Битс Всемогущий

Там иллюстрация-разорви-экран, так что будьте осторожней.

Делай деньги, делай деньги, а остальное все дребебедень!

М/ф. «Остров Сокровищ»

Соковыжималке «СС 9000» пришел каюк. Не нужно быть инженером, чтобы понять: вырванные с мясом шланги, сорванные счетчики, выбитые стекла резервуаров, обломанные миксерные лезвия вместе с лопнувшими бочками и скрученными восьмёркой колесами на место уже не встанут. Проще собрать новую.

Флэм ругался. Сильно. Сильнее, чем когда рванула его бесценная «CC 3000», но тогда они с братом откусили больше, чем могли проглотить. Сильнее, чем когда та яблочная кляча накрыла их с тоником – нужно было уходить сразу подобру-поздорову. Сейчас же это было просто-напросто нечестно и обидно: проклятая махина загремела в пропасть, не успев выдать на продажу и литра.

Усевшись на краю, Флэм снял шляпу и принялся обмахиваться. В горле запершило. Флэм помянул недобрым словом принцессу, утёр пот и задумался. Спуститься и собрать более-менее целые детали? Пойдут не на реконструкцию, так в металлолом. Или сначала сходить в город, и попросить помощи у ПЧС? Второе безопасней, зато первое – дешевле.

— Ой, да пошло оно…

Дискорд с повозкой, никуда не денется. А вот самому Флэму нужно срочно принять что-нибудь на грудь, иначе скопытится. Не от нервов, так от жажды.

Когда дверь в прихожей маленького домика на улице Пегасус-Стрит скрипнула, Флим наконец-то оторвался от документации и несколько раз моргнул, пытаясь сфокусироваться. От чтения и заполнения всей этой канцелярщины он понемногу начинал тупеть.

— Брат мой, дорогой брат, — наконец сумел различить он за столбиками цифр лицо Флэма, — Как прошли переговоры? Они оценили нашу бесценную…

— Что значит «очень ценную», — тоскливо пробормотал Флэм.

— …удивительную, сконструированную лично нами…

— …совершенно новую и исправную…

— …машину, которая способна выдавать в час до тридцати бочек превосходного сидра!

— Нет, — хмуро буркнул Флэм. – Машина улетела в тартарары. До страховки.

Флим открыл рот. Флим закрыл рот. Флим перевёл взгляд на горы документов. А потом упал в обморок. Флэм вздохнул, подошёл к потрёпанному минибарчику, достал оттуда последнюю бутылочку плохонького минотаврийского виски. Затем вернулся, сделал глоток и прыснул в лицо Флиму. Тот кое-как заворочался, свёл глаза в кучку. Поднялся и одним движением снес часть документации в металлическую урну. Отнял у брата бутылку, сделал глоток, остатки вылил в мусор и чиркнул спичкой. Бумага вспыхнула почти мгновенно.

Флим уселся на пол, глядя остекленевшим взглядом, как сгорают отчеты. Его брат достал последнюю сигару, подкурил от пламени и уселся спина к спине. Если Флим смотрел на огонь, то Флэм – в сторону пыльной прихожей, которая вместе с домом явно доживала свои последние дни.

— Флэм?

— Флим?

— Как это произошло?

— Когда поднимался в гору, машина перевесила. Тормоза не спасли.

— Паскудство. Я же все рассчитал. Нужно было идти вдвоем. Флэм, мне кажется, это карма. Мы превысили лимит.

— Не неси чепухи, — выпустил колечко дыма Флэм. – Нет никакой кармы.

— Ну, значит мы настолько опустились, что расплата за алчность настигает нас не после смерти, а уже. Какой это уже бизнес? Пятый? Седьмой? Правильно говорила старуха из приюта: если не жертвовать на благое дело, то рано или поздно придёт расплата.

— Шестой. Старуха Маднесс жертвовала этим шарлатанам наши битсы. Наши бедные, крохотные, страдающие от недостатка тепла, битсы. Которые вообще не упали Селестии – у неё казна же есть. Интересно, сколько же мы смогли бы накопить…

Так они и просидели до самого вечера, не поднимаясь даже чтобы поужинать теми крохами, которые остались в поломанном холодильнике. Так они и уснули, сидя спина к спине и даже не утруждаясь снять одежду.

На следующий день Флэм проснулся с больной головой. Недостаточно, чтобы заявить что внутри черепной коробки кто-то как следует поработал перфоратором, но вполне, чтобы утверждать: несколько кошек всё же изволили устроить у него во рту туалет. Поднявшись с пола и пройдя в ванную он покрутил крановый вентиль. Пусто. Тогда он посмотрел в треснувшее зеркало и попытался пригладить усы. Собрался с силами, пытаясь вспомнить сон.  Затем вернулся и растолкал растянувшегося на полу брата.

— Внемли мне, брат мой, — провозгласил он, доставая последнюю банку черничного варенья и слегка зачерствевший хлеб. – Ибо ночью мне было видение!

