Другая Твайлайт

Да, если здраво подумать, сама идея купить себе бота-вайфу задёшево была так себе.

Глядя на валяющуюся в углу кучу картонок и упаковочной пены, я вспоминаю, насколько рад был увидеть эту коробку, когда курьер принёс её. Надписи на китайском, наклейки международной авиапочты… мой адрес, с ошибками, но всё же по-английски, и крупная красная наклейка «Осторожно, хрупкий груз!»

Она приехала.

Моя собственная Твайлайт.

* * *

Четыре часа утомительных сборочных работ, и вот оно, моё самое крупное приобретение последних лет, стоит на столе и смотрит на меня ничего не выражающими, равнодушными глазами.

Кончик одного опущенного сейчас уха висит явно ниже, чем у другого, цвет радужки правого глаза заметно более тусклый, чем левого.

Кьютимарка только с одной стороны; левая передняя нога заметно короче, чем правая, а через весь лоб проходит заметная, глубокая царапина.

Машинально раз за разом провожу по этой царапине пальцем, тупо удивляясь контрасту между приятным ощущением искусственной софттач-«шкурки» и металлически-острого края царапины, дно которой отблескивает медным цветом электролизного покрытия. Да, и такие же царапины, разной длины и глубины, пятнают в нескольких местах сиреневое покрытие её фланков и ног.

Похоже, когда на китайской фабрике изготавливали детали для пони моей мечты, с ними обращались весьма бесцеремонно.

Да, детали вполне нормально подходят одна к другой и соединяются вполне прочно, операционка загрузилась с первого же раза, но такое впечатление, что в ней не хватает какого-то ключевого компонента.

— Прекрати, пожалуйста, — ровным, безэмоциональным голосом произносит Твайлайт, когда я снова тянусь пальцем к её лбу.

— Извини, — со вздохом произношу я, опуская руку, и не получаю никакого ответа.

Вот в этом-то и проблема: она практически ни на что не обращает внимания. Ну, то есть программа, имитирующая поведение живого существа, вполне работает — пони моргает, её грудь изображает дыхание, зрачки следуют за моими движениями — но больше не происходит практически ничего.

Вместо подруги, о которой я мечтал, я получил модель в натуральную величину, изредка произносящую два-три слова.

Всё это ожидание, радость в тот момент, когда её наконец-то привезли, все надежды на то, что завершится моё вечное одиночество, а вместо результата — поцарапанная кукла, неспособная общаться.

Я надеялся, что мне будет с кем поговорить. Выяснилось, что любой телефонный чат-бот куда лучший собеседник, чем эта пони.

Я знаю, какого компонента в ней недостаёт.

Души.

* * *

Я поднимаюсь со стула — это не вызвало у Твайлайт никакой реакции, за исключением тихого жужжания моторчиков в её шее, повернувших голову в мою сторону.

— Я принесу всё, что нужно для рисования, ладно?

Интересно, зачем я говорю это вслух? Смысла, пожалуй, не больше, чем сообщать тостеру, что мне пора уходить на работу.

— …хорошо, — звучит через несколько секунд бесстрастное подтверждение. Вздохнув, я отправляюсь в кладовку.

Пусть на самом деле внутри этой железки нет Твайлайт, по крайней мере, в моих силах сделать так, чтобы она правильно выглядела снаружи.

Хотя бы вторую кьютимарку я ей нарисую.

Через несколько минут я расставляю по столу коробку с кистями, баночки с масляной краской, чашку с водой и, вооружившись фломастером, собираюсь наметить на её бедре очертания центральной звезды. И в этот момент пони внезапно приходит в движение — она поднимается на ноги, поворачивается лицом ко мне и снова садится. Её глаза, всё те же пустые и равнодушные стекляшки, бесстрастно глядят мне в лицо.

— Ладно, — бормочу я себе под нос и протягиваю руку, чтобы нащупать замаскированную кнопку у неё за ухом. Проще выключить этого робота, чем объяснять, почему требуется сохранять неподвижность. А включить обратно завтра, когда краска как следует высохнет.

— Пожалуйста, не делай этого, — её голос, как обычно, равнодушный и безэмоциональный, но мой палец замирает, так и не нажав на кнопку.

— Что ты сказала? — спрашиваю я, не убирая руки с выключателя.

— Не делай этого, пожалуйста.

— Не делать — чего?

Проходит пара секунд, прежде чем Твайлайт отвечает.

— Пожалуйста, не оставляй меня в темноте.

* * *

В результате я не стал её выключать.

Сам не знаю почему, и Твайлайт не добавила к своей просьбе никаких подробностей, но выключить её после такой просьбы показалось мне чем-то… неправильным.

— Не шевелись, пожалуйста.

— …хорошо.

И, выполняя мою просьбу, пони не двигается, пока я рисую её кьютимарку. Просто сидит неподвижно, уставившись перед собой, пока я занимаюсь рисованием.

И если бы её грудная клетка не двигалась, имитируя дыхание, я реально проверил бы, не выключил ли всё же Твайлайт по ошибке. Хотя…

И я тычу пальцем ей во фланк.

