Детские фото

— О, а вот ты в ванне! Только глянь на эти миленькие пузырьки!

Шайнинг Армор тщетно пытался не раскраснеться, пока его мать показывала на снимок под смех сестры. На всех фотографиях из его детства Шайнинг умилял магическими шалостями и маскулинностью. Конкретно этот снимок был одной из жемчужин коллекции, охватывая все стороны детства Шайнинг Армора, а заодно служил причиной, почему Кейденс было запрещено посещать семейные посиделки с просмотром фотоальбомов.

— Ты права, дорогая, — поддакнул Найт Лайт из-за плеча Твайлайт Спаркл. — Пузырьки и впрямь мастерские.

— Такой изумительный контроль, — согласилась Твайлайт Велвет. — Такая поразительная координация.

— Ты всегда был гением, сынок. Сколдовать подобное заклинание всего в четыре года — это не хухры-мухры.

Шайнинг Армор совсем свесил голову, не зная, то ли смеяться, то ли сгореть со стыда.

— Можно уже... перевернуть страницу, а?

— Ну-ну, Шайни, ты же знаешь правила, — игриво ткнула его копытом в плечо Твайлайт. — Ты правишь империей, я — Понивиллем, а мама и папа властвуют над семейным вечером. Их слово — закон, и прямо сейчас этот закон велит хвалить тебя за это...

— Чудо магической изобретательности — вот что!

— Ну па-ап... — простонал Шайнинг. — Это же пенис, сделанный из пузырьков в форме пенисов.

— Для четырёхлетки подобные магическая сила и контроль практически невозможны! — Велвет изо всех сил старалась говорить с искренней гордостью, но не смогла полностью сдержать смех.

— Вот честно, жаль, что это выпало на один из тех редких дней, когда никто из твоих учителей не остался у нас на ужин!

Шайнинг покраснел настолько, что могло бы показаться, будто это его естественный цвет. Твайлайт захохотала, а вслед за ней покатились со смеху и их родители. Добрых пять минут они хохотали так громко, что тряслись стены. Шайнинг Армор улучил момент, чтобы перевернуть страницу альбома.

— Эй, мам, — он чуть повысил голос, чтобы перекричать смех, — а ты помнишь восьмой день рождения Твайли?

В страхе замерев от предчувствия быстро приближающейся отместки, названная принцесса уставилась на фото, которое показывал её брат. На первый взгляд запечатлённая там сцена была вполне безмятежной: стая дельфинов плавала в огромном пузыре воды, что парил посреди почти пустого концертного зала. Также там присутствовали семья Спарклов и принцесса Селестия, но вместо того, чтобы смотреть на дельфинов, все пони на снимке пристально глазели на юную Твайлайт Спаркл, чей рог заметно сиял и чья магическая пелена окутывала гигантский пузырь.

Велвет забрала альбом у сына, её губы растянулись в тёплой материнской улыбке, которую слегка портили морщинки смеха.

— Ах да, это было в тот год, когда старая добрая Селестия организовала закрытое выступление Королевского кантерлотского оркестра.

Твайлайт спряталась за крыльями.

— И насовала в канапе чихательного порошка, — напомнил Найт Лайт, вызвав у остальных очередной приступ смеха.

Твайлайт легла на пол, накрыв голову ногами.

— Ну, могло быть и хуже, — признался Шайнинг. — Нам просто повезло, что Твайли превратила в воду публику.

Под новый взрыв хохота Твайлайт принялась зарываться под ковёр.

— Может, глянем на что-нибудь пораньше? — взмолилась она. — Как насчёт посмеяться над тем, как у мамы совсем плохо получалось менять подгузники?

— Замечательная идея, — провозгласил Найт Лайт, телекинезом сдёрнув с её головы ковёр. Шелест стремительно переворачивающихся под действием магии её отца страниц заверил Твайлайт, что, по крайней мере, на время она спасена от смущения.

— О, вот отличный снимок, — сказал Шайнинг. Твайлайт повернулась, оценила ухмылку отца и быстро растущий румянец на щеках матери и улыбнулась. У неё получилось добиться если не победы, то несколько минут передышки, чтобы придумать ответный ход.

