Рыцарь в Паучьем Царстве

Плохая поэзия

За шестнадцать недель перехода от Пять Шестнадцать к Десять Двадцать, Сильвер пришел к выводу, что Зэд его избегает. Он полностью погрузился в изучение бесчисленных материалов третьего зала Архива. Пожилой оратор почти все время проводил в металлическом кресле за чтением древних текстов, хранившихся на верхних полках самого темного бокового крыла Архива. Здесь не было заметно никаких признаков активной деятельности, даже прислуга, разносящие книги, редко заглядывали в этот угол. Из чего Сильвер мог заключить, что составленные здесь материалы не представляют большого интереса для рядового ученого.
Зэд не слышал шагов пегаса. Его вниманием полностью завладел старинный манускрипт, освещенный настольной лампой.
– Привет, – прошептал Сильвер.
Зэд медленно поднял голову и увидел Сильвера. Он даже немного поморгал, словно очнувшись от глубокого сна.
– Сильвер, – прошептал он. – Подожди минутку.
Зэд отложил манускрипт в сторону, но несколько других книг так и осталось лежать перед ним в открытом виде. Сильвер заметил, что тощие ноги оратора дрожали, пока он перекладывал манускрипт с места на место.
Зэд начал подниматься из глубокого кресла, и Сильвер шагнул вперед чтобы помочь.
– Спасибо, Сильвер.
– Что вы здесь делаете так долго? – спросил Сильвер.
– Ты и сам знаешь. Читаю.
– Что вы читаете?
Зэд скользнул взглядом по книгам, оставленным на столе. То ли виноватым, то ли смущенным.
– Признаюсь, – отвечал Зэд, – что искал утешения в некоторых безнадежно устаревших текстах. Это были фантастические произведения периода времени за долго до объединения трех племен и кое-какие стихи. Просто разрозненные обрывки, ведь от тех времен мало что осталось. Но за их чтением я обрел некоторое спокойствие.
– Можно посмотреть? – спросил Сильвер.
– Конечно, – кивнул Зэд.
Сильвер присел в кресло, жалобно скрипнувшее под его весом, взял со стола одну из старых книг и стал их рассматривать. Книга выглядела потрепанной и пожелтевшей, хотя было заметно, что некоторые из них переплетены и подшиты заново перед тем, как отправиться в хранилище.
– «Золотой век небесной поэзии»? – прочитал Сильвер. – «Народные сказания земного народа». Что это? «Навечно Избранный».
– Необузданные фантазии, народный фольклор наших предков и кровавые истории с небольшими вкраплениями прекрасных лирических стихов.
Сильвер переключил внимание на следующий, очень тяжелый фолиант.
– «Тирания Крови», – прочел он заглавие и перевернул обложку, чтобы посмотреть на титульный лист. – Эпическая поэма в девяти песнях, воспевающая правление Слайя Фокса Красного, первого из владык дальнего севера и последнего из детей Атлана… Звучит довольно скучно.
– Поэма действительно заумная и требует некоторых усилий при чтении, а местами и вовсе непристойная. Произведение экзальтированного автора, который пытался представить историю в своей собственной интерпретации и выдать желаемое за действительность. Мне она очень понравилась. В детстве я часто читал такие книги. Словно волшебные сказки из другого времени.
– Из лучшего времени?
Зэд качнул головой.
– Селестия милостивая! Нет, конечно. Из ужасного, жестокого и озлобленного века, когда мы погружались в омут невежества и не знали, что скоро придут Диархи и остановят наше падение в бездну.
– Но они успокаивают вас?
– Они напоминают мне о детстве, что и приносит спокойствие.
– А вы нуждаетесь в успокоении? – спросил Сильвер, укладывая книги обратно и заглядывая в глаза пожилого единорога. – Я почти не видел вас с тех пор…
– Как мы встречались в горах, – с печальной улыбкой закончил за него Зэд.
– Верно. Я посетил несколько занятий, чтобы послушать, как вы поучаете молодых ораторов и архиваторов, но всякий раз вместо вас выступал кто-то другой. Как вы себя чувствуете?
– Признаю, – пожал плечами Зэд, – бывали времена и получше.
