Фоллаут: Эквестрия. Обречённые

Эпилог

Одиннадцать лет спустя…

Типпи Дегару остановилась на пороге детской, а затем решительно толкнула дверь. Шон сидел на полу, обложившись кучей разнокалиберных деталей, и, сосредоточенно сопя, колдовал над каркасом какой-то причудливой модели. Судя по трём большим пропеллерам, эта штука должна была летать. Услышав шаги матери, он вскинул голову и приветливо взмахнул гривой.
— Я почти закончил, ма! — важно сообщил он, опуская на мгновение отвёртку, зажатую в кинетическом поле. — Осталось только натянуть цепь, и «Грифинчейзер Мк. 8» к полёту готов!
— Умница, — восхитилась единорожка, осторожно подходя и становясь рядом. — Значит, сегодня будем запускать?
— Угум, — кивнул сын, — сразу, как вернёмся с выставки.
Тут он испугано дёрнулся и заозирался по сторонам в поисках часов.
— До открытия осталось три часа, — мягко сказала единорожка. — За это время ты успеешь закончить свой агрегат, а я – покончить с текущими делами.
— Но ведь потом ты будешь свободна целый день? — с подозрением спросил жеребёнок.
— Конечно, солнышко, ведь у меня сегодня выходной, — улыбнулась она, а про себя подумала: «Если только ничего не случится».

Действительно, день сегодня был тот ещё, и, если бы не выставка новейших технических новинок от МВТ, она никогда не стала бы брать отпуск. Но Шон просто помешан на всяких технических штуках и всерьёз собирается стать величайшим изобретателем Эквестрии. Интересно, откуда у него такая любовь к точным наукам? Отцовские гены или… Типпи бросила быстрый взгляд на биомеханический протез, заменявший жеребёнку правую переднюю ногу. Когда инженеры Министерства Эпплджек создавали эту высокотехнологическую штуку, малыш днями не выходил из их лабораторий. Ничего удивительного, что, насмотревшись на всякие технические чудеса, он сам захотел конструировать сложные механизмы.

Единорожка тяжело вздохнула и отвела взгляд. Пребывание в зоне взрыва жар-бомбы не прошло без последствий ни для нее, ни для сына. Но если Типпи отделалась сравнительно легко, заполучив только периодические приступы головной боли, от которой помогали лишь самые сильные лекарства, то вот Шон… Врачи предупредили, что магическая радиация и принятые затем препараты могли повредить плоду. Так и оказалось – жеребёнок родился раньше срока, хилый, болезненный, без одной ноги. И если, благодаря специалистам из Министерства Мира, вредные болячки в конце концов удалось победить, то вот недостающая конечность… Отчаявшись, несчастная мать обратилась к Эпплджек, Министерство которой в то время работало над созданием доспехов Стальных Рейнджеров, и та мгновенно согласилась пустить часть ресурсов на разработку кибер-протезов нового поколения, способных полностью заменить утраченные ноги или хвост, используя революционные наработки, полученные при проектировании рейнджерской брони. В Эквестрии было полно инвалидов войны, которым подобные устройства могли вернуть возможность полноценной жизни. Шон стал этаким «подопытным кроликом», на котором конструкторы Министерства обкатывали новую технологию, и, похоже, жеребёнку это очень льстило. Он быстро освоился со своей искусственной ногой и не испытывал по поводу неё никаких комплексов.