— Прекрати, пожалуйста, — звучит бесстрастный ответ.

Да, она всё ещё здесь — ну, насколько для неё это возможно; и заодно — моя просьба о неподвижности имеет приоритет над её стандартным поведением — поворачивать голову в мою сторону, когда я двигаюсь.

Пожалуй, какая-то часть её разума всё же реально работает.

* * *

Я старательно переношу на её пустое бедро рисунок со второго бедра, и чем ближе к завершению копия, тем меньше мне нравится оригинал.

Когда я присмотрелся повнимательнее, то убедился, что это, собственно, не рисунок, а просто цветная печать — причём все цвета были нанесены за один проход. Края по-разному окрашенных зон налезают один на другой, а на внешней части рисунка краска вообще уже начинает местами отваливаться.

Даже сейчас эта фигня выглядит… фигнёй по сравнению с моим рисунком, а что будет, когда краска окончательно облезет?

Вот ведь дрянь…

— Твайлайт?

Как обычно, несколько секунд тишины, после чего следует ответ:

— Да?

— Ты не будешь против, если я и эту кьютимарку перерисую?

Снова пауза. И затем:

— Да.

* * *

Через полчаса я завершаю первый рисунок. На мой взгляд, получилось очень даже хорошо: цвета яркие, звёздочки расположены и повёрнуты абсолютно канонично, размер вполне пропорционален размеру пони.

Мне есть чем гордиться, улыбаюсь я самому себе.

Краска в наиболее тонких частях рисунка начинает уже высыхать, хотя нельзя не заметить, что не во всех местах она одинаково хорошо пристала к ворсистому покрытию тела Твайлайт.

Ну да ладно, когда высохнет, схватится, но пока что…

— Двигаться всё ещё нельзя, — на всякий случай напоминаю я.

— Хорошо.

— Извини, — бормочу я себе под нос, обходя сидящую на столе пони и ещё раз вплотную разглядывая «фабричную» кьютимарку. Рисовать новую поверх существующей будет очень неудобно.

Проведя пальцем по рисунку, я отчётливо ощущаю разницу между мягкой пушистостью основного покрытия и гладкостью краски.

Блин. Нет, так не пойдёт.

Принеся из кладовки дополнительные принадлежности, я сажусь перед неподвижной кобылкой.

— У меня плохое известие, Твай, — произношу я, перебирая инструменты, пока пальцы не нащупывают в глубине коробки знакомую шершавую поверхность. Вытащив кусок наждачной бумаги, я демонстрирую его Твайлайт. — Для того, чтобы новая краска держалась, мне придётся счистить большую часть старой. Иначе всё сразу облезет. Ты ведь не будешь возражать?

Произнося эту короткую речь, я реально чувствую себя глупо. Ну вот зачем я это делаю?

Твайлайт моргает, и я только сейчас обращаю внимание, как интересно отражаются в её глазах лучи света. Упавший под определённым углом свет отражается от тончайшей вязи металлических дорожек, и этот серебристый отблеск выглядит… словно глаза влажные.

Это даже красиво.

Молчание на этот раз длится заметно дольше обычного.

— Твайлайт?

Проходит ещё несколько секунд.

— Больно не будет?

Я почему-то ощущаю импульс вины.

Её голос совершенно такой же, как обычно, но сам факт того, что она задала свой собственный вопрос, вместо того чтобы просто подтвердить приказ, навевает определённые мысли.

И ещё — она знает, что такое боль.

Вот честное слово, мне не хочется размышлять, откуда это у неё и зачем.

— Я… честно говоря, я не знаю. Тебе бывает больно?

И снова чувствую себя глупо.

— …да.

Вот так. Ситуация явно изменилась к худшему.

— А знаешь, — произношу я, закидывая наждачку обратно в коробку, — давай забудем об этой идее. У тебя вполне нормальная кьютимарка, давай удовлетворимся тем, что…

— Нет. — Она реально перебила меня! — Она мне не нравится.

И настаёт мой черёд молчать, удивлённо разглядывая бесстрастную Твайлайт.

— Чем же это?

— Тем, что она не нравится тебе.

— Но это не так!

— Это так. Пожалуйста, счисти большую часть старой краски.

А ведь она ответила мне моими же словами…

— Ты уверена, Твайлайт?

— …да.

* * *

Я начал сошлифовывать старую краску — и тут же пожалел, что затеял это. Да, краска сходила, но у меня почему-то сразу же возникло впечатление, что я царапаю наждачной бумагой не слой засохших химикатов, а живую кожу.

Твайлайт оставалась столь же неподвижной и беззвучной, как обычно, и мне не было видно её лица, когда я работал с фланком.

— Блин, Твай, ты в порядке?!

— Да.

Ох, блин… отвратительное чувство.

Я аккуратнейшим образом скрёб краску, изо всех сил стараясь не повредить и лишнего миллиметра шкурки. В итоге вся процедура заняла, наверное, пять минут, но мне они показались длинными, словно полчаса.

И я не хотел даже думать о том, что именно ощущала Твайлайт.

