Топ Эдж

После долгих, полных веселья, но выматывающих выходных на последнем конвенте Дэринг Ду в Лас-Пегасусе, Максилла желала лишь одного – рухнуть в постель и впасть в спячку на пару-тройку дней, дабы усвоить всю ту эмоциональную энергию, что она собрала с участников конвента. А если быть совсем точной, то со своих собственных фанатов, взращенных в ходе ее писательской карьеры по вселенным Дэринг Ду, “Стар Трот”, “Могучих Пони” и пары ориджиналов то тут, то там.

По прикидкам Макс, она набрала эмоций более чем достаточно, чтобы дотянуть до следующего конвента и даже еще должно было остаться. Так что теперь на пару месяцев можно расслабиться, не думать о пропитании и насладиться своими с трудом заработанными битами. И если уж и было что-то, что пони умели делать хорошо, так это находить способы наслаждаться жизнью. Не, серьезно, весь Улей мог бы прокормиться, просто открыв несколько спа-салонов и кондитерских магазинов.

По уровню жизни пони тоже обходили чейнджлингов как стоячих. За год Макс заработала достаточно, чтобы купить дом на опушке леса. Хотя он был намного меньше, чем у среднего пони, но у дома был сухой, уютный подвал и он располагался достаточно далеко от города, что снижало количество шастающих мимо пони и, соответственно, вероятность того, что кто-нибудь увидит Макс в ее истинной форме. Также дом имел множество путей к отступлению, если ситуация совсем уж пойдет из копыт вон плохо.

Максилла что-то напевала себе под нос, пока рысила по усыпанной листьями дорожке к своему дому, похожая на самую обычную земную пони со слегка кривоватой улыбкой, жующую карамельную ириску. Чувствовать теплые лучи вечернего солнца тоже было приятно. Осень расцветила большую часть леса ярким пламенем красных, желтых и оранжевых цветов, и Макс поймала себя на мысли, что уже прикидывает новые декораций для своей следующей истории. Дэринг Ду могла бы отправится в приключение по драконьим землям или еще куда-нибудь со столь же огненными ландшафтами. Хей, да даже посещение Тартара могло бы немного расцветить ситуацию.

“Хм-м-м. Дэринг Ду и Черный Обелиск...”

Улыбка трансформировалась в ухмылку, когда в голове возник образ высоченного вулкана и сумасшедшего культиста-дракона, пытающегося вырвать бьющееся сердце Дэринг Ду голыми когтями.

Войдя в дом, Максилла сразу же направилась в кабинет, чтобы записать эту мысль, пока она не вылетела у нее из головы. Покончив с этим, она подхватила свои седельные сумки, битком набитые мерчем с конвента Дэринг Ду, и скользнула в подвал через потайной люк, спрятанный под ковром в гостиной. Если не считать нескольких стратегически расположенных колоний люминесцентных грибов, растущих на специально помещенных туда мазках слизи, в подвале никакого иного освещения не было. Это должно было отбить охоту шариться там у неожиданных посетителей. В отличие от чейнджлингов, пони почти ничего не видели при слабом освещении. Конечно, единороги могут и сами создавать свет, но отсеять две трети нежеланных гостей – лучше, чем ничего.

Стены были увешаны плакатами, а на полках рядами громоздились растущие коллекции комиксов, рассказов и игрушек. Через несколько минут Макс аккуратно расставила свои новые приобретения среди остальных,  бесцеремонно плюхнулась на кровать и забралась под одеяло. Она удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь чувством сытости. Чейнджлингам и так нечасто приходилось испытывать его, а если такое и случалось, то, как правило, ненадолго, ведь надо было возвращаться в Улей и делиться с остальными.

Максилла улыбнулась в подушку и фыркнула, вспомнив всех, кто остался в Улье.

“Да пусть они там хоть все от зависти позеленеют!”

Наверное, они все так же голодают. Так им и надо за то, что выперли ее.

Когда Макс закрыла глаза и уже готовилась вот-вот впасть в спячку, она позволила своей понячьей маскировке растаять в безжалостном пламени, чтобы сэкономить энергию.

– Вот же круть! – прошептал скрипучий голос.

Максилла настолько резко вернулась в реальный мир, что у нее начался приступ кашля. Кое-как прочистив дыхательные пути, она отбросила одеяло и вскочила на ноги, чтобы осмотреть подвал. Но не увидела ничего необычного. Никаких пони, прячущихся среди скудной мебели или под лестницей. Никого. Даже звука дыхания не слышно, но, возможно, это из-за ее собственного отвлекающе громкого стука сердца, колотящегося в груди.

Проклиная себя за то, что потеряла бдительность, Макс обратилась к своему шестому чувству и обнаружила волны обожания, любопытства и небольшой намек на нервозность, исходящие из точки прямо над ней. Взглянув вверх, она увидела пару розовато-красных светящихся глаз в паре метров над кроватью, смотрящих прямо на нее.

– Привет!

– Т'чаак! – выругалась Максилла и пальнула в незваного гостя оглушающим заклинанием.

Тот с пронзительным визгом метнулся в сторону, уклоняясь от зеленой магической молнии.

– Эй, в чем дело?

“В тебе!”

Макс зашипела и взмахнула обеими передними ногами разом, швыряя в незваного гостя комки липкой слизи. Они попали в хвост и крыло, качественно пригвоздив вторженца к потолку.

Вихрь мыслей пронесся в голове чейнджлинга, пока она готовила заклинание, чтобы привести в замешательство пойманного в ловушку захватчика. Большинство этих мыслей касались различных методов, которыми она могла воспользоваться, чтобы подправить память жертвы, и действий, которые следует предпринять, чтобы вынести пони из своего дома и бросить где-нибудь подальше, не привлекая при этом нежелательного внимания. В худшем случае придется уходить и заметать следы, если избежать внимания правоохранительных органов все же не удастся. Были ее резервы забиты любовью или нет, Максилла не имела ни малейшего желания связываться с полицией или королевскими стражами.