Типпи поцеловала сына в макушку и вышла из детской. Ей предстояло немного поработать. Включив терминал, она уселась перед монитором, и тот засветился приятным белым светом. Как всякий высший чиновник Эквестрии, она не так давно получила в пользование новейший компьютер, значительно превосходящий по своим параметрам терминалы обычных пользователей. Один только цветной дисплей чего стоил! И как она раньше обходилась старым, монохромным? Просто непонятно.
Экран мигнул, на нём появилась мордочка личной секретарши Манни Пэн.
— Добрый день, госпожа «Д», — поздоровалась она. — У меня для вас есть несколько важных сообщений.
— Внимательно слушаю, — вздохнула Типпи. После расслабляющих минут в детской возвращаться к делам крайне не хотелось.
— Несколько оперативных групп Министерства Морали, усиленных отрядами Стальных Рейнджеров, полностью блокировали офис «Четырёх звёзд» в Мейнхеттене. Штурм начнётся в ближайшие минуты.
— Так, хорошо, — протянула единорожка. — Надеюсь, недотёпы из Минмора на сей раз не наломают дров.
— Госпожа Пай лично руководит операцией.
— Это-то и беспокоит, если честно. Ладно, держи меня в курсе событий. Что дальше?
— Госпожа Твайлайт Спаркл прибыла в комплекс Прекрасной Долины для начала тестового эксперимента «ЗВТ». Результаты можно ожидать уже этим вечером.
— Очень хочется верить, что у них всё получится, — тихо сказала Типпи. Ей жутко не нравилась идея массового превращения единорогов в аликорнов, но в случае удачи в войне должен был наступить глобальный перелом. Зебры просто не выстоят против армии могущественных магических бойцов. Неужели эта безумная бойня наконец закончится? О Духи Моря, сделайте так, чтобы мечты стали реальностью.
— Наш агент на военной базе «Сигма» прислал отчёт о недавнем сборище так называемого «Анклава Пегасов». Формально причина встречи – торжественный банкет по случаю юбилея организации. Правда, подобные мероприятия обычно не проводят за закрытыми двойными дверьми и при включённых глушилках всех видов радиоволн.
— Действительно, — хмыкнула Типпи, — к чему такая конспирация? Агенту удалось выяснить, о чём они болтали?
— К сожалению, нет. Но кое-какую информацию он всё же нарыл. Взгляните сюда… — на экране возникла цветная фотография – мрачный коридор, плотно закрытая дверь, и перед ней сильно размытая фигура зебры в мешковатом плаще. На следующем фото голова зебры крупным планом. Хорошо было видно выражение её мордочки, чёрные полоски и хищно прищуренные глаза.
— Нам удалось идентифицировать данную особу, — сообщила Пэн, — это ни кто иная, как Сесилия Кассад, лучшая имперская шпионка из тех, что когда либо забрасывались в Эквестрию.
— Я знаю эту дрянь, — скривилась единорожка, — Селестия, сколько же крови она мне попортила.
— Госпожа Кассад находилась под прикрытием стелс-плаща, все фотографии были сделаны с использованием специальной камеры.
— Понимаю. Эта гадина следила за заседанием Анклава?
— Нет, принимала в нём участие.
— Что? — Типпи потрясённо откинулась в кресле. — Принимала участие? В открытую?
— Да.
Единорожка судорожно втянула воздух, затем принялась яростно массировать копытами закаменевшие скулы.
— Это действительно так? Агент отвечает за свои слова?
— Да, вот, смотрите…
На следующей фотографии молодой пегас шёл рядом с зебриканской шпионкой и что-то ей говорил.
— Это Арчибальд Оз, адъютант генерала Лупуса. После окончания встречи он вывел Кассад из кабинета начальника и на личной генеральской повозке вывез за пределы базы. Вот ещё две фотографии. На этой хорошо видно, как он помогает ей сесть в кузов, а здесь…
Типпи с яростью хлопнула копытом по столу.
— Этот жирный ублюдок Лупус перешёл все границы! Мы сквозь копыта смотрели на его заигрывание с пегасами-националистами, на расширение влияния «Анклава», но связь с эмиссаром врага… Пэн, полный отчёт и фотографии должны лежать у меня на столе сегодняшним вечером. Завтра я встречаюсь с принцессой Луной. Если она и теперь откажется дать согласие на немедленный арест мерзавца, то я напишу заявление об отставке. Пусть в таком случае ищет нового главу секретной службы, а я умываю копыта. Держать на свободе высокопоставленного предателя, имеющего огромное влияние на пегасьи сепаратистские группировки – просто преступление!
Она замолчала и несколько минут сидела неподвижно, медленно успокаиваясь. Секретарша терпеливо ждала. Госпожа «Д» редко выходила из себя, но, когда это случалось, благоразумнее всего было молчать.
— Что ещё? — хрипло спросила Типпи.
— Министерство Тайных Наук вернуло нам «вашу» жар-бомбу обратно.
— Ну наконец-то, — вздохнула единорожка. — В этот раз они ковырялись с ней больше трёх месяцев. И чего, собственно, искали? Я уже морально подготовилась к тому, что госпожа Спаркл снова начнёт нудить насчёт того, чтоб передать Изделие Министерству насовсем. Дескать, исключительно «во имя науки». Гм, я не для того тащила на себе эту гадость через полмира, чтоб её случайно взорвали остророгие умники во время очередного бессмысленного эксперимента. Куда её направили?
— В «Хранилище №5».
— То, которое находится под амбаром каменной фермы?
— Да. Его сотрудники, муж и жена Белл, очень надёжные и ответственные работники.
— Хорошо. Главное, что в округе почти нет жилых строений. Это всё?
— Да, госпожа «Д».
— Спасибо, Пэн. Держи меня в курсе последних событий.
Экран погас, единорожка встала и прошлась по кабинету, затем бросила взгляд на часы. Ого, прошёл целый час! Однако, как летит время. Скоро они пойдут на выставку. Шон, как беззаботный ягнёнок, станет восторженно скакать перед всякими головоломными техническими штуками, она будет тихо скучать… Короче, всё как всегда.
Слабо улыбнувшись, Типпи подошла к огромному панорамному окну кабинета и взглянула на улицу. Тихая беззаботная улица в престижном районе столицы. Приветливые соседи, никаких тебе шумных толп прохожих. Живи и радуйся. Вот только… здесь нет океана. Нет крепкого солёного ветра, нет крика чаек и шелеста прибоя. Как давно она последний раз была на море? Четыре? Нет, пять лет назад, с тех пор как возглавила Контору взамен ушедшей на пенсию госпожи «В». И зачем, дура, согласилась? Работа, работа, работа, не оставляющая времени на то, чтобы просто поболтать с сыном, не говоря уж о полноценном отпуске. «Вот кончится война, и…» Мечты, мечты. Хотя, если у Твайлайт выгорит её последняя затея, то война действительно закончится быстро. Правда, что они потом станут делать с армией могущественных аликорнов? Не захотят ли те прибрать Эквестрию к копытам? Нет, рано уходить на покой, ох как рано…

