После вечности
Конец
В мире грёз, Луна почувствовала его приближение. Нечто громадное и невероятно древнее. Она коснулась их разумов — бессознательных, но бессонных, и ментальный отпечаток каждого существа на сонном царстве был не меньше, чем у всех пони Кантерлота вместе взятых, притом сознаний таких было больше, чем существ на Эквисе — да что там, песчинок на дне морском.
Но один из разумов был с ней, среди снов. Он был далёк, но стремительно приближался.
— Селестия! — принцесса Луна ворвалась в большой приёмный зал, грива растрёпана, под глазами мешки.
Сидевшие вокруг большого стола в центре зала дюжина глав государств подпрыгнули и расширившимися от испуга глазами приветствовали внезапное появление Великой принцессы.
Сама Селестия сидела на дальней стороне круглого стола.
— В чём дело, Луна? — спросила она, заметив панику в голосе сестры.
— Немедля уединись со мной в опочивальне! — потребовала та.
Многие из присутствовавших поняли её старомодные слова, или предположили, что мир сновидений срочно требует присутствия её сестры. Иные же полностью растерялись, замерли в недоверии, и только один не смог подавить лёгкую ухмылку.
— Что-то случилось в мире снов? Днём? — спросила Селестия.
— Да! Я… это важно, поторопись! Эту проблему надо решить незамедлительно!
— Хорошо, — Селестия поднялась и повернулась к собравшимся пони. — Моя секретарша, Рейвен, продолжит вести заседание, но моё присутствие, к сожалению, требуется в другом месте.
Заклятье сна на не сопротивляющейся цели применять легко, а богатый опыт посещения страны сновидений научил её саму легко входить туда по желанию.
Как только она перестала чувствовать под собой кровать, она приготовилась перескочить из своего сна в сестринский.
И в этот момент сообразила, что её сон — не её собственный.
Селестия замерла в ожидании на парящей в чёрной бездне платформе. Висящий над самым горизонтом ослепительный шар голубого света бросал отсветы на уходящую в глубины громадную сеть колонн.
Рядом с ней зажглась точка света, развернувшаяся до размера дверного проёма; окно через пространство и время в комнату, где стояла Луна. Она прошла сквозь дверь, и портал за ней закрылся.
— Приветствую тебя, сестра моя, — поздоровалась ночная принцесса.
— Рада тебя видеть, Луна. Но позволь спросить, зачем ты хочешь со мной встретиться именно сейчас? У тебя должен быть короткий перерыв.
— И он всё ещё не закончился. Но я не по делу, просто из любопытства. Я помню, как ты рассказывала, что Великие Умы работают над чем-то вроде ковчега. И теперь, когда после инцидента с Кентавром у меня выдалась свободная минутка, я хочу узнать больше. — Она повернулась и посмотрела на нейтронную звезду. — Они добывают нейтрониум для ковчега?
— Нет, — покачала головой Селестия, присоединяясь к сестре в наблюдении за мегасооружением. — Это верфь.
— Верфь? — Луна с удивлением покосилась на сестру. — Так глубоко в гравитационном колодце? Но зачем?
— Потому что конструкция может сработать только в ядре тщательно подготовленной нейтронной звезды.
Младшая сестра с новоприобретённым восхищением уставилась на останки звезды.
— Во имя Гармонии! Вселенная настолько изменится? Неужто нельзя построить его где-нибудь ещё?
— Нет, только здесь может быть посеяны семена. Есть как минимум дюжина одинаково убедительных теорий, описывающих будущее устройство вселенной… и им как-то удалось придумать такие семена, которые сработают вне зависимости от того, какой из этих дюжин вариантов изберут законы природы.
— Они способны на такое, но не могут остановить изменение? — недоверчиво поинтересовалась Луна.
— Боюсь, что нет… — голос Селестии помрачнел. — Одно из фундаментальных скалярных полей совершит квантовый переход на более низкий энергетический уровень. Это изменит взаимодействие материи на фундаментальном уровне для всей вселенной в объёме Хаббла от этой точки. Произойдёт то, что мы называем распадом вакуума. И это только вопрос времени. Предотвратить его мы не можем, как и не можем повернуть время вспять.
