EQUESTRIA 1033
Глава 2
Вновь я отсрочил своё одиночество, вновь сумел отыскать кого-то, с кем могу разделить момент похода, страх, могу выговориться, если того потребует душа. Вот только… Зебра не подходил ни под один из этих пунктов…
Тоннель, сколь не был похож на своих собратьев, сейчас не вызывал ничего кроме страха. Я не боялся идти по нему со Скотчем – было ясно, что тот знает, что делает, пускай и до определённого момента…
Я не боялся идти с Куклой. Чувствовал какую-то жуть, даже пару раз ловил себя на стопорящем мысли ужасе, но всё же понимал: она может это объяснить. Витиевато, непонятно, но может.
По крайней мере оба умели обращаться с оружием, а потому уже давали фору прямо сейчас шагающему подле меня Зебре.
Мы не прошли и двадцати шагов от станции, как с его стороны начались регулярные вздохи из разряда: “Ах, как мне больно идти!”. Конечно, порою уметь дать волю эмоциям бывает полезно, ничего не имею против. Но делать-то это надо в доброй обстановке, с близкими тебе пони, способными понять.
На что он рассчитывает? Думает, что поплакаться мне – совершенно чужому ему пони – хорошая идея?
Ну, осуждать его я, конечно, не в праве – первый раз в Метро пацан – но блин-малина… как же мне это осточертело!..
— Ну святая Селестия, почему тоннель не сделать светлым?! – продолжал капать мне на мозги пегас. – Им будто нравится ходить в темноте! И почему большинство пони такие идиоты?!..
Я не выдержал.
— Так. Ну-ка давай остановимся. – Я старался не заорать на попутчика раньше времени. – Да, прям сейчас. Поговорить надо.
— О, давай, конечно! – встрепенулся пегас. – Поговорить я всегда люблю.
— Ага… я уже понял. – Я присел возле рельса и прислонился спиной к желобу. Зебра сел рядом.
— О чем хочешь поговорить?
— Скажем так… О твоём поведении, – хмуро отозвался я. Говорить с холодом в голосе, когда внутри тебя еле держится от взрыва бурлящий котёл, ужасно трудно.
— А что со мною не так?! – тут же повысил голос пегас. – Опять не по струнке хожу?!
Это была последняя капля. Я редко, почти никогда не позволял на себя кричать, предпочитая осаливать больно крикливых, либо вовсе прекращать с ними водится. Но увы, с этим пегасом разойтись я не смогу до самого Генератора, а потому остался лишь первый вариант.
— ДА! – отозвался я, вскочив, отчего Зебра повалился набок. Гром возгласа разнёсся по темноте тоннеля и отразился от его стен. – И нет, никто тебя не просит ходить по струнке! Ради всего святого, перестань ныть! Ноешь, ноешь, ноешь, тьфу, блять! – я сплюнул на рельсы. – Уговор же был – не верещать по пустякам! Думаешь, мне легко?! Думаешь, идти еле живыми ногами с кучей металла на спине и ломкой в теле – легко?! Нихрена это не легко! – бросил я, заметив, что попутчик попытался что-то сказать.
Интуиция подсказала, что тон лучше поубавить. Я выдохнул, выдержав небольшую паузу, и поглядел на пегаса уже безо всякой злобы. Просто с некоторой… хмуростью, будто не выспался.
– Мы тут все страдаем, загоняемся, умираем, но отчего-то не ревём, не кобылы. Да даже они – и то не выказывают всякому встречному-поперечному страха, тяжести, умеют с собой совладать. Что с тобой не так?
Я выговорился и теперь позволил себе сесть обратно на рельсы подле осаленного Зебры. На душе появилось приятное тепло. Я… свободен. Котёл терпенья во мне, кажется, стал бездонным.
Но чувство приятного тепла от, по всей видимости, взлетевшего на воздух котла быстро начало покидать меня, и вскоре на его место пришло нечто совсем другое, бывшее отнюдь не из приятных – пустота. Я чувствовал себя выжатым, точно лимон.
А вслед за пустотой пришла вина. Вина за то, что я только что сказал. Вина за то, что сорвался на Зебру, устроил концерт посреди тоннеля ничем не лучше его. Концерт, который, по сути, ничего толком и не решит. Скорее усугубит.
Я поглядел на попутчика. Тот смотрел то на меня, то на рельсы, что сейчас были освещены его головным фонариком. Я окончательно привёл дыхание в норму.
— Знаешь… — начал Зебра. Его голос чуть дрожал. – Честно, не думал, что могу настолько ошибиться в выборе компании до Генератора. Какой же я идиот… Думал, что повстречал нормального пони. Думал, что он-то меня поймёт. – На каждую реплику он вскидывал вверх копыто. – Думал, что наконец с ним уйду от той своры застрявших в прошлом неучей, живущих на той треклятой станции. Думал, что смогу повлиять на тебя, заставить измениться, донести важность своих идей. А по итогу… Эх… Полагаю, нам нет смысла больше идти вдвоём. – Он поглядел на меня в последний раз и, встав, направился вперёд, после чего свернул вправо – аккурат в служебную каморку.
Я так и продолжал сидеть и смотреть. Конечно, хотелось крикнуть вслед, чтобы уходил, коль так охота, но голос разума вновь удержал меня от недальновидного поступка. Да и идти одному по тоннелю вовсе не хотелось, а потому я решил всё же пойти следом. Пускай путь мой, и без того ставший кошмаром, станет таковым ещё на пару часов, но выбора особо и нет. Перспектива идти одному гложила куда сильнее, чем чувство собственной гордости, а потому я твёрдо решил всё-таки извиниться и помириться с пегасом.
Свернув следом и не пройдя и двадцати шагов, я услышал выкрик, отразившийся от бетонных стен служебки. Понять, кто кричал, было отнюдь не сложно.
— А он скор… — произнёс я с ноткой иронии и бросился на звук.
Преодолев пару комнат и оказавшись в небольшом помещении, бывшим, верно, складом, я едва не оказался на полу, задыхаясь от смеха.
В дальнем углу, прижавшись к стене, стоял мой напарник и дрожал, полагаю, от страха, а посреди склада сидела толстая чёрная крыса, что сейчас с интересом наблюдала за пегасом. В глазах того горела ясным огнём паника. Зебра глянул в мою сторону.
Я громко свистнул. Крыса, услыхав, сразу же обернулась ко мне и, поглядев с пару секунд, медленно проковыляла к небольшой дыре в бетоне. Пони прекратил смотреть на меня с животным ужасом; сейчас его мордочка скорее выказывала обиду и смущение.
— Ты чего это? – не понял я.
Зебра молчал.
— Э-эй. – Я помахал перед ним ногою. – Крысы испугался?
— Да, испугался! – ответил тот с вызовом. – Давай! Порицай меня, смейся! Как умеет всякий, кто жил со мной там! – Он в гневе показал, как ему казалось, в сторону Ашкабанской.
— Эй-эй, успокойся. – Я аж отпрянул от сейчас едва ли не пылающего на меня праведным гневом Зебры. – Никто тебя не порицает и не высмеивает. Всё нормально.
Н-да… Ещё никогда не выпадало мне на долю успокаивать кобыл, но всё бывает в этой жизни впервые.
Зебра же, чуть успокоившись, продолжил, шумно выдохнув.
— Да, я боюсь крыс. Сильно, как видишь.
— Понимаю тебя. – Я чуть кивнул, стараясь держать ровный примирительный тон. – А что ты тогда ешь?
— Я не ем крыс! – живо ответил пегас. – Трупоедство – ужасная вещь!
— Ясно… — пробормотал я, сверля глазами пол. Ситуация становилась всё тяжелее и тяжелее. – Чем же ты тогда питался?
— С грядок. Мы на станции выращивали и выращиваем всякое, – ответил Зебра. – Конечно, достаётся мало, но поделать ничего нельзя.
— Что ж, придётся тебе раскошелиться, если решишь дальше быть сугубо травоядным, – предупредил его я. – До Кольца или Пашни еду днём с огнём не сыскать.
— Погоди, ты ничего не говорил про Крепостную. – Зебра нахмурился.
— Не говорил, потому что нам туда и не надо. Просто Заимка прилегает к их границам.
— Ладно… — протянул пегас, прищурившись. – Но если попробуешь сдать, я... я…
— Что? – я решил приберечь насмешливый акцент на потом. – Да и зачем тебя кому-то сдавать?