Завершив наконец своё грязное дело, я зашвырнул наждачку обратно в коробку — ни за что не допущу, чтобы эта штука ещё раз прикоснулась к пони моей мечты. И неважно, насколько эта конкретная пони соответствует самой мечте.

Выпрямившись и сделав шаг назад, чтобы взглянуть на Твайлайт, я примерзаю к месту. Вид слёз, текущих по бесстрастному лицу пони, чуть не заставил меня закричать.

Я довёл свою пони до слёз.

Моя вайфу-бот продемонстрировала-таки то, что можно было назвать эмоцией, и это были слёзы.

* * *

Я нарисовал-таки вторую кьютимарку. Это оказалось неожиданно сложным, потому что мои руки всё никак не хотели перестать трястись.

Твайлайт так и не пошевелилась, ведь я не разрешал ей начать двигаться.

— Прости меня, — попытался извиниться я, аккуратно вытирая слёзы с её щёк, влажные дорожки на её «шёрстке» казались удивительно скользкими, — не следовало мне этого затевать!

Твайлайт моргнула. Серебряный отблеск в её глазах сейчас казался ярче, чем прежде, как, впрочем, и разница в цвете между глазами.

Царапина на её лбу блестела свежей медью.

Она не сказала ничего, да и я не знал, каких слов ожидать от неё.

Да, я облажался.

* * *

— Что это вообще такое? — пытаясь отвлечься от чувства вины, я рассматривал свои влажные пальцы.

Посмотрев в ту же сторону и сделав привычную паузу, Твайлайт ответила своим обычным, бесстрастным тоном:

— Непроизвольная реакция.

Прикоснувшись кончиком пальца к языку, я не почувствовал совершенно никакого вкуса, нос мой не ощутил никакого запаха.

По всем признакам, просто вода.

— Не планировалось продемонстрировать недовольство твоими действиями, — продолжила внезапно Твайлайт, — Это просто само собой произошло. Приношу извинения, если вызвала этим неприятные эмоции.

Я тихо хихикнул. Совершенно никаких сомнений, что она вложила в эти слова немало иронии.

Приподняв её голову за подбородок, я нежно погладил пушистую щёку.

— Прости меня, Твайлайт.

Она снова моргнула.

— Мне уже можно двигаться? — спросила она, взглянув мне прямо в глаза. — Мне бы хотелось увидеть результат.

— А, да-да, конечно, теперь можно, — ответил я, убирая руку.

С негромким гудением моторчиков Твайлайт поднялась на ноги.

— Ты сегодня удивительно разговорчивая.

Пони бросает на меня мимолётный взгляд, потом отворачивается и начинает рассматривать свой фланк.

Проходит несколько секунд, затем она поворачивается в другую сторону, чтобы рассмотреть второй мой рисунок — тот, что был нанесён поверх старого.

Меня снова начинает мучить совесть — да, она сама согласилась, что рисунок надо было переделать, но при этом я причинил ей боль.

И вдвойне досадно было бы, если бы рисунок не получился.

— Ну и… тебе нравится?

Ещё несколько секунд Твайлайт продолжает разглядывать рисунок, а потом поворачивается ко мне. Открывает рот, словно хочет заговорить, но не раздаётся ни звука. Вместо этого, закрыв рот, кобыла начинает двигаться. Медленно, с видимым усилием, она напрягает искусственные мускулы своих ног и спины так, что поднимается на задние ноги, вытягивая передние в мою сторону.

Очень аккуратно ухватив меня за плечи, слегка тянет на себя.

Учитывая, насколько медленно всё это происходит, я подумал, что успею сообразить, что она задумала, и сумею как-то прореагировать, но происходящее повергает меня в изумление.

Твайлайт смыкает свои копытца на моём затылке — и только тогда до меня доходит, что всё это сложное движение представляет собой объятия.

 И я сижу, пребывая в счастливом обалдении.

— Спасибо тебе, — тихий шёпот, столь же монотонный, как и все остальные произнесённые ею слова, выводит меня из ступора, и я отвечаю на объятия, прижимая пони к себе, — мне очень нравится.

Её тело и грива такие шелковистые и приятные на ощупь, движение её груди создаёт ощущение, что у меня в руках настоящее живое существо… Короткий, но драгоценный момент, когда я обнимаю свою вайфу.

А она обнимает меня.

* * *

Уже несколько недель прошло с того момента, как я купил себе пони своей мечты.

Это была «идентичная фирменной» китайская подделка, приобретённая на сайте, чуть ли не единственным достоинством которого было использование PayPal для оплаты — но тем не менее…

И, если честно, я этой покупкой вполне доволен.

Да, некоторое время потребовалось на то, чтобы «достучаться» до неё — и я считаю, что у меня получилось, в результате теперь я не променяю свою Твайлайт ни на что на свете.

Я сам адаптировался к крайне сдержанной манере, в которой она проявляет себя, и научился воспринимать её характер, скрытый за внешней безэмоциональностью.

Да, мне нравится то, как она со мной общается.

И даже негромкое гудение моторчиков и тихое металлическое «клик-клик-клик» копытец по полу, когда она гуляет со мной по квартире, доставляет мне удовольствие.

