The Conversion Bureau: Евфросина освобождённая
Глава четвёртая: Плевок в вечность
Алесса остолбенела. Наклонившись вперёд и обхватив Хлою-пони двумя руками, Алесса сейчас помогала шатавшейся кобылке стоять ровно. Глаза Алессы стали испуганными, как у оленя в свете фар.
Она только что завидовала Хлое, её мягко-жёлтой шёрстке и лазурной гриве. Завидовала, какой Хлоя стала красивой, и что та шла первой. И Элле тоже, сногсшибательной кораллово-розовой пегаске. Она завидовала её крыльям, и тому, что это для неё означает.
Но теперь была Алессина очередь, и ужас опять схватил её когтистой рукой за желудок. Чем она станет? Алесса знала, чем она точно не хочет быть.
— Пожалуйста быстрее, мы немного спешим. — Твайлайт была добра, однако настойчива. Шок оттого что, должно быть, твориться в эту минуту за стенами Бюро, возник заново. Показался из маслянистого озера Алессиного ума, колючий, теперь не соскользнёшь.
— Всё окей, 'лесса! — голос Хлои звучал моложе, и как-то, ну, милее. — Дай я только лягу, и можешь становиться пони!
Алесса держала Хлою, пока та, сложив ноги к животу, ложилась в удивительной компактной позе. Так иногда делали пони. Интересно, думала Алесса, неужели удобно — ведь, если попробовать так сложить человеческие руки-ноги, остановится кровообращение. Хлоя опустила голову на передние копыта и закрыла глаза. Она явно ещё хотела спать, то ли от анестезии, то ли от недавней трансформации. Ей, похоже, было вполне комфортно, так что Алесса встала.
Слегка дрожа, Алесса машинально разделась, не осознавая, что вообще происходит. Голову Алессы заполняла только одна, ужасная мысль: какой именно пони Алесса станет.
— Уииии! — воскликнула Пинки, когда Алесса уселась на металлический стол, — ВРЕМЯ ПОНИ!
Алесса опустила голову. Она глядела на свои руки, сжимавшие коленки. Доктор Пастерн подняла ей руку и стала обёртывать манжетой тонометра. Она быстро, многоопытными пальцами сдавила несколько раз грушу. Стравив давление, она заметила: "Немного повышенное, впрочем, терпимо".
— Погодите. — Алессе надо было что-то сказать. Она должна знать. Она должна попытаться.
— Что? — голос Твайлайт выражал уже открытое нетерпение.
— Есть ли хоть какой-то способ управлять, какой пони вы будете? — Алесса, давно и тщательно проштудировавшая всю найденную через гипернет информацию, уже знала ответ. "Раса" новопони определялась генами, а ещё эпигенетическими факторами — теми же, в которых закладывались человеческие характеры и способности. Если даже результатом конверсии в принципе можно было управлять, таких средств не знали.
— Каждый человек спрашивает это! — сорвалась Твайлайт, напряжение последних часов дало себя знать, — Человек хочет быть пегасом либо единорогом, всем надо крылья, магию, одно и то же с людьми!
— НЕТ! Я не это имела в виду! — из глаз Алессы покатились маленькие слёзы, — Я НЕ ХОЧУ быть ЕДИНОРОГОМ!
У Твайлайт отвисла челюсть. Несколько секунд она глядела широко раскрытыми глазами. Опустила голову и склонила её чуть набок.
— Так... понятно.
На момент повисло молчание.
— Всю мою жизнь, — прорыдала Алесса — всё что я делала, это боялась и пряталась. Я жила в своих книгах, читала, читала, и читала, пока это не заменило мне жизнь. Я ходячая википедия. У меня не было друзей, потому что я боялась их заводить. Мои знания только делают мне хуже — я боюсь любого кашля, анализирую всё, не умею просто... жить. Я понятия не имею, как жить в мире. Я просто... Я... — её голос затих, на колено упала слеза.
— В вашем пони-мире, — отрешённо проговорила Алесса, — единороги делают разные сложные штуки, так? Они занимаются мелкими деталями, всем, что тут делается руками. Из того что я читала, единороги — это ремесленники, учёные, мыслители или студенты. Они делают тонкую работу. Верно?