— Ты же знаешь, что она была трудным жеребёнком, Шайни, — попыталась сохранить лицо Велвет. — Меня вряд ли можно винить за одну-две небольшие промашки.

— Одна-две были бы ерундой. — В голосе Найт Лайта было столько уверенности, что он, возможно, сумел бы одним лишь красноречием выиграть в покер у соперника с флеш-роялем. — Но у нас в этом альбоме минимум двадцать подобных происшествий... — Он махнул Твайлайт нанести завершающий удар.

— ...И это только те, которые папа сумел сфотографировать, — идеально добила она. Велвет густо побагровела, а Найт Лайт победно вскинул копыто.

Шайнинг же сочувственно улыбнулся матери:

— Справедливости ради, с новорождённым аликорном проблем всё же больше, чем с обычным единорогом.

Твайлайт усмехнулась:

— Ага, наверное, и правда... погоди-ка, что ты сказал?

Она телепортировалась к Шайнингу и побледнела от потрясения, когда увидела фотографию. На ней её мать с висящим в зубах подгузником обоими копытами и магией отчаянно пыталась удержать пытающегося улететь крохотного сиреневого аликорна. Твайлайт пристально глазела на крылья себя в младенческом возрасте, выискивая любые намёки на подделку, но они выглядели такими же настоящими, что и росшие из её спины.

— Как такое возможно? — прошептала она.

— Ну, понимаешь, доча, — Найт Лайт пустился в самую заезженную шутку, словно не обращая внимания на невозможность ситуации, — когда два пони очень сильно любят друг друга...

Твайлайт уже перестала слушать плохую шутку, принявшись сосредоточенно листать фотоальбом на ошеломительной скорости. Её глаза тщательно изучали фотографии, на каждой из которых было одно тревожное дополнение — пара абсолютно настоящих, нисколько не добавленных ретушью крыльев на жеребёнке, совершенно точно рождённом без них. Она перелистала альбом до тех страниц, где ей было больше полугода, и ещё сильнее удивилась, обнаружив, что на более недавних фото по-прежнему была единорогом.

— Мама, какой я родилась расы? — Твайлайт отлистала обратно к фотографиям, снятым за несколько недель до её первого дня рождения, — первым изображениям её, сделанным «профессионально».

— Сомневаюсь, что в мире достаточно аликорнов, чтобы считать их отдельной расой, — с небольшим беспокойством отозвалась Велвет. Твайлайт раздражённо вздохнула — за что наверняка бы извинилась, если бы прямо сейчас не паниковала.

Страницы альбома наконец перестали мелькать, остановившись на фотографии, что, судя по всему, содержала ключ к этой неприятной ситуации. На ней маленькая она лежала на животике и с улыбкой смотрела в камеру глазами, полными неподдельного изумления, которое по-настоящему действенно могли использовать только дети. Из всех детских фотографий эта была для Твайлайт самой любимой: совершенно простая и без единого намёка на магический хаос.

Однако на пустой спине этого давно минувшего образа её детства виднелись две прозрачных сиреневых тени. Формой они напоминали крылья, но были выполнены как бы контурно, словно нарисованные тем же ребёнком, чью спину украшали. Также виднелись некоторые детали, выглядевшие, как зачатки маховых перьев. Тысячекратно усилив своё зрение, Твайлайт увидела, что одно из перьев на снимке очень медленно вырисовывалось невидимым писчим пером. Каждый штрих этого пера был невероятно маленьким, и Твайлайт мысленно подсчитала, что увидеть перемены невооружённым глазом можно будет где-то через семь часов.

— Твайли? Что-то не так? — Из голоса Шайнинга пропало всё веселье, его лицо помрачнело, а сам он будто приготовился защищаться от возможной атаки.

— Кто-то наколдовал на нас ментальное заклинание третьего уровня, — произнесла Твайлайт как можно более спокойно. — Возможно, четвёртого. Я за его пределами, но вы трое настолько глубоко под его влиянием, что даже не замечаете.