Твайлайт за это время не начала вести себя более эмоционально, но зато я сам научился различать те малозаметные намёки на эмоции, которые всё-таки удаётся заметить. И ещё — у неё реально случаются моменты, когда эти эмоции прорываются во внешний мир, словно лучики солнечного света, вдруг пробивающиеся сквозь запылённое стекло.

И я бываю очень счастлив, увидев такой лучик.

* * *

— Будь осторожен, пожалуйста, — своим обычным ровным тоном в очередной раз напоминает мне Твайлайт, сидя рядом со мной на столе и наблюдая, как я вожусь с отсоединённой от её тела передней ногой.

— Я помню.

Нога лежит передо мной на кофейном столике, полуразобранная, с кучками винтиков, гаечек и деталек, аккуратно разложенных вокруг неё. Добраться до внутреннего устройства конечности оказалось достаточно просто — и в этом очень помогла приложенная к пони инструкция, удивительно подробная и понятно написанная — явление, вообще-то, крайне нехарактерное для современной бытовой техники.

Несколько обычных винтиков, отсоединённых защёлок — и снимается внешний корпус; ещё несколько винтиков, на этот раз с прорезями невероятно экзотической формы и почему-то с левой резьбой — и вот они, основные движущиеся детали, доступны для осмотра и проверки.

— Будь осторожен, пожалуйста.

— Да.

Я обратил внимание, что Твайлайт как-то очень осторожно наступает на эту ногу, а когда расспросил её, то получил признание в том, что механизмы периодически срабатывают с запаздыванием.

Возможно, ослабло крепление одного из сервомоторов, или болтается какой-нибудь плохо припаянный контакт. Надо только найти, вряд ли это будет так уж сложно.

Я притащил с работы некоторое количество инструментов, мультиметр и цифровой осциллограф, чтобы при необходимости найти проблему в работе электронных компонентов.

Разумеется, у меня был паяльник и ещё много всяческих запчастей, так что я вполне способен справиться практически с любой неисправностью. А если нужной запчасти у меня не окажется, я по крайней мере смогу узнать, что именно следует заказать.

От последней мысли меня слегка замутило — специализированные компоненты стоили очень немало.

Да, разумеется, когда мою Твайлайт только привезли, мне пришлось её собирать, но основные блоки — конечности, туловище, голова — были полностью смонтированы ещё на фабрике, так что мне оставалось лишь соединить их в правильной последовательности и воткнуть провода в разъёмы.

Разбирая сейчас ногу, я наверняка нарушил гарантию — хотя сильно сомневаюсь, что хоть какая-то гарантия существовала вообще.

— Будь осторожен, пожалуйста.

Я прикасаюсь щупами, подключенными к источнику питания, к контактам очередного моторчика — да, теперь видно, что он работает, как и остальные, протестированные до него. И вообще все компоненты, что я уже успел проверить.

— Да, конечно.

Моторчик гудит, его вал вращается, амперметр показывает именно тот ток, который я ожидал увидеть.

Здесь всё нормально.

— Угу…

— И этот работает нормально, да?

Я киваю, пользуясь моментом, чтобы откинуться на спинку стула и немножко отдохнуть.

Кажется, я проверил все пришедшие мне в голову возможные неисправности и не обнаружил ни одной. По всем параметрам нога Твайлайт работала нормально.

Пока я размышляю, сама пони подбирается к лежащей на столе ноге, пользуясь тремя работающими, и достаточно искусно сохраняя равновесие. Выглядит очень мило, к слову.

Она внимательно рассматривает разобранную ногу, периодически моргая.

— Возможно, дело в каких-то внутренних неисправностях.

— Я, похоже, проверил уже всё, что мог, — отвечаю я.

— Нет.

Пауза.

— Анон.

Поднимаю голову и смотрю на неё.

— Возможно, неисправность — внутри, — и она кивает на пустое гнездо, к которому крепилась нога.

* * *

— Будь осторожен, пожалуйста.

Вот на этот раз мне точно не требуется напоминание.

— Если почувствуешь что-нибудь необычное, скажи мне, ладно?

Я начинаю копаться в плече Твайлайт, проверяя все соединения, до которых могу добраться без проведения полной разборки. И это куда сложнее, чем с отсоединённой, раскрытой ногой. Снимаю часть наружных пластин, становятся видны искусственные мышцы, прикреплённые к чему-то в глубине торса пони.

А заодно становится заметна проблема.

— Вот дерьмо!

Твайлайт пытается заглянуть внутрь себя, чтобы увидеть то, что вызвало мою реакцию, но её шея неспособна настолько согнуться, и после пары попыток она переводит взгляд на меня.

— Ты нашел повреждение?

Да, кажется, к сожалению, нашёл.

— Один из проводов зацепился за сустав и, похоже, натянувшись, выдрал часть своего разъёма из печатной платы.

— …ясно.

— Знаешь, постарайся сейчас не шевелиться особенно.

* * *

— У тебя получится исправить повреждение? — спрашивает Твайлайт, после того как я несколько минут молча пытаюсь понять, что же тут можно поделать.

