готова разнести вдребезги всю посуду на столе. Её рог периодически начинал пылать, по фиолетовой гриве с розовой полосой проскакивали магические искры.

— Пляж! Ты обещала пляж! Ик! — размазывая слёзы, начала канючить кобыла, — Сплит меня теперь не любит, Селестия украла мои письма, представляешь, украла все послания для моей подруги. Ик! Все только что-то требуют! А я тоже… ик!

— Чтобы ты утонула? — опешила Рамбл, — Вот же! Просто обалдеть! Я напоила Принцессу, ума палата.

Твайлайт закачалась на стуле, Рамбл, резко сорвавшись с места, успела подхватить летящее на пол тело. Закинула бесчувственную тушку себе на спину и потащила. На улице махнула копытом, останавливая такси и, бросив бит, указала пони-водителю адрес. Затем бережно разместила на сидении аликорна, приподняв ей голову. Через пять минут поездки самодвижущаяся повозка остановилась около большого особняка обнесённого аккуратным невысоким забором из ракушечника. Дойдя до дома, она кивнула своему помощнику, тот сразу же подошёл.

— Купи два билета на утренний экспресс.

— Позвольте уточнить, у вас на спине висит… — он поправил очки на своей мордочке.

— Она самая, три стакана апельсинового вина и две рюмки огуречной настойки.

Жеребец засмеялся и помог открыть двери, придержал соскальзывающую со спины кобылу. Рамбл затащила аликорна к себе, и бережно сложив крылья, уложила на кровать, потом накрыла кобылу тонким шёлковым одеялом. Погладила её по голове и ушла складывать вещи для поездки. Через час Твайлайт проснулась и под смех земной кобылы ломанулась в туалет. После плотного общения с сантехникой и стояния под холодным душем, лавандовая единорожка с крыльями пришла в себя.

— Рамбл, а полотенце есть?

— А чего? Там не висит? Сейчас принесу, погоди минутку, — отозвалась из комнаты земная пони.

Кобыла зашла в ванну и подала ей полотенце. Лавандовая пони стояла в большой чаше из розового мрамора, с неё всё ещё стекали капельки воды, грива обвисла небольшими сосульками по спине. Ванная комната могла соперничать размерами с аналогичной во Дворце, золотых украшений, конечно, не было, но всё необходимое имелось. Щётки с длинными ручками висели на специальной подставке, приделанной к стене, сами стены комнаты оказались выполнены из бело-серого ракушечника и покрыты прозрачным лаком, видимо для того, чтобы влага не разрушала камень. Мойка для копыт, отдельно стоящая душевая со сливом в полу. И ещё одна, огороженная округлыми стенками из стеклоподобного голубого камня с очень низко расположенными краниками, явно для жеребят.

— Кхм… ты прямо вообще, красавица. Прямо вся такая мокрая.

Твайлайт схватила магией полотенце и смущённо накрылась целиком, Рамбл засмеялась.

— Не, я серьёзно. Ты красивая! Пожалуйста, убери полотенце.

Кобыла аж присвистнула и, подойдя поближе, провела копытом по основанию крыльев, потёрла кьютимарку со звёздами, вызвав толпу мурашек, немедленно принявшихся маршировать ровным строем по коже аликорна.

— Никогда не видела аликорна вблизи. Слушай, я это, одна пока, табун весь в гости уехал, две недели в полном одиночестве. То есть, если это конечно… в газетах пишут, что ты с Селестией живёшь. Я не аликорн, но тоже хорошая кобыла, ну, если тебе земные пони… — Твайлайт обняла её крыльями, получив в ответ долгий поцелуй.

Они ехали в поезде, лавандовая единорожка с крыльями лежала на полке, земная кобыла спала, сложив голову ей на круп. Аликорн смущённо улыбалась, она почти ничего не знала о Рамбл, никогда раньше не общалась, может быть видела пару раз на совещаниях и на этом всё. «Спиртное? Нет, не в этом дело. Тогда что? Почему мне вдруг захотелось её обнять? Мне что, Селестии мало? А теперь ещё и Луна пристаёт. Я ничего о ней не знаю, она старшая кобыла табуна, есть подруги и жеребец, понятное дело и жеребята. И что такого в мокрой шёрстке? Селестия вызывает дикое желание, когда начинает прижиматься всем телом, от её теплоты и запаха мысли о чём-либо другом вылетают из головы напрочь. Луна такая же, только пахнет магнолией. И это ведь её естественный запах. Интересно, я никогда не видела, чтобы они целовались. Только обнимаются и прижимаются друг к другу, когда плохо на душе. Даже когда меня ласкали, не целовались. Наверное, всё же сёстры, родственная кровь вызывает совсем другие желания. Обнять, защитить, пожалеть. Шайнинг Армор всегда обниматься лезет. Странно, жеребцы мне тоже нравятся, некоторые даже очень!» Она опять посмотрела на мирно спящую кобылу, на глазах непроизвольно выступили слёзы «Ещё месяц назад, она была готова меня пристрелить, а теперь лежит и спит на моём крупе. Какие же мы всё-таки странные, вся наша четвероногая раса. Всё время ищем что-то, пытаемся добиться непонятно чего, а счастье вот оно, рядом, спит и улыбается во сне».