– Ваши раны еще…
– Мое тело исцелилось, Сильвер, но… – Зэд кончиком копыта поскреб висок. – Я в растерянности. Даже не знаю, как это объяснить. Огонь в моей душе погас. Но он снова разгорится. А пока я довольствуюсь своим собственным обществом и стараюсь самому себе понравиться.
Сильвер окинул старого оратора внимательным взглядом. Он казался таким хрупким, словно птенец, бледный, с тонкой длинной шеей. С момента того злополучного случая в Шепчущих Вершинах прошло девять недель, и большую часть этого времени занял переход на сверх скорости через треть континента. Сильвер начал примиряться с тем, что произошло тогда, но при виде оратора боль тотчас напомнила о себе. Он не мог заставить себя забыть о ней. Зэд врал – он так и не оправился после той схватки в темных пещерах Шепчущих Вершин.
– Я бы хотел вам…
Зэд поднял ногу.
– Прошу тебя. Сама Защитница была так добра, что лично поговорила со мной о том случае. Я понял, что там произошло, и стал мудрее.
Сильвер поднялся с кресла и предоставил Зэду занять его место. Оратор с благодарностью опустился на сиденье.
– Она держит меня при себе, – сказал Сильвер.
– Кто держит?
– Защитница. Она взяла с собой меня и Десятый Отряд в эту экспедицию, хотя могла оставить в Пять Шестнадцать. Хочет, держать меня по близости. Так она может за мной наблюдать.
– Почему?
– Потому что я видел то, чего, кроме меня, не видел почти никто. Я видел, что может тьма Тартара сотворить с пони, если не соблюдать осторожность.
– Тогда наша любимая командующая очень мудро поступает, Сильвер. Она не только предоставила тебе возможность занять мысли чем-то другим, но и позволила снова обрести былую уверенность в бою. Она заботится о тебе.
Зэд снова поднялся с кресла и заковылял вдоль ряда полок, легонько касаясь корешков книг тонкой ногой. По его походке Сильвер понял, что до полного исцеления тела еще далеко, хоть Зэд и утверждал обратное. Оратор, похоже, снова полностью увлекся книгами.
Сильвер немного подождал.
– Я должен идти, – наконец произнес он. – Надо еще кое-что сделать.
Зэд улыбнулся и на прощание помахал Сильверу копытом.
– Я рад был повидать вас, – сказал Сильвер. – Мы слишком долго не общались.
– Да, долго.
– Через день или два я снова приду. Возможно, послушаю ваше выступление.
– Я хорошенько подготовлюсь.
Сильвер вновь бросил взгляд на оставленные оратором книги.
– Так вы говорите, они успокаивают?
– Да.
– Можно, я возьму одну на время?
– Если только обещаешь принести обратно. Что ты присмотрел? – Зэд взял книгу из копыт Сильвера.
–  Небесная Поэзия? Не думаю, что тебя это устроит. Возьми лучше… – Зэд протянул ему магией другой том. – «Тиранию Крови». Сорок глав, и во всех описывается жестокое правление Слайреа Фокса – кровавого тирана, безумного чернокнижника и к тому же древнего аликорна. Да, когда-то их было гораздо больше, и все они были правителями. Тебе понравится. Кровавые сражения с множеством погибших. Интриги и придворные заговоры, так же с сотнями погибших. А поэзию оставь мне.
Силвер взглянул на книгу и сунул ее под крыло.
– Спасибо за совет. Если вам нравится поэзия, у меня кое-что имеется.
– В самом деле?
– Один из архиваторов…
– Ах да, – кивнул Зэд. – Пайпер. Мне говорили, что ты проявлял к нему интерес.
– Это была услуга другу.
– А под другом ты подразумеваешь Оливию Минт?
Сильвер рассмеялся.
– Вы говорили, что несколько недель довольствуетесь собственным обществом, однако знаете все и обо всех.
– Это моя работа. Младшие собратья не дают мне отстать. Как я понял, ты немного приблизил ее к себе. В качестве личного архиватора-биографа.
– Это плохо?
– Нет, что ты! – Зэд улыбаясь замахал ногами. – Так и должно быть. Используй ее, Сильвер. И пусть она использует тебя. Возможно, когда-нибудь в Кантерлотском Главном Архиве появятся книги получше, чем эти жалкие реликвии.