По крайней мере, так было до тех пор, пока она не увидела, что вторгшийся к ней пони – всего лишь маленький жеребчик. У него была пепельно-серая шерстка, грива цвета грозового облака, пустой бок, перепончатые крылья, чрезвычайно пушистые ушки и кепка, чья цветовая гамма более или менее соответствовала его расцветке, с вышитой на ней надписью "Топ Эдж".

Фестрал. Или бэтпони, как некоторые их называют.

Она редко с ними пересекалась. По большей части они были достаточно скрытными, и Макс догадалась, что этим, скорее всего, и объясняется, как он подобрался к ней так близко без ее ведома. Очевидно, жеребчик мог видеть в темноте не хуже, чем сама чейнджлинг.

– Э-э, а вы не могли бы меня спустить? – спросил фестрал.

Максилла пару раз моргнула и уставилась на жеребенка.

– Нет!

– А почему нет? – он наклонил голову, потом посмотрел на зеленые комки липкой слизи и скорчил мордочку, пытаясь освободиться. – Это отвратительно. Круто, конечно, но мерзко.

– Ты вломился в мой дом!

– Но окно было открыто, – жеребенок невинно моргнул и указал наверх.

Макс топнула копытом по кровати.

– Это вовсе не приглашение!

Немного подумав, жеребчик пожал плечами.

– Ну, вас там не было, так как же я должен был спросить разрешения?

– Я... э-э-э...

Максилла обнаружила, что запас слов у нее иссяк.

Подыскивая подходящий ответ, она вдруг поняла, что жеребенок не выказывает практически никаких признаков страха или беспокойства. Не очень хороший знак. Есть ли у него прикрытие? Может быть, это просто какой-то хитроумный план, чтобы отвлечь ее, пока взрослые пони готовят настоящую засаду?

Бросив на жеребчика сердитый взгляд, чейнджлинг быстро поднялась по лестнице и бегло осмотрела окружающий лес, выглядывая из занавешенных окон. Никого. Если не считать небольших эмоциональных отсветов от мелкой живности, что бегала или махала крыльями снаружи, жеребенок был единственным разумным существом в радиусе пятидесяти метров от дома.

Убедившись, что все замки на дверях надежно заперты, а окна закрыты на задвижки, Максилла спустилась вниз и обнаружила, что жеребчик все еще терпеливо висит на потолке, разглядывая ее коллекцию с неподдельным, сахарно-сладким изумлением. Там даже был намек на что-то, похожее на голод чейнджлингов, так что Макс инстинктивно встала между ним и своими вещами просто на всякий случай.

– Ладно, давай попробуем еще раз. Какого сена! О чем ты вообще думал, когда забрался ко мне домой? – спросила чейнджлинг, нахмурившись.

– Просто хотел сказать “привет”, – жеребчик усмехнулся в ответ.

– Быть такого не может, – Максилла прищурилась. – Никто не говорит “привет” чейнджлингам.

Глаза кобылы распахнулись, когда она осознала, что весь их разговор происходил пока она была в своей естественной форме, вплоть до хриплого голоса и черного хитина. В этот миг она совсем не удивилась бы, вспыхни жеребенок зеленым пламенем и превратись в Фемура, Скрапса или еще кого из ее тупых родственничков и начни хохотать над ней. Однако тот факт, что Макс могла чувствовать и поглощать эмоции жеребенка, ставили крест на всей этой теории.

Поскольку никаких полезных идей так и не появилось, она сказала первое, что пришло в голову:

– Как тебя зовут?

– Топ Эдж, – ответил жеребчик, не отрывая взгляда от ее коллекции.

Макс перевела взгляд на надпись на его кепке.

– Да уж. Я должна была сама догадаться.

Затем она встала так, чтобы перекрыть жеребчику вид на коллекцию, и встретилась с ним взглядом.

– Как я погляжу, ты ужасно доволен всей этой ситуацией. Неужели тебя ни капельки не волнует, что я чейнджлинг? Да во имя Тартара, ты хоть знаешь, кто я такая?

– Ага. Вы одна из тех жукопони, которые могут выглядеть как любой пони, едят любовь и все такое. Ма и Па говорят, что вы все страшные и опасные, но именно это делает вас самой крутой злобной писательницей на свете! – Топ Эдж помолчал немного, задумчиво нахмурившись, а потом покачал головой и добавил: – Ну, во всяком случае, второй после А.К. Йерлинг, потому что это ведь она придумала Дэринг Ду. Я ваш самый большой поклонник, мисс Санни Спринг!

Санни Спринг. Ее понячья маскировка.

“Он и правда думает, что я настоящая? Ого. Пони действительно тупые”.

Правда Макс тут же вспомнила, как все дошло до ее изгнания из Улья, и вынуждена была признать, что, возможно, чейнджлингам обвинять пони в тупости – все равно что чайнику пенять котелку, что тот закопченный.

И тем не менее, несмотря на то, что ее резервы были полны, Максилла чувствовала растущий аппетит, предвкушая, как разрушит заблуждения жеребчика, что она та же самая кобыла, что и Санни Спринг – земная пони, автор фанфиков. Ну, строго говоря, так оно и было, но, учитывая репутацию чейнджлингов, жеребенку вообще-то следовало предположить, что она заменила несуществующий оригинал, вместо того чтобы считать их одним и тем же существом. Он точно не мог знать об этом, и у Макс чуть слюнки не потекли при мысли о том, как она вгонит его в настоящий ужас. Более рациональная часть разума настаивала, что подобное лишь увеличит вероятность разоблачения в обмен на мелочное удовольствие, но полное отсутствие чувства самосохранения у этого жеребчика перед лицом совершенно очевидной опасности раздражало чейнджлинга сверх всякой меры.