— Ну... да, это правда, мы, единороги, хороши в определённых занятиях, которые другие пони не могут освоить. Для этого мы и нужны, я думаю. Но это же здорово, быть единорогом! Каждый пони чем-то да хорош. Магия позволяет нам... хотя, в общем-то, да... Ты права. Мы делаем тонкую работу. Нас очень уважают!
— Не хочу. Только не это. Я не боюсь стать пони, блин, даже очень хочу! Мне не нравилось быть человеком. Я не подходила к человеческому миру. Я не лишь хочу ... не хочу быть такой же... повторить ошибки своей жизни. Я хотела бы, конечно, стать пегаской, но буду рада и земнопони. Я просто мечтаю ходить, летать, что-то делать, только не... запираться в какой-нибудь библиотеке.
Твайлайт при этих словах явно занервничала.
— Мне жаль, Алесса, — доктор взяла её рукой за плечо, — но чем ты станешь, целиком зависит от генов. Мы этим не управляем.
— Я ЗНАЮ! — Алесса села прямо, — я просто должна была спросить. Я должна была попробовать. Я подумала, может быть добавите туда ДНК или ещё как-нибудь, вдруг новое что-то разработали. Я не знаю... хоть как-то.
— Алесса, всё будет хорошо, , — Твайлайт говорила мягко и спокойно, — Неважно, чем ты станешь, ты всегда сможешь выбрать, кем хочешь быть. Единорог не обязан делать то или другое. В любом случае, шанс, что ты будешь единорогом, один из трёх. — её голос слегка дрогнул. — Хороший ведь шанс, правда?
Алесса вытерла глаза и кивнула.
— Я готова. Простите. Мне... очень жаль. Я вела себя эгоистично. Давайте изменим меня.
Чашка, излучая неяркий фиолетовый свет, подлетела к лицу Алессы. Она вытянула руку и схватила её, держа перед собой. Густая фиолетовая жидкость кружилась сама по себе, Алесса заметила металлические искорки, должно быть, плавающие кластеры наномашин. Она почувствовала, как зачесались магические шрамы на её запястье. Казалось, чашка поёт в её голове.
— СТОЙТЕ! — Это была Пинки, опять жизнерадостная, как раньше — Я знаю, ЧТО НАДО ДЕЛАТЬ!
Пинки задрала голову, издав мерзопакостное горловое бульканье. И ещё разок, громче, будто кто-то насмерть подавился: "АХРРРРРРРРРР-ХРРРР-ХРРРР..."
— ТЬФУУ!!! — полупрозрачная, с белым по краям харкотина угодила точно в Алессину чашку. — И волосок, чтоб наверняка! — Пинки умудрилась цапнуть зубами прядь своей розовой гривы, и бросить кудрявый волос туда же.
— ФФФуууу! ПИНКИ! — поморщилась Твайлайт.
— Что? Оно содержит ДНК! — Пинки подмигнула Алессе. — Думай, как я!
Алесса размешала микстуру пальцем. Слюна уже растворилась в наножеле, ярко-розовый волос таял на глазах, она представила, как его разрезают бесчисленные микроинструменты. Вообще-то, ничего подобного. Разрезали его атомные поля, с электрическим зарядом, который...
Проклятье. Чёрт, ну хоть сейчас-то. Алесса ненавидела себя за то, во что она превратила свой мозг.
Когда она вытащила палец, его было не узнать. Кончик стал бледно-восковым и стремительно оплавлялся. Он выглядел странным комком оплывающей жижи. Ах да, подумала Алесса, конечно.
Единым движением она выпила чашку. Горло Алессы рефлекторно сократилось, хоть ей и было известно, что от слюны пони ничем нельзя заразиться. Это была лишь... мысль. Прошитое в мозгу неприятие, Алесса как-то читала статью об этом. Приматы выработали инстинктивное отвращение к чужим слюням, это защитный механизм против...
А затем её голова ударилась об стол, потому что Алесса упала назад. Доктор Пастерн попыталась схватить её, но опоздала.