– Пайпера должны были отправить обратно. Я поручился за него, и теперь мне приходится просматривать все его работы. А я в этом ничего не смыслю. Поэзия. Это не мое занятие. Могу я принести его стихи вам?
– Конечно.
Сильвер повернулся, чтобы уйти.
– А что за книгу вы поставили на полку? – спросил он напоследок.
– Что?
– Когда я подошел, эти книги уже лежали на столе открытыми, а вы, как мне показалось, изучали какой-то другой том. Вы поставили его на полку. Что это было?
– Плохая поэзия, – ответил Зэд.

Для перехода к Убийце флотилия снялась с якоря раньше, чем через неделю после событий в Шепчущих Вершинах. Просьбы о помощи к тому времени стали такими настойчивыми, что вопрос о следующем пункте назначения Шестнадцатой экспедиции стал неуместным. О других задачах пока пришлось забыть. Защитница настояла на немедленном выступлении основных сил ордена под ее личным руководством, а Варрион оставили командовать уходом с Пять Шестнадцать основных сил Королевской Гвардии.
Поскольку в число избранных подразделений входил и десятый Отряд, мысли Сильвера были слишком заняты приготовлениями к переходу, чтобы надолго останавливаться на произошедшем несчастье. Такая занятость казалась облегчением. В некоторых подразделениях необходимо было сменить командира, где-то требовалось пополнение из числа молодых рекрутов, набираемых из столицы и близ лежащих к ней регионов, нужно было сделать соответствующие запросы в тренировочные лагеря и в цитадели Ордена. Сильвер должен был восполнить потери, понесенные в той схватке, а это означало поиск достойных кандидатов и принятие решений, которые могли полностью изменить жизнь пегаса. Кто из них лучший? Кому из множества посвящённых, избранников судьбы предоставить шанс получить полный статус рыцаря Ордена?
В этих важных занятиях Сильверу помогали Дефолт и Твинкл Спаркл, и он был очень благодарен им за поддержку и советы. Маленькая Спракл, к примеру, имела отличное чутье на кандидатов. Там, где Сильвер при прочтении личного дела, не замечал ничего особенного, она распознавала внутреннюю силу пони и, наоборот, замечала скрытые недостатки, если Сильверу случалось что-то пропустить. Сильвер стал подозревать, что избрание Твинкл в Братство Сумерек во многом произошло благодаря ее удивительным аналитическим способностям.
Сильвер вызвался лично разобрать вещи в спальнях погибших воинов.
– Мы с Лемон Шилдом и сами с этим справимся, – предложил Дефолт. – Не стоит тебе лишний раз расстраиваться, друг.
– Я хочу сам этим заняться, – возражал Сильвер. – Это мой долг, ка ких командира.
– Оставь его, Дэф, – вступилась Твинкл. – Он прав. Он сам должен это сделать.
Впервые Сильвер ощутил теплое чувство по отношению к Маленькой Спаркл. Ему и в голову никогда не приходило, что они могут сблизиться. То, что поначалу казалось ему безразличием, упрямством и скрытностью, на деле оказалось спокойствием, мудростью и настойчивостью.
Во время уборки в чистых и по-спартански скромных спальнях воинов Силвер сделал одно открытие: там почти не было личных вещей. Немного одежды, несколько трофеев да небольшие, туго свернутые листки с особыми обетами, которые обычно хранились в полотняных футлярах под жесткими койками. Среди скудных пожитков Биг Трека Сильвер обнаружил маленький бронзовый медальон, не привязанный ни к цепочке, ни даже к простому шнурку. Размером он был с монету, и на одной стороне была выгравирована звезда Защитницы на фоне двухвостой кометы.
– Что это? – спросил Сильвер пришедшего вместе с ним Немо.
– Я не могу сказать, Сильвер.
– Мне кажется, я знаю, – заметил Сильвер, слегка разочарованный равнодушным ответом белой пегаски. – И, думаю, ты тоже знаешь.
– Я не могу сказать, правда. Не могу.
– Тогда догадайся, – бросил Сильвер.
Шилд внезапно очень заинтересовался, насколько удачно приживается недавно, буквально собранная по кусочкам нога.