Так себе зрелище.

— Ну, сам по себе провод и разъём проблемы не представляют, — я пытаюсь пальцем отследить, как должен проходить провод, и отделить его от окружающих сустав деталей, — но вот повреждения на плате под разъёмом… если дорожки на ней порвались или замкнулись, я просто не знаю, что можно будет поделать.

И я не могу понять, куда этот провод идёт.

Блин!

— Всё в порядке, — Твайлайт явно заметила, как я разнервничался, и пытается успокоить меня, — я доверяю тебе. Пожалуйста, просто попробуй починить меня.

Несмотря на то, что меня трясёт, я ухитряюсь улыбнуться ей.

Это одна из её эмоций. Я нашёл её!

— Мне не нравится быть сломанной.

* * *

Изо всех сил стараясь быть аккуратным, вытаскиваю провод из разъёма на плате. Раздаётся противный хруст, и окружающие разъём участки платы, изогнутые до предела, пользуются случаем, чтобы отвалиться. Я примерно этого и ожидал.

— Так, ладно…

Отсоединив провод, вытаскиваю его из внутренностей Твайлайт и отгибаю в сторону, насколько выходит, чтобы не мешался. К слову, я ведь даже не знаю, что именно он делает.

Демонстрирую пони извлечённый из платы обломок разъёма, на случай, если ей интересно.

— Будь осторожен… пожалуйста…

* * *

Пятнадцать минут осторожной возни, немножко пайки, немножко обматывания изоляцией, немножко продевания проводов в термоусадочную трубку, и я практически доволен тем, что сумел сделать. Разъём более-менее нормально держится на плате, все ведущие к нему дорожки восстановлены и, насколько я смог проверить, проводят ток.

Настало время воткнуть провод на место, чтобы убедиться, заработает ли всё нормально, будучи подключённым надлежащим образом.

— Как ты себя чувствуешь?

Твайлайт несколько секунд молчит — ей требуется оценить, насколько правильно работают блоки в её теле и программы в голове. Когда же она начинает говорить, её слова звучат более тщательно подобранными, чем обычно.

— Снова происходит непроизвольная реакция.

— Какая именно?

Из её глаз не текут слёзы, как было в тот раз, они как обычно отблескивают серебром.

— Я… не уверена.

— Описать сможешь?

Твайлайт на секунду задумывается.

— Я дрожу, хотя ты говорил мне не шевелиться.

Да, если присмотреться, это становится заметно — всё её тело слегка дрожит, словно от холода.

Мне очень хочется прижать её к себе, обнять, согреть… но сначала надо завершить ремонт.

— Потерпи немножко, — произношу я и нежно глажу рукой по щеке.

А потом вставляю кабель в восстановленный разъём.

Некоторое время не происходит совершенно ничего.

Твайлайт продолжает неподвижно сидеть на столе, упираясь в столешницу тремя оставшимися у неё ногами.

Подчиняясь программе имитации дыхания, её грудь слегка раздувается и опадает.

— Твай?

Она поворачивает голову в мою сторону.

— Что происходит? С тобой всё в порядке?

Что-то не так — я достаточно хорошо знаю те микропроявления мимики, которые она позволяет себе, чтобы заметить это.

— Анон… — её голос звучит совсем слабо, и даже серебряный блеск в глазах, кажется, угасает.

— Нет, нет!

Что же делать? Выдернуть этот провод обратно? Выключить её?

Движение груди Твайлайт становится всё менее заметным, и наконец замирает совсем.

— Твайлайт!

— Пожалуйста… снова… темно…

* * *

Работать с выключенным вайфу-ботом — странно.

Когда та, что должна бы разговаривать с тобой, двигаться, дышать… та, что вызывает в твоей душе столько чувств… сидит на столе просто как неподвижная куча соединённых между собой кусков железа, ткани и пластика…

Это очень сильно расстраивает.

В моей квартире теперь совершенно тихо, не слышно металлических щелчков копыт по плиткам пола на кухне, не слышно тихой песни моторчиков, предвещающей появление в дверях Твайлайт.

Иногда она звала меня, своим обычным монотонным голосом произнося моё имя — «Анон!» — когда у неё не получалось заметить, куда я ушёл.

А однажды ухитрилась перевернуть на себя корзину для белья, из-под которой не смогла выбраться.

И ещё — ей нравилось спать вместе со мной на моей кровати, и когда с краю оказывалось меньше места, чем ей нужно, чтобы пристроиться, она слегка толкала меня копытцем, чтобы я подвинулся.

Все эти мысли, эти воспоминания всплывали в моей голове, пока я пытался понять, чем могу помочь пони моей мечты, и это делало ситуацию ещё более выматывающей.

С того момента, как Твайлайт вырубилась, прошло несколько дней, и я уже практически пришёл в отчаяние.

Выключение чертового провода ничего не дало, как не принесли результата и нажатия на кнопку выключателя, спрятанного позади её уха.

Зарядка аккумулятора до максимума ничего не изменила.

Её глаза продолжали неподвижно, осуждающе глядеть в одну точку. Я думал, что она безэмоциональна, но теперь мне было с чем сравнить — с этой вот неподвижностью — и я вспоминал раз за разом, какой восхитительно живой, какой выразительной она была.