Кроме того, это научит его не совать нос в ее подвал!

– Плохие новости, пацан. Мисс Санни Спринг здесь больше нет, – с оскаленными клыками и зубастой ухмылкой Максилла подпрыгнула, прицепилась к потолку и начала кружить вокруг фестрала, как перевернутая кошка, зловеще жужжа крыльями. – Я утащила ее далеко-далеко, и больше ее никогда не найдут. И ты следующий в очереди на исчезновение...

Зрачки Топ Эджа сузились, и чейнджлинг почувствовала, как из него просачивается немного страха, когда жеребенок отпрянул от нее, но облако самодовольной уверенности вскоре смыло это чувство. Он покачал головой и улыбнулся ей.

– Не-е, быть того не может. Я знаю, что это вы написали все эти фанфики. Вы же всегда превращаетесь в Вэлиант Давна, Дэринг Ду и остальных персонажей, когда пишете, и...

Макс чуть не свалилась с потолка.

– Подожди-подожди! Когда это ты вообще подобное видел?

Фестрал скорчил лукавую улыбку, изображая свободными конечностями, как он ползет вверх ногами.

– Вы скрытная, но и я тоже скрытный. Я всегда могу найти вас в пещере рядом с рекой или под огромной сломанной сосной в лесу или в комнате наверху. Вам также нравится писать в кафе и в парке, но там вы не превращаетесь в героев, потому что, как мне кажется, вы не хотите, чтобы другие пони это видели.

– Вот же сено! – Макс отпрянула от него, тряся головой. – Ты... ты что, следил за мной?

Жеребчик продолжал, как будто не услышал, его взгляд скользнул к полке с изготовленными на заказ плюшками.

– А еще вам нравится брать Дэринг Ду и тереться об нее мордочкой, когда вы Вэлиант, и...

– Ладно-ладно, я тебе верю. Заткнись! – прошипела Максилла, чувствуя, как горячая кровь приливает к ее крыльям.

“Пресвятое гуакамоле, эта мелкая личинка – настоящее чудовище”.

Если кто-нибудь в Улье когда-нибудь пронюхает, что он за ней следил, да еще и непонятно как долго, дразнить ее не перестанут никогда. Очевидно, что отсутствие постоянного чувства голода имело и побочный эффект в виде притупления чувств, раз она не смогла заметить какого-то тупого жеребенка, который преследовал ее, как паразит, даже в ее самые личные моменты. Макс чувствовала себя испачканной и... немного изнасилованной.

“Понячьи перья, это что, так себя чувствуют жертвы чейнджлингов?”

Максилла поперхнулась и потратила секунду, чтоб взять себя в копыта, прежде чем снова посмотреть на жеребчика. Высунув язык из уголка рта, Топ Эдж ковырял липкую слизь костяным отростком крыла, словно археолог, пытающийся счистить грязь с какого-нибудь бесценного сокровища.

Заметив, что она смотрит на него, фестрал с надеждой улыбнулся и спросил:

– Так вы можете научить меня писать такие же потрясающие истории, как вы?

– Конечно нет! – прорычала чейнджлинг. – Убирайся уже из моего дома!

– Эм-м-м... – жеребенок бросил взгляд на свои прилипшие к потолку крыло и хвост.

Макс фыркнула и плюнула на комки слизи. Они быстро начали растворяться и растягиваться под весом жеребчика, но тот ловко поймал воздушный поток теперь уже свободными крыльями, прежде чем ударился о пол подвала. Но вместо того, чтобы ринуться вверх по лестнице и исчезнуть, как Максилла надеялась, Топ Эдж уселся на круп и уставился на чейнджлинга, как щенок, ожидающий угощения.

Глаз Макс дернулся.

– Я тоже пишу истории, и все мои друзья говорят, что у меня хорошо получается, – жеребенок прикусил губу и потер затылок, чувствуя, как его щеки и ушки слегка покраснели. – Но я знаю, что они станут еще лучше, если вы меня научите!

Максилла пару секунд покатала в голове мысль удерживать его в плену традиционным способом; вот только без еще одного чейнджлинга, который будет выдавать себя за жеребчика, это быстро приведет к поискам и целой куче нежелательного внимания, как только родители его хватятся. Она, конечно, могла заменить его сама и кормиться за счет его родителей, но променять свободу и независимость на школу было просто унизительно и подобные варианты оставались только для самых неопытных или тупых чейнджлингов. И Макс, конечно же, не собиралась бросать все, над чем работала, ради чего-то столь тривиального; она же профессионал, едрическая кочерга!

Она спрыгнула с потолка, тяжело приземлилась на пол и указала копытом вверх по лестнице.

– Выход вон там. Проваливай, пацан.

Улыбка жеребчика дрогнула.

– Но...

– У меня нет времени нянчиться с такими глупыми личинками, как ты. Убирайся отсюда!

Макс топнула ногой, заставив жеребенка испуганно ахнуть.

У того даже слезы навернулись на глаза, и Максилла почувствовала, как у нее в груди что-то сжалось, когда Топ Эдж бочком протиснулся мимо нее и поплелся вверх по лестнице с опущенными ушами, крыльями и хвостом. На полпути жеребенок остановился и вытер глаза.

– Я думал, вы крутая, а вы... вы просто большая, гадкая злюка! – произнес он между всхлипываниями.

– Расскажи это кому-нибудь, кому не плевать, – потом Макс прищурилась и добавила: – Вообще-то, не надо. Потому что если ты настучишь на меня, я сотворю с твоими родителями то же, что доктор Кабаллерон сделал с дядей Дэринг.