Внимание единорожки привлекла повозка с корнбургерами, которая остановилась на тротуаре прямо перед её домом. Возница, молодой спортивного вида пегас в пёстром клоунском костюме – униформе компании «Корндональдс», выскользнул из упряжи, как-то воровато огляделся по сторонам, и, внезапно расправив крылья, свечкой ушёл в зенит. Было в его поведении нечто странное, заставившее обратить на себя внимание, вот только что… Ну конечно! Он стартовал, как стартуют выпускники Лётных Академий – быстро, стремительно, мощно. Штатские пегасы так не летают. Непонятно, зачем военному таскать тележку с дешёвой снедью? Военному… Начальник базы «Сигма», в прошлом глава Генштаба, генерал Нерон Лупус, разжалованный Принцессой Луной и обиженный на весь мир… Пегас, собравший вокруг себя целый табун высокопоставленных крылатых сепаратистов, нейтрально именуемый «Анклавом Пегасов», ведущий, как сегодня выяснилось, тайные переговоры со шпионами врага… Типпи переступила с копыто на копыто. Корнбургеры, при чём тут корнбургеры? Что-то из прошлого, из очень далёкого прошлого… Сирил? Постой, что она тогда говорила? – «Носилась в дикой панике по городу, задравши хвост. Рыдала. Истерила. И тут бабах! Какие-то умники подорвали тележку с корнбургерами. Типа, сдохните проклятые оккупанты…» О нет!
Типпи распахнула форточку, направила в сторону тележки рог и ударила плотным лучом телекинеза. Тележка покачнулась и покатилась прочь, в сторону пустого, слава Селестии, в это время дня сквера. Вот она пересекла по диагонали улицу, вот вкатилась на тротуар, вот заскользила по покрытой гравием дорожке… Ослепительная вспышка! Грохот! Взрывная волна понеслась по улице. Громко затрещало, а потом осыпалось водопадом крохотных осколков прочное бронестекло окна, приняв на себя основной удар. Типпи отшвырнуло через всю комнату, кобылка шмякнулась спиной о книжный стеллаж, съехала, словно мешок, на пол и получила завершающий удар пятым томом Большой Технической Энциклопедии по макушке. Следом пришла тьма.