— Мугум? – Флим захрустел краюхой.

— Короче, у меня есть план. Гениальный, безумный – всё равно, нам терять, считай, нечего.

— Мы всё ещё можем принять предложение на каменоломню…

— Брат мой, на каменоломню я выйду только из долговой ямы. Я пони умственного труда и жизнь положил, чтобы шевеля этим, – постучал Флэм по лбу. – Не шевелить вот этим, – продемонстрировал он копыта. – Короче, я построю церковь.

— Церковь Селестии? – приподнял бровь Флим. – Дело, конечно, благородное. А на какие шиши?

— Не Селестии. Свою.

Флим поперхнулся. Прокашлявшись, он, пытаясь смерить температуру, приложил копыто ко лбу брата и при этом оставив черничный след. Тщетно попытался найти синяки и шишки, затем попробовал вспомнить всё, что знал о том, как вести себя с двинувшимися кукушечкой. Вспомнилось, увы, немного.

— Брат мой, а насколько глубоким был тот обрыв? – осторожно поинтересовался он. – Не то чтобы я хотел попробовать достать машину…

— Думаешь, я спятил? Что последняя неудача и пара стаканчиков отвратного виски вышибли последний ум?

— Брат, ты всего лишь предлагаешь основать свою церковь в стране, где основа – культ личности правителя, будь она в здраве и прочая, прочая…

Флэм вздохнул и посмотрел на брата с легкой снисходительностью, с которой обычно мастера смотрят на партнера-недотёпу:

— Флим, мы живём в свободной монархо-демократической стране. С давних времен мы выбирали себе пожизненных правителей, и кто виноват, что с последними вышла небольшая неувязка? В любом случае, у нас свобода вероисповедания, и я могу молиться любому, при условии, что наши действия не нанесут урона Эквестрии.

— А…

— Ты просто не владеешь вопросом: у нас уже есть селестийцы, православные селестианцы, лунопоклонники, свидетели людей и дружбоэточудисты.

— Так вроде бы уже доказано, что дружба, как и любовь — вполне объяснимая магия…

— Не суть. И это я не беру общины, вроде дискордилионцев, найтмеритов и культов Гигантского Карамельного Яблока с Равенством. А ведь у нас ещё есть другие народы: драконы-яйцелюбы, зебры-шаманы с культом предков и алмазные псы-камнеязычники. Грифоны-атеисты, в конце концов…

Может остатки легкого похмелья сыграли с Флимом шутку, может дело было в далеко не самой плохой риторике Флэма, но чем дальше и больше он говорил, тем сильнее Флим втягивался и план основать свою религию не казался таким уж безумным. Возможно, гораздо более безумным, чем продавать сидр из собственной соковыжималки, но не больше, чем втюхивать разным дурачкам плацебо. Да и авантюристическая натура, оставшаяся едва ли ни с самого детства, дала о себе знать.

— Хорошо! – наконец ударил он в копыта. – Убедил. Если сможешь так же с инвесторами – дело в шляпе.

— Инвесторами? – глаза Флэма хищно блеснули. – О нет, в этот раз не будет инвесторов. В этот раз мы сами инвестируем в производство!

Флиму понадобилась всего секунда, чтобы понять, что сказал братец. И ещё две, чтобы подскочить и перекрыть собственным телом проход.

— Нет, нет-нет-нет, Селестия спаси-сохрани, нет. Только через мой уценённый труп! Нам же ещё пеню платить!

— Братец, ну же. Не говори, что наша неустойка сожрала все то, что ты схомячил на чёрный день.

— Не скажу, но так и есть. У нас не осталось даже на чёрный день!

— Да? — прищурился Флэм, буквально разбирая брата взглядом на запчасти. — А на самый-самый чёрный?

— Насколько чёрный?!

— Вечная Ночь Найтмер Мун.

— Ну это уже совсем! Дальше только веревка с мылом!

— Понятно, значит мне не придётся опять закладывать почку. Короче, Флим, предлагаю компромисс: если идея провалится, я сам пойду в шахты и возмещу весь чёрный запас, да ещё и двадцать процентов сверху. Пахать, конечно же, буду в две смены.

Флим неуверенно почесал усы, смерил брата мрачным и оценивающим взглядом, а затем вздохнул и хлопнул по предложенному копыту. Ругаясь, подхватил лежащую в углу лопату и несколько раз остервенело влупил по полу. Прямо по крышке люка. Залез в проломленный люк, а Флэм как-то отрешенно подумал, что ещё неизвестно, кого психоз затронул больше – продать дом с проломленным полом куда как сложнее. Впрочем, совсем скоро он уже об этом не волновался.

Все-таки Флим слишком трепетно относился к финансам и Флэм не поручился бы, что их бедственное положение не было результатом крохоборства – заначки Флима хватило и на неустойки, и на подготовку. Даже дом не пустили с молотка – оставили с огромным амбарным замком и ушли по списку, составленным Флэмом.