– Немо…
– Возможно, это медальон тайного братства, Сильвер, – смущенно ответила Немо. – Я не могу сказать точно.
– Вот и я так думаю, – сказал Сильвер, подбрасывая медальон на копыте и ловя его. – Значит, Трек был членом некоего тайного братства, не так ли?
– Ну и что с того?
– Ты знаешь мое отношение к этим вопросам, – заметил Сильвер.
Официально Орден не объединялись ни в какие ложи или братства. Все знали, что подобные общества были не по вкусу Диархам. Они считали, что мелкие замкнутые организации слишком близки к культовым течениям и от них всего один шаг до таких сект, как Культ Двух Сестер или Секта поклонников Лоурен Фауст, которые пытались возвести возлюбленных Диархов и их мать в ранг божеств.
Но разного рода тайные и скрытые общества все же существовали. И не только в армии. Ходили слухи, что довольно долго они были очень активными по всей стране. Лет шестьдесят назад Диархи в кровопролитной войне покорили западные территории под названием Цурус. Этот дикий край находился под контролем удивительной касты военных, чье жестокое благородство заслужило уважение среди эквестрийских командующих, посланных на покорение диких кланов пони, живших в том краю. Воины-сектанты правили населением при помощи целой системы воинских лож, религиозных объединений, посвященных различным хищникам тех мест. При невольном культурном обмене между представителями двух народов такая практика почти полностью была воспринята некоторыми религиозными фанатками.
Как-то раз Сильвер спросил Зэда об этих ложах.
– Они достаточно безвредны, – ответил ему оратор. – Воины часто объединяются в разного рода братства. Насколько я понимаю, они пытаются противопоставить товарищеские отношения командной иерархии, независимо от ранга и должности. Что-то вроде внутренних связей, основа верности, которая действует вне зависимости от официальных отношений.
Сильвер вряд ли мог с уверенностью сказать, что понимает наличие каких-то отношений, которые могут не согласовываться с официальной иерархией, но само это понятие ему было неприятно. Это было неправильно, если не сказать больше. В самой скрытности этих организаций могли появиться ростки предательства. Да и одного неодобрения Диархов было достаточно, чтобы считать неофициальные братства вредными.
– Конечно, – добавил тогда Зэд, – я не могу с уверенностью утверждать, что ложи существуют и сейчас.
Вредно это или нет, но Сильвер всегда давал понять, что ни один воин, который намерен служить в его отряде, не должен иметь ничего общего с тайными обществами. И его прежний капитан был полностью согласен со своим тогда ещё заместителем.
До сих пор в Десятом Отряде не было никаких признаков тайных обществ. А теперь вот всплыл этот медальон. Медальон, который был явным атрибутом члена тайной ложи, принадлежавший воину, который превратился в монстра и убил своих братьев.
Открытие сильно встревожило Сильвера. Шилду он приказал довести до сведения каждого солдата в отряде, что в случае обладания хоть малейшей информацией о деятельности лож пони должен подойти и поговорить с ним, если понадобится, то с глазу на глаз. На следующий день, когда он вернулся в спальню, чтобы закончить разборку собранных личных вещей, обнаружилось, что медальон исчез. А еще попросил того присмотреть за юной Немо Сильвер был уверен, что та что-то да знает, просто скрывает от него истину потому что боится прослыть предательницей среди братьев и сестер.
В последние дни перед началом очередного похода Оливия Минт несколько раз подходила к Сильверу с просьбой разобраться в случае с Блу Пайпером. Он помнил её обращение с той же проблемой в день возвращения из рейда по Шепчущим Вершинам, но тогда он был слишком расстроен, чтобы что-то предпринять. Сильвера ничуть не беспокоила судьба летописца, да еще настолько глупого, чтобы навлечь на себя недовольство со стороны командования. Нечего было болтать лишнего своим длинным языком. Он думал так.
Но проблема предоставляла возможность отвлечься, а Сильверу только это и было надо. После консультации с Сином он сообщил Оливии, что постарается выполнить ее просьбу.
Блу Пайпер был поэтом и, как выяснилось, законченным глупцом. Он не понимал, когда необходимо заткнуться. Во время посещения недавно покоренного города он улизнул из разрешенного для осмотра района, напился вдрызг и распустил язык настолько, что был почти до смерти избит солдатами Королевской Гвардии из похоронной команды.