Холодный ветер громко свистел между ушей. Это раздражало, она прянула ушами. Не помогло. Погодите-ка, а здорово. Она может двигать ушами. Наполовину сонная, она, хихикнув, повернула их влево-вправо, заставив танцевать в унисон. В её сонном мозгу уши были зайчиками, и они танцевали. Влево-влево-вправо. Она улыбнулась, её губы широко разошлись на длинном лице.
Она застыла. Она почувствовала, насколько стала другой. Это не было как-то неприятно, только странно и по-другому. Она начала делать переучёт. Вспомнила, как играла с ушами. Ещё раз на пробу дёрнула ими.
— Ты проснулась, Алесса? — это была Доктор Пастерн. Она наклонилась ближе и кричала громко, чтобы пересилить ветер. Алесса попыталась открыть глаза. Веки были тяжёлыми и непослушными. К счастью, она их наконец подняла.
Она увидела пару туфель и ноги в брюках. Вокруг ног был обёрнут край одеяла. Алесса поглядела вниз. Кажется, её голова лежала на каких-то холмиках аквамаринового цвета. Они поросли короткой и мягкой травой. Трава колыхалась под сильным, завывающим ветром.
Алесса опустила взгляд и рассмотрела холмики. Они уходили вперёд и резко кончались. Она чувствовала вес своей головы на них. Как будто голова лежала на пальцах, похожее ощущение. Она попыталась шевельнуть рукой. Один из холмиков, правый, задвигался. Она лежала, как Хлоя тогда, эти поросшие травой холмики были её ногами. Она немного, с большим усилием, подняла голову и цокнула копытом. Она вспомнила, что копыто — эквивалент ногтя. Её охватила слабость, голова опять плюхнулась на запястья — или копыта?
Она была сине-зелёной. Светло-аквамариновой. Аквамарин это хороший цвет. Она выбрала бы другой, но какого сена.
Она хихикнула. Какого сена.
Когда она опять проснулась, ветер ещё завывал между ушей и стал намного холоднее. Воздух казался разреженней. Однако ей было тепло, сбоку к ней прижималось что-то мягкое и уютное. Она повернула голову и увидела спящую Хлою. Тело Хлои было плотно прижато к Алессиному, сразу за ней лежала Элла. Втроём она лежали, прижавшись друг к другу в тесной... вообще где?
Это была какая-то прямоугольная коробка без верха, сделанная из красиво отполированного дерева. Шириной примерно с автомобиль и такой же длины. Один край был выше другого, из-за него торчали верхушки бронзовых украшений. Но что действительно привлекло её внимание, вокруг коробки — ничего. Ни пластобетонных стен, ни высоких зданий... ничего. Только серо-голубое ничто.
Она ничего не понимала. Она поискала глазами хоть какую-то неоднородность, структуру. Её затуманенный анестетиком ум осознал через несколько секунд — это же небо, именно такое оно над пластами вечного смога. Воздух ещё немного пах смогом, но присутствовала также металлическая нотка солёной воды и нефти. Они где-то над морем? Сколько же она проспала?
Должно быть, прошли часы, время уже позднее, наверное, начало вечера. Воздух был просто невероятно холодный. Они были над пластами смога, над всем миром. Она заметила, что коробка слегка раскачивается. Ей сначала показалось, что они неподвижны. Они летели, и коробку мотало ветром.
Алесса кое-как привстала на передних копытах и заглянула через бортик. Она увидела только спины четырёх яростно работающих крыльями пегасов, белых, в каких-то шлемах. Она находилась в чём-то вроде повозки, которую тащили на бешеной скорости. Ветер ударил её в лицо, неуверенно стоящие копыта поскользнулись. Она хлопнулась на дно, тяжело дыша.
— Вот поэтому сидим на полу, — спокойно произнесла доктор — Мы пытаемся убежать от сердитой птички.
— Как... долго? — голос Алессы показался ей самой незнакомым, стала выше тональность, и горло как будто удлиннилось.
— Около пяти часов. Ты большую часть времени была без сознания. Ты ненадолго просыпалась иногда. Чувствуешь себя как, в порядке?
— Я... Алесса попыталась уловить ощущения своего тела, — Сонная, но всё хорошо. Даже очень. Очень... хорошо. — она и правда чувствовала себя прекрасно. Все ощущения были чистыми и новыми, словно в тот день, когда она родилась. Она хихикнула. В общем-то, так и было.
