Сверхубермегагиперчрезгранднаивеликолепнейше!

Пинки никогда не обращала внимание на застылость сестры, зная, что внутри она вполне себе обыкновенная, душевная пони. Жалко лишь, что остальные этого не понимали!

— Мод, тебя никто не выслушает на твоей конференции каменных наук, если ты будешь читать доклад таким же тоном, как ты его огласила мне! — Высказалась Пинки, отбрасывая в сторону таблички с оценками, среди которых не оказалось нуля баллов. — Все просто уснут! Где ты ещё найдёшь такую пони, которая может безотрывно день смотреть, как сохнет краска? Вот у тебя вышло на том же уровне, без обид!

— Возможно, — ответила Мод Пай с каменным выражением мордашки. Розовая пони с сожалением ударила себя копытцем по лбу.

— Тебе нужно стать поживее, понимаешь? — спросила она, потирая ушибленное место. — Если бы ты рассказывала доклад так же, как я сейчас говорю с тобой, слушателям было бы гораздо интереснее тебя слушать! Им бы пришлось ловить каждое слово, чтобы не потерять смысл выступления, и ты смогла бы продержать их во внимании до последней точки!

Прищуренные глаза Мод моргнули. На весь процесс опускания и поднимания век ушло ровно пять секунд.

— Конечно же.

Пинки надула щёки, скрестила передние ноги на груди и отвернулась от сестры, раздумывая над тем, как бы справиться с этой каменной оболочкой. Внезапно ей пришла в голову одна шаловливая мыслишка, и поняшка с безумным блеском в глазах потёрла копытцем о копытце.

— Знаешь, может, тебе просто не хватало массажа? — Она обернулась к сестре с самой своей широкой улыбкой, вызвав у серой еле заметное приподнятие век. — Оттого у тебя и постоянная скованность в мышцах! Их нужно размять! — И розовая, схватив сестру за щёки, стала растирать их, в результате чего на лице сменилось множество выражений от смеха до грусти — но все вызванные искусственно.

— Нет, — наконец, даже Мод это надоело, и Пинки с рыком отвернулась от неё, хлестнув сестру по животу хвостом.

— Хе... — Вдруг Мод немного улыбнулась уже самостоятельно, отойдя назад.

Пинки немедленно обернулась. Её мордашка стала очень сосредоточенной — поняшка быстро прокрутила в голове свои действия... После чего прищурила один глаз и подошла к серой снова.

— Мне послышалось или?.. — она двинула крупом, и её хвостик скользнул по боку Мод. Пони постаралась сохранить спокойное выражение, но лёгкие подрагивания в уголках её губ говорили о многом.

— Конечно же, как я сразу не додумалась! — воскликнула Хранительница Элемента Смеха. — Я знаю, как тебе помочь!

— Да ну?

Кобылка хитро посмотрела на сестру снизу вверх.

— Конечно! Ложись на спинку, и я тебе покажу, как!

Вернув лицу своё спокойно-скептическое выражение, Мод поискала возле деревянной понивильской сцены, на которой выступали и репетировали жеребята после школьных занятий, камень побольше и потвёрже, на котором бы не размягчилась спина. Но Пинки уже не намеренна была ждать и, напрыгнув на сестрёнку, повалила её на мягкую землю, на невысокую от частых посиделок траву.

— Вот так! А тепе-ерь... — материализовав в своей пастьке пышную и ворсистую кисточку для вытирания пыли, Пинки методично заворошила ею прямо по серенькому животу.

Глазки Мод неожиданно распахнулись во всю ширь, а щёчки слегка надулись. Она заворочалась, пытаясь сбросить с себя кобылку, но странное, неиспытанное ею прежде чувство уже пробежало по пони, расходясь от животика во все стороны. Пинки, сверкая белоснежно начищенными зубками, провела кисточкой по верхней части животика, но затем мягко повела её вниз и опустила до сокрытого в шерсти пупочка.

— Фуф пы, фафое фыльное меспо! — заметила она и быстро-быстро задвигала кисточкой.

Мод Пай согнула копытца, стараясь удержать ножки от непроизвольных движений, её животик вжался от щекотки, а мордочка грозила вот-вот треснуть из-за того, что Мод ещё пыталась восстановить своё каменное выражение. Но Пинки Пай трудно было остановить, когда она входила во вкус! Как же странно, что она до сих пор не пробовала щекотку на Мод! Это же самая гениальная мысль, начиная с её рождения! Возможно, только после самой мысли родиться... Но сейчас — в сторону философию! Оставалось ещё множество уязвимых мест, которые нужно было посетить!

К пылевой щётке добавились и пара цветастых павлиньих пёрышек, запущенных копытами прямо в подмышки захотевшей уже отбиваться Мод. Вот тогда она вновь проявила свой голосок, да какой! Смех был тихим, почти не слышимым, как ветер в траве, но Пинки он говорил о многом. В том числе и о том, что эмоции её сестрёнки наконец-то вырвались в окружающий мир. Стоило закрепить этот эффект!

