Вавилонская башня/Babel

Вавилонская башня/Babel

Стоящий на прикроватной тумбочке будильник был заведен на четыре часа утра. Сегодня Кэррот Кейк, как обычно, проснулся прежде, чем тот зазвенел, и легким движением копыта выключил его.

—Мунсилаасии... — пробормотала дремавшая рядом с ним Кап Кейк. Это звучало одновременно как "утомленный" и как "душ". — Амээшнии, — закончила она и легла на другой бок, стянув плечом одеяло на себя.

Значит устала. Наверное. Он размышлял о том, чтобы натянуть одеяло обратно на себя, прижаться спиной к Кап Кейк, чтобы уберечь от холода, который мог разбудить ее раньше времени. Никто не расстроится из-за того что пекарня откроется на пять минут позже обычного.

Но многолетняя привычка вновь одержала верх и он сел. Небо за окном было темно-серым с оттенком синего и лишь слабая полоса оранжевого медленно растекалась по линии горизонта, намекая ранним пташкам на грядущий рассвет. Он смотрел на горизонт пока последние оковы сна не пали с него, а затем он наклонился над супругой, поцеловал ее в ушко и скрылся за дверью душевой.

Пекари Понивилля всегда вставали раньше всех. Такова доля пекаря. Когда Кэррот вышел из душа, дом уже был наполнен теплым ароматом свежего хлеба. Он вытер гриву полотенцем и спустился на первый этаж.

Первые противни были уже в духовке, и Кап Кейк сидела за столом, потягивая кофе. Она улыбнулась ему и указала на прилавок, где от стоящей на нем турки все еще поднимался ароматный дым.

— Анум?

— Спасибо, — он налил себе чашку, добавил немного молока с сахаром и сел. — Душ свободен, если что. — он сделал движением копытом, как бы поворачивая кран, при этом держа голову так, словно по ней вот-вот ударит струя воды.

Она кивнула и поставила кружку на стол.

— Шикки ади, шами ушаш ширман. Гар!, — она поцеловала его и отправилась вверх по лестнице.

Пинки Пай присоединилась к ним незадолго до открытия. Она в припрыжку спустилась вниз к прилавку и открыла шкафчики, достав из них пустые противни, чтобы приготовить их к выпечке сладостей.

— Зел Кейк трилоп! — она остановилась, прикусив губу, а затем медленно повторила: "Доброе... утро... Мистер Кейк!

— Трилоп, — ответил он, и подошел к Пинки, чтобы по отцовски ее обнять. Выучить даже пару слов языка, на котором говорит другой пони уже было большим достижением и означало огромную привязанность к собеседнику, и всякий раз, когда она обращалась к нему на его языке, он чувствовал, как на сердце становилось теплее. А Пинки, с другой стороны, была близка к тому, чтобы поздороваться с целым городом, а также знала слово "вечеринка" на сотне других языков. Кэррот Кейк никак не мог вбить себе в голову, как ей удается запомнить все эти странные звуки да еще и какие именно пони ими пользуются.

Кап Кейк спустилась со второго этажа и присоединилась к ним, ее грива была все еще влажной после душа.

— Пинки! Трилоп.

— Зал Кейк трилоп! Виипеджл? — Пинки подскочила к ней, заключив в объятия. Благо, интонации остались прежними и восходящее окончание явно означало вопрос.

— Нии джи и джик, — Кап Кейк взъерошила гриву Пинки и они вместе направились на кухню, шепотом разговаривая друг с другом, словами, которые ничего не значили, но каким-то образом всё еще имели огромное значение.

Сегодня Твайлайт Спаркл была одной из первых посетительниц, как обычно. Принцесса Дружбы тоже была ранней пташкой, предпочитая начинать свои исследования с первыми лучами солнца.

Кэррот Кейк подозревал, что из всех пони в Понивилле, проклятие ранило Твайлайт сильнее всех. Она обожала книги, и уже второй раз менее чем за один год она потеряла свою обожаемую библиотеку. В этот раз ее сокровища не были ни порваны, ни сожжены — они все еще покоились на кристальных полках замка, медленно собирая пыль.

Однажды, спустя пару недель после падения проклятия, он ради интереса посетил библиотеку, где нашел детскую книгу, которую читала ему мама, когда он был маленький. Картинки остались те же и по ним он мог понять историю, описанную в книге, но буквы были не более, чем чернильными закорючками. Странные, неразборчивые фигурки, прямые линии и кривые, собранные вместе, образующие непонятные руны. Он больше не мог читать на языке, который знал с детства.

В тот день Твайлайт тоже была в библиотеке. Это был единственный раз, когда Кэррот видел, как она плачет.

Сегодня она не плакала. Сегодня, как всегда, она носила один из своих экспериментов: проводное ожерелье с мерцающим камнем в центре. Камень был заключен в массив тонких металлических проводков, которые, по мнению Кэррот Кейка, выделяли большое количество тепла.

Рог принцессы засветился и камень загорелся изнутри.

— Здравствуйте, мистер Кейк! Я хочу купить четыре... — камень заискрился и погас, померкнув в клубах дыма. — кирарикт парр редэ.

— Семь слов! Намного лучше, — сказал он. — Четыре чего? — подытожил он, указывая на угощения на стеклянной витрине между ними.

Ушки Твайлайт поникли, и она указала на эклеры. Он дал ей пять, в надежде увидеть ее улыбку.

Это сработало. Она огляделась, убедившись, что они одни, наклонилась над прилавком и поцеловала его в щеку. Затем, пылая от стеснения, она быстро выбежала из Сахарного Уголка.

Паунд Кейк проснулся самым последним. Он спикировал со второго этажа и приземлился в кресло, с помятой гривой и не уложенными перьями.

— Опаздываешь, — сказал Кэррот — Пампкин уже ушла в школу.

— Школа для дураков, — парировал Паунд. — Мы только и занимаемся математикой и рисованием. Почему Дискорд не перемешал и цифры пони тоже?

— Принцесса Твайлайт говорит, что это невозможно. Математика универсальна, — ответил Кэррот. Он обожал общаться со своими детьми. Как и большинство жеребят, они быстро выучили языки родителей и зачастую служили семейными переводчиками. А еще большинство детей в городе говорили на гибридном наречии, который был подозрительно похож на язык Чирили.

Школы предприняли несколько безумных попыток ввести международный язык, основанный на языке Принцессы Селестии, но, похоже, надежды на магическое решение проблемы саботировали эти планы. Кто же хотел потратить годы, изучая новый язык, когда уже через месяц мог объявиться Дискорд и всё исправить щелчком пальцев? Итак, вместо этого школы преподавали математику. Очень много математики.

— Математика скучная! — Паунд ударил копытом по столу. Глиняная посуда на столе понимающе задрожала.

— Как бы то ни было, через несколько лет вы будете благодарны, когда принцесса все исправит, — сказал Кэррот. — А теперь, беги! догоняй сестру.

Было уже поздно, когда Кэррот лег в постель. Кап Кейк уже лежала под одеялом, погружаясь в сон. Он прижался к ней сзади.

— Люблю тебя, — прошептала она.

Прошло семь месяцев со дня падения на пони Проклятия Дискорда, как называл его Кэррот Кейк. Он полагал, что все пони на всех языках называли этот день также. Только слово "Дискорд" осталось неизменным.

Невозможно было выучить достаточно, чтобы поговорить со всеми пони. Каждый должен был тщательно выбирать круг общения. Решить для себя, что важно. И, подумал он, это было не так уж сложно.

— Анэ химшук, — прошептал он.

Люблю тебя.