— Я… ничего не смогу сделать тебе… — На Зебру было грустно смотреть. Он совсем поник духом и сейчас едва ль не распластался по бетонному полу.
Мне ничего не оставалось, как присесть рядом. Я достал из сумки припасённую водку. Да, она была нужна на случай обработки ран, но для подобного её было слишком много, а у нас тут ситуация безотлагательная.
— На-ка. – Зебра поднял взгляд. Я протянул ему бутылку.
— Я не пью, – отозвался он.
— Как хочешь. – Уговаривать его мне не было ни желания, ни сил, а потому я решил выпить немного сам. От его монотонного нытья хотелось хоть чуть-чуть но забыться. Ну или набраться смелости перед дальнейшим походом. Тут уж с какой стороны поглядеть.
Только я поднёс горлышко к губам, как пегас поднялся с пола.
— Впрочем, дай-ка мне немного. Дух перевести.
Я лишь молча отдал водку напарнику. Тот сделал два небольших глотка, после чего отнял бутылку от губ и закашлялся.
— Как ты вообще это пьёшь? Она же жжётся!
— Пью, как видишь. – Я сделал один глоток. По виду, он был сроднен двум приходам Зебры. Тот лишь глядел на меня с непониманием. – Увидишь некоторый ужас, который никак не объяснить – мигом научишься пить, – успокоил я его. – Дело нехитрое. Приходит со временем.
Убрав бутыль в сумку, решил немного приободрить попутчика. На его мордашке появился едва заметный румянец, а сам он стал будто чуть… простодушнее что ли.
— Эх… Слушай, я понимаю, сейчас обоим плохо. У нас разлад, будущее кажется не самым лучшим, но ради святой Селестии, давай не вешать носа. Как будем у Генератора – пожалуйста, но сейчас не время. Иначе мы так и останемся тут.
Зебра лишь кивнул.
— Только давай обговорим уговор ещё раз?
— Давай.
Пегас отряхнулся.
— Позволь мне говорить. Я умру, если буду идти в полной тишине. Она меня пугает.
— Хорошо. Но у меня встречное условие. Говорить – не равно канючить или ныть. Если ты мне что-то говоришь, то делай это спокойно. Можешь спрашивать, можешь рассказывать – пожалуйста. Но вешать нос самому, а тем более подбивать меня на срыв – не надо. Хорошо?
— Хорошо, – кивнул спутник.
— Теперь моё условие – уметь тактично заткнуться.
— Это как? – не понял Зебра.
— Это значит – не орать на весь тоннель о том, что кто-то кого-то оскорбляет, угнетает или не уважает. Это значит, не возникать, если группа вооруженных пони требует досмотра, а ты вдруг не хочешь им подчиняться. Просто прими как факт, что здесь, — я обвёл ногою комнату. – Такое, увы и ах, в порядке вещей.
— …Хорошо, – тяжело кивнул пегас. – Просто как пройти мимо этого? Как ты с этим справляешься?
— Если начну рассказывать, то мы сегодня не закончим, – ответил я, проверив часы. – Так что, мир? – Я протянул ему копыто.
— Мир. – Ответил он, сделав брохуф. – Но ради всего святого, расскажи!
– Пошли. По дороге, так и быть, расскажу.
Мы вышли из катакомб в широкое пространство желоба. Кажется, фонарь не доставал до потолка тоннеля. Путь наш уходил несколько вверх, шагать стало немного тяжелее. Зебра, на удивление, не проронил ни слова про тяжесть подъёма. Видать, действительно прислушался к моей просьбе.
— Вообще, мне тоже много чего не нравится, – начал я рассказ. Это несколько удивило полосатого попутчика. Пегас, всё это время глядящий куда-то в пол, поднял взгляд. – Я не сильно одобряю, когда пони мутузят друг дружку, когда кто-то что-то не поделил. Но надо уметь понять.
— Что понять?
— Во-первых – то, чем они занимаются – не моё, твоё, или чьё бы то ни было дело. Это их разборки, они оба тебе никто. Ты же не лезешь разнимать пьяную драку, если оба зачинщика – не друзья тебе, верно?
— Ну… в целом…
— Верно. – Ответил я. Понимал, что пегас никогда не согласится. – Ты стоишь в стороне. Тебе либо всё равно, либо интересен финал – кто кого. Ты уже в состоянии пройти мимо случая чьего-то угнетения, порицания или оскорбления.
— Но это всё равно плохо! – не понял Зебра. – Как можно пройти мимо несправедливости?!
— Легко. Надо подмечать её, но… просто быть чуточку проще. Проще относится к шуткам, колкостям и да, чужому мнению. Не закрывать на это глаза, принимая, точно паёк, но и не возникать, когда понимаешь, что тебе не победить. Отчаянная, но бездумная смерть – плохая смерть.
Я выдержал недолгую паузу, после чего продолжил:
— А справедливость вообще штука субъективная. Порою польза от того, что ты с кем-то знаком, куда важнее, чем то, что вы в чём-то не сходитесь.
— Но ведь если тебе что-то не нравится, не проще ли сказать об этом?
— А что изменится? – ответил я вопросом на вопрос. – Конечно, есть пони, кто умеет внять совету, и я считаю их достойнейшими среди нас, но также найдутся те, кто пошлёт тебя куда подальше. Мир прошлого, с его взаимовыручкой, кооперацией, дружбой наконец… остался там, в прошлом. Мы живём, считай, на его осколках. Доедаем и смакуем то, что уцелело с тех времён. И правильно делаем, потому как тот мир был… правильным, прекрасным и верным. Он показывал, что пони всегда старались идти друг другу на помощь.
— Но ведь!.. – вскрикнул Зебра и тут же зажал себе рот копытом, попав глазами на мой отнюдь не добрый взгляд. – Извини.
— То-то же, – я чуть улыбнулся. – Вот тебе живой пример: мы с тобою. Обоих что-то друг в дружке раздражает, но это не говорит о том что мы – заклятые враги на тысячу лет.
— Ну… — замялся спутник.
— Скажи – я прав.
— Эх… Ладно, ты прав. – Кажется, выговор этой фразы отнял у моего попутчика несколько лет жизни, судя по гримасе, которую он скорчил.
— Это во-первых. А во-вторых – умей принимать чужую точку зрения. Ты постоянно говоришь, что большинство пони на твоей станции или в Метро – идиоты, вот только эти идиоты создали Фарцу, моё Содружество, твою станцию. Они построили такой коллектив, где всем есть место. Где даже самый бедный бедняга может найти утешение. А ты их идиотами считаешь. Как-то… несправедливо это всё, не находишь?
— Но они настолько отсталые в таких вопросах, как психология, социология… Даже книг не читали!
— А зачем им это нужно? И так ли хорош в этом ты, чтобы их порицать? Говоришь, что тебе надоело всеобщее порицание – перестань порицать других.
Вспомнилась старая поговорка, которую я однажды услыхал в лазарете пару лет назад, когда Лина с Олегом лечили Ромашку, сломавшую ногу.
— Не плюй в кислоту, иначе она плюнет в тебя, сечёшь?
Пони замолчал, но лишь на пару секунд.
— А сам же высказал мне всё, что думаешь, и, считай, заставил поменяться...
— Признаться, я не охотно-то и верил, что ты изменишь своё поведение, но попробовать стоило. Да и потом, мы с тобою – уже не просто случайные знакомые. Друг дружке попутчики, самые настоящие.
Зебра промолчал. Лишь поглядел на меня с толикой недопонимания и так же молча отвернулся, зашагав чуть бодрее.
Повисшую паузу нарушил голос конвоира. Мы поравнялись с небольшой группой — должно быть, они прочёсывали тоннель. Четверо пони, разодетые кто во что горазд, смерили нам недоверчивым взглядом.
— Кто такие? — обратился к нам один из них — рослый чёрный жеребец с парой сумок на спине. Его фонарик неприятно ударил меня по глазам своим холодным светом..
— Что случилось? – попутчик поёжился от разящего по ушам звука.
— Простая проверка. – Ответил я ему шепотом.
— Ты же говорил…
— Тш… — шикнул я. – Рот на замке, а то брошу.
Увы, посмаковать блаженную тишину не дали. Нас обступили трое пограничников. Двое сзади, чтоб мы не сбежали, один – спереди. Он нам и кричал. В пространстве тоннеля его глас разносился эхом, отчего слышать его было несколько проблематично – звук банально накладывался.
— Куда идёте? Отвечайте.
— К Заимке. – Ответил я. – Идём менять местные пострелушки. Вышла накладка с местным оружейным.