— Нам нужен символ, — заявил он следующему по пятам брату, стуча в дверь знакомого художника. – Прихожане должны хотя бы примерно знать, как выглядит их «старшой»-покровитель. Конечно, можно пойти по бюджетному варианту и объявить бога безликим да запретить изображение, но, по правде говоря, для маркетинговой компании придется вложится больше в другие мероприятия.

— Сейчас у нас выбор на уровне концепта, — провозгласил он, когда молчаливый художник с невыразительным лицом взял в лапу кисть и навострил мохнатые уши. – Либо что-то пониморфное-химероидное, либо неодушевленное. Я бы предпочел первое – поклонятся кускам веществ удел минотавров. Согласен?

Флим пожал плечами.

— Чудненько. Нужно подобрать такой образ, чтобы ни один из прихожан не был ущемлен. А значит у образа должны быть крылья, ибо он частично пегас и рог – ибо единорог. Мд-а, — пробормотал Флэм, когда художник невозмутимо набросал первый концепт. – Аликорн. Ну, я не сказать чтобы сильно удивлен.

— А как же остальные? Грифоны, псы? – заглянул в мольберт Флим и чихнул: в мастерской было довольно пыльно. – Или их за борт, только для пони?

— Идеи?

— Приклепайте ему передние лапы грифонов и хвост пса, — попросил Флим у художника. Тот без разговоров исполнил просьбу.

— И ещё поменяйте крылья на стрекозиные. На всякий случай. Цвет глаз…

Спустя пару часов споров и обсуждений единороги вышли из мастерской, волоча за собой деревянный кейсик, в котором покоился первый портрет-икона. Ещё несколько художник обещал закончить к завтрашнему дню.

Второй, к кому отправились Флим и Флэм, был не самым удачным писателем. Он вполне мог быть близким родственником художника, если не братом: всё такое же невыразительное лицо того же вида, разве что с чуть более уставшими глазами.

— Теперь мифы, — объяснил Флэм, когда писатель подготовил рабочее место. – У бога должна быть неплохая предыстория хотя бы на уровне «вначале было ничего, а бог сжулил и создал всё». Ещё было бы неплохо разжиться заповедями. Вот ты какие заповеди знаешь? – спросил он у писателя.

— Не убий, — безразлично ответил тот.

— Хорошая заповедь. А почему?

— Бог после смерти накажет. Но я атеист, а веской причины нарушать пока не было. Но ружье в шкафу все равно имеется. На всякий случай.

— Ну, а Селестия может наказать ещё при жизни, — заметил Флим.

— Ага, один из несомненных плюсов: бог ходит прямо среди смертных. У нас такой роскоши нет, но выкручиваться надо. Поэтому пиши: Не убий ближнего своего, ибо потом проблем от других ближних не оберешься. Далее, возжелай вола, дом и раба ближнего своего, только не возжелай получить это нелегальным путем, ибо другие могут и побить. Возможно, даже не только ногами.  Пять дней работай, в оставшиеся отдыхай, ибо от чрезмерной работы пони дохнут. Не возжелай для себя ипотеки, ибо самый легкий путь не всегда самый правильный. Также, лучше не…

У писателя они задержались гораздо дольше: шутка ли — за день набросать новую святую книгу, куда вошли основные правила и положения, да новая мифология в придачу? Впрочем, всё равно всё прошло вполне быстро, а идеи сыпались, будто из рога изобилия. Флэм даже пошутил, что новый бог сам нашептывает ему основные положение своим тоненьким и несформировавшимся голоском.

На следующий день братья стояли у последних ворот. Предстояло самое важное действо, без которого в Эквестрии не могла существовать практически ни одна религия. Флиму и Флэму нужно было получить лицензию.

— Только учти, нотариус убежденный селестинец, — прежде чем постучать предупредил брата Флэм. – Будь предельно осторожен.

— А разница?

— Селестинцы замыкают священный круг по часовой, — очертил в воздухе священный жест Селестии Флэм. – А селестианцы – против. Оба считают ритуал друг друга богохульно-эротичным.

— А как правильно?

— И так, и так правильно. Круг солнца в любом случае замыкается. Принцесса одно время пыталась им это донести.

— И?

— Что «и»? Махнула — они ж фанатики. Хватит, что друг в друга не стреляют.

Получить лицензию оказалось неожиданно легко. В меру упитанный нотариус похмыкивающее ознакомился с основными положениями веры, остальными документами:

— Мм-ма, новая религия? – причмокнул он губами. – М-мм… цель религиозного течения?

— Нести в умы стабильность, просвещение и уверенность в завтрашнем дне.

— Ну-ну… предполагаемая прибыль?

— Это конфиденциальная информация, — широко улыбнулся и зажал рот копытом брату Флэм, — и может быть не указана в запросе.

Нотариус одобрительно хмыкнул, утер маслянистые губы и внезапно поддался вперед:

— М-м-а… а если я скажу, что у меня есть встречное предложение? Гипотетически?

— Мы слушаем, — продолжал улыбаться Флэм.