Тьма и пустота. Неспешное движение в мягкой, липкой бесконечности. Где-то далеко, на пределе слуха, тонко плачет жеребёнок. Всхлипывая, с надрывом.
— Мама, мамочка, пожалуйста, вставай! Пожалуйста, очнись! Мне страшно! Ты умерла, да? Ты умерла?
«Несчастный ребёнок. Будем надеяться, что с его мамой всё в порядке… Постой! Шон? Это же Шон плачет! Это я его мама! Как же так? Почему? Я же не…»
Сознание вернулось как-то разом, словно её окатили ведром ледяной воды. В какой-то степени так оно и было – плачущий Шон поливал маму водой из графина. Типпи судорожно выдохнула и закашлялась.
— Ты жива! Ты жива! — закричал жеребенок, отшвыривая в сторону хрупкий хрустальный сосуд. Его грива была растрёпана, лоб пересекала глубокая царапина, с подбородка стекали капли крови. Единорожка крепко прижала сына к груди.
— Радость моя, — простонала она, — ты цел! О Селестия, ну и встряска!
— Я в комнате сидел, — захлёбываясь словами, затараторил Шон, — а тут как «Бум»! А потом стало совсем темно, и я уснул. Проснулся, всё болит, кровь течёт, ну просто цирк какой-то. Гляжу, копыта вроде на месте. Тогда я вскочил и к тебе побежал! Вот. А ты лежишь вся такая… Засыпанная. Ну, я сначала стал в службу спасения звонить, как ты меня учила, но там никто не отвечал, только сплошное «шшшшш», да «шшшш». Тогда я сам стал тебя будить, но ты не посыпалась, и я подумал, что ты… Что ты…
Типпи ещё сильнее прижала к себе жеребёнка. Затем смысл сказанного внезапно дошёл до её сознания.
— Служба спасения не ответила? — напряжённо спросила она.
— Не-а. Телефон вообще не работает! Прям весь сломался.
Единорожка вскочила на ноги и огляделась по сторонам, затем взглянула на циферблат часов. Три с половиной часа? Они с Шоном провалялись без сознания три с половиной часа? И за всё время сюда не прикатила толпа спасателей? Быть такого не может!
Полная дурных предчувствий, она подошла к окну и замерла на месте, не в силах сделать ни шагу. Над Кантерлотом больше не было голубого неба. Вместо него там красовался прочный розовый купол, о который время от времени разбивались яркие звёзды. Похоже, кто-то с маниакальным упорством пытался пробить защитный экран столицы ракетами. Издав громкий стон, она кинулась к терминалу. Связи со штаб-квартирой не было, но на экране светились несколько коротких сообщений, пришедших ещё до того, как всё покатилось в Тартар.

«Сообщение 1. В центре Мейнхеттена только что была взорвана жар-бомба. Размеры жертв и разрушений уточняются…».