— Кто?
— Да чтоб я знал, – ответил я, не поднимая глаз. – Брали-то через посредника. Шут знает, кто.
— Ладно, приятель. Пропустим. – Ответил начальник, после чего прокричал стоящим за пулемётами. – Пропускайте! Им на Заимку!
Заимка всем своим видом напоминала военный лагерь. Чего тут только не было: арсеналы, баррикады, пулемётные гнёзда, казармы. Разве что противотанковых ежей на рельсах не хватало для полного антуража. Повезло же, что в Метро нету танков.
Досмотр здесь оказался чертовски строгим. Карманы – навыворот, торбы – навыворот. Была б их воля – внутрь нас самих залезли с проверкой, не схоронили ли мы чего. Мне было большей частью всё равно – я следил только за тем, чтоб ничего не спёрли из моих вещей. Не то чтобы я мог им как-то помешать в этом, но сам факт того, что за добром следят, будто подсознательно не позволял им сильно распускать копыта.
А вот Зебре было отнюдь не весело. Пегас сперва попытался протестовать, вопреки всем моим просьбам. В итоге его скрутили двое охранников и, сквозь еле слышные ругательства, досмотрели.
— Кого ж ты с собою притащил, товарищ? – подивился один из них – высокорослый земной пони серой масти. По виду ему было около сорока. – Верещит, катается, никак с цирка какого?
— Нет, с Ашкабы он. Вот до Заимки наконец добрался – тамошнюю партию отдать надо. – Соврал я. Незачем им знать, куда мы на самом деле идём.
— Что, неужто Саров?! – подивился охранник. – Не может быть такого! Он же и осечки какой ни разу не допустит!
— Честно, не знаю. Скорей всего, он тут и не причём. Видать, кого другого подсунули, – отмахнулся я. – Мы, собсна, как отчитаемся о заказе, с ним переговорим. Можем передать чего, если есть нужда.
Охранник вдруг задумался. Я понял, что тот мне в каком-то смысле доверяет, а точнее хочет доверить кое-чего.
— Слушай, товарищ… — протянул он наконец. – А не составит тебе труда у него спросить насчёт одной пони?
— Думаю, не составит. Что передать?
— Спроси, не объявлялась ли здесь, или на Насыпной одна кобылка. Белой масти с двуцветной гривой. Носит постоянно капюшон и серую куртяшку. А, и маску ещё никогда не снимает, как компания собирается. Скажешь, пони по имени Балтон спрашивает. Скажи, чтоб мне он письмо черканул. Сам понимаешь, охране до увольнения писать не дозволено. А, как же забыть мог, спроси, как там Вара. Он поймёт, о ком я.
— Конечно, передам. – Я кивнул и чуть помрачнел глазами. Взгляд упал на несколько тел пони, расстрелянных из пулемёта. – Гляжу, тут со всей Карамельной солдат набирают?
— Да, ты прав, – тяжко проговорил жеребец. – "Дети" повадились на станциях агитации проводить, вот и пришлось усилить охрану. Они спят и видят, как бы ещё Заимку к себе забрать. Они — с одной стороны. Культисты эти проклятые — с другой. Ни дня покоя...
— Отставить разговоры! – Чей-то возглас оборвал наш диалог. Я обернулся. Подле стоял жеребец-единорог в тёмной одёжке, но... Его куртка отливала каким-то очень странным блеском. Я выпучил глаза. На его голове была фуражка со гербом Сталлионграда.
— Товарищ караульный! Разговоры с проезжими на посту запрещены. Вы рискуете угодить под трибунал.
— Прошу меня простить, товарищ комиссар. – Земной пони тут же вытянулся по струнке.
— Возвращайтесь на позицию, – ответил ему обладатель необычно-пугающей куртки и мой собеседник зашагал в сторону одной из смотровых.
— Теперь с вами. Вы допущены. Идите, но не вздумайте испытывать моё терпение. Любая попытка сеять смуту среди местных будет караться безоговорочно.
— Понял вас, товарищ комиссар, – я кивнул. – Моего попутчика досмотрели?
— Да, можете проходить, – пони чуть расслабился. Было видно, сам он, как ни старался держаться со всей выдержкой, не мог скрыть факта, что едва ль не валится с ног.
— Спасибо. До свидания. – Я решил не ждать, чем всё это окончится, а потому, прихватив с собой приятеля-пегаса, быстрым шагом отошёл от контрольного пункта.
— П-п-почему они м-м-меня лапали! – не выдержал Зебра, едва оказались далеко от любопытных ушей.
— Это называется досмотр. – Я отпил воды из фляжки и, обработав горлышко водкой, закрыл. – И ничего они тебя не лапали. Сказали показать сумку. Не более.
— Да это же варварство! Они ещё, небось, чего утащили!
— Спасение своих вещей – дело копыт их хозяина. – Почти нараспев ответил я, не отрывая взгляда от фляжки. – Ладно, проехали. Осталась финишная прямая – и мы на Насыпной.
— А от неё куда?
— Там уже послушаем, чего Кукла скажет. Может, отправит по поверхности, может, ещё как.
— Я просто не пойму, почему они не могли обойтись без… этого.
— Без чего?
— Зачем надо было меня скручивать?! – Зебра едва на плач не перешёл.
— Ну, ты решил немного покачать права. Вот они и скрутили тебя. Соглашусь, это не самое приятное.
— Ты что, их оправдываешь?! – пегас аж вскинулся. – Оправдываешь весь этот… беспредел?!
— Успокойся, сердечный, – я чуть нахмурился. – И послушай. Нет, я не одобряю такое. Но и ты их пойми. Заимка, считай, линия фронта. На ней день ото дня случаются потасовки Детей Звёзд, культистов, местных — бурлящий котёл, одним словом. Тут каждый пришедший может оказаться террористом или шпионом. Потому и досматривают всех столь… тщательно. А уклоняешься – значит, тебе есть, что скрывать, понимаешь?
— Понимаю. – Выдавить это слово стоило Зебре, кажется, ещё года жизни.
— Поэтому и качать права не надо тут. Это лишние подозрения, которые того не стоят.
— Ясно всё… — сморщил гримасу напарник, будто только что съел незрелое яблоко.
— Опять же, не держи ты на них зла. Я более чем уверен, им тоже не в кайф шмонать путников. Просто работу такую всучили.
— Ладно, проехали. – Спутник махнул ногой. Было видно, как его мордашка медленно отходит от выражения злой обиды, заменяясь раздражением, словно я ему нотацию читаю. Впрочем, дрожать он меньше не стал.
Я только сейчас заметил, что из-за учинённого на Заимке чёрная краска на шерсти товарища начала смываться. Часть полос либо вовсе ушли, сделав шерсть серою, либо остались, но совсем тусклыми, едва ли заметными на шёрстке. Только большое чёрное пятно на крупе, скрывающее кьютимарку, осталось нетронутым.
— Позволь спросить, а где твоя кьютимарка?
— У зебр нет кьютимарок. И у меня, как видишь, тоже.
— Но ты же пегас… — начал было я.
— Так! – встрепенулся Зебра. – Мы, кажется, уже этот круг проходили. Я зебра, я себя так самоощущаю!
— Ладо-ладно. Допустим, ты зебра. Но чем ты залил себе круп? – я повнимательней оглядел место, на котором располагалась кьютимарка. Сплошное чёрное пятно какой-то непонятной массы. – Да и зачем, спрашивается?
Я осторожно потрогал это нечто, отчего мой попутчик отшатнулся.
— Клей с угольным порошком? – я вскинул брови. – Ты залил это место клеем?
— Неправда! – Голос пегаса предательски дрогнул. – Ничего я не делал! Это у меня с самого рождения!
— Эх… — только и мог сказать я. – Зебра, ну неужели игра стоит свеч? Я же вижу, что ты сам не в ладах с собой. Особенно в такие моменты. С чего ты вообще взял, что являешься зеброй?
— С того же, с чего ты взял, что являешься жеребцом-единорогом, – ответил мне пегас.
— Но я видел подтверждение этому всю свою жизнь. Рог на лбу, телекинез, — я покрутил в воздухе зажатым в ранее упомянутую хватку автоматом. – Магия, которую я применяю, работая у себя на станции. С чего ты-то это взял?
— Хм… — Зебра оглядел меня, выжидая. – Я… я не знаю. Просто не знаю. Всегда себя считал зеброй. Такой ответ устроит?
— Не до конца.