– Его обещали выслать, – сказала Оливия. – С позором отправить обратно в столицу и лишить сертификата архиватора. Так нельзя, капитан, Пайпер хороший пони…
– В самом деле?
– Нет, вы правы. Он несчастный пони. Грубый. Упрямый. Раздражительный. Но он великий поэт, несмотря на все его недостатки. И он никогда не лжет, даже когда его бьют.
Даже после того, как Блу Пайпер настолько оправился от побоев, что был переведен из реанимации корабельного госпиталя в обычную палату, он представлял поучительное, хотя и неприятное зрелище. При виде вошедшего Сильвера он поднялся, и следы побоев стали видны особенно отчетливо.
– Капитан, сэр, – заговорил Пайпер с придыханием, – я так благодарен, что вы заинтересовались моей ничтожной персоной.
– У вас очень настойчивые друзья, – хмуро ответил Сильвер. – Оливия и Киллер тоже.
– Капитан Сильвер, я и не подозревал, что у меня есть настойчивые друзья. Вернее сказать, я вообще не имел понятия, что у меня имеются хоть какие-то друзья. Оливия очень добра, и я уверен, вы и сами это поняли. Скай Киллер… Я слышал, она попала в какую-то неприятную историю.
– Так и было.
– Как она? Не пострадала?
– С ней все в порядке, – ответил Сильвер, хотя не имел ни милейшего представления о состоянии Киллер.
Он не виделся с ней, только получил записку с просьбой помочь в деле Пайпера. Сильвер подозревал, что это заслуга Оливии.
Блу Пайпер обладал внушительной фигурой, но он перенес жестокое нападение. Лицо все еще оставалось опухшим, а заживающие кровоподтеки раскрасили его желтыми пятнами, под диковинного леопарда синего цвета. Набрякшие кровью веки не поднимались до конца, оставляя глаза полузакрытыми. Было очевидно, что каждое движение дается ему с трудом и причиняет боль.
– Насколько я понял, вы привыкли говорить откровенно, – сказал Сильвер. – Пытаетесь бороться с предрассудками?
– Да, да, – покачивая головой, согласился сильно побитый земнопони, – Но я постараюсь с этим справиться, обещаю вам.
– От вас решили избавиться. Вас хотят отослать домой, поскольку начальство считает, будто вы позорите орден архиваторов.
– Капитан, я способен опозорить кого угодно, если даже просто встану рядом.
Сильвер не удержался от улыбки. Этот пони начинал ему нравиться.
– Я разговаривал о вас с советником Защитницы, – продолжил он. – Есть возможность взять вас под крыло. Если кто-то из старших командиров Ордена вроде меня согласится за вас поручиться, вы сможете остаться в экспедиции.
– Есть еще какие-то условия? – спросил Пайпер.
– Конечно есть, но сначала я бы хотел услышать, есть ли у вас желание остаться.
– Я хочу остаться. Клянусь крупом Луны, капитан, я совершил ошибку, но я не хочу покидать флотилию. Я хочу стать частью происходящего.
Сильвер сделал вид, что не услышал непристойного упоминания задней части Диарха Ночи и молча кивнул.
– Оливия так и говорила. Син тоже, по-видимому, питает к вам слабость. По-моему, ему нравятся неудачники.
– Сэр, большего неудачника, чем я, вряд ли можно отыскать.
– А теперь обговорим условия, – сказал Сильвер. – Постарайтесь их выполнить, иначе я отзову свое поручительство, и следующие пять месяцев вы проведете на транспорте по дороге к столице. Во-первых, вам придется пересмотреть свои привычки.
– Я это сделаю, сэр. Обязательно.
– Во-вторых, каждые три дня, если позволят мои обязанности, вы будете передо мной отчитываться и предоставлять копии всего, что написали. Всего, понятно? Как произведений, предназначенных для печати, так и всех прочих заметок. Ни одно слово не должно пройти мимо меня. Вам придется регулярно выворачивать передо мной свою душу.
– Я обещаю вам это, капитан, хотя, должен предупредить, впечатление будет ужасным. Душа у меня косоглазая, горбатая и кривоногая.
