Я не хочу этого писать

Письмо

Папа,

Ну, я уже смотрю на эту страницу целый миллион лет и никак не могу придумать, с чего начать. Я даже не понимаю, зачем вообще пишу это письмо, потому что оно ваще бесполезное. И тупое. А перо какое-то странное, и у меня во рту от него такое стремное ощущение.

Я предпочитаю, знаешь ли, чтобы кто-то другой записывал то, что я говорю вслух. Куда круче, чем писать самой. Да, поначалу чувствуешь себя немного глупо, но у тебя есть этот мелкий чувак, который просто записывает каждое слово, которое ты говоришь, так что он уделяет тебе очень много внимания.

Короче, писать ‒ не совсем мое. Не знаю, что ты по этому поводу думаешь. Самое длинное, что я вообще писала за последнее время, это экзамен и письмо к Селестии. И вообще, я вроде как тебе об этом уже рассказывала, так что зачем опять о них говорить? Хотя писать Селестии было приятно.

Типа, я даже не знаю. Это очень странно. У тебя все это есть в голове, и ты просто пишешь это, и БАЦ, на бумаге все получается как-то глупо и просто. “Я слишком много возомнила о себе” как ты говорил. И да, похоже на то, что я и правда слишком много возомнила о себе. Хорошо, что я это поняла. Так что ты все объяснишь и забудем об этом.

Наверное, поэтому мне и нужно написать тебе это письмо? Это даже была не моя идея. Это предложила Эпплджек. Все равно не знаю, что писать, а она просто сказала: “Напиши письмо своему бате, Дэш”.

Прям так и сказала “бате”. Как же это по-деревенски. Я в том смысле, что ух! Верный способ потерять очки крутизны, Эй-Джей.

Так что, да. Пишу, пишу, пишу. Я пишу.

Ладно, наверное, мне надо объяснить, почему я заперта в этой комнате? Похоже, что об этом стоит рассказать. Ну, в том смысле, что даже мне это понятно. Они говорят, что заперли меня здесь именно из-за этого. Для моего же блага.

И ради безопасности тоже. Ха! Ты бы их видел, пап. Я их очень сильно напугала. Они такие: "Ого, эта потрясающая кобылка слишком крута для нас! Бежим!”, а я такая: "Не так быстро!” и да, я только что поняла, что это было совсем не круто, и мне в самом деле стоит перед ними извиниться, потому что я вела себя как полная идиотка.

Верный способ потерять очки крутизны, Дэш.

Но они просто делали, что должны были, и сейчас я понимаю это. Тогда я не сильно задумывалась, и теперь мне интересно, будут ли они что-то с этим делать. Хотя они уже загнали меня в эту комнату, так что я уже как будто бы в тюрьме.

Хотя кого я тут обманываю? Эта комната просто шикарная. В конце концов, это же одна из комнат во дворце. Здесь есть огромная кровать, и я насчитала семнадцать подушек. Но не думаю, что проведу здесь ночь, так что все эти эти подушки не пригодятся. Да и вообще, кому нужно столько подушек? Рэрити?

Да, кстати о ней. Я должна поблагодарить своих друзей. Особенно Флаттершай и Эпплджек. Я имею в виду, что остальные тоже, конечно, были милыми, но эти две пони действительно были крутыми, а не просто пытались быть крутыми, понимаешь? Все они конечно классные, и я их всех очень люблю, но этих двух в особенности.

Но, может быть, я несправедлива? Все они старались изо всех сил. Никто из них не кричал на меня и не пытался припереть к стенке, за исключением последней части со стражей (но я полностью заслужила это, поэтому не сержусь), и это действительно круто.

Понимаешь, это было из-за их выражения. Поначалу меня больше всего раздражало то, как все они на меня смотрели. Ну, не только это, но мне хотелось наорать на кого-нибудь, а они были прямо там, и все смотрели на меня так, ну, короче, понятно к чему все шло. БАМ, и я уже ору на них. Они, казалось, не возражали, даже Флаттершай.

Я думаю, что они были как бы в

Так. Я только что узнала, что никак не могу убрать фразу, которая мне не нравится, что ваще не круто, потому что теперь есть это тупое предложение над этим и это выглядит просто глупо. Я думаю, что могу вычеркнуть его, но от этого оно станет только заметнее на листе. Ладно, просто не буду обращать на него внимание.

Так, о чем это я? Знаешь, они были совсем рядом, когда я получила письмо. Письмо. Тупой кусок бумаги, я разорвала его в клочья. Я даже не помню, как это сделала, но к тому времени, когда захотела прочитать его снова, от него ничего не осталось, и у меня чернила были на копытах, так что, наверное, все же это была я.