— Ну, меня устроил, значит, и тебя устроит. – Отрезал мой попутчик. – Пошли уже!
— Не-а, не устроил он тебя, – я лишь выгнул бровь, скептически глядя на Зебру. – Тебе самому плохо от того, что ты без всякого понятия, кто ты в этом мире.
— С чего вообще ты взял?! Я живу нормальной жизнью! Жив, здоров, ноги, голова целы!
— Тц-тц-тц… Да, ты прав. Ты абсолютно нормальный, здоровый… пегас. Да, ноги, крылья, голова – всё на месте. Даром что летать не умеешь – никто не умеет из пегасов, которые живут в Метро.
— Я ЗЕБРА! – вскричал собеседник, отчего даже я отшатнулся на два шага. Если бы нас хотели услышать — сделать это было бы нетрудно.
Это был абсолютный гром. Кажется, я оглох на несколько секунд. Мой попутчик лишь часто дышал и глядел на меня глазами, полными ненависти. Из его ноздрей и, кажется, ушей валил пар. Выглядело это уже по-настоящему грозно, особенно без невесть откуда взявшихся полос. Была б его воля – наверное, перья распушил.
— Ещё. Раз. Назовёшь. Меня. Пегасом. Я… — он буквально отчеканивал каждое слово, что слетало с его губ.
— Что ты? – Я вовремя вспомнил, как таких крикливых осаливать. – Опять решишь уйти? Опять начнёшь дуться? Опять будешь верещать о том, как этот мир несправедлив? – Я уже глядел на остывавшего пегаса взглядом, полным холодного презрения. – Конечно, играть роль слабого всегда легко, особенно если ты слабым и являешься. Быть может раньше, годов эдак тридцать назад, слабость была в моде, но не сейчас. Здесь слабых никто не утешает. Их либо убивает само Метро, либо они накладывают на себя копыта. Третьего не дано. Никто за тебя твои проблемы расхлёбывать не будет – только ты сам.
Хух…
Я выговорился. На Зебру я не был зол из-за неопытности последнего, из-за его сентиментальности, трусости, какой-то даже мягкотелости. Но я искренне презирал в нём вечное чувство собственной неполноценности. Это абсолютно глупое, надуманное ощущение какой-то слабости, неспособности к самостоятельной жизни, принимающее ну уж совсем театральный вид.
Собеседник только стоял и глядел на меня. Долго глядел. Кажется, будто весь его запал вмиг иссяк. Конечно, я и не смел предполагать, что пегас прислушается – с его характером даже собственную оплошность признать не удастся, а тут, считай, всё мировоззрение надо перелопатить. Но я всё же держал за него пари: авось рассудок он сохранил.
— Я… я… подумаю. – Выдохнул не без обиды Зебра наконец. Я присел напротив, прислонившись спиною к стене. И когда, интересно, записался в воспитатели?
Просидев так минуты три, а может и больше, мы почти синхронно, не сговариваясь, поднялись и, выйдя из перехода, продолжили путь по станции.
До Заимки не получили ни грамма отдыха. Хоть этот лагерь, расположенный аккурат под ремесленным кварталом, считался формально независимым, клепая оружие и патроны для всего Метро, не нужно быть гением для понимания, что местные тут нет-нет, а прислушиваются то к пони со Звёздной, то к пони с Насыпной.
Прохаживаясь по Заимке, я не мог отделаться от чувства, что за мною постоянно кто-то следит. Надо сказать, в сравнении с Зеброй держался я ещё бодрячком. Пегас же абсолютно и неприкрыто дрожал и пугался каждого звука.
Сейчас меня не беспокоил ни прошедший досмотр, ни слежка. Ничего. Я искал Сарова. Однако он нашёл нас первым.
Мы прошли через столовую, свернули к перрону, на котором нашли своё пристанище несколько лавочников. Я как мог старался приободрить попутчика. Судя по мордашке, ему стало совсем дурно.
— Так. Ну что ж, давай примемся за поиски.
— За поиски чего? – простонал Зебра слабым голоском. – Или кого?
— Того, кто поможет нам быстрее отсюда удрать. – Просто объяснил ему я. – И всё с тобою нормально. Прекращай дрожать.
— Думаешь, я могу?!.. – начал вновь разгораться Зебра, но вовремя зажал рот копытом.
— Можешь. Всё ты можешь – было б желание. – Кивнул я, нахмурившись, и повёл напарника по рядам криво срощенных друг с дружкой лачужек и палаток. Нет, я не знал пути, как и не знал того, кто такой Мастер, как он выглядит и где его искать. А потому следовало поспрашивать местных.
Беда в том, что по виду Заимка была местом, кажется, ещё более военизированной, чем та же Лубянка. Число военных – причём у всех как на подбор значки Сталлионграда – было куда больше, чем на линии фронта.
Мы прошли ещё с десяток метров, пока нас со всей силы не дёрнуло влево и не ввалило куда-то с коридора вбок. Мне повезло меньше попутчика – моя голова точно специально нашла столь редкий для этой, бывшей весьма просторной комнаты, косяк. Из глаз тотчас полетели искры, а сам я покачнулся и едва не упал. Благо, меня тут же подхватила пара копыт. Белых копыт, измазанных в угле.
Это был Зебра. Напарник удивительно сноровисто поймал меня, из-за чего я не налетел глазом на острый край верстака.
— Так-так-так… — протянул кто-то сбоку. Попутчик отпустил меня. Я твёрдо встал на ещё саднящие ноги, а после поглядел на виновника всей ситуации.
Перед нами стоял уже седой, но мускулистый единорог, одетый в по виду тяжелую клёпанную куртку с множеством карманов. Довершала образ пара очков, примостившихся на носу.
— Полагаю, ты и есть Митяй, – продолжил единорог. – А это что за чудо-юдо с тобою?
— Меня звать Зебра, – представился пегас. – И да, это действительно Митяй.
— Да, спасибо, – я кивнул. – Он самый. Товарищ Саров?
— Зришь в корень, Митя. – Он кивнул, после чего оглядел меня. Я только сейчас вспомнил, что выгляжу, мягко сказать, как после войны.
— Н-да… Судя по виду, сохранился ты так себе, – чуть усмехнулся единорог. – Удивлён, как тебя на заставе обратно не спровадили.
— Ну, знаете этих сапёров-самоучек… – Я махнул ногою, чем вызвал у собеседника смешок.
— Так, ладно. Крот тут до тебя объявлялся. Говорил, тебе надо к Генератору. – Стоп, Крот тут уже побывал? И более того, замолвил за меня словечко? Интересно пони пляшут… – Конечно, тот факт, что с тобою попутчик, нам несколько портит малину, но… – Саров зажмурил один глаз, точно взвешивая все “за” и “против”. – Ладно, думаю, смонтажить решение получится.
— Да, вот только у нас беда, – подал голос Зебра. – Мы почти без припасов.
— Припасы раздобыть – не проблема. Беда в том, что словечко замолвлено только за тебя, — Мастер посмотрел мне прямо в глаза сквозь линзы очков, на которых сейчас играли блики от висящей в каморке лампочки.
— То есть Зебру не пропустят? – Такой вариант меня не шибко расстраивал, вот только… я же пообещал напарнику, что не брошу его вплоть до самого Генератора. Совесть кольнула меня куда-то в область груди, приказывая не включать дурачка, когда не надо.
— Нет. Скорее всего нет, — покачал головой Мастер. – Можете, конечно, спуститься чуть ниже и пробраться через тоннели, но там один чёрт знает, что вам может попасться. Впрочем, это уже лучше, чем ничего. Повезёт, если наткнётесь на знакомую Крота — она вряд ли даст вас в обиду. Но я бы не рискнул терпение Культа проверять.
Что же это получается... Кукол множество?
— Множество. И редко когда им есть дело до нас. Но если такое случается — жди беды. Кобыл из тоннелей в приницпе с опаской принимают, а уж если она — Кукла — и подавно. — Объяснил мне Саров. — Крот, даже при всех его связях — не везде приятный. Так что не якшайтесь с Культом. И не рискуйте идти через него.
— Ты же обещал, помнишь? – Зебра состроил просящее выражение лица, чем заставил меня скорее изумиться и немного отшатнуться от него.
— …Да, помню, — ответил я с тяжёлым выдохом. – Придётся идти через эту треклятую паутину…
Саров лишь покачал головой, но отговаривать нас бросил. Двоих молодых жеребцов разной степени бесшабашности уже престарелому мастеру было не переспорить. В его глазах читалась лишь скорбь, словно со сказанной мной фразой он заранее похоронил нас обоих.