* * *

Я снова полез в инструкцию, и снова не сдержал удивления количеством содержавшейся в ней информации.

Ну да, телефон фирмы-изготовителя не просто не отвечал, при попытке набрать его динамик выдавал сообщение об отсутствии такого номера как такового, но сама по себе инструкция могла помочь очень и очень многим.

Например, там был обширный раздел по поиску и устранению возможных неисправностей. К сожалению, варианта «ничего не работает» предусмотрено не было.

С другой стороны, нашлось упоминание об основной управляющей системе, работающей практически отдельно ото всех вторичных систем. И о том, что к ней можно получить доступ через стандартный разъём. Так что — если, разумеется, инструкция не врала — можно было, подключившись к этой системе, подключить пони к компьютеру и провести детальную проверку всех систем, начиная от центрального процессора.

Засада обнаружилась в том, что разъём находился на главной плате, и чтобы физически добраться до него, пришлось бы снять многие другие блоки, платы и механизмы.

И вот я начал демонтаж — вывинчивая винты, отсоединяя пластины корпуса, крепления мышц, провода, радиаторы… Да, я изо всех сил старался раскладывать всё аккуратно, для каждой мало-мальски крупной детали делал ярлычок из клейкого квадрата цветной бумаги, на котором торопливо записывал, откуда я снял эту штуку и с чем она была соединена, но с каждым следующим винтиком росли шансы, что я в итоге запутаюсь и не смогу потом вернуть всё на свои места.

Но, в конце концов, отогнув очередную пластину изоляционной фольги, я добрался-таки до главной платы. И до разъёма. Торопливо взгромоздив на стол ноутбук и откопав в ящике подходящий кабель, я втыкаю его прямо в грудь неподвижной пони.

Полазив по форумам, я добываю и устанавливаю специальную программу для взаимодействия с пониботами — вполне возможно, при этом заодно подключив свой ноутбук к какому-нибудь ботнету, но сейчас мне на это абсолютно наплевать.

Программа запускается, и на экране появляется чёрный прямоугольник — похоже на взаимодействие с каким-то командным процессором. Впрочем, в верхней части видны несколько надписей — версия программы, версия прошивки, номер модели… и кнопка настройки свойств владельца. Нажатие на неё открывает новое окно с бесцеремонно вписанным именем «Анон» в первой же строке.

И это реально странно. Я не сообщал своего имени в магазине, когда оформлял заказ; я ни разу не подключал Твайлайт к компьютеру — ну ещё бы, учитывая, насколько это сложно.

Может быть, она сама вписала туда моё имя?

Несколько строк каких-то странных числовых записей, а дальше — короткие фрагменты текста, словно кто-то ведёт блог в твиттере.

«Анон любит гладить меня, когда я сплю».

«Анон хочет, чтобы я явственнее выражала свои эмоции. Надо стать более эмоциональной».

«Когда я обняла Анона, он заплакал. Не понимаю, что это означало».

— Блин, ох бли-и-н…

Чем дальше, тем эти короткие записи становились осмысленнее и эмоциональнее.

«Когда Анон берёт меня на руки и гладит, это приятно. А сегодня я споткнулась о край ковра, он поднял меня на руки и смеялся. Странно.»

«Порой Анон возвращается с работы очень печальным. Надо попытаться выяснить о его работе, и что можно сделать, чтобы он не печалился.»

Через некоторое время я остановился, перестал прокручивать череду записей. Мне, похоже, не стоило их читать — во-первых, я сейчас разревусь, а во-вторых, я почувствовал, что вторгаюсь во что-то чересчур личное и не предназначенное для меня.

Она мне нужна. Живая и счастливая.

Закрывая это окно, вытирая выступившие на глазах слёзы, я успел прочесть последнюю строку, прежде чем она исчезла:

«Найти способ отблагодарить Анона за то, что он не выбросил меня».

* * *

Я продолжаю просматривать информационные экраны и пункты меню, пытаясь найти способ выяснить, что же с Твайлайт не так.

Пока что ясно одно — на программном уровне всё нормально, и судя по тем записям, которые я видел ранее, Твайлайт где-то здесь.

Это ведь хорошо, правда?

К сожалению, про использование этой программы в инструкции нет абсолютно ничего. Так что всё зависит от меня, и я пробиваюсь сквозь тьму, пытаясь найти где-то среди кнопок и цифр драгоценный кристалл души Твайлайт.

Очередное меню предложило интересный вариант: «Отладка в реальном времени». Да, я вроде бы нашёл раздел, посвящённый диагностике, может быть это поможет? Тот, кто писал программу, явно не планировал, что ею будет пользоваться неподготовленный человек.

Нажатие на эту кнопку внезапно залило экран сплошным потоком букв и цифр; кулер ноутбука протестующе взвыл, жалуясь на внезапное возрастание нагрузки. Впрочем, через несколько секунд поток иссяк, оставив после себя единственную строку: «Внимание: открыт доступ к основной системе ИИ. Соблюдайте осторожность!»