– Ничего. Я видел много ужасного, – заверил его Сильвер. – И третье условие. У вас есть привычка лгать?
– Нет, сэр. Чего нет, того нет.
– Вот это я и надеялся услышать. Вы должны говорить мне правду, не приукрашенную и не отретушированную. За это вас считают негодяем. Вы говорите то, о чем остальные сказать не осмеливаются.
Пайпер пожал плечами и тотчас застонал от боли.
– Капитан, я в растерянности. Если я соглашусь, это не уменьшит мои шансы остаться?
– Сначала придется ответить.
– Капитан Сильвер, я всегда, всегда говорю то, что думаю, хотя иногда за это довольно сильно бьют. Но я от души презираю тех, кто намеренно лжет или недоговаривает всей правды.
Сильвер снова кивнул.
– Так что же вы такого наговорили, господин-архиватор? Чем вы так сильно вывели из себя честных гвардейцев Их Высочеств, что они набросились на вас с горячим желанием втоптать в землю?
Пайпер откашлялся и поморщился.
– Я сказал… Сэр, я сказал, что Эквестрия не будет существовать вечно. Я говорил, что ни одно сооружении не может стоять вечно, независимо от того, насколько крепко оно построено. Я говорил, что ради выживания нам всегда придется сражаться.
Сильвер молчал.
Пайпер медленно сел на больничной кровати.
– Сэр, это был правильный ответ?
– А есть ли вообще правильные ответы? – спросил Сильвер. – Мне знакома эта ситуация. Не так давно один из Преторианцев заявил мне примерно то же самое. Он воспользовался другими словами, но смысл был тот же самый. Но его не отослали в столицу с позором, не лишили звания и не изгнали из гвардии. – Сильвер усмехнулся своим мыслям. – Теперь, когда я об этом вспомнил, он действительно на пути домой, но совершенно по другой причине.
Взгляд Сильвера снова обратился к Пайперу:
– Так вот мое третье условие. Я поручусь за вас и возьму под свое покровительство, но взамен вы будете по-прежнему говорить правду.
– Вот как? А вы уверены, что вам этого хочется?
– Правда – это все, что у нас есть, Пайпер. Только способность сознавать истину отличает нас от чужаков и предателей. Как будут судить о нас потомки, если не смогут прочесть правдивых книг? Насколько я слышал, именно ради этого был когда-то основан орден архиваторов. Пока вы будете говорить мне уродливую и неприятную правду, я буду оказывать вам покровительство.

После странного и смущающего разговора с Зэдом в Архиве Сильвер по галерее направился к средней части корабля, где обычно собирались архиваторы.
Пайпер, после выписки, как обычно, поджидал его под высокой аркой у самого входа. Это было их привычное место встреч. Из открывающегося за аркой зала доносились звуки голосов, смех и музыка. Под аркой то и дело проходили пони, в основном архиваторы, но также и кое-кто из военных и обслуживающего персонала. Частенько все они образовывали шумные группы и на ходу что-то оживленно обсуждали.
Обширное помещение, далеко не единственное на огромном флагманском корабле Защитницы, первоначально было предназначено для общих собраний, официальных выступлений и воинских церемоний. Но как только командование осознало, что архиваторов невозможно исключить из общественной жизни экспедиции, этот зал был отдан для их сборищ. Общество собиралось самое недисциплинированное и неорганизованное, словно под строгими сводами военного гиганта развернулся небольшой карнавал. Во всем королевстве были отмечены подобные нововведения, как только стало понятно, что командованию военных флотилий придется смириться с неудобствами, причиняемыми множеством свободно мыслящих служителей искусств. По самой своей природе архиваторы не могли и не хотели подчиняться царившей на судах строгой воинской дисциплине. Они испытывали непреодолимое желание встречаться, спорить и пьянствовать. Предоставив им для этих целей помещение, командиры надеялись хотя бы локализовать их активность в определенном месте.
Этот зал постепенно стали называть Пристанищем, а проводимые в нем собрания приобрели сомнительную репутацию. Сильвер никогда не испытывал желания входить внутрь и настоял на том, чтобы Пайпер ждал у входа. Капитану было непривычно слышать в торжественных глубинах «Хранителя Эквестрии» взрывы непринужденного смеха и изысканную музыку.