— Я успел собрать кое-какие припасы вам в дорогу. На одного хватит, но вот двоим придётся экономить. Одёжку, кстати, лучше оставь тут – я нову вам приготовлю. Один хрен будет лучше этой рвани.
Пришлось согласиться. Конечно, было жалко мою куртку. Она служила мне верой и правдой не один год, повидала всякого, да и жизнь свою окончила достойно – спасая меня из стремящегося пожрать всё вокруг пламени взрыва. И всё же, сейчас больше всего на свете я хотел её зашить. Понимал, что это невозможно, и что выглядеть после этого она будет столь нелепо, что в ней только по каморке ходить, но тем не менее – такая память, и так бесславно предаётся забвению.
— Да, кстати, – Я вспомнил о поручении. – Я ж когда на блокпосте был, с охранником одним пересёкся. Он хотел спросить, не объявлялась ли у вас кобылка белой масти с двухцветной гривой. Серая куртка с капюшоном, носит маску постоянно.
— А, Балти… — протянул единорог. – Дай Селестия ему здоровья. Нет, не объявлялась. Да и, думаю… не объявится уже. – Голос собеседника дрогнул. Я заметил, как на мордочку оружейника легла тень.
— Кто она вообще?
— Маришка? Дочурка его единственная. Она живёт с семьёй тут. Когда вскрылся огромный сговор звёзднутых, тут сущий кавардак поднялся. Хотели едва ль не каждого рогатого выдворить, и её в том числе. Уже все, кажется, совсем поехали головами с этими идеями. Теперь не ясно, жива она, не жива. Здесь её нету.
— Вы её знали?
— Шутишь? Я, считай, её растил на пару с Балти. Вара весь день работает, разбирает тонну указов да наказов всяких, а его сперва погнали ко мне – собирать для Метро стволы, а потом забрали в патруль. Вот пока они тут жили, я за нею и приглядывал.
— Кстати, как там Вара? Про неё тоже спрашивал.
— Жива-здорова. Работает, ждёт его, налево не ходит. Как-то так, в общем.
— Он просил черкануть письмо от вас.
— Будет ему письмо. А вот вам бы поскорей отсюда удрать. – Саров вмиг посерьёзнел. – Придётся малость испачкаться…
— То есть?.. – не понял я.
— Пойдёте через заброшенные лазы. Это единственное место, куда солдат не пускают. Правда темно там и не шибко безопасно. Но пройти почти к Генератору можно, да и быстро. И не нарваться на Культ.
— Договорились. – Зебра живо кивнул, а вот я несколько призадумался. Нет, конечно, приятно, что путь до Генератора оказался очень быстрым. Меня отделяет лишь семь-восемь часов дороги. Считай, второй день в Метро – и я уже у ворот. Но… Сам маршрут мне совсем не понравился. Нужно было как-то пройти через посты Культа, не подняв шума. Потом ещё не помереть в переходе. Сомневаюсь, что там будет всё тихо, мирно и уютно. Каков вообще шанс, что нас там не съедят в первую же минуту? Не учудит ли чего-нибудь Зебра?
Ладно. Вообще, с какой стати я за него так пекусь? Кто он мне?
Хм… А ведь вопрос куда труднее, чем может показаться на первый взгляд. Ведь действительно, ситуация, сродная Скотчу, повторяется. Только куда быстрее. Но Скотча я принял в стан своих друзей, считай, уже перед его смертью.
Зебра, безусловно, пони не самый приятный для общения. Заносчивый, потерянный, порою чрезмерно плаксивый, но всё же не глупый, а вполне себе мыслящий, пускай и по-своему. И всё же, достаточно ли ему этого, чтобы быть мне другом? За что его вообще считать таковым? Прошли полторы станции да к Сарову на огонёк заглянули, и всё? Лучшие друзья на век? Да нихрена подобного, конечно же…
Или всё же…
Саров открыл одну из полок верстака и достал оттуда несколько пар банок с едой, а также моток марли. Не знаю, где она нам пригодится, но дарённое негоже ругать.
По ощущениям, последний рывок своей сложностью затмевал все остальные. Я за свою-то жизнь не уверен, а вот Зебра либо чуть наивен, либо не до конца понимает весь масштаб трагедии. Причем ставшей для нас вынужденной. Конечно, в теории мы можем вернуться на КТЛ, а там – пуститься по Кольцу вплоть до Генератора, но тогда потеряем добрых четыре дня, если не больше. А время имеет смысл беречь: чёрные ждать не станут, прежде чем вновь напасть.
— Готовы? – Саров оглядел нас. – Ещё одно. Передадите это с пропусками. Охранники поймут. – Он всучил нам по небольшой карточке, с виду абсолютно непримечательной.
— Думаю, более чем, – ответили мы нестройным хором. Я вновь бросил взгляд на сейчас уже успевшие покрыться короткой шерстью ноги. Саднить они почти перестали, но полностью “своими” я их всё равно не ощущал. На хвост и смотреть бесполезно – шуту понятно, что ему ещё отрастать до былого минимум с месяц.
— Хорошо. Ну, теперь всё зависит от вас. Не вздумайте там помереть! – пригрозил нам напоследок оружейник, отчего мы оба немного улыбнулись.
Покинув мастерскую, направились сперва к перрону, а после проверки контроля – в служебку. Зебра, надо сказать, проявил себя молодцом – за весь контроль он не проронил ни слова о том, как всё плохо. Честно, я и сам не больно-то и горел желанием его слушать. У нас сейчас далеко не охота за досугом.
Следуя намеченному плану, спустились по переходу вниз. Не знаю точно, но думаю, что дно в шестьдесят метров под землю мы только что пробили. Ступени и узкие коридоры почти без света, кажущиеся бесконечными. Впереди замаячил свет.
Нас почуяли ещё за добрых двадцать метров, как мы подошли к аванпосту. Хотя, скорее это был вовсе и не аванпост, а просто бочка, с сейчас горящим в ней пламенем, пара полатей с лежанками, фонарь и тройка солдат, до этого явно пинающих балду, а сейчас с недоверием глядящих на нас.
— Доброго времени. Зачем пожаловали? – тут же последовал от одного из них вопрос.
— Здравствуйте. Мы от Сарова. — Я протянул карточку. Зебра решил не отставать.
Солдаты сперва недоверчиво, но секунду спустя с пониманием осмотрели небольшой металлический жетончик, после бросили недоверчивый взгляд на полосатого попутчика, но, увидев мой кивок, пропустили нас, даже не взявшись досмотреть.
— Осторожней там, — бросил один из них нам вдогонку, — Не наткнитесь на стаю.
— Спасибо, – протянул тяжело я, и мы устремились навстречу тёмному и холодному помещению…
— Теперь можно поговорить? – наконец решился пегас, когда мы удалились от аванпоста на добрых пятьдесят, а то и более метров.
— Конечно, — пожал плечами я, бросив взгляд на покрытую слоем плесени стену. Странно, но здесь она не росла огромной живой изгородью, а была точно коротко пострижена. Это ж кому такому идейному приспичило стричь её?
— Знаешь, на чём я сейчас себя поймал?
— Нет, но думаю, сейчас узнаю. — Я выжидательно взглянул на Зебру.
— Я понял, что… в чём-то с тобой солидарен. Будто некоторое… понимание пришло, что ли. Я ж поразмыслил над твоими словами.
— Да я, честно, много чего тебе высказал. – Я опустил уши. Как вспомню свой поступок – дурно на душе становится.
— Кстати об этом. – Зебра чуть нахмурился.
— Да, наверное, сказать надо. – Я глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок. – Извини меня, пожалуйста. Извини за то, что я тебе наговорил, за то, что спустил на тебя обиду… Надо было раньше усмотреть в тебе просто другого пони с другими взглядами на жизнь.
— Что ж, я… готов тебя простить. – Зебра чуть кивнул. – Теперь мой черёд. Я, удивишься, хочу тебя отблагодарить. Конечно, ты… порой бываешь уж больно критичным, но… я вижу и удивляюсь тебе. Как ты раз за разом меня не бросаешь, веришь в меня. Пытаешься показать, что мир совсем иной. Я… поражаюсь тебе, Митя.
— Эм… спасибо, – неуверенно пробормотал я. Этот диалог начинал медленно смущать. – Но я не очень-то и отличаюсь от большинства других пони. Спроси любого – каждый будет нет-нет, но таким же, как я. Так же будет говорить, что хорошо, а что плохо. Что умно, а что глупо.