— То же самое говорили про тепловую смерть… — возразила Луна, гордо выпрямляясь, поворачиваясь к старшей сестре и допуская в голос дерзкие ноты. — Но потом мы научились вытягивать неограниченную энергию и порядок из соседних вселенных! Где же тот дух оптимистичного неповиновения судьбе, который всё это проделал, сестра моя? Неужто ты уже сдалась в деле спасения вселенной?
— Нет, — покачала головой та, сохраняя свой обычный спокойный тон. — Но это может занять слишком много времени, решение может опоздать. Луна, мы не в состоянии изменить то, что физически возможно. Нам просто иногда везёт найти то, что мы находим. Великие Умы возвращаются к вопросу можем ли мы предотвратить распад вакуума. Пока они не считают это возможным. Но подумай, если бы распад можно было предотвратить, разве не сделали бы это те, кто жил до предыдущего?
Ярость Луны утихла, сменившись любопытством.
— Я рада слышать, что ты не сдаёшься… но ты правда думаешь, что тогда были какие-то “те”?
— Этого нам не узнать, но мне кажется… — Селестия снова взглянула на простирающееся перед ними чудо технологии — вершину тысяч лет развития со времени, когда Луна вернулась из изгнания. Придумали его Великие Умы, громадная сеть искусственных супер-интеллектов.
— Как построить корабль, который не может существовать в нашей вселенной в её нынешнем состоянии? — наконец спросила Луна.
— Закладываешь семена, как они мне сказали. И когда ветер перемен ударит по семенам, они прорастут в ковчег. В нём будет искусственное продолжение наших сознаний, и ещё нескольких избранных, чтобы составить нам компанию в изучении мира, который родится после того, как наш закончится.
Годы учёбы и тренировок подготовят великую принцессу громадной всегалактической империи Эквестрии к сканированию, так, чтобы получившаяся пони смогла исполнить свой тяжкий труд.
Но никакая тренировка не могла подготовить её к пробуждению.
Принцесса Селестия обнаружила себя на мостике великого ковчега. Он был подобен любому другому мостику корабля, управляемого капитаном, отдающим через импланты команды корабельному ИИ. Большая круглая комната, стенами которой служили огромные экраны, и никаких пультов управления. За окнами виднелось яркое, бурлящее и быстро рассеивающееся оранжевое облако.
Оглядевшись, она увидела рядом только несколько других пони — последние шесть носителей Элементов Гармонии и аликорн, которую они спасли из когтей Найтмер Мун больше тысячи лет назад. Она поспешила помочь Луне подняться на ноги.
— Уф, и почему нас не предупредили, что сканирование с нами что-то такое безумное сотворит, — пожаловалась Рейнбоу Дэш, вставая с пола.
— Оно и не сотворило, — ответила Твайлайт, в голосе которой прорезался страх. — Мы… Что-то случилось. Мы… последние, так ведь? — спросила она, поворачиваясь к Селестии.
Луна посмотрела на сестру такими же глазами, как Твайлайт.
Принцесса солнца окинула взглядом всех присутствующих. Они с ожиданием уставились на неё в ответ.
— Это… Нам надо быть готовыми принять эту реальность… — симулированные импланты уже накачивали её разум знаниями. Она торжественно склонила голову и кивнула. — Мы действительно последние пони, во вселенной, неспособной больше поддерживать наши физические тела… — она подняла голову, а в голос её вернулась сила. — Мы все знаем, что происходит. Нет нужды подвергать это сомнению. Мы существуем. И как хорошо, что мы в своё время дали шанс настоящим ИИ. Потому что сейчас мы ими являемся. Но не в компьютере, который мог существовать, пока мы всё ещё имели плоть.
Она обернулась и подошла к стене, выглядывая в уже потемневшие окна-экраны.
— Нам надо понять, в какой вселенной мы находимся. После этого мы сможем усовершенствовать корабль и его возможности, и позаботиться о своём выживании. Впереди у нас долгая дорога…
Ядерный синтез был теперь невозможен и вселенная быстро охлаждалась.