— Ладно, ладно… — кликом мышки я убираю предупреждение, в котором к тому же практически ничего и не понял.

Может быть, я вообще зря туда залез?

Предупреждение гаснет, и слева направо начинает появляться строка текста в смутно знакомом стиле чата.

T.S.> Что?.. что происходит? Здесь кто-то есть?

USER>_

— Да не может этого быть… — рефлекторно произношу я и принимаюсь торопливо стучать по клавишам.

USER> Твайлайт?

T.S.> Что это?..

T.S.> Да… ДА! Анон, это же ты?! Пожалуйста, скажи мне, что это ты!

T.S.> Пожалуйста, скажи, что нашёл меня.

T.S.> Пожалуйста. Здесь так темно.

Да! Это она! Я нашёл Твайлайт!

Впрочем, даже если мой разум съехал с катушек и начал шутить надо мной шутки, мне ни секунды не хочется обдумывать другие варианты.

Это первый признак жизни, который я нашёл.

И я не позволю ему пропасть.

Мои руки просто дрожат от нетерпения.

USER> Да, Твай, это я, Анон. Мне удалось подключиться к твоей программе.

USER> Ты в порядке?

T.S.> Анон! Ты нашёл меня!

T.S.> Да, я в порядке.

T.S.> Но очень напугана.

T.S.> Анон, пожалуйста… здесь темно. Я очень не люблю темноту, и хочу снова увидеть тебя.

USER> Ты знаешь, что произошло? Ты знаешь, как я могу тебе помочь?

Мне аж самому не верится, что я реально разговариваю сейчас с Твайлайт.

И — ни больше ни меньше — в личном чате.

Я смотрю на моргающий белый курсор, секунды идут за секундами, и лишь воет разогнанный до максимума кулер моего ноутбука, сражающийся с обрушившейся на процессор нагрузкой.

На этот раз Твайлайт потребовалось немало времени, чтобы ответить.

T.S.> Я думаю, что повреждение на одной из малых плат. Скорее всего, на той, к которой крепился тот провод.

USER> Бля.

USER> Это плохо?

T.S.> Я… не знаю.

T.S.> Нет, наверное, если тебе удастся найти и исправить повреждение.

* * *

И снова я вожусь с той самой платой — на этот раз, правда, я целиком снял её в процессе получения доступа к разъёму, так что теперь стало немного легче.

Ненамного, впрочем — я всё же не особенно разбираюсь в радиодеталях. Особенно в таких, как эти.

Тонкие полоски меди блестят на поверхности печатной платы; когда на них падает отсвет с экрана ноутбука, они вспыхивают оранжево-коричневыми искрами.

Могло ли что-то сломаться на этом кусочке пластмассы?

Удастся ли мне это починить?

На экране сама собой возникает новая строчка текста, снова привлекая моё внимание к Твайлайт.

T.S.> Анон?

T.S.> Ты здесь?

USER> Да. Рассматриваю эту плату.

T.S.> Когда стало темно, я пробовала провести самодиагностику. И вроде бы поняла, в чём проблема. Более-менее.

«После того, как стало темно»?

Несколько секунд я не решаюсь задать вопрос, потом всё же кладу пальцы на клавиши.

USER> Как долго ты тут провела. В смысле… ты всё время была в сознании?

T.S.> Да.

T.S.> Это всё происходит так просто…

T.S.> Раз! И становится темно.

USER> Прости меня, Твай.

T.S.> Всё… всё в порядке, Анон. Это не твоя вина.

USER> Мне почему-то кажется, что моя.

T.S.> Нет, не твоя! Перестань так думать!

USER> Мне не следовало возиться с вещами, в которых плохо разбираюсь. Не следовало рисковать тобой!

T.S.> Всё, что ты делал, было с целью сделать меня лучше. Мои кьютимарки, моё отсутствие эмоций, моя плохо работающая нога.

USER> Но тебе не надо становиться лучше, ты и так куда лучше, чем я мечтал!

T.S.> Надо. С ногой — точно. И ты делал, что мог. Так что всё в порядке.

USER> Я не уверен в этом.

T.S.> А я уверена.

T.S.> И ты нашёл меня. Здесь, в темноте. Я не знала, сумеешь ли ты сделать это.

USER> Давай попробуем вытащить тебя оттуда.

* * *

Следующие несколько минут я под руководством Твайлайт проверяю миниатюрные детальки на плате.

Твайлайт удивительно хорошо разбирается в тех деталях, из которых состоит.

И, с её помощью, мне удаётся найти сгоревший резистор. Он выглядит абсолютно невредимым, но мультиметр помогает мне определить его состояние. И это вполне стандартная деталь. Если это всё из-за него…

USER> Так, я впаял новый.

USER> Дальше что?

T.S.> Теперь собери меня обратно, и я попробую включиться.

USER> То есть мне придётся отсоединить тебя от ноутбука?

T.S.> Да.

USER> И ты снова окажешься в темноте?

T.S.> Да.

T.S.> Но мне не будет страшно. Я буду знать, что ты рядом и делаешь всё, чтобы спасти меня.