Топ Эдж охнул, и резкая волна кисло-желтого страха достигла чейнджлинга, когда он рванул вверх по лестнице. Мгновение спустя жеребчик крикнул:

– Ну и ладно! Я стану самым лучшим писателем на свете и напишу больше рассказов, чем ты когда-либо сможешь. И я не позволю тебе прочесть ни один из них!

Тишина заполнила подвал, когда звук трепещущих крыльев затих вдали.

Макс просто уставилась в пол. Что-то было неправильно.

“Какого сена со мной не так?”

Она скорчила гримасу и помассировала грудь, когда приступ эмоций пронзил что-то важное за ее грудной клеткой. Даже воспоминание об этих всхлипываниях и полных слез глазах впивалось когтями в ее внутренности, и каждая следующая минута высасывала запасенную энергию. Не настолько, чтобы подвергнуть Макс какой-либо опасности, но тем не менее достаточно заметно, так что будь она все еще в Улье, ее бы отправили на самую неквалифицированную работу, до тех пор, пока она не решила бы эту проблему. Расточительные, неэффективные чейнджлинги не годятся на роль хороших лазутчиков или сборщиков.

Несмотря на все попытки блокировать эти чувства, Макс никак не могла прекратить сжигать энергию только для того, чтобы чувствовать себя плохо из-за сказанного Топ Эджем. Судя по всему, этот мелкий жеребчик, вероятно, заразил ее чем-то гадким…

Макс неуверенно встала на ноги и взглянула на книги, надеясь найти что-то, что отвлечет ее достаточно, чтобы облегчить дискомфорт, но как ни странно ни одна из них не выглядела достаточно привлекательно. Даже последняя часть, которую Макс прочла всего два раза, не могла отвлечь ее от мыслей о жеребенке. Наверное, ей следовало бы просто потакать ему, как собственно Максилла делала с большинством своих поклонников, даже если бы это выставило ее как совсем некомпетентного чейнджлинга.

“Поверить не могу, что я так себя извела, что даже отказалась от халявной еды…”

Да, это было невероятно глупо с ее стороны. Определенно, причина эмоциональной утечки именно в этом, а не потому, что она чувствовала себя плохо из-за Топ Эджа или чего-то еще.

– Э-э-э... мисс Спринг?

Макс моргнула и повернулась, чтобы посмотреть на лестницу. Перевернутая вверх тормашками мордочка жеребчика выглядывала из люка. Глаза все еще казались немного красными, когда он пробормотал:

– Двери и окна все заперты, а я слишком большой, чтобы пролезть через дымоход. Вы можете меня выпустить?

Макс поднесла копыто к голове, а потом зажужжала крыльями и подлетела к нему. Когда чейнджлинг добралась до люка, жеребчик отступил на почтительное расстояние за кушетку в гостиной, обдав ее очередной волной черного, горько-кислого упрека.

Внутренне поморщившись, Максилла изобразила застенчивую улыбку и сказала:

– Послушай, малыш, я передумала. Ты можешь остаться на некоторое время.

Глаза Топ Эджа распахнулись, а ушки навострились.

– Правда?

– Да. Просто перестань меня преследовать, ладно?

– Ага, ладно. Это я могу! – жеребчик энергично закивал, и она снова почувствовала исходящую от него толику благодарности и прежнего благоговения.

Макс подавила вздох облегчения, когда острый дискомфорт в груди исчез.

“Ох, так гораздо лучше. И что теперь?”

Именно в этот момент желудок жеребенка разрешил это затруднительное положение довольно громким урчанием.

– Ты голоден?

Тот молча кивнул и добавил:

– Завтрак был бы очень кстати.

– Я удивлена, что ты еще не угощался моей едой.

Топ Эдж склонил голову набок.

– Но почему? Воровать – это неправильно.

“Но, по-видимому, проникновение в чужой дом и слежка – это совершенно нормально...”

– Плевать, – Макс поспешила на кухню, не потрудившись включить свет, так как они оба могли видеть в темноте. – Пошли, уверена, у меня найдется что-нибудь, чем ты сможешь перекусить.

– Ура, спасибо!

Минутой позже Макс обнаружила, что сидит за столом с Топ Эджем и с болезненным восхищением наблюдает, как тот пожирает манго с равной долей звериной свирепости и хирургической точности. Как только косточка манго была бесстыдно обнажена, фестрал бросил его обратно в миску и принялся терзать ломтик арбуза, вырывая большие куски мякоти, так что красный сок капал из уголков его рта. Чейнджлинг не была уверена, делает ли его восхищенная мордашка все это милым или жутким.

“Мда. Неудивительно, что некоторые пони пугаются фестралов”.

По правде говоря, Максилла и сама не могла похвастаться прекрасными застольными манерами, но, по крайней мере, она точно знала, что трапеза не должна выглядеть как реконструкция войны драконов с грифонами. Не говоря уже о риске подавиться...

– Нтык, ккая фаша люпимая книха? – спросил Топ Эдж с набитым арбузом ртом.

– Может, ты сначала проглотишь, прежде чем говорить, – заметила в ответ Макс.

Жеребенок проглотил остатки и разинул пустой рот, чтобы это продемонстрировать.

– Вот, все съел. Вы говорите, как моя мама. Я не знаю, почему все так беспокоятся из-за этого, ведь я на самом деле могу есть и говорить разом. У меня большой рот.

Максилла все же смогла удержать невозмутимое выражение мордочки.

“Готова поспорить, так и есть”.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы вернуться мыслями к вопросу жеребчика. Она не видела ничего плохого в том, чтобы слегка развлечь его – по крайней мере так она сможет получить за все свои хлопоты хоть глоток положительных эмоций.