«Сообщение 2. Полчаса назад научный центр «Марипони» в Прекрасной долине был уничтожен взрывом жар-бомбы. Судьба Министерской кобылы Твайлайт Спаркл и остальных сотрудников пока неизвестна…».

«Сообщение 3. Клаудсдейл уничтожен взрывом жар-бомбы…».

— Неееет! — закричала Типпи в полный голос, колотя копытами по столу. — Нет! Эти. Ублюдки. Добились. Своего!
Испуганный Шон сжался в комок. Он никогда ещё не видел свою маму в таком жутком состоянии.
Чудовищным усилием воли прекратив истерику, единорожка подбежала к сейфу, торопливо набрав код, открыла тяжёлую дверцу и вытащила наружу два конверта. Затем повернулась к сыну.
— Пошли, милый, — хрипло сказала она. — Это наши пропуска в Стойло. Мы должны торопиться.
— Но как же мой конструктор? — растеряно протянул жеребёнок, — и журналы «Юный инженер»?
— Ты забыл, что мы переправили в нашу комнату Стойла твои конструкторы, журналы и кучу нужных вещей? Так что идём прямо сейчас.
— Но…
— Не спорь!
Шон обиженно засопел, но больше спорить не стал. Уже сделав шаг к двери, Типпи вспомнила, что не забрала ещё кое-что. Она вернулась к книжному стеллажу и протянула копыто к небольшой хрустальной коробочке, внутри которой на белом бархате лежала удивительно красивая пурпурная раковина. Та самая, «Мантия Цезаря», с которой всё началось. Единорожка считала её самой ценной вещью на земле и никак не хотела потерять. Испуганный крик сына, заставил её круто развернуться.

Шон стоял у окна и смотрел на что-то, судя по всему, очень страшное. Типпи подошла, встала рядом, вгляделась и тихо застонала. Хотелось орать в голос, но дыхание перекрыл огромный колючий шар. По улице медленно и неотвратимо, как Смерть, катилась стена розового газа. Несколько пони, отчаянно работая копытами, улепётывали от неё и падали всякий раз, когда клубящиеся розовые щупальца касались их тел.
— Что это, мам? — прошептал Шон, прижимаясь к её тёплому боку.
Вместо ответа Типпи всхлипнула и судорожно обняла сына.
— Не смотри туда, пожалуйста, — умоляюще попросила она. — Просто не смотри!
— Но мама, это опасно, да? Почему мы не бежим?
«Потому что от этого не убежишь, — хотела ответить она, но спазм вновь сжал горло. — Потому что это Литтлхорнский токсин, некромантический газ, от которого нет спасения. Даже если б уцелели стёкла, это лишь на несколько минут отсрочило бы агонию. Стойло уже, конечно, заперто, да и где гарантия, что его двери устоят перед Розовым Облаком…»
— Мама, мне страшно!
— Не бойся, я с тобой. Просто закрой глаза, и всё будет хорошо.
— Мы ведь умрём, да?
— Да. Но это будет совсем не больно, верь мне. Мы просто уйдём из этого мира в другой. Где нет войны, а ветер ласково играет с океанскими волнами. Где никто не плачет и все всегда счастливы…