Их корабль и его компьютер, который теперь симулировал их сознание и тела, был разработан до великого конца, и это было его самым большим недостатком. Для создания семян, проросших в их корабль, требовалось много энергии и долгие расчёты — но в остывшей вселенной и без Великих Умов, построить новые они не могли. Компьютеры не могли даже симулировать больше сознаний, не то что дотянуться до соседней вселенной. Поэтому их источник энергии был очень ограничен и быстро заканчивался.
Поэтому они пустились в поиски, но обнаружили, что тёмная вселенная темна, холодна и безжизненна.
Все, кроме Селестии, встали на паузу, пока ИИ корабля по имени По́нос, без устали трудилась над поиском решения, задействовав все свои неизмеримые познания.
И она его нашла. Грубое устройство, опиравшееся на новые законы физики, но с ним они могли продолжить своё путешествие в бесконечность. Правда, с его использованием им пришлось замедлить свои симуляции до предела. Так что, они позволили По́нос перестроить свой корабль в последний вечер вечности.
Когда они снова проснулись, года и столетия проносились всего лишь за секунды симулированного времени.
После бессчётных столетий поисков, процесс повторился, и им пришлось снова перестроить свой корабль.
В конце концов, проведя многие жизни в холодной бездне, одна за другой они утратили надежду и поставили свои симуляции на паузу, попросив Луну разбудить их, если однажды она найдёт способ возродить их дом.
И пока вселенная становилась темнее и холоднее, снова пришла нужда построить новый корабль, способный функционировать в невероятном холоде.
И снова.
В тёмной, вечной ночи, пришедшей на смену существованию, Луна наблюдала, как на часах миллиарды лет проходят за секунды. Энергии для корабля почти не оставалось, и несмотря на повышение эффективности от охлаждения систем, вычисления, симулировавшие её сознание, замедлялись всё больше и больше, по мере того, как из мира уходил свет.
Каждая звезда и планета преобразились в кучу неузнаваемой холодной материи.
Корабельный ИИ перебирала одну мёртвую звезду за другой, продолжая свои поиски с несгибаемой уверенностью. Её аватар, маленькая, но очень умная и работящая кобыла в очках, приносила Луне доклады о любых обнаруженных аномалиях. Статистические всплески, новое поведение динамических систем, но ничего, способного помочь им возродить свой дом.
По́нос использовала свой аватар чтобы успокоить Луну, пока та гадала, есть ли какой-то смысл в их поисках. Не будет ли лучше принять, что жизнь закончилась. Она знала, что вселенная темна и холодна. Жизнь в её понимании была невозможна. Её посещала мысль, что, возможно, их кораблю пора присоединиться к вечному кладбищу.
Но маленькая кобыла неустанно ободряла её:
— Мы существуем. Поэтому это возможно — мы просто не знаем, как.
— Но сколько времени нам ещё придётся искать? Мы возможны потому, что посеяли эти семена до распада. Как мы можем знать, что жизнь может зародиться без этих семян? Мы не можем даже доказать, что это возможно…
— …или невозможно. Пока не найдём.
И поиск продолжился, пока однажды По́нос не нашла нечто — структуру.
В тот день кобыла радостно подскочила к Луне, выпалив, что происходит что-то невероятное, и протянув ей лист бумаги. Та просмотрела текст и графики, пока симулированные импланты в её симулированном мозгу скармливали ей знание прямо в её симулированное сознание.
Изучив такое количество звёзд, Луна была хорошо знакома с их вечными течениями. С момента распада, электроны не имели массы, поэтому всегда двигались на скорости света, и поэтому электрический ток существовал всегда. Но чаще всего они достигали равновесия в состоянии разрушительного самоналожения и так и оставались, мёртвые, как и вся вселенная.
Но тут происходило что-то странное. Маленькая кобыла объяснила, со смесью восторга и замешательства:
— Неподалёку останки звезды немного подогреваются каким-то новым типом радиоактивного разложения, которое не происходило в старой вселенной, поэтому течения в этом регионе несбалансированы за счёт температурного градиента! И от этого дисбаланса, они вышли из равновесия, и их волновые гармоники… формируют структуры! Сложность. Среди них образуются скопления. Структура наподобие воронки двигается и… делает копии себя. Некоторые скопления поглощают другие. Некоторые меняют как себя ведут другие, и часто делятся. Сами по себе они всего лишь стоячие волны, от того, что электрический ток отражается внутри останков планеты. Потенциальная энергия у них крохотная — такая маленькая, что я могу её выделить из квантового шума только по среднему из триллионов замеров, но она точно есть!