— М-ма… А зачем вам основывать новую веру, если можно влиться в уже готовую? К тому же, для новых членов нашего верующего коллектива у нас предусмотрены определенные… поощрения.

— Например?

— При вступлении в сан вы получаете фирменные волшебные часы.

— И в чем же их волшебность?

— Их на фотографиях не видно. Но, желательно быть осторожнее в местах с отражающими поверхностями…

Все с той же широкой улыбкой Флэм отрицательно покачал головой.

— А еще у нас хорошая страховка, — продолжал медовым голосом нотариус. – Очень хорошая. Зубная.

Флэм поднялся и встал в пафосную позу:

— Простите, но наша вера стоит куда дороже, ибо плох тот верующий, готовый предать бога своего всего за тридцать монет. Причем плох не только как верующий, но и как бизнескольт.

Нотариус несколько раз смешливо всхрюкнул и, подарив братьям короткий ироничный взгляд, подмахнул документы. А затем добавил печать сверху.

В тот же день Флим и Флэм уселись на поезд и рванули из Филлидельфия прямо в дикий Хуффингтон. Этот городишко не сказать что сильно отличался от Эплузы, разве что народу чуть больше, да разномастней. А ещё нет проклятых Эплов. А так — такой же пыльный, жаркий, с кучей ветряных мельниц, ползающих гадюк и салунов с минотаврийским виски.

Прямо с перрона, в самый разгар дня, единороги сошли и направились к сонному мэру. Тот, клюя носом, посмотрел на гору битсов и стопочку документов, достал из потёртого ящика стола листок и подмахнул его, ненароком поставив кляксу. Здание было куплено. Оставшееся время братья провели, пытаясь вычистить старую часовню на пустыре. Вымели сор, выкинули пустые бутылки, повесили занавески. Флэм выдал на-гора план завтрашнего мероприятия – первого открытия новой церкви, затем эту новость торжественно обмыли бутылочкой приобретенного в поезде сидра. Из вредности, грушевого.

Утром следующего дня жители Хуффингтона стояли у ворот. Не все, далеко не все, два десятка, но братьям вполне хватило. На вид типичная деревенщина: одежда, если и была, то в основном из мешковины, на головах ковбойские шляпы, чтобы прикрыться от солнца. На лицах скучающее выражение. Похоже, что-то новенькое и важное тут происходило не часто. Флэм поправил свой недавно приобретенный золотистый с белым воротничок и вышел вперёд:

— Братья! – воскликнул он, усевшись и воздев передние ноги. – Добро пожаловать в обитель нашей церкви! Мое имя пастырь Флэм!..

— Как? «Флим»?! – послышался из толпы сварливый голос.

— Флэм. Флим это вот он, — ткнул единорог в брата. – Мы…

— А чё приперлись-то?! На поселение?!

— Я как раз переходил к этому, — терпеливо произнес Флэм. – Не далее, как пять дней назад мне было видение: ко мне обратился бог и повелел нести Слово Его!

— Какой бог? Принцесса наша, Солнечная Селестия?

— Нет.

— Духи Камней? Духи Камней редко говорят с не-псами, — степенно почесал бороду крошечный и старый алмазный пёс с бородой-лопатой. – Единорогам очень повезло…

— Не Духи Камней.

— Оу. Да, Духи Камней и вправду редко…

— Да-да, мы поняли. Короче, это была не Луна, не Кризалис, не Дискорд и не люди. Это был битс… Битс Всемогущий!

Воцарилось молчание, почти половина лиц ещё больше поскучнела. Пёс-камнепоклонник задумчиво почесал бороду и поинтересовался:

— Слушайте, мы, это, чтобы с духами камней говорить пещерные грибы используем. Если правильно не рассчитать дозу, мерещится… всякое.

— Не употребляем, — чуть не совершил Круг Селестии Флэм. – Слушайте, давайте пройдем на мессу, и я с радостью отвечу на все ваши вопросы?

Толпа недовольно заворчала. Послышались неуверенные «мне за водой надо», «мне кузнец подковы отковать должен», «мне сегодня ещё ковать». Просчитавший этот момент Флэм использовал свое тайное оружие:

— У нас бесплатные печеньки.

Толпа приняла это благосклонно, но всё ещё неуверенно.

— С ромом.

Ром стал переломной точкой. Жители вошли в церковь и расселись по скамьям. Пока Флим разносил печенье с выпивкой, Флэм взобрался на постамент и начал речь. В почти абсолютном молчании, если не считать похрустывания, он вещал с яростью фанатика. Он не сбился ни на одном слове, он по памяти пересказал всю мифологию, о том, как в своем невинном детстве Битс поверг великую гидру, остановил Большую Урсу и шоколадный дождь, что лил почти целый месяц. Рассказчиком Флэм оказался хорошим, поэтому все слушали, затаив дыхание. Почти все:

— Поправьте меня, если ошибаюсь, — взяла слово пони цвета скошенной травы. – То есть основа вашей веры: мы даем вам пожертвования, живём по вашим якобы не сильно обязательным законам, а взамен в следующей жизни нас ждёт богатство?