Большинство семей от такого заявления побелело бы в ужасе. Какие-то ударились бы в крик или потребовали от Твайлайт прекратить эти дурацкие шутки. Спарклы же всю свою жизнь имели дело с нестабильными магами, способными уничтожить вселенную во время особенно сильных вспышек гнева, и были отменно натренированы разбираться с любыми чрезвычайными магическими ситуациями. Шайнинг вмиг сориентировался и проводил родителей в убежище, хотя это было в основном результатом его подготовки в рядах королевской стражи, дополненной десятилетием опыта в уклонении от толком не изобретённых заклинаний.

Пока родители и брат спускались в безопасное, как надеялась Твайлайт, место, она вытащила меняющуюся фотографию из альбома. Поверхностное сканирование магией не дало результатов, более глубокое — тоже. Самое доскональное исследование магического излучения, которое она была способна провести в спешке, не предоставило совершенно никаких данных о том, что именно заставляло фото меняться.

Исчерпав все самые очевидные варианты, Твайлайт переключилась на надёжный и проверенный временем «план Б» — телепортироваться в спальню Селестии.

— Конь ходит буквой Г. Он может двигаться только на клетку, что в двух клетках горизонтально и одной вертикально или в двух вертикально и одной горизонтально от той клетки, где находится в данный момент. — Селестия поставила фигурку и улыбнулась сидящему напротив неё сопернику. — Есть вопросы?

— НЕТ, БЛАГОДАРЮ. — Испустив вздох, подобный последнему издыханию тысячи сирот, Конь Бледный передвинул пешку, не решившись использовать коня. — И ВЕДЬ МОЖНО ПОДУМАТЬ, ЧТО Я УЖЕ ДОЛЖЕН БЫЛ НАУЧИТЬСЯ ИГРАТЬ В ЭТУ ИГРУ. ОНА ВЕДЬ НИКАК ДАЖЕ НЕ ИЗМЕНИЛАСЬ.

— А я, можно подумать, уже должна была научиться, как разбираться с магическими катастрофами, — возразила Селестия, передвигая свою последнюю ладью на более выгодное место. — Всё сущее должно иметь какой-то недостаток. Твой, по крайней мере, не мешает тебе работать.

— Принцесса Селестия! — послышался из соседней комнаты знакомый крик Твайлайт Спаркл. — У нас серьёзная проблема!

— Легка на помине, — побеждённо вздохнула Селестия, встав со стула. — Видимо, придётся нам пока что прерваться.

— Я МОГУ ПОДОЖДАТЬ, — заверила её алогоморфная персонификация смерти. Селестия тепло улыбнулась в ответ и скользнула через дверь к себе в спальню.

На долю секунды вид Твайлайт Спаркл, явно встревоженной и дрожащей от страха, заставил Селестию забеспокоиться. Но потом она увидела фотографию, парящую в облаке магии её бывшей ученицы, и беспокойство сменилось тяжким напоминанием неизбежного.

— Здравствуй, Твайлайт, — произнесла она, пряча истинные чувства за доброжелательной улыбкой. — У тебя всё хорошо?

— Всё ли у меня хорошо? — Твайлайт балансировала на грани истерики. — Всё ли у меня хорошо?! Как у меня может быть всё хорошо, когда кто-то коверкает воспоминания моей семьи? — Она подняла фотографию и замахала ею так быстро, что Селестия едва ли сумела бы её разглядеть, не сделай этого чуть раньше.

— Уверена, что происходит вовсе не это, Твайлайт. — Селестия выдернула снимок из фиолетового облака магии и пригляделась к прозрачным крыльям, словно ожидая, что они проявятся полностью, стоит ей только моргнуть. Она приятно удивилась, когда, прищурившись, увидела, как судьба сплетает полотно новой истины. — Знаешь, я тебе даже завидую.

— Завидуешь? — опешила юный аликорн. — Завидуешь, что кто-то напал на мою семью?

— Даже если бы дело было в этом, я имею в виду совсем другое. — Селестия указала на снимок. — Я завидую тому, в какое время ты живёшь. Когда это случилось со мной, самой продвинутой технологией, придуманной моими пони, был плуг. Единственными изображениями пони тогда были портреты маслом, а меня стали рисовать уже после моего преображения. Лишь спустя почти десять лет я поняла, что именно происходит.