Мы собирались устроить пикник. Мы все смеялись, а Пинки делала эту сумасшедшую штуку, которую она делает, когда получает торт, и вдруг из него вылетают воздушные шарики. А потом почтальон замечает меня и выкрикивает мое имя, и БАМ, теперь у меня есть новенькое письмо. Эй, девчонки, гляньте на это письмо. Интересно, что в нем?

Поэтому я открываю его и читаю вслух, ведь правильно? Мол, это самый крутой способ прочесть письмо. Я всегда так делаю. Ты же помнишь, всегда стараюсь быть еще круче. Вот я и читаю, а потом понимаю, о чем там написано.

И я, наверное, продолжала читать дальше. Потому что именно так и поступают крутые пони. А я крута до самого конца. Бла-бла-бла. А потом оно как бы пронеслось у меня в голове, и я прочитала его снова, хотя на этот раз не вслух.

Вот тогда-то они и стали смотреть на меня так странно. Наверное, именно тогда я и потеряла свою крутость. Всю. Больше никаких очков крутизны у Рэйнбоу. Бам.

Я понятия не имею, что они говорили. На самом деле я их не слушала. Наверное, что-то о том, что они сожалеют. Но мне было все равно. Ну что еще они могли сказать? Так что, да. “Нам очень жаль, Рэйнбоу.”, “О, Дэш, нам так жаль.” Мне кажется, Рэрити плакала.

Ха.

Знаешь, обычно я называю ее плаксой, но думаю, что это было бы не совсем честно. Я-то, конечно, не плакала. Я в том смысле, что никогда не опускаюсь так низко, понимаешь? Но Рэрити сделана из другого теста. Не как я. У меня есть стандарты. Пф-ф-ф, плакать. Ни в жисть.

Но я все же накричала на них. Ну, знаешь, просто так. Они продолжали говорить со мной, а я не хотела их слушать, и мне хотелось побыть одной, поэтому я закричала и побежала. Думаю, именно тогда я и разорвала письмо. Не знаю.

Даже не помню, куда я побежала. Кажется, я попала в какой-то парк. Разве это имеет значение? В любом случае, я далеко не ушла. Они поймали меня в мгновение ока. Обычно им за мной не угнаться (самая быстрая пегаска на свете, помнишь?) но мне совсем не хотелось летать. И все еще не хочется. Я чувствую, что это как-то неправильно.

Но Эпплджек была действительно хорошей подругой, потому что она не говорила, не плакала и вообще ничего не делала. Она просто обняла меня, а потом сказала, что они со мной, и я должна была уйти. Из Понивилля, из парка, от письма... Мне просто нужно было уехать.

Твайлайт хотела собрать хотя бы пару вещей, но Эпплджек сказала, что нет, мы едем в Кантерлот, и мы едем прямо сейчас. Это было хорошо.

Когда мы приехали, мамы тут не было. Я не знаю, наверное, я ожидала, что она будет ждать меня на вокзале, и я нервничала из-за этого. Но ее не было. Я почувствовала некоторое облегчение.

Мне совсем не хочется писать следующую часть.

Я тебя обманула. Наверное, я думала, что ничего такого не будет, но не знаю. Это типа как: “Эй, Пап! Ты знаешь, насколько жалкая твоя дочь? ВОТ НАСКОЛЬКО!” Ага. Это не то, о чем бы хотелось писать.

Я соврала, когда сказала, что подушки с комнатой не пригодятся. Это неправда. Я уже пользовалась подушками. Я тут провела уже пару дней, потому что, когда мы приехали в Кантерлот, Твайлайт сказала, что все мы у нее дома не поместимся, да и я все равно не хотела видеться с ее родителями.

Так что мы пришли сюда. Это моя комната. А семнадцати подушек больше нет, потому что я их разорвала в клочья, как и письмо, наверное. И я лягала стены и ломала стулья. Я орала на окна и захлопнула дверь... Даже не знаю, зачем я это все делала.

Это было глупо, я знаю. Мне нужно будет извиниться за это.

Но знаешь, это было приятно. Просто ломать все, что видишь. А потом смотреть, что оно так все и остается. Это похоже на то, что к тебе возвращается немного уверенности. Ты там, и все эти вещи там, а потом бац – все поломано, и ты чувствуешь себя круто, потому что наконец-то ты возвращаешься, ты снова становишься сама собой, и кажется, что все это можно исправить.