– “Кубок грифона” – моя любимая. Это, конечно, не самая умная книга в серии, но в ней у Дэринг Ду показано гораздо больше эмоций, чем обычно. Приятно видеть, как раскрываются их отношения с Виплэш и... – веки чейнджлинга наполовину опустились, – на самом деле тебе это не интересно, верно?

Топ Эдж высунул язык и скорчил мордочку.

– Бе-е-е, так много гадких поцелуйчиков. Мне больше нравится “Уголь Дымчатой Горы”. Думвинг был самым крутым злодеем на свете!

Глаз Макс непроизвольно дернулся при упоминании о самом озабоченном, наименее креативном и объективно худшем злодее А.К. Йерлинг. Но Топ Эдж излучал такое обожание к вымышленному полудракону-полупони, что она подавила свою гримасу, пока жеребчик продолжал болтать об ужасно трагическом прошлом Думвинга и абсолютно злодейской способности превращаться в тень и вызывать мертвых. Типичные некромантские штучки; он даже одевался в черное и носил маску-череп.

Чейнджлинг попыталась объяснить достоинства куда лучших противников Дэринг Ду, но все это большей частью пропускалось мимо пушистых ушек. В конце концов, Макс сдалась и просто слушала, время от времени издавая звуки вялого согласия, пока жеребчик возбужденно перечислял различные черты своего любимого персонажа.

Однако на двадцатой минуте Максилла решила сменить тему разговора, чтобы сохранить рассудок. Она уже была неспособна и дальше удерживать свою фальшивую улыбку.

– Знаешь, я все еще не понимаю, почему ты меня не боишься, – задумчиво спросила чейнджлинг вслух.

Топ Эдж пожал плечами.

– А я не понимаю, почему все вас так боятся. Вы, конечно, выглядите немного странно, но все, что вы можете делать – это так круто! Почему бы вам просто не попробовать выйти к пони? Я имею в виду, без маскировки.

– Ты что, издеваешься? – Макс фыркнула и покачала головой. – Извини, малыш, но ты ничего не знаешь о том, через что прошли чейнджлинги. Я знаю нашу историю. Когда-то несколько Королев пытались быть милыми с пони, но все, что они получали – это страх и неприятие. Это, и еще множество острых копий, летящих в их сторону. Ты не знаешь, каково это быть изгнанным из своего дома в бесплодную пустошь...

Она замолчала на полуслове и нахмурилась.

– Почему ты так на меня смотришь?

Энтузиазм жеребчика полностью испарился. Он сгорбился, ушки поникли, а взгляд розоватых глаз был таков, что Макс показалось, что она может потеряться в их жидкой глубине. У него был затравленный вид существа в пять раз старше собственного возраста, который пережил бесконечные унижения с лишениями, и чейнджлинг могла только впитывать бесконечный поток сочувствия, когда Топ Эдж прошептал:

– Я знаю, каково это.

Максилла уставилась на него.

Были ли фестралы изгоями даже среди своих собратьев-пони? Может быть, их избегали из-за их более хищной внешности или нетрадиционных привычек в еде? В этом есть смысл, подумала она. Судя по тому, что она видела, у пони была склонность чураться любого, кто не вписывался в норму, даже из-за таких бессмысленных вещей, как количество битов в кошельке. Макс приготовилась слушать, пока жеребчик открывал рот, чтобы пояснить свою мысль; если фестралы действительно были такими же плохими, как чейнджлинги, то при определенных обстоятельствах они могли бы стать полезными союзниками против пони. Ей нужно было узнать больше.

– Однажды я пропустил тренировку по хуфболу, а потом мои одноклассники смеялись надо мной, потому что я плохо сыграл в матче, – наконец сказал Топ Эдж с тоскливым вздохом.

Макс почувствовала, как у нее дернулся глаз. Снова.

– На самом деле это была твоя вина... к чему ты клонишь?

– Они говорили мне гадости.

– Ох, – Макс так сильно стукнула себя копытом по лбу, что даже покачнулась от удара. – Ну прям вау. На мгновение ты завладел моим вниманием. Ты даже не представляешь, насколько мы разные.

Жеребчик пожал плечами и одарил ее зубастой улыбкой.

– У меня есть клыки, у вас есть клыки. Насколько мы можем быть разными?

Несмотря на всю глупость этого утверждения, чейнджлинг хихикнула.

– Хех. С такой логикой не поспоришь. Скажи, а твоя семья знает, что ты здесь со мной?

– Нет. Мама и папа разрешают мне делать все, что мне угодно, лишь бы я возвращался домой до восхода солнца, – Топ Эдж наклонился ближе и прошептал: – Думаю, что они устали нянчиться с жеребятами после Каттинг Эджа и Блиддинг Эджа.

– А?

– Мои старшие братья.

Ох.

Макс фыркнула.

– Забрали себе всю их любовь, да? Типично.

“И большая оригинальность в выборе имен, надо добавить”.

– Наверное. А еще у меня есть старшая сестра...

– Дай угадаю: Шарп Эдж? – Макс ухмыльнулась, глядя на жеребчика из-под полуприкрытых век. – Я ведь права, не так ли?

– Нет!

– Ну сильно я промахнуться не могла, – фыркнула чейнджлинг. – Рэйзор Эдж? Или, как насчет Слайсинг Эдж?

Топ Эдж покачал головой и улыбнулся.

– Бэтси.

Максилла моргнула, а затем медленно кивнула.

– Хорошо, честно говоря, такого я не ожидала.

– Бэтси особенная.

На последнем слове было сделано ударение, но Макс решила не вдаваться в подробности. У нее были и другие заботы, например, как заставить его уйти, не устраивая скандала.