Пустив в дело свой хвостик, Пинки скрутила его волоски в подобие розового щекотного бура и мягко пробежалась им между задних ножек своей сестрицы. Реакция Мод была изумительной — пони поджала передние ножки, её задние задрожали, а мордашка... А на мордашке выступило выражение удовольствия, тут же разбитое смешинкой, потому что метёлка Пинки продолжала свою работу. Обрадованная успехом, Пинки занесла хвост над щёлкой пони и теперь задвигала им прямо по ней, задевая лишь самым краешком волосиков — и причиняя ещё больше щекотки, чем метёлкой! Мод же приподняла круп, двинувшись навстречу розовым волосикам, но хвостик из-за этого лишь скользнул вперёд, оказавшись на пару копыт ниже кисточки — и Мод коротко хихикнула.

— А чфо пы фашешь на эфо? — спросила Пинки и медленно двинулась назад, опуская кисточку под животик Мод.

— Хххх... — смех уже стал чуть слышнее, как ветер в листве деревьев летним погожим днём, да и на серой хмурости мордашки Мод постепенно проявлялась солнечность. — Я... Хххх... Как странно...

— Эфо фы щвраммая! А эфо ворвальво! — Пинки захотелось, чтобы любимая сестра получила больше удовольствия от процесса, чтобы расслабиться. Потому щёточка и хвост, соединившись в своих действиях, пролезли к наиболее чувствительным местах пони, о которых, тем не менее, в такой момент могла подумать лишь Пинки: метёлка закрутилась по соскам и между ними, а хвостик докоснулся до кнопочки. И в голубых глазах заплясали безумные, но добрые огоньки:

— А фофровуй эфо!

Мод совсем тихо застонала от приятных, возбуждающих прикосновений, что закрутили её в сумасшедшем ритме, поневоле выводя на мордашку весёлое и в то же время какое-то непонятное выражение — она захихикала, но глаза её блестели вовсе не от щекотки, а точнее не только из-за неё. Пинки ещё раз попятилась, теперь её хвостик гулял по ножкам Мод, щекоча бёдрышки, а вот метёлка сползла на самую щёлочку, проходясь по клитору и даже слегка проникая в серую пони, из-за чего та начала стонать гораздо сильнее и даже попыталась брыкаться! В отместку Пинки слегка надавила на щёточку, вводя в Мод всё больше ворсинок, которые заполнили всю кобылку, рождая внутри целый ураган из удовольствия!

— Ву воф, уще вуфще! — одобрила Пинки как голос Мод, который уже был сравним по громкости с тихой и скромной пони, а так же её движения, благодаря которым сестрёнке почти удавалось вырываться... Либо наоборот, подставляться под хвостик, когда искажавшемуся от удовольствия разуму Мод хотелось побольше удовольствия. Только если вы думали, что этим и ограничивалась помощь Пинки своей сестре, то вы глубоко ошибаетесь! Она ещё и не то могла!

Розовая поняша выплюнула ручку щётки, но тут же перехватила её своей гривой — а уже при помощи той раскрутила почти со скоростью зубной дрели, заставляя ворсинки прокручиваться с безумной скоростью — с такой же, которую хотелось передать и исцеляемой от закостенелости!

Мод Пай взвизгнула уже в полный голос, глазки её заблестели от слёз смеха, что потекли по серой шёрстке, копытца задрожали почти в тон щётке! Голосок её, неожиданно приобрётший журчащие нотки, запищал что-то молящее, но Пинки Пай только чуть приподняла свою щётку, чтобы уделить побольше внимания кнопочке пони. Мод забила ножками по траве, смеясь всё громче и громче, и сквозь смех теперь звучало только имя розовой сестры.

Поскольку Мод оказалась на краю, Пинки решила, что пока хватит играть с кобылкой таким образом — щётка продвинулась вперёд, надавила на кнопочку, отчего Мод взвизгнула ещё сильнее, и вышла на соски. Прижимая их и не останавливая вращение, Пинки провела метёлкой по животику пони, сделала круг над пупком — и повела метёлку обратно, опускаясь всё ниже и ближе к ущелью Мод!

— Вссхехехвсёхё! Яааа ухуже нормхахальная! — Мод, отпихиваясь, откровенно орала по собственному впечатлению, однако её сестра оставалось неумолимой:

— Если бы я просто хотела сделать из тебя пони, которая говорит как пони, я бы тут и остановилась, но тебе нужно готовиться к докладу и перекрикивать аудиторию! Так что начнём наконец сер-рьёзную подготовку! — крутанув в копытах кисточки и сдув с них воображаемый дымок, как ковпони, Пинки заводила кончиками перьев по животу и грудке с такой быстротой, что расплывались копыта, сливаясь в один полупрозрачный розовый туман. И, будто бы того было мало, кисточка так резво вкрутилась в кнопочку, что уже надавливала столько же, сколько щекотала, вызывая поистине непривычное для серой блаженство. Мод закричала, как маленький жеребёнок, мотая головой и плача, её тело против воли хозяйки дёргалось под мечущейся кисточкой, хвостик бил по травке...