Но потом ты останавливаешься, как мне кажется. Я остановилась. А потом ты остаешься с кучей поломанных вещей, и раж уходит, и ты чувствуешь себя глупо. Я разнесла комнату, и даже не знаю, почему я это сделала. Поэтому я просто смотрю на все это и чувствую себя глупой плаксой.

Рэйнбоу Дэш, ты такая жалкая.

И катишься все дальше и дальше. Это очень неловко. Я просто

Я вышла оттуда на второй день, приняла душ и

Знаешь, было бы лучше, если бы я была такой же, как мои подруги. Они, например, никогда не теряют уверенности. Вот что я хотела написать раньше, когда остановилась.

Они всегда такие уверенные. Вот об этом я и не хотела написать. И кстати, я не знаю, откуда это все берется. Уверенность.

Я не знаю, это было просто ужасно. Мол, это не круто, но почему они так собраны, когда я такая? Я не вижу, чтобы Пинки ломала что-нибудь. Твайлайт тоже не сходит с ума. Они просто выглядят грустными, но они грустят из-за меня. Это совсем другое.

Это совсем не круто.

Зачем вообще беспокоиться. Я уже достигла самого дна. Признание этого хуже уже не сделает.

Я на тебя накричала.

Я вышла из этой дурацкой комнаты, после того как, Селестия знает, сколько дней ничего не делала, только кричала на пони и ломала вещи, и первое, что я сделала, это пошла к тебе и наорала на тебя. Я даже не помню, что говорила. Это было не очень красиво, потому что Флаттершай попыталась оттащить меня, но я просто оттолкнула ее и продолжила кричать. Кричать, кричать, кричать.

Да уж, очки крутизны Рэйнбоу достигли отрицательного значения и продолжают падать.

Так что, да. Пошла туда, наорала на тебя, а потом чувствовала себя полной дурой. Вот и все.

Наверное, мне очень жаль. Я должна извиниться за все это. Я должна много за что извиниться как только выйду отсюда, и, думаю, сначала мне нужно извиниться перед тобой. Пожалуй, это наименее некруто.

Прости, что накричала на тебя. Я не знаю, что на меня нашло.

Нет, это ложь. Я знаю, что это было. Это просто

Это было похоже на то, что я действительно еще не поняла этого, понимаешь? Конечно, я получила письмо, и я разнесла комнату и все остальное. Так что я вроде как все осознавала, верно?

Но потом я увидела тебя, и это было по-настоящему. Ты лежал там, и я слышала, как пони говорят, что ты похож на спящего, но ты не спал это уж точно.

Ты умер.

БАМ, приплыли. Капут. Папы больше нет.

Я не знаю. Я чувствовала – что-то неправильно. Все было неправильным, понимаешь? Потому что... ну. Во-первых, почему ты умер?

Видишь, я думаю, что именно это меня и раздражало. Потому что все должно было пойти совсем не так, верно? Ты должен был стать очень старым и посмотреть, как многого я достигну, а потом сказать: "Молодец, Дэш!”, а я бы сказала "Да, я потрясная!", а мама бы сказала “Это моя девочка!” и тогда все было бы круто, и все было бы хорошо.

Но вместо этого я получаю тупое письмо, в котором говорится: "прости, Дэш, но этого не будет". И они используют этот дурацкий язык, который я ненавижу, все эти "соболезнуем", и "огромная потеря”, и "трудные времена", и нет, это неправильно, потому что, по крайней мере, ты должен был мне сказать. Ты же должен быть предсказуемым, верно? Ты всегда был таким. Я всегда читала тебя как открытую книгу.

На этот раз даже мама не могла ничего сказать наверняка. Несчастный случай, говорят они, большая неожиданность. Я на это не куплюсь.

Просто все идет не так. Может быть, именно поэтому я разнесла эту комнату. Может быть, именно поэтому я лягала стены. Я стала не крутой. Ты сделал меня не крутой, потому что умер, и что мне теперь делать?

Вот это самое поганое.

Мне не хотелось даже думать об этом. До сих пор не хочется. Но я пошла туда, и ты там, и ты мертвый. И у тебя нет этих дурацких морщинок вокруг глаз, и ты бледный, и кто-то расчесал тебе гриву. Она всегда была как воронье гнездо.

Морщинки, растрепанная грива – все предсказуемо. Ты всегда был такой не крутой. Ты всю жизнь был ботаном, а теперь ты умер, и это так неправильно, и это так жалко, и я тоже жалкая, и в комнате все в труху, и я не знаю, что делать, потому что это все твоя вина.