— Да, но они, в отличии от тебя, не сумели ничего со мною сделать, как ни старались, – заметил пегас. – Это и отличает тебя от них.
— Ну, повторюсь, это приятно, но довольно повсеместно. И всё же, спасибо.
— Ещё один мир? – хохотнул Зебра, протянув мне копыто.
— Ещё один мир. – Ответил я. Мы стукнулись копытами. – И надеюсь, что более не рассоримся.
— Н-да… я тоже. – Товарищ многозначительно посмотрел на пол и пошёл за мною следом. Впереди ожидала самая сложная часть.
Надо сказать, путь наш поначалу скорее навевал скуку, нежели страх. Я, ведомый желанием мыслить здраво, задавил в себе панику ещё пока шёл до этого изъеденного плесенью коридора. А вот насчёт Зебры был совсем не уверен. Хорошо, если пегас мыслил негласно со мною на одной волне, а потому также решил пойти сюда с холодной головою.
А что, если нет?
Что, если Зебра всё же не обременил себя подобным, и в случае чего сделает какую-то из ряда вон выходящую хрень? Побежит, завопит, его опять переклинит, или чего похуже?
Да, я, несмотря на все разговоры, не доверял своему попутчику. Всё ещё не доверял. Не мог положиться и не знал, отчего не мог.
Противное чувство – осознавать, что твой напарник, да ещё в таком походе – не самый здравомыслящий пони. Нет, конечно, по виду он самый нормальный пегас. Но как заглянешь в душу… Там было что-то из разряда катавасии. Катавасии, из которой можно и нужно сложить прекрасную мозаику, но как? Я искренне желал подобного. Опять же, Зебра был далеко не плохим пони, просто в каком-то смысле… потерянным, что ли?
Ладно. Буду думать, как доберусь до Генератора. Жетон хоть при мне?..
Я было решил проверить карманы, как вспомнил, что куртки у меня более нет, заглянул в торбу и уже было хотел запаниковать, как вдруг заметил что-то блестящее на самом дне. Притянув это к глазам, выдохнул с облегчением. Жетон с выгравированным на нём маяком и надписью “Апостолы” никуда не исчез.
— Что это? – Зебра аккуратно проверил очередную комнату и поглядел на меня, сейчас смотрящего на жетон.
— Это вещь приятеля. Очень важная, – просто ответил я. – Надо её доставить к Генератору.
— О, так ты курьер… — протянул попутчик.
— Ну, можно и так сказать, хотя, это скорее жест доброй воли, нежели какой-то заказ.
— Не хочешь об этом говорить? – догадался пегас. Его голос отдавал каким-то удивительным пониманием и… сочувствием.
— Есть такое. Тема сейчас неважная, – отмахнулся я. – Как самое трудное пройдём – думаю, расскажу.
— Как хочешь.
Преодолев две комнаты, я начал подмечать странные вещи.
Плесень перестала объявляться на стенах, а дорога чиста. Ни одного трупа, мутанта, крысы… даже пауков нет. Ни единого звука. Как будто… в том тоннеле с Куклой. Не видавшие два десятка лет уборки полы и стены были абсолютно чисты, точно не случилось с ними катаклизма и времени. Мы насторожились.
— Митя?.. – протянул пегас, поворачивая голову то вправо, то влево.
— Да? – ответил я.
— Скажи, что не я один… это чувствую. – Напарник почти вплотную прижался ко мне.
— Нет. Не ты один, – протянул я, оглядываясь. Тишина начала звенеть в ушах. Напряжение нарастало. Голова начала гудеть.
— Ай… — шепотом простонал Зебра. – Голова…
— Кажется, мы напоро…
<<<0o0o0o0o0o0o0o0o0o0o0o>>>
Я стою в какой-то… комнате. Да, это определённо можно назвать комнатой, правда… выглядящей до жути непонятно. Стены двигаются, переливаясь всеми оттенками чёрного и тёмно-зелёного. Кажется, пару раз в них проскакивают завитки, точно они сделаны не из твёрдой породы, а из чего-то донельзя непрочного и гуляющего. Будто… жидкая бездна, не иначе.
Оглядываюсь. Комната не полностью закрыта – от неё идёт два прохода, теряющихся в пересвеченной дали коридора. Абсолютно тихо.
Не оборачиваясь назад, подхожу к развилке. Пути выглядят абсолютно одинаково – и не подумаешь, что какой-то неправильный. Неужто на авось выбирать?..
— А-а-а-а! – раздаётся где-то вдалеке. Впрочем, я уже знаю, кто кричит. В этой аномалии сейчас лишь два пони.
Сорвавшись с места, бросаюсь в левый тоннель и мчусь что есть силы на звук. Дорога стелется передо мной будто с нуля, точно подстраивая путь. Сориентироваться просто невозможно – настолько всё выглядит одинаково.
Пробегаю мимо какого-то поворота, и уже было хочу вернуться, как чувствую, что нечто хладное едва не схватывает меня за короткий загривок. Внутри тут же будто вспыхивает второе дыхание, скандирующее бежать.
Бежать!
Бежать!
Бежать!
Кажется, будто я теряю ощущение реальности. Завитки бездны на стенах начинают казаться всё бредовее и жутче, в них видны очертания мордочек. Свет впереди натурально слепит глаза, заставляя жмуриться. Возникает ощущение, как меня что-то тянет назад, не давая бежать дальше.
“Найти Зебру, найти Зебру!” – так кричит мне мозг, как будто пегас – моё спасение из этого ада. Только бы найти его поскорей…
Коридор внезапно сворачивает вправо. Я поскальзываюсь и уже начинаю проваливаться в пучину, игриво переливающуюся на месте стены, как та отодвигается назад, точно не желая принимать меня.
Не давая себе и секунды на отдых, мчусь далее, уже помутневшими глазами выискивая любой, какой угодно поворот.
Однако, вместо них передо мной вновь оказывается комната, будто прямо скопированная с той, в которой я очутился сначала. На полу – или чем можно назвать эту чёрную и абсолютно никак себя не проявившую поверхность – лежит и трясётся одетый в короткую куртяшку пегас, в паре мест размалёванный чёрной краской.
— Зебра! – Он поднимает голову и, завидев меня, пытается встать. Выходит не слишком уверенно, но спустя долгие секунды пегас всё же поднимается… и тут же, покачнувшись, рушится обратно наземь.
— М-мм-митя… Ч-ч-ччто эт-т-т-то?!
Я не отвечаю. Не знаю, как ответить. Как достучаться…
<<<0o0o0o0o0o0o0o0o0o0o0o>>>
В следующую секунду всё сгинуло. Боль, страх, ощущение, что швы черепа расходятся, норовя взорваться. Передо мной, едва заметный из-за темноты почти зажмуренных век, лежал тот же самый тёмный коридор катакомб.
Я проморгался. Подо мною сейчас было несколько красных капель, отливающих блеском в свете головного фонарика. Кровь отливала блеском всюду – на ногах, груди и шее; полагаю, мордашка тоже вся ею запачкана. Не Митяй, а сбежавший психопат какой-то… Мозг невольно провёл аналогию с той пони из любимой книги.
Чуть протёр глаза и огляделся вокруг. Рядом на бетонном полу лежал Зебра. Спутник не подавал ни единого признака жизни, однако, прислушавшись, я заметил, что пегас очень часто дышит. И отрывисто.
Начал тормошить попутчика. Пробовал звать по имени, дабы тот не ушёл в видение слишком сильно. Наконец, Зебра зашевелился. Его начала бить дрожь. Глаза лишь немного кровоточили – свезло же ему, что не единорог. Наконец, он перестал дёргаться точно в агонии и открыл глаза.
Этот взгляд… Как будто в нём уместили животный, инстинктивный страх, полное непонимание ситуации и полирнули всё толикой безумия. Такое увидишь непреднамеренно – ищи успокоительное. Он почти не зажмурился, когда луч моего фонарика ударил по глазам – столь сильным был шок.
— Ч-ч-что эт-т-то б-б-было?.. – только и мог выговорить пегас, пока его тело билось в судорогах.
— Аномалия, – ответил ему я. На Зебре лица как не было, так и не прибавилось.
— П-п-почему т-ты в кр-р-рови?! – я только сейчас вспомнил, что выгляжу, как последний псих.
— Аномалии плохо влияют на единорогов, – просто пояснил ему, зажмурившись – часть крови попала в глаза. – Тебе ещё свезло. Будь на моём месте – ходил бы с такой же физиономией.