При виде подошедшего капитана Пайпер приветливо кивнул. За семь недель, прошедших с начала перехода, его раны почти полностью зажили и синяков уже не было заметно. Архиватор протянул Сильверу лист бумаги с текстом, написанным ровным и аккуратным подчерком. Остальные пони, проходя мимо, посматривали на капитана штурмовиков с удивлением и любопытством.
– Моя последняя работа, – произнес несколько смущенно Пайпер. – Как мы и договаривались.
– Спасибо. Встретимся через три дня.
– Капитан, есть кое-что еще, – остановил его Пайпер и протянул плотный конверт
В конверте были вложены фотографии. Красиво скомпонованные снимки самого Сильвера и его отряда, готовой к погрузке на штурм-катер. Знамя. Шеренги воинов. А вот и он сам, приносящий особый обет перед Треком и Шилдом. Братство Сумерек. Защитница перед строем гвардейцев в полной боевой броне. Син на носилках в сопровождении медиков-единорожек и многие другие прекрасные по качеству и красоте фотографии.
– Скай Киллер попросила меня передать вам, – сказал Пайпер.
– Как она? – спросил Сильвер.
– Не знаю, капитан, – ответил Пайпер. – Никто из нас ее давно не видел. Она стала слишком замкнутой после…
– После?
– После Шепчущих Вершин.
– Что она об этом рассказывала?
– Ничего, сэр. Она говорит, что рассказывать не о чем. Она сказала, что Первый капитан велел ничего не рассказывать.
– В этом она права. А снимки отличные. Поблагодари её, Пайпер. Передай мою благодарность Киллер. Я с радостью сохраню эти фотографии.
Пайпер слегка поклонился и направился в Прибежище.
– Пайпер…
– Сэр?
– Прошу тебя, присмотри за Киллер. Ради меня. И ты, и Оливия. Последите, чтобы она не оставалась в одиночестве слишком часто.
– Хорошо, капитан. Я постараюсь.

На шестой неделе перехода, когда Сильвер гонял новобранцев по тренировочному залу, к нему подошла Твинкл.
– «Тирания крови»? – удивленно пробормотала она, заглянув в открытую книгу, оставленную Сильвером на скамейке.
– Мне нравится, – отозвался Сильвер.
– Я с удовольствием прочла ее в детстве, – сказала Твинкл. – Хотя, должна сказать, это довольно вульгарное произведение.
– Надо думать, потому оно мне и нравится, – ответил Сильвер. – Чем я могу тебе помочь?
– Хотела с тобой поговорить, – сказала Твинкл. – О личном деле.
Сильвер нахмурился. Твинкл, убедившись, что на них никто не смотрит и не подслушивает их протянула ему копыто, а на нём лежал бронзовый медальон.
– Я бы хотел, чтобы ты беспристрастно во всем разобрался, – продолжила Твинкл, когда они закрылись в личной оружейной Сильвера. – Окажи мне такую услугу.
– Тебе известно мое отношение к деятельности любых лож?
– Да, меня об этом предупредили. Я восхищаюсь твоей безупречностью, но в ложах нет никакого скрытого злого умысла. В этом я даю тебе слово, и, надеюсь, это что-то для тебя значит.
– Ты права. А кто рассказал тебе о моей находке?
– Не могу сказать Сильвер, сегодня вечером назначена встреча членов ложи, и я хочу пригласить тебя в качестве моего гостя. Мы с радостью примем тебя в наше братство.
– He уверен, что я этого хочу.
Твинкл кивнула:
– Понимаю. На тебя не налагаются никакие обязательства. Приходи, наблюдай, смотри сам и решай сам.
Сильвер ничего не ответил.
– Это просто встреча братьев и сестер, – продолжала Твинкл. – Братство воинов, последователей двух течений, и без учета званий.
– Мне так и говорили.
– После несчастья в Шепчущих Вершинах у нас появилось свободное место. Мы бы хотели, чтобы ты его занял.
– Свободное место? – переспросил Сильвер. – Ты имеешь в виду Трека? Я видел его медальон.
– Ты пойдешь со мной? – настаивала Твинкл.
– Только потому, что приглашение исходит от тебя, – ответил Сильвер.