– Э-э-э, мисс Спринг?

Макс вынырнула из глубин своих мыслей и буркнула:

– Ну?

– Когда вы сказали, что передумали, значит ли это, что вы научите меня писать такие же хорошие истории, как ваши? – спросил жеребчик.

Чейнджлинг почувствовала, как ее губы сжались в тонкую линию.

– Ну-у-у...

– Может, я просто покажу вам своего персонажа? Пожалуйста? – жеребенок снял свою кепку, выудил из нее клочок бумаги и сунул Макс под нос. – Скажите мне, как сделать его круче!

Макс потребовалось мгновение, чтобы разобрать подробности в беспорядочной мешанине линий цветных карандашей и мелков, но кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела черную как смоль шкуру, красные зрачки, которые кровоточили фиолетовым огнем, жуткие крылья, состоящие из костей и теней, и гриву с хвостом из дыма и синего пепла. Изогнутый рог торчал изо лба жеребца, его кончик светился переплетенной синей и бирюзовой магией. У него также были шипастые выросты на конечностях от которых, казалось, не было никакой практической пользы, кроме потенциального членовредительства. И шрамы. Куча жутких шрамов. Особенно тот, что начинался над глазом и спускался к основанию нижней челюсти.

Макс закусила губу.

С одной стороны, у нее не было времени учить его хотя бы основам создания персонажей, не говоря уж о писательстве в целом. Но с другой стороны, она не могла позволить жеребчику выпустить эту мерзость в мир Дэринг Ду. От одного взгляда на это под хитином начинали сновать мурашки.

– Э-э-э, я думаю, тут не помешало бы немного поработать... – пробормотала чейнджлинг.

Мордочка Топ Эджа вытянулась, когда он медленно надел кепку.

– Он вам не нравится.

“Ох, понячьи перья, пожалуйста, только не плачь”.

Глубоко вздохнув, Макс расправила плечи и встретилась с жеребенком взглядом.

– Ну что ж, начнем с самого начала. Твоему персонажу нужна парочка изменений. Как его зовут?

– Шадоу Хок!

Топ Эдж понизил голос до того, что он, должно быть, считал глубоким и зловещим тоном, но для Максиллы это звучало так же угрожающе, как стрекот белки. Хотя шанс заполучить зубную боль был раз в десять больше.

Жеребчик крался вокруг стола, рыча как волк:

– Найтмэр Мун должна была подарить своим Детям Ночи вечный рай, но принцесса Селестия, Великая Лиходейка, изгнала ее, потому что не могла вынести присутствия кого-то более могущественного, чем она сама. В течение тысячи лет наш вид прятался от ее палящего солнца, остальные эквестрийцы избегали нас из-за нашего пугающего внешнего вида.

Макс подняла одну из бровей, когда Топ Эдж расправил крылья и демонстративно обнажил клыки.

– Любители солнца хотели, чтобы она была забыта, но мама и папа Шадоу Хока сражались, чтобы подготовить возможность возвращения Найтмэр Мун. Они хранили звездные карты и книги, которые все остальные пытались сжечь. Они защищали свою деревню от глупых солнцелюбов. А потом, десять лет назад, Шадоу Хок родился в ночь голубой луны. Вы ведь понимаете, что это значит?

– Просвети меня, – Макс пожала плечами

– Это значит, что Шадоу Хок – атавар...

– Я думаю, ты имеешь в виду “аватар”, – прервала жеребчика чейнджлинг.

Топ Эдж на секунду насупился, но потом фыркнул и продолжил:

– Аватар Ночи. Темная магия таится внутри него, ожидая момента, чтобы уничтожить все, к чему прикасается. Однажды она вырвалась из него, и раздался вой и скрежет зубовный. У него все еще есть шрам из-за этого, и однажды он собирается использовать свои силы, чтобы спасти Дэринг Ду!

Макс сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Топ Эдж не просто так решил писать фанфики, это точно. По крайней мере, склонность к драматизму у него есть однозначно.

– Малыш, может быть, тебе стоит попробовать что-то более... сдержанное для своего дебютного фанфика, – зеленое пламя скрыло чейнджлинга, и она превратилась в максимально похожего на Шадоу Хока жеребца, удержавшись от желания сблевать в процессе. – Потому как, если ты хочешь, чтобы этот персонаж был твоим главным героем, то в долгосрочной перспективе от него пользы будет мизер.

Ушки жеребчика прижались к голове.

– А почему? Он же уже выглядит супер крутым и потрясным!

– Именно, – Максилла повела копытом, демонстрируя себя. – Ты сделал его слишком особенным.

– А что в этом плохого? – спросил Топ Эдж, хмуро глядя на чейнджлинга и забираясь обратно на стул. – Мама говорит, что все равно каждый пони особенный.

– Держу пари, что так и есть, но она рассказала тебе только половину истории, – ответила Макс, не теряя и секунды. Затем она наклонилась поближе и прошептала: – Хочешь узнать секрет взрослых?

Жеребчик молча кивнул.

– Никто не особенный, – заявила чейнджлинг категорически.

– Но...

– Никто! – прорычала Максилла низким жеребцовым голосом, стукнув копытом по столу с такой силой, что тарелки и чашки зазвенели. – Даже принцессы. Потому что в глубине души все мы жалкие личинки, ползающие под жарким солнцем, просто надеясь дожить до завтра, и нет ничего, на что мы любим смотреть больше, чем то, как кто-то еще занят тем же самым – поиск счастья является дополнительным бонусом – несмотря на то, что они такие же жалкие, как и мы.

– Но...

– Прости, малыш. Ты не особенный, я не особенная, никто не особенный.

Топ Эдж нахмурился.

– Но это звучит так… грустно и скучно.