Шон тихо заплакал и ещё сильнее вцепился в тёплую мамину шёрстку.
«Ненавижу! Ненавижу всех вас, — думала Типпи, закрывая глаза, больше не в силах глядеть на подступающую розовую стену. — Всех, кто затеял это. Принцесса Луна не соврала, новое поколение эквестрийцев никогда не узнает, что такое война. Просто потому что никакого нового поколения не будет! Да, останутся, конечно, «счастливчики», что выживут в вонючих подземных норах Стойл, но кем станут их потомки? И что они будут делать, выйдя на поверхность? Вновь истреблять друг друга? Без жалости, без смысла, с ног до головы пропитанные ядом ненависти и злобы. Убивать до тех пор, пока не умрёт последний из них?!»
Розовая стена уже почти вплотную подошла к дому. Ещё минута, может быть, две.
«Обречённые, — внезапно подумала Типпи. — Все мы были обречёнными с самого начала. Не тогда когда заговорили пушки, а значительно раньше. С того момента, как какой-то глупец намалевал на стене «Лучше быть распятым, чем полосатым» или «Бей лошаков, спасай Зебрику»; с того момента, как потирающий копыта в предчувствии прибыли делец принял заказ на первую партию оружия, даже не подумав, в кого станут стрелять эти новенькие винтовки; с того момента, как мудрые правители государств решили, что для дальнейшего процветания странам требуется маленькое кровопускание. Чисто в медицинских целях. И мы, все мы, наивные глупцы, судорожно пытавшиеся спасти свой рассыпающийся под копытами мир, лишь приближали час его гибели. Нам нет и не может быть прощения. Прости, сынок, что привела тебя сюда. Ты ни в чём не виноват. А меня… Меня прощать некому…»
Розовое облако, ворвавшееся в разбитое окно, мгновенно поглотило две маленькие фигурки, судорожно прижимающиеся друг к другу. Следом наступила тишина и покой.