Твайлайт выхватила фотографию обратно, явно пытаясь не зыркать гневно на Селестию.

— Выходит, ты знаешь, что случилось.

— К сожалению, да. — Краем глаза Селестия заметила мотылька, бьющегося в стекло масляной лампы. — Что тебе известно об аликорнах?

— Мы — невообразимо могучее слияние трёх основных рас пони, — почти сразу ответила Твайлайт, слегка расслабившись, когда немного отвлеклась на вопрос. — Все мы четверо... стоп, нет, пятеро обладаем силой, скоростью, выносливостью и магическими способностями, которые лежат далеко за пределами того, что принято считать за физический лимит для обычных пони. Всё это вкупе с нашими невероятно долгими жизнями привело некоторых исследователей к выводу, что аликорны являются самыми настоящими богинями.

— А ты тоже так считаешь?

— Богини мы или нет — разницы никакой, — пожала плечами Твайлайт. — В Эквестрии всегда будут пони, видящие в нас хозяев их судеб, несмотря на любые наши слова. Если они говорят, что я божество, значит, так оно и есть.

— Верно, но боги, как правило, не создаются искусственно. — Селестия зашагала было к балкону, но с упавшим сердцем обнаружила, что до заката оставалось ещё добрых несколько часов. — Можешь ли ты, Твайлайт, с помощью магии создать нечто могущественнее себя?

— Нет, да и какое это имеет значение? Разве ты не сильнее меня?

К вящему удивлению сиреневой кобылы Селестия громко расхохоталась.

— Твайлайт, я всего лишь копыто, что направляет солнце по его орбите вокруг нашей планеты. Ты же — физическое воплощение самой магии. Если ты не была сильнее меня до своего вознесения, то теперь определённо можешь безо всякого труда заткнуть меня за пояс. И тем не менее твоя нынешняя форма — результат колдовства Стар Свирла Бородатого. Итог незавершённой, давным-давно исчезнувшей магии жеребца, который, доживи он до наших дней, был бы муравьём по сравнению с тобой. Как по-твоему, правильно ли это?

Селестия насчитала три секунды, прежде чем Твайлайт пробормотала:

— Нет, вовсе нет.

— Естественно. Потому что это невозможно — как и вся магия.

— Что? — негодующе вспыхнула Твайлайт. — Магия ещё как возможна! Сам Стар Свирл описал магию, как обычное преображение мыслей в силу!

— Верно, но маг Мидоубрук, считающийся многими бесспорным авторитетом в области непреложных истин вселенной, думал совсем иначе. — Селестия повернулась к Твайлайт с лицом, слегка омрачённым неодобрением. — Можешь припомнить его определение магии?

Спустя мгновение размышлений последовал машинальный ответ:

— В своём двадцатом письме махарадже Седельной Аравии Мидоубрук писал: «Магия есть отвержение реальности, возможное только потому, что большинство магов слишком твердолобы, чтобы осознать её невозможность». — Твайлайт выглядела несколько озадаченной и немного возмущённой цитатой старого мудреца. — То есть ты утверждаешь, что он был прав?

— Без сомнений. Пускай Мидоубрук и не стеснялся в выражениях, он редко ошибался, когда речь заходила о реальном мире. — Селестия на пару мгновений мысленно вернулась в далёкое-далёкое прошлое, припомнив их с Мидоубруком долгие разговоры за чашечками жемчужного чая, пока они укрывались от жгучих дождей Кастамэйр. — Именно к нему я обратилась за помощью, обнаружив, что воспоминания о времени, когда я была смертной, исчезли из памяти моих друзей и семьи.

— Он смог ответить?

— Я бы вряд ли была настолько спокойной, если б он не смог. — Селестия постаралась говорить не слишком надменно. — Разумеется, ответ тебе не понравится.

— Он будет преследовать меня в кошмарах?

— Это смотря как ты воспримешь факт, что сама вселенная на фундаментальном уровне ненавидит тебя всего лишь за то, что ты существуешь. — Селестия повернулась, чтобы увидеть реакцию Твайлайт, и в какой-то степени даже немножко обрадовалась потрясённому выражению на её лице. Кейденс, узнав правду, была пугающе спокойна. — Идеи судьбы, порядка, предназначения и гармонии — это не просто идеи. В том или ином качестве они все весьма живые. Вскоре после начала времён этот мир в первый и отнюдь не последний раз посетили представители вида, который мы стали называть «драконэквы». — Селестия поймала брызги слюны Твайлайт прежде, чем они запятнали ковёр. — Их уникальные силы оставили нашу реальностью крайне избитой и измочаленной, и ущерб растёт каждый раз, когда кто-то из них заглядывает в наш уголок причинности. Мидоубрук обнаружил, что хаотические силы драконэквов — единственная причина, по которой наш мир насыщен магией, в то время как миры вроде зазеркального могут о ней лишь мечтать.

— Но как это связано с аликорнами?

— Потерпи немного, — пожурила Селестия. — Так вот, в большинстве случаев гармония и порядок против магии нисколько не возражают: вселенная не смогла бы пережить два полноценных нападения Дискорда, чуточку не смягчив свои законы и правила. Итак, логической крайностью магии являются аликорны, и существование чего-то более могущественного, чем магия аликорнов, попросту невозможно, а следовательно, согласно правилам магии, установившимся за тысячи тысяч лет её постоянного использования нами, невозможно также создать пониобразную концентрацию магии аликорнов. — Она повернулась к Твайлайт. — Тогда возникает вопрос: как вселенная разбирается с тем, что, как ей точно известно, существовать никак не может?

Почти минуту Твайлайт размышляла над ответом.

— Делает так, чтобы невозможное не могло быть.

— Чаще всего вселенная меняет собственные правила таким образом, чтобы то, что, по нашему мнению, невозможно, на самом деле всегда было возможно. Мы привыкли считать, что метки невозможно изменить, и до появления магов вроде Стар Свирла и Старлайт Глиммер, которые вложили в эту задачу всю свою огромную мощь, это, скорее всего, действительно было невозможно. Но сейчас, после того, как это случилось, либо это должно быть возможно, либо время должно быть переписано.

— Выходит, раньше превратить единорога в аликорна было невозможно, однако теперь это возможно. — Твайлайт снова указала на фотографию. — Но это не объясняет, почему моя жизнь переписывается для всех, кроме меня.

Селестия покачала головой:

— Подумай, Твайлайт. Если бы любой рядовой маг действительно мог создать существо стократ могущественнее себя, то сейчас мы были бы по уши в аликорнах. Судьба попросту не может позволить, чтобы подобное было возможно для наших пони. Поэтому встаёт выбор: либо Твайлайт Спаркл всегда была аликорном, либо Твайлайт Спаркл никогда не может быть аликорном.

Когда солнце наконец начало заходить за горизонт, Селестия практически услышала, как последний кусочек головоломки встал на своё место в голове Твайлайт.

— История переписывает сама себя под меня. Они решили, что я достойна существовать.

— Мы всегда достойны. — Селестия открыла двери балкона, купаясь в лучах закатного солнца. — Мир вроде нашего, едва ли подчиняющегося порядку, не посещают так же часто, как другие миры. К тому времени, когда они появляются и обнаруживают, что возник новый аликорн, этот аликорн уже сделал что-то ради спасения мира. Стереть нас из времени значило бы обречь Эквестрию на гибель. Поэтому заставить наших родных и близких забыть, что мы когда-то были похожими на них, — это ничтожная цена для всего нашего мира.

Прошло словно несколько часов, прежде чем Твайлайт наконец заговорила снова — и голос её звучал совершенно опустошённо.

— Я тоже забуду?

Селестия вмиг очутилась рядом с ней и мягко обняла крылом.

— Конечно, нет. Единорог Твайлайт Спаркл никогда не исчезнет из твоей памяти, если только ты сама этого не захочешь. И я очень прошу: никогда не используй это как оправдание, чтобы отринуть свою скромность.

Твайлайт медленно опустилась на пол, Селестия постаралась поспеть за ней.

— Не волнуйся, Селестия. Обещаю, что никогда не забуду, откуда взялась. Даже если весь мир будет видеть во мне богиню — я, всякий раз заглядывая в зеркало, буду видеть единорога.