Макс усмехнулась, обратно принимая свою форму чейнджлинга.

– И в этом и есть весь секрет. Мы все совершенно не особенные каждый по-своему, и это то, что все любят видеть или о чем читать.

Жеребчик покосился на чейнджлинга, двигая головой из стороны в сторону, словно высматривая дырку в голове Макс, откуда мог вытечь весь мозг. Через пару секунд он тряхнул головой и вскинул оба передних копыта вверх.

– Это вообще не имеет никакого смысла!

– Ох, поверь мне. Ты поймешь, когда доживешь до моего возраста.

“Может быть, даже раньше, если твоя жизнь будет достаточно поганой”, – добавила Максилла про себя.

– Но до тех пор тебе придется поверить мне на слово, – чейнджлинг протянула копыто через стол. – Ну... ты мне доверяешь? А тебе придется довериться мне, если ты хочешь моей помощи. В противном случае, без обид, но я оставлю тебя разбираться во всем самостоятельно.

Некоторое время Топ Эдж молча смотрел на стол, закусив губу. Затем он обвел взглядом кухню, словно надеясь найти ответы в висящих кастрюлях и сковородках. Затем он наконец встретился взглядом с Макс, вздохнул и двинулся вперед, чтобы стукнуться с ней копытами.

– Ладно. Пока я этого не понимаю, но хочу, чтобы ты меня научила.

И он не шутил. Макс чувствовала, как доверие жеребчика обволакивает ее, словно щупальце – нечто такое, чем можно было бы воспользоваться, чтобы вызвать у него любовь и обожание. К тому же, как это ни досадно, оно же могло бы причинить существенную боль, если этим доверием злоупотребить. Правда чейнджлинг не была уверена, кому из них будет больнее.

“Странно. Это не должно действовать в обе стороны”.

Тем не менее, это были инвестиции, о которых стоило позаботится, поэтому Макс отложила их для последующего рассмотрения. Она даже не возражала против того, чтобы сжечь немного энергии, когда бросила жеребчику искреннюю улыбку, встав со стула и потрусив к выходу с кухни.

– Пошли посмотрим, не удастся ли нам превратить твоего Шадоу Хока в кого-нибудь более подходящего. Иди за мной.

Максилла провела жеребенка в свой кабинет, где было зеркало в полный рост, которое она обычно использовала для создания своих собственных персонажей, благодаря возможностям маскировки. Дважды убедившись, что все окна и двери закрыты и заперты, чейнджлинг превратилась в Шадоу Хока и начался трудный процесс обсуждения с Топ Эджем достоинств и недостатков каждой физической характеристики, со сменой одной на другую во вспышках зеленого пламени. Несмотря на доверие жеребчика, убедить его заменить каждую из гипертрофированных черт на что-то более приемлемое было непросто. В конце концов, однако, его удалось избавить даже от самого худшего, а именно от призрачных костяных крыльев (счастливо избежав всех этих тупейших шуток о крыльевом стояке), эфирной гривы и хвоста, бессмысленных шипов на теле и большинства жутких шрамов.

– Вот с этим ты уже можешь работать, – произнесла Макс голосом молодого жеребца, полным мрачного удовлетворения.

В зеркале отражался светло-фиолетовый жеребец-фестрал среднего роста, с красновато-фиолетовыми крыльями и серовато-синей, спутанной гривой. Его электрически-голубые глаза в сочетании с небольшой улыбкой и покорной осанкой намекали на что-то первозданное, только и ждущее вырваться на свободу, в соответствии с тем, как Топ Эдж представлял его прошлое. Лишь небольшой шрам недалеко от сердца портил гладкую шкурку, а на метке был изображен сломанный меч. В общем, куда более пристойный персонаж, чем тот, с которого все начиналось. И хотя даже теперь он не совсем соответствовал стандартам Макс, она решила, что лучше всего позволить Топ Эджу хоть что-то в нем оставить своего. Немножко.

– Ладно, он все еще выглядит довольно круто, – отозвался жеребчик, пока рысил вокруг нее, рассматривая каждую мельчайшую деталь с явно различимыми эмоциями благоговения и удовлетворения. – Давай теперь займемся его предысторией!

Чейнджлинг бросила взгляд на часы и вернулась в свою естественную форму. Затем она потрепала жеребчика по голове и сказала:

– Хватит уже работы на одну ночь. Для меня уже поздно, да и тебе лучше не проводить слишком много времени в чужом доме. Получи разрешение от мамы с папой – только не говори им, что я чейнджлинг, ладно? – и, может быть, мы продолжим в другой раз. Договорились?

Широченная улыбка осветила мордочку Топ Эджа, крылья затрепетали, как сумасшедшие, когда он закричал:

– Договорились!

Макс кивнула в сторону двери.

– Пойдем, я провожу тебя.

Когда они вошли в гостиную, жеребчик потянул ее за хвост и спросил:

– Эй, а вы когда-нибудь пробовала писать о себе? Думаю, было бы здорово, если бы вы объединились с Дэринг Ду! У нее никогда раньше не было чейнджлинга-напарника.

Максилла фыркнула.

– Селфинсерт? Ха! Да ни в жизнь. Да и кому захочется читать о каком-то чейнджлинге, выдающем себя за автора фанфиков?

Холодный воздух окутал их, когда она открыла входную дверь, принеся несколько опавших листьев из леса. Луч лунного света серебрил дорожку от дома Макс к городу, но, несмотря на способность чейнджлингов видеть в темноте, деревья вокруг почему-то, казалось, таили в себе скрытую опасность для жеребенка.

Максилла сглотнула и наклонилась, чтобы оказаться на уровне мордочки Топ Эджа.