Двести лет спустя…

Дверь с грохотом распахнулась, выбитая ударом сильного копыта, в воздух поднялось облако пыли.
— Здесь всё чисто, — прогудел могучий голос, и в кабинет вошёл огромный Стальной Рейнджер. Внимательно оглядевшись, он посторонился, пропуская изящную черношкурую единорожку. На боках кобылки висели перемётные сумки, украшенные бабочками Министерства Мира.
— Спасибо, СтилХувс, — произнесла она мягким приятным голосом. — Думаю, нам стоит задержаться тут на несколько минут. Отдохнём и подождём, пока подействует лечебное зелье, что я дала Каламити.
— А почему чуть чё, так сразу Каламити? — возмутился идущий следом молодой пегас в роскошной ковпоньской шляпе. — У меня всё норм! Вельвет, ты как всегда сгущаешь краски.
— Сколько раз можно повторять, что для достижения максимального эффекта пациенту требуется покой. Желательно абсолютный.
— Плевать на покой. Ты забыла, что нам нужно спешить?
— Успокойся, Каламити, — примирительно сказала миниатюрная единорожка, бесшумно возникшая на пороге. — Пять минут отдыха ещё никому не вредили.
— Как скажешь, Лил`пип, — фыркнул крылатый воин. — Если коллектив "за", то и я не стану спорить.
Он внимательно посмотрел по сторонам и довольно присвистнул.
— Богатенькие, однако, тута жили пони. Думаю, нам действительно стоит малёха задержаться. Вдруг найдём чё интересное.
— Клептоман, — закатила глаза Вельвет Ремеди, — всегда одно и то же.
— Интересно, — негромко сказала зашедшая последней зебра. Она шагнула к стене и принялась внимательно рассматривать фотографию в застеклённой раме.
— Что там? — тут же сделала стойку любопытная Литтлпип.
— Смотри сама.
Та встала рядом. Следом подошли остальные заинтригованные спутники. На фотографии оказались запечатлены трое. Две зебры – пожилой грузный жеребец слева и немолодая кобылка справа. Между ними стояла сереброшкурая единорожка-подросток с довольной улыбкой на весёлой мордочке. Ниже помещалась какая-то надпись на незнакомом языке.
— Это алфавит зебр, — негромко сказала Ксенит.
— Ты можешь прочесть, что там написано? — спросила Вельвет.
Её полосатая подруга покачала головой.
— Я не умею читать на языке своих предков, — печально сообщила она.
— Кто бы ни был хозяином этого дома, — мрачно заявил СтилХувз, — он, похоже, был отчаянным малым. Так открыто подчёркивать свою дружбу с зебрами…
Литлпип вздохнула и сделала фейсхув.
— Пожалуйста, Эпплснэк, не начинай сначала, — жалобно попросила она. — Только очередного спора на отвлечённую тему нам сейчас не доставало.
Стальной Рейнджер недовольно переступил с копыта на копыто, но от комментариев благоразумно воздержался.
— Эй, гляньте сюда! — воскликнул Каламити, похоже, всерьёз решивший обыскать комнату на предмет полезных в хозяйстве вещичек.
Друзья, оставив загадочную фотографию, пошли на зов пегаса. Тот стоял у окна и разглядывал что-то, скрытое от взоров остальных опрокинутым на бок монументальным столом.
— Селестия! — потрясённо выдохнула Вельвет, её голос задрожал. — Какой ужас!
Картина, открывшаяся перед ними, действительно была ужасна в своей лаконичной беспощадности. У окна сидели два скелета. Взрослый скелет, судя по размерам и толщине костей, принадлежавший кобылке, прижимал к себе скелет жеребёнка. Мерзкое Розовое облако сыграло со своими жертвами страшную посмертную шутку. Их кости не рассыпались по полу, после того как истлела плоть, а остались на своих местах, сплавленные меж собой жутким некромантическим газом, превратившись в некое подобие надгробного памятника. Памятника самим себе.
Литтлпип всхлипнула и опустила голову. Они уже несколько часов бродили по источающим смерть руинам Кантерлота и должны были давно привыкнуть к таким вот жутким «композициям», встречающимся повсюду, а вот поди ж ты. Наверное, есть вещи, привыкнуть к которым просто нельзя.
Подавленное молчание друзей прервал бесстрастный голос Стил Хувза.
— Я знаю, кто они такие, — громко сказал гуль, осторожно касаясь кончиком бронированного копыта правой передней ноги жеребёнка. – Видите? Это кибернетический протез.
— Действительно, — изумлённо протянула Вельвет, с профессиональным интересом глядя на искусственную конечность. — Какая тонкая работа.
— Не помню, как её звали, — продолжил Стальной Рейнджер. — Знаю только, что она входила в свиту Принцессы Луны и была то ли советником по культуре, то ли по связям с общественностью.
— Но что случилось с её ребёнком? Почему он потерял ногу?
— Малыш родился без неё, — пояснил гуль. — Вроде как, будучи беременной, мамаша попала в зону сильного магического излучения, что и привело к мутации. Она упросила Эпплджек сделать для сына протез нового поколения, используя наработки её Министерства. Позже подобные протезы выдавались инвалидам войны. Уникальные штуки.
