Вещи, что Тави говорит
Завистливые вещи (Jealous Things)
– Второй лоток? Хммм... – Октавия говорит сквозь бордовые басовые отзвуки своих виолончельных струн. – Вообще-то мне нравится эта идея. Разумный совет. Как удачно, что ты столкнулись с Флаттершай сегодня утром.
Я киваю, аккуратно убирая свой проигрыватель в металлический ящик. Затем поворачиваюсь к другому ящику, засовываю свои инструменты в пенопластовые углубления и закрываю его тоже.
– И, конечно же, я куплю новый наполнитель, – говорит моя соседка по комнате. Её фиолетовый голос прокатывается по моим плечам, как нежный массаж. – Нет смысла опустошать запасы мисс Флаттершай. Селестия знает, может она в будущем наткнётся на ещё больше бездомных котят, таких же как Скриблер. И всё же это был хороший жест, – она делает паузу, выводя на своём инструменте сложную ноту. Я даже не знаю, как она может одновременно разговаривать и играть. Это она талантлива, а не я. – Впрочем, всё, что связано с этой кобылой, отдаёт добротой, не так ли?
Я направляю оба контейнера к двери, где уже стоит чемодан на колесиках. За окном хмуро и тускло. Зелёный гул мира бледнеет с приближением ночи. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не зевнуть.
– Как долго ты пробудешь в Балтимэре, любимая?
В одно мгновенье я снова просыпаюсь. Я пронзаю пурпурное облако и поднимаю вверх два копыта.
– Два дня? – Она моргает, потом косится на меня. Почему-то она всегда выглядит раз в пять элегантнее, когда у неё прищурены глаза. – Впрочем... э-хе-хе... – она хихикает между волнистыми басовыми нотами. – Иногда трудно сказать, что ты имеешь в виду – два или двадцать, – она бросает взгляд на гриф, мастерски рассекая струны. – Клянусь, звезды дали нам цифры только ради таких пони, как ты.
Я закатываю глаза и направляюсь через всю комнату к холодильнику.
– Надеюсь, ты не за своим проклятым напитком, – ворчит она, и её голос дрожит атласной волной. – Для кофеина уже слишком поздно. Тебе нужен полноценный сон, если ты хочешь успеть на поезд завтра утром.
На моих губах появляется озадаченная улыбка. Я просила соседку по комнате, а не мать. Я тихонько открываю холодильник и достаю оттуда всё необходимое для бутерброда с салатом.
– Хммм, – она это видит. Она всё видит... ну, то есть, почти все. – Это хорошо. Полный желудок был бы хорош для разнообразия, – бормочет она. – Ты очень энергичная пони, Вайн, но тебе не помешало бы иметь побольше мяса на костях. Эмм... Я имею в виду, если хочешь…
Ну если ты настаиваешь.
Я решаю добавить несколько ломтиков моркови между поджаренными ломтиками хлеба, хотя бы для того, чтобы она перестала ворчать.
– Я очень надеюсь, что... сам-знаешь-что не придёт, пока тебя нет.
Я замолкаю и смотрю на неё, приподняв бровь.
– Ладно... – она стонет, взяв не ту ноту. Мы оба вздрагиваем, и после нескольких вздохов она резюмирует: – Хорошо, я признаю. Я всё ещё с нетерпением жду ответа. И мне бы очень хотелось, чтобы ты была здесь, когда он придёт. Мы бы отпраздновали, если бы были выбраны... в конце концов, – она судорожно сглатывает. – Но, и в правду, Винил! Мы подали заявление в Её Величества... э... дерево-замок давным-давно! И игнорировать нас, это было бы совсем не похоже на принцессу Твайлайт, – долгая сухая пауза. – Или похоже?
Я пожимаю плечами и продолжаю готовить свой сэндвич, добавляя щедрое количество заправки.
– И... Я не думаю, что ты... видела Её Высочество сегодня утром, сразу после того, как вы столкнулась с Флаттершай?
Мое лицо наклоняется, чтобы встретить её взгляд унылым выражением.
– Э... конечно. Я больше не буду касаться этой темы, – Тави вздыхает. Она перестает играть, её безвольная фигура прислоняется к раме виолончели словно бессмертный символ апатии. Клянусь, можно было бы сделать плакат с этим изображением прямо здесь и сейчас, и он бы отправил дюжину дредноутов на войну. – Я... Я не хочу показаться ужасно ревнивой, любимая, но в последнее время мне кажется, что тебя поразили великолепные молнии вдохновения, заставляющие создавать пластинку за пластинкой, в то время как я сижу на своей никчемной заднице, проживая заработанные тобою битсы и не имея ни одного выступления, ни одной возможности показать себя!
Я прикусываю губу. Мои затененные очками глаза перемещаются к стопке только что сделанных записей на моей стороне фойе. Даже сейчас, клянусь, они резонируют с фирменной фиолетовой аурой...
– Ммм... просто послушай меня, Вайн. Наверное, мне не стоит болтать без умолку, как старой вдове, – она смотрит на меня сонными глазами, и намёк на улыбку расцветает под ними. – Ты такой хороший друг. Такой терпеливый и понимающий. Я... Я обещаю... Я обещаю, что если получу письмо от принцессы, то не открою его до тех пор, пока ты не вернешься в целости и сохранности, чтобы мы могли разделить наш триумф, – она судорожно сглатывает, – или провал...
В ответ я улыбаюсь. Я смело приподнимаю очки и подмигиваю ей одним глазом. Этот жест был от сердца, но я чуть не упала в обморок от того головокружительного эффекта, который он оказал на мои нервы. В мгновенье ока, я вернула комфортные тёмные очки на их обычное место и продолжила свой коммуникабельный шедевр.
– Но будь осторожна в Балтимэре, дорогуша, – говорит Октавия. Её басовые струны зазвучали вновь, неся её пурпурный голос ко мне на нежных волнах. – Я слышала, что тамошние жители стали весьма... урбанистическими в последнее время.
Мой живот урчит. Это самое близкое к хихиканью, что я могу себе позволить.
Лучше бы им, чёрт возьми, быть урбанистическими.