— Не в следующей – в этой.

— Чудненько. А когда именно?

— Как Битс даст.

— Чудненько, — поправила шляпу пони. – Народ, эт проходимцы Флим и Флэм, и они снова втирают какую-то лажу.

— Смелые слова, — Флэм вскинулся. – Могу я узнать имя…

— Эплбаг я. Для друзей ЯблоЖук.

Губы Флэма сложились куриной гузкой. Опять эти проклятые Эплы, плодятся как тараканы! Интересно, куда нужно сбежать, чтобы не нарваться на них? Так, сейчас важно сохранить самообладание…

— И что же госпожа ЯблоЖук примет в качестве доказательства? – улыбнулся своей самой доброй улыбкой он. Улыбка вышла немного кривоватой.

— Эплбаг. Я не шибко привередливая, давай какое-нибудь обыкновенное чудо.

— Сейчас из кармана достану и положу. Может хоть ритуал дадите провести?!

Эплбаг пожала плечами, меряя чуть запунцовевшего единорога снисходительным взглядом. Алмазный пёс одобрительно хекнул и произнес:

— Ну, тады решено. Завтра в то же время Флим и Флэм явят чудо, или покинут город. По старому обычаю: в дегте с перьями. Не советую бежать на поезд, билет вам не продадут. И в пустыню лучше не идите: Духи Камней не одобряют самоубийство.

Жители одобрительно и немного пьяно заулюлюкали, направляясь к выходу. Когда в часовне остались только единороги, Флим саркастически произнес:

— Мы в дерьме.

— Мы в дерьме, — повторил Флим, сидя в потрепанном кресле и проверяя чеки. Удобная часовня: спереди помещения для мессы, позади удобная квартирка, да ещё и с камином. День за окном сменился ночью и в последнем теперь вполне уютно потрескивал огонёк. – Мы в дерьме.

Дверь скрипнула и в комнату вошел Флэм. Он не был таким уж мрачным, но очень усталым и немного перемазанным в грязи. Подхватив газету, он уселся в соседнее кресло, а затем, немного подумав, подбросил полешек.

— Мы в дерьме.

Флэм развернул газету и прищурился, пытаясь разобрать крошечные буковки.

— Мы. В. Дерьме! – кинул в него скомканный лист Флим. – Ну же, гений, как будем драпать?! Нас обложили!

Флэм перевернул страницу.

— Знаешь, только сейчас я вижу, насколько ущербным был наш план! Вот скажи, как ты намереваешься реализовать обещания? Где мы возьмем больше денег, особенно в долгосрочной перспективе?! Еще больше бизнеса?!!

Флэм поднял от газеты хладнокровный взгляд:

— Признаться честно, мой милый братец, я вовсе не намеревался вкладываться именно что в долгосрочную перспективу. Самой первой задумкой было поднять хотя бы пару тысяч и махнуть куда-нибудь на юг. Не выгорело.

— И что нам теперь делать?!

— Ну, во мне ещё осталась толика безумия, поэтому я буду импровизировать. А ты просто стой рядом.

Жителей пришло даже больше и даже заранее захватили с собой дёготь и перья. Кто-то привел детей: маленькие чумазые от пыли проказники заинтересованно вертели головками и просили кушать. Всё правильно, детям – печенье, взрослым – ром.

Эплбаг стояла едва ли не впереди всех, пожёвывая суховатую травинку и насвистывая незамысловатый поездной мотивчик. Завидев братьев, она улыбнулась им исключительно паскудно. Пёс-камнепоклонник напротив встретил их весьма добродушно, пожевывая небольшой сэндвич. Каменные духи запрещали есть только камни.

— Итак, — прогудел он. – Сейчас братья Флим и Флэм должны предоставить нам небольшое чудо. Глагольте же, пони!

— Вот, — продемонстрировал небольшую палку-рогатку Флэм. – Короче, мы вчера молились…

— … молились очень сильно… — добавил Флим.

— …до самой ночи…

— …и даже дальше…

— … короче, Битс Всемогущий даровал нам это и сказал, что она укажет путь к сокровищам. Сейчас продемонстрируем…

Эплбаг заржала, громко и очень обидно:

— Ой, не могу, — попыталась утереть она слёзы. – Серьезно? Вот серьезно? Палка? Эт какой-то особенный навороченный металлоискатель? Молчите, дайте угадаю: только искренне верующий может воспользоваться этим «божественным артехвактом»? Одно слово – «бизнескольты»!

— Ты бы хоть пожертвование сначала сделала, — огрызнулся Флэм. – Вот кто вчера хоть немного подал на развитие нового храма?

— Я подала, — послышался тихий голосок. Все оглянулись на маленького неопрятного жеребенка, больше похожего на сорванца-жеребчика.