— Т-ты тож-же чув-в-вствовал их? – попутчик немного успокоился.
— Да… чувствовал. – Я достал из торбы водку. Её количество начинало опасно приближаться к нулю.
— Дай-ка… Пожалуйста… — протянул пегас. Я лишь отдал в копыта бутылку. Спутник сделал два глотка и тут же закашлялся.
— Я бы тебе не советовал так чистить спиртом пищевод, – покачал я головою. – С непривычки всякое может приключиться.
— Хух… Спасибо за своевременное предупреждение. – Зебра встал, покачиваясь. Кажется, в голову ему алкоголь ударил быстро. И как он, интересно, будет стрелять в таком состоянии?
Я встал следом, чуть умыв глаза из фляжки. Пегас последовал моему примеру.
Фух… Ну и приключеньице. Теперь понятно, почему никто тут не объявляется. После такого, небось, в палату пройти изволят.
— Пошли-ка отсюда. – Попутчик едва ль не в три шага очутился у двери, бывшей в дальнем конце катакомбы. Я подошёл следом, стараясь сильно не вдаваться в природу того, чем была эта аномалия.
Не сейчас.
Пройдя через дверь, оказались в небольшой комнате, не побояться слова, полностью погребённой под горами всякого хлама. Осколки, арматура, ящики и высыпавшееся из них добро – кажется, тут было всё и даже больше. И, судя по числу проходов, ведущих из комнаты далее, место это явно не было чем-то забытым.
Проверив помещение на предмет всякой нечисти, мы рванули к очередной двери – желания задерживаться и копаться в поисках чего-то ценного не было ни у кого. Обоим хотелось быстрее оказаться в месте… не столь своим видом пугающем. Эти катакомбы уже начинали не слабо капать мне на нервы. Нет, они не раздражали своей серостью, темнотой, однообразностью, но заставляли просыпаться и медленно холодить спину животный, инстинктивный страх.
Меня не покидало чувство, что мы тут… не одни.
— Гляди, – прошептал Зебра, показав куда-то вдаль. Я всмотрелся…
И тут же едва не бросился бежать. Перед нами, шагах в десяти, стоял силуэт. По росту чуть ниже нас.
— Пап… — донеслось с его стороны.
— Мить…
— Тихо! – оборвал его я, не спуская глаз с призрака, – Смотри. И не вздумай бежать.
— Тут кто-то есть?.. – в голосе давно погибшего пони слышался страх. – Пап, кто это такие? Вы откуда?
Мы не смели шелохнуться. Даже Зебра сумел преодолеть дрожь и сейчас глазел на происходящее с животным страхом. Я же… не сильно отличался от него, разве что боялся чуть меньше.
— Почему вы молчите? И так смотрите ещё…
Пони начал медленно отходить назад, пока вовсе не скрылся из конуса света, что отбрасывали наши фонарики. Попутчик, посчитав, что опасность миновала, уже было подумал сдвинуться с места, но я вовремя удержал его от бездумного поступка.
— Подожди. Тут не всё чисто, – прошептал я ему. Я давно понял, что призраки изображают собой последние мгновенья чей-то жизни, а потому, если есть тот, кто погиб, наверняка найдётся кто-то или что-то, виновное в его смерти. И оно будет убивать его вечность. Из момента в момент.
Но то, что сейчас тут приключилось… малость подточило мою складную теорию.
Призраки нас видели, призраки нас ощущали, призраки… размышляли и понимали…
Откуда-то из темноты послышался крик, после чего весь обзор закрыла короткая белая вспышка.
Едва наши глаза вновь привыкли к темноте и перестали ловить бабочек, я сдвинулся с места. Удивлён, как мы не рухнули наземь после всех этих аттракционов в лице аномалии и силуэта.
Впрочем, и я, и Зебра на удивление быстро и даже без помощи водки сумели встать и довольно бодрой, нестройной походкой, направиться дальше. Попутчик мой перестал дрожать, хоть и всё ещё поглядывал в сторону того злосчастного коридора.
Мне было отрадно видеть, как пегас оживает. Не буквально – он был совершенно здоров телом – но внутренне. Зебра становился более… нормальным, что ли. Честно, не знаю, как ещё можно подобное описать. Тот вечно недовольный, вечно канючащий и постоянно возникающий пегас, что возомнил себя зеброй, кажется, уходил на покой.
А вот и тоннель. Мы спустились по винтовой лестнице и, преодолев пару комнат и дверей, встретились с абсолютно чёрным пространством желоба. Увиденное живо освежило во мне картину моста, по которому мы со Скотчем прошли, кажется, целую вечность назад, хотя на деле нас разделяло лишь двое суток, если не меньше.
— Ты уверен, что нам… не соврали? – сглотнул Зебра.
Я лишь пожал плечами и ступил в тёмную бездну тоннеля. Попутчик мой пошёл следом, спрыгнув с козырька на рельсы.
Тоннель выглядел абсолютно чистым. Никакой плесени, никаких пауков, ни единого шороха. Я мысленно ругнулся.
Тишина. Полная, кромешная. Такая, от которой кровь стучит в ушах.
И ладно бы только она. Я раз за разом ловил себя на мысли, что мы тут, как и в прошлых комнатах… не одни.
Вдруг, сквозь неё начал пробиваться какой-то звук. Мелодичный и одновременно такой далёкий…
Плач…
Он шёл, кажется, отовсюду. Из каждой точки этого тёмного тоннеля. Поначалу я просто старался не обращать внимания, но с каждым шагом он будто усиливался, становился ближе к моей душе.
— Зебра? – я обернулся, ловя себя на мысли, что более не слышу цокота рядом, но попутчика уже не было.
Плач всё нарастал. Уже не требовалось никаких сил, чтобы его расслышать. Я остановился.
Попутчик куда-то пропал.
Меня начала одолевать паника. Сердце будто взбесилось от выплеснувшегося в кровь адреналина.
— Зебра! – я ещё раз окликнул пегаса. Тот же результат. Он будто испарился.
Дело дрянь. Святая Селестия, ну как же заткнуть эту тартарову шарманку!
Я повернул назад. Конечно, ничто не мешало поскорей убраться из этого треклятого туннеля и вновь поджидавшей неудачно аномалии, но Зебра… Он-то не выкарабкается.
Вот и наш проход. Пусто. Никаких следов. Я двинулся дальше. Плач будто стал ещё сильнее. Без малого начало закладывать уши.
Он был громким… и таким выразительным. Кажется, я даже начал различать в нём слова… Да… определённо.
Глаза заприметили какой-то силуэт впереди. Я окликнул его… но звука не послышалось. Мой голос просто растворился среди этого пения.
Оно… было словно музыка. Такое высокое… такое приятное… приятнее всего на этом свете.
— Эй! – вновь попытался что-то произнести я, но связки будто не работали. В голову начал пробираться туман, застилавший глаза и будто убаюкивающий своей такой приятной колыбельной…
Колыбельной…
Во мне что-то щёлкнуло. В память ясным вихрем всплыли слова Батыя.
Нельзя!
Нельзя!
Нельзя слушать этот плач, иначе мы так и останемся тут! Я потёр глаза, стараясь согнать пелену. Помогло не сильно. Мои связки еле-еле начали двигаться.
Я изо всех сил старался чем-то заглушить плач, ставший таким родным в голове…
УДАР
Нельзя!
Наконец, вернулся голос.
— Зебра! – тут же выкрикнул я, разорвав тишину тоннеля.
Ответа не последовало. Я тут же ринулся к мечущемуся где-то впереди силуэту. Головной фонарь разрезал тьму желоба, паля в полную силу моего рога, пока я не наткнулся на что-то белое.
Он.
Пегас сидел, прислонившись к одной из труб и… слушал.
Слушал их плач.
Решив не тратить время на слова, я тут же дал ему затрещину и оттащил от проклятой музыкальной шкатулки.
Вспышка. Всё вокруг стихло.
— Зебра! Ответь, мать твою! – орал я, пытаясь растормошить товарища. Поначалу он не подавал вообще никаких признаков жизни. Кажется, даже перестал дышать.
Ещё одна затрещина. Неужто он и боль перестал чувствовать?!
Наконец, пегас зашевелился. Сперва начал дышать, затем забегали его глаза под закрытыми веками. Он чуть прянул ушами, силясь расслышать что-то.
— Зебра! – ещё раз позвал я попутчика. На душе стало чуть спокойнее. Он жив.