Соарин получил реактивное ускорение под зад. С конкретным таким объяснением, что ему оторвут в противном случае. Сестру он очень уважал, особенно помогло тяжёлое копыто, поставленное на грудь. С чувством выполненного долга, Твайлайт буквально впихнула подарки Рамбл и, поцеловав на прощание, отправила её домой, потом долго стояла на опустевшем перроне, смотря вдаль невидящим взором.

---

Кабинет главы клана должен олицетворять собой силу и могущество. Так гласили древние книги. В этот кабинет должны приходить за советом и помощью, но требовать чего-либо не мог никто. В этом тихом месте должно пахнуть книгами, хорошей бумагой и чернилами. Здесь решались судьбы тех, кто являлся частью клана либо присягнул ему на верность. Кланы были только у пегасов и единорогов. Земные пони имели огромные семьи, но подчинения как такового не существовало. Что порой приводило к казусам, ведь после того как три вида пони смешались, их потомство получалось абсолютно произвольным, у двух единорогов мог родиться земной пони или пегас. С пегасами ещё куда ни шло, а земные пони с трудом могли находиться в рамках клана и при первой же возможности убегали на вольные хлеба. Котёл бурлил постоянно, создавая самые причудливые проблемы главам кланов, а в особо интересных случаях разборки доходили и до Принцесс.

Дверь в кабинет вспыхнула золотистым сиянием и в неё вошли без стука. Единорог с усиками сидел обложенный бумагами. Десятки свитков сложенные аккуратной стопкой громоздились в специальных выемках стола, золотое подарочное перо порхало по бумаге в отблесках магии, оставляя подписи и пометки.

— Здравствуй Фэнси.

Он поднял на неё взгляд и вздохнул, потом устало улыбнулся.

— Я всё гадал, когда же вы доберётесь до меня. Чуть-чуть не успел дела закончить.

— История завершена? — тихо спросила она.

— Смерть из твоих копыт будет освобождением.

Белоснежный аликорн долго смотрела на него, потрёпанная грива, усталый взгляд, во множестве появились серебристые волоски в шерсти, откуда-то возникли морщинки под глазами, для его семидесяти двух лет это явно слишком рано.

— Как ты однажды сказала, солнце не всегда дарит тепло, оно может стать ревущим пламенем. Позволь мне попрощаться с Флер, не сбегу, можешь не переживать.

Она подошла к столу и села рядом. Взгляд Принцессы упал на бумаги, на многих были оттиски последних приказов, единорог готовился передать управление кланом.

— Фэнси, прежде чем мы наговорим друг другу то, о чём потом будем жалеть. Ответь, предавала ли я тебя хоть раз?

Единорог улыбнулся, этот вопрос он слышал не один раз. Счёт с того, первого раза лишь нарастал.

— Отобрала Филзи, хотя клятвенно обещала этого не делать. Логистический комплекс, который мы построили на свои деньги, ты сказала, нужно, чтобы он работал на благо всей Эквестрии. Не дала организовать свою магическую школу. Этот список можно продолжать долго.

Она положила голову на краешек стола.

— Фэнси, ты всегда меня прощал, пропадал на неделю другую и возвращался.

— Ты Принцесса.

Она вскочила и закричала, по белой шёрстке потекли слёзы.

— Кобыла я! Слышишь? Кобыла! У меня имя есть! Ты забыл моё имя?

— Принцесса Селестия.

— Почему так получилось? Объясни!

— Когда огонь сжигает тех, кого ты любишь, приходится идти на любые ухищрения, чтобы спасти их. Я пытался поговорить с твоей сестрой, она меня не услышала. Написал письмо Каденс, она ответила, что не может ничем помочь. Пришёл сюда в надежде, что хоть кому-то есть дело до моих бед. Они мне помогли. Конечно же, я понимал, ничего бесплатного в мире нет, разве что — наши улыбки. Я оплатил этот счёт тем, что у меня было. Как она сказала — «презренный металл». Они не взяли у меня ни одного бита, не потребовали клятву верности. Мейнхеттен успокоился, вы с сестрой не убили друг друга. Они выполнили свою часть сделки, а я заплатил назначенную цену.