Флэм оглянулся на брата. Тот приставил копыто ко лбу и нахмурился. Затем кивнул. Флэм окинул как-то незаметно сомкнувших кольцо жителей мрачным взглядом и передал палку жеребёнку. Та весело поскакала за часовню, на пустырь. За ней отправились остальные. Флим шёл словно на виселицу.

— Тута! – радостно воскликнула маленькая пони и воткнула палку в землю.

Алмазный пёс облизал пальцы и вонзил их в землю. Затем начал рыть, словно заправский крот-землерой.

Маленькая пони радостно взвизгнула, когда он достал из ямы потертый мешочек. Внутри оказалось семьдесят битсов.

— У Ябложука есть что возразить? – степенно поинтересовался пёс, счищая с пальцев грязь.

— Ей… ей просто повезло… — ошарашенно пробормотала Эплбаг. Но её слова потонули в одобрительном гомоне.

— Тогда просим всех на мессу!!! – широко и довольно искренне улыбнулись братья. – Ром и печеньки – бесплатно!

Сказать, что Флим был в шоке, значит ничего не сказать. Вечером, когда вернулся брат с покупками, он подскочил к нему и принялся трясти:

— Сработало! Клянусь Селестией, сработало! Такая плёвая схема! И все повелись! Ты ухитрился подкупить жеребёнка и все опять повелись!

— Отпусти! – вырвался из братских объятий Флэм. Подойдя к окну, он навострил уши. Постоял и вернулся, уселся в кресло. – Не было никакой схемы.

— Э?

— Эта кроха – сестра той стервы. И вчера после мессы она весь день провела на ранчо.

Флим открыл рот. Флим закрыл рот. Флим покопался в покупках, достал бутылку и плеснул в стаканчик грифонского бренди. Выпил. Развалился в кресле и потёр виски:

— То есть, мы настолько удачливые сукины дети, что сестра ЯблоЖука выкопала наш схрон и потому никто теперь не сможет уличить нас в сговоре-подлоге.

— Нет. Мы настолько удачливые сукины дети, что маленькая яблоня выкопала чужую заначку. А наш чемодан до сих пор закопан у порога.

Ночью разразилась гроза, настолько сильная, что сорвало пару ставен. Словно какой-то разгневанный бог решил потеснить конкурента и начать со святилища. Но единороги всё же смогли различить сквозь грохот и вой робкое постукивание. Стучали в заднюю дверь.

— Кого там Битс принёс? – буркнул Флэм, поднимаясь с кровати. Он так и не смог сомкнуть и глаза.

Стук повторился.

— Церковь Битса Всемогущего в помощи странствующим не оказывает. Во всяком случае, пока не предъявите документ на членство.

Стук снова повторился, Флэм навострил уши:

— Пустите… — произнес тоненький голосок. – Я домой хочу…

Флэм прикинул все «за» и «против». Решил открыть, но загодя вооружившись битой. Так себе пожертвование, но можно будет продать.

— Отойди на шаг и стой, чтобы я тебя видел, — скомандовал он, толкая дверь. – Твою ж Селестию на лево…

За дверью стоял… стояла… стояло нечто. Нечто похожее одновременно на аликорна, алмазного пса, да ещё и с орлиными лапами грифона. Даже ночью в шторм Флэм смог различить маленькие кругляши, вплетенные в растрепанную на ветру золотистую гриву.

Флэм сглотнул, но биту не выпустил.

— Папа! – пискнуло существо и попыталось перешагнуть порог. – Пап, пусти, на улице холодно!

— Ох ты ж подковушки-воробушки… Флим, вставай! – пнул единорог брата. – Вставай!

— Ась?..

— Мне это неловко говорить, но, кажется, у нас жеребёнок…

Может Битс и был богом, но ел вполне понячью пищу. Сидя за столом он наворачивал салат – только за ушами трещало. Флэм же был мрачен. Глядя, как исчезает очередной листик, он пробормотал:

— Нет, я конечно понимаю, что жеребята появляются только якобы если родители любят друг друга, но…

— … но это уже перебор, — закончил Флим. – Значит, ты Битс?

— Умгу, — радостно закивал головой жующий Битс. – А вы – мои папы.

— Я бы поспорил. И что же ты умеешь… Битс?

Битс оторвался от еды и напрягся. Послышался негромкий хлопок и на пол приземлился объемный мешок. Флэм развязал горлышко и присвистнул – внутри было куча золота. Тысяч эдак на семь монет.

— Чудо…

На мессе Битс произвел фурор. Прихожане теперь охотней жертвовали и неудивительно – сам бог явился воплоти! Только Эплбаг подошла в конце и тихо прошипела в лицо Флэму: «Я все-таки выведу вас на чистую воду!».

— Она плохая? – тихо и испуганно спросил стоящий рядом Битс.

— Агась, давно не наказывали, — хмыкнул Флэм.

— Парень, — глянула на Битса Эплбаг, — я не знаю, какую лапшу тебе навешали эти двое, но…

— О, Ябложук! – внезапно окликнул её алмазный пёс-камнепоклонник. Правда, теперь на его груди болтался на цепочке мешочек с золотом. – Память уже не та, а ведь на почте просили передать…

Порывшись в одеждах, он выудил и протянул кобылке запечатанный конверт. Та вскрыла и вчиталась. Побледнела.