Потому что ты умер.

Мне все еще кажется странным писать это.

Твои похороны еще даже не состоялись. Там ведь не было никого, понимаешь? Это была большая, тупая комната, полная красивых портретов, старых гобеленов и огромных окон, и мне захотелось все это разнести. Даже пнуть тебя, наверное. А что тут такого особенного? Ты уже мертв. Хуже уже не будет.

Это все твоя вина.

Ты просто подвел меня, папа, и

Я не

Извини. Я хотела извиниться за то, что накричала на тебя, но в итоге снова ору на тебя. Это уже совсем ни в какие ворота. Мне действительно очень жаль.

И я говорю серьезно. Не то чтобы я раньше несерьезно говорила, но ты же понимаешь, как это бывает. Ну, теперь совсем серьезно. Мне не следовало кричать на тебя.

Ну, по крайней мере, я не плакала. Уверена, что нет. Ты же знаешь, что я никогда не плачу. Вообще никогда-никогда. Ты ведь это знаешь, да? Держу пари, ты не сможешь вспомнить ни одного раза, даже когда я была жеребенком. Ну, я думаю, что все-таки плакала, когда была очень-очень маленькой, но это не считается.

Но я уверена, что мама плакала. Не знаю, я ее еще не видела. Почему все так плохо? Она еще не приехала. Но я уверена, что она плакала. Она все время плачет. Она даже плакала, когда я переехала в Понивилль, верно? А ты просто стоял там и твои морщинки становились все морщинистей.

И я обняла ее, а ты был такой ботанистый, назвал ее плаксой, а потом погладил меня по голове и сказал, что да, все понятно, Дэш, иди надери кому-нибудь круп.

Но кого это волнует? Ты же умер.

А я как раз кричала на тебя, когда вошла принцесса Селестия. Это было самое плохое. Ты же знаешь, какая она – всегда спокойная, собранная, мудрая и все такое. И никогда не теряет самообладания.

Я это ненавижу. Я ненавижу это признавать. Вот почему они заперли меня в этой комнате. Я видела Селестию, а она увидела тебя и что-то сказала. И знаешь, тон у нее был такой же, как у письма. Большая потеря. Соболезнуем. Бла-бла-бла.

Поэтому я и на нее накричала.

И эй, это действительно было приятно, и я потом билась головой о стену из-за этого, потому что Селестия мне нравится, и это было нечестно.

Я кричала на нее, и я была рада, что она была там, потому что мне было на кого кричать. Потому что она живая. Она тут уже, кажется, целую вечность. И она никогда не покинет нас, и это потрясающе, но это ненормально, потому что это не так, как должно быть. Вот она, а вот мама, а потом ты, и почему только одна она не может умереть? Почему она такая особенная?

– Ты никто, – сказала я или что-то в этом роде. – Вы для меня ничего не сделали. Он сделал больше, чем вы, но теперь он умер, а вы нет, принцесса, и это несправедливо.

Я сказала это принцессе. А потом и кое-что похуже. Прости. Мне очень жаль, папа. Мне не следовало этого говорить. Но я хотела, чтобы она умерла, и я хотела, чтобы ты был жив, и я сказала ей именно это.

– Надеюсь, ты умрешь, – сказала я.

А потом она заговорила, и мне показалось, что я снова читаю это дурацкое письмо. Мои самые большие соболезнования, я знаю, что это большая потеря, мне очень жаль.

И у меня сорвало крышу.

Стражи пытались остановить меня, но да. Мне действительно очень жаль. Это было совсем не круто. Я попыталась лягнуть принцессу, и вдруг все начали кричать, и там были стражи, и Эпплджек орала на меня, и Флаттершай... я не знаю, что она делала.

Они остановили меня, и вот теперь я здесь.

Они привели меня в эту комнату, заперли дверь, и окно тоже закрыто, и я не могу его выломать. Я знаю это, потому что уже пробовала.

Я не знала, что делаю. Я даже не знаю, что делаю прямо сейчас. Я просто дура. Я не хочу продолжать писать. Это бесполезно. Это просто

Бл

Я не

Это

Папа, я хочу сказать, что

У меня нет времени они просто открыли дверь я не хочу уходить отсюда мне очень жаль. Там нет стражи, это просто мои друзья, но они смотрят на меня, и они собираются забрать письмо, а я еще не закончила. Я уже сказала им об этом, но они все равно не уходят.