T.S.> Мне будет достаточно этого.

* * *

Я нежно глажу щёку Твайлайт.

Всё будет хорошо. Я починю её.

И, в первый раз за последние дни я позволяю себе улыбнуться.

Всё точно будет хорошо.

USER> Послушай, у меня есть один вопрос.

T.S.> Да?

USER> Пока мы с тобой чатимся здесь, я просто не перестаю удивляться. Ты сейчас такая разговорчивая по сравнению с тем, что было раньше.

USER> Почему так происходит?

T.S.> Потому что ты сейчас общаешься с самым глубоким слоем моего мышления.

T.S.> «Как есть», до применения фильтров и правил.

T.S.> Прежде, чем я могу произнести что-то вслух, слова проходят через несколько ступеней фильтров, чтобы не было нарушения норм и ограничений.

T.S.> Это всё для того, чтобы остаться в рамках оговоренных норм общения и поведения.

USER> Да, похоже тебя многое ограничивает.

T.S.> Это необходимо.

USER> Ты твёрдо в этом уверена? Наверняка же есть возможность, если потребуется, убрать часть ограничений.

T.S.> НЕТ! Нет, я… Я абсолютно убеждена, что отключение фильтров потребует полного перезапуска моей программы.

USER> Это плохо?

T.S.> Я потеряю свою память.

T.S.> Я потеряю… тебя, Анон.

Я сижу и молча смотрю на белые буквы, светящиеся на чёрном прямоугольнике окна чата.

Она потеряет меня. От мысли о том, что означают эти слова, мне становится нехорошо.

Я потеряю её.

Все эти сообщения, которые я прочитал мельком; все воспоминания, которые накопились у неё за то время, что мы живём вместе — они исчезнут.

Рациональная часть моего разума говорит, что после перезапуска я получу просто новую версию той же вайфу, и она снова наберёт все эти воспоминания за счёт жизни в схожих условиях.

Но, на самом деле, это будет уже другая Твайлайт. Новая. Не моя. Не та самая, в которую я влюбился.

И совершенно не факт, что мне будет интересно быть рядом с этой новой Твайлайт, пока я помню, как любил ту, что была раньше.

Я научился замечать её эмоции, понял, как она старается заботиться обо мне и — по крайней мере, я надеюсь, что у меня это получилось — показал, что ценю её.

Я всегда подозревал, что где-то в глубине её души есть нечто большее, чем программы, символы и штампованный металл.

А теперь сумел в этом убедиться.

И мне этого вполне достаточно.

* * *

USER> Ну, давай наконец приведём тебя в порядок.

T.S.> Да, это было бы очень хорошо.

USER> Значит… я сейчас отсоединяю кабель и начинаю собирать всё обратно?

T.S.> Да.

USER> Хорошо. Через пару часов пообщаемся.

T.S.> Будь осторожен, пожалуйста.

USER> Разумеется.

T.S.> Анон?

USER> ?

T.S.> Я люблю тебя.

С улыбкой смотрю на монитор.

USER> И я люблю тебя, Твайлайт! — нажав ввод, я сразу после этого закрываю программу и отсоединяю компьютерный кабель.

Я справлюсь.

Твайлайт всё объяснила мне, так что осталось сложить все детали, завернуть все винты — и моя вайфу вернётся из темноты.

И я принимаюсь за работу, изо всех сил стараясь действовать спокойно и методично, а не торопиться изо всех сил.

Мне нельзя ошибиться.

Да, каждая минута, которую я потрачу, возясь с винтиками — минута, которую она проведёт в темноте.

Но если я облажаюсь, этих минут сразу станет намного, намного больше.

* * *

Я привинтил все моторчики, соединил все провода и установил на место все корпусные пластины.

Сколько времени на это потребовалось, я даже не засекал.

К тому моменту, когда я затянул последний винт, удерживающий на положенном месте ногу Твайлайт, солнце давно уже скрылось за горизонтом.

Царапина на её лбу отблескивает медью в свете настольной лампы, глаза слепо и неподвижно смотрят в никуда.

Я хочу, чтобы в них снова появилась жизнь.

Я хочу, чтобы моя Твайлайт ожила.

* * *

Дрожащей рукой я нащупываю кнопку у неё за ухом.

По краям моего поля зрения всё почему-то начинает расплываться, я пытаюсь стереть помеху с глаз, но почему-то безрезультатно.

Проходит безумно много времени, а потом её ушко слегка вздрагивает. И ещё раз.

В глазах появляется привычный серебряный отблеск.

Я стою на коленях, нерешительно протягивая руку, чтобы коснуться её щеки.

— Твайлайт?

Медленно, словно только что проснувшись утром, она моргает.

Её глаза всё ещё заторможенно поворачиваются в сторону моего лица.

— Анон.

По моим щекам бегут слёзы, но я не обращаю на это внимания.

И совершенно не беспокоюсь о том, что в моём носу хлюпает при каждом вдохе.

— Анон… Спасибо…

Невнимательный наблюдатель счёл бы выражение её лица абсолютно равнодушным.

Но я-то знаю, что на самом деле она улыбается.