— Какого сена?!

Флэм извернулся и смог заглянуть в письмо. Язвительно хихикнул. Это оказалась задолженность на пятьдесят тысяч монет. Уже не обращая на него внимания, Эплбаг пулей вылетела с часовни.

—  Твои проделки? – поинтересовался Флэм у Битса.

— Она же плохая…

Следующий день был субботним, но Флэм всё равно не выспался. Из-за того, что кто-то решил неплохо так подолбить в заднюю дверь.

— Помощи! – бухнулась в ноги Эплбаг, как только сонный единорог открыл дверь. – Молю о помощи!

— Э?

— Денег, — стиснула кобылка губы. – У меня задолженность – я понятия не имею откуда он, но мне срочно нужно погасить проклятую задолженность!

Флэм хихикнул.

— Битс!

— Да, папа? – высунулся из окна сонный жеребёнок.

— Тут злая тетя пришла – прощенья просит. Благословим её или пусть идёт в долговую?

Битс пожал плечами, вышел на порог и смерил её оценивающим взглядом. Затем вздохнул и совершил неуловимый жест копытом. Ещё раз зевнул и произнес:

— Не держи зла лишнего на ближнего своего, ибо возможно он и инвестирует в минуту трудную. Тетенька, ступайте с миром. Благословляю.

Эплбаг побрела прочь словно в трансе.

На следующий день, вечером Флим принес газету и ткнул её жующим Битсу с Флэмом:

— Читайте!

— Вчела из Кантерлотского хранилища исчезло семь тысяч битсов, — Флэм проглотил остатки вчерашнего салата и потдянул газету поближе. – Стража в недоумении. Та-а-ак… Битс?

Битс прикинулся, что его не существует. Но щечки порозовели.

— Битс, я с кем говорю?

—  Простите… Я… Я исправлюсь!

Ещё один хлопок и на землю упал мешок. Флэм вынул одну монету и хмыкнул:

— А вот теперь нас точно посадят.

— За что?! – возмутился маленький бог. – Я же ничего не взял!

— За фальшивомонетничество, — продемонстрировал кругляш единорог.  – Тут должен быть номерной знак чеканки. Вот такой, — показал другой битс единорог.

Маленький бог напрягся. На монетах проступили цифры.

— Вот так-то лучше…

— Сегодня Битс Всемогущий будет творить чудеса!

Одетый в золото Флэм взмахнул тростью с брильянтовым набалдашником -прихожане довольно зароптали, в очередь выстроились больные. Битс неуверенно взглянул на отцов и попытался расслабится. Нужно просто следовать плану.

— Итак, в чем твоя проблема? – спросил Флэм у хромающего пегаса.

— О так сразу и не скажешь… Спина ноет, в ухе воет, голова гудит, челюсть стреляет, глаз дергается…

— А нога?

— А что нога? – непонимающе посмотрел на священника пегас. – А, но это так – я ж все равно летаю…

— Ясненько, — взмахнул Флэм тростью и повернулся к ученому вида единорогу. – Доктор?

Тот выступил вперед, достал инструменты и быстро осмотрел пегаса. Затем назвал суму – пять сотен. Флэм подал знак Биту, тот хлопнул в копытца – на доктора посыпался дождь из денег.

— Так, а в чем твоя проблема? – обратился Флэм теперь уже к седому мнотавру.

— Крыша у меня прохудилась…

— Ни слова больше. Среди присутствующих есть строители?

Строители нашлись и их Битс тоже осыпал монетками.

— Папа, можно я схожу прогуляться? – дернул Флэма за ногу Битс, когда ушел последний просящий.

— Угу, только поздно не возвращайся.

Битс радостно затрепетал крылышками и унесся – только клуб пыли остался. Сам Флэм довольно крякнул и зашел в часовню. Прошелся по пышному зебрийскому ковру и попал в заднюю комнату. Под ногами приятно зазвенели монетки.

— Братец, мы в раю, — счастливо улыбнулся Флим, сидя в кресле. Тоже сложенном из монет.

Флэм хмыкнул, отгоняя глупую мысль пойти и нырнуть в наполненную монетами ванную. Спихнул со своего места золотой батон – и зачем брат его только приволок? – и уселся. Развернул газету.

Он был в раю.

А тем временем Битс летел над Хуффингтоном, и путь его лежал за пределы города – на небольшое ранчо.

Эплбаг, сидящая на пороге дома в кресле-качалке, приподняла шляпу, приветствуя божка.

— Здрав будь, малыш, — тепло поприветствовала она его, ласково потрепав за подставленное ушко. – К Малой?

— Угу. Она сказала, что свяжет мне за монетку фенечку.

— Придется подождать – ушла на почту. Присаживайся пока с сестренкой Эплбаг. Пирог хочешь?