Глаза Луны расширились:
— Это… Это жизнь!?
Глядя на бумагу, она видела вместо неё поток данных в её сознании — на миллион-триллионной доле кельвина, тратя миллиарды-триллионы лет на движение и воспроизведение, но структура существовала. Как всплывающее из картины белого шума изображение, она существовала!
Так что она постаралась её понять. В течении нескольких лет своего личного времени, она её изучала. Отмечая закономерности их взаимодействия — разные группы структур в режимах взаимодействия между группами — всё это смутно напоминало культуры, языки, эмоции — непредставимо чужие, и в то же время, невероятно знакомые.
Ей хотелось дотянуться, связаться с ними, как-то прервать это невыносимое одиночество, и, кто знает, может, они знают что-то, что она не знает сама, что поможет вернуть её дом — но осознала, что само её тело всего лишь компьютерная симуляция.
Симуляция материи, работающей на других законах физики, при сотнях градусов Кельвина, во вселенной, ставшей невообразимо холодной. Даже излучение её тела в инфракрасном диапазоне уничтожит эту нежную форму холодной жизни с расстояния во многие световые годы. И, насколько она знала, ничего во вселенной не могло дать ей достаточно энергии, чтобы разогреть достаточно материи, так чтобы она немедленно не умерла.
И даже будучи в своём физическом теле, ей пришлось бы ждать десятки триллионов лет, пока эти формы жизни сформулируют хотя бы одну мысль, даже если отбросить все остальные проблемы.
Так что она решила создать копию своей симуляции, таким образом, чтобы она была ближе к ним, и, возможно, даже выступила бы переводчиком.
Задача была непростая, но у неё были миллионы триллионов триллионов лет, и маленький корабельный ИИ по имени По́нос…
Но перед ней стояли и сложные вопросы. Ей хотелось, чтобы эта жизнь знала, насколько она странная, и какое она на самом деле чудо. Хотелось показать, на что была похожа та вселенная, которую она знала, и понять, как сама эта жизнь видела вселенную.
Но как же можно это показать? Само мышление этих существ не содержало понятий для пространства, у них не было никаких подобных пони органов чувств. И как показать им, какое чудо они сами? Как помочь им понять её историю, прошлое, язык, и что она ищет, когда сами они — странные завихрения электромагнитных гармоник?
Сможет ли она убедить друзей присоединиться к ней и стать подобными этим существам?
Примут ли они её, или её ждёт вечное одиночество?
Мучаясь этими вопросами, она проснулась в своей постели в Кантерлоте.
Сквозь дверь на балкон струился лунный свет. Занавески колыхались от лёгкого ночного ветерка. Она слышала стрёкот сверчков, чувствовала мягкость постели и одеял.
Слёзы растерянности и подавленности наполнили её глаза. Она начала всхлипывать.
Во вспышке света в комнате появилась Селестия и бросилась обнять сестру.
— Луна, что случилось? Ты знаешь, что вызвало этот ужасный сон? — спросила она. — Была ли я там одна? Ты правда была там со мной?
— Ков… ковчег? Конец вселенной? Это… этого не было? — спросила Луна.
Селестия обняла её покрепче.
— Луна, такие корабли просто невозможно построить! Не говоря уже о том, чтобы превратить разум пони в неодушевлённый предмет. Это был просто сон. Разве ты не почувствовала?
— Значит… значит это был не обычный сон. Это случилось. Это случилось! Я это знаю! — её слёзы только усилились. — Это был не сон, это была память!
— Эх, Луна, Луна… — Селестия прижала сестру покрепче, обняв крыльями и пытаясь успокоить. — Помнишь, мы заснули потому, что ты почувствовала рядом какое-то существо? Может быть это…?
На Луну немедленно снизошло озарение.
— Сестра! Это же в точности как мы смогли связаться с существами во сне! Если они могут видеть сны — мы можем им сказать… нашу… историю… если дадим им возможность увидеть себя во сне как нас…
Они посмотрели друг на друга с новообретённым пониманием.
— Тогда давай им ответим.