– Послушай, я знаю, ты считаешь чейнджлингов крутыми, но прошу, поверь мне и не пытайся затусить с каждым из нас. Для тебя это плохо кончится.

– Вы уверены? – жеребчик склонил голову набок. – Я в том смысле, что сначала вы вели себя как злюка, но потом стали довольно милой.

“Не потому, что ты мне понравился. Нет”.

“Так я смогу кормиться тобой одна. Да”.

“Именно так…”

Макс выкинула назойливые мысли из головы, положила копыто на плечо Топ Эджа и заговорила серьезнее:

– Тебе повезло со мной, но следующий чейнджлинг, которого ты встретишь, скорее всего, запихнет тебя в кокон, и ты никогда больше не увидишь своих маму с папой. Ты меня понял? Многие из нас такие же плохие, как доктор Кабаллерон, а большинство еще хуже, потому что мы не умеем произносить пафосные монологи.

– Я... хорошо, – жеребчик кивнул. – Я буду осторожен с чейнджингами.

– Наш секретный пароль будет – "пушистая личинка“, – продолжила Макс, подмигнув. – Никогда не говори его никому. И если пони или чейнджлинг, который выглядит как я, не знает его, тогда беги отсюда как можно быстрее и никогда не возвращайся. Понял?

– Никогда? – Топ Эдж удрученно склонил голову. – То есть я больше никогда тебя не увижу? Но я только с тобой познакомился!

– Да какого сена, это еще не конец света, – пробормотала чейнджлинг.

Жеребчик не выглядел убежденным. Он просто молча уставился в пол, словно подыскивая нужные слова, будто на похоронах или что-то в этом роде. Макс чувствовала, как от него веет грустью и одиночеством.

– Ай, просто… Сейчас вернусь, – пробормотала чейнджлинг и отправилась в подвал.

Она пошла прямо к полке с изготовленными на заказ плюшками и посмотрела на особенно милую игрушку Дэринг Ду в ее обычном наряде, которую Макс заполучила на своем первом конвенте – ту самую плюшку, на которую Топ Эдж с таким интересом смотрел ранее. После минутного колебания чейнджлинг сняла ее с полки и полетела обратно.

“Это просто ужас. У меня нет никакого самоконтроля”.

– Вот, – хрипло буркнула Максилла, протягивая игрушку широко распахнувшему глаза Топ Эджу. – Чтобы у тебя было что-нибудь на память, если по какой-то причине мы не сможем встретиться снова.

Жеребчик ахнул и крепко обхватил плюшку, делая небольшой пируэт.

– Курто! Спасибо, мисс Санни Спринг!

– Мое настоящее имя Максилла. Но… зови меня просто Макс.

– Ладно. Спасибо, Макс!

Топ Эдж сделал пару шагов на улицу, затем бегом вернулся обратно и остановился перед чейнджлингом.

Та вздернула бровь.

– Что?

– Э-э-э, а не могли бы вы ненадолго превратиться в Дэринг Ду? – жеребенок хлопнул крылышками и робко улыбнулся. – Мне всегда хотелось... обнять ее.

– Почему бы и нет? – Максилла сделала, как просил Топ Эдж, и хмыкнула, когда тот подпрыгнул и удивительно сильно обнял ее за шею.

– Ладно, а теперь превращайся обратно! – крикнул жеребчик.

– Но зачем?

– Потому что тебя я тоже хочу обнять, хах!

Макс закатила глаза, но подчинилась.

– Неважно, просто... ух-х-х!

Чистая, сладкая любовь захлестнула ее, когда Топ Эдж, вцепившись в нее как самый милый в мире клещ, сжал ее шею и потерся своей пушистой грудью о хитин. В отличие от любви и обожания, которые пони дарили ей, пока Макс была под маскировкой, эта чувствовалась… подлинной. Аж до боли. Чейнджлинг поморщилась, когда огромное количество эмоциональной энергии слилось с ее и без того заполненными резервами, грозя разорвать пополам, так что Максилле пришлось перенаправить и рассеять большую часть любви только для того, чтобы не выяснять, как будет выглядеть рвота от переедания в исполнении чейнджлинга.

“Вот же сено, этот идиот Торакс, оказывается, в чем-то прав...”

Макс осторожно похлопала жеребенка по спине и прохрипела:

– Ладно, приятель, думаю, это все, что я могу сейчас вынести. Пожалуйста, отпусти меня.

– Пока, Макс! До скорой встречи!

Чейнджлинг стояла, покачиваясь на ветру, и наконец привалилась к дверному косяку, чтобы не упасть на пол, а когда снова подняла глаза, Топ Эдж был не более чем темным силуэтом, порхающим в ночном небе и распевающим песню Дэринг Ду. Мгновение спустя он нырнул к кронам деревьев и исчез из виду. Макс потребовалось несколько минут, чтобы перестать высматривать его, после чего она заперла дверь и просто спустилась в подвал, чтобы заползти обратно в постель.

Часы тикали непрерывно. Хотя она и свернулась калачиком под одеялом, сон все никак не шел. Макс уже скучала по компании жеребчика, и не могла не беспокоиться о его безопасности, хотя тот уже продемонстрировал, насколько скрытным может быть. И хотя у Максиллы было много знакомых пони, ни один из них не мог сравниться с Топ Эджем по соотношению эмоциональной отдачи к затраченным усилиям, а его непринужденное приятие ее настоящей натуры ощущалось... приятно освобождающим, да настолько, что у нее просто в голове не укладывалось.

После того, как Макс, возможно, несколько часов смотрела в потолок, она наконец почувствовала, что засыпает. Именно тогда ее мозг наконец-то уловил суть произошедшего, и все встало на свои места.

Максилла резко выпрямилась и ахнула.

“Селестия на палочке, кажется, у меня появился друг!”