Золотой накопытник ударил в пол, каменная плитка пошла трещинами, из-под копыта вырвалось облачко пыли.

— Что ты им ещё рассказал?

— Рарити и Свити Бель, письма Твайлайт, всё остальное несущественно. Принцесса Селестия, я больше не хочу с вами говорить.

— Ты не можешь!

— Могу. Мне больше нечего терять. Всё что у меня было, потеряно полгода назад, когда я впервые пришёл в Логово Королевы.

— У тебя есть Флер и ещё четыре кобылы, — глаза Принцессы вспыхнули огненными отблесками.

— Ты убьёшь моих подруг по табуну? Будешь что-то требовать от меня за их жизнь?

— Фэнси?

Единорог ничего не ответил, покачнулся, потом уцепился обоими копытами за стол и закрыл глаза, из-под сомкнутых век потекли слёзы.

— Мне недолго осталось. Уходи Принцесса. Я не стану ничего для тебя делать, коль сочтёшь нужным, убей нас всех. Не хочу больше тебя видеть. Зачем ты пришла? Иногда я думаю, всё это было зря. Вся моя жизнь и служение. Ученица Королевы рисковала собственной жизнью ради того, чтобы успокоить Мейнхеттен, она пролила кровь для того, чтобы вы остались у руля Эквестрии, чтобы стрела не пронзила сердце Твайлайт. Но для меня это всё стало прошлым, их идеи крепко засели в моей голове. Чем больше я о них думаю, тем меньшей мне кажется правильность моего поступка. Надо было оставить всё как есть, мой клан — ничто, перед судьбой миллионов пони. Разбежались бы и всё, развалился клан на две части и сено с ним. Зачем нужны Принцессы? Что вы можете дать своим маленьким пони? Ты нашла меня, пришла в мой новый дом и угрожаешь, ладно, пусть так, я это заслужил, но в чём перед тобой провинились мои кобылы? А наших жеребят ты тоже сожжёшь? Или в приют потом отдашь?

— Я не собиралась никого сжигать.

— Тогда зачем ты пришла? Письмо с прошением о лишении всех регалий и должностей лежит на твоём столе. Мы покинули Кантерлот, обустроились здесь, подальше от любопытных глаз. Добровольная ссылка. Чего ты ещё хочешь? Все наши предприятия и недвижимость я переписал на диархов. Больше у меня ничего нет. Эти дома для моего клана нам не принадлежат, собственность роя. Кроме нашей жизни ничего не осталось из того, что можно отобрать.

Селестия смотрела на того, кто столько лет был предан трону, её сердце сжалось от боли и обиды. Он оказался прав, нить управления оборвалась, как только они приняли решение об отказе от всего, что у них было. Единственный способ получить его преданность на какое-то время — шантаж, но это действие было допустимо против врагов, он не являлся противником. Она вспомнила слова Крисалис, «любая фальшь и всё, конец игры, самое страшное для них это настоящие слёзы» и решилась.

Мордочка аликорна скривилась, потом нижняя челюсть задрожала, из глаз потекли слёзы.

— Селестия, у тебя никогда не получалось плакать. На лице всегда красивая фарфоровая маска доброжелательности и всеведения, — недоверчиво сказал единорог.