Пинки, высунув язычок от усердия, ещё чуть-чуть сдвинула метёлку, чтобы погрузить её подальше в сестру и насладиться её дивным воплем. Наклонив голову на бок, Элемент Смеха принялась закручивать кисточку в обратную сторону, и вот тогда-то Мод рассмеялась так громко, как она и хотела. Но разогнавшуюся розовую машину уже было не остановить! Размахивая хвостом, словно корабль винтом, Пинки вытащила кисточку, полюбовавшись на мордашку Мод, и вновь введя её поглубже в пони — и как она закричала от этого, как выгнулась! Дрожь тела сестрицы перекинулась и на розовую — удерживая кисточку лишь одним копытом, другим она тронула себя между ножек и слегка нажала копытцем на собственную щёлочку, жмурясь от приятных ощущений.

Вопли Мод были хотя и громкими, но полностью нечленораздельными для кого-то, кроме её сестры, способной понимать самые разные "дурацкие языки". Да и о чём ещё могла молить сейчас Мод кроме как от прекращении этого "непотребного занятия" во всех его формах и проявлениях?

— Нет, — выдавила из себя Пинки как можно более хмуро, чтобы потом вновь вернуться ко своей обыденной лучистости на мордашке, водя метёлкой и хвостом уже не только в целях рассмешить, но и помассировать там, куда её сестра, видимо, ни разу не опускала копыто. Когда же ещё познакомить её с этими ощущениями, как не сейчас? Ну а пёрышкам нашлось новое занятие — почти со скоростью единорожьей магии розовые передние копытца следовали за серыми задними, каждый раз подкладывая очин под бабку и обводя её быстрым кольцевым движением.

Мод била копытцами, пытаясь уберечь их от щекотливых пёрышек, но этим лишь ещё больше раззадоривала Пинки. Розовая, на долю секунды заставив копытца замереть, пустила их по телу Мод и остановилась над сосками пони, прикоснувшись острыми стержнями пёрышек к ягодкам в серой шерсти. Мод выгнула голову и застонала от таких ощущений, но стоны сменились криком, когда Пинки вернула копытца, обведя пёрышками восьмёрку вокруг лона кобылки и внезапно приведя их в самую середину, перевернув и прикоснувшись щекотливыми опахалами к кнопочке. Мод звёзды перед глазами увидела от такого, с её мордашки теперь не сходило выражение удовольствия — но не удовлетворения! Это заметила и Пинки, хитро улыбнувшаяся: пёрышки теперь легли горизонтально, зато пододвинувшиеся копытца сжали кнопочку серой кобылки!

— Уу-ху! — Пинки воскликнула вместе с воем своей сестры, от простого сжатия переходя к потираниям, а потом заменила передние копыта на не менее ловкие задние, чтобы освободить передние ножки для внимания к себе — остаться недовольной, доведя свою лучшую сестру и подругу, было бы большим неуважением! Мотавшийся розовый хвостик не находил себе места... Впрочем, ненадолго, быстро пробившись под хвостик Мод, что сначала выгнулась, а потом распрямилась от этого. Давление и нежное трение копыт, распирание внутри заставили поняшку вновь замолчать... Но лишь от того, что на крик уже не было ни сил, ни желания — весь разум оказался поглощён встававшей из глубины тела и подсознания волной, захлёстывавшей Мод целиком, надолго и ярко.

Почувствовав аромат кобылки, Пинки Пай не выдержала и сама. Её потирания становились всё сильнее и быстрее, зрачки ушли под полуспущенные веки, хвостик бился внутри Мод всё сильнее и быстрее, в то время как задние вжимались в пони, слово желая проникнуть в взмокшую щёлку. Шумное и частое дыхание сменилось на стоны, становившиеся всё сильнее по мере движения копыт, которые то кружились, немного наклоняясь и лишь слегка нажимая на стенки и кнопочку, то просто прижимались к щёлке, с силой надавливая на неё, а то одно копытце выгоняло другое и проникало краешком внутрь, чтобы током пробить розовую пони. Наконец, Пинки ощутила прилив приятного пламени — и упала на спинку, пискнув от удовольствия и оросив травку и шёрстку Мод своим соком.

А сестра, наоборот, лишь начала оправляться от собственного оргазма и поднималась так же медленно, как делала всё до того... Только теперь это казалось медленным и самой Мод, чья кровь так и не остыла после кипячения щекоткой и другими видами удовольствия.

— Пинки, это... — простонала Мод уже слышимым, чётким голосом, сама поразившись себе.

— Сверхубермегагиперчрезгранднаивеликолепнейше! — сестрёнка всё же до сих пор опережала по скорости смены состояний не только Мод, но и всех других пони, даже быструю в полёте Рейнбоу. Серенькая даже в своём "разогнанном" послевкусии не отследила момент, когда Пинки встала на ножки и запрыгала упругим мячиком вокруг Мод, счастливо улыбнувшейся от радости — не только лучшей пони на свете, но и своей.