Они стоят прямо рядом со мной. Я не хочу прекращать писать. Прости. Я соврала. Я соврала, это вовсе не бесполезное письмо, пожалуйста, не дай этому закончиться. Если я пишу, то ничего не ломаю, не кричу и не пытаюсь напасть на принцессу. Я говорю с тобой, и я должна это делать, потому что иначе я снова все испорчу. Я этого не хочу.

Твайлайт говорит, что мне нужно отдохнуть. Я не хочу отдыхать. Прости. Пожалуйста, прости меня.

Я соврала. Я все время врала. Ты не жалкий, ты никогда не был жалким, ты самый потрясающий пони, которого я когда-либо знала. Ты был предсказуем в хорошем смысле, и эти морщинки были потрясающими, и ты всегда знал, что сказать, даже если ты этого не говорил.

Ты был просто потрясающим.

Ты был потрясающим и никогда меня не подводил. Не знаю, почему я на тебя кричала, но это вовсе не твоя вина. Это моя вина.

Я подвела тебя. Ты бы себя так не повел, если бы получил письмо. Ты был бы крутым и, может быть, немного ботанистым, но в этом своем крутом смысле. Ты бы сказал “Ну, Дэш надерет кому-нибудь круп, куда бы она ни отправилась!” вот и все.

Но это не ты получил письмо, потому что это была я, и я не знаю, что делать. Я не знаю, что сказать маме.

Я тоже плакала. Я хотела сделать все круто, но это было просто тупо. Я просто тупая. Я все время плакала. Мне кажется, я заплакала, когда прочитала письмо, но я не помню. Я плакала в этой комнате. Я делала это, когда рядом никого не было, потому что не хотела, чтобы они видели.

Я не хотела, чтобы ты об этом знал, но теперь я не хочу, чтобы ты уходил, и хотя я плачу и все это видят, мне все равно.

Ты умер.

Я плачу, потому что ты умер, и это неправильно, и я пыталась напасть на принцессу, и я больше не заперта в этой комнате, но комната все еще разгромлена, и я кричала на девочек. Я хочу сказать им, что я извиняюсь. Я хочу сказать, что не хотела этого, даже если бы хотела, и что ты умер, и мне жаль, и я разнесла комнату, и что я не знаю, что сказать маме, и что я тоже подвела ее.

Но если я это сделаю, то выпущу перо, и они заберут у меня письмо. Я этого не хочу. По крайней мере, так я с тобой разговариваю, даже если это глупо, потому что ты этого не увидишь. И я хочу попросить прощения. Прости. Прости. Я подвела тебя. Это я должна была быть мертвой, потому что ты был бы круче.

Ты не можешь уйти, потому что без тебя ничего не останется. Мама осталась, но я не могу с этим смириться, потому что она будет плакать, а я должна быть единственной, кто не плачет. Когда ты вообще плакал? Никогда, вот когда. А я тут, и я реву, как глупая жалкая жерёбенка.

Но теперь ты ушел и все, а принцесса все еще здесь, и мама все еще здесь, и мне нужно встретиться с ними обеими. Но я не хочу этого делать.

Прости. Мне жаль, что ты ушел, и мне жаль, что я сделала то, что сделала, и я не знаю, что делать дальше.

Завтра твои похороны.

Мама приедет завтра. Мы не можем устроить похороны, пока она не приедет, но она не может долететь до самого Кантерлота, потому что плохо себя чувствует. Так что я увижусь с ней завтра. Я буду ждать на вокзале, потому что знаю, что хотела, чтобы она была там, когда я приехала. Она захочет, чтобы я была там.

Она тоже захочет, чтобы ты там был, но ты умер.

Завтра я должна попрощаться с тобой. Мне очень жаль, что я разочаровала тебя. Должна быть круче. Мне нужно, чтобы ты гордился мной. Не думаю, что получится, но мне нужно попытаться.

Но и пытаться я тоже не хочу. Я не хочу быть круче. Я хочу остаться в этой комнате и не выходить отсюда.

Ты, наверное, накричал бы на меня, если бы я это сделала, но я не знаю, что делать. Мне очень жаль, что я подвела тебя. Ты умер, а я ничего не могу сделать. Мама тоже будет плакать. Я постараюсь не плакать вместе с ней.

Я не хочу, чтобы ты уходил. Но ты все равно ушел. Я подвела тебя.

Прости. Прости.

Прости. Я никогда больше не буду кричать на тебя. Я никогда этого не сделаю, обещаю. Пожалуйста, поверь мне. Прости. Пожалуйста, не будь мертвым.

Пожалуйста, не будь мертвым.

Пожалуйста.