— Ну, ты смеёшься, это хороший признак. Были какие-нибудь сны?
— Откуда вы... — Внезапно Алесса вспомнила. Только что она видела ярчайший в жизнисон. Она запомнила только кое-какие детали, но эмоции тронули её до глубины души.
— Да! У меня был сон. Он был очень... красивый. Обычно у меня кошмары. Но это был хороший сон. — Алесса не могла вспомнить, когда в последний раз видела хороший сон.
— Можешь рассказать?
— Серьёзно? Это же всего лишь сон.
— Каждый новопони, с которым я говорила, видел нечто необычное во время превращения. У всех снов были некие общие детали. Удиви меня.
Это было неожиданно.
— Ну ладно... Эмм... — Алесса напряглась, вспоминая быстро ускользающие из памяти детали, — Я бежала сквозь траву. Зелёную-зелёную траву. Я уже была пони во сне, точно помню — Ну, не совсем пони, скорее... будто... сущность пони. Затем вокруг оказались другие пони, их было множество. Мы бежали вместе и я... чувствовала, что я свободна. Я чувствовала радость, свободу, и ощущала остальных, как если бы они были моей семьёй или... лучшими друзьями.
— Да, продолжай. — Доктор Пастерн явно чего-то ждала.
— Я бежала с... табуном, или как это называется, а потом внезапно очутилась в зале. В большом, ну то есть совсем, огромном как небо. Он был великолепен. Драпировки были, как утренние небеса прошлых дней, а окна сделаны из звёзд.
Я ощутила там двоих.. других. Вспомнила! Это были две Эквестрийские принцессы, Селестия и Луна. Они тоже были огромные, смотрели на меня, и я почувствовала... что... Что...
— Что? — Доктор Пастерн уставилась на неё — Что ты почувствовала?
— Что... любима. Что нужна им. Что они рады мне. Ощущала их, как лучшую на свете мать, для которой я — долгожданный ребёнок. Не как мою, они правда нуждались во мне. Они приняли меня, и когда я заглянула им в глаза... Н-ну.. Алесса опустила глаза, вспомнив чувство слишком бесценное, чтобы о нём рассказывать.
— Вообще-то, Алесса, довольно типично. То, что ты сейчас описала, с небольшими отличиями в деталях, пережило большинство новопони. Пожалуйста, расскажи мне остальное. Так надо. Я правда хочу услышать.
Голос Доктора Пастерн отчего-то звучал грустно. Алесса не могла отказать.
— Глядя на них, я ощутила такую любовь, почувствовала такую благодарность, что... даже не знаю, как точно выразить. Я... отдала... себя им. Точнее тут не скажешь. Я знаю, будь у меня выбор, даже тогда, всё, чего бы я хотела, это... стать их пони. Последнее она произнесла не иначе, как с благоговением. Алессу переполнили чувства, она замолчала.
— Спасибо. — произнесла Доктор Пастерн после долгой паузы. Её голос был едва слышен за рёвом ветра. В темнеющей синеве пробивались звёзды.
Некоторое время они летели молча. Алесса заметила, что Твайлайт и Пинки рядом нет. Она также обратила внимание, что Элла с Хлоей ещё спят.
— Доктор? Где послы? И отчего Элла с Хлоей не проснулись? С ними всё в порядке? Стоило забеспокоиться, раз уж Пастерн сказала, что прошло пять часов, как они покинули Бюро.
— Элла и Хлоя накачаны транквилизатором по уши. Правительство заставило. Они настояли, чтобы вас погрузили в транспорт. Нас эвакуировали на бронетранспортёре. Быстро-быстро. Ты уже отключилась, но они хотели, чтобы я и тебе вколола. Я боялась насчёт совместимости препаратов, так что уменьшила дозу, когда они не видели. И всё равно ты мне доставила хлопот.
— Вы о чём?
— Ты несколько раз переставала дышать. Поэтому я здесь. Было слишком опасно тебя оставить. — доктор похлопала по серо-белой медицинской сумке. Рядом стоял большой ярко-красный чемодан, который, как помнила Алесса, использовался для хранения Эрленмейеровской фляги с наномагической жидкостью для Конверсии, — Я частью доктор, частью ветеринар!