— Одна дырявая кобылка расколотила её вдребезги, собрать не могу до сих пор. Именно из-за этого я с Твайлайт, она решила проверить, люблю ли я её. Проверила, но нашла совсем иное, то, что я так упорно прятала. Хочешь, ещё что-нибудь расскажу? Нас час обкидывали гнилыми фруктами, я закрывала сестру крылом. Унижение вышло на славу, стараемся успокоиться, пока плохо получается. Те, ради кого мы живём, решили отказаться от нас. Ты, знающий истину, ведающий великие тайны диархов, тоже пошёл по их пути и более не желаешь видеть нас. Почему ты не считаешь нас живыми? Почему не видишь, как тяжело нам сестрой даются споры и ссоры? Однажды ты задал мне вопрос, я лишь посмеялась над тобой. Молодой единорог искал моего расположения, верно служил диархам, работал днями и ночами на благо Эквестрии. Но я тебе ничего не дала, ты так и не получил должность при Дворе. Но ведь не это тебя заставляло рваться вперёд. Мой отказ и твоя надежда однажды услышать «да». Ты стал лучшим бизнес-пони, возглавил целый клан. Ты прощал мне всё и даже после того, как у тебя появился собственный табун прекрасных кобыл, ничего не изменилось. Тяжёлая работа на благо Эквестрии, за которую тебе никто никогда не скажет спасибо. Тебе никогда не поставят памятник, ведь ты же не Принцесса, твой образ никогда не появится на витражах Дворца. Если бы сорок лет назад я сказала тебе «да», ты бы остался в моей тени до конца жизни, у тебя никогда бы не появилось своего клана и прекрасного табуна. Ты считаешь, я тебя не хотела? Полагаешь, мне легко было сдерживаться? Думаешь, не ревновала того, кто мог стать моим до конца жизни? Я рыдала в подушку и билась головой о стенку, но держалась. Боль уходит, время лечит раны, но для аликорнов время не приносит облегчения. Я переживу твой уход, никогда не трону твой табун. Каждую ночь буду рыдать в подушку, а днём улыбаться тем, ради кого живу. Когда-нибудь всё повторится, появится талантливый молодой пони, которому я скажу «нет», в надежде на его стремление стать лучше, чтобы изменить мой ответ. Но другой ответ он не услышит никогда.

— У неё талант.

Селестия нервно вздрогнула, дыхание сбилось.

— Практически слово в слово. Я ей не поверил, но вот ты здесь и говоришь мне это. Сплит сказала, что это правда. Ты действительно так делаешь! Потому что считаешь правильным. Лишаешь себя всего, ради своих маленьких пони. Но это не всё, есть ещё один страх, ученица Королевы сказала о нём, а ты промолчала. Именно из-за него она делает вывод о вашей слабости.

— О чём ты?

— Она сказала, ты будешь угрожать, завуалированно, не говоря напрямую, намёками. Мне будет очень больно, но это не сработает. Потом ты начнёшь говорить правду. И если признаешься в своём страхе, то мне лучше вернуться к тебе на службу, ибо твоё доверие и любовь ко мне действительно велики. Но ты молчишь.

— Страхи? У меня их много.

— Он один. Тот, что касается тебя и меня.

Белоснежный аликорн опустила голову и улыбнулась.

— Какая хорошая ученица у Королевы, прямо завидую. Всё-то она знает. У Твайлайт пока нет этого страха, у меня и Луны есть. Это даже не страх, ужас от которого нельзя сбежать. Мы видели смерть наших близких пони. Мы пытались забыть о том, что в Вечнодиком лесу лежат памятные камни наших детей. Не получается. Страх, последний раз закрыть глаза собственным детям. Это тоже причина, по которой я не говорю «да».

— Я вернусь к тебе на службу по первому твоему зову.

— Когда я решилась пойти сюда, у меня не было даже тени надежды на твой возврат. Видел, как Принцессы прыгают от счастья?

Она выдала радостную дробь копытами и тепло улыбнулась.

— Я подпишу все твои прошения о лишении регалий и всего, что у тебя есть, отберу в пользу казны диархов то, что ты мне передал. Издам указ о лишении клана всех званий за предательство. Официально мы разорвём отношения с кланом Пентс. Ты поживёшь ещё полгода тут, подготовишь всё необходимое. Затем переедешь в Мейнхеттен, воссоединишься со второй частью своего клана. Тебе нужно будет войти в Городской Совет.

— Они подадут мою кандидатуру на главу совета, а ты её утвердишь.

— Я смотрю, ты не удивлён? Нет, не говори. Опять Сплит?

— Она не рекомендует резких действий, сейчас нужно сосредоточиться на главной цели, готовность восточного побережья к нападению с моря и помощь грифонам.

— Какие ещё рекомендации дала эта чёрная дырявая негодяйка? — нервно поинтересовалась Селестия.

— Переспать со мной.

— Ты еле на копытах стоишь! — возмутилась аликорн, потом охнула и покраснела, поняв, что именно она согласилась сделать.

— Всего лишь отсутствие еды со вчерашнего дня, много работы. Только и делаю что пишу. В клане две сотни пони, многим очень тяжело, они бросили всё, что было нажито честным трудом. Собираю их каждый день, пытаюсь внушить надежду на счастливое завтра.

Селестия долго не отвечала, потом смущённо улыбнулась.

— Накормишь свою любовницу?

Единорог засмеялся и, подойдя к аликорну, привстал на задних копытах, потом нежно подул в нос Селестии, она не отстранилась, лишь прикрыла глаза и улыбнулась.

— Всю жизнь мечтал это сделать.