Пирог Битс хотел. Эплбаг хмыкнула, ушла в дом и вскоре вернулась, неся в зубах тарелочку с кусочком яблочного пирога. И судя по теплоте, пирог был с пылу с жару.

Битс благодарственно запыхтел и из воздуха выпал мешочек, бряцнувший оземь.

Эплбаг поморщилась:

— Убери это, малыш.

— Пошему? – прошамкал Битс, жуя пирог. – Хошешь што-то другое? У меня просто…

— Ничего не хочу.

— Как-так? – искренне удивился Битс.

— Вот так. Считай, что я его тебе дала по дружбе.

— Дружбе?

Эплбаг крякнула, задумчиво потирая затылок. Она никогда не была хорошей учительницей, особенно если дело касалось сложных понятий. А дружба для нее была понятием настолько простым, что даже сложным.

— Дружба – это когда пони-мама и пони-папа… так, это из другого. А Дружба – это когда двое пони делают друг другу приятное только потому, что им нравится одно и то же, из уважения друг к другу, ну, или еще зачем-то.

— То есть, если я попрошу какого-нибудь кузнеца выковать мне подковку и вместо платы скажу, что он мой друг – он не возьмет деньги?

— Ну, если ты попросишь нашего, скорее всего он тебя пошлет, — Эплбаг хохотнула. — Не все так просто, малыш. Чтобы стать другом, порой нужно время.

— Сколько времени?

— Иногда хватает пары минут, а порой – всей жизни не хватит.

Получив желаемую фенечку, Битс полетел обратно. В задумчивости он чуть не врезался в пролетающего мимо шерифа, но пара монет уладили дело.

Битс опустился перед дверями церкви. Мысль о том, что на дружбу порой нужно потратить целую жизнь, ему категорически не нравилась. Стоит ли оно- несколько лет подлизываться к кузнецу ради одной несчастной подковки?

Этот вопрос зажег что-то в голове маленького бога. Если раньше он делал что-то только потому, что от него хотели папы, то теперь перед ним стояла его собственная цель. Цель, ради которой, по его мнению, и была заложена его церковь.

Благодаря ему, на дружбу будут тратить времени ровно столько, сколько захочется – день, два, месяц. А если надоест, подковы, фенечки, игрушки, еду и остальное можно будет взять без затрат.

Он даст достаточно денег каждому.

       Наша газета «Кантерлотский вестник» с прискорбием сообщает, что курс битса продолжает стремительно снижаться. Принцессы с аналитиками выискивают решение, но пока не могут дать внятного ответа на вопрос об инфляции. Мы провели независимый опрос и, по результатам, многие жители обвиняют Дискорда, грифонских террористов и алмазных псов-магнатов, желающих пошатнуть экономическую стабильность нашей великой страны…

Битсу было плохо. Очень плохо – золотистая шерстка побелела, глаза незнамо как выцвели, часть перьев повылазило. Целыми днями он сидел в задней комнате и тихо постанывал, пытаясь устроится поудобнее и хоть чуть-чуть унять боль в ноющей голове.

Флэм ругался. Сильно. Сильнее, чем, когда его последняя соковыжималка улетела в пропасть. За последний месяц количество прихожан считай сошло на нет: повезёт, если заглянет ну хоть кто-то. А что им, если когда-то самое дешевое яблоко теперь стоит под сотню монет? Впрочем, шут с ним, с деньгами, бедный божественный жеребёнок уже четвертый день не может встать на ноги. Лекарства не помогают – температура только повышается.

— К Селестии, — в который раз яростно повторил Флим, меняя очередную влажную повязку на лбу у Битса. Тот захныкал и попытался прижаться поплотнее. – Нам нужно к Селестии! Она же из них, она наверняка поможет!

Флэм колебался. Да, можно купить билет и махнуть в Кантерлот. Упасть принцессе в ноги, моля о милости. Только вот вряд ли венценосные обрадуются двум пройдохам, ненароком ввергнувших страну в кризис. Пусть и с божественной помощью – а именно благодаря ей у них всё прошло настолько… гладко. Сила Битса воистину божественная: не только творить деньги, но и делать это так, чтобы ни у кого не возникало вопросов. Но да сила силой, а наказание будет ну ох насколько не сладким…

Флэм ещё раз посмотрел на скулящего жеребёнка и принял решение.

— Собирайтесь, — буркнул он, бросая брату и Битсу пальто. – Выезжаем немедленно.

За билет заплатили не торгуясь, пусть Флим и вполголоса высказал такое, что даже матросы не одобрили бы. Хорошо хоть поезд был с купе — Флэм залез на полку и вполголоса пробормотал молитву всем, кого знал. Оно того не стоило.

Единорог проснулся засветло, от всхлипываний. Спрыгнув вниз, он отупело уставился на сморкающегося брата и перевел взгляд на койку Битса.

Там лежала гора монет. По нынешнему курсу, ровно столько, сколько одолжил ему Флим и ещё двадцать процентов сверху.