Алесса хихикнула.
— Переставала... дышать? Это пугало, и неслабо.
— Боюсь, что так. Анестезия — опасная штука. Извини. Но головорезы из правительства пугают даже меня. Я вынуждена была это сделать под давлением.
— Это... Ладно. Я выжила. Спасибо, что сохранили мне жизнь. — Алесса действительно ощущала благодарность; хоть она и прожила в этом теле совсем чуть-чуть, ей определённо нравилось. Она чувствовала себя счастливее, чем когда-либо, без видимой причины. Тёплый бок Хлои, лежавшей рядом, заставлял чувствовать себя безопасно и уверенно, она не понимала, почему.
— Часть табуна? — спросила она себя.
Её чувства... она видела и слышала намного лучше, чем когда была человеком, а запахи... Она только что поняла, как чудесно и сложно пахнет эта повозка, деревом, летними цветами и ароматными травами... Быть пони оказалось странно, но как-то по-хорошему странно.
Но самое главное, что нравилось Алессе в её новом состоянии, это мир, который она ощущала в своём сердце, в своей... душе? Она знала, с необъяснимой уверенностью, что у неё никогда больше не возникнут тёмные мысли. Она знала, что была неспособна в принципе, думать чтобы навредить кому-то, или искать возмездия за косой взгляд.
Все пугающие, тёмные, жестокие части её ума куда-то смыло и унесло. Она с интересом ощущала в себе их отсутствие, и это наполняло её лёгкостью, она почти парила над полом. Как будто из души вырезали громадную опухоль. Мысль эта вызвала слёзы в её больших глазах.
— Что с послами?
— Ах да. Именно поэтому, Алесса, за нами погоня. Потому что Твайлайт Спаркл и Пинки Пай на борту, в сотнях метров над Тихим океаном. Спешат укрыться за Барьером Эквестрии раньше, чем Фронт Освобождения Человечества их достанет.
— Но их тут нет!
— Нет, Алесса, их тут нет. Но Ф.О.Ч. этого не знет. Можешь считать это первым официальным поручением Короны. Мы — приманка. Спаркл и Пай отправят другим путём. Их нельзя потерять. Так что скрести пальцы, девочка, — Пастерн стало неловко, — Извини. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ф.О.Ч. гонится за нами?
— Наверное, уже почти догнали. Из-за этого и была утренняя... суматоха. Они хотели убить послов. И всё ещё пытаются.
— Как далеко мы от Эквестрии? — Впервые, став пони, Алесса почувствовала страх.
— Сейчас узнаем. — Пастерн, достав гарнитуру из-под одеяла, наклонилась, чтобы ветер не мешал. — Нимбус? Сколько ещё? — Алесса поняла, доктор говорила с кем-то из летунов в шлемах, которые тянули их повозку. Наверное, в их шлемах было радио.
— Ясно, спасибо. У нас всё хорошо. Да. Я понимаю. Спасибо, Нимбус. — Доктор сняла гарнитуру и поплотнее закуталась в одеяло. — Если мы рискнём высунуть голову через край, то увидим Барьер. Полчаса, или около того. Он говорит, скоро может быть небольшая турбулентность, так что я бы советовала заглянуть сейчас.
Эквестрия. Она увидит Эквестрию через час, даже меньше! Сердце Алессы запело внутри. Ради такого стоило разбудить Хлою и Эллу. Она наклонила голову и легонько дотронулась носом до жёлтой шёрстки спящей Хлои.
— Хлоя? ХЛОЯ! Проснись! Эквестрия!
Внезапно раздался самый громкий звук, который Алесса когда-либо слышала. Пронзительный визг сзади, затем справа. Алесса почувствовала этот звук ногами и хвостом, в том месте, где он прижимался к стенке. Повозка взбрыкнула. Алесса почуяла незнакомую, с примесью гари, химическую вонь. Звук медленно исчез где-то впереди.
— ЧТО ЭТО БЫЛО?! — крикнула Алесса сквозь звон в ушах.
— ПРОМАХНУЛИСЬ, ДУМАЮ! — было ясно, что Доктор Пастерн и не собиралась шутить.