— Любопытно, — протянула Литтлпип и вдруг возбужденно ударила копытом. — А это что такое?!
Она подбежала к груде мусора рядом с опрокинутым столом и с торжествующим видом вытащила на свет небольшой компьютерный терминал.
— Сейчас поглядим, работает ли!
Каламити закатил глаза.
— Ну всё, — простонал он, — дорвалась. Терь мы отсюда никогда не уйдём.
— Пора бы уже привыкнуть, — философски заметила Вельвет. — С другой стороны, это не шар памяти, потому, надеюсь, задержка не продлится слишком долго.
— Хотелось бы верить, — фыркнул пегас. — Ладненько, я тута тогда немножко пошарюсь.
На несколько минут друзья замолчали и каждый занялся своим делом. СтилХувз стоял у окна, внимательно наблюдая за улицей, готовый вступить в бой при малейшей опасности, Вельвет с печалью изучала останки прежних хозяев квартиры, Литтлпип колдовала над компьютером, время от времени попискивая от возбуждения, Ксенит разглядывала уцелевшие книги, а Каламити шарился по ящикам и коробкам.
— Оба-на, сейф, — внезапно довольно сообщил он.
— Сейчас открою, погоди немного, — не отрываясь от экрана, буркнула Литтлпип.
— Да не боись, он уже открыт, — хохотнул пегас. — Такс, чё там есть… Какие-то бумаги… Все сгнили, ни одного целого листка. Ну понятно, дверца-то все годы была нараспашку… О, револьвер. «Мини Эппл Е». Хорошая штучка, для единорогов, конечно. Весь проржавел, жаль. Даж на запчасти не пойдёт. Ладно. А вот патрончики я приберу…
Пегас оставил сейф и перешёл к книжному стеллажу. Внезапно он присвистнул.
— Эй, Вельвет, глянь-ка сюда!
— Что там? — недовольно отозвалась единорожка.
— Красивая штучка. Уверен, те понравится.
Черношкурая кобылка прервала свое невесёлое занятие и подошла к другу.
— И?
— Смотри! — Каламити протянул ей небольшую хрустальную коробочку, внутри которой лежала восхитительная пурпурная раковина. — Ну как, нравится?
— Какая прелесть, — тихо сказала единорожка, — никогда раньше не видела ничего подобного!
— Полагаю, хозяйка оч её ценила, — авторитетно заявил пегас, — раз заказала такую дорогую оболочку.
— Думаешь, она будет не против, если я её заберу?
— Конечно. Такая красота должна радовать пони, а не стоять на полке посередь мёртвого города.
Вельвет улыбнулась и осторожно спрятала раковину в сумку.
— Ничего себе! — внезапно воскликнула Литтлпип и аж подскочила на месте. — Эта тётка, ну, хозяйка квартиры, оказывается, была не так проста. «Советник по культуре», ага, как же. Судя по всему, она возглавляла какую-то секретную службу, подчинявшуюся Принцессе Луне.
— Правда? — удивился Каламити.
— Агась. В компе полно отчётов от агентов. Большинство зашифровано таким кодом, что с полпинка не сломаешь, но кое-что прочесть всё-таки можно.
Литтлпип замолчала, быстро пробегая глазами строчки текста.
— Хех, — торжествующе выпалила она. — Теперь я знаю, откуда крошка Сильвер Белл взяла тот «фейерверк для последней вечеринки». Оказывается, под амбаром её фермы находилось секретное хранилище, в котором незадолго до катастрофы была спрятана самая настоящая жар-бомба.
— Ничего себе, — изумилась Вельвет Ремеди.
— Хранилище было оборудовано как маленькое Стойло. Думаю, когда упали бомбы, следящие за ним пони – муж и жена Белл, укрылись в нём и потому выжили. Скорее всего, Сильвер приходится им пра-пра-правнучкой.
Литтлпип с сожалением встала и отошла от терминала.
— Кроме отчётов, там есть большой файл, озаглавленный «Моя жизнь». Но он так зашифрован, что для взлома понадобиться мейнфрейм и куча свободного времени. Я залила его на свой ПипБак. Возможно, когда-нибудь мне его удастся прочесть. Ладно, нам здесь больше нечего делать, пора идти дальше.
— Давно пора, — кивнул Каламити. — Мы и так потеряли кучу времени.
СтилХувз не говоря ни слова потопал к выходу. Пегас и зебра последовали за ним. Вельвет и Литтлпип переглянулись и подошли к двум скелетам.
— Не знаю, как тебя по настоящему звали, госпожа «Д», — тихо сказала серая единорожка, — но, думаю, ты была хорошей пони.
— Она принадлежала к тем, кто погубил наш мир, — напомнила Вельвет.
— Правильно. Но если верить отчётам, она пыталась сделать всё, чтобы не допустить катастрофы. Не её вина, что бомбы всё-таки упали.
— Думаешь?
— Да, — твёрдо сказала Литтлпип. — Полагаю, нам стоит простить её за это. То, что не смогла сделать она, сделаем мы, верно?
— Верно, — прошептала Вельвет Ремеди. — Пока живы пони, жива и Эквестрия. Покойтесь с миром.
— Покойтесь с миром, — эхом отозвалась её подруга. Они ещё немного постояли, каждый думая о своём, а потом тихо вышли из кабинета навстречу своей судьбе.

Конец.

14 сентября 2017 года.
Под редакцией LeKos.
1 января 2019 года.