Наконец, его мордочка разразилась гримасой боли. Копыта тут же потянулись к горящей щеке и затылку. Видать, полыхало там знатно после моего, надо сказать, не больно-то и сильного удара. А затем открылись и глаза.
Жеребец посмотрел сперва на меня, затем на трубу. Его зрачки, бывшие мгновение назад почти сплошными, так что белка даже не было видно, начали приходить в норму. Пегас чуть проморгался и уставился на меня, сейчас откинувшегося рядом.
— Мить?
— Ага, он самый. – Я вытер пот со лба. – Хух… оттащил.
— А что случилось?
— Вот что. – Я показал копытом на трубу, от которой всё ещё исходил уже почти не слышный, но различимый плач.
— Что?
— Труба.
— Что труба?
— Аргх… — простонал я. Не хватало ещё лекцию ему проводить.
— Ну труба и труба. С ней что-то не так? – Зебра поглядел на меня, как на идиота.
— Да, – коротко ответил я. – Подойди-ка к ней. И послушай. Но немного, второй раз оттаскивать тебя не стану.
Попутчик молча подошёл и прислонил ухо к проржавевшему металлическому цилиндру.
— Ты… это… О! – Он чуть нахмурился, вслушиваясь. – Свята…
— Эй! – оборвал я. Пегас тут же отшатнулся от трубы. Его немного мутило.
— Ты знаешь это?
— Ага, – хмуро отозвался я. – Пение тоннелей. Страшная штука, если идёшь в одиночку.
— А как вообще я тут оказался? – Зебра покрутил головою, озираясь. – И почему мы по другую сторону от прохода?
— Пошли-ка лучше. Не нравится мне тут. Расскажу по дороге.
— Ну, ты не одинок. Пошли, – Не стал наседать спутник.
Мы взяли курс от злосчастной трубы, уходящей куда-то влево, и продолжили путь. Тоннель постепенно расстилался, став… не таким уж и страшным. Наверное, сказался факт нашего успешного спасения от проклятого плача. Конечно, находиться в нём, с вечно стучащей по ушам тишиной и далеко не самой дружелюбной атмосферой, совсем не хотелось, но я себя обнадёживал, полагая, что путь будет не больно-то и длинным.
Три аномалии почти в одном месте… не думал, что когда-то попадусь на место, подобное пройденному с Батыем тоннелю. Интересно, откуда берутся такие выворачивающие наизнанку реальность места?
По дороге пересказал Зебре саму историю. Уж не знаю, остался ли он ей доволен, но впечатление должное, думаю, получил. А ведь мы ещё не добрались до Генератора.
Вот уж не думал, что обрадуюсь таким пони, как звёзднутые…
Мы наткнулись на брошенную дрезину. Энергии в ней не было, рычага – так же. Зато были трупы. Двое. И при том довольно свежие. Но абсолютно не пахнущие.
— Ч-что ты делаешь? – изумился Зебра, когда я начал обшаривать дрезину и погибших в ней земных пони. По всей видимости, они попались в некогда ошивающуюся здесь аномалию и не сумели выбраться.
— Проверяю, нет ли чего полезного, – просто объяснил я, не отрываясь от осмотра.
— Варвар… — процедил пегас.
Я лишь закатил глаза. Н-да, всё же Зебра не до конца изменился.
А нашлось у них, надо сказать, много чего. Целых шестьдесят патронов для автомата. Это… без малого до чёртиков. Может, они своровали их с Кузни и решили вывезти к своим по этому тоннелю, чёрт их знает, но блин… Шестьдесят патронов!
Ладно, что тут у нас ещё?..
Аптечки. Две штуки. Оба шприца отправились в торбу, так как наплечного кармана, как и куртки, больше не было. А это что?
Взору предстало два небольших пакетика с чем-то… абсолютно непонятным. Какой-то одному чёрту известный порошок. Этикеток нет, так что оставалось лишь гадать, что это может быть. Но одно видно точно – это не реликты прошлого. Видать, они у себя полноценное производство развернули, коль такое солдатам выдают.
— Ну ты скоро, нет? – Зебре, кажется, надоел мой круп, пока я с максимальным рвением осматривал, не завалилось ли чего под сиденья. Впрочем, и слава диамату. Не знаю, что было бы, засматривайся мой попутчик на меня. Бр…
— Скоро. Нам всё может пригодиться.
Увы, настырность не оправдала надежд. Понуро высунувшись из дрезины, я тут же столкнулся взглядом с попутчиком. Пегас смотрел с толикой иронии.
— Нарыл?
— Нарыл. Идём.
Дрезина осталась позади. Мы прошли ещё метров сорок, может чуть больше, когда услышали шаги.
Мерный перестук копыт раздавался с дальнего конца прохода. Вокруг, кажется, похолодало, а воздух стал густым и тяжёлым. Внутри всё засипело.
Зебра рядом закашлялся, и тут же стук копыт в тоннеле участился. Очевидно, кто-то или что-то бежало прямо на нас. А воздух, как и темнота вокруг, всё сгущался. мы уже не видели не то что друг друга — самих себя. Мой фонарик из яркого пятна превратился в маленькую точку, способную осветить разве что кончик рога.
Быстро! Бежать! Бежать! Бежать!
Я в мгновение ока развернулся и кинулся прочь, крича Зебре бежать. Где пегас стоял было уже не различить, но он не мог уйти далеко, особенно ввиду поглотившей всё кругом тьмы.
БАХ! БАХ! БАХ!
Секунда, две — и сзади раздался грохот. Кто-то решил устроить перестрелку. Звук очереди вылетал из темноты, скакал по своду и отдавался жутким эхом, словно здесь кипит настоящая битва.
Я упал ничком и прижал уши, изо всех сил стараясь не закрывать глаз. Что творилось в считанных метрах от меня — одному чёрту известно. Но вот стрельба затихла, а тьма стала рассеиваться. Фонарик вновь зажёгся своим привычным холодным и слепящим светом.
Впереди стоял, не шелохнувшись, Зебра. Даже отсюда я слышал, что пегас дышит отрывисто и громко.
Секунда — и Зебра рухнул наземь, распластавшись рядом с неподвижным силуэтом. Я отряхнулся от пыли и пошёл к нему, пока не заметил лежащий на земле и прошитый множеством пуль балахон.
Мне хватило мига, чтобы понять, чей он.
Рядом с лишенным всякой опоры и дрожащим Зеброй лежала пони, одетая почти так же, как и та, которая вела меня от Равенской к Ашкабанской.
Кукла.
Не та, что шла со мной от Равенской. У этой отсутствовал рог, балахон был короче и меньше, а цвета шёрстки было вовсе не различить — такой обезображенной оказалась её мордочка.
Её уже с нами не было. Сейчас она просто лежала в небольшой лужице собственной крови. Я медленно повернулся к Зебре. На пегаса было жалко смотреть. Глаза выпучены, в них застыло выражение шока и страха; ноги дрожали, отчего он не мог даже сесть. Лишь раз за разом валился на пол, стоило ему попытаться встать.
— Я… я… — Голос спутника надломился, самого пони будто бил озноб.
Зебра закрыл мордочку передними ногами и тихо зарыдал.
— Как... Как это вышло?! – Расслышал я сквозь плач его вопрос. – Это ведь... Я сделал?! Точно?! Нет... Нет, я не верю! Не верю!
Я нервно оглянулся. Пальбу в таком месте сто пудов услышали, но можно понадеяться, что её спутают с отстрелом мутантов – мало ли кто в Метро стрелять решит. Другое дело, что мы сейчас очевидно влезли на территорию Культа, и церемониться с нами однозначно не станут. Не после учиненного Зеброй уж точно.
Прошла мучительная минута. Пегас постепенно начал успокаиваться. Ну, хвала Селестии!
Я помог Зебре встать и, поддерживая его, направился вперёд. Размалёванный товарищ всё ещё подрагивал от осознания содеянного, но сейчас времени у нас уже не осталось. Если не выберемся отсюда как можно скорее – рискуем нарваться на нечто похуже одной несчастной Куклы.
Я осторожно приоткрыл дверь, чуть поёжившись от мерзкого скрипа. Огляделся, насколь того позволял вид.
Никого. Тихо.
Распахнул дверцу. Снова огляделся. Вроде чисто.
Мы протиснулись в служебный отсек и прикрыли следом дверь. Добираться до Насыпной будем окольными путями.
Ох… если б мы знали, на какой исход подписали сами себя